Сильнее всего мы можем возненавидеть только тех, кого любим всем сердцем. Эта мысль крутилась в моей голове на протяжении всего урока. Не давала сосредоточиться и подогревала вспышки ярости, стоило мне лишь повернуться вправо. Там, наискось от моей парты, сидела причина моего сегодняшнего дурного настроения. Фелиция Киган.
Она была мила и все время улыбалась. Всем: учителям, ученикам, портретам, своему отражению в зеркале. Удивительно, как у нее еще не свело челюсть от этой сладкой улыбочки. Я досадливо поморщилась и села вполоборота к Арчи. Мне не хотелось видеть ни Киган, ни Риддла, который смотрел на нее с легким снисхождением. Он всегда так взирал на меня, стоило мне сказать какую-нибудь глупость. От этого становилось еще гаже на душе.
Эта сладкая парочка уже несколько дней везде появлялась вместе. На завтраках и обедах они сидели рядышком, в коридорах ходили чуть ли не под ручку, а на уроках эта белокурая слизеринка постоянно подсаживалась к Тому, хлопала ресницами и что-то говорила. А после внимательно слушала каждое слово Риддла так, будто он объяснял ей не элементарные законы трансфигурации, а заново открывал Америку.
Мне было горько и обидно. Почему он терпел ее рядом с собой? Почему позволял красть свое время и тратить его так бестолково? Я не понимала поступков Тома, более того, такое его поведение казалось мне диким и противоестественным. Меня бы друг давным-давно отругал за подобные глупости. Киган же он улыбался.
Я попыталась было сосредоточиться на словах профессора Дамблдора, но у меня ничего не вышло. Арчи, дернул меня за рукав мантии и придвинул сложенный пополам листик бумаги. Я, помедлив, взяла его в руки и развернула. Внутри незнакомым почерком было написано несколько слов:

«Встретимся на третьем этаже до обеда. Надо поговорить».

И все. Ни подписи, ни инициалов. Я вопросительно посмотрела на Арчи. Парень же в ответ пожал плечами, дескать, понятия не имею, от кого записка. Я хмыкнула и вновь повернула голову к учителю. Несомненно, это будет познавательный разговор, раз некто неизвестный стал так шифроваться.

* * *
Я стояла возле доспехов рыцаря, сжимавшего стальными перчатками эфес меча. Хороший такой кусок железа, массивный. Упустишь его на ногу — живого места не останется. Интересно, а если случайно «уронить» его на голову Фелиции, то она перестанет улыбаться? Или это уже не лечится даже сотрясением мозга? Я нахмурилась. Странно, раньше не замечала за собой такой кровожадности. Или все дело в Томе?
Наверное, надо признаться хотя бы самой себе, что я его ревную. Он и так длительное время ни с кем не встречался, посвящая львиную долю своего внимания только мне. А теперь я скучаю по всему этому, и мне безумного хочется придушить эту гадкую Фелицию и вернуть того Тома, который был моим надежным, пускай и не очень заботливым, другом.
Сзади послышались чьи-то торопливые шаги. Я оглянулась, сжав в кармане волшебную палочку. Конечно, первым дуэлянтом Хогвартса я никогда не была, но хорошей реакцией обладала. Если что-то пойдет не так, то я сумею за себя постоять!
Навстречу мне шел Эйвери. Взъерошенный, нервный — он постоянно оглядывался, словно боялся, что за ним следят. Поравнявшись со мной, юноша не остановился, а прошел дальше по коридору к дверям класса. Судя по всему, сейчас помещение пустовало, так как все ученики были на обеде. Открыв дверь, Джонатан еще раз внимательно обвел взглядом коридор.
— Иди сюда, — коротко бросил он, скрываясь за дверью.
Я помедлила. Мне совершенно не хотелось оставаться наедине со слизеринцем. Не смотря на то, что Эйвери больше не оскорблял меня и вел себя вполне сносно, я опасалась его. Вытащив палочку из кармана, я открыла дверь и вошла в комнату, в любой момент ожидая нападения. Несмотря на «покровительство» Риддла, я оставалась магглорожденной и никогда не забывала об этом. Мне не давали забыть, раз за разом напоминая, что я чужая в мире магии.
— Тебя никто не видел? — спросил Эйвери, стоило мне закрыть за спиной дверь.
