Генри смотрел на стоявшую возле окна девушку, и сердце его сжималось от тоски и сострадания. Именно эту часть своей работы он ненавидел больше всего – говорить людям, что кого-то из их близких больше нет в этом мире. Ему приходилось делать это столько раз, что, казалась бы, мужчина давно уже должен был привыкнуть. Но этого не произошло.

Пятнадцать минут назад, когда он только постучал в дверь и был лишь нежданным гостем, ему открыла красивая девушка, яркая, живая. Каштановые локоны легко пружинили при каждом ее движении, глаза цвета весенней травы радостно сверкали. Она с порога открыто улыбнулась незнакомому мужчине. Стоило же назвать имя ее возлюбленного, улыбка стала еще шире, теплее, в ней проскользнула легко уловимая нежность. Похоже, при жизни мальчику действительно повезло, раз его так искренне любили.

Когда Генри объяснил, зачем он здесь, она сначала не поверила. Подумала, что это какая-то глупая шутка. Разозлилась. Но постепенно приходило осознание случившегося. Девушка схватилась за горло, словно не могла дышать, и смотрела на Генри лихорадочно блестящими глазами. Медленно, но верно она скатывалась в самую настоящую истерику.

– Мисс Адамсон, выпейте, пожалуйста, – Генри подошел ближе и почти заставил ее выпить Умиротворяющий бальзам.

В какой-то степени это помогло. Девушка казалась спокойной, глубоко дышала… Но из нее словно ушла жизнь. Даже внешне она изменилась, посерела. Волосы поблекли и уныло обвисли, румянец исчез, глаза потускнели.

Генри до боли было жаль несчастную девушку, но помочь ей, увы, он ничем не мог. Уж кому, как не ему, знать, насколько это больно – терять близких. И еще он знал, что единственное, что здесь может помочь – это время. Так что все, что оставалось невыразимцу – это найти того ублюдка, который убил мальчика. Вот только для этого ему придется тщательно перетряхнуть сознание оглушенной потерей любимого девушки. Да, иногда Генри действительно ненавидел свою работу.

– Анита, – мягко позвал мужчина, – посмотрите на меня, пожалуйста. – И как только девушка обернулась, он поймал ее взгляд и с явной неохотой произнес: – Legilimens…



Когда несколько часов спустя Генри вышел из дома свидетельницы, голова у него просто раскалывалась. Когда-то профессор Снейп говорил, что Гарри Поттер абсолютная бездