Глава 13

Эдвард

Эммет ушел через несколько минут после того, как рассказал мне историю и оставил список вещей, которые могли развеселить проснувшуюся Беллу. Квартира казалась странно тихой, пока она спала. Должно быть, сны не беспокоили, раз она не говорила, а просто тихонько бормотала. Присев на журнальный столик перед диваном, я наблюдал за ней.

Я ненавидел Брэндона, несмотря на то, что никогда не видел его, и испытывал желание найти способ вернуть того к жизни, чтобы еще раз убить. Я глубоко вдохнул, чтобы успокоиться: в подобных мыслях не было никакого смысла, в данный момент необходимо сосредоточиться на трех вещах.

Первое. Порадовать Беллу с помощью оставленного Эмметом списка.

Второе. Выяснить, как сообщить, не вызывая взрыва эмоций, что Эммет все рассказал мне.

Третье. Придумать, как сказать, что в понедельник я купил ей телефон...

Я размышлял, проснется ли она, если перенесу ее в кровать, чтобы было более удобно. С минуту я кусал губу, а потом решил, что рискну, осторожно поднял ее на руки, понес наверх, положил на середину постели и укрыл одеялом. Она все еще крепко спала.

– Мамина девочка... – прошептала Белла, обнимая подушку. Я слегка улыбнулся: было очевидно, как сильно она скучает по Адели.

И тут меня осенило! Белла уже попросила меня поехать с ней в Форкс на Рождество, и я согласился. Это будет идеально.

Белла

Можно сказать, что Эдвард что-то задумал: слишком часто улыбался, руки дрожали, а глаза сияли, мне просто хотелось знать что. Когда я проснулась, он был внизу и играл на рояле, но подскочил, лишь только я споткнулась в дверях его кабинета. Мое равновесие не улучшалось от полусонного состояния.

– Привет. Как ты себя чувствуешь? – спокойно спросил он, убирая с моих глаз прядь волос.

Я моргнула. Весьма хреново и дерьмово. Мне хотелось рассказать ему, но вместо этого я просто пожала плечами. Его рука скользнула по моей, и он переплел наши пальцы.

– Пойдем, – сказал он, потянув меня на кухню.

Я села за стол, подперев больную голову и ощущая слабость. Честно говоря, я не чувствовала себя столь плохо с тех пор, когда была беременна Аделью и испытывала ужасное утреннее недомогание. Казалось, что меня сбил восемнадцатилетний велосипедист.

– По словам Эммета, это твое любимое... – сказал Эдвард, подавая ложку, а затем...

Боже, благослови Эдварда Мейсена! Картонная емкость мятного мороженого «Reese's Ben and Jerry's» с шоколадной стружкой. Я встала и кинулась парню на шею, на что тот расхохотался, обнял меня и поцеловал в макушку.

– Предполагаю, что твой брат был прав? – спросил он, поглаживая мои волосы. Я кивнула, села и с жадностью начала поедать лакомство.

***

– Вернешься ко мне домой? У меня для тебя сюрприз, – сказал Эдвард, дожидаясь, пока я запирала дверь книжного магазина, который откроется теперь только в первый день Нового года. На рождественские каникулы Хайди собиралась полететь во Флориду, а я – на два дня в Форкс (штат Вашингтон) с Эдвардом, Эмметом и Роуз. Я поморщилась: ненавидела сюрпризы, и он знал это.

– Скажи мне! – потребовала я свободной рукой, раз он держал меня за правую. Он послал мне мою любимую улыбку и покачал головой.

– Это испортит его! Просто подожди те несколько минут, пока мы идем. – Я показала ему язык.

К сожалению, шел снег, и я застегнула куртку, которая была очень теплой, но чересчур большой. Должна признаться, что теперь моя жизнь стала намного проще, когда не нужно скрывать от Эдварда секреты. Я чувствовала облегчение, словно снова была собой, и начала подпрыгивать, что, вероятно, являлось плохой идеей из-за обледенелого тротуара, но Эдвард не позволил мне упасть. Он засмеялся и запрыгал вместе со мной. Мы получили немало странных взглядов от прохожих, но какое это имело значение? Я была счастлива. Действительно, по-настоящему счастлива.

В скором времени мы пришли в квартиру Эдварда, он отпер и открыл дверь, придержал ее для меня, так что я вошла первой, слегка нервничая, но задаваясь вопросом, что же это за сюрприз. Сняв куртку, я повесила ее на один из крючков в коридоре, и тут-то это и произошло: до моих ушей донесся топот маленьких ножек, и я обернулась к парню, который улыбался, очевидно, очень гордясь собой. Я снова повернула голову, и в меня врезалось маленькое тельце, обхватывая руками мои ноги, заставляя повалиться назад, но Эдвард поймал меня и стабилизировал. Я опустила взгляд, и там была она: моя девочка.

– Мамочка! – закричала она, крепко сжимая мои колени и глядя на меня своими сияющими глазами. Глазами Брэндона. Но это не имело значения, потому что она была моей. Я подхватила ее на руки и обняла. – Мамочка, я не могу дышать! – пожаловалась она немного сдавленным голосом. Я засмеялась и слегка ослабила хватку.