Он был напряжён и так же, как и я, не выпускал из рук палочку.
— Нет, — я отрицательно покачала головой.
Интересно, что же такого сверхъестественного случилось, что Джонатан так подозрителен. Не иначе как молодой человек стал параноиком. Я мысленно усмехнулась: эти мысли были невероятны, но от этого не менее забавны.
— Хорошо, — он облегченно вздохнул и пожаловался мне: — Знаешь, Риддл в последнее время как с цепи сорвался.
— Что ты имеешь в виду?
Мне не понравилось начало разговора. Конечно, я не сомневалась, что из-за ерунды Эйвери не станет настаивать на встречи со мной. Но чтобы сразу начинать разговор с жалобы?! Это нонсенс!
— Он всех нас держит в ежовых рукавицах. Дошло уже до того, что Риддл заставляет марионеток из внешнего круга следить за нами. А все из-за того нападения…
— Подожди! — я перебила его. — Расскажи мне подробно, что тогда произошло?
— А Том не рассказал тебе? — удивился юноша.
— Не все. Ты же знаешь, Риддл любит недоговаривать.
Это была чистая правда. Не могла же я ему сказать, что, получив обещание друга остановить нападения, тут же выкину из головы неприятное происшествие.
— Он выпустил свою зверюгу на прогулку, — нехотя произнес Джонатан. — Том и раньше выгуливал ее, выбирая для этого малопосещаемые места. Но ты же понимаешь, что все предугадать невозможно. Баксли так не вовремя оказался в том коридоре! Долохов отошел-то всего на пару минут с поста… Если бы не зеркало, то грязнокровка умер бы.
Речь Эйвери была быстрой, словно он боялся, что не успеет мне все сказать. А может, у него действительно были веские основания для того, чтобы опасаться своего лидера? Мне ли не знать, что Том безжалостен в гневе?
— То есть это была случайность, — сделала я вывод из его слов.
— Да, — кивнул он. — С того дня многое изменилось: прекратились вылазки, сборы Ордена Салазара стали проводиться реже, за нами время от времени стали следить. Риддл понял, что кто-то из твоих дружков раскусил секрет его зелья после того, как потерял контроль над Гриверсом. Поэтому он усовершенствовал рецепт и сменил марионеток на всех факультетах.
Мерлин! Я судорожно вздохнула, прикидывая, чем это все может обернуться для нас. То, что Тома не остановишь и непростительным на пути к цели, я не сомневалась. Только вот чего он добивался? Какая конечная цель?
— Эта информация, несомненно, интересная и очень ценная, — осторожно заметила я. — Но чего ты от меня хочешь? Сомневаюсь, что ты решил поговорить со мной только ради того, чтобы рассказать, как тебе плохо живется на факультете.
— Да, ты права, — не стал отпираться Эйвери. — Мне нужна твоя помощь.
Красивое бледное лицо было серьезным. Трусоватый Эйвери решил и в этот раз не дожидаться, пока ситуация не разрешиться сама собой, а попытаться хоть как-то выпутаться из того болота, в которое угодил благодаря стараниям Риддла.
— Почему ты думаешь, что я стану тебе помогать? — задала я вполне закономерный вопрос.
— Ты гриффиндорка.
Его ответ меня позабавил, но я лишь презрительно хмыкнула и отвернулась от Эйвери.
— Тебе любопытно. Не спорь, иначе бы ты не пришла на встречу, — уверенно заявил он.
Я кивнула, показывая ему, что его слова заинтересовали меня.
— А еще ты с радостью померяешься силами с Риддлом, и, в отличие от меня, он не станет тебя наказывать за открытое противостояние.
— Хочешь меня использовать, — я понимающе улыбнулась: Эйвери был как всегда предсказуем.
— Не совсем, — возразил он. — Я предлагаю тебе сделку: ты помогаешь мне, а я помогаю тебе. Я считаю, что это справедливо.
— Хорошо, — сказала я. — Вот мои условия: ты достаешь образец нового зелья, которым Риддл поит марионеток, и узнаешь хотя бы пару имен тех, кто попал под его влияние. А я взамен помогаю провернуть то дело, которое не дает тебе спать по ночам.
Джонатан одобрительно хмыкнул и сказал:
— По рукам! Я не ошибся в тебе, Гермиона. Ты действительно всецело наш человек: и телом, и душой.
