ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Карлайл брел по коридору к лаборатории брата, предчувствуя недоброе, но по пути здоровался с Джейн и ее коллегами. Он постучал по стеклу двери, но, как и Эдвард, не получил ответа.

– Энтони, это Карлайл! – крикнул он и постучал снова. Тем не менее, реакции не было. – Энтони, мне нужно поговорить с тобой. Если хочешь, я подожду на берегу озера. Пойду туда и посижу полчаса. Я должен сообщить тебе кое-что важное и личное.

Он вернулся по коридору к одному из кабинетов и вышел через противопожарные двери на лужайку, которая тянулась до берега озера. Еще один теплый, солнечный день, а пейзаж – идиллический. Озеро искрилось на солнце, и его зеркальная поверхность была заполнена утками и гусями, а иногда и болотными птицами, чьих названий он не знал. Получив известие, что его время на земле ограничено, он стал больше замечать свое окружение, оценивая красоту мира, а Коннектикут являлся прекрасным местом для жизни.

Он ждал около двадцати минут, когда услышал, как в лаборатории Энтони открылась раздвижная дверь, и, повернувшись, увидел взъерошенного старика, осторожно спускающегося по склону. Если бы Карлайл не дожидался своего брата, то не узнал бы его, изменения были ошеломляющими. Тот выглядел не на шестьдесят два, а скорее на семьдесят два, и это еще щедро. Волосы не причесаны, он не брился, по крайней мере, три дня, казалось, и спал в одежде, вероятно, так оно и было. Щеки ввалились, и Карлайл задавался вопросом, а ел ли брат во время своего заключения в лаборатории. Они встретились на полдороге, и Карлайл протянул руку Энтони, чтобы помочь, очевидно, что ему тяжело ходить, но тот пожал ее и махнул в направлении деревянной скамейки.

Оба сели и ничего не говорили, пока Энтони успокаивал дыхание. Карлайл, в конце концов, нарушил молчание.

– Не нравится мне так говорить, Энтони, но ты выглядишь и пахнешь, как дерьмо.

– Благодарю, Карлайл, я тоже тебя люблю! Полагаю, это не светский визит.

– И да, и нет.

Энтони приподнял бровь:

– Так значит, Эдвард проболтался.

– Если спрашиваешь, связывался ли со мной сын, чтобы выразить свою обеспокоенность тем, что ты ведешь себя совершенно нехарактерно, то да, Эдвард проболтался, как поступил бы любой хороший сын или племянник. А что бы ты сделал на его месте?

Энтони покачал головой, а затем опустил ее на руки.

– Карлайл, ты не понимаешь, с какой дилеммой я столкнулся, поэтому, пожалуйста, не задавай мне сейчас вопросов, просто дай еще несколько дней.

– Эдвард рассказал, что именно мисс Свон нашла в лесу, и что ты полностью монополизировал расследование. Он говорит, что ты исключил его и не позволил войти или принять участие в ваших экспериментах. Он очень обижен, Энтони, как профессионально, так и эмоционально. И что ты на это ответишь?

– Я же говорил тебе, Карлайл, просто дай мне еще несколько дней, а потом я расскажу тебе о том, что обнаружил. Как ученый ученому. Обещаю, что в конечном итоге Эдвард узнает все. Ты сделаешь это для меня?

– Хорошо, Энтони, я дам тебе несколько дней, но вернусь в выходные и буду ждать ответов на некоторые вопросы. Ты можешь быть работодателем моего сына, но я не позволю подобным образом помыкать им. Мы – одна семья, и тебе не мешало бы помнить об этом.

Энтони кивнул головой в знак согласия, хотя у него и не было намерения вовлекать Эдварда в свои исследования, пока сам не обнаружил то, что искал.

– Ты сказал, что собирался поговорить о чем-то. О чем именно?

– На сей раз это обо мне, Энтони, и новости не очень хорошие. Мне поставили диагноз – рак поджелудочной железы. Лечиться не стану, поскольку это даст мне всего лишь несколько месяцев жизни, поэтому на данный момент я просто справляюсь с постепенным увеличением количества обезболивающих препаратов. Пока мне не представился шанс сказать Эдварду, это не то, что станешь обсуждать по телефону, но мне важно, чтобы вы разрешили свои разногласия до моей смерти. Ты – единственный член его семьи, когда меня не станет, и он будет нуждаться в поддержке, когда, в конце концов, умрет его мать.

