Действие 22. Потрясенный.

АКТ 1

На следующий день.

Я стояла у прилавка в кафе через дорогу от театра, когда почувствую теплую руку у себя на бедре. Я повернулась, ожидая увидеть Каллена, но вместо этого обнаружила Аро, улыбающегося мне с понимающим видом.

- Мисс Свон.

- Мистер Фриори.

- Хорошо ли вы провели время прошлым вечером?

Его тон и поднятая бровь подразумевали, что он видел, как Каллен и я целовались.

Черт возьми.

- Все было прекрасно.

- Я уверен в этом.

- Пожалуйста, не делай из мухи слона.

- Что? Два моих ведущих актера зажимаются в углу, как пара подростков! И не мечтай об этом.

- Не было ничего такого.

- Моя дорогая, я видел это «ничего», и позволь тебя уверить, что то, что ты и мистер Каллен делали вчера вечером, было совершенно определенно не этим. Я думал, то, как вы целовали друг друга на репетициях, было обжигающим. Но, по всей видимости, все это бледнеет по сравнению с реальностью.

- Аро...

- Все в порядке. Я не расстроен. Даже наоборот, очень взволнован. Можешь себе представить, что пресса раздует из этого?

Я простонала, в то время как бариста протянул мне мой кофе.

- Неужели? Как ты думаешь, они видели?

- Ну, те, кто не видел, определенно, слышал об этом. На самом деле, вам повезло, что вы остановились. Я видел кислое лицо коровы из Variety, кинувшуюся к своей камере на телефоне. Вы двое могли бы стать страстно-обжимающейся сенсацией на YouTube.

- О, Боже.

Он засмеялся и успокаивающе погладил меня по плечу, провожая из кафе через улицу. Когда мы зашли в репетиционную студию, я кинула свои вещи и направилась в дамскую комнату, пытаясь подавить приступ тошноты.

После того как Каллен и я покинули вечеринку, он проводил меня домой, отчасти потому, что надеялся получить спокойной-ночи поцелуй, а отчасти потому, что все еще ревновал к Райли и хотел гарантию, что тот видел, что мы ушли вместе.

Я не могла винить его за то, что он ревновал. Если бы я узнала, что у него был роман с какой-то девушкой из нашего прошлого, – скажем, Лорен – я была бы в полной ярости.

Может быть, именно по этой причине я подарила ему его спокойной-ночи поцелуй.

Ну, честно говоря, это было немного больше, чем просто поцелуй. Это было больше похоже на полнотельный вертикальный петтинг около двери моей квартиры. Фактически, если бы м-р Липман, который живет через площадку, не чихнул, когда подсматривал за нами через глазок, то мы бы, наверное, закончили действом, совершенно незаконным в общественных местах.

Когда я, наконец, отлепилась от него, я была абсолютно запутана. Я говорила ему, что хочу продвигаться медленно, – я подразумевала действовать не спеша – и все же мне каким-то образом удалось дважды поцеловать его, достичь чрезвычайно насыщенную вторую базу и сделать восторженный захват его бейсбольной биты прямо через переднюю часть штанов.

Я уверена, что в какой-нибудь пьесе это было бы полной противоположностью медленного продвижения.

Когда я все закончила в уборной и помыла руки, я посмотрела на себя в зеркало. Женщина, смотревшая на меня, была немного покрасневшей, но не показывала того эмоционального потрясения, что я чувствовала.

- Что, черт возьми ты делаешь, Белла? - тихо спросила я саму себя. - Каллен может полностью разрушить тебя, и ты все еще хочешь отдаться в его руки? Какого черта ты делаешь?

По правде говоря, я не знала, что делала, но как бы то ни было, я желала и боялась этого в равной мере.

Когда я вернулась в репетиционный зал, Каллен был уже там, и когда он меня увидел, его лицо оживилось.

Спокойно, Белла. Не позволяй ему расплавить тебя. Отступи назад. Помни свое обещание. Продвигайся медленно.

Учитывая, что все, что я хотела сделать, это побежать и броситься в его объятия, это было довольно трудной задачей.

Будь умней. Будь осторожней. Не позволяй ему подтолкнуть тебя слишком далеко, слишком быстро.

Я остановилась перед ним, не обращая внимания на теплое свечение, что я почувствовала, когда он мне улыбнулся.

