Глава 13. Часть 2
Уйдя из столовой, Белла направилась прямо в оранжерею и схватила карандаш и бумагу. С тех пор, как Эдвард уловил, что она любит рисовать в оранжерее, на одном из угловых столов всегда лежали принадлежности для рисования, о которых раньше Белла даже и не мечтала.
Стараясь не ворчать на заботливость Эдварда, который мог быть совсем другим, Белла плюхнулась на ближайшую скамейку. Сначала она просто черкала карандашом по листку, но потом ее штрихи превратились в шарж на Эдварда, с преувеличенными когтями и клыками, свиным носом и ушами. Нелепое изображение слегка успокоило ее, но не изменило ощущения Беллы. Ей казалось, что она опять оказалась в начальной точке.
Это не ее дом, и неважно, как ей хочется, чтобы он таким стал. Она все еще чужая в их мире.
Белла добавила еще несколько заключительных штрихов в рисунок, намереваясь полностью завершить его, и услышала шорох листьев позади.
- Я не в настроении, Джаспер, - постаралась не простонать Белла, поднимая голову.
Но это был не Джаспер.
- Привет, - неловко улыбнулся Эдвард, держа в руках огромный букет белых роз.
- Привет, - ответила Белла, размышляя, откуда взялись цветы. Потом она вспомнила единственное возможное место.
Розовый куст его матери.
- Это для тебя, - протянул он ей букет. Взгляд Беллы остановился на восхитительных бутонах.
- Ты думаешь, я хочу именно этого? – Эдвард выглядел искренне растерянным, поэтому она слегка снизила тон. – Я просто хочу, чтобы ты был честным со мной, Эдвард. Я знаю, ты не можешь говорить мне всего, но все еще хочу… - Она оборвала себя, перевела взгляд на бутоны и закончила: - Спасибо. – Она сказала это вместо того, что очень, очень устала.
Устала от поисков и размышлений над секретами их мира. Может быть, даже лучше, если она не будет знать. Когда-то Белла надеялась их узнать, ради собственной выгоды, чтобы когда-нибудь сбежать. Но сейчас…
Сейчас она хотела помочь им. Помочь Эдварду и его людям вернуть назад свои земли. Но она устала каждый раз натыкаться на стену, и, возможно, пора прекратить попытки.
Но она все равно поднесла букет к лицу, вдохнула райский аромат.
- Мне нужно поставить их в воду, - заметила девушка, ища любую возможность уйти.
Боже, она чувствовала себя виноватой за то, что, на их взгляд, постоянно создает проблемы. Джаспер предупреждал ее, что это не место для людей, но она все равно настойчиво лезла к ним, только для того, чтобы попасть в еще более крутой кипяток.
И Белла не хотела говорить ему, почему в ее глазах это кажется еще более худшим. Она хотела присоединиться к их культуре, чтобы чувствовать себя хотя бы крохотной частью их мира. Но она никогда не станет ею по-настоящему. Прошлая ночь послужила хорошим доказательством этому.
Поэтому она зарылась лицом в бутоны, но ее ноги не смогли унести ее прочь от Эдварда.
Внезапно Эдвард выбросил вперед руку, букет исчез, оставив Беллу ошеломленной.
- Куда они делись?
- Они в твоей комнате, в вазе с водой, - слабо улыбнулся он, но, когда ее лицо осталось бесстрастным, обеспокоенно добавил: - Ты хочешь их вернуть?
Белла покачала головой, опустив взгляд на рисунок на своих коленях. Теперь Эдвард тоже обратил на него внимание.
- Ох, - фыркнул он себе, с улыбкой наклоняясь к бумаге. – Как похоже. Можно мне его забрать?
- Мне сейчас не до шуток.
Он кивнул и сел рядом с ней, молча и грациозно.
- Прости. Я пытался немного поднять тебе настроение.
Когда Белла не ответила, он продолжил.
- Полагаю, я заслужил все это… и нелестные рисунки, и многое, многое еще.
Белла кивнула, поежившись от холода, который появился вместе с Эдвардом и напомнил ей о его прикосновениях прошлой ночью. Это ощущение только усилилось в сочетании с его голосом.