– Прости, детка, – сказала я, держа ее одной рукой. Она все еще была очень маленькой... Я подняла взгляд и увидела стоящих в дверях маму и отчима. Фил положил руку на плечо Рене, располагаясь чуть позади нее. Моя мама раскрыла руки, приглашая меня в объятия. Я приникла, по-прежнему держа Адель.

– Почему ты не рассказала, что твой парень очень милый? Он позвонил мне в воскресенье и поинтересовался, будет ли у нас возможность привезти Адель сюда, в Нью-Йорк, потому что ты скучаешь по ней. Даже предложил оплатить билеты на самолет, – улыбаясь, сказала она. Я оглянулась на Эдварда. Мне следовало бы поблагодарить его за это, осталось только выяснить, каким способом... Я вошла в гостиную и села на диван, разместив у себя на коленях малышку. Она, может быть, и небольшая, но мне по-прежнему тяжело очень долго держать ее. Адель была такой маленькой... совсем не похоже, что она сколько-нибудь выросла с тех пор, когда я видела ее в последний раз. Но ведь три года исполнится только в июле, так что ей еще расти и расти.

– Мамочка очень сильно скучала по тебе! – сказала я дочери. Она была умна для двухлетнего ребенка: разговаривала полными предложениями и свободно общалась на языке жестов.

– Я тоже, мамочка, – сказала она своим ангельским голоском: по-детски высоким и звонким, как колокольчики. Я просто улыбнулась ей, здесь действительно нечего было говорить. Затем на ее личике отразилось беспокойство. – Мама, что случилось? Не плачь... – сказала она, протягивая свою крошечную руку и стирая слезы. Я даже не понимала, что плачу.

– Я счастлива, – ответила я, совсем забыв о маме, Филе и даже Эдварде, не в силах оторвать взгляд от Адели. Я очень сильно скучала по ней...

Эдвард

Я благоговейно наблюдал за Беллой с ее дочерью, и это была совершенно новая личность – Белла-мать. Эти двое находились в своем собственном мире, забыв обо всех остальных.

Адель была восхитительной. Абсолютно очаровательной. Она была одета в толстые красные гамаши и свитер, черные юбку и маленькие ботинки. Ее волосы, собранные в хвостик и завязанные красной ленточкой, имели тот же слегка красновато-коричневый оттенок, что и у Беллы. Несмотря на то, что девочка жила во Флориде, ее цвет лица столь же бледный, как и у ее мамы. Единственное кажущееся отличие во внешности малышки от Беллы – глаза. Они были зелеными с синеватым оттенком, который, должно быть, передался ей от отца.

Я закусил губу. Брэндон был ее биологическим отцом, но он вовсе не был ее папой. У Адели не было папы, только тетя и дядя, бабушка и дедушка, а также ее мать. Но не папа.

Насколько безумной была идея, которая, кажется, свела меня с ума, вызывая немного странное желание быть тем папой? Если я высказал бы это желание Белле: как она приняла бы его? Я знал ее менее трех месяцев, но уже понимал, что хотел провести с ней остальную часть моей жизни. И с Аделью тоже. Я знаком с этой малышкой не более четырех часов, и она уже крутила мной, как хотела.

– Хорошо, ну, нам пора уезжать. С людьми надо встречаться, на самолеты – успевать... – сказала Рене, наклоняясь и обнимая свою дочь и целуя внучку в щеку. Фил последовал ее примеру. – Все, что понадобится Адели – в ее чемоданах. Мы тебя любим! Увидимся после Рождества.

Белла объяснила мне, что каждое Рождество в ее семье проходит именно так: они проводят сам праздник с тем из родителей, чья очередь пришла, а затем на несколько дней летят к другому. В этом году произойдет точно так же, но на этот раз Белла привезет с собой в Форкс нас с Аделью, а затем, через пару дней, мы отправимся во Флориду, после чего вернемся в Нью-Йорк, оставив малышку с бабушкой и дедушкой.

Рене с Филом ушли, оставив Беллу весьма озадаченной.

– Что это было? – спросила она, Адель внимательно наблюдала за ней. Я сел рядом, чтобы объяснить, и был удивлен, что малышка перебралась ко мне на колени.

– Ну... пару дней назад я позвонил твоей маме, ты слышала эту часть. Адель останется здесь, с нами, и мы вместе полетим на Рождество к твоему отцу. После этого мы отправимся к твоей маме и Филу, Адель останется там, а мы вернемся сюда, – объяснил я Белле и Адели. Девочка зевнула, протирая глаза. Я мысленно хлопнул себя по лбу: бедное дитя прилетело из Флориды в Нью-Йорк, и сейчас было уже около десяти часов. Ей давно пора в постель. Я сильно удивился, когда Белла протянула мне блокнот со своими неразборчивыми каракулями:



Я покачал головой:

– Знаю, именно поэтому вы останетесь здесь на следующие несколько дней. Я привел в порядок одну из гостевых комнат для Адели.

Малышка снова зевнула, положив голову мне на грудь.

– Можно я сейчас пойду спать?– спросила она очень усталым голосом.

