Белла закрыла за собой автомобильную дверцу и быстро устроилась на пассажирском сиденье выданной бюро «импалы». Через минуту Эдвард проделал то же самое, шлепнувшись в водительское кресло.

– Ты проделала там хорошую работу, – небрежно сказал агент, резко выруливая на пригородную дорогу, несколько раз свернул, а затем выкатился на соседнее шоссе.

– Спасибо. – Мисс Свон, открыв записную книжку по следствию, молча просматривала информацию, которую незаметно набросала, пока напарник, сменив ее, общался с Хендерсонами.

Лицо женщины напряглось, когда глаза скользили по рукописным строчкам.

– Я так понимаю, миссис Хендерсон не очень здорова, – прокомментировал Мейсен, вновь глядя на дорогу, перед тем заметив суровое выражение напарницы.

– Да, – тихо ответила она. Этот факт не вызывал сомнений, если просто понаблюдать за женщиной во время интервью: ее муж бессознательно потирал руки, а жена лишь безучастно смотрела в пространство. Психолог не присутствовала на последнем опросе, проведенном с парой, который произошел сразу после исчезновения их сына, но могла сказать, что миссис Хендерсон казалась сильно расстроенной. Она выглядела на семьдесят лет вместо указанных в анкете сорока восьми. На долю секунды Белла глянула через лобовое стекло на шоссе перед собой, а затем вновь опустила взгляд на записи и вздохнула. – Она, безусловно, должна встретиться с консультантом по горю: ей могут порекомендовать кое-какие успокаивающие препараты...

Голос агента затих, когда она заметила, как усилилась хватка Эдварда на рулевом колесе.

– Испытываемый стресс вреден ее сердцу, – тихо объяснила Белла, видимо, тщательно подбирая слова. – Их предназначение не в том, чтобы у нее спуталось сознание, Эдвард. Они просто помогут отрегулировать негативное действие гормонов, производимых телом из-за постоянного беспокойства по поводу ситуации. Совершенно очевидно, что ее организм действует на адреналине и вызванных страхом гормонах, вырабатываемых корой надпочечников: она истощена тревогой. Алекс – их единственный ребенок, я не могу себе представить ужас, который она сейчас переживает, – снова принялась успокаивать Белла, задумчиво глядя на свои руки, ее взгляд задержался на пальцах левой руки.

После этих слов смертельная хватка Эдварда на руле незначительно ослабла, но он молчал, казалось, погрузившись в мысли на эту тему.

– Итак, куда мы направляемся сейчас? – внезапно спросила напарница, вырываясь из раздумий и глядя на коллегу.

– К лоббисту, которого наняли в лабораторию «Затмение», живет около Хендерсонов, и я подумал, что мы могли бы также опросить и его, пока находимся в этом районе, – сказал Мейсен, сворачивая на улицу к другому фешенебельному сообществу с частными домами. Психолог молча кивнула, а мимо медленно проплывали кирпичные фасады домов с эркерами.

– С этим парнем мне придется вести себя весьма жестко, если в какой-то момент тебе станет некомфортно… – начал агент.

– Я буду в порядке, – вставила Белла, она насторожилась и пристально посмотрела на гараж на две машины и баскетбольную корзину, которая крепилась над идеальной свежеасфальтированной подъездной дорожкой. – Я все время работаю с эмоциями, Эдвард. В запугивании нет ничего нового, – сказала она, честность в ее невыразительном голосе добавила словам силы.

– Хорошо, – ответил мужчина, паркуя машину, когда подъехал к новенькому зданию в колониальном стиле с шестью спальнями, вереницей окон с альковами, привлекающими внимание к верхнему этажу.

Агенты, действуя синхронно, одновременно вышли из машины. Мейсен пошел по подъездной дороге, которая вела к двери, затем неожиданно остановился и оглянулся, поняв, что Беллы рядом не было. Он повернулся и увидел ее около обложенного кирпичом почтового ящика в арочном стиле. Женщина выглядела настороженной и немного зеленоватой: изменение, которое произошло менее чем за минуту с момента, как она покинула салон автомобиля.