Боже, его голос. Я хочу, чтобы ты все время стонала мое имя. И я буду очень, очень долго с тобой, Белла.
Эдвард сидел рядом, но на достаточном расстоянии, чтобы Белла едва чувствовала исходящий от него холод.
- Белла, похоже, я должен извиниться перед тобой, - пробормотал Эдвард после некоторой паузы.
Белла нервно рассмеялась.
- Все, что я делаю – это создаю все больше и больше проблем.
Она ожидала, что мужчина рядом с ней тоже рассмеется, но между ними вновь повисло напряжение.
- Тем не менее, я приношу извинения за то, что напомнил тебе о доме, и за то, что… произошло прошлой ночью, - выдавил он последние слова. Белла, наконец, подняла голову, чтобы посмотреть на него. – Ты не заслужила всего этого, особенно моего темперамента. И мне бы хотелось кое-что объяснить тебе. Например, источник моих опасений, и, возможно, пару фактов, которые тебе будет интересно услышать о себе.
- Я не знаю о тебе не только пару фактов, Эдвард. И с каждым днем это количество только увеличивается.
Он вежливо рассмеялся, но его глаза наполняла грусть.
- Но это все изменится.
- Хорошо, - просто ответила она. Подождем и увидим.
Эдвард плавно встал и показал на тропинку, уводящую вглубь оранжереи.
- Выйдешь со мной наружу? Это проще объяснять там.
Белла слегка улыбнулась и встала со скамейки, следуя за Эдвардом. Или он научился замедлять свой шаг, или она приноровилась к его быстрому темпу. Скорее всего первое.
- Куда мы идем? – спросила Белла, наблюдая, как его спина расширилась от глубокого вдоха, прежде чем он ответил.
- На звездный пруд.
Эдвард вывел их в дальний угол оранжереи. Белла всегда думала, что помещение здесь заканчивается глухой стеной, но, к ее удивлению, Эдвард нашел потайную дверь и открыл ее, впуская яркий солнечный свет.
Увидев то, что открылось ей, Белла в полную силу оценила выбор Эдварда, и озарение скрутило ее внутренности. Какую бы жертву он не принес прошлой ночью, она не позволила земле ожить, и она осталась такой же коричневой, как и накануне.
- Эдвард, - выдохнула она, неспособная связно сформулировать свои мысли. – Почему?
Его глаза встретились с ее.
- У меня были свои причины.
Белла не удержалась от закатывания глаз, но на ее губах все еще играла улыбка.
- Мне казалось, ты сказал, что собираешься дать мне настоящие ответы.
Эдвард только рассмеялся, и этот богатый звук затронул что-то глубоко внутри девушки.
- Всему свое время, обещаю. Я хотел поговорить с тобой снаружи, чтобы ты ничего не сломала, услышав мой рассказ.
- Или чтобы быть более драматичным, - понимающе посмотрела на него Белла.
Эдвард улыбнулся так обаятельно, что какая-то нить в животе Беллы потянула ее вперед.
Потянула к нему.
- И это тоже, - весело пожал он плечами. Казалось, с его плеч упал вес, который Белла прежде не замечала. Словно бы то, что он хотел рассказать ей, мучило его долгие годы.
- Если честно, не думаю, чтобы любые твои слова могли разозлить меня до такой степени, чтобы я начала крушить мебель.
Эдвард оглянулся через плечо, и улыбка на его губах на что-то намекала.
- Ты имеешь в виду полупьяного фейри, пристающего к тебе в коридоре?
Белла качнула головой, проигнорировав последний комментарий.
- Может и так. Я скучаю по своим урокам с Джаспером, - поддразнила она.
- Не обещаю, что это будет настолько же хорошо, но интересно, это уж точно, - ответил Эдвард.
Какое-то время они оба молчали. Эдвард вел ее глубже в лес.
Наконец, они добрались до единственного зеленого места на многие мили, звездного пруда. Он был таким же нереальным, как и в прошлый раз, когда Эдвард и Белла купались в нем. Беллу так поглотили воспоминания о том знаменательном дне, что она не замечала, с каким скорбным видом Эдвард смотрит на воду.
