Глава 10

Эдвард

Когда я вернулся в свою квартиру, Беллы там не было. На самом деле я и не ожидал, что она останется, но все же испытал разочарование. Так что я отправил ей сообщение:



А потом я ждал. И ждал. И еще немного ждал. Полчаса спустя ответа все еще не было.

Предполагаю, она действительно рассердилась на меня. Не могу сказать, что виню ее за это. Я вздохнул и провел рукой по волосам, делая их еще более взъерошенными, чем обычно. Именно это я делал всегда, когда мне было тревожно. Может быть, я просто должен на какое-то время дать ей некоторое пространство? Я никак не мог понять, являлось ли это одной из тех глупостей, которую совершали парни, или нет...

Белла

Я села на кровать, разглядывая осколки моего бедного невинного телефона, который разбила, швырнув в стену.

Великолепно. Теперь мне нужно покупать себе новый.

Я застонала и скинула обувь.

Ох, здорово. Я оставила все рождественские подарки Адели у Эдварда. Что еще? О, да. У меня были три его футболки, штаны и куртка. Я должна вернуть их.

Ладно, вот и все. Я собираюсь принять хороший, долгий, горячий душ.

Эдвард

Весь последний час я сверлил взглядом потолок, это так патетично. Я медленно сел и услышал хруст в спине.

Предоставить ей пространство оказалось намного сложнее, чем я думал.

Я имею в виду, что она – смысл моего существования! Как я должен был жить без него? А еще лучший вопрос: какими словами, черт возьми, я должен просить прощения за подобное? Может быть, цветы станут хорошим началом... Я вскочил с дивана и выбежал за дверь. Было ли это везением, что торговец цветами находился менее, чем в квартале от меня? Да. Однако, по воскресеньям он не работал.

Возвращаясь к квартире, я задавался вопросом: сколько времени ей дать. День? Два? Три?

Не думаю, что смог бы выдержать более суток. Завтра – понедельник. У меня были занятия по часу в десять, половину второго, в четыре и в шесть часов. По крайней мере, я был бы занят. Когда я подошел к подъезду, швейцар, его звали Робом, послал мне сочувствующий взгляд, казалось, точно понимая, какую борьбу я переживал. Единственный из всех, кого я знал. Поднимаясь на лифте на двенадцатый этаж, я начал продумывать план на завтра. Я вышел из кабины и возился с ключами, пытаясь найти подходящий к моей двери. Наконец мне удалось обнаружить правильный.

– Если мы сможем пережить это, я должен сделать второй ключ для Беллы... Может, попросить ее переехать ко мне? – подумал я.

Да, я торопил события, но меня действительно заставляла нервничать часть города, в которой она жила. Я? Я мог справиться с парочкой парней, которые бродили вокруг ее дома. Белла? Ни в коем случае. Конечно, она ввяжется в приличный спор, но...

Я покачал головой, отказываясь думать об этой идее.

У меня было более чем достаточно места для нее: две дополнительные спальни и ванная комната. Я вовсе не собирался ждать.

Ну и, конечно же, у меня не было никакой возможности обсуждать эту тему, не выяснив ее мнения, так что... на данный момент, об этом не могло быть и речи, не говоря уж о том, что мне необходимо попытаться придумать лучшее извинение за совершенную мной грандиозную глупость.

Давайте посмотрим... что любит Белла? Книги. Мою игру на фортепиано. Шоколад. Цветы. Кофе, хотя она была крайне чувствительна к нему. Мою одежду. Я бросил ключи на столик в прихожей, скинул туфли, повесил пиджак на один из пустых крючков. Зайдя в комнату в глубине квартиры, я начал в ней уборку, так как завтра предстояли уроки. На столе обнаружился одним из многих блокнотов Беллы, открыв его, я начал читать.



Она просила, чтобы я сыграл одну из написанных мной мелодий. Я улыбнулся, думая о своих попытках написать песню специально для нее. До сих пор ничего не получалось. И тогда я мысленно услышал мелодию... Я положил блокнот, подошел к роялю и сел за него. Закрыв глаза, я прислушивался к звучащей внутри меня музыке, пытаясь разобрать ноты. Понял. Я размышлял, пока мои пальцы касались клавиш.