Неожиданно он обнял меня, притянув к себе и осторожно сжимая. Он не намеревался придавать этому жесту интимность, но получилось именно так. Для тех, кто смотрел бы со стороны, это показалось бы дружескими объятиями, но наши тела были прижаты друг к другу, и все это было слишком.

Я почувствовала теплое дыхание на своем ухе, когда он прошептал:

- Доброе утро. Я скучал по тебе. - Его голос был отражением нашего времени вместе прошлым вечером – соблазнительным и глубоким, и немного самодовольным.

- Эй. - Мой голос был намеренно ровным. Не обнадеживающим. Холодным.

Он отступил назад. Его улыбка померкла, и свет погас в его глазах.

- Белла?

Зал наполнялся людьми, и я осознавала, что мы должны поговорить, но не можем это сделать перед ними. Вместо этого я решила избежать проблемы или, как Джейк выразился бы, «удрать».

- Мне надо покурить, - проговорила я, отводя глаза от его лица и копаясь в сумке. Мое тело все еще покалывало от его прикосновения.

- Подожди минуту...

- Мы поговорим позже.

- ... Я пойду с тобой.

- Нет, не надо. - Я не могу иметь дело с тобой прямо сейчас. - Я скоро вернусь.

Я схватила сигареты и зажигалку и ушла, игнорируя, что он коснулся пальцами моей руки, когда я проходила мимо. Он произнес мое имя еще раз, но я не остановилась. Я чувствовала, как внутри меня формировалась паника, и мне действительно не хотелось, чтобы она вырвалась и появилась на глазах у всех.

Оказавшись в переулочке, я быстро попыталась зажечь сигарету и стала чертыхаться про себя, когда мой верный Zippo выбрал этот момент, чтобы перестать быть надежным. Я щелкала роликом снова и снова, но кремень отказывался зажигаться.

- К черту все!

Я в отчаяние прислонилась спиной к стене и закрыла глаза, и когда услышала, как открылась дверь, то поняла, что это он, даже не глядя. Шаги приблизились, а затем он встал передо мной, терпеливо ожидая, когда я посмотрю на него.

Я этого не сделала. Мои глаза были плотно закрыты.

Я вводила себя в заблуждение, что заставлять его ждать, означает, что я все контролирую, хотя это было не так. И снова, у него была вся власть, и признавая это, я кипела от негодования.

- Белла?

Мои глаза оставались закрытыми. Легче не смотреть на него.

- Пожалуйста, посмотри на меня.

Я не могла. Я хотела быть сильной, а лишь один взгляд на него делал меня самой слабой женщиной на планете.

- Белла, давай.

Я покачала головой. Звучало неубедительно.

- Посмотри на меня, или я тебя поцелую.

Очевидно, его слова сделали меня тоже неубежденной, потому что даже при том, что я очень хорошо знала, что он выполнит свою угрозу, я их так и не открыла.

- Ладно, - сказал он, его голос был мягче, ближе. - Я тебя предупредил.

Я почувствовала его аромат как раз перед, как он поцеловал меня, нежно и нетребовательно, и все же он заставил меня хотеть дать ему что-нибудь.

Все.

Все части меня.

Это была я, та, кто сделал шаг первым, громко вдохнув, в то время как моя сигарета и зажигалка упали на землю. Я вцепилась за перед его рубашки, по-видимому не в состоянии удержаться от того, чтобы не поцеловать его сильнее. Он двинулся дальше, одна его рука обернулась вокруг моей талии, а вторую он запустил в мои волосы, поддерживая мой затылок. Метрономный напев «продвигайся медленно»запустился в моем мозгу, но он так прильнул к моим губам, и это было настолько реалистично, что продвигаться медленно действительно отпадало как вариант.

От невинных поцелуев к х-рейтингу все перешло за несколько секунд, с передвигающимися и сжимающими руками, пальцами, пробирающимися под рубашки и двигающимися вдоль поясов, дергающих ткань, разделяющую нас, как будто это был нежелательный злоумышленник. И когда мы такие, я не могла себе представить, что когда-то мы были вдали друг от друга. Но так было, и он сделал это. И у него есть власть сделать это снова.

Белла, что ты делаешь?

