Словно луч света, пришла яркая вспышка из прошлого.

Северус Снейп уже очень давно не чувствовал подобного, но выражение лица его крестника внезапно напомнило ему, как это может быть. Каким он может быть.

- Т-ты говоришь это только затем, чтобы я прекратил мучить ее? – рявкнул Драко с жестокостью, хотя его голос дрожал от нехорошего предчувствия, а ноги чуть отступили от плачущей, окровавленной девушки. Несколько прядей его волос прилипли к покрытому потом лбу, а на лице застыло странное выражение.

Драко дернул за цепи на ней так сильно, что они почти разрезали запястья. Он даже не осознавал, что делает, но цепи стянулись невероятным узлом, почти оторвав кисти рук. От потери крови девушка практическиє потеряла сознание, багровая жидкость лилась на пол убивающими каплями дождя. Снейп еле успел подхватить ее сползающее на пол тело.

- Я нашел ее во время нападения на одного из ее друзей, - пояснил пожилой мужчина, удерживая практически бессознательную девушку. Ее голова упала на его плечо. Она пыталась прийти в себя. – И все изучил. Да, ожерелье, которое нашел Монтегрю, действительно раньше принадлежало ей, но, очевидно, она кому-то его отдала. Тебе следовало бы проверить ДНК сгоревшей девушки, как это сделал я, Драко. Погибла не Гермиона, а Джинни Уизли. Орден забрал ее и держал у себя. Но я отобрал ее… для тебя, - добавил Снейп, медленно развязывая завязки капюшона и, наконец, открывая лицо Гермионы Грейнджер.

На лице его крестника выражение ярости сменилось полным шоком и сожалением. Серые глаза стали еще заметнее, расширившись так, словно хотели вылезти из орбит. Драко неконтролируемо трясся, а его челюсть плотно сжалась, стараясь не выпустить зарождающиеся слезы.

Юноша медленно поднимал трясущиеся руки, чтобы коснуться влажного лица девушки, словно бы опасаясь, что причинит боль хрупкому созданию. Хотя всего несколько секунд назад он вел себя так, будто бы хотел безжалостно изнасиловать и убить ее.

Драко был непохож на самого себя. Снейп впервые видел его таким уязвимым и почти убедился, что крестник все еще имеет сердце.

- Г-гермиона? – выдохнул Драко, трясущимися пальцами лаская залитые слезами щеки. Только сейчас он заметил, что ее запястья покрыты кровью, ее кровью. – О черт! – теперь запаниковал он, подхватывая истекающую кровью и почти безжизненную девушку.

Гермиона, потеряв много крови, бледностью походила на привидение. Ее веки слегка подрагивали, взгляд расфокусировался, но слезы у перепуганной девушки продолжали течь и течь.

Снейп не мог не пожалеть объятого ужасом юношу. Неважно, каким чудовищем он мог быть, но в глубине его черной души все еще трепетали тонкие струны, удерживающие ее от падения во тьму. Это сложно было объяснить. Снейп просто понимал это.

- Сними эти чертовы цепи! О дьявол! О Мерлин, Гермиона! – заорал Драко. Снейп магией освободил тонкие запястья, заставив девушку вскрикнуть от боли. Кровь потекла еще сильнее.

Снейпу очень хотелось уйти из комнаты до того момента, как Гермиона окончательно потеряет сознание, и они оба окажутся на полу. Он бы с удовольствием пропустил эту часть.

Но он не мог этого сделать. Даже тогда, когда увидел, как его крестник рыдает в луже крови, укачивая на руках девушку, словно бы она была единственным, что не давало ему развалиться на куски.

Он уже был однажды в такой ситуации.

С тем различием, что пришел слишком поздно.

Но в этот раз все будет иначе.

Еще не поздно. Он не позволит, чтобы подобное случилось еще раз.

- Придержи ее, парень! – скомандовал Снейп, быстро падая на колени и перетягивая плечевые артерии девушки оторванным от своей одежды лоскутом и одновременно поднимая ей руки, чтобы замедлить кровотечение. – Вулнера Санентур, - прошептал он, заставляя кровь впитаться в тяжелые раны. Гермиона даже в своем бессознательном состоянии застонала, чувствуя, как стягиваются края разорванной кожи.

- Что мне делать? – прохрипел Драко, едва слыша сам себя. Он целовал ее лицо, ее волосы, ее губы опять и опять, как безумный влюбленный. – Мне жаль. Мне так жаль, принцесса. Я обещаю, что все будет хорошо. Ты слышишь меня, принцесса? Да, детка? Я не позволю, чтобы подобное произошло опять. О черт, мне так жаль, - рыдал он, прижимая ее ближе, касаясь ее губ собственными, словно бы она давала ему воздух для дыхания.

- С ней все будет хорошо. Я вызову ей хорошего целителя, - спокойно проинформировал Снейп, вставая.

- О чем ты вообще думал, заковывая ее в цепи? У Гермионы такая нежная кожа! Она легко могла истечь кровью! Даже когда мы были совсем маленькими, мне приходилось постоянно присматривать за ней, чтобы она не поранилась и не упала! Ты ничего о ней не знаешь! Никто из вас ничего не знает о ней! – истерически орал Драко, продолжая прижимать к себе девушку и нежно убирая с влажного лба прилипшие пряди волос.

Снейпа застигли врасплох не только нетипичные действия крестника, но и все его поведение в целом.

Он никогда не осознавал полностью, как сильны были чувства юноши. Но, чем дольше оставался здесь и смотрел на него, тем больше вспоминал пустырь, одинокое дерево, летний ветерок и лилии на реке…

- Мне надо уйти. Уверен, что с ней все в порядке. Целитель скоро прибудет, - наконец, сказал Снейп.

Драко не ответил ему, все еще продолжая бормотать нежности потерявшей сознание девушке, укачивая ее как ребенка.

Вздохнув, старый профессор вышел из полутемной комнаты, вознося молчаливые молитвы о том, чтобы любовь его крестника получила шанс не закончиться так же трагически, как у него.



Гермиону вытащил из пропасти пустоты гипнотический запах жасмина и роз.

Все вокруг было очень мягким, словно ласковый ветерок умело нежил и омывал ее тело. Она чувствовала шелковое прикосновение ее восхитительной тонкой, полупрозрачной ночной рубашки, как будто надетый на нее слой воды или тихого бриза тек между бедрами под огромным покрывалом.

Опираясь на руки, она села, осмотрелась и поняла, что находится в той же самой комнате, где и была до того, как потеряла сознание, но при этом абсолютно иной. Может быть, она отличалась тем, что в ней отсутствовали перевернутые столы и разбитые стаканы на мраморном полу…

Она моргнула, вспоминая. Интересно, почему она больше не чувствовала боль, только помнила о ней.

Чуть приподняв дрожащие руки, она изучила свои запястья. Вроде бы они были порезаны цепями так, что из них текла кровь. Но сейчас виднелись только небольшие пятнышки.

Если бы боль тогда не была такой сильной, то она могла бы поклясться, что придумала все или же видела в кошмаре.

Она не видела никаких следов произошедшего. Может быть, это действительно был всего лишь сон?

Если бы остались хотя бы шрамы на запястьях… Но их тоже не было.

- Темная магия.

Сердце Гермионы подпрыгнуло к горлу, и она резко повернула голову, чтобы увидеть, кто это сказал. Хотя везде и всегда опознала бы этот глубокий, арктический голос.

- Все возможно с темной магией.

В нескольких футах от огромной королевской кровати на превосходном диванчике сидел Драко Малфой. Очевидно, что он уже давно находился там и смотрел на Гермиону, прихлебывая виски из стакана в своих руках.

Его черный махровый халат превосходно подчеркивал бледную кожу и растрепанные серебристый волосы. Слабо завязанный пояс опустился на бедра, и ткань распахнулась, обнажая грудь.

Когда Драко встал, Гермиона увидела полоску темных волос, сбегающих вниз по плоскому животу.

Под халатом Драко был полностью обнажен.

Год назад она бы залилась сильнейшим румянцем при одной мысли об обнаженном Драко, идущем к ней, одетой только в крохотные шелковые трусики и прозрачную рубашку, едва ли что скрывающую.

Но прямо сейчас она чувствовала только ужас, так как каждый шаг Драко вызывал все новые воспоминания. Гермиона чувствовала, как ее спина вжимается в огромные подушки в изголовье кровати, и натягивала покрывало повыше.

К ней шел убийца, убивший множество людей… людей, имевших семьи, которые теперь погрузились в траур.

Убийца, убивший ее лучшую подругу.

Человек, почти убивший ее саму.

- Ты смотришь на меня как на монстра, - прошептал Драко, вставая перед ней. В полутемной комнате, освещенной лишь небольшими лампами, его тень полностью накрыла ее.

- А ты не он? – только и смогла вымолвить Гермиона, не чувствуя ничего, кроме злости и тревоги. Но злость – слепая, подлинная, непревзойденная злость – перекрывала все.

Услышав ее слова, спокойное лицо Драко ожесточилось. Гермиона дернулась в сторону, когда он резко залез на кровать и встал перед ней на колени. Его лицо оказалось в дюйме от нее. Драко резко выдохнул.

- Ты ничего не знаешь, - выпалил он, хватая ее за горло, словно бы желая удушить, но на самом деле еле касаясь кожи. Но, заметив ужас в ее глазах, он, выказывая сожаление, приподнял ее подбородок и нежно прижался к ее губам в глубоком, страстном поцелуе.

В соблазняющем поцелуе.

В мягком, но одновременно и самом сильном поцелуе, чувственном поцелуе, лелеющем поцелуе.

В таком поцелуе, в котором вы внезапно теряете способность связно мыслить и оказываетесь внутри пузыря удовольствия и нежности.

В таком, когда уже ничего не имеет значения, кроме его продления.

В поцелуе Драко Малфоя…

Она поняла, что не может сопротивляться.

Казалось, прошла уже вечность с того момента, когда они целовались так в последний раз.

Она не верила, что это может так повлиять на нее, что она может так хотеть этого.

Сладкий яд. Вредный для нее, но такой притягательный.

Гермиона почти заплакала, когда поцелуй прекратился.

Но не потому, что он завершился. Потому, что она возненавидела сама себя, потому, что она так хотела его, и потому, что она застонала и захныкала, когда Драко отстранился.

Непостижимое ощущение. Что-то, что человек не может описать словами.

- Я на самом деле думал, что ты умерла, - прошептал Драко в ее губы значительно мягче, чем в прошлый раз. Он держал веки плотно сжатыми, словно чувствовал боль от близости с ней. Их лбы соприкасались, а руками он гладил ее хрупкое тело.

- Прости, что разочаровала тебя, - холодно ответила Гермиона, пытаясь оттолкнуть его назад, упираясь в твердую как камень грудь и потерпев неудачу.

- Когда это ты научилась так разговаривать со мной? – внезапно опять обозлился он. Гермиона захныкала, когда он слегка потянул ее за волосы, оттягивая назад голову и целуя в подставленный подбородок и шею.

- В тот день, когда ты бросил меня и стал убийцей, - выплюнула она ядовитые слова, чувствуя, как бьется от возмущения сердце.

Драко остановился. Гермиона чувствовала, как напряглась его грудь, прижатая к ее телу. Его руки замерли на ее талии, дыхание прервалось на мгновение. Она могла бы поклясться, что прошла целая жизнь, прежде чем он отстранился. Кровать содрогнулась, когда Драко слез с нее.

Он немного постоял, глядя так, словно бы мог растопить ее своими чувственными серыми глазами. Выглядел таким высоким, таким доминирующим, таким превалирующим, как будто она была его собственностью и не может даже сдвинуться с места или моргнуть, пока не получит от него разрешения.

На его лице не было ни нахмуренности, ни намека на боль. Словно он надел маску, скрывающую выражение его лица, если так можно сыронизировать.

Гермиона смотрела на него, пока он наконец не ушел и не вернулся с завтраком на подносе, как будто делал так ежедневно.