- Я прихожу сюда, когда становится невыносимо быть таким. – Белле не нужно было спрашивать, что он имеет в виду, показывая на себя. Ее мысли метнулись к тому портрету в кабинете. Несмотря на то, что его лишили цвета, Эдвард все еще оставался живым.
- Ты ненавидишь это? – спросила она, не уверенная, что понимает, о чем спрашивает. Иногда было тяжело связаться с ним. Как сравнить все, что он потерял, с крохотным отрезком ее существования. Но ей все еще хотелось этого, и Белла надеялась, что он хотя бы сможет это почувствовать.
Эдвард некоторое время не отвечал, но, наконец, заговорил:
- Знаешь, когда я был ребенком, мама знала легкий способ облечь мои мысли в слова. Она делилась одной мыслью, возможно, тем, о чем размышляла или что чувствовала в этот момент, а потом просила меня поделиться своей. И это продолжалось до тех пор, пока мы не находили решение моей проблемы.
Бела молчала, наблюдая, как его глаза, казалось, впитывали отражение солнечного света от воды. Хотя в его глазах все равно оставалось ночное небо – темное и беззвездное.
- Ты хочешь от меня того же? Поделиться мыслью на мысль?
Он слабо улыбнулся, больше самому себе.
- Я привел тебя сюда по совсем другой причине, Белла. Хотя я не возражал бы узнать, что находится в твоей голове.
Белла сглотнула, прежде чем сообщить:
- Я хотела ощутить твой рот на своей коже задолго до Антиррака. И я не возражала против того укуса прошлой ночью. – Взгляд Эдварда метнулся к ней. В черных глазах не было заметно ни следа солнечного света. – Мысль за мысль, - пояснила Белла. – Твоя очередь.
Эдвард фыркнул, хотя это больше походило на смех, и покачал головой.
- Наверное, тебе не стоило говорить такое, по крайней мере, прямо сейчас, если мы еще надеемся услышать все, что я хотел тебе рассказать.
Белла покраснела, но обрадовалась, когда Эдвард сел на траву рядом с ней. Все еще не произнося ни слова, он вытянул из земли пучок травы. Потом раскрыл пальцы и наблюдал, как травинки падают в другую подставленную ладонь. Только после этого заговорил.
- Я не вижу цвета, Белла.
Она не была уверена, что правильно расслышала его, и с мятущимися мыслями пыталась понять, что он сказал.
Его голос слегка дрожал. Слова вырывались из него.
- Я не могу видеть цвета. Я не вижу зелень травы, синеву неба. Я знаю, какого цвета оно должно быть, но все, что вижу – это оттенки серого. Проклятая болезнь, - выплюнул он последнее слово, словно оно было отвратительно на вкус, - иссушила как меня, так и каждого обитателя моего двора.
Глаза Белла расширились. Теперь все вставало на места: почему радужки Эдварда и всего его двора не имели окраски, и, дополнительно, почему волосы и кожа Эдварда лишены цвета. Болезнь не только убила жизнь на их землях, но и уничтожала их обитателей.
- Эдвард, мне очень жаль. – Для Высшего лорда Весеннего двора невозможность видеть цвета, самые красивые оттенки и краски его цветущего королевства и сезона, наверное, была пыткой.
- Я знаю, что могло быть и хуже. – Белла слышала, как он силой пытается говорить спокойно, но голос все равно ломался. – Мы могли голодать, могла прийти настоящая чума, но несколько дней бесцветия – это уже слишком много. – Он выпустил вырванную траву и отвернулся. – Самое худшее, что я каждый день хочу увидеть цвет неба и все те бесконечные перемены, которые он приносит. – Эдвард сглотнул. Какая-то неизвестная мысль мучила его, взгляд бродил где-то еще. За пределами видимости.
- Цвета рассвета и заката. Свет звезд, освещающих ночью землю.
Сердце Беллы рухнуло вниз от мысли, что Эдвард половину столетия не имеет возможности наслаждаться солнечным днем.
- Конечно, я вижу различия оттенков серого, но почти пятьдесят лет не видеть солнечного света… - Он внезапно оборвал свои слова, нервно втянув воздух. – Я не знал худшей участи, чем не видеть разноцветия неба на закате.
