– Драко, проснись…

Драко застонал и открыл глаза, чтобы увидеть Гермиону, глядящую прямо на него, ее длинные волосы служили занавесом для ее нежного лица, освещенного тусклым светом, пока она смотрела на него сверху вниз.

Малфой не смог сдержать улыбку. Девушка была похожа на ангела.

Он наверняка мог привыкнуть просыпаться так каждое утро.

– Уже пора? – спросил он сонным шепотом, поднимая руку, чтобы аккуратно заправить выбившиеся пряди за маленькое ушко девушки. Он знал, что обещал ей встретить вместе восход солнца. А ведь он ненавидел просыпаться слишком рано. И сейчас ему было так удобно на его подушках, что все, чего ему действительно хотелось - так это навсегда остаться в постели вместе с Гермионой.

На ощупь и запах все было насыщено ароматом цветущего жасмина в сопровождении бархатистого налета зимы с букетом дамасских роз.

Все было так восхитительно женственно и приятно.

На ощупь и запах все было как… Гермиона.

Он задавался вопросом, какой была бы его жизнь, если бы каждое утро просыпаться рядом с ней, как со своей женой, как пахли бы ею его простыни, подушки и рубашки…

Ничто не может быть лучше, чем лежать здесь и смотреть на девушку своей мечты, глядящей на него с нежностью. За окном мелкие, легкие капли дождя пели серенады его чувствам, успокаивая и умоляя остаться в заманчивом полусонном состоянии.

Только когда он понял, что она не улыбается в ответ, то осознал, что ему действительно придется отказаться от своих грез.

– Эй, что случилось? – спросил он, осторожно приподнимая ее лицо, выражающее беспокойство, и обхватывая его ладонями. Она была такой теплой и нежной, но не выглядела счастливой, как он.

Он сделал что-то не так?

– Твою мать. Я проспал? Мы все пропустили? Я проснулся вовремя и…

– Идет дождь, Драко, – тихо ответила она ему, глядя на капли, бьющие в оконное стекло.

Ох.

Так звук дождя не был частью его сна.

– Полагаю, мы просто перенесем все на завтра, – продолжила она, разочарованно вздыхая и придвигаясь ближе, чтобы пристроить голову у него на плече. – Ну, по крайней мере, ты снова можешь заснуть, да?

– Но ты меня только что разбудила, – сказал он, прежде чем нежно поцеловать ее в лоб. Им было так комфортно вместе; теперь каждое действие казалось даже слишком инстинктивным.

– Прости. Не смогла удержаться, – пожала плечами Гермиона. Она выглядела немного грустной, и Драко понимал, что она разбудила его в поисках того, что улучшило бы ее настроение. Это сделало его немного счастливым, потому что каким-то образом она привыкла полагаться на него почти во всем; еще одно из бесконечных доказательств того, насколько действительно сильны они были вместе.

– Ну что ж, я больше не хочу спать, – солгал он. Драко все еще был очень сонным. Он не был ранней пташкой, и если бы мог, то валялся бы в постели до полудня.

Мягкий стук дождя, бархатистость его подушек и простыней, ее тепло и заманчивая мягкость кровати словно магнитом тянули его вниз, уговаривая расслабиться и закрыть глаза. Но он понимал, что не сможет уснуть, зная, что даже не попытался улучшить ее настроение.

В конце концов, это его обязанность, как ее доблестного жениха.

– Вот что я тебе скажу. У меня есть сюрприз для тебя, – он вдруг улыбнулся ей, целуя в лоб перед тем, как встать.

Гермиона нахмурилась, глядя на него, но все равно последовала за ним, когда он стал натягивать свою белую рубашку и мантию, которые висели на прикроватной тумбочке.

– Что? – Гермиона покраснела, когда Драко внезапно окинул взглядом ее, стоящую рядом с ним в ночной сорочке.

– Ты пришла сюда поздней ночью, не надев мантии поверх своей тонкой ночнушки. Неудивительно, что мы действительно едва не сделали это, – насмешливо ухмыльнулся он ей.

– Я-я не… Я забыла о ней, понимаешь? – Она пристально смотрела на него, скромно скрестив руки на груди, чтобы хоть как-то прикрыться. Она действительно забыла об этом. Вчера вечером она скучала по нему так сильно и боролась с собой, не зная, стоит ей или нет пробраться в его комнату, поэтому в конечном итоге бежала по коридору без верхней одежды поверх ее длинной, темно-синей и даже почти прозрачной ночной сорочки из шелка. Она действительно не думала о том, как выглядела, когда вошла в комнату Драко. Но теперь, когда задумалась над этим, а он упомянул это так открыто, то не могла не покраснеть еще больше.

Она действительно подавала ему какие-то смешанные знаки. Не удивительно, что они почти…

– Дай ее мне! – потребовала Гермиона, дергая его за полу мантии, которую он уже надел.

– Эй, тебе не нужно быть такой прямолинейной. Знаешь, если ты хочешь увидеть меня без одежды, то все, что тебе нужно, это просто попросить, – ласково усмехнулся ей Драко.