Я не могла ответить, потому что не знала, и только начала испытывать желание большее, чем могла себе позволить в этом переулочке, как он отстранился, тяжело дыша и поглаживая меня по лицу.

- Слава Богу, ты не открыла глаза. Я хотел тебя поцеловать с тех пор, как уехал вчера вечером, и... ну... это можно считать немного лишней информацией, но я пришел домой и мастурбировал просто как маньяк, чтобы дать облегчение моим синим яйцам, которые у меня из-за тебя. Если ты заметила, что у меня сегодня немного смешная походка, то вот почему. Вполне возможно, что я вывихнул пенис.

Он проговорил это с такой серьезностью, что я не могла удержаться от смеха. Это сняло мою некоторую напряженность, но недостаточно.

- А теперь, - проговорил Эдвард, поглаживая волосы у моего лица, - не хочешь рассказать мне, что, черт возьми, происходит?

Я посмотрела на него, не зная с чего начать.

- Люди видели, как мы целовались прошлым вечером.

Он взглянул на меня, запутанный.

- Аха.

- Аро видел нас. Представители прессы.

- И?

Его спокойствие раздражало.

- И... люди будут спекулировать. Сплетничать.

- О том, что мы вместе?

- Да!

- Хорошо.

Я напряглась и попыталась отойти, но он все еще удерживал меня, качая головой.

- Белла, остановись. Поговори со мной. Почему это так расстраивает тебя? Без обид, но тебя это не слишком беспокоило прошлым вечером, когда мы почти осквернили твою площадку. Что изменилось между тогда и сейчас?

- Ты не видишь проблемы в том, что люди думают, что мы пара?

- Нет. А ты?

- Да! Потому что мы не пара! Я имею в виду, что это плохо, что мы играем в спектакле, который имеет так много общего с нашей собственной историей! Неужели ты действительно думаешь, что мы должны размыть границы еще больше?

На этот раз, когда я нажала на его грудь, он сделал шаг назад, давая мне пространство, которое мне было нужно, чтобы дышать. Его лицо было по-прежнему досаждающе безмятежным, и я ненавидела то, что он не присоединился ко мне в моем возмущении.

- Боже, Эдвард, я не могу поверить, что ты нормально это воспринимаешь. Я имею в виду, что мы целовались, конечно, но это не значит, что мы в отношениях. И теперь все будут говорить об этом.

- Ну и что?

- А то, что мы здесь, чтобы работать! А не стать кормушкой для таблоидов!

- С каких это пор тебя заботит, что люди думают? Если они знают нашу историю, они будут сплетничать в любом случае. И нет возможности скрыть нашу сценическую химию. Кого волнует, что, как они думают, мы делаем еще и за кулисами? Все, что они знают: что я фактически трахаю тебя во время секс-сцены.

Он ничего не понял, и я уверена, что это моя вина, потому что я не объяснилась яснее. И это причинит ему боль. Я знала это. И все же: часть меня была совершенно согласна с этим.

- Эдвард, если то, что произошло между нами прошлым вечером станет известно... это будет похоже на... - Я вздохнула. - Для всех, кто знает нас... кто знает нашу историю... я буду похожа на крупнейшую идиотку в мире, потому что подпустила тебя снова, и самое интересное: они, вероятно, будут правы. Они знают, что произошло. Насколько опустошенной я была. А теперь я целуюсь с тобой, будто ничего не произошло? Если мы начнем игру по тем же правилам, что и раньше, то «идиотка» фактически не будет достаточно сильным словом, чтобы обозначить кто я.

Это ненадолго остановило его. Он сглотнул, мышцы его челюсти сжимались и разжимались.

- Белла, я упорно трудился, чтобы быть в состоянии просто думать о попытке исправить все с тобой. Если бы я думал хотя бы на секунду, что могу испугаться и причинить тебе боль снова, меня бы здесь не было. Ты не можешь мне просто довериться в этом?

Я покачала головой.

- Нет, не могу. Думаю, в этом и проблема. Я тебе не доверяю, и не знаю, смогу ли когда-нибудь. Где-то в глубине моего сознания, я всегда буду ждать, когда упадет второй ботинок. Когда ты кинешь на меня мертвый, отсутствующий взгляд и сбежишь. Как мы можем снова быть вместе, зная все это?