Белла, выглядела бесстрастной, но не совсем здоровой: глаза были неестественно расширены. Эдвард вернулся, сделав несколько шагов назад по дорожке. Приближаясь к напарнице, он видел, как она читала встроенную в кирпичи табличку с фамилией: Маршалл практически отражалось в темной эмали ее теплых глаз.

– Ты в порядке? – поинтересовался Мейсен, оценивая ее странное поведение.

– Да, – почти неслышно ответила она.

– Ты заболела? Хочешь подождать в машине? – Агент нахмурился, на его лице появилось опасное чувство подозрительности.

– Нет, – дернулась она, словно получив электрический разряд. – Нет, я в порядке... Я должна... пойти с тобой.

Эдвард молчал, обдумывая странное построение фразы. Она сомневалась в словах, словно спорила с собой. Наконец, оглянувшись на дом, агент сдался и двинулся по дорожке. Пара, казалось, слишком долго простояла на виду: складывалось веское впечатление, что из окружающих домов наблюдали за своей собственностью. Мейсен заметил, как качнулись шторы в эркере соседнего дома, словно его обитатели могли быстро вызвать полицию, даже если на чьей-то лужайке гадила собака, не говоря уж о двух федеральных агентах, которые явно настаивали на своем.

– Мы быстро с этим закончим, – сказал Эдвард, глянув на Беллу через плечо, движение, у которого имелась и вторая задача: скрытно проверить ее. Мгновенный взгляд не выявил ничего хорошего: поза оставалась напряженной, неподвижной, как у изваяния, дыхание – натужным. – Через пятнадцать минут, – успокоил он, надавливая указательным пальцем на дверной звонок и улавливая приятный отдаленный сигнал, слышимый через рифленое стекло боковых окошек передней двери.

Эдвард заметил, как ускорилось сиплое дыхание Беллы, едва по другую сторону окна появилась неясная фигура, идущая через фойе дома. Агент прищурился, не понимая, что вызвало такую реакцию, но незаметно чуть повернул голову в направлении напарницы, когда дверь открылась. Представшая перед ними женщина была красивой и высокой с ясными голубыми глазами и струящимися прямыми золотисто-светлыми волосами. Оценивая ее модус операнди¹, краем глаза Мейсен уловил, как руки взметнулись и привычно легли на округлый живот. Золотая полоска, блеснувшая в свете разноцветной стеклянной люстры гостиной, подтверждала, что дама замужем и примерно на шестом месяце беременности.

Потянувшись за значком, Эдвард раскрыл коричневую кожаную обложку с одной стороны и поднял ее на уровень глаз женщины.

– Здравствуйте, я агент Мейсен из Федерального бюро расследований, а это – моя напарница, агент Свон. Мы заглянули, чтобы поговорить с мистером Гарретом Маршаллом.

Лицо женщины слегка исказилось.

– Да... агенты? – Она помолчала, забеспокоилась, после чего снова заговорила: – Гаррет Маршалл – мой муж, я схожу за ним. – Волосы хозяйки дома блеснули под светом лампы, когда она вразвалку освободила дорогу и жестом решительно пригласила их внутрь. – Пожалуйста, входите, – настойчиво добавила, и когда Эдвард, приняв приглашение, повернул голову, заметил нечто странное. Белла не двигалась, и дыхание у нее совершенно остановилось.



Миссис Маршалл сопроводила агентов в гостиную, усадила их на мягкие подушки обитого узорчатым ситцем дивана, а затем поспешно ушла за мужем. Белла проследила взглядом за ней, а Эдвард в это время без всякого раскаяния изо всех сил пытался расслышать приглушенный разговор, происходивший между Маршаллами в другой комнате, хотя его интерес больше сосредоточился на напарнице.

Казалось, психолог испытывала крайнее неудобство, она по-совиному крутила головой, оглядывая помещение. Агент спохватился, что глазел на нее: напарница обычно отвечала или давала понять, что обратила внимание. В настоящее время она словно потерялась в пространстве, или просто потерялась, осторожно наблюдая за окружением, будто сидела в яме с гадюками.

Небольшое движение в углу открытой гостиной почти заставило ее соскочить с места. В считанные секунды выражение напарницы сменились с настороженного на совершенно уязвимое, а взгляд Эдварда метнулся мимо ее лица с плотно сжатыми губами к источнику неожиданной активности.

Из-за стойки, поддерживающей лепное украшение стены, осторожно выглядывало крошечное личико с парой больших, как у лани, глаз – маленькая девочка, одетая в джинсовый комбинезон поверх розовой рубашки с гофрированными рукавами. Передняя часть элегантного маленького платья была украшена кексом: нашитым кремового цвета атласом с зубчатыми краями. Глазенки оставались сосредоточенными исключительно на Белле, когда маленькое тельце бочком смело огибало угол, держась для поддержки поближе к стене. Обе выглядели настороженными, кроха, словно попав в луч фонаря, указывающего на женщину, двинулась вперед. На свету стало ясно, что она была практически еще младенцем.

– Привет, – тишину рефлекторно прервал дрожащий голос Беллы.

От этого единственного слова маленькая девочка оттолкнулась от стены и заковыляла к психологу, а оказавшись рядом, положила обе детские ладошки ей на колени и посмотрела глазами куколки «Драгоценные моменты».

Эдвард с трепетом наблюдал за взаимодействием: и хотя профиль женщины стал мягче, а затем ее взгляд вообще перестал распознаваться, по чертам лица проскакивало выражение очевидного ужаса. Мужчина всем корпусом развернулся к двери, словно размышляя: не уйти ли из-за странных реакций своей напарницы, но в этот момент с противоположной стороны в комнату быстро вошла блондинка.

– Вот ты где… – сказала она, и волна облегчения затопила ее лицо, когда нагнулась к малышке. Миссис Маршалл взяла маленькую девочку за руки, действуя подобно поддерживающим колесикам, а кроха нетвердыми шагами пошла вместе с помощницей. Кивнув Белле, родительница быстро извинилась: – Простите за это. Обычно она очень стеснительна с незнакомцами. – Лицо агента побледнело, но она глядела на осторожно стоявшую между двумя женщинами девчушку. Малышка пошатывалась в поддерживающих руках матери, ее маленькое тело все еще было развернуто в сторону Беллы.

Миссис Маршалл с удивлением следила за языком тела.

– Вы очень ей понравились, – повторила она, когда кроха уверенно поддерживала себя одной рукой, и, смело освободив другую, протянула ладонь Белле.

Та благоговейно приняла небольшой дар, мягко обхватила и спросила: – Как ее зовут?

– Это Брианна, – улыбнулась миссис Маршалл, согнулась сильнее и обхватила свой живот, как сделала при знакомстве.

Глаза Беллы снова наполнились слезами, как только они встретились с Брианной.

– И сколько тебе лет? – спросила агент.

– В марте ей исполнится два.

– Кейт, – прервал мрачный голос, и все трое взрослых повернули головы в направлении звука.

Из прихожей появился широкоплечий темноволосый мужчина в брюках цвета хаки и толстой хлопковой рубашке, не скрывавшей очертания худощавой, но рельефной груди. Он пытался казаться расслабленным, но его выдавали руки, глубоко засунутые в карманы штанов, через ткань которых проглядывали костяшки.

Это единственное слово стало сигналом для миссис Маршалл, что пора уходить. Подняв ребенка, она подошла к мужу, и между ними произошел безмолвный разговор, после которого женщина повернулась к агентам.

– Если вам потребуется поговорить и со мной, я недалеко, – тихо сказала она, устраивая малышку на руках, словно мешок картошки: кроха по-прежнему тянулась к Белле. – Мы будем... наверху. – Взгляд Кейт в последний раз проделал путь между дочерью и двумя агентами, после чего блондинка исчезла за дверью кухни.

– Как понимаю, вы хотите поговорить о моей работе с лабораторией «Затмение»? – заговорил мужчина, его голос дрогнул на полуслове, а взгляд вдруг приклеился к Белле. Ее же глаза аналогичным образом не отрывались от двери, за которую вынесли маленькую девочку.

– Да. – Эдвард всеми чувствами наблюдал за хозяином дома. На лице появилось жесткое выражение, когда агент проследил за тем, куда тот смотрел. Мейсен снова махнул значком и спросил: – Вы Гаррет Маршалл?

– Да. – Односложный ответ был произнесен странным тоном, и в своем углу дивана, Белла, казалось, содрогнулась, после чего направила пристальный взгляд прямо на мужчину.