– Драко! – заныла она и в то же время нежно чмокнула его в руку; слишком нежно, чтобы это можно было расценить как случайную ласку. У него была невероятная форма бицепса. За эти годы ее парень стал не только выше ростом, но и обзавелся мужественной фигурой. Он всегда был худощав, но теперь стал шире в груди, обладал упругой мускулатурой и стройным телосложением.

Девушке следовало бы убрать от него свои руки прочь до того, как Малфой заметит, что ее дыхание участилось.

– К-куда мы вообще идем? Дождь же идет, – вместо этого спросила она, пытаясь заставить себя оторвать взгляд от тонкой белой рубашки, в которой остался юноша, сняв мантию. Он изучающе смотрел на девушку, а она отвела глаза и нервно закусила губу. Если Драко и заметил робость Гермионы, то решил игнорировать и просто небрежно улыбнулся, помогая ей надеть мантию.

– Так что, если идет дождь? Нам нравился дождь, когда мы были детьми. – Малфой лучезарно улыбнулся своей невесте, предлагая свою руку.

Гермиона вдруг почувствовала, что начинает приходить в детский восторг.

Только он один мог вызвать у нее такую реакцию.



– Драко! Что ты делаешь? – очень похоже на мать возмущенно взвизгнула Гермиона, когда ее жених так беззаботно выбежал навстречу проливному дождю, покидая их укрытие – увитую виноградом галерею поместья.

Там было немного туманно и тенисто из-за темных туч, закрывающих приближающееся великолепие солнца. Тяжесть ливня брызгами ложилась на кожу девушки, дразня отказаться от затененного укрытия и выбежать под дождь вместе с женихом.

– Ой, моя невеста стала теперь занудой! – Драко коротко вздохнул и, качая головой, схватился за свою промокшую рубашку в районе груди.

Мерлин, он выглядел таким… съедобным.

– Я не зануда! А вот ты можешь заболеть! Вернись немедленно, чтобы я могла тебя высушить! – крикнула в ответ Гермиона, но юноша только истерично рассмеялся и раскрыл руки навстречу плачущему небу.

Его смех был слишком заразительным. Ей едва удавалось сохранять серьезное выражение лица, пока она пыталась отчитывать его.

– Какого черта ты смеешься? – кричала девушка, уперев руки в бока в классической позе «Я буду тебя ругать».

– Без понятия, – пожал плечами Малфой; лицо его раскраснелось от смеха. – А ты почему смеешься?

– Потому что ты не сможешь удержаться от смеха!

– Я не могу удержаться от смеха, потому что ты тоже не перестаешь смеяться!

– Ненавижу тебя!

– Просто иди уже сюда, – усмехнулся парень, раскрывая для девушки свои объятья, искушая играть с ним под дождем, как раньше, когда они были детьми…



– Драко! Вернись! Они будут очень злиться, если увидят, что мы играем под дождем! – кричала маленькая Гермиона, тревожась, что ее товарищ по развлечениям промок до нитки и, ни капли об это не заботясь, продолжал играть в дождевой луже. Она действительно не хотела, чтобы у него были неприятности.

– Миона, иди, поиграй со мной! – потребовал Драко, зачерпывая сложенными в ковшик ладошками воду из образовавшейся в заболоченных местах лужи.

– Нет! Если ты немедленно не прекратишь, я больше не стану с тобой играть! Я никогда больше не буду с тобой играть! – пригрозила она маленькому мальчику. Девочка почти была в состоянии панического страха из-за того, что он мог попасться, поэтому ей пришлось прибегнуть к угрозам. Она не хотела этого делать, но знала, что это необходимо. Его отец в очередной раз изобьет его. Конечно, она могла снова исцелить его раны, но и этот процесс причинял бы ему боль. Она не хотела этого.

– Ты такая брюзга, – насупившись, пробормотал Драко, возвращаясь в затененную галерею.

Таким донельзя странным образом Гермиона как-то могла контролировать мальчика, просто пригрозив никогда больше с ним не играть. Ему нравилось играть с ней. Он всегда хотел быть с ней. Его пугало, что она пойдет играть с кем-то другим, а не с ним, особенно, если этим кем-то окажется Адриан. Это было запутанным делом для его детского ума, которое до сих пор оставалось без решения.

– Видишь? Теперь ты весь мокрый. Ты можешь заболеть, – сказала Гермиона, увлеченно вытирая его лицо и намокшие волосы своим большим шейным платком. Его светлые блондинистые волосы сейчас были желтыми, на оттенок темнее золота, потому что весь он промок.

– Нет, не могу. Я не болею. Я достаточно крепкий. Отец говорит, что Малфои не могут заболеть. У нас превосходная кровь, – упрямо сказал он ей, но не двигался с места, чтобы она могла высушить его волосы. Мальчику нравилось это щекочущее ощущение.

– Гермиона? Что это вы двое делаете?

Обернувшись, они увидели Адриана, старшего брата Гермионы, скрестившего руки на груди и недоверчиво уставившегося на них.

– Адриан! Тс-с… – Гермиона приложила палец к губам, чтобы предупредить брата никому не говорить. Драко промок насквозь, и она знала, что, если Адриан уйдет и расскажет все взрослым, Малфоя снова ждут побои от отца. Она дала Драко обещание никому не говорить, что отец бьет его, особенно Адриану. Поэтому Пьюси было не понять масштабов случившегося.

– Драко, ты весь мокрый. Ты играл под дождем? У тебя будут большие проблемы. – Адриан беспристрастно смотрел на Драко, который с яростью смотрел на него в ответ.

– И что? Это не твое дело! Держи свой язык за зубами! – выплюнул Драко.

– Адриан, пожалуйста, не говори им об этом, – молила брата Гермиона, а он стоял, скрестив руки на груди, и переводил взгляд с сестры на ее приятеля, словно бы пытаясь все обдумать.

– Гермиона, ты же знаешь, что такие вещи делать запрещено, – после минутного созерцания, в конце концов, сказал Адриан.

– Знаю. Но Драко больше не будет, обещаю. Не мог бы ты высушить его одежду своей палочкой, чтобы помочь избежать неприятностей, когда мы зайдем в дом? Обещаю тебе, Адриан, он не сделает этого снова, – тихо умоляла брата Гермиона. В отличие от них, Адриан уже был настоящим волшебником-школьником. У него была палочка, поэтому она предположила, что он может помочь им.

– Я не могу, – решительно замотал головой Адриан. – Я еще не достиг возраста, когда разрешено колдовать вне школы. Таковы правила, – объяснил он.

– Нам не нужна его помощь, Гермиона! Очевидно, что он не хочет нам помогать. Он просто бесполезный упрямец! – взбеленился Драко, потянув девочку за руку, чтобы притянуть ближе к себе.

– Не втягивай в это мою сестру, Драко. Если и есть кто-нибудь, кто по любому поводу попадет в неприятности, так это ты, – спокойно сказал кипящему мальчику Адриан. – Не она играла под дождем, зная, что это запрещено.

– Пожалуйста, Адриан! Ты не можешь сказать! – отчаянно умоляла Гермиона, побежав за старшим братом и слегка потянув его за рубашку.

– Драко следовало бы задуматься на этим до того, как делать… Эй! Гермиона! Вернись! – вдруг возмущенно закричал Адриан, когда его младшая сестра внезапно выбежала под ливень; когда она посмотрела на него, в ее орехово-карих глазах отражался мятежный блеск, а губы дрожали, бросая ему вызов. Ее маленькие веснушки и длинные юные реснички омывались дождем, словно росой, пока она старалась не моргать из-за дождевой воды, мешающей смотреть.

Ее кулачки упрямо упирались в бока, пока она смотрела на брата, готового рассказать родителям, что только что произошло.

– Гермиона! Немедленно иди сюда! Прекрати упрямиться, – потребовал Адриан, выглядя очень разозленным, но немного опасающимся за благополучие своей младшей сестры. Затем он нервно обернулся, когда услышал чьи-то шаги, раздающиеся внутри поместья. Звук и шаги направлялись в их сторону…

Адриан обеспокоенно щурился, пока Драко заглядывал в арочное окно, чтобы подтвердить их догадки.

Их родители действительно шли сюда.

Сейчас их застанут.

И Гермиона все еще непослушно стояла под дождем…

Адриан собирался предупредить свою упрямую сестру, стоящую под ливнем, когда юный Драко внезапно выскочил из-под затененной галереи прямо под дождь и потащил Гермиону за собой. Они побежали так быстро, как могли, чтобы укрыться в садовых зарослях, прежде чем их родители пройдут сквозь величественные двери.

Это был первый раз, когда Гермиона чувствовала себя свободной, как никогда.

Внезапно их смех заглох, утопая в густом лесу, сквозь который они бежали, позволяя листьям и ветру возбужденно хлестать их, словно садистски поздравляя с вновь обретенной свободой, пока они бежали, прыгали и скакали по обширным полям.

Каждый прыжок вызывал рябь на лужах, пропитывая их ноги и пятная их идеальную одежду. Звук дождя смешивался с их озорным смехом и порывами ветра, словно красивая мелодия, собираемая в прекрасные воспоминания о беззаботном детстве.

Девочка всегда поражалась местам, которые находила во время своих маленьких приключений, но прямо сейчас она не знала, в какую сторону идти, да ей, собственно говоря, было все равно.

Пока Драко крепко держал ее за руку, она знала, что для беспокойства нет причин. Она знала, что была в достаточной безопасности, чтобы не заботиться о таком.

Она была так счастлива, когда была с ним.

Они разделили общий секрет, который никто больше не поймет.

Они были созданы для подобного побега.

Они были созданы друг для друга.

Это никогда не изменится.

В этом она бы абсолютно уверена.



– Драко! Что ты делаешь? Остановись! – вдруг взвизгнула Гермиона, все еще не переставая смеяться, когда жених внезапно подбежал к ней и, подхватив на руки в свадебной манере, вынес под дождь.