Его взгляд стал стальным. Решительным.

- Осознавая, что мы чувствуем друг к другу... что мы всегда чувствовали друг к другу... как мы можем не быть вместе? Даже не пытайся сказать мне, что ты когда-нибудь кого-то любила так, как ты любишь меня, потому что как бы самонадеянно это не звучало, я знаю, что это абсолютная чушь. И я чувствую то же самое по отношению к тебе. Все остальное будет просто второсортным для нас. Разве ты не понимаешь это? Знаешь, я никогда не верил в судьбу и вторую половину или что там еще из этого дерьма, но теперь... Иисус, Белла. Сейчас я знаю лучше. Ты единственная для меня. ЕДИНСТВЕННАЯ. Ты должна это знать.

Я сделала глубокий вдох, мое сердце колотилось, паника возросла.

Все выходит из-под контроля. Мы будто неслись в машине с ракетным двигателем, и я понятия не имела, окажемся ли мы в раю или врежемся в дерево.

Так опасно.

Я должна это обойти. Избежать. Оттолкнуть его, прежде чем он сможет сделать это со мной.

- Может быть, нам стоит просто... сделать шаг назад. Выступить с премьерой, а потом... не знаю. Пересмотреть.

Он засмеялся, коротко и насмешливо.

- Пересмотреть. Точно.

Он провел рукой по волосам, и хотя он должен был быть зол на меня, это было не так.

Почему он не сердится? Я могу справиться с его гневом.

Я очень постараюсь.

- Слушай, я просто не хочу юлить, когда журналисты спросят меня, встречаемся мы или нет. Пусть выведывают и намекают как, черт возьми, они любят делать это, но, когда они спросят, вместе ли мы, я собираюсь ответить им «нет», и это будет правдой.

Я увидела вспышку боли в его глазах, но он все еще не сердился. Он просто смотрел на меня открыто и честно, и мне хотелось закричать от отчаяния, потому что это заявление должно было сломать его. Он должен был умчаться в приступе ярости. Но вместо этого он смотрел на меня с интенсивностью, от который у меня скручивало пальцы. Он придвинулся ко мне, положив руку на стену рядом с моей головой , наклонившись так, что наши носы почти соприкоснулись.

Он проговорил, глядя мне прямо в глаза, не позволяя отвести взгляд или неправильно понять его:

- Белла, я бы солгал, если бы сказал, что не хочу, чтобы люди думали, что мы вместе, потому что, по моему мнению, мы уже вместе. Но если это нервирует тебя, то мы можем замедлить темп. Держать руки подальше от тебя будет охрененно мучительно, но я смогу справиться с этим, если ты решила, что так лучше. Но согласиться сделать шаг назад полностью отличается от твоих попыток оттолкнуть меня, что ты только что делала. Позволь сэкономить тебе силы, сказав, что ты не сможешь избавиться от меня так легко. Я не боюсь расставаний. Я использовал все эти уловки, когда оставил тебя. Я, наконец, узнал, что не могу жить без тебя, и что еще более важно: что не хочу жить без тебя. Так что, можешь идти и нервничать из-за всего, чего хочешь. Я все еще буду здесь, когда ты закончишь. Понятно?

Он выжидающе смотрел на меня, пока я не подтвердила то, что слышала его, кивком головы. Затем, прерывисто вздохнув, он пристально смотрел на меня еще несколько колени-подкашивающих секунд, прежде чем сказать:

- Хорошо.

С этими словами он развернулся и исчез внутри театра, двери закрылись за его спиной.

Я осталась там, с бешено колотившимся сердцем, учащенным дыханием, пытаясь осознать, какого черта только что произошло.

Я думала, что знаю, какими мы были. Насколько уклоняющимися и уворачивающимися. Но этот новый Эдвард продолжал делать то, что удивляло меня. Разрушая наши старые модели поведения. Изменяя наши формы в нечто новое и незнакомое.

Во что-то более стабильное. Менее страшное.

Заставляя меня задуматься, могу ли я, в конце концов, научиться доверять ему.

Прерывисто выдохнув, я подняла свою бесполезную зажигалку и вернулась в репетиционный зал на слабых ногах. В моей голове все кружилось и вертелось, и когда я посмотрела на Каллена, он уже стоял, готовый для первой сцены, скрестив руки на груди: взгляд непреклонный и решительный.