Белла

Душ нисколько не помог. Он успокоил меня, но не избавил от мыслей об Эдварде. Проиграв это безнадежное дело, я натянула одну из принадлежащих ему синих футболок, его же тренировочные штаны, села на диван и включила телевизор, пытаясь найти на местных каналах что-то подходящее. Новости... новости... сплошные новости. Я вздохнула и остановилась на просмотре новостного канала, пережевывая насыпанные в миску хлопья. Около половины восьмого кто-то постучал.

Я вскочила и побежала к двери, рывком распахивая ее, но это был не Эдвард. Конечно же, не он. Только Эммет.

– Привет. Я просто хотел проверить дома ли ты. Я отправил тебе пять сообщений. – Стоя в коридоре, я безучастно смотрела на своего брата.

Шагнув вперед, я обняла его и зарылась лицом в его грудь.

– Ого! Эй... в чем дело? – сказал он с удивлением, а потом и беспокойством. Он обнял меня одной огромной рукой, другой погладил по голове, а через минуту подхватил меня и, пинком закрыв дверь, занес в комнату и сел со мной на диван.

– Что случилось? Тебе больно? Отвезти тебя в больницу? Или я должен пойти и избить Эдварда? – спросил он, слегка паникуя. 

Я улыбнулась сквозь слезы. О Эммет... он, вероятно, попробовал бы, и, возможно, у него получилось бы поколотить и аллигатора, если бы тот посмел пристать ко мне. Не отнимая голову от его груди, я подняла руки и начала рассказывать.

– Сегодня мама прислала мне сообщение с фотографией Адели, – пояснила я, все еще тихо плача. Он гладил мои волосы своей большой ладонью.

– Ладно, ты скучаешь по ней? Она в порядке? – Брат казался еще более обеспокоенным, чем раньше, если это только возможно. Ему нравилось быть дядей, особенно такой маленькой девочки, как Адель, даже если он и ненавидел ее отца. Я кивнула.

– С ней все в полном порядке. И я скучаю по ней, но не в этом дело. Эдвард видел сообщение и знает о ней... и когда он понял, то ушел! – закончила я, начиная рыдать сильнее. Я почувствовала рокот, зарождающийся в груди Эммета, а затем услышала рычание.

– Он просто ушел? Какого черта? – сказал он, выглядя уже не взволнованным, но рассвирепевшим.

– И я швырнула об стену мой телефон. –  Я показала на его изувеченные останки на моей кровати. Эммет потрясенно смотрел на них.

– Ничего себе... хороший бросок, Белл, – благоговейно заметил он. 

Я снова спрятала лицо у него на груди, все еще рыдая. Весь день я не плакала и почувствовала облегчение, когда наконец выговорилась.

Так что мой брат позволил мне выплакаться. Роуз дважды приходила проверять нас, и, когда я перестала реветь, было уже без пяти девять. Я почувствовала, что погружаюсь в сон, устав от такого количества пролитых слез. Эммет уложил меня в кровать и закутал в одеяло.

– Сейчас с тобой будет все в порядке? – спросил он. Я сонно кивнула.

– Хорошо. Помни, если ты нуждаешься в чем-нибудь, мы с Роуз всего лишь по соседству. Я люблю тебя, ребёнок, – сказал он, склоняясь надо мной и целуя в лоб. Он выключил свет и ушел, заперев за собой дверь. Всего через несколько минут я заснула, подумав перед этим:

– Не мечтай об Эдварде.

Да, правильно.

Эдвард

В течение двух часов я созерцал экран телевизора. Даже не знаю, какую передачу показывали, кажется, мексиканское игровое шоу. Я поглядывал в угол, в котором сложил все оставленные Беллой вещи. Я надеялся, что их передача не превратится в одну из тех ситуаций с расставанием, когда происходит неуклюжий обмен коробками с подаренными друг другом вещами. Меня испугал стук в дверь. Я медленно поднялся и пошел по коридору, минуя зеркало. Ого! Должен сказать, что выглядел я ужасно: волосы растрепаннее, чем обычно, бледная, даже для меня, кожа и весьма покрасневшие глаза.

Это всё спустя лишь несколько долгих часов без нее. Я отпер и открыл дверь, нисколько не заботясь, кто это был, и оказался отброшенным в коридор квартиры, поднятым и прижатым к стене двумя большими ладонями, схватившими меня за грудки.

О Боже, я скоро умру.

Эммет Свон смотрел на меня сверху вниз с настоящей ненавистью в глазах.

– Ты хоть сколько-нибудь представляешь, чем я занимался последние два часа? – проревел он мне в лицо. 