Ваш? Нет, Эйвери. Я ничейная и полностью была довольна этим. Только так можно было выжить в приюте, а потом во враждебном мире чудес и не потерять себя. Не сломаться. А если учитывать, что моим самым близким человек во всем мире являлся Том, то не стоило удивляться тому, что я стала такой… слизеринистой.

* * *
Вылазку мы запланировали на ночь. Чтобы не возникло лишних вопросов, я сказала друзьям, что мне нужно поговорить с Томом. Риддлу я ничего не сказала. За последнюю неделю мы едва перекинулись парой слов. К тому же, Фелиция продолжала везде сопровождать его. Я здраво рассудила, что сегодня вечером ему будет не до меня.
С Эйвери мы договорились встретиться в том же классе.
— Нужно перекрыть трубы на третьем и втором этаже — так василиск не сможет выбраться из системы через внутренний периметр, — объяснял мне Эйвери. — Держи, это зелье «Ночной глаз». В течение получаса ты сможешь видеть в темноте. Не забудь взять шарф. Если Риддл выпустит своего питомца раньше, ты, по крайней мере, не превратишься в камень.
— Звучит оптимистически, — язвительно заметила я. — А если он меня укусит?
— Тогда ты умрешь, — любезно просветил меня Джонатан.
Разумеется! Другого ответа я и не ждала. Как и то, что на «дело» Эйвери не решится пойти один. А так можно было понадеяться, что тебя подстрахуют, если что-то пойдет не так.
По правде говоря, я сначала испугалась, узнав, что новым любимчиком Тома стал василиск. Хотя в этом не было ничего удивительного: я все еще помнила Змейку. Но любопытство вместе с жаждой знаний взяли верх над здравым смыслом. Я хотела хоть краем глаза увидеть рептилию, чего бы мне это не стоило. Мысль рассказать обо всем профессору Дамблдору или еще кому-либо из взрослых волшебников я сразу отбросила. Она была неправильной. Опасной. Ведь в первую очередь наказали бы Риддла, и я не думаю, что он бы отделался отработками и потерей должности старосты.
Когда мы добрались до решеток, закрывающих путь в лабиринт труб и вентиляционных шахт, Эйвери задержался на мгновение. Немного помявшись, он сказал:
— Грейнджер, не рискуй без надобности. С василиском шутки плохи. Если что-то пойдет не так — уходи.
Я удивленно посмотрела на него. С чего вдруг такая забота?
Юноша смотрел в сторону. В неровном свете факелов его красивое холеное лицо было обеспокоенным. Мне непривычно было видеть Джонатана таким человечным. Усмехнувшись, я заметила:
— Не бойся, Эйвери. Сомневаюсь, что в случае чего мой хладный труп сможет что-то кому-то рассказать.
Джонатан скривился так, словно я подсунула ему вместо конфеты флобберчервя. Открыв проход, он первым полез в лаз, отрывисто бросив:
— Шевелись!
Вот, теперь я узнаю Эйвери. А то мне на миг показалось, что его подменили, и под оборотным зельем со мной разговаривал кто-то другой.
Двигались мы быстро и уже через пять минут достигли развилки. Эйвери еще раз сверился с картой и, кивнув своим мыслям, сообщил:
— Ты идешь направо, я — налево. Через полчаса встречаемся здесь.
— Как скажешь, — я пожала плечами, показывая, что мне все равно.
Мы разошлись в разные стороны. Я шла все время горбясь, так как потолки были низкими, и выпрямится в полный рост не получалось. Воздух был тяжелым, сырым. Пахло плесенью и застоявшейся водой. Пол под ногами был неровный. Создавалось такое впечатление, что я иду по дну реки, устеленной мелкими камушками. Я сознательно не смотрела вниз, не желая знать о том, что находилось под ногами. Зелье исправно работало, и мне не было необходимости использовать Люмос для освещения дороги.
Дойдя до первого ответвления, я вытащила палочку и пробормотала заклинание, перекрывающее проход. Магический цемент надежно закупорил лаз, и я пошла дальше. Времени осталось немного, а мне предстояло проделать эту процедуру как минимум пять раз.
Я успела вовремя выполнить свою часть работы и уже возвращалась назад. Было даже как-то обидно, ведь вылазка походила больше на прогулку, нежели на настоящее приключение. Определенно, с Томом нарушать правила было веселее.
Я тяжело вздохнула, напомнив себе, что сейчас мое общество ему не нужно. Более того, нежелательно. И вся та нежность и понимание, что были между нами еще несколько недель назад, совершенно ничего не значат. Риддл привык быть один. Я же не имела ни права, ни желания навязывать себя ему. Эта вылазка была маленькой местью. Пусть это выглядело мелочно и по-детски наивно, но я не собиралась терпеть столь выраженное пренебрежение ко мне. Я не любила, когда меня игнорировали, и сделала бы все, чтобы проучить зловредного мальчишку.
Я почти добралась до развилки, когда услышала шум. Кто-то перекрикивался. Голоса людей отскакивали от стен, как горох, и шальным эхом рассыпались в разные стороны. Неужели Эйвери попался на горячем? Если это так, то впереди меня ждала катастрофа. Я выхватила палочку и медленно двинулась вперед.
Голоса становились то громче, то вовсе затихали. Пройдя еще несколько десятков метров, я увидела запечатанный проход слева. Наверное, Джонатан сумел закрыть несколько опасных участков, прежде чем его настигли неприятности. Вот только с каждым шагом я понимала, что все хуже вижу в темноте. Действие зелья заканчивалось, и это было плохо. Я вытащила из кармана шарф и обмотала его вокруг шеи в надежде, что успею вовремя завязать глаза, если наткнусь на василиска.
Внезапно шум стих. Это произошло так резко, что от неожиданности я остановилась. Я прислонилась спиной к стене и стала напряженно вслушиваться в тишину. Сначала ничего подозрительного не было слышно, но потом… Приглушенный, неприятный звук, возникающий тогда, когда что-то тащат по мелким камушкам. С каждой минутой он усиливался, и мне казалось, что он был везде: впереди, сзади, сверху, в моей голове. Нет, звук не вызывал панического ужаса. Напротив, я отчетливо понимала, кто ко мне ползет. Пугало другое: я не могла определить, откуда исходил шум. Казалось, что одновременно ко мне движется несколько василисков. Судорожно вздохнув, я начала действовать. Развернувшись, побежала назад. Остановилась лишь тогда, когда проход расширился почти в два раза. Вновь прислонившись спиной к стене, я быстро завязала шарфом глаза. В руках была сжата волшебная палочка. Я постаралась абстрагироваться от всех внешних звуков и шорохов и стала перебирать в уме заклинания, которые смогли бы мне помочь. Из книги я знала, что большинство моих знаний и навыков в данной ситуации бесполезны. Огонь и холод не помогут, так как василиск относится к рептилиям, а они менее чувствительны к перепадам температуры. Остановить, отбросить, связать змея так же не получиться: банально не хватит сил. Поэтому мне оставались лишь иллюзии и маскировочные чары.
Шум был слышен отчетливо, совсем рядом. Медлить было больше нельзя. Сделав глубокий вдох, я на выдохе пробормотала заклинание. Секунду-две ничего не происходило, а потом на весь коридор громко раздалось кукареканье петуха. Да, это была обманка, но, тем не менее, она мне помогла. По крайней мере, когда исчезли отголоски эха, я оказалась в звенящей тишине. Растерянная, слепая и беспомощная, как котенок, я прислушивалась к окружающему меня безмолвию, надеясь, что змея отступила.
Шорох возобновился. Сглотнув, я стала медленно отступать назад к развилке. Если повезет — выберусь в коридор раньше, чем меня поймают. Я сдерживалась из последних сил, пытаясь не перейти на бег. Убегать было нельзя — у хищника сработают инстинкты, и из раздражителя я превращусь в добычу.
Мне не повезло. Я споткнулась и упала, ободрав коленки. Василиск меня почти настиг. Я ощущала на себе ледяной, ощупывающий взгляд. Словно я не человек, а кусок мяса. Закусив губу, я резко повернулась. Палочка в руке подрагивала, но в целом я чувствовала себя уверенно. Если мне суждено умереть здесь, в отвратительном, дурно пахнущем месте, то я постараюсь сделать так, чтобы змея подавилась, глотая мое тело.
Я не успела начать колдовать. Вязкую тишину наполнило шипение. Оно не было ни доброжелательным, ни угрожающим, но мне стало дурно. Последние крохи смелости вместе со здравым смыслом исчезли, как только я поняла, что шипение звучит с двух сторон. Нежели василиск не один? Их двое? Меня прошиб холодный пот, и я машинально подтянула коленки к себе, пытаясь стать как можно меньше. Как в детстве, когда от всех ужасов и кошмаров прячешься под одеялом. Вот только у меня не было одеяла, и я уже давно не ребенок.
Внезапно все прекратилось: и шорох, и шипение, исчез и замораживающий взгляд. Мне показалось, что я осталась одна. Это было так неожиданно, что я не знала, радоваться мне или плакать! Но мне не пришлось делать выбор. Кто-то грубо схватил меня за руку и рывком поднял на ноги.
— Идиотка! Безмозглая курица! — выплюнул мне в лицо знакомый, любимый голос.
И я поняла, что мои неприятности только начинаются.

* * *
Куда вел меня Риддл — я не знала. Он не удосужился снять шарф с глаз, поэтому я время от времени спотыкалась, чем злила его еще сильнее. Том больше не говорил, но от него расходились такие волны ненависти, граничащей с яростью, что мне становилось плохо.
Наконец-то мы куда-то пришли. Красивый, мелодичный голос задал вопрос:
— Пароль?
— Беспечная русалка.
Я услышала скрип открывающейся двери, затем меня бесцеремонно втянули внутрь. Так же не спеша вход за нами закрылся. Я молчала и напряженно ожидала следующего шага Риддла. Он отошел от меня и что-то начал передвигать (или вертеть?). Я слышала, как сначала откуда-то потекла вода, а потом мои ноздри уловили легкий фруктовый запах. Персик, яблоко, малина и еще много чего незнакомого, но безумно аппетитного я ощутила в воздухе. Неужели Том привел меня в ванную?
Я подняла руки и быстро размотала шарф. Так и есть. Красивый кафель, отливающий в свете перламутром, огромный бассейн с плавными, удивительно красивыми изгибами бортиков, около дюжины медных труб, с которых вытекает вода… Определенно, я сейчас находилась в ванной старост. И я бы назвала ее самым замечательным и уютным местом в замке, если бы не злющий слизеринец, сверлящий меня недобрым взглядом.
— Раздевайся! — приказал он.
— Что? — переспросила я, недоуменно посмотрев на него.
Риддл не соизволил ответить. В два шага преодолев расстояние, разделяющее нас, Том начал методически снимать с меня одежду. Мантия и галстук были в два счета сняты с меня и небрежно отброшены на пол. Тем временем его пальцы вытащили из-за пояса юбки блузу и стали ловко расстёгивать пуговички. От Риддла исходил приятный, дурманящий запах, который вызывал у меня ненормальное желание прижаться к нему и поцеловать. Опомнившись, я попыталась его оттолкнуть. Конечно, Том не раз видел меня в ночной рубашке, но чтобы так нагло, не поинтересовавшись моим мнением, начать снимать с меня одежду?!
— Прекрати! Так нельзя! — воскликнула я, попятившись от него.
Мои руки подрагивали то ли от страха, то ли от усталости, но, тем не менее, я, упрямо посмотрела на него и сказала:
— Отвернись!
Уголок его губ дернулся, словно Том хотел что-то сказать, но передумал. Он отвернулся и, взяв мою мантию в руки, начал над ней колдовать. Я, быстро сняв с себя вещи и обувь, рыбкой скользнула в огромную ванную. И зашипела от боли, стоило горячей воде омыть свежие царапины и ссадины на моем теле.
— Какого лешего ты туда полезла? Эйвери же сказал, что сегодня мы должны были выпустить василиска на прогулку, — его голос звучал холодно, укоряюще.
Я угрюмо молчала, мочалкой оттирая грязь с кожи. Не дождавшись от меня ответа, Риддл продолжил говорить:
— Из-за твоей безалаберности сегодня пострадал еще один человек.
— Кто? — спросила я, напряженно глядя на друга.
— Эйвери. Я считаю, что Джонатану будет полезно побыть некоторое время в оцепенении. Впредь не будет мне противоречить, — жестко припечатал Том.
— Ты сам виноват в том, что тебе перестают верить.
