Сегодня утром в Хогвартс с каникул вернулись ученики. Веселые, беззаботные, счастливые — они были щедро одарены теплом и любовью родителей. Нет, я не жаловалась. Пускай я сирота, но это не означало, что меня лишили нежности и внимания. Минерва, стоило мне оказаться в поле ее зрения, тут же крепко сжала меня в объятиях. А потом, словно устыдившись своего порыва, отступила назад и чопорно поприветствовала. Но я то знала, что она безумно рада меня видеть. Арчи, напротив, не стал утруждать себя сочинением длинной и бестолковой речи. О, нет! Парень взорвал над головой Мини хлопушку и, важно надув щеки, пожал мне руку. Мол, смотри, какой я молодец: сумел застать врасплох саму МакГонагалл! В отместку подруга заколдовала Арчибальда так, что он буквально воспарил над нашими головами, раздувшись до необъятных размеров. Ученики, наблюдавшие за розыгрышем, весело рассмеялись. Я хохотала вместе с ними, глядя на уморительно-обиженное лицо Гриверса. Следя за траекторией полета друга, я невольно наткнулась взглядом на группу слизеринцев. Они стояли отдельно от всех остальных волшебников. В центре — Риддл, а вокруг него — его свита на расстоянии пары шагов. Как будто ученики этим подчеркивали независимость своего вожака. Мне это не понравилось. Том вновь казался одиноким и недосягаемым.

* * *
Начались учебные будни. Серая, унылая, однообразная череда дней была разбавлена редкими кляксами шалостей. Игра в снежки, после которой вся наша компания дружно пила перечную настойку в медицинском крыле. Прятки с мистером Норингтоном, которыми мы любили забавляться после отбоя. Стычки со слизеринцами…

Одна из них особенно ярко отбилась в моей памяти. Было начало февраля. Погода оказалась на редкость гадкой. Потеплело, снег растаял, оставляя после себя голую землю, усыпанную прошлогодними листьями. Особенно удручающей картина была возле теплиц. Тонкие, угловатые ветки морозоустойчивых растений надежно скрывали от любопытных глаз закуток в конце оранжереи. Там-то и произошла эта неприятная во всех отношениях история.

Эйвери начал задирать Блэра. Сначала это были злые, но необидные слова о его «успехах» в квиддиче. В самом деле, Гильберт был не виноват в том, что не может попасть в сборную Гриффиндора! Туда берут лишь талантливых игроков, а не папенькиных сыночков, чьи места в команде были куплены за кругленькую суму. О чем Блэр любезно и напомнил Эйвери. Парень вспылил и вызвал друга на дуэль. Смешно! Все знали о более чем скромных успехах слизеринца в ЗОТС, и никто не воспринял его заявление всерьез. Зря, как позже выяснилось.

После урока Гербалогии ученики направились за дуэлянтами: всем было любопытно, как долго продержится Эйвери, прежде чем гриффиндорец надерет ему задницу. Некоторые даже делали ставки. Как же, ученики двух враждующих факультетов вновь сцепились, предоставив всем остальным бесплатное развлечение! Слава Мерлину, что на уроке были лишь наши сокурсники.

Я наблюдала за жесткой неприятной улыбкой и излишней самоуверенностью, возникшей на лице Джонатана. Точеные черты исказились, делая красивого парня безобразным. Напротив него стоял невысокий, крепко сбитый Блэр и с усмешкой следил за оппонентом. Он не боялся. Напротив! Ему было чрезвычайно интересно, чем мог его удивить ненавистный аристократишка.

Я ощутила сладкий, до боли знакомый запах. Обвела взглядом площадку, пытаясь определить откуда он исходил. Оказалось, что напротив меня стояла этажерка с множеством полочек. На одной из них были размещены вазоны с ярко-красными, маленькими цветами. «Гибискус» — вспомнила я название из большой энциклопедии о свойствах растений. Странно. Этот запах ассоциируется у меня с кровью. Чуть приторный, до тошноты одуряющий… Я ощутила тревогу. Вся эта ситуация с дуэлью показалась мне абсурдной, а причина — нелепой и надуманной. Словно кто-то специально написал сценарий, в котором каждому была отведена своя роль. А теперь этот «кто-то» наблюдал за нами, время от времени дергая за ниточки и не давая закончить этот фарс.