Гермиона смеялась так сильно, что была уверена: ее руки уже соскальзывают с его шеи. Если бы он не держал ее так исключительно крепко, она бы точно свалилась на сырую землю.

В ответ он только рассмеялся и закружил ее под небесным душем.

Ей так нравился его смех.

Он был низким, но приятным. Очень мужественным, но в то же время очень нежным и мальчишеским. И он был таким искренним; самый искренний смех, который она когда-либо слышала. Таким счастливыми. Это было… редкостью.

Этот смех был создан только для нее.

Она не могла сдержаться, чтобы не взглянуть вверх и не отдаться прекрасным суматошным ощущениям, пока он кружил ее под летним дождем.

Девушка закрыла глаза и почувствовала, как крупные капли ложатся на ее кожу, словно нежные поцелуи, падающие с неба, массируя каждый дюйм.

Открыв глаза, Гермиона увидела, что мир вращается вокруг нее в буквальном смысле, как если бы она наконец-таки поборола законы гравитации и ощутила, как небо обрушилось на нее, словно так было задумано.

Дождевые бисеринки были похожи на растолстевших пыльцовых эльфов, снующих быстро, но в то же время невероятно медленно.

Девушка медленно приоткрыла рот и попробовала на вкус мягкий, землистый аромат дождя.

Она ощутила, как их смех угасает, а ее дыхание становится все более учащенным.

Гермиона по-прежнему смотрела на небо, но ощущала, как Драко вперился в нее взглядом, словно иголочки электричества бежали по ее коже; особенно в точке на шее. В том месте иголочки ощущались особенно сильно, покалывая и жаля откровенно волнительным образом.

Она чувствовала, что Драко перестал кружиться.

Чувствовала небольшое головокружение, хотя не могла определить, было ли это из-за вращения или из-за внезапного ощущения его горячего дыхания на шее, заставляющего ее задыхаться в предвкушении.

Ей хотелось оторвать взгляд от неба, взглянуть ему в лицо… поцеловать его.

Но она просто не могла сделать этого, пока его теплое дыхание у ее шеи доводило до безумия. Ощущения были слишком приятными, чтобы вот так просто отпустить их.

Девушка закусила нижнюю губу и застонала, когда, наконец, ощутила теплое прикосновение его рта на своей шее, короткие, нежные покусывания, уговаривающие ее отклонить голову, чтобы открыть ему больший доступ.

Так она и поступила.

Она вертелась и извивалась, прижимаясь к нему как можно ближе, чтобы он и дальше продолжал целовать ее плоть.

Она чувствовала мягкое, легкое касание его затрудненного дыхания, влажный рот на ее пропитанной дождем коже.

Гермиона всхлипнула, когда ощутила, как Драко легонько задевает ее зубами и выводит мудреные водовороты своим опытным языком, когда он чувственно облизывал и нежно покусывал ее ключицы, которые начал пощипывать и посасывать, успокаивая языком потревоженную в процессе плоть.

Ощущения были так чертовски хороши, что к тому моменту, когда Малфой задержался на милой ложбинке меж ее грудей, она почти отдалась в его власть.

Затем Драко нежно поцеловал холмик ее правой груди, но не предпринял никаких других действий.

Просто поцеловал. Он просто поцеловал и задел губами холмик нежным, мягким прикосновением; словно поклонялся священным сокровищам богини.

Гермиона медленно повернула голову и посмотрела на него. Драко напряженно смотрел на нее.

Его золотистые ресницы служили занавесом для его потрясающих серых глаз. Она не могла удержаться, чтобы не погладить его серебристо-блондинистые волосы и убрать их с его лица. Она провела рукой по его лицу, как художник, изучающий отдельный шедевр.

Юноша продолжал смотреть на девушку, пока она изучала, будто запоминая каждый изгиб, каждый тон, каждое возвышение, каждый оттенок его прекрасного лица.

Пальцы Гермионы путешествовали и прорисовывали его брови, смещались к идеально очерченному носу, отлично сформированной челюсти и, наконец, к его слегка приоткрытым губам, которыми он втянул тепло ее кожи и поцеловал пальцы. Она чувствовала себя почти величественно. Этот самый нежный поцелуй был полон обожания и почтения. Он опалил ее кожу и прошел по венам до самого сердца.

– Что произойдет со мной без тебя? – прошептала она.

– Ты никогда этого не узнаешь, потому что я никогда тебя не отпущу. Я никогда не позволю этому случиться. Придется сначала убить меня, чтобы я допустил такое.

– Обещай мне, что мы всегда будем такими, Драко. Обещай мне, что это не изменится. Обещай мне, что это навсегда, – прошептала девушка, чувствуя, как он разворачивает ее и устраивает так, чтобы она находилась напротив его живота, а ноги свисали по бокам. Сейчас она крепко вцепилась в него, словно паук, в своей мокрой ночной сорочке и мантии, очаровательно задравшихся, открывая идеальный вид на ее босые ножки.