Энтони потрясенно смотрел на родственника. Прежде всего, Карлайл был его младшим братом, за долгие годы они через многое прошли вместе. Даже будучи ученым, удостоенным Нобелевской премии, он всегда считал, что Карлайл имел более высокий интеллект и совершил бы удивительные открытия, если бы не сменил карьеру. Брат также не требовал признания за внесенный вклад в работу по генетике, которая принесла высокую награду ему, Энтони, что позволило получить всю славу за то, что на самом деле было результатом совместных усилий. Научное сообщество, однако, не имело об этом понятия, а сейчас Карлайл унесет это знание с собой в могилу.

Энтони пребывал в недоумении, что же сказать. Да и что вы скажете, когда самый близкий человек говорит, что умирает? В его разуме мелькнули эксперименты, проводимые в собственной лаборатории, и пришла мысль, что если бы он смог узнать, как повторить то, что происходило с этими клетками, то появилась бы возможность полностью изменить состояние Карлайла, или, по крайней мере, остановить развитие болезни до точки, когда та станет фатальной. Требовалось вернуться в лабораторию и продолжить работу, однако он был искренне расстроен новостями брата.

– Карлайл, мне очень жаль. Ты уверен в диагнозе?

– Да, я видел результаты анализов и сканирования: нет никаких сомнений, прогноз – около трех месяцев в лучшем случае. Я решил жить своей жизнью, пока боль не станет слишком сильной, но не говорил об этом Эдварду.

– О боже! – сказал Энтони. – Дай знать, если я могу чем-то помочь.

– Я хочу, чтобы вы с Эдвардом все уладили. Ты можешь доверять ему и знаешь это, Энтони.

– Знаю, но я занимаюсь работой и не могу ни на что отвлекаться, мне нужно обдумать все самому и немного больше времени.

– Хорошо, я оставлю тебя, но ты позволишь мне помочь тебе вернуться в свою лабораторию и, по крайней мере, принести тебе сменную одежду и еду. Не хочу говорить этого, Энтони, но ты действительно воняешь!

Они рассмеялись, и брат позволил Карлайлу помочь ему подняться по склону, но дальше не пустил.

– Я оставлю всё за дверью лаборатории, постучу три раза, а затем убегу, – в шутку заявил Карлайл, а затем они обнялись. – Семья важнее любого эксперимента, Энтони.

– Не этого, – ответил тот, вернулся к себе и запер дверь.



На следующий день Эдвард поехал в университет и направился в лабораторию Розали. Ему очень хотелось узнать результаты тестов, проведенных на коже и камнеподобных образцах, которые, как он надеялся, дали бы четкое представление о том, из каких элементов они состояли. Розали уже сидела за своим лабораторным столом, и ученый вздрогнул, увидев ее, поскольку было очевидно, что после его ухода вчера из лаборатории волосы девушки оказались обесцвеченными, брови выщипанными, кожа стала теперь светло-бронзовой, хотя накануне была бледной, и когда подошел к ней, то его охватил запах духов «Chanel № 5».

Он улыбнулся, помахал ей и по большой дуге обошел свой стол, на случай, если сотрудница кинулась бы на него. Надев белый халат, направился к оборудованию, анализировавшему образцы, и прочитал на маленьком светодиодном дисплее, что результаты направлены на компьютер. Эдвард включил монитор и в первую очередь запустил необходимую программу, которая выдала отчет об образце кожи. Ученый не был экспертом по дерматологии, но результаты сказали ему, что фрагмент относительно нормальный. Единственное отличие, показанное прибором, состояло в значительном превышении доли коллагена, чем в обычном эпидермисе.