Гаррет глубоко вдохнул, встретившись с ней глазами, а затем нервно глянул на Эдварда. Он опустился на соседний мягкий пуфик, оставив небольшое расстояние между собой и агентами.

Словно чувствуя все нараставшую атмосферу неловкости, Мейсен начал свою линию допроса.

– Пожалуйста, расскажите мне предысторию вашего сотрудничества с лабораторией, мистер Маршалл.

– В начале прошлого года ко мне обратился владелец лаборатории. Он хотел, чтобы я провел некоторым конгрессменам презентацию кое-каких лабораторных изделий... – Гаррет не сводил глаз с Эдварда, который, казалось, предпочитал оставаться в центре внимания. Хозяин дома, в избытке демонстрируя поведение альфа-самца, поделился основной информацией: агент получил подтверждение, что описание владельца, который беседовал с Маршаллом, подходило к Арту Кайусу, и что рабочий день с информацией о проверке данных прошел впустую.

Наклонившись вперед и облокотившись на колени, Эдвард продолжил: – Какие продукты вы толкали?

Гаррет откинулся и фыркнул:
– Встречи крутились вокруг трех особых формул: двух дезинфицирующих средств и одного жидкого метода утилизации мусора. И, к вашему сведению, мистер Мейсен, я не толкаю продукты, я не коммивояжёр. Арт Кайус заручился моим содействием, потому что в Вашингтоне у меня отличная репутация. Когда вы хороший лоббист, не приходится выкручивать руки, чтобы сделать предложение. Я весьма опытен в своей работе, и меня рекомендовали.

– Заручиться содействием – хорошее словосочетание, – вскользь ответил Эдвард, его глаза похолодели.

Затем на мужчину посмотрела Белла. Взгляды встретились: их знакомство стало резко очевидным, между ними в воздухе словно потрескивала энергия. От этого контакта глаза Мейсена засверкали, но он сохранил спокойствие, продолжив вести оставшуюся часть расспросов.

– Вы проводили презентацию конгрессмену Джорджу Хенсону? – спросил агент, в чьем голосе чувствовалась поспешность.

– Да.

– Когда?

– Около месяца назад.

– Какова его реакция на презентацию? – Эдвард сразу же вцепился в ответ Гаррета.

Лицо хозяина дома помрачнело, а брови непреклонно сошлись у переносицы:
– К чему это ведется? Меня в чем-то подозревают?

– Просто ответьте честно, – сквозь зубы пробормотал Эдвард, звук сорвался с губ с легким шипением.

Гаррет молчал более минуты, а затем вздохнул и покорно ответил: – Конгрессмен не сразу заинтересовался этой идеей. Он знаменит непоколебимым традиционализмом: ему потребовалось время, дабы поверить, что ответ на ограничение пространства свалок можно найти в бутылке.

Слова повисли в воздухе, и Мейсен пристально смотрел на Маршала: мужские плечи располагались параллельно друг другу, между телами пролегла напряженность. Белла снова тяжело задышала: стал слышен звук заполняющего ее легкие воздуха. Хрип не сочетался с покоем приглушенного декора гостиной, где все сидели.

– Вам известен тип химических веществ, из которых состояли продукты, которые вы представляли конгрессмену? – спросил Эдвард, сохраняя самообладание.

– Я не понимаю, о чем вы спрашиваете... – уклонился от прямого ответа Гаррет.

– Знаете ли вы, что было в химикатах, продажу которых вы упорно продвигали, мистер Маршалл? – с невозмутимой монотонностью спросил агент.

Мужчина прищурился, в его голубых глазах замерцал отблеск настоящего гнева.

– Разговор окончен, мистер Мейсен, мне бы хотелось, чтобы вы ушли... – в одно мгновение Гаррет оказался на ногах, его кулаки снова погрузились в карманы, Эдвард тоже поднялся.

– Гаррет. – Голос Беллы был чуть громче шепота, но оба мужчины моментально остановились, глянув на нее. – Ты знаешь, что собой представляло вещество?

Взгляд хозяина дома стал пристальным, когда он смотрел на нее сверху вниз, Мейсен осторожно двинулся вперед, словно желая встать между ними и прервать странную связь.