Ожидающий.

Терпеливый.

Для меня.

Наконец-то.

...

...

Среда 25 ноября 2004

Нью-Йорк, 7:42 вечера

Там, где мы стояли на тротуаре , Cullen Brownstone казался огромным и величественным. Мой желудок скручивался и сжимался – физическое проявление растущей нервозности, которая зародилась еще на вечеринке Эрика.

Честно говоря, у меня все еще были проблемы с тем, что я проведу День благодарения с ним и его семьей. Давление того, чтобы прийтись им по душе, было огромным. Сказать, что я волновалась, значит ничего не сказать.

Я посмотрела на Каллена. Он, казалось, тоже нервничал.

Сделав глубокий вдох, я проговорила:

- Итак, какой у нас план?

Он нахмурился:

- План?

- Как мы будем себя вести перед твоими родителями? Мы будем скрывать, что мы вместе?

- А ты хочешь этого?

- Нет.

- Тогда мы не будем.

Он сказал это с уверенностью, но я не упустила вспышку паники.

- И что? Мы скажем им, что мы парень и девушка?

Он колебался всего секунду.

- Э-э... да.

Я все еще не была убеждена.

- Значит, ты – мой парень, Эдвард, привел домой свою девушку, Беллу, чтобы встретиться со своими родителями?

- Да. - Меньше колебаний, чем раньше, но, тем не менее, колебания.

- Просто нормальные парень и девушка проводят время со своими людьми и делают нормальные между девушкой и парнем вещи. Все парни и девушки…

- Хорошо, перестать говорить «парень и девушка». Это раздражает.

- Я остановлюсь, если ты это скажешь.

- Почему?

- Потому что я знаю, что ты можешь.

- Я сказал это у Эрика.

- Это было сто лет назад. Скажи еще раз.

Он вздохнул и закатил глаза.

- Ты – моя девушка, понятно? Моя очень горячая, очень раздражающая девушка.

- Оу, парень, это самая сладкая вещь, которую ты когда-либо говорил мне, своей девушке.

Он покачал головой и попытался не засмеяться.

- Теперь ты остановишься?

- Конечно. - Я помолчала секунду, прежде чем спросить: - Как насчет П и Д?

- Нет.

- Влюбленные?

- Нет.

- Могу ли я звать тебя «сладкий»?

- Нет.

- Красавчик?

- Нет.

- Секси-попка?

- Блядь, нет.

- Ладно, хорошо. Тогда мы вернулись к парню и девушке.

Он засмеялся, и я вместе с ним, но это было притворство. Мне было не смешно. Я была в ужасе. Прикрывать мою неуверенность юмором – это то, что я делала, чтобы отвлечься и отвлечь других.

На самом деле это отчасти грустно.

- Но послушай, - сказал он, взяв меня за руку. - Позволь мне сказать маме и папе, когда настанет время, ладно? Последнее, что мне нужно, это чтобы мой старик злорадствовал по поводу того, что он знал, что мы будем вместе. Несколько дней назад я поклялся всем на свете, что ты не моя девушка, и я сказал то же самое маме, когда сообщил, что ты приедешь. Я не хочу просто прийти туда и выложить все это, и выглядеть при этом говнюком. Просто дай мне немного времени, ладно?

Я бы хотела поспорить, что он опять скрывает, что чувствует ко мне, но у меня было такое чувство, что это совсем другое.

Он сжал мою руку.

- Белла, обещаю, что я им скажу. Я просто не хочу, чтобы мой отец считал, что это его заслуга в том, что мы вместе, вот и все.

- Ты уверен, что не стыдишься того, что мы пара?

- Если бы мне было стыдно, разве я пригласил бы тебя остаться с нами на четыре дня?

- Может быть. Ты иногда бываешь очень странным.

- Да, но не настолько.

Я снова посмотрела на окна, и моя нервозность увеличилась. Я раньше никогда не встречалась с родителями моего парня. Черт возьми, у меня раньше и парня-то никогда не было, не говоря уже о встрече с родителями.

Мне срочно нужно в туалет.