Я не горжусь тем, что мне было страшно. Действительно, по-настоящему страшно. Я покачал головой.

– Я держал свою сестренку, когда у нее разрывалось сердце, снова, – рычал на меня Эммет.

Нет. Я забыл о здоровяке, который секунду назад душил меня. Я причинил Белле боль сильнее, чем когда-либо мог себе представить.

– Отпусти меня, – сказал я, изо всех сил пытаясь освободиться. Сейчас я знал ответ: идея «дать ей пространство» – полнейшее собачье дерьмо.

– Почему? – спросил он, будучи разозленным, но уже и удивленным тоже.

– Потому что я абсолютный идиот, который должен все исправить, и кто бы ни говорил, что лучшее, что можно сделать, это «дать ей пространство» – должен быть сброшен с обрыва, –  сказал я, снова сопротивляясь. 

Эммет молчал, вероятно, обдумывая, что он для начала собирался сделать со мной.

– Прошу тебя, Эммет. После этого ты можешь убить меня, только, пожалуйста, позволь мне попытаться исправить то, что я натворил, – умолял я. Да, я умолял. Эммет смотрел на меня теми же, что и у Беллы, глазами, было очевидно, что они родственники. Он взирал на меня несколько секунд. Десять... пятнадцать... тридцать...

– Хорошо. Но если услышу, что она снова плакала из-за тебя, лучше бы тебе бежать и надеяться, что ты быстрее меня.

Он отпустил меня, но не ранее, чем хорошенько приложил головой об стену. Я схватил ключи, обулся и надел куртку, с нетерпением ожидая, когда он выйдет, чтобы запереть квартиру. Я постукивал ногой, держа дверь открытой. Он неохотно вышел и засунул руки в карманы. Я быстро запер дверь, потом развернулся и бросился к лестнице. Нет времени на лифт. Я даже не заметил эти двенадцать лестничных пролетов. Толкнув тяжелую дверь, я выбежал в вестибюль, пролетел мимо швейцара и выскочил на улицу.

Белла

Конечно же, мне снился Эдвард. Как он мог не присниться? Я не хотела, чтобы сон закончился, желая как можно дольше сохранить образ Эдварда, но, к моему неудовольствию, меня разбудил стук в дверь. Сколько времени? Определенно, еще не утро. Пожалуйста, не позволяйте еще настать утру. Часы показывали три минуты одиннадцатого вечера, я выбралась из постели и натянула «леттерман» Эдварда; в моей квартире было холодно, несмотря на то, что перед уходом Эммет поднял температуру. Я сонно побрела к двери, отперла ее и, протирая глаза, открыла.

Вдруг меня обхватили теплые руки и мое лицо прижалось к сладко и пряно пахнущей груди.

Эдвард...

Я почувствовала на макушке его поцелуй и вздохнула.

Я определенно не хотела просыпаться от этого сна.

Эдвард

К удивлению, Белла высвободилась из моих объятий. Нет, это не стало неожиданностью. Я заслужил это. Что меня поразило: она с громким шлепком быстро дала себе пощечину. Я согласился бы, что она ударила меня, но не себя. Она подняла руку, чтобы сделать это снова, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

– Белла! – воскликнул я, схватив ее за ладонь, прежде чем она смогла повторить удар. – Что, черт возьми, ты делаешь?! –  спросил я, закрывая за собой дверь. Я с грустью огляделся. Еще одна причина, по которой я хотел, чтобы Белла переехала ко мне: она заслужила намного большего, чем это. Я вздрогнул. Здесь было холодно. Слишком холодно. Она вздохнула и взяла один из многочисленных блокнотов и ручку, медленно написала в нем, а потом протянула мне.



Я словно слышал ее голос, произносящий слова печальным, отчужденным тоном, но она бы попыталась сделать его лучше, похоже, это вообще не имело для нее значения, но ей все равно не удалось бы. Существовало очень много... боли, печали в ее глазах. Чувствовалось, как будто моему сердцу нанесли удар, выстрелили, полоснули по нему, потому что в данном случае они появились там из-за меня. Она обняла себя, сжимая так крепко, что если бы не сделала этого, то разлетелась бы на куски. Я подошел ближе к ней и большим пальцем нежно провел по дорожкам слез на щеках.

Моя вина...

– Белла... нет, посмотри на меня, – тихо сказал я, когда она отклонила голову от моей руки.