В разочаровании проведя ладонью по затылку, Маршалл ответил ей: – Нет, не в то время.

Белла молча кивнула, и Эдвард подошел к ней.

Гаррет неохотно повернулся к агенту:
– Обычно мне известны все спецификации того, что я представляю, но мне запретили спрашивать, из чего сделано конкретно это вещество – лаборатория... они не пожелали раскрывать эту информацию.

– Позже вы обнаружили какую-либо дополнительную информацию о продукте? – более отстраненно поинтересовался Мейсен, теперь словно пытаясь убедить подозреваемого поделиться информацией, а не вытягивать ее.

– Не совсем. – Плечи Гаррета поникли на этих словах. – После того, как конгрессмен отказался от презентации, мне заплатили и освободили от обязательств. Лаборатория «Затмение» не обращались ко мне снова, но я слышал…

– Спасибо, что уделили время, мистер Маршалл. – Эдвард закончил разговор так же кратко, как и начал. – Пожалуйста, знайте, что сейчас нет никаких сомнений в вашем участии.

Положив ладонь на спину Беллы, чтобы проводить ее обратно к машине, агент легонько надавил, побуждая идти.

– Белла. – По пронзительности взгляд Гаррета стал напоминать лазерный луч, когда женщина остановилась и изогнулась по направлению к нему. – Мне очень жаль... Я сожалею о прошлом…

– Не стоит, – перебила женщина, и ее голос выходил тихими, но короткими отрывками. – Твоя малышка… она красивая. Я очень рада за тебя.

– Я имел в виду, что… – Мужчина потянулся, стараясь коснуться руки Беллы, которая отшатнулась при этой попытке.

– Прости… – извинился он, убирая ладонь, а Эдвард встал перед напарницей, явно охраняя ее своим телом.

– Ты готова идти, Белла? – спросил ее он, повернув голову, но голос пронизывало любопытство, когда он встал напротив хозяина помещения.

Напарница кивнула, и агенты быстро направились тем же путем, которым и вошли. Как только они оказались снаружи, в холл вернулась жена Гаррета, Кейт, и принялась задавать вопросы.

Едва они покинули дом, Белла рванула мимо Эдварда, первой добралась до машины, сразу уселась на место и обхватила себя трясущимися руками.

Эдвард устроился на водительском сиденье и с минуту, не шевелясь, наблюдал за ней.

– Белла, – наконец сказал он.

Она не ответила.

– Белла, ты расстроена, и ты… ты знаешь его?..

Она лишь повернула голову, непрозрачный блеск заставил выглядеть приглушенным и тусклым обычно теплый цвет ее карих глаз; устрашающе безжизненный туман блокировал их свет.

Мейсен наблюдал за ней более минуты, на его лице отражалась смесь замешательства и беспокойства.

– Белла… я хочу кое-что тебе сказать... Ты могла бы остаться в машине...

– Я в порядке, тебе нельзя было проводить беседу в одиночку. – Ее ответ вышел напряженным, с тяжелым выдохом.

– Не желаешь об этом поговорить?

– Нет, – прошептала она и отвернулась к пассажирской двери. Прижав подушечки пальцев к губам, женщина невидящим взглядом смотрела в запотевшее окно.

Не говоря ни слова, Эдвард завел машину и направился в Вашингтон.



Всю дорогу до здания Гувера Белла не издала ни звука. В дополнение к болезненному молчанию салон машины пронизывало и зловещее ощущение. Эдвард знал напарницу не очень долго, но было странно видеть, насколько быстро изменилось ее настроение, и его следовательское чутье не срабатывало.

Белла знала Гаррета Маршалла – это очевидно. Во время мрачного возвращения Эдвард понял, что Маршалл назвал напарницу Беллой, а не Изабеллой, да и формального представления не было. Один только язык их тел давал понять: мисс Свон хорошо знала этого человека. Мало того, что эта связь вовлекала психолога в действия Маршалла, но были еще и последствия: оставлять ее в деле или нет? Эдвард сильно откинулся, поморщившись от обуревавших его мыслей.

Выругавшись вслух, он почувствовал укол вины, вспомнив выражение лица напарницы, только что увидевшей почтовый ящик. Она не знала, к кому шла, – он не назвал ей имени лоббиста, а просто привел и усадил в гостиной мудака. И эта маленькая девочка... Боже, едва ее увидев, у Беллы душа ушла в пятки. А лицо, когда малышка к ней прикоснулась, – женщина словно горела.