Я неловко переступила с одной ноги на другую, и Каллен, должно быть, заметил мой едва заметный пи-пи танец, потому что наклонился и поцеловал меня, нежно и долго. Вдруг я забыла обо всем под воздействием его мягких губ, и когда он отступил назад, я почувствовала себя немного лучше.

- Белла, все будет хорошо. Хватит дергаться.

Легче сказать, чем сделать.

- А что, если я им не понравлюсь?

- Не будь смешной. Они уже встречались с тобой, и я абсолютно уверен, что по крайней мере один из них любит тебя больше, чем меня. Я тот, кто должен нервничать. Если мама выпьет, то скорее всего достанет семейный фотоальбом и покажет тебе фотографии, где я голый.

Я подавила смех.

- Э-э ... это последние фотографии? Потому что... проклятье... я бы хотела их увидеть.

Он покачал головой, подошел к багажнику и достал наши сумки.

- Да, моя мать имеет полный набор снимков ее взрослого голого сына. Это абсолютно нормально.

- Эй, девушка может мечтать.

Он кинул на меня удивленный взгляд.

- Ты мечтала обо мне голом?

Я пожала плечами.

- Иногда.

Он захлопнул багажник и посмотрел на меня.

- Часто?

- Не очень. Только в дни, оканчивающихся на «y». (п.п.: все дни недели на англ. языке оканчиваются на «y»).

Он усмехнулся так, будто только что выиграл в лотерею ежедневный минет.

- Отпад.

Я рассмеялась, в то время как он запер машину, и когда я подошла, чтобы взять мою сумку, он отмахнулся от меня, взяв их обеи и жестом показав подниматься вверх по лестнице.

- Оу, посмотри на себя, секси-попка, - проговорила я, скрывая свою реальную гордость. - Как это по-джентльменски – носить сумки. Должна сказать, что ты лучший парень, который у меня когда-либо был.

Когда я оглянулась назад, он не казался настолько довольным этим замечанием, как мне хотелось бы. Иногда я действительно понятия не имела, что происходит у него в голове.

На верхней площадке лестницы он отпер дверь, а затем провел меня в прихожую и прокричал:

- Эй, мы здесь!

Сразу же я услышала пронзительное тявкание, сопровождаемое цокотом когтей по деревянному полу. А потом пушистый шар с ножками ворвался в поле зрения в конце коридора. Он кинулся к нам вихрем длинного темно-коричневого меха и с розовым языком, и когда добрался до Каллена, стал подскакивать на его колени, поскуливая и умоляя, чтобы его взяли на руки.

Эдвард скинул сумки и подхватил возбужденного щенка на руки, удерживая его поодаль, потому что тот извивался, отчаянно пытаясь лизнуть его лицо.

- Иисус, Триббл, угомонись, нахрен. У нас гости.

Крошечная собачка извивалась и лаяла, и хотя Каллен хмурился, я видела, что он был сражен.

- Триббл, это Белла. Она собирается остаться у нас на несколько дней, понятно? Так что веди себя прилично.

Я протянула руку, чтобы погладить ее, но Каллен остановил меня.

- Осторожно. Она немного своенравна с незнакомыми людьми. Особенно с женщинами. - Он медленно подтянул мою руку к носу маленькой собачки, и ее поведение резко изменилось. Она подозрительно посмотрела на меня своими черными глазами, обнюхивая мою руку, а затем ее пасть приоткрылась, когда она испустила крошечное рычание. Если бы это была любая другая собака, это могло быть страшно, но исходящее от нее было в какой-то степени очаровательно.

Каллен отодвинул ее в сторону и сердито посмотрел на нее.

- Триббл, нет. Перестань быть такой сукой.

Потом он опустил ее на пол, и она с презрением взглянула на меня, прежде чем повернуться и потрусить прочь.

- Извини за нее, - проговорила Эсме, когда появилась в прихожей. - Она ненавидит практически всех, кроме Эдварда. Она терпит Карлайла и меня, потому что мы кормим ее, но это непрочные отношения в лучшем случае.

Она быстро обняла меня, прежде чем поцеловать Эдварда в щеку, и было что-то в том, как он улыбнулся своей маме, что заставило меня растаять.

- Папа не дома?

Эсме покачала головой, ее самообладание на мгновение пошатнулось.

- Нет. Он допоздна работает.