Наконец, Эдвард повернулся к Белле, и гравитация его черных глаз втягивала в себя как бушующий торнадо.
- Пока не появилась ты.
Его взгляд ввинчивался в девушку, голос перешел на грань рычания.
- Я не вижу, какого цвета твои глаза: синие или зеленые. Не вижу, какого цвета твои волосы. Или то, как твоя кожа серебрится в свете луны. – Он стиснул зубы и с трудом оторвал от Беллы взгляд. – Это ужасно.
Белла сглотнула комок, заткнувший ее горло, и не смогла сдержать вырвавшийся смешок. Эдвард растерянно посмотрел на нее.
- Почему ты смеешься? – непонимающе спросил он. – Я практически обнажил перед тобой душу, и все, что ты можешь – это смеяться? – Эдвард старался быть суровым, но Белла видела слабые искорки веселья в его глазах. – Это моя болезнь рассмешила тебя?
Белла покачала головой.
- Тебе не стоит так переживать, потому что я вовсе не красавица, - пожала она плечами. – Мои волосы не цвета заходящего солнца или пылающего пламени. Глаза не цвета штормового моря, или как вы, мужчины, любите их описывать. – Глаза Эдварда с интересом изучали ее. – Они просто красно-коричневые. Как волосы, так и глаза. Ничего особенного, - закончила Белла.
Эдвард помолчал, потом приподнял бровь и придвинулся ближе. Белла хотела спросить, что он делает, но не успела. Он взял локон ее волос и протянул между пальцев, бережно рассматривая их. Потом с легкой улыбкой на губах всмотрелся в ее глаза.
- Нет, они не красные, - пробормотал он, не в силах удержаться от того, чтобы не провести пальцем по ее щеке и убрать за ухо прядь волос. – Я вижу, даже этими проклятыми Богом глазами, что они самого интенсивного цвета в мире, Белла. Темные, даже теплые и густые. Прямо как ты.
Белла опять фыркнула, опустив взгляд к земле. Какие там темные, когда все так отчаянно хотят иметь светлые волосы.
Эдвард словно бы прочитал ее мысли и силой поднял ее подбородок, заставляя посмотреть на него.
- Поверь мне, после невозможности почти половину столетия видеть камни, подпирающие горы, или реки, освещенные звездными ночами… У меня нет сомнений, что это самый притягательный цвет, который я могу видеть опять.
Ладно, Белла была согласна признать, что это лучше, чем сравнение с солнцем, морем или небом. Она ощутила, как предательское тепло залило ее щеки.
Взгляд Эдварда остановился на ее пылающей коже, после чего мужчина провел пальцем по ней. Его и так черные глаза потемнели еще больше.
- Я бы хотел видеть и цвет твоего румянца. – Он повел палец дальше, по ее губам, и практически простонал: - Твоих губ.
Белла поняла, что тяжело дышит. То, как он касался ее, как смотрел на нее, вызвало миллион незнакомых ощущений. Огонь внутри разгорался с каждой секундой.
- Эдвард, - прошептала она, страстно желая, чтобы его губы коснулись ее. Только на секунду, чтобы она могла почувствовать его, вкусить его.
Она так долго смотрела на его рот, что даже не замечала, как он наклоняется ближе. Ее взгляд метнулся к нему, к так приблизившимся внушающим страх глазам. Но они не пугали. Когда Белла впервые приехала в замок Датхейл, то всегда избегала взгляда лорда. Но теперь она смотрела прямо в них, не смущаясь, и не чувствовала ни капли отвращения. Потому что они были его глаза. Черный цвет означал не холодную пустоту, а тепло и комфорт черной летней ночи. Она таяла в жарком взгляде.
- Белла, - еле слышно выдохнул он, нежно произнося ее имя. Чистый бархат звука, два ласкающих слова. То же самое она почувствовала прошлой ночью. В животе натянулась струна, грозящая разорвать ее на части, если она не повинуется.
Глаза, из которых исходил звездный свет, смотрели прямо в нее. Эдвард тихо проговорил:
- Можно поцеловать тебя?