Белла

Должна отдать ему должное: Эдвард все продумал. И я до сих пор не выяснила, как рассказать ему, сколько это значит для меня. Я смотрела на них, сидящих там, и... мне нравилось зрелище. Понимая, что не была хорошей матерью, я действительно чувствовала свою вину, что не могла действовать лучше. Но... Мне понравилась картинка: казалось, что это наша собственная семья – Эдвард, Адель и я.

Мне хотелось, чтобы мы были настоящей семьей и жили здесь все вместе, действуя как мама и папа для малышки. Я закусила губу: не было никакого смысла принимать желаемое за действительное. Сейчас хорошей идеей было уложить Адель в кровать. Я протянула к ней руки, и она сонно сползла в них с колен Эдварда. Я осторожно встала с ней, положившей свою кудрявую головку с закрывающимися глазками мне на плечо, пухлые ручки играли с моими локонами, как обычно и происходило, когда она уставала. Эдвард тоже поднялся и взял два маленьких чемодана и рюкзак, который я раньше не заметила. Я последовала за ним из гостиной и вверх по лестнице. Он кивнул на дверь напротив своей комнаты, и я открыла ее для него, после чего он вошел туда и поставил сумки у изножья кровати.

– Я буду в нашей комнате, – выходя, пробормотал он.

Наша комната... я не ослышалась? Наверное, нет. Просто приняла желаемое за действительное. Я поставила Адель на кровать, где она и стояла с полузакрытыми глазами, и открыла один из чемоданов. Конечно, моя мать упаковала больше вещей, чем нужно, но это было лучше, чем, если чего-то недоставало бы. Я выбрала желтую сорочку с изображением Белль, диснеевской принцессы, и помогла надеть ее, после чего малышка сказала:

– Мамочка, горшок.

Мне повезло. Адель и разговаривала, и сызмальства была приучена к горшку. О, слава Богу. Я повела ее через коридор в комнату Эдварда и, прежде чем открывать дверь, предварительно постучала, на случай, если он переодевался.

– Входи, – сказал он, и я открыла дверь. Улыбнувшись ему, я проводила Адель в туалет, а когда она закончила – отвела в комнату, уложила в постель и нашла кое-какие мягкие игрушки в рюкзаке.

– Я люблю тебя. Мы с Эдвардом сразу через коридор. Спи крепко, – сказала я, потеревшись с ней носами – наша традиция перед сном. Я должна была трижды повторить это объяснение, чтобы она поняла.

И тогда меня поразило сумасшедшее чувство: я захотела разговаривать. Это намного упростило бы вещи... Было бы гораздо, гораздо легче общаться... да, что угодно: проще получить более высокооплачиваемую работу... Я действительно захотела снова говорить.

– Я люблю тебя, мамочка, – сказала дочь, уже почти заснув. Я встала и выключила свет. О, Эдвард – молодец. У него даже был здесь ночник. Я не закрыла комнату, прошла через коридор и снова постучала.

– Все прекрасно, Беллз, – откликнулся Эдвард, и я открыла дверь. Все еще размышляя над своим желанием снова разговаривать, я взяла одежду, которую он приготовил для меня, и пошла в ванную переодеваться.

И тогда меня снова осенило.

Разговор...

Идеальный способ показать Эдварду, сколько это значит для меня. Единственный вопрос: была ли я в состоянии сделать это? Я знала, что все еще говорила во сне, так что мой голос не слишком ухудшился... ведь так? Я продолжала думать об этом, чистя зубы и причесываясь, и опять чистя зубы.

Наконец Эдвард тихо постучал.

– Ты в порядке, Белла? – спросил он из-за двери. О, вот и еще одна причина, почему возвращение речи пойдет мне на пользу: он не видел, что я кивала головой... Я тихо вздохнула, вышла из ванной и кивнула.

– Спасибо... большое, – сказала я медленно, встала на цыпочки и поцеловала его. Я почувствовала, что он улыбнулся, когда отвечал на мой поцелуй, стараясь не переходить границ, причины установления которых он, наконец, выяснил.

– Я хотел, чтобы ты снова была счастлива. И она очень милая... – сказал Эдвард, когда я отстранилась. Он отпустил меня, и мы легли в его постель, гораздо более удобную, чем у меня.

– Попытайся, – сказала я себе, открывая рот: – Спасибо... тебе, – прошептала я, опасаясь того, как может звучать мой голос, и, беспокоясь о том, что мои губы забыли, как формировать слова. Было трудно... но я могла сделать это.

У меня получилось!

Эдвард потрясенно уставился на меня, распахнув глаза и открыв рот.

– О, мой Бог... Белла, ты все же?.. – наконец изумленно прошептал он.

Я кивнула, усмехаясь. Разговаривая, я чувствовала себя хорошо. Очень хорошо.

– Белла, ты только что говорила! – сказал он, тоже начиная улыбаться. Я снова кивнула, тихонько хихикая. Он наклонился и в очередной раз поцеловал меня. – Я люблю тебя, – заявил он и выключил свет. Я расплылась в улыбке, до сих пор еще не могла сказать ему этого в ответ… но собиралась в ближайшее время.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.