Он переключил внимание на камнеподобную субстанцию и был ошеломлен, прочитав сообщение. Вещество почти на сто процентов состояло из кремния, хотя известно, что тот находится в организме человека, но обычно лишь в малых количествах. Так или иначе, процентное содержание кремния в этом человеке было увеличено в тысячи раз, став его главным элементом, а не кислородом, углеродом или водородом.

Эдвард уселся на стул и пристально вглядывался в результаты, пытаясь понять открытие. Эти данные не объясняли, почему ткань технически была еще живой, и придется сделать несколько экспериментов, но, честно говоря, он не знал, с чего начать. Снова подумал, что же такого и так быстро обнаружил дядя, что заставило его настолько оберегать свои исследования, и для чего тот мог использовать находку.

Сегодня Эдвард хотел провести еще несколько тестов на образцах кожи, чтобы подтвердить свою точку зрения. Теперь рука была отделена от тела, по крайней мере, уже неделю, возможно, и более, но, насколько он мог судить, не выказывала никаких признаков разложения, клетки еще делились и умирали, поэтому ученый решил, что предпримет попытку прекращения цикла и, по сути, попытается уничтожить небольшой фрагмент кожи.

Он начал с погружения образца в различные жидкости, даже пытался разбить его молотком, но, поместив вымоченные или измельченные остатки под микроскоп, всегда обнаруживал признаки жизни. В конце концов, он просто бросил образец в чашку, чиркнул спичкой и поджег, наблюдая за происходящим и с удовлетворением отмечая, как кожа быстро съежилась и бесследно исчезла. Эдвард взял один из оставшихся кусков камня, положил его в посудину и зажег, после чего увидел, как тот разрушился и через несколько секунд его не стало. «Интересно», – подумал он и почесал затылок.

Пока он размышлял о результатах, зазвонил сотовый телефон, и мужчина увидел, что звонил отец. Отвечая, отошел от лабораторного стола, подальше от зоны досягаемости слуха Розали.

– Привет, пап, я в лаборатории.

– Привет, сынок, я так и думал. Как проходят твои исследования?

Эдвард рассказал о своих открытиях отцу, который пришел в восхищение, когда сын поведал об обнаружении человеческой крови, и что тело состояло из кремния, а затем молодой человек сообщил, что собирался посетить с мисс Свон то место, где обнаружили руку, чтобы попытаться найти остальную часть тела.

Карлайл рассмеялся.

– Эдвард, перестань называть Беллу «мисс Свон». Я догадался, что это та самая девушка, о которой ты мечтал, когда уехал в университет. Может, и прошло десять лет, но я помню твое хмурое лицо, когда после выпускного вечера отвозил тебя в аэропорт, и помню, что твоей спутницей была некая мисс Белла Свон, которая собиралась отправиться в Сиэтл, чтобы получить степень в криминалистике. Значит, она и есть девушка, в которую ты влюбился?

– Да, папа, а тогда меня застали врасплох, – Эдвард поморщился: отец снова прочитал его мысли.

– Она делает тебя счастливым, Эдвард?

– Кажется, я люблю ее, пап, на самом деле думаю, что всегда ее любил.

– Тогда я рад за тебя и чувствую облегчение.

– Почему облегчение?

– Хочу, чтобы ты женился по любви, Эдвард. Я все еще очень сильно люблю твою мать и желаю, чтобы у тебя было то же, что и у меня, а, надеюсь, и намного больше.

– Это еще первые дни, так что тебе, возможно, придется какое-то время подождать свадьбы, – рассмеялся молодой ученый.

– Не откладывай слишком надолго, сын.

От этого разговора Эдвард начал ощущать небольшую неловкость. Прежде он никогда не обсуждал свою любовную жизнь с отцом и вспомнил ранний их разговор, когда тот сказал, что любит его. Что-то случилось, но что – неизвестно.

– Пап, ты не думал о том, что произошло в лаборатории Энтони?

– Я виделся с ним, Эдвард, и он пообещал в выходные дать мне знать, что происходит, а также, что в ближайшее время расскажет все тебе. Он говорит, что должен быть один, чтобы сосредоточиться на своих экспериментах.

– Это фигня, и ты это знаешь, – ответил Эдвард. – Он не хочет делиться.

– Может быть, сынок, но давай доверимся ему еще на несколько дней, договорились?