Эти несколько слов взбесили Каллена, что сразу же вызвало у меня любопытно.

- Во всяком случае, - сказала миссис Каллен, сглаживая настроение, - ужин почти готов, так почему бы тебе не показать Белле ее комнату и не умыться? Элис будет дома через пятнадцать минут, а затем мы поедим.

Каллен провел меня вверх по лестнице в уютную спальню, а затем положил мою сумку на кровать, пожирая меня глазами, пока я осматривалась вокруг.

- Итак, это она.

- Очень мило.

Обстановка была современной, но удобной, а кровать просто огромной. Учитывая, что я привыкла к моей комковатой односпальной, это выглядело как роскошь. Я плюхнулась на нее, проверяя мягкость и упругость матраса, и только когда я оглянулась на Эдварда, я осознала, как он смотрит.

Ух ты.

Сексуально.

- Ванная комната дальше по коридору, - проговорил он, выражение его лица было интенсивным, и никогда прежде указание, где находится ванная, не было настолько возбуждающим.

По моей коже пробегались мурашки, пока он продолжал смотреть на меня как на съедобное. Мне это нравилось. Это контрастировало с тем, как он обычно смотрел на меня – так противоречиво и неоднозначно –, не было сомнений, о чем он думал прямо сейчас. Я уверена, это включало в себя то, как он зарылся лицом в мою грудь. А может быть и в другие части меня.

- А где твоя комната? - спросила я, заметив, насколько он длинный и худой, поскольку был намного выше меня.

- Следующая дверь.

- Так значит близко?

- Очень.

- Могу я посмотреть?

Уверена, я все еще говорила о его спальне. Этот пункт был спорным.

Я не знаю, почему мысль о его детской комнате заводила меня, но так оно и было.

Он пытался изобразить невозмутимость, но я могла сказать, что его беспокойство возросло.

- Конечно.

Это большой шаг для него: впустить меня в свой мир. Показывая мне части себя, которые он, вероятно, хотел сохранить в тайне.

Он провел меня по коридору в следующую комнату и жестом показал мне зайти первой, кинув свою сумку у двери.

В этой комнате было гораздо аккуратнее, чем в Вестчестере, но, думаю, это потому, что: а) он почти здесь не бывает, и б) его мама рядом, чтобы поддерживать порядок.

Над кроватью висели плакаты со старыми фильмами: «Таксист», «В порту», «Бешеный бык» и «Буч Кэссиди и Сандэнс Кид», и, полагаю, что я могла вычислить его любимых актеров из представленного. На стене напротив двери полки были заполнены не только книгами, но и трофеями и фотографиями.

Я подошла поближе, чтобы посмотреть, помятуя, что Каллен по-прежнему топчется в дверях, как встревоженный стервятник.

Там было так много трофеев и лент, что я с трудом могла рассмотреть их все. Я взяла одну и прочитала надпись:

- Чемпион всего штата по треку – Эдвард Каллен.

Я обернулась к нахмурившемуся человеку в дверях.

- Ничего себе, значит, ты был довольно быстрым бегуном, да?

Он пожал плечами.

- Нормальным.

- Ну конечно. Они всегда дают десятки трофеев людям, которые просто «нормальные».

Я наклонилась, чтобы поближе рассмотреть фотографии. На одной был Каллен в полете, прыгающим через препятствие, передняя нога вытянута, задняя согнута. Его волосы были длиннее, чем сейчас, и яростная решимость на лице. На другой фотографии он пересекал финишную прямую, запрокинув голову, широко раскинув руки и с победоносной улыбкой на лице. Он выглядел почти как другой человек: менее поврежденный младший брат Эдварда.

Далее внизу была группа фотографий парней в бейсбольных куртках с девушками, стоявшими рядом с ними. У меня перехватило дыхание, когда я увидела, что его рука обнимала девушку, а он глядел на нее с очевидной привязанностью, но потом поняла, что она не смотрела на него. Она смотрела на блондина, стоявшего с другой стороны от нее, подавшись вперед, ее рука лежала на его шее.

О, Боже.

Джессика и Майк?

Вдруг я почувствовала его позади меня, прижавшегося к моей спине, поскольку он потянулся, чтобы перевернуть фотографию лицевой стороной вниз.