- Тебе надо поесть, - невозмутимо сказал он, все еще без выражения, и поставил перед ней поднос с яичницей, сосисками, тушеной фасолью, картофельными оладьями, кровяной колбасой, грибами, томатным супом и горячим шоколадом. В хрустальной вазе стояли бледно-желтые нарциссы, склоняющие к ней головки.

- Вот, - пробормотал маленький Драко после долгого молчания. Он достал из кармана смятый нарцисс и протянул ей, опустив взгляд в землю.

- Это мне?

- Не будь глупой. Конечно, это тебе, - проворчал он, сжимая нарцисс еще сильнее.

- Спасибо, - нежно улыбнулась она, принимая подарок. Нарцисс, мятый и раздавленный, низко опустил перед ней головку.

- Он немного помялся в кармане, - пояснил Драко. На его вечно бледных щеках краснели поцелуи румянца.

Нарциссы…

- Слушай, только безумцы дарят своим возлюбленным камешки, - произнес Адриан.

- Неважно. Мне кажется это очень романтичным, - мечтательно улыбнулась она.

- Если тебе это нравится, значит, ты находишь в нем что-то хорошее. Вот, - улыбнулся он, протягивая Гермионе розу и вкладывая ее между страницами. – Теперь ты запомнишь, что такое романтика. Обычно влюбленные мужчины дарят своим девушкам цветы.

Гермиона немного помолчала, наконец, улыбнулась и тихо произнесла:

- Драко уже дарил мне нарциссы.

Если бы не вся ситуация, она могла бы поклясться, что сейчас проходили одни из самых сладких секунд в ее жизни.

Он сел рядом, зачерпнул ложкой суп, слегка подул на него, остужая, и поднес его к ее губам.

- Открывай, - приказал он. В его тоне звучало что-то, заставившее ее повиноваться.

- Хорошая девочка. – Его плохое настроение слегка улучшилось, когда он увидел, что на этот раз она не сопротивляется. Гермиона стыдилась себя, но суп пах так вкусно, а она была так голодна… Она не помнила, когда ела в последний раз.

И могла бы быстро съесть все вкусно приготовленные блюда, но Драко не позволил ей коснуться чего-либо. Он кормил ее сам, и у нее не было возможности сопротивляться. Он изредка целовал ее волосы и протирал большим пальцем уголки губ.

Гермиона чувствовала себя ребенком.

Было что-то странное в том, как естественно все выглядело. Но ведь он был Драко Малфоем. Мастером манипуляций, мастером лжи.

- Тебе понравилась еда? – наконец, спросил он после долгого молчания. Ответ был очевиден, так как она съела все. Но, кажется, он ждал ее вербального подтверждения.

- Д-да, спасибо, - пробормотала она, не желая, чтобы он опять потерял свое спокойствие.

- Я ненадолго уйду, - сказал он, убирая прядь ее волос за ушко. – Служанки, которых я нанял для тебя, позаботятся о твоих нуждах, пока я буду отсутствовать.

Гермиона не слушала, так как отвлеклась на разглядывание комнаты.

Она помнила, что пришла сюда с заданием. И его выполнение надо было начинать прямо сейчас. Время утекало, и очень быстро.

Драко куда-то собирался уходить. Ей стоило бы как минимум расспросить его об этом, попытавшись узнать хоть что-нибудь, воспользовавшись своим очарованием. Собственно, в этом и состояла ее работа.

Но она ничего не делала.

Разве ее задание не в том, чтобы собрать как можно больше информации?

Тогда почему она не выполняет его?

Потому, что ничего не хочет знать, или потому, что не сможет ничего передать?

Драко заслуживает любой кары за свои поступки.

Но хочет ли она участвовать в этом?

- Гермиона, ты вообще слушаешь меня? Я не хочу, чтобы ты выходила наружу. Ты должна оставаться здесь или в библиотеке рядом. Я вернусь к обеду, - сообщил Драко и еще раз поцеловал ее. – Будь хорошей девочкой, - прошептал он и ушел.

Через несколько минут, как он и обещал, пришли служанки Гермионы: две сухопарые пожилые леди, напоминающие управляющих студенческим общежитием. Она надеялась было поговорить с ними о чем-нибудь, просто чтобы не сойти с ума от тишины, но они выглядели так, словно пришли сюда только для дела и ни для чего больше.

Казалось, их поцеловал дементор и высосал из них все эмоции. Но, может быть, так и произошло на самом деле.

А что еще она могла ожидать от этого места?

- Миледи, молодой лорд приказал нам выполнять любые ваши желания. Ваш ланч будет подан в полдень. Мы поможем вам приготовиться к обеду, когда он вернется. Если вам что-нибудь потребуется, пожалуйста, позвоните в этот звонок. Он соединен с нашими комнатами, и мы быстро появимся, - проинформировала одна из них, показывая на небольшой золотой звонок на классическом полукруглом деревянном столе.

Гермиона ощутила себя в золотой клетке с повешенным в ней расписанием.

Словно бы вернулась эра тети Женевьевы.

- На этом пока все, миледи, - они присели в реверансе и развернулись к двери.

- Подождите, вы уже уходите? – спросила Гермиона. Она понимала, что выглядела ребенком, но, если честно, просто хотела любого доказательства того, что рядом с ней есть живые люди, пусть даже они выглядели мертвецами.

- Вы можете вызвать нас, если вам что-нибудь потребуется. В остальное время можете занять себя в библиотеке рядом. Мы вернемся, чтобы сервировать ланч и помочь вам одеться к обеду, - сообщила одна из них, еще раз склонилась и ушла, закрыв за собой дверь. Она повторила то, что уже сказала минутой раньше, как будто была запрограммированной машиной. Гермиона уже сомневалась, люди ли эти дамы или же роботы.

Через несколько часов она, в полном одиночестве, нервно расхаживала из комнаты в библиотеку и обратно. Единственные помещения, где ей позволено было быть. Другого выбора у нее все равно не было.

Книги привлекали, но не настолько, чтобы занять ее надолго, как предполагали служанки. Величина библиотеки или ее наполнение не имели особого значения. Хотя там присутствовали ее любимые томики, а сама она почти достигала размера библиотеки Хогвартса.