– Обещаю тебе. Я подарю тебе весь мир, Гермиона. Ты всегда будешь моей принцессой. Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Ты моя, и всегда будешь. Ты всегда была моей, – прошептал Малфой, прежде чем, наконец, поймать ее губы в глубокий страстный поцелуй.

Его поцелуй был опьяняющим, с этим знойным ощущением тепла его рта, древесно-пряным ароматом его дыхания и уникальным фирменным мужским ароматом.

Гермионе всегда нравился его дезодорант, с оттенком табака и мускуса. Но нюхать его в пузырьке не так захватывающе и не столь совершенно, как вдыхать аромат с его кожи и рубашки. Аромат словно бы впитывался в его тело и кожу, создавая идеальное сочетание. Возможно, это происходило из-за химической реакции смешения запахов; однако примешавшийся к нему в данный момент землистый запах дождя заставил ее понять, что его аромат был сам по себе действительно идеальней всего, как человеческие феромоны, созданные специально для нее одной. Она будет ощущать этот аромат, и обнимать Драко даже после бурного матча по квиддичу, и все равно будет любить его.

А сейчас, под этим летним дождем, с их пылающей от контакта друг с другом кожей, девушка знала, что ей нигде не было бы так хорошо, как здесь.

Когда поцелуй закончился, Гермиона могла поклясться, что это чудо, что она все еще могла держаться на ногах, когда Драко аккуратно поставил ее на землю. Он нежно поцеловал ее в лоб, а она только и могла, что смотреть на него и понимать, что только что, прямо под летним дождем, был лучший поцелуй в ее жизни. Ей хотелось плакать от чувства умиления и невероятного блаженства.

– Одно обещание исполнено; теперь давай покончим с другими моими клятвами, идет? – улыбнулся ей Драко.

Гермиона не знала, что делать, поэтому безмолвно нахмурилась. Ее губы все еще были опухшими и пульсирующими и взывали к ней поцеловать его вновь.

– Чего же ты ждешь? Давай, – хмыкнул Драко, разворачиваясь и становясь на четвереньки.

– Что? – Гермиона была слишком потрясена, чтобы сделать что-нибудь. Какого черта он делает на четвереньках?

– Глупышка ты, – поцокал он языком, снова поднимаясь. – Разве не ты мне сказала, что обещания на мизинчиках очень серьезные, и их нужно выполнить, несмотря ни на что? Теперь забирайся ко мне на спину, чтобы я смог покатать тебя.

Гермиона не знала, что делать, но прикрыла раскрытый рот дрожащими руками, качая головой от смеха.

Драко был таким удивительным, поразительным человеком.

Она не могла ничего вымолвить.



– Прошу, не плачь, Миона. Обещаю, мы снова увидимся, – тихо сказал ей маленький Драко, смахнув крупные слезы, бегущие по ее щекам.

– Обещай, что мы снова сыграем под дождем, даже если будем старыми и скучными. Обещай мне, что позволишь прокатиться на спине, даже если я стану тяжелей. Обещай, что всегда будешь моим принцем. Что мы всегда будем вместе, Драко, – она шмыгнула носом, прижимаясь к нему. – Даже если я буду в другой школе, пожалуйста, пообещай, что не забудешь обо мне.

– Я обещаю, Миона. Мы всегда будем вместе. Ты моя единственная принцесса, – кивнул он, выглядя так, будто сам готов заплакать, но решил, что будет сильным за них двоих. Ему же не хотелось, чтобы его принцесса думала, что он слабак, правда?

– Клятва на мизинцах? – спросила она его.

– Клятва на мизинцах, – он улыбнулся, сцепившись с ее пальцем своим мизинцем, намереваясь хранить это обещание вечно.

Гермиона улыбнулась ему… столь невинные и прекрасные большие карие глаза смотрели на него, и он не смог сдержаться и наклонился, прижавшись к ее губам.

Это был очень целомудренный поцелуй, но все же… поцелуй.¹



Их первый поцелуй…

– Ты неисправим! – засмеялась она, все еще качая головой и находясь под влиянием его умопомрачительного обаяния.

– Я знаю, поэтому ты меня и любишь, – подмигнул он, ухмыляясь при этом с самым самодовольным видом.

Несколько секунд спустя она обнаружила, что задорно смеется, сидя на его спине, пока он кружил по месту, где прошло их детство.

Гермиона хихикала; ее левая рука свешивалась так, чтобы касаться ладонью мокрых летних цветов, белых и желтых фрезий и красивых многолетних астр, а правую она закинула на плечо Драко, и юноша прижимал ладонь девушки к своей груди, уберегая от падения.

Она была так счастлива; ее даже не заботило, что кожа на пальцах сморщилась от дождевой влаги.

Она закрыла глаза и прижалась к Малфою еще теснее, пока он возвращался обратно к галерее поместья. Она все еще смеялись, когда, наконец, добрались туда, промокшие насквозь и намочившие безупречный мраморный пол.

Опустив Гермиону на пол, Драко положил руки на колени. Со всем этим бесконечным смехом и катанием девушки на себе ему нужно было время, чтобы перевести дыхание.