Эдвард снова выругался. Он должен выяснить, как Белла познакомилась с парнем, но постараться на нее не давить. Ему требовалось проверить: компрометировало ли ее отношение к Маршаллу... и, в первую очередь, откуда она его знала?

Нуждаясь в отвлечении, Эдвард протянул руку, взял телефон и набрал номер Джаспера. После единственного гудка раздался резкий ответ:
– Медэксперт Уитлок.

– Привет, Джей… это я. Как проходит диагностика? – деловым тоном спросил Мейсен.

– На это потребуется некоторое время. Конечно же, мы очень осторожны с манипуляциями, – раздалось из трубки, а на заднем плане слышался звон металла по металлу.

– Кто это «мы» занимается этим?

– Прямо сейчас нам помогает Лия из химической лаборатории. Она возьмет микроскоп и посмотрит, какие защитные костюмы нам потребуются, а затем Эммет первым на это глянет. Кое-какие новости для тебя будут завтра утром. – Из телефона донесся еще один звон, а затем командный женский голос произнес: Не трогай!

Эдвард посмотрел на часы: почти шесть вечера.

– Хорошо. Если вам, ребята, не нужна помощь, я собираюсь домой. Это был долгий день... – Мейсен замолчал, снова задумавшись о поведении Беллы во время беседы.

– Не беспокойся, мы справимся. Позвоню тебе на сотовый, если у нас возникнут проблемы. – Джаспер повысил голос и, казалось, приблизил трубку ко рту, а на заднем плане зазвучало какое-то разбирательство.

– Этот стол должен быть… здесь, – раздался баритон Эммета.

– Ни в коем случае, это МОЯ лаборатория. Только потому, что ты хочешь… – женский голос стал громче, а затем растаял в отдалении.

– Пожалуй, я пойду. Лия немного беспокоится за свою рабочую комнату, а Эммет пытается сказать ей, что делать, – отчетливо заявил Джаспер, перекрывая перебранку.

– Ты хочешь что? О, черт, НЕТ! Эй, эксперт! А не притащить ли тебе свою задницу сюда и справиться с этим парнем? – Женский голос вместо раздраженного быстро стал сердитым.

– Позвони, если я тебе потребуюсь... и спасибо, Джей, – быстро сказал агент.

– Я вешаю трубку, – ответил Джаспер в сторону, а затем вернулся к Эдварду: – В любое время, парень… – Джаспера прервали, как будто телефон быстро выключили или вырвали из рук.

Мейсен покачал головой и посмотрел на замолкшую трубку: однажды он встречал Лию в лаборатории химического анализа. В целом, она была молодчиной, но помоги вам бог, если ее обозлили.

Глядя на дверь, Эдвард быстро запер стол и взял свою кружку, перекинул через руку пальто. Запирая кабинет, он кинул взгляд вдоль коридора и увидел, что в офисе Беллы темно.

«Может быть, она пошла домой», – думал он, когда его шаги эхом отдавались по коридору. Проходя мимо ее двери, он замер. Верхний свет в комнате был выключен, но створка оказалась приоткрытой, полоска света из коридора высвечивала голубой уголок – левую туфлю Беллы.

Агент прищурился, вглядываясь в темноту, в тени начали проступать очертания тела: Белла сидела на краю стола, неподвижная и ссутулившаяся. Помедлив, – тишину нарушил негромкий звук – Эдвард неосознанно протянул руку к двери и толкнул ее, открывая шире.

Молодая женщина, вскинув голову, встретилась взглядом с мужчиной, и на ее лицо упал свет. Агент почувствовал, как у него душа ушла в пятки: на ее покрасневших щеках блестели недавние слезы, но напарница отвернулась, снова скрываясь в сумраке.

– Эдвард… я думала, ты ушел... Я как раз тоже собиралась идти домой, – совершенно обыденно сказала она, словно они обсуждали погоду, и он вовсе не застал ее плачущей.