Белла

– Ну сейчас начнется, Белла. Постарайся не плакать, – сказала я себе, заставляя смотреть в его красивые ярко-зеленые глаза. Я любила его глаза... и волосы. Я закусила губу, чтобы та не дрожала.

– Белла, я люблю тебя, – сказал он очень и очень тихо, его голос звучал еще более красиво, чем раньше. Я моргнула. Он никогда не говорил... он никогда раньше не говорил, что любил меня. От удивления я уронила руки вдоль туловища. Затем я изобразила простое слово, одно из тех, что он знал.

–  Что? – мои глаза потрясенно распахнулись. Эдвард слабо улыбнулся, положил руки мне на плечи, нежно сжал и наклонился, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

– Я люблю тебя, Изабелла Мари Свон, – снова сказал он. – Вот, позволь мне взять этот блокнот... и ручку тоже.

Эта просьба показалась мне странной, но в любом случае я дала ему просимое. Он что-то записал, вырвал страницу и протянул ее мне.



Здесь, на листке, это, написанное его элегантным почерком, выглядело очень красиво. Даже показалось, что наши имена, расположенные рядом... просто ощущались на своем месте.

– Вот. Читай каждый день. Я люблю тебя. Посмотри на меня! Я в беспорядке! Тебя не было со мной только несколько часов, и это ужасно! – сказал он, пропуская пальцы сквозь пряди волос, заставляя их торчать в разные стороны даже больше, чем раньше. Могу сказать, что он неоднократно проделывал это за последние несколько часов.

Положив на барную стойку листок бумаги, который он дал мне, я забрала блокнот и ручку и написала:

 

Я отдала ему блокнот и смотрела, как его взгляд скользит по странице.

– Не знаю, понравлюсь ли еще я ей. Я с ней не встречался. Я же познакомлюсь, да? Но уверен, что она мне понравится... Я всегда любил детей, – улыбнулся он.

– Боже мой, он абсолютно прекрасен, – подумала я, вставая на цыпочки и целуя его. Его руки обхватили меня, и он приник поцелуем, стараясь не заходить слишком далеко, чтобы не давить. Он всегда был таким осторожным со мной... идеальным. Я снова задумалась.

Я не могла заставить себя сказать, что любила его. Это просто... опасная зона в моем сознании. Казалось, он не заметил заминки. У меня возникло ощущение, что я каким-то образом сообщила ему о своем чувстве. Не словами... не жестами, не буквами на бумаге. Но как-то я это сделала. И уже довольно давно.

Когда-нибудь я выясню, как на самом деле сказать ему об этом. Просто не сегодня. Уж слишком многое произошло... Не уверенная, сколько еще смогу выдержать, я оторвалась от Эдварда, почувствовав, что больше не могу сдерживать воспоминания. Снова взяв блокнот и сделав глубокий вдох, я начала писать.



Вырвав листок, я передала ему. Он быстро прочитал.

– Ты... ты уверена? Я не против пойти домой... Не хочу, чтобы тебе было неудобно, я знаю, как ты... – он замолк. Я снова взяла записную книжку и написала:

 

Я вернула, чтобы он прочитал. Эдвард улыбнулся.

– Хорошо. Я останусь. Иди переодевайся, я подожду здесь... и сделай немного теплее. – Он положил блокнот на барную стойку.

Я улыбнулась в ответ, прошла через комнату, открыла комод, нашла фланелевые пижамные штаны и майку. Он сел на диван, дожидаясь меня. Я пошла в ванную и, глядя в зеркало, переоделась.

Он любит меня...

Я не могла сдержать улыбку. Да и как бы смогла?

Я покинула ванную и, натянув на себя «леттерман» Эдварда, чтобы согреться, ждала, пока он переоденется. Он вышел через минуту с аккуратно сложенной одеждой, в которой пришел. Положив ее на комод, он протянул ко мне руки. Я выключила свет и забралась в постель, похлопав рядом с собой. Он заполз ко мне, натянул на обоих одеяло и обнял меня, позволяя использовать его плечо в качестве подушки.

Не появилось никаких воспоминаний о моих месяцах с Брэндоном, потому что он никогда не был таким... обожающим. Он относился ко мне как к добыче, объекту для своего использования. Эдвард – нет. Это было главное различие между ними.

– Я люблю тебя, – снова прошептал Эдвард и начал напевать мне странную, но красивую мелодию. Колыбельную.

– Идеально, – снова подумала я, прижалась к нему и заснула.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.