Малфой превращался в самого сентиментального человека на земле. И действительно не знал, что заставляло его быть таким. Но сейчас он бы самым счастливым парнем на планете, так что его не слишком-то это и заботило.

Когда он поднял глаза, чтобы посмотреть на Гермиону, то мгновенно понял причину.

Девушка стояла, облокотившись на одну из колонн, поддерживающих отверстие в стене, и продолжая хохотать. Она была вся мокрая, а кожа залита капельками дождя. Незащищенная кожа ее ключиц выделялась следами восхитительных поцелуев и отметин от его нежных укусов.

Он заметил, как с подбородка Гермионы сорвалась одинокая дождевая капля, скатилась вниз к ее декольте и побежала дальше, под тонкую, промокшую насквозь ночную сорочку. Мантия, которую он дал ей, расстегнулась из-за их недавних забав, и Малфой безотлагательно почувствовал возбуждение в своей нижней области, когда вновь пробежался взглядом по ее туловищу. Ее ночнушка полностью выставляла напоказ ее кожу, адаптируясь под живописные окрестности, словно хамелеон. Смотреть на нее сейчас было все равно, что видеть обнаженной. Холмики грудей дразнили его, поднимаясь и опускаясь в такт ее невинному дыханию.

Ничто не может быть прекрасней промокшей под дождем Гермионы…

– Ты так чертовски красива, – прошептал Драко, чувствуя, что его сердце произносит вслух те же слова, пока он подходил к ней и одной рукой подхватывал за талию, а другой поворачивал ее лицо к себе, чтобы пристально взглянуть в ее ангельские черты.

Гермиона лишь закусила нижнюю губу, пока ее глаза смотрели прямо на его губы, моргая мучительно медленно, почти чересчур чувственно, чтобы у него сбилось дыхание.

– Ты хочешь поцеловать меня? – сипло прошептал он, ловя ртом воздух и прижимая девушку к груди; их сердца бились почти в унисон.

Гермионе нужно было только кивнуть, и уже секунду спустя он одарил ее обжигающим поцелуем.

Гермиона казалась очень нетерпеливой, целуя его в ответ с той же страстью, запустив пальчики в его волосы и лаская затылок.

Они были так увлечены моментом, что не услышали едва различимый шорох шагов в помещении.

И только когда Драко наклонился, чтобы поцеловать ее шею, Гермиона заметила в окне высокую фигуру, направляющуюся, чтобы открыть дверь.

– Драко, остановись. Кто-то идет, – незамедлительно прошептала она, дергая его за влажные светлые волосы, так что ему пришлось прекратить свои текущие действия.

– Проклятье, – выругался он, прежде чем поспешно потянуть девушку в сторону двери и воровато выглянуть, чтобы узнать, кто же это шел в их сторону. Этим человеком оказался ее глупый брат, Адриан, все еще в своей одежде, как бы случайно проходя мимо с чашкой чая в руке. Казалось, что он только что проснулся и хотел выйти в галерею.

– Драко, что мы будем делать? Нам надо было взять с собой наши палочки, – обеспокоенно прошептала Гермиона своему жениху, вспоминая об оставленных на его кровати палочках.

– Мне кажется, или ты подбиваешь меня проклясть твоего брата? – пошутил Драко; Гермиона же несильно ущипнула его за плечо.

– Нет! Просто я подумала, что будь у нас палочки, мы могли бы сделать что-нибудь, что отвлекло бы его, удержав подальше отсюда, – громко прошептала она.

– Я всего лишь пошутил, принцесса. Прекрати заставлять меня ревновать к твоему глупому брату. – Драко ущипнул ее за нос, прежде чем начать действовать, взяв в руки камень. – Вот, позволь мне решить эту проблему.

Едва Гермиона открыла рот, чтобы возразить что-либо, как Драко внезапно швырнул камень прямо в голову Адриана, заставляя того завизжать и упасть из-за боли на пол.

– Драко! Что ты… ой-йо-йой! – ахнула Гермиона, когда Драко быстро забросил ее на плечо и побежал прямо к лестнице, пока Адриан корчился на полу от боли, не будучи в состоянии посмотреть на виновника своей внезапной боли, а его разбитая чашка валялась на запятнанном полу.

– Что это было? Ты его ранил! Да как ты посмел? – яростно закричала Гермиона на человека, которого совсем недавно целовала. Однако на этот раз она отталкивала его, как вора, пойманного с поличным. А он бежал куда-то с нею на плече, и они оказались, кажется, в мансарде в западном крыле огромного поместья.

– Это всего лишь камень. С ним все будет в порядке, – объяснил Драко, закрывая большую дверь и запирая ее должным образом.

– Но ты поранил его! – возразила Гермиона, выглядя очень взбешенной его поступком.

Мерлин, она была так прекрасна в гневе, раскрасневшаяся, как сейчас.

– Ну, прости меня, ладно? – решил соврать Малфой. Он бы хорошим лжецом и хорошо изображал сожаление; и готов был пустить это в ход, лишь бы девушка позволила ему снова прикоснуться к ней.