Я еще раз обвела всех присутствующих взглядом, но лица отчего-то расплывались перед моими глазами. Запах гибискуса стал невыносим. Меня тошнило. Я зажала нос рукой, пытаясь дышать ртом. Стало немного легче.

— Ну что, ты так и будешь стоять, змееныш? Или наконец-то осчастливишь нас всех хоть чем-нибудь приличным, а?

Зря Гильберт его дразнил. Все привыкли, что изящный, немножко женственный Джонатан предпочитал решать конфликты с помощью языка, а не палочки. Поэтому никто не ожидал, что Эйвери окажется быстрее Блэра. Вскинув палочку, парень выкрикнул:

— Дивидэрити*!

Это было ювелирная и, в тоже время, ужасная работа. Кожа слоями слезала из лица Гильберта, словно аккуратно срезанная ножом, постепенно открывая кровоточащие глубокие раны. Прошло совсем немного времени, минута, может, две. На месте симпатичного лица друга образовалась кровавая маска, которая никак не могла принадлежать живому человеку. Все собравшиеся ученики стояли ошарашенные, с неверием глядя, как Блэр открывал и закрывал рот, не в силах издать ни звука, а яркая алая кровь капала на белую рубашку. И запах! Этот отвратительный запах гибискуса, казалось, пропитал все вокруг! Усиливаясь ароматом крови, он душил меня, лишая возможности дышать. Голова сильно кружилась, в ушах шумело, по спине тек холодный пот. Кажется, я потеряла сознание. Потому что последнее, что помню — это крик Минервы. Но ведь она не могла так кричать. Громко, пронзительно и беспомощно. Просто кто-то сыграл со всеми нами злую шутку! Этого ведь не могло быть на самом деле, правда?

* * *
Очнулась я вечером в медицинском крыле. Надо мной возвышалась медсестра и сосредоточено водила вдоль моего тела палочкой. Я хотела спросить, что случилось, но не смогла. Из горла вырывались хриплые, малопонятные звуки. Внутри что-то противно зудело, и я то и дело сглатывала слюну. Хотелось, что бы это неприятное ощущение исчезло.

Заметив, что я очнулась, волшебница сказала:

— Мисс Грейнджер, как же вы сегодня нас напугали!

В ее голосе одновременно были забота и упрек. Я открыла рот в попытке поблагодарить женщину и закашляла. Зуд усилился, еще жестче сжимая мое бедное горло. Медсестра покачала головой.

— Вот, выпей, девочка, — произнесла, протягивая мне стакан с водой.

Я маленькими глотками осушила его. Прочистив горло, спросила:

— Как себя чувствует Гильберт? С ним все будет в порядке?

— Разумеется! Правда, шрамы останутся, но в следующий раз парень будет осторожнее и не станет лезть к Щупам во время зимней спячки.

Какие Щупы? Он же дрался с Эйвери на дуэли!

— Мадам, вы уверены? У него на лице было так много крови.

— Мисс Грейнджер, порезы на щеке всегда много кровоточат, — пояснила медсестра, внимательно глядя на меня.

— Да, конечно.

Мой разум пытался воспринять новую информацию. Я отчетливо помнила лицо Блэра. То, как с него слезала клочьями кожа, сворачивалась и как будто разлагалась за доли секунд. Да на нем живого места не было! А только что мне сказали, что не случилось ничего страшного. Я была озадачена.

Тем временем женщина продолжила меня осматривать. Задала несколько вопросов о моем самочувствии, дала выпить успокаивающее зелье и порекомендовала больше отдыхать. Я поблагодарила ее и отправилась в башню Гриффиндора. Если поспешить, то можно было успеть оказаться там до отбоя. Проблемы с мистером Норингтоном — это последнее, что мне сегодня было нужно.

* * *
Войдя в гостиную, я увидела друзей, сидящих на диване возле камина. Их лица были хмурыми, неприветливыми. Я замерла, не решаясь подойти ближе. Гильберт сидел ближе всех ко входу и неотрывно смотрел на пламя: оно беззаботно плясало в камине, раз за разом пытаясь вырваться на волю. Видимая мне половина его лица была совершенно нормальной. Никаких шрамов или же увечий. На мгновенье я решила, что вся эта история — мой очередной кошмар.

Красивый самообман. И такой удобный! Горько усмехнувшись, я приблизилась к друзьям. Мини и Арчи не обратили на меня внимания. Блэр же повернулся так, что я наконец увидела два шрама, уродующих его лицо. Глубокие, неровные, ярко-красные, как цветы гибискуса, — они тянулись от виска к подбородку. Протянув руку, я провела кончиками пальцев по ним. К горлу подкатил горький комок, и я едва сдержалась, чтобы не расплакаться. Мне было жаль парня.

— Что, хорош? — кривя губы, спросил он.

— Хорош, — подтвердила я.

Сев рядом с ним на диван, задала вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь:

— И что будет дальше?

— Ничего, — тихо ответила Минерва. — Мы будем ходить на уроки, обедать Большом зале, играть в квиддич и помалкивать о том, что произошло сегодня в теплице.

Значит, не приснилось. Весь этот ужас был на самом деле.

— Твое лицо, Гильберт… Оно почти нормальное. Как такое может быть? — я беспомощно посмотрела в глаза друга, ища ответ.

— Риддл, — процедил Арчи, все так же не глядя в мою сторону.

— А причем тут он?

— Мистер Риддл был настолько любезен, что нарастил на моем лице новую кожу и залечил раны, в обмен на молчание, — пояснил Блэр.

— Конечно! Выгородил своего приятеля, — с ненавистью произнес Гриверс. — А Эйвери чуть не лопается от гордости за свой поступок.

— И что? Все смолчали?

Слабо верилось, что два десятка человек так просто смогли забыть сегодняшнее происшествие.

— Да, — подтвердила Минерва.

Сняв очки, девушка закрыла глаза. Она выглядела опустошенной.

— Все. Гриффиндорцы поддержали Гильберта, а слизеринцы… Они не станут перечить Риддлу. — Немного помолчав, МакГонагалл добавила: — Он сказал, что врачи ему не помогут. Заклинание принадлежит к темной магии. Впрочем, ты и сама видела.

— И вы ему поверили?

Как можно было так легко сдаться? А вдруг он соврал?

— Ему невозможно было не поверить. Ты потеряла сознание и не слышала его, — вновь заговорил Блэр. — А я испугался. На мне все смотрели так, словно я мертвец.

Ну вот, Том вновь обвел всех вокруг пальца. Для чего он разыграл это представление? Для удовлетворения любопытства? Или же чтобы продемонстрировать свою силу? И не важно, что в этот раз Риддл действовал через Эйвери. Это совершенно не-важ-но. Насколько бы абсурдной не была ситуация, он достиг своей цели. Я боюсь даже предположить, насколько впечатляющим будет его следующее представление. Проклятый кукловод! Как же я в этот момент ненавидела его…

* * *
На следующий день никто не вспомнил о происшествии. Как будто все единогласно решили забыть о дуэли. Лишь Эйвери время от времени бросал невольные взгляды в сторону Блэра. И я более чем уверенна, что они не были наполнены торжеством. Опасливые, вопрошающие, сожалеющие, но ни в коей мере не демонстрирующие своего превосходства. Именно это обстоятельство подтолкнуло меня переговорить с ним. Ведь если ему не все равно, то, возможно, Джонатан объяснит мне, зачем он это сделал.

Наш разговор состоялся вечером. В то время как большинство учеников и преподавателей ужинали, я ждала его на Астрономической башне. Прошло чуть больше недели с того дня. Я решила не рисковать и еще днем отправила ему письмо с просьбой встретиться. Он не ответил, но отчего-то я знала, что Эйвери придет.

Пройдя через деревянную, противно скрипнувшую дверь, я оказалась внутри башни. Здесь было холодно. Я плотнее запахнула полы мантии и направилась к окну, где стоял Джонатан. Удивительно, но он пришел раньше меня.

— Привет!

Он не ответил. Более того, даже не посмотрел на меня, предпочитая разглядывать темнеющее вдали озеро. Это было невежливо. Я нахмурилась, но сдержалась от едкого замечания.

— Зачем ты вызвал Блэра на дуэль?

Оказалось, что задать мучивший меня вопрос проще простого. Гораздо сложнее дождаться ответа. Эйвери молчал. Он несколько раз открывал рот, пытаясь что-то сказать, и закрывал, не находя подходящих слов. Или же слизеринец не был уверен, можно ли мне доверять. Вместо этого нервно поправлял запонки на рубашке. Видимо, это действие успокаивало его.

— Это было пари, — наконец, выдавил из себя Джонатан. — Банальное пари. Риддл… Он был недоволен, что я один из последних по успеваемости на ЗОТИ. Даже пригрозил, что я вылечу из Ордена, если не стану достаточно искусным в защите. А я начал спорить. Доказывать ему, что защита бесполезна, если имеешь в арсенале пару атакующих заклинаний. Том предложил сделку. Он подтянет меня по ЗОТИ, если я докажу, что чего-то стою.

— И ты вызвал Гильберта на дуэль, — подытожила я.

— Да.

— Неужели это так важно? Разве какого-то пари достаточно, чтобы использовать против человека темную магию? — возмутилась я.

Эйвери вновь промолчал. Его красивое лицо было очень бледным, усталым. Под глазами залегли темные круги, как будто он не спал несколько ночей подряд. Нет, ему было не все равно. Но и раскаяния парень не чувствовал. Мне стало противно. Этот трусливый, эгоистичный мальчишка ради собственной выгоды готов был изуродовать невинного человека.

— Наверняка Риддл будет тобой гордиться! Как же, такой прогресс, — произнесла я, брезгливо глядя на слизеринца.

— Не знаю. Тебе виднее, Грейнджер, — сказал он, впервые за все время нашего разговора посмотрев на меня. Глаза парня лихорадочно блестели, выдавая его волнение.

— Почему ты так считаешь?

Признаюсь, Эйвери сумел меня удивить. Неужели Том что-то рассказывал ему о наших отношениях? Бред! Риддл никогда никому полностью не доверял. Тем более, он не мог довериться этому слабаку.

— Ты тоже входишь в Орден, просто по ошибке Шляпа направила тебя в Гриффиндор. Риддл сам нам это сказал, — ответил он и, словно оправдываясь, добавил: — Ты ведь не думаешь, что я настолько глуп, чтобы доверять чужаку?

— То есть, если бы я не входила в Орден, ты бы не пришел сегодня на встречу, — невольно вырвалось у меня.

— Разумеется!

Я была ошарашена. Эйвери говорил настолько уверенно и бесхитростно, что ему нельзя было не поверить. Позже, когда парень ушел, оставив меня одну, я смогла трезво оценить полученную информацию. Оказывается, Том создал некий Орден, и моя фамилия давно числится в рядах этой организации. К тому же, об этом знали все его члены, кроме меня. И чему я удивляюсь? Это же Риддл! Кто я такая, чтобы спрашивать моего мнения? «Друг?» — пришла в голову робкая мысль. Нет! С друзьями так не поступают. Несмотря на то, что в последнее время мы с ним мало общались, он не имел право решать за меня.

Я чувствовала обиду, горечь, негодование. Эти эмоции смешались в одном флаконе вместе с пылью недомолвок и осколками доверия. Не самое лучшее сочетание.

Теперь понятно, для каких именно встреч ему была нужна выручай-комната. Несомненно, в этот таинственный Орден входили слизеринцы, а именно — свита Риддла. И я, грязнокровка Грейнджер. Чудная компания, правда? Мне стало смешно. Том! Только ты мог подложить мне свинью таких впечатляющих размеров.

Устало сев на подоконник, я попыталась абстрагироваться от реальности. Нужно было узнать, что именно мой милейший друг рассказал своим приятелям, а уже потом искать выход из сложившейся ситуации. Меня не прельщала перспектива иметь хоть что-то общее со слизеринцами. Так называемая дуэль стала наглядным пример истинных целей «элиты» Хогвартса.

* * *
Тем же вечером я отправилась в выручай-комнату в поисках Риддла. Я не знала, что ему скажу. Да и нужно ли что-то говорить? Он все равно поступит по-своему. И плевать на чужие чувства и желания. Горько усмехнувшись, я распахнула появившуюся в стене дверь. Еще на каникулах мы договорились, каким будет место наших встреч. «Убежище» — так называла его я. Простая комната с диваном и камином. Никаких излишеств, бесполезных предметов. Лишь уют и защита, необходимые каждому разумному существу.

Том сидел на диване и читал книгу. Языки пламени мягко подчеркивали каждую черту красивого лица. Классической, такой же, как у Эйвери. Но, в отличие от последнего, она не оставляла меня равнодушной.

Помню, как однажды на каникулах мы с ним прятались на чердаке. Кажется, Том тогда подбросил в сумку новой протеже миссис Коул дохлую крысу. Ну и визгу же было! Нас тогда оставили без ужина и завтрака в воспитательных целях. Отчего-то все были уверены, что я помогала Тому в его затеи. Я не стала оправдываться. Именно поэтому просидела весь вечер с ним среди старой ветхой мебели и тонн пыли. Было скучно. Никто из нас не догадался захватить с собой хоть какую-то книжку. Я предложила поиграть в игру. Правила были просты. Закрываешь глаза, касаешься пальцами другого игрока и на ощупь пытаешься определить, на какой именно части тела находиться твоя рука. Первым был Риддл. Он без малейшего энтузиазма ощупал мое предплечье.

— Рука, — уверенно сказал он, а потом добавил: — Какая же ты костлявая!

Я не обратила внимания на эти слова. Зажмурилась, протянула руку к Тому. Его кожа на ощупь была мягкой, нежной и холодной. Я очертила пальцами переносицу, изгиб губ, плавную линию подбородка. Не удержавшись, погладила его по щеке. Отчего-то именно это действие больше всего смутило меня. Отдернув руку, я тихо произнесла:

— Лицо.

Мой взгляд блуждал по пыльному полу. Было стыдно посмотреть Риддлу в глаза. Тогда мне казалось, что он обязательно рассердится на меня за эту выходку. Может, даже начнет кричать…

Том меня удивил. Он ничего не сказал. Просто обнял, впервые за все время нашего знакомства. Неловко обхватил руками и крепко прижал к себе. Я уткнулась покрасневшим лицом ему в плечо. Хотелось одновременно и плакать и смеяться, но я не произнесла ни звука. Подняла голову и увидела, что он внимательно смотрит на меня. Его взгляд был непривычно теплым. Кажется, именно в тот момент я поняла, насколько Том красив. И что я отчаянно желала быть частью его жизни.

Наверное, он не заметил возникшей во мне перемены. Или же не придал этому значения. Провел рукой по волосам, а потом, не удержавшись, развязал стягивающую их ленту. Было в этом жесте что-то жутко взрослое. Притягательное. Кудряшки рассыпались по плечам. Одна, особо непослушная, упала мне на глаза, нещадно щекоча кожу. Том усмехнулся, видя, как я недовольно хмурюсь. Заправил непослушный локон за ухо и прошептал:

— Девчонка.

Это единственное слово прозвучало как признание. Самое сладкое и желанное.

________

Дивидерис* (лат.) — разлагаться.