Гермиона размышляла, как выполнить свое задание. Но ее мысли сейчас были слишком спутаны, чтобы планировать что-то или хотя бы сосредоточиться на чтении. Может быть, она просто откладывает свою миссию? Или просто слишком боится того, что может узнать?

Это ей не нравилось. Гермиона Грейнджер всегда, всегда хотела знать больше. Это ее знакомая территория.

Но прямо сейчас она хотела бы, чтобы все казалось чужим.

И не только потому, что комната была слишком большой, чтобы исследовать все.

На самом деле все здесь было знакомым потому, что явно служило для удовлетворения ее желаний.

- Что еще хочет моя принцесса? – хихикнул Драко, обхватывая Гермиону за талию и покачиваясь на кресле-качалке. Она сидела на его коленях, как ребенок на Санте, и оба пристально смотрели на мигающие огоньки на их первой совместной рождественской ели.

- Книги. Много, много книг в библиотеке, примыкающей к моей спальне, - с удовольствием кивнула она, погружаясь в мечтания, словно бы думала об этом уже миллион раз.

- Так предсказуемо, - засмеялся он. – А что еще?

- Ужин в сумерках на балконе. Мягкий плед и много-много подушек возле камина, и небольшой столик рядом, чтобы я могла есть свои любимые лакомства.

- Печенье, - серьезно кивнул Драко, вызывая у Гермионы смех. Она зарылась носом в его шею.

- Только не говори об этом тете Женевьеве. Она закроет меня внутри буфета, пока я не похудею.

- Твоя тетя спятила. Мне кажется, что ей пора прекратить мучить тебя диетами. Ты уже и так стройная. И если кому-то и нужны диеты, то это ей, - сообщил Драко своей девушке. Гермиона поперхнулась, словно бы он произнес табуированные слова, хотя в выражении ее лица можно было проследить намек на веселье.

- Если бы она это услышала, то убила бы нас обоих, - засмеялась Гермиона. Драко нежно поцеловал ее подбородок.

- Не получится. Я буду тебя охранять, а я очень хорош в магии, знаешь ли, - самодовольно заявил он.

- Что, правда? – уточнила она.

- Да. И я дам тебе все, что ты хочешь.

- Даже еще большую ель на следующее Рождество?

- И все? Просто большую ель? – улыбнулся Драко. – Я могу вернуться обратно в тот пугающий лес и принести ее, если хочешь. Может быть, что-нибудь еще? – самодовольно добавил он.

Гермиона хихикнула и прижалась к нему потеснее, сцепляя пальцы на его затылке и обнимая.

- На самом деле я ничего не хочу, Драко. Я хочу только тебя. Тебя одного.

По щекам девушки потекли слезы. Она смотрела на большую рождественскую ель в углу.

Он выполнил все свои обещания, кроме последнего.

Смешно, что она получила все, чего хотела, кроме того, чего хотела больше всего на свете.

А еще смешнее то, что все это больше не работало.

Потому что она была просто слепой, а он ушел.

Старого Драко больше нет нигде.

Она больше не чувствовала в нем той любви и желания охранять.

Теперь перед ней был темный лорд, а не ее Драко.

Когда она смотрела в его глаза, то все, что могла видеть – это умоляющие слезы умирающей Джинни и ужас на лицах других людей той ночью.

Все, что она могла видеть – это огонь.

Огонь, и больше ничего.



Гермиона чувствовала себя жертвой, приносимой богам. На нее надели длинное, белое платье на бретельках, обнажающее кремовую кожу от плеч до местечка на спине, где сходились ее бедра. Сексуальный, глубокий, V-образный вырез демонстрировал декольте. Платье превосходно подчеркивало округлости ее тела, как у греческой богини.

Ее длинные локоны уложили в греческом стиле, забрав назад в низкий шиньон и скрепив шпильками с серебряными кристаллами.

Служанки выполнили все без единого слова и опять ушли, оставив ее одну в этом уединенном, одиноком месте.

Теперь, когда она разглядывала себя в отражении зеркала, к ней опять приходили следы прошлого, как тени, которые никак не могут раствориться в темноте.

Той ночью она была так молода. Ей недавно исполнилось четыре.

Она кружилась и кружилась, любуясь свечами в канделябрах на своей первой официальной вечеринке, на которую взяла ее мать.

Маленькая Гермиона чувствовала себя самой счастливой девочкой на свете.

Все говорили ей, как она красива. Все хвалили ее. Все любили маленькую принцессу.

Ей нравилось все этой ночью: музыка, смех, свет, цветные пятна, танцующие на ее кружевном, длинном, воздушном платье.

Пока она не споткнулась и не налетела на официанта, обслуживающего столик министра.

Ее мать никогда не была такой злой. Она весь остаток вечера вела себя с Гермионой очень холодно и без конца извинялась перед министром, который был достаточно добр, чтобы просто смеяться над своим промокшим костюмом. Но, когда все вернулись домой, наступила кара. Гермиону затащили в гардеробную и заперли там на два дня, открывая только для того, чтобы накормить.

Это были худшие два дня в жизни Гермионы. Даже сейчас, в настоящем, она все помнила и слышала свой умоляющий плач, успокаивающий голос няни Демельзы за запертой дверью, и апатичное молчание своей матери.

Но даже тогда, в очень юном возрасте, она понимала… что была всего лишь трофеем.

- Когда-нибудь ты увидишь. Когда-нибудь ты поймешь, какой путь я тебе приготовила. Ты увидишь в зеркале свое отражение и улыбнешься своей красоте. Чистокровные женщины будут завидовать тебе, потому что их мужчины будут падать перед тобой на колени. Ты – надежда нашей семьи, Гермиона. Когда-нибудь ты увидишь и все поймешь…

Теперь она наконец видела, почему, но обещание улыбаться самой себе не реализовалось.

- Может быть, теперь я и вижу, мама… что ты сделала со мной. Но я все еще не понимаю, почему ты никогда не любила меня, - прошептала она, говоря с собственным отражением. – Ты хоть что-нибудь чувствовала ко мне? Хоть немного? Я же не такая плохая? Я делала все, чтобы быть хорошей дочерью.