– Белла, я хочу, чтобы ты сказала мне, что происходит. – Мейсен шагнул в темноту, вновь прикрывая дверь, как было раньше, и подошел ближе. Легкая тень пала на его лицо, когда он сел на кофейный столик, располагавшийся перед кушеткой его консультанта, и отложил в сторону свои вещи. С нового места он смотрел на ее профиль через полумрак, окутывавший пространство между ними. Ее подбородок был сильно опущен, ладони прижимались к поверхности стола. Она выглядела совершенно открытой и беззащитной.

– Я не могу… Пожалуйста, Эдвард... Просто иди, я в порядке. – Как только последний слог покинул ее рот, Белла закрылась, внешне отодвигая эмоции.

Агент почувствовал, как его грудная клетка сжалась вокруг легких, когда еще одна слезинка беззвучно скатилась по щеке, и женщина смахнула ее большим пальцем, а в глазах прорезалась замкнутость.

– Белла, я не уйду, пока ты мне не расскажешь.

Напарница отвернулась, ее тело полностью охватила темнота, и Эдвард тут же пожалел о своем ультиматуме. Наблюдая, он чувствовал ее боль и не хотел использовать в своих целях этот момент слабости. Опершись ладонями о стол, мужчина собрался уже уходить, когда Белла его остановила.

– Я познакомилась с Гарретом на первом году в колледже.

Эдвард опустился, из темноты снова выступил профиль напарницы, а в голосе ощущалась твердая решимость.

– Мы встречались три года, а потом все стало очень серьезным. – Ее взгляд уперся в стену, черты лица оцепенели, когда она вспомнила прошлое. – Перед окончанием учебы он сделал предложение, и я согласилась.

Когда она опустила глаза к полу, взгляд Эдвард стал более напряженным. Гаррет Маршалл был ее женихом?

– Мы сделали все приготовления, – глухим голосом продолжала Белла, – событие уже стало настолько большим. – Она перевела дыхание. – У меня появилось такое жуткое чувство, словно все стало слишком большим, что-то должно было случиться... Гаррет заказал почти все виды цветов... Э-этого было слишком... много... – она замолчала, ее речь стала бессвязной.

– Расскажи, что случилось, Белла, – подтолкнул Эдвард, привлекая ее внимание.

Она всхлипнула, на свету мышцы щек дрожали, словно их охватил спазм. Ее голос стал напряженным, она продолжила: – Дата была назначена , и я провела несколько месяцев в подготовке. За несколько месяцев до… За несколько месяцев до свадьбы... я начала испытывать боль в животе... решила, что она вызвана стрессом, что слишком усердно работала. – Ее глаза стали влажными и сбежала еще одна слезинка. – Нам оставалось две недели, когда я пошла к врачу.

Белла подняла глаза на Эдварда, а затем ею снова овладели воспоминания – словно она опять все переживала. Агент, не отрываясь, смотрел на нее. Их взгляды встретились, только ее оказался таким же измученным, как и тогда, когда она увидела маленькую девочку, и женщина выдавила: – Гаррет очень хотел детей... и я... я думала, что все в порядке... – По щекам снова быстро покатились слезы.

– Что сказал тебе доктор, Белла? – Взгляд Мейсена стал немигающим: он сидел, глазами удерживая тяжкий вес ее горя.

Ее голос надломился, когда она закончила: – У меня необычная предрасположенность к бесплодию. Я не знала, пока не проявились симптомы, и должна была сказать Гаррету… я должна была сказать ему... он хотел семью... хотел...

Наконец осознав себя, Эдвард понял, что тяжело дышал, а также впервые в жизни обдумывал убийство.

– Ты сказала ему, что не можешь иметь детей, и он отменил свадьбу, – сказал Эдвард, констатируя факт, а не задавая вопрос.

Кусая губы, Белла кивнула: ее взгляд опустился к полу, а лицо стало спокойным.

Эдвард промолчал. Скользя глазами по комнате, зрением ничего не замечалось, в то время как сострадание получало серию размеренных ударов: серая комната вдруг замерцала алыми вспышками. Мужчина представлял это – всю сцену целиком. Ряды стульев, обвязанных белым атласом, фуршетный стол, уставленный цветами и фужерами с шампанским.

Почти все виды цветов – так сказала Белла, и глаза агента обратились к цилиндрической вазе за ее столом. Емкость была пустой: ни воды, ни ромашек, как на прошлой неделе.