- Не знаю, почему я все еще храню это, - проговорил он. - Я должен был избавиться от нее несколько лет назад. То есть, я был идиотом, что не видел этого, не так ли? Как чертовски очевидно было, что они крутили шашни, когда мы еще были вместе? Джесс практически облизывала его.

Я обернулась к нему, но он смотрел вниз, засунув руки в карманы.

- Эй, - сказала я, положив руку ему на грудь. - Не будь слишком строгим к себе. Может быть, ты даже почувствуешь жалость к ней. Я именно так и делаю.

Он резко поднял глаза и сурово посмотрел на меня.

- Какого хрена я буду чувствовать жалость к ней? Она та, кто бросил меня.

Я погладила его лоб и провела рукой вниз по щеке.

- Потому что, очевидно, бедная девушка была ненормальной. Я имею в виду: выбрав этого парня вместо тебя? Ясно, что она была не в своем уме. И, скорее всего, слепой. Ты видел себя? Какого черта она думала?

Он немного расслабился, но я знала, что часть его, которая была травмирована ими, на самом деле не верила мне. И я уверена, что фактически все еще нашептывала, что, так или иначе, он был виноват в том, что они предали его.

- Ммм, ну... да пофиг.

Он по-прежнему не смотрел на меня, а мне очень хотелось обратного.

- Эдвард. - Это привлекло его внимание. Кажется, ему нравилось, когда я использовала его имя. - Не срывайся на мне, ладно? Ее давно уже нет, но я здесь, и должна тебе сказать, что ты не избавишься от меня в ближайшее время.

Он вздохнул, предварительно положив руки на мою талию.

- Просто это странно, знаешь? То, что ты здесь. Я не приводил девушек домой после того, как Джесс и я расстались. Думаю, мои родители уже начали думать, что я соблюдаю целибат.

- А ты не приводил сюда Оливию?

Он посмотрел на меня в замешательстве.

- Как, черт возьми, ты узнала о ней?

Я пожала плечами.

- Твоя мама упомянул о ней в день премьеры, и ты так странно среагировал. А потом Элис кое-что сказала и…

- Черт дери мою чертову сестру. - Его негодование было настолько сексуальным.

- Не вини Элис. Она просто сказала, что вы, ребята, встречались, и я просто предположила.

Он вздохнул.

- То, что мы делали, вряд ли можно назвать «встречались». Мы целовались несколько раз. Зависали у нее дома. Ничего такого.

Я хотела спросить, спал ли он с ней, но не решилась.

Если это так, то не думаю, что могла бы справиться с этим.

- Элис сказала, что она была повернута на тебе, но ты продинамил ее. И что она была тоже хорошей девушкой.

- У Элис большой поганый рот.

- Так что, все было не так?

Ему вдруг стало неловко, и он подошел к CD-плейеру, рассеянно просматривая диски, сложенные рядом.

- Она была достаточно хороша. Я просто не чувствовал ничего серьезного.

Он поставил диск и нажал «play», прежде чем сесть на край кровати, и песня из диска «Pablo Honey» рок-группы Radiohead полилась из динамиков.

- Во всяком случае, что за допрос, Свон? Ты ревнуешь?

- Да, - честно ответила я.

Он посмотрел с недоверием.

- В самом деле?

- Очень.

Он откинулся назад и самодовольно улыбнулся мне.

- Мне нравится, что ты ревнуешь.

- Неужели? А разве это не своего рода отрицательная эмоция?

- Ну, да, но в то же время... я не знаю... отчасти горячая. Заставляет меня думать, что... - он посмотрел вниз, подтянув свои джинсы. - Будто... ты на самом деле будешь в ярости, если потеряешь меня или что-то типа этого.

- Потеряю тебя?

- Да.

- Каллен, не знаю, может, ты не заметил, но ты очень большой. Я должна быть довольно небрежной, чтобы умудриться потерять тебя.

- Ты только перефразировала Оскара Уайльда?

Я пожала плечами.

- Может быть.

- Это тоже горячо.

Я рассмеялась.

- Боже, ты такой театральный зануда. Не могу поверить, что ты думаешь, что я, тебя ревнующая – это горячо. Я думала, большинство парней ненавидит девушек-собственниц.

- Я не большинство парней.

Это уж точно.