- Так. Ты опять плачешь.

Гермионе не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть мужчину, приближавшегося к ней. Медленно обняв ее за талию, он поцеловал ей плечо, привлекая к себе.

- Ты не можешь заставить полюбить себя, - проговорил он. – Но в этот раз ты не можешь заставить разлюбить тебя. – Он замолчал, поднимая руку и пальцем вытирая ее слезы. – Ты борешься, когда грустишь. Ты борешься, когда боишься. Но ты не должна плакать, Гермиона. Никогда. Запомни это, - прошептал он, внимательно глядя на ее отражение в зеркале. Его глаза внезапно наполнились чистейшей похотью. Он жадно осматривал отражение ее тела.

- Это то, что ты делаешь? Даже если знаешь, что неправ? – выдохнула она. Его палец ласкал ее губы, а вторая рука обнимала талию.

- Нет ничего хорошего или плохого. Только победы и поражения. И я всегда выигрываю, - хрипло прошептал он ей на ушко, сжимая при каждом слове, чтобы подчеркнуть их.

- Ты не можешь стать тем Драко, - испуганно, почти умоляюще прошептала она, понимая, что это невозможное, недостижимое желание. Она не может заполучить кого-то, противоположного настоящему Драко. Но его взгляд заставлял ее думать, что все возможно. Что она что-то удерживает в нем.

Может быть…

- Не говори мне, что делать. Это моя задача, - жестко сказал он и вдохнул запах ее кожи, прижавшись носом к вырезу и выглядя так, словно бы мог попробовать втянуть в себя всю ее внутреннюю сущность. – И никто больше не может заполучить тебя, я уверен в этом, - хрипло прошептал он и достал что-то из кармана.

Гермиона затаила дыхание, когда ощутила на шее знакомый вес камня. Потом тяжело задышала. Внутри нее забурлили тысячи эмоций. Она разглядывала алмаз грушевидной формы со сверкающими изумрудиками в форме слезы вокруг.

- К-как ты… - Она даже не могла закончить предложение. Слова застряли у нее в горле.

Она же отдала его Джинни, и камень напомнил ей о ее смерти и том факте, что этот мужчина несет ответственность за ее смерть.

- Если ты еще раз посмеешь кому-нибудь отдать его, принцесса, то точно узнаешь, что с ними произойдет, - предупредил он, проводя пальцем по ее руке, плечу, шее, и, наконец, опускаясь к ее груди, на которой лежал камень.

От легких, поддразнивающих прикосновений волоски на ее затылке встали. Ее глаза начали излучать электричество, образовывающееся в ней. Все связные мысли, и даже лицо Джинни, теперь исчезали.

Она чувствовала только прикосновение его рук. И это было самым заслуживающим порицания, самым греховным ощущением в мире.

- Ты так красива. Не могу поверить, что так реагируешь на меня, - гортанно выдохнул он. Его действия становились все более и более откровенными. Гермиона не могла справиться с собой и простонала.

Она задохнулась, ощутив, как что-то уткнулось ей в спину, и глубоко покраснела, осознав, что именно. Она уже была знакома с этим и чувствовала его там прежде каждый раз, когда они заходили слишком далеко в своих запретных утехах, целуясь в уголках особняка тети Женевьевы, или в те разы, когда он похищал ее и прятал в тайных местечках библиотеки Хогвартса.

- Чувствуешь его? – хрипло прошептал Драко. – Это из-за тебя.

Внезапно его руки обхватили ее грудь, сжали ее и начали играть, точно так же, как в те запретные моменты прежде.

Он точно знал, что делает, сжимая с нужной степенью силы, понимая, где нужно коснуться, куда проникнуть.

Это правда.

Он изучил ее тело много месяцев назад и ничего не забыл.

Она инстинктивно начала выгибаться и стонать от невыносимого удовольствия, не веря, что могла так сильно соскучиться по нему. Она почти забыла ощущение мужских рук на своем теле, и то удовольствие и состояние отрешенности, которые они дарили.

Ей потребовалось прикусить кончик языка, чтобы не закричать и умолять о большем, когда Драко прикусил ей шею и втянул в себя ее кожу в том месте, где бился пульс.

Это было слишком хорошо. Ее глаза так крепко зажмурились, что стало больно. Но ей все еще хотелось большего.

Гермиона внезапно втянула воздух, когда рука Драко резко опустилась ниже, обхватывая ее промежность через шелковое платье.

- Это мое, - прорычал он. Ее резко распахнувшиеся глаза рассматривали отражение в зеркале.

Ее груди были готовы выпрыгнуть из платья. Рука Драко сжимала их в собственнической манере. Больше всего ее ужаснул тот факт, что она раздвинула перед ним ноги. Прежде она никогда так не поступала. Но не могла справиться с собой, действуя инстинктивно и импульсивно под воздействием слепящего удовольствия, которое он дарил ей.

Ради Мерлина, она уже была влажной.

Надо полагать, он уже понимал это…

Но разве не ее же бесстыдные стоны продемонстрировали это?

Прежде она никогда не позволяла Драко касаться ее там.

Она разрешала ему любоваться ее телом в те запретные, украденные летние ночи, позволяла делать все, что угодно, пока он не доходил до края. Это всегда было их молчаливым соглашением, и он уважал ее желания.

Но теперь он грубо сломал его, посылая ей четкое, громкое и ясное сообщение, произнеся те слова.

И она просто позволила ему.

Может быть, какое-то время назад, увидев себя в такой позе, Гермиона подумала бы и предположила, что сильно любит этого мужчину.

Но все уже было сказано и сделано. Он не заберет назад все то, что совершил, и ожерелье, лежащее на коже рядом с сердцем, теперь уже символ не его любви, а его дьявольской души, смерти Джинни…

Она больше не могла вернуть назад любовь к нему.

Она осталась в прошлом.

- Отпусти меня, - заплакала она, отчаянно вырываясь. Драко только прошипел, потеряв телесный контакт.