Его голова повернулось в ту сторону, где находилась напарница: ее тело все еще сутулилось, словно ее разрывало внутри.

Эдвард думал об ущербе, который сам получил в прошлом, и все это меркло по сравнению с болью Беллы. Его мысли скользнули обратно в видение: еда, цветы и музыканты – все оплачено, Белла примеряла платье, которое окутывало ее белой легкой тканью. Мужчина видел это так ярко, а потом сцена изменилась... Он наблюдал, как Белла скрупулезно звонила всем членам своей семьи, сообщая об отмене события. Ну а неназванные причины, по которым отменили свадьбу, оставили всех ее близких размышлять о том, что же пошло не так. Еда не была приготовлена, торт – не разрезан, заранее оплаченные цветы – не доставлены.

Платье, вероятно, все еще висело в глубине шкафа, неиспользованное и навсегда испорченное осознанием того, что она никогда не сможет приложить ткань к телу, не думая о мужчине, который ее сломал.

Разум Эдварда разгонялся, как загружающийся компьютер: образ Беллы – молодой женщины, с разрушенными мечтами о браке и материнстве.

– Это не его вина, – слабый голос Беллы прорвал размышления Эдварда.

– Какого черта не его! – выкрикнул мужчина.

– Эдвард...

– Нет, Белла... Ты должна была остаться в машине… Боже, я привел тебя прямо к нему. Я передал тебя… – Мейсен встал и заметался по крошечному кругу, проводя ладонью по волосам и расстроенно пыхтя.

– Эдвард, я знала, что столкнусь, мне просто нужно было справиться с этим… с ним, – с неторопливым выдохом сказала она. – Я потратила годы, размышляя о случившемся. Сейчас я хорошо к этому подготовлена. Сегодня просто был спусковой крючок...

– Люди просто не поступают так, Белла. Мужчины не уходят по подобным причинам, – выражение лица агента стало неистовым, слова потекли потоком: – Я знаю, вся твоя психология не согласна, но Гаррет Маршалл – дурак.

– Гаррет Маршалл знал, чего хотел, Эдвард. – На лице напарницы появилась мольба. – Я провела годы за изучением психологии на самой себе. Все время носить в себе гнев – не приносит пользы. Я должна простить его...

– Он обманул тебя.

– Наши желания разнились…

– Ты хотела детей, Белла… Боже, я могу сказать это по тому, как ты сегодня смотрела на этого ребенка...

Белла замолчала, а затем продолжила: – Он хотел детей и предупреждал об этом. Как бы я ни желала ненавидеть его за это, правда в том... я не могла дать ему… не могла... факты есть факты! – Женщина закрыла лицо ладонями, и Эдвард поморщился, медленно закрывая глаза, когда она снова начала плакать.

– Белла, он дурак, если не мог жить только с тобой, – тихо сказал Мейсен, – Он дурак, если у него была ты, и он тебя отпустил... – Медленными шагами он пересек комнату. Осторожно, очень осторожно развел руки.

– Я сейчас тебя обниму, – тон Эдварда стал тише шепота, когда мужчина смотрел на нее сверху вниз.

– Эдвард, ты не должен… – зазвенел голос Беллы.

– Я хочу, – прервал ее он.

В молчаливом бессилии она опустила руки. На мгновение ее лицо оказалось в луче света и выглядело изнуренным: глаза покраснели и опухли от слез. Не раздумывая больше, агент протянул к ней руки и обхватил, а она, отвернувшись, прижалась щекой к его груди, положив ладони на его спину. Она плакала с тяжелыми вздохами, ее грудь поднималась и опускалась от судорожного дыхания.

И под покровом темноты Эдвард обнимал ее, пока она не закончила.

---

¹ Модус операнди – (англ. Modus operandi, сокр. M.O. или MO) – латинская фраза, которая обычно переводится как «образ действия». Данная фраза используется в юриспруденции для описания способа совершения преступления. В криминологии служит одним из методов составления психологического профиля преступника. Составление модус операнди того или иного подозреваемого может способствовать в его идентификации и поимке (примечание переводчика).

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями и принять участие в викторине вы можете на ФОРУМЕ.