– Хорошо.

– Когда возвращаешься домой, Эдвард?

– Не знаю. А что?

– Мне нужно кое о чем с тобой поговорить.

– О чем?

– Мне не хочется сообщать это по телефону.

– Постараюсь вернуться домой после выходных, пап. Это может подождать?

– Да, но не слишком долго.

– Ладно, позвоню тебе, когда вернусь из Форкса.

– Ладно, сынок, желаю хорошей поездки.

Эдвард повесил трубку. Что-то определенно происходило с его отцом, но он не мог понять, что.



Джаспер выглянул из окна, окидывая взглядом тротуар. Со своей высокой остротой зрения он прямо отсюда видел фургон, в течение последних двух дней припаркованный метрах в ста. Он начал узнавать пассажиров и график их дежурств: четыре команды, работавшие трехчасовые смены дважды в день. Всех посетителей их офиса фиксировали, фотографировали, и сопровождали каждого, покинувшего здание. Джаспер не знал, обычные ли это полицейские или же ФБР, но они бесполезны в наблюдении: он был уверен, что заметил бы их даже без преимущества сверхчувствительного слуха и зрения.

– Чем они занимаются сейчас? – совершенно равнодушно спросила Элис.

– Сменяются, снова этот рыжий парень и светловолосая секс-бомба. Интересно, а его жена знает, что происходит, когда он в засаде? – засмеялся Джаспер.

– Как думаешь, на этой смене он получит что-то кроме минета?

– Нам придется подождать и посмотреть. Представляешь, а если побежать, когда он вот-вот кончит?

– Это было бы весело, – саркастически ответила Элис.

Джаспер подошел к своему столу и переложил какие-то бумаги. Он искренне беспокоился, хотя был в курсе круглосуточного наблюдения. Теперь они являлись подозреваемыми в деле об убийстве, и это могло вызвать проблемы, если один из этих сотрудников окажется достаточно компетентным, чтобы покопаться в их биографиях. Он все еще не понимал, почему за ними наблюдали, если на записях с камер видеонаблюдения не было ничего, о чем они не знали. Но в этом случае в расследование должен быть вовлечен кто-то с бОльшим количеством мозговых клеток. Когда полиция обратилась к ним за записями, шанс просмотреть их до передачи не выдался, и он корил себя, что заранее об этом не позаботился. И проследил, чтобы на второй записи, изъятой после убийства Джейкоба Блека, не осталось ничего интересного.

Они эффективно замели следы, поскольку он был обеспокоен и не оставил никаких доказательств своих недавних действий. И Элис пока не предвидела проблем в будущем, а значит, их жизнь текла в обычном русле. Если она увидела бы возникновение неприятностей, то они исчезли бы и снова заявили о себе лет через десять. Они делали так и раньше, но обычно это был спланированный уход. Хотя будет грустно покидать Сиэтл, здесь у них сложилась хорошая жизнь: они построили легальный бизнес, и ему нравился дом в Форксе, так что оставит его с сожалением.

К счастью, Аро и его приспешники не появлялись в пределах досягаемости. Джаспера больше заботила реакция Волтури на происходящее в последнее время в округе, чем последствия ареста полицией. Не изобретена еще тюремная камера, которая могла бы надолго задержать одного из них, но Аро не стал бы задавать вопросы, а просто избавился бы от проблемы, если бы решил, что такая существует. Уитлок осознавал, что об убийствах в Сиэтле Волтури узнают, но полиция не станет публиковать то, как умерли жертвы, а раз новых за последние три недели не появилось, Джаспер надеялся, это убедит Аро и охрану, что теперь нет никакой необходимости появляться у них на пороге.

Они оба должны вернуться в Форкс, чтобы поохотиться, но если уедут, за ними последуют, так что нужно вынудить команду наблюдения совершить промашку, а это, по его мнению, не слишком трудно. Следовало подготовить диверсию, требовалась всего пара секунд, и они ушли бы, в буквальном смысле, в один миг. Ему следовало обдумать и посмотреть, что из этого выйдет.