- Не будь ребенком, Гермиона, - прорычал он, словно она была надоедливой маленькой девочкой. Она ненавидела, когда он так себя вел.

- Может быть, ты прекратишь вести себя так? Я не твоя собственность! – яростно прокричала она.

- Иди сюда, - спокойно приказал он, раскрывая объятия.

- Нет! – вызывающе заорала Гермиона, отбежала к двери, истерически рыдая, и попыталась открыть ее, используя все свои силы. Она понимала, что ничего не получится. Понимала, что выглядит идиоткой. Драко забрал ее палочку, и она беспомощна. Ее мысли дико метались. Она пыталась найти выход, хотя понимала, что ничего не выйдет.

Она на самом деле хотела удрать отсюда. Ее крики эхом отдавались от стен. Она побежала и попыталась открыть дверь в библиотеке, но Драко и ее заблокировал. Не открылась и дверь на балкон, тоже запертая. Не упоминая уже о том факте, что весь дом окружало защитное магическое поле, через которое не могла пройти ни одна живая душа.

Наконец, она сломалась. Гермиона, казалось, уже вечность бегала по комнате, плача и крича как заблудившийся ребенок. Все ее разочарование и осознание нечестности происходящего отравляло и пронзало кинжалами во всех возможных направлениях.

Драко просто стоял все это время, наблюдая своего рода представление.

- Ты закончила? – спросил он, когда Гермиона, наконец, истощенно опустилась на пол, прижав колени к груди и рыдая.

Она слышала уверенные шаги Драко. Он подошел к ней и присел, чтобы встретиться с ней взглядом.

- Ненавижу тебя, - со злостью прошипела она. Это не произвело ни малейшего эффекта на него.

- Пойдем, - приказал он, протягивая руку. – Ты просто голодна. Пойдем поедим.

- Ты сумасшедший, - неверяще пробормотала она.

- Ужин ждет, - просто сказал он, продолжая протягивать ей руку. У Гермионы не было выбора. Она приняла ее. А что еще она могла сделать? Чем больше она сопротивлялась, тем больше это веселило его.

Ей хотелось орать от невероятного разочарования.

Ее тело сотрясала дрожь, но она чувствовала оцепенение, когда он подвел ее к закрытой двери на балкон. И завороженно смотрела, как он махнул своей длинной, тощей рукой в сторону прозрачного стекла. Оно автоматически повиновалось хозяину, широко распахнувшись, демонстрируя роскошно накрытый стол и свечи.

Гермиона чувствовала себя словно бы летящей по воздуху, когда он вел ее к столу, отодвигал стул и слегка нажимал на плечи, усаживая.

Закаленное стекло стола накрывала шелковая скатерть. На ней стояли все ее любимые блюда: свежая зелень с ветчиной, смесь из вишен и черной смородины, жареное седло ягненка с чесноком и розмарином, зеленая фасоль в соусе, филе-миньон на гриле с грибами. Шоколадный мусс стоял рядом с мороженым, хлебом и специями.

Все выглядело так великолепно, что она просто смотрела на коктейли и вино рядом с красными розами, лепестки которых магически опускались со стола на пол.

- Ешь, - приказал он, накладывая ей еду.

- Почему ты так делаешь? – прошептала она. Ее глаза все еще были покрасневшими и опухшими от недавней истерики.

- Ешь, - повторно приказал он, на этот раз более жестко, чем в первый, не сводя с нее пристального взгляда.

Она сделала так, как ей было сказано, не желая злить его и подвергать стоявшее на столе воздействию его невыносимого характера.

Надо признать, что ужин на самом деле был хорош. Драко больше не произнес ни единого слова. Она тихо ела, молча наслаждаясь временным блаженством, которое дарила еда.

Спокойный, тихий ужин, почти дарящий комфорт…

Пока он не начал настаивать на том, чтобы она выпила больше вина, чем намеревалась.

- Тебе надо расслабиться, - прошептал он, заметив, как ее дыхание участилось. От вина ее пульс участился, и ей стало сложно концентрироваться на чем-либо, кроме его сильнодействующего пронизывающего взгляда. Его глаза светили как лазеры, испуская искры, окутывая магией ее обнаженную, покрытую мурашками кожу.

- Я хочу лечь в постель, - попросила она и тут же пожалела об этом, увидев его усмешку.

- Н-не для этого, - взмолилась она, чувствуя себя дурочкой. Ей просто хотелось закрыть глаза и забыть все, забыть это чувство эйфории и ощущения себя во сне. Сон превращался в ночной кошмар.

- Пойдем, принцесса. Уложим тебя в постель.

Он встал и подошел к ней, предлагая руку. Она неуклюже уцепилась за нее, немного покачиваясь от алкоголя в крови.

Драко воспользовался ее состоянием, нежно подхватив на руки как невесту, и внес в комнату.

Гермиона не могла справиться с собой. Он так хорошо пах… этот свежий пряный лесной аромат лета, смешанного с сигарами и вином. Она зарылась лицом в его шею и вдыхала. Драко пах так восхитительно, что у нее поджались пальцы на ногах.

Он нежно поцеловал ее лоб и ласково погладил большим пальцем ее обнаженную спину, а потом опустил ее на королевскую кровать, так осторожно, словно бы она была самой хрупкой вещью в мире.

Ощущение большой, мягкой, пружинящей кровати восхитило ее. Гермиона вздохнула от удовольствия, когда мягкость поглотила ее. Матрас слегка содрогнулся, когда на него залез Драко, вставая над Гермионой на четвереньки, не касаясь тела, но пристально разглядывая ее, как хищник смотрит на жертву.

- Не понимаю, - нахмурился он, явно мучаясь внутренним противоречием. Как будто что-то очень важное, о чем он думал всю свою жизнь, внезапно оказалось жульничеством, как будто религия, которой он поклонялся, оказалась фальшивой или наполненной фанатизмом и шовинизмом. Словно бы она думала только о своем теле здесь, бесстыдно распростершись на постели, под ним, для него. – Я на самом деле ни черта не понимаю, - разочарованно прошептал он, проводя пальцем по ее щеке до полуоткрытых губ и обратно, убирая растрепавшиеся пряди с ее лица.