– Адриан по-прежнему мой брат. И я запрещаю тебе делать так еще раз, – сказала она ему, все еще злясь, но выглядя уже более спокойной.

– Ладно, ладно. – Он сокрушенно покачал головой, мучаясь фальшивыми угрызениями совести. – Мне так жаль. Я запаниковал. Я не хотел, чтобы нас поймали, ты же знаешь. Полагаю, я действовал инстинктивно. Я никогда не поступлю так вновь. Прости меня, Гермиона, – снова солгал Драко, подходя к девушке.

Еще немного уговоров, и он сможет снова касаться ее.

Твою мать, ему он просто необходимо было снова прикоснуться к ней. Она выглядела такой красивой, такой... созревшей.

– Ты должен убедиться, что с ним все хорошо, – настаивала Гермиона, упершись рукой в его грудь, чтобы остановить, когда он пытался поцеловать ее.

– Что? – скорчил гримасу Драко.

– Ты меня слышал. Вернись туда и убедись, что с ним все в порядке, – твердым тоном потребовала она.

– Но, Гермиона, я весь мокрый. Ему будет интересно, как это случилось, – сказал он ей, ноя, как избалованный ребенок.

– Мне все равно. Если хочешь, то иди в свою комнату, возьми наши палочки и высуши себя. Просто убедись, что с ним все хорошо, – скрестив руки, сказала она. – А до тех пор я не выйду из этой комнаты, пока ты не убедишься, что мой брат в безопасности.

– Но ты вся промокла, Гермиона. Ты можешь заболеть. По крайней мере, давай вместе вернемся в мою комнату, высушимся и…

– Нет. Благополучие брата я ставлю выше своего. Я буду чувствовать вину, если поступлю так. К тому же, ты и я вместе в одной комнате – это может закончиться кое-чем…

– Закончиться чем? – поддразнивающе произнес Малфой.

– Речь не об этом! Вернись туда и убедись, что с моим братом все хорошо!

– Сжалься, Гермиона. Он же не дитя малое!

– Но он ранен! А теперь, если ты действительно сожалеешь о своем поступке, то пойдешь и сделаешь то, что я тебе сказала!

Аргументы Драко иссякли. Гребаный Адриан все испортил. Малфой хотел отомстить ему за это. В тоже время он знал, что теперь она будет ему обязана.

– Ладно, – вздохнул он. – По крайней мере, вернись к себе в комнату и высушись. А я схожу к себе за нашими палочками и удостоверюсь, что твой брат в безопасности. Договорились? – мягко спросил он. Он не мог просто взять и оставить ее здесь. Он даже не знал, почему забежал в это первое попавшееся место. Он просто был в слишком большом отчаянии, когда бежал прочь и забегал в комнату. Это была первая подвергнувшаяся ему под руку комната западного крыла, в которой, как он знал, никто не жил. Она была похожа на чердак, только шире, и напоминала мини-склад ненужных бумаг. Он предположил, что приходили сюда нечасто, а просто использовали как место для хранения ненужных деловых документов.

Гермиона лишь кивнула, продолжая стоять, скрестив руки, а затем кивнула головой на дверь, намекая, что ему пора выполнить обещание.

Ему действительно придется исправить то, что он только что натворил.

– Увидимся в твоей комнате, хорошо? – с надеждой спросил он.

И снова ни слова в ответ, лишь краткий кивок.

Он вздохнул и поцеловал ее в лоб, прежде чем покинуть комнату и выполнить свою нежелательную миссию.

Гермиона некоторое время пялилась на закрытую дверь, прежде чем вздохнуть и бесцеремонно усесться на ничем не прикрытый пол; с ее ночной сорочки все еще стекала влага.

Она не сердилась на Драко.

На самом деле, она вообще не могла на него злиться.

Но иногда она знала, что нужно просто приручить его и убедиться, что он сделал правильный выбор.

Положа руку на сердце, она очень старалась быть позитивной относительно историй Драко о подготовке с его крестным отцом. Он всегда был в восторге, когда рассказывал ей о них, и Гермиона знала, что он ждал ободрения, поэтому она давала ему лучшее, что могла, даже если знала, что глубоко внутри все больше переживает по поводу этих так называемых тренировок. Девушка слышала, что он изучает секреты темных искусств, и никак не могла осознать это в полной мере. Он говорил, что это было что-то наподобие «Защиты от темных искусств», за исключением того, что он изучал сразу несколько сторон одновременно, то есть, не только контр-проклятие, но и само проклятие.

Ее родители обладали влиянием среди чистокровных, и притом весьма значительным, они предпочитали сохранять нейтралитет и держаться в стороне от всего этого таинственного беспредела. Ее мать не одобряла пассивность отца в этом вопросе. Гермиона даже слышала, как они несколько раз спорили из-за этого. Ее мать хотела, чтобы он присоединился к «окружению».