До тех пор придется сидеть и ждать, пока их наблюдателям не надоест следить за ними.



Как и было обещано, Сет отправил Белле отчеты наблюдения, включая видео и фотографии посетителей офиса Уитлоков. Белла просматривала одно из видео на своем компьютере, когда в дверь просунула голову Виктория.

– Есть прогресс? – спросила она, а затем вошла, чтобы увидеть, что смотрит Белла.

– Нет, вообще ничего, нормальные приходы и уходы. Должно быть, они спали всю неделю там, поскольку не покидали здания, чтобы отправиться домой, пока мы следили за ними.

– Так что ничего необычного тогда?

– Ну, единственное, что немного странно: насколько я могу сказать, они не выходили за едой и не заказывали доставку. Когда мы осматривали помещения, там не было кухни, только чайник, да чай с кофе для посетителей. Я не заметила печенья или другой еды, но, возможно, что-то хранилось в шкафах или ящиках.

– Согласна, это немного странно, – ответила Виктория, но не была так убеждена, как Белла, что Уитлоки имели что-то общее с делом серийного убийцы. Но поскольку отсутствовали другие подсказки, по крайней мере, она могла сказать своему начальству, что ее отдел проводил расследование. К счастью, после похищения туриста других убийств или исчезновений не было, но она все еще находилась под огромным давлением по вопросу поимки виновного лица.

– Чем займешься на выходных, Белла? Похоже, будет прекрасная погода.

– Собираюсь в Форкс повидаться с отцом. Я не видела его какое-то время и знаю, что он беспокоится обо мне, так что поеду туда завтра и успокою его.

– Это здорово, что ж, передавай ему мои наилучшие пожелания.

– Будет сделано, спасибо.

Белла испытывала облегчение, что Виктория не принялась расспрашивать дальше. Криминалист ненавидела скрывать информацию от начальницы, но знала, что в этот момент так лучше. Она задавалась вопросом, насколько Эдвард продвинулся в лаборатории, а затем усмехнулась про себя, представив, как он пытался парировать заигрывания Розали. Белла знала, что представляла собой девушка, и подозревала, что та использует все паузы, чтобы заманить ученого в ловушку, но не волновалась.

Вчера вечером в постели она чувствовала, что их связь стала еще глубже и значимей, поскольку они потеряли себя в телах друг друга, наслаждаясь каждым прикосновением, шепча слова любви и поощрения. Каждый раз, занимаясь любовью, они переходили на другой уровень интимности, и молодая женщина поняла: их близость не ради оргазмов и кульминаций, а ради того, чтобы быть вдвоем, ради волнения, ощущения полной честности и единения, которого, и она это знала, никогда не почувствует с кем-то еще. Ей все еще нравилось находиться в постели под контролем Эдварда, и она проводила параллель с танго, когда мужчина брал на себя инициативу, но был полностью сосредоточен на каждом движении своей партнерши. Он мог быть нежным, когда держал ее, его руки едва касались, слегка скользя по ее телу, вызывая покалывания кожи, но потом страсть брала свое, и он терял себя в ней, а ей нравилось видеть и чувствовать, как он получал от нее так много удовольствия, что заводило сильнее всего.

Неохотно она заставила себя перестать мечтать и снова сосредоточилась на Уитлоках. Теперь, когда была убеждена, что рука принадлежала серийному убийце, не могла не задумываться о причине, почему за теми должна следить команда наблюдения, за исключением ее шестого чувства об их, так или иначе, причастности. Слишком уж много совпадений: же-восемь работал рядом, Джейкоба убили лишь в нескольких метрах от их двери, летающий парень спрыгнул с их крыши или из их окна, руку нашли рядом с их домом, да и турист тоже обнаружился в непосредственной близости. Добавьте сюда их таинственность и тот факт, что они выглядели, как и десять лет назад. Эдвард предположил, что, может быть, в Сиэтле происходило что-то сверхъестественное, но она все еще не верила в это.

Может быть, существовало и логическое объяснение всему этому, только оно не приходило ей в голову.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете в нашей КРИМИНАЛЬНОЙ ЛАБОРАТОРИИ.

Так же на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз - последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.