Гермиона не могла ничего сказать. Она полностью потерялась в его взгляде, его светящихся глазах. Это было смущение? Недоверие? Мистификация? Она не знала.

Все, что она знала – это то, что он прекрасен.

Невозможно было поверить в то, какой слабой она могла быть, когда дело касалось силы его чувств.

Она не могла протестовать, когда Драко прижал свои губы к ее. Она не оттолкнула его, страстно отвечая на поцелуй, приоткрывая рот и позволяя своему языку танцевать с его языком в молчаливой битве.

Казалось, во время поцелуя прошла целая жизнь, но этого все равно было мало. Она буквально задыхалась, когда они, наконец, разорвали его.

- Помни, что ты сейчас у меня, принцесса. И ты уже никогда не уйдешь отсюда. Я не позволю этому произойти, - прошептал он, прежде чем накинуться со страстными поцелуями на ее подбородок, шею и плечи. Его руки становились все более и более настойчивыми, путешествуя по ее предплечьям, талии и обнаженной коже спины.

Сердце Гермионы практически выпрыгивало от его прикосновений. Ощущения, возникающие в ней от его рук и губ, становились слишком сильными, и ее грудь с набухшими сосками поднималась все выше при учащавшемся дыхании.

- Тебе же нравится это, правда? – хрипло прошептал он ей на ушко, нежно прикусил мочку и улыбнулся, услышав тихий, робкий всхлип краснеющей невесты.

- Никто больше не может подарить тебе эти ощущения, Гермиона. Я это знаю. Я – единственный, кто может это сделать. Отрицать бессмысленно, - сказал он, обдавая своим запахом. – Черт, как же я соскучился по тебе.

- Д-драко, - захныкала Гермиона, чувствуя головокружение и одновременно пугаясь того, к чему все шло. Действия Драко становились все более и более безжалостными… и она позволяла ему все. Она позволяла все, потому что ей это нравилось.

- Я же приказывал тебе расслабиться, - прошептал он, сжимая ладонью грудь и с удовольствием наблюдая, как она выгибает спину от прикосновения.

- Моя хорошая девочка, - проворковал он, вставая на колени и слезая с кровати, чтобы раздеться, не сводя своего взгляда с вида девушки, распростертой на кровати в восхитительном возбуждении, пока Драко расстегивал рубашку и развязывал галстук.

Он продолжал смотреть на нее, пока расстегивал ремень и снимал брюки, оставаясь в одних боксерах.

Гермиона глотала кислород, чувствуя, как электричество похоти пронизывает ее тело от колотящегося сердца до пяток. Она пожирала взглядом его, стоящего рядом, его потрясающее, почти нереальное полуобнаженное тело, возбуждающее ее, рассматривала бугрящиеся мышцы, выступающие из-под кожи.

- Теперь твоя очередь, - мрачно сказал он. – Раздевайся.

Это был прямой приказ. Она только сглотнула.

- Т-ты не можешь просто так…

- Раздевайся, Гермиона. Это приказ.

- Нет! – дерзко заявила она, прикрываясь огромным, объемистым покрывалом. Ее чувство противоречия вернулось к ней опять. – Ты не можешь приказать мне такое.

- Могу, - просто ответил он. – Раздевайся, или ночью я убью еще кого-нибудь. Мне не нравится, когда я не получаю то, чего хочу, Гермиона. Ты знаешь это.

- Прекрати, Драко! Ты же не убийца!

- Ты не веришь мне? Хочешь проверить? Мне… убить кого-нибудь прямо перед тобой?

Она отчаянно затрясла головой, чувствуя, как падает сердце, и разрыдалась, потому что ее вновь наполнил ужас. Она временно забыла, но зря. Это больше не ее Драко.

- Ты делаешь мне больно, - дрожа от страха, она посмотрела на него. Гермиона выглядела такой невинной и хрупкой. Это слегка смягчило его.

- Мне придется причинить тебе боль, - прошептал он, лаская ее шею. – Обещаю, что все будет хорошо.

Плач Гермионы перешел в икоту. Она кивнула, как ребенок, которого убедили, что дантист не причинит ему боли.

- Снимай свою одежду, принцесса. Дай мне увидеть твое тело, - хрипло прошептал он. Она сделала то, что ей приказали, прикусив губу и пытаясь больше не плакать.

- Все будет не так плохо, Гермиона, обещаю. Ты, мы… мы будем счастливы вместе. Тебе не стоит сопротивляться.

Он сыпал обещаниями, походившими на прекрасную иллюзию света, на разломанные кристаллы, сияющие под солнцем. На них можно только смотреть издалека. Подойди ближе – и обожжешь глаза, коснись их – и поранишься, оставь их лежать под солнцем подольше – и обожжешься.

Глаза Драко пылали чистой похотью, когда он смотрел, как нервно и медленно раздевалась перед ним Гермиона. Такая невинная, такая наивная, такая нетронутая, такая не осознающая собственной красоты… и вся его.

- Так красива, - прошептал он, садясь, чтобы повнимательнее рассмотреть ее обнаженное тело, и медленно поднял руку, чтобы вытащить шпильки из ее прически.

Красивые пряди, освободившись от стягивающих их уз, опустились на ее плечи. Дыхание участилось.

Он выглядел очарованным, околдованным, словно отважный и смелый моряк, ушедший в долгое плавание и увидевший самую красивую русалку.

- Ложись, принцесса, - прошептал он. Она так и сделала, выставляя ему напоказ свое восхитительное тело. Ее обнаженные груди колыхались вверх-вниз от частного, нервного дыхания. – Черт, как ты прекрасна, - простонал он, грубо проводя ладонями по стройным ногам, поднимаясь к округлым бедрам, к изгибу тонкой талии и, наконец, обхватывая торчащие груди, прежде чем наклониться и поцеловать ее.

Внезапно ему захотелось большего. Бесконечная и беспредельная похоть заполнила все его тело. Он чувствовал, что, если остановится, то умрет. Гермиона крепко зажмурилась, позволяя ему набрасываться на ее тело, щипать, кусать, посасывать и лизать, громко и бурно, ее гладкую, светящуюся кожу. Он потерял контроль над собой. Она никак не могла остановить его.