Я подплыла к бортику и облокотилась на него. Риддл все еще сжимал в руках мою мантию, но теперь она была вычищена от грязи и паутины.
— Я? — тихо переспросил он. — Все шло за планом! Никто бы больше не пострадал, если бы вы не полезли туда! Так что в случившемся виноваты только вы.
Том был рассержен. Я заметила, как судорожно он сжимал кулаки, как подергивался кадык на горле, как плотно были сжаты тонкие губы. Вздохнув, я рассказала ему свою версию событий, рассчитывая, что за время моего рассказа он хоть немного успокоится. Я опустила лишь несколько мелочей, здраво рассудив, что о них ему знать не обязательно. Поэтому имя инициатора затеи и условия сделки остались для него тайной за семью печатями.
— Надо же, как вы все тщательно продумали, — протянул Риддл. — Вот только я тебе не верю. Ты что-то не договариваешь.
Да, юноша успокоился. Более того, подошел ко мне и сел на корточки, максимально открывая мне доступ в личное пространство. Это было хорошим знаком.
— По школе ходили слухи, что кто-то охотится на грязнокровок.
Я решило немного схитрить, рассказав ему о том, что меня тревожило, пусть это и не было ответом на вопрос.
— Глупости! Ты прекрасно знаешь, что то нападение было случайностью. На месте Баксли мог оказаться как полукровка, так и чистокровный волшебник, — как устало сказал это он. Очевидно, эти слова ему пришлось повторять в последнее время не раз и не два.
— Знаю, но это не может не тревожить, — я покаянно опустила голову, а потом протянула руку и коснулась его лица мокрыми пальцами. Том не отстранился. Напротив — накрыл мою ладонь своей рукой и сжал, продлевая ласку.
— Гермиона, не уходи от темы, — мягко, но настойчиво.
— Я скучала по тебе, — призналась я, краснея. — Ты много времени проводишь с Киган и…
— … ты ревнуешь, — закончил Риддл предложение. А потом улыбнулся широко, понимающе, с некой долей торжества.
Я вздрогнула и сделала попытку освободить руку и отплыть подальше от этого человека. Риддл не позволил. Вместо этого призвал палочкой большое махровое полотенце и настойчиво потянул меня за собой. Не успела я вылезти из ванны, как оказалась закутанной в мягкую пушистую ткань. Том привлек меня к себе, крепко обнял.
— Фелиция попросила меня помочь разобраться ей с некоторыми предметами. Я занимаюсь с ней репетиторством — она мне за это платит деньги. Вот и все.
— Но… — мне не верилось, что все так просто.
— Я и раньше помогал ученикам, но это в основном были парни.
На моем лице расплылась глупая и безумно счастливая улыбка.
Я не знаю, как долго мы простояли так. Мои босые ноги успели замерзнуть, а рубашка Тома промокнуть. Все-таки обниматься с мокрой девушкой не лучшая затея.
— Том, отпусти меня. Мне нужно одеться, — попросила я, поднимая голову.
Он кивнул в знак согласия, но не выпустил меня из рук. Наклонился к моему лицу близко-близко и проложил дорожку поцелуев вниз к моей шее. Лоб, висок, скула, краешек губ, подбородок — я задохнулась от нахлынувших ощущений, от мурашек, дразнящей волной окутавших мое тело. Все моя решимость стремительно таяла под его легкими поцелуями. Судорожно вздохнув, я отстранилась от Риддла и на всякий случай сделала несколько шагов назад.
— Отвернись! — мои слова прозвучали требовательно, хотя голос стал хриплым.
Том, издав короткий смешок, послушно повернулся ко мне спиной.
Я подошла к своим вещам, неаккуратной кучей лежащей на полу, и замерла в нерешительности. То, что я хотела сделать, — было неправильно. Я все еще ощущала его запах, тепло тонких губ, кончики моих пальцев помнили гладкую холодную кожу. Это можно было расценивать как предательство. Но я-то знала, что на моем месте Риддл поступил бы также. Только его-то угрызения совести не мучили бы. Поэтому я вытащила волшебную палочку и, нацелив ее на спину друга, прошептала:
— Обливейт!
Риддл не раз пытался мной манипулировать, и я очень часто позволяла ему, пускай и неосознанно, делать это. Сейчас же все изменилось. Ставки в игре возросли, и я не имела права проиграть эту партию.