Гермиона не осознавала в полной мере, что имелось в виду, но знала, что это так называемое окружение, одним из руководителей которого был отец Драко, был приближен к… вы-знаете-кому.

Отец Гермиона не хотел вести разговоров на эту тему, но она знала, что момент с инцидентом, когда во время Турнира трех волшебников был убит невинный студент, стал поворотным. Высшее чистокровное общество сочло благоразумным не распространяться на эту тему, но Гермиона знала, что глубоко внутри каждый из них был лишен реальной свободы выбора.

Этот факт взваливал на Драко огромную ответственность. Гермиона искренне полагала, что втянуть его во все это без полного понимания происходящего было несправедливо. Конечно же, Драко был очень нетерпелив. Но это все было из-за того, что ему промыли мозги и подавали ситуацию весьма однобоко.

Всякий раз, когда она пыталась высказать противоположное мнение по этому вопросу, он быстро менял тему или просто позволял ей говорить, но даже не думал слушать.

Так или иначе, но это пугало ее.

Она боялась за него.

Были случаи, как сегодня, когда он прибегал к жестокости, и это напоминало Гермионе о вещах, которыми он был напичкан.

Они пытались превратить ее Драко в того, кем он не являлся, а она, несмотря на что, будет стараться не допустить подобного развития событий.

Она знала, что он хороший человек. Она сама видела это. Но он рос и учился не быть таким.

Он был обучен слепо верить в эту ошибочную точку зрения. Рано или поздно он действительно примет все это за чистую монету.

Всю свою жизнь он боролся, чтобы заслужить отцовское одобрение, и чувствовал, что это его шанс. У него с этим не было никаких проблем, это было даже волнительно, но Гермиона знала, что если этому так называемому могущественному окружению нужно будет принести кого-нибудь в жертву, то это будет Драко.

Гермиона шумно выдохнула, а затем поднялась, чтобы выйти из комнаты. Однако, не успела она сделать это, сильным порывом ветра распахнуло не до конца закрытое окно. Девушке пришлось приложить некоторое усилие, чтобы справиться с рамой, а в процессе вновь принять дождевой душ. Когда она, наконец, закрыла упрямое окно, то заметила, что некоторые подшитые бумаги и документы неопрятно рассыпались по полу вследствие воздушного водоворота.

Там был полный бардак. И вот как раз сейчас Гермионе очень хотелось, чтобы при ней оказалась палочка.

Девушка снова вздохнула и опустилась на колени, чтобы вручную вернуть все на свои места.

И вот тогда она увидела это…

Среди вороха бумаг и документов была картинка, отличающаяся от когда-либо виденных Гермионой ранее, потому что она не двигалась. Возможно, это была так называемая маггловская фотография.

На фото были ее родители, улыбающиеся в камеру, вместе с другой парой. Они выглядели довольно счастливыми, как будто были очень хорошими друзьями.

Место, где был сделан снимок, показалось ей знакомым. Она вспомнила красивое озеро, а сразу за ним – водные велосипеды и гребные лодки, которые так нравились ее отцу и брату. Даже маленькую скамью и старое дерево, которые ей всегда нравились и хранили на себе ее нацарапанное имя.

Это был секретный парк выходного дня.

Этому месту отводились абсолютно особенные воспоминания из ее детства. В этом самом месте она провела вместе с отцом и Адрианом свои секретные выходные. Она даже вспомнила несколько имен их с Адрианом тайных друзей-магглов. Им вместе было так весело. В то время все было так просто. Было так легко подружиться, так идеально есть мороженое, смеяться и просто играть, потому что все были друзьями. Ей очень нравилось ходить в кафе-мороженое. Ее любимым было шоколадное, Адриану нравилось ванильное со сливочной помадкой, а их отец предпочитал с орехами пекан.

Однако ее смущало присутствие на этом счастливом фото ее матери.

Отец никогда не упускал случая предостеречь никогда не рассказывать об этих выходных их матери, потому что она ненавидела все, что было связано с магглами.

Но вот она здесь, держит за руку женщину-магглу, стоящую рядом с ней.

Гермиона могла определить, что это магглы по их одежде, а еще она предположила, что они на самом деле не знали о мире волшебников, так как ее родители, кажется, были немного смущены, а значит ее мать не могла не быть в курсе происходящего.

Но не это было причиной того, что сердце Гермионы забилось в невероятно быстром темпе. Это было даже не от того, что они были так счастливы, или того, что они так гармонично выглядели рядом с другой парой.

Это было из-за того, что впервые за всю свою жизнь Гермиона почувствовала что-то настолько умильное и слишком мощное, что едва могла дышать, уставившись на эту фотографию.

Она вдруг почувствовала, что зрение ее немного расплывается, а губы медленно изгибаются в нежной улыбке, хотя девушка не знала, отчего.

Возможно, ее слишком забавлял тот факт, что у женщины, которую ее мать держала за руку, были глаза такого же шоколадно-коричневого цвета, как и у самой Гермионы.

____________________________

¹Отрывок из Главы 3. Перевод ButterCup

____________________________

Перевод Deruddy
Редактура amberit