Ее эмоции сливались воедино глубоко в сердце. Она позволяла ему вновь и вновь использовать ее тело, трогать и целовать, напоминая, что больше ни одному мужчине в мире не позволено так обращаться с ней, только ему. Что она создана и рождена для него, для его удовольствия.

Каждое прикосновение, каждая ласка сводила с ума. Она словно бы плыла по воздуху, уносимая ветром вниз, в смертельное удовольствие, будоражащее разум, к ее сердцу, к ее лону и тайному местечку между ее бедрами. Что-то шумело в ее ушах, как будто из нее вытекали электрические разряды сильнейшего опьяняющего удовольствия.

Она потерялась в чувствах, не зная, что делать дальше. Она только не хотела, чтобы он останавливался. Она хотела, чтобы он продолжал ненасытно наслаждаться ее телом.

Драко выругался, пытаясь снять боксеры со своего дрожащего, наполненного похотью тела, страстно желая получить больше, ворваться в нее.

Гермиона ужаснулась, наконец, увидев его длину. Она посчитала, что не сможет принять в себя даже половину, но Драко начал вновь ласкать ее, говорить, что все будет в порядке, шептать бесконечные обещания, чтобы успокоить ее. В этот момент она начала все забывать, усиленно стараясь поверить ему, отдаться фальшивой безопасности его обещаний.

Она понимала, что все не будет так прекрасно, как он говорит, но жизнь – не лепестки роз, в конце концов.

Зато это максимально приближалось к тому счастливому концу, который она себе представляла.

Драко обещал ей безопасную жизнь, дом, который она хотела, даже детей – если ей захочется. Он говорил, что женится и даст ей все. Он говорил, что дает ей слово. Он говорил, что умрет ради нее… Он говорил, что любит ее.

И она приняла эти обещания. Приняла все в горячке момента.

Хотя глубоко внутри знала, что безопасной жизни, которую он обещал ей, не дождаться, пока каждый день будут умирать люди. Что дом, который он обещал – это зачарованный особняк, тюрьма для нее. Что их детей когда-нибудь постигнет та же судьба, что и ее. Что мир, который он обещал ей - это мир потерь и бесконечной скорби. Он умрет ради нее – но он уже и так давно умер. Он любит ее – но у него нет больше сердца.

Гермиона вскрикнула и заплакала в момент, когда он, наконец, взял ее. Смесь зарождающейся боли и слепящего удовольствия была слишком сильной для нее. Она кричала из-за всего: от удовольствия, от боли, из-за своей стыдной развязности, из-за потерянного прошлого, из-за сломанного будущего, из-за потери невинности…

Драко замер на некоторое время, целуя ее и бормоча слова утешения. Они каким-то образом успокаивали ее, хотя она понимала, что это просто сладкая, замаскированная ложь.

Он подождал, пока она не приспособится к нему, и вошел еще глубже, ворвавшись в нее до конца, поглощая ее тело как жадный император в свою первую ночь властвования.

Королевская кровать тряслась и скрипела при каждом толчке Драко. Костяшки Гермионы побелели так же, как простыни, за которые она цеплялась. Она слышала, как скрипы рамы кровати смешиваются со стонами, вздохами, и шлепками их сталкивающихся тел… кожа к коже… душа к душе.

В последний момент он вынудил ее посмотреть на него. Он почти кричал и умолял ее сказать, что она все еще любит его, и она повиновалась, потому что в этот момент не могла больше ничего сказать. Возможно, такова ее сексуальная природа, или может быть, говорило ее сердце. Или, возможно, она никогда не прекращала любить его. Она не знала. Можно ли полюбить монстра?

Она даже не думала. Бурлящие внутри чувства не позволяли ни на чем сосредоточиться. Это невозможно сделать, когда твоя кровь кипит как лава и льется по венам, обжигая и уничтожая все, мимо чего протекает.

Она даже не понимала, что происходит, выгибаясь к нему всем телом, сжимаясь в неугасимых ощущениях в теле, когда, наконец, кончила и выкрикнула его имя. Это превосходило все. Она могла бы поклясться, что почти умерла. Через несколько секунд он последовал за ней, напрягая мышцы изо всех сил, чтобы продлить наслаждение.

Они рухнули, обнимая друг друга, все еще дрожа от бурлящей в них страсти, цепляясь друг за друга так, словно сейчас им это требовалось больше всего.

Драко крепко держал ее, так, чтобы она навечно оставалась здесь, у его груди, как будто это была Ева, первый раз прижавшаяся к груди Адама в созданном мире.

Прошло несколько минут, прежде чем успокоилось их частое дыхание.

Когда Гермиона подняла взгляд, удовлетворенный Драко уже крепко спал.

Она пыталась выбраться из его объятий, но смогла лишь повернуться набок. Драко сонно прорычал и обхватил ее за талию сильнее, зарылся в ее шею и сонно засопел ей на ухо. Их обнаженные усталые тела блестели в ночи.

Ее переполняли эмоции. Страстное желание ушло и заместилось глубоким, ранящим чувством вины.

Она могла себе представить, с каким разочарованием и отвращением будут смотреть на нее люди из-за того, что сейчас произошло. Она видела наполненное слезами лицо Джинни, которая глядела на нее и обвиняла в том, что та не боролась. Она видела выражение тошнотворного отвращения на лице Тео, осуждающего ее за невыполнение единственного обещания, которое она дала ему. Она видела равнодушное лицо Гарри. Она заслужила все это, потому что позволила всему этому произойти.

На небе в середине холодной декабрьской ночи зажглись звезды. Гермиона Грейнджер плакала, умоляя песочного человечка¹ забрать ее в свой мир и никогда больше не возвращать.

__________________

¹ существует поверье, что ночью к людям приходит песочный человечек из другого мира, посыпает им песком глаза и насылает сон.

__________________

Примечание от автора:
Музыка для главы: Angel Taylor - Not Even Human

__________________

Перевод amberit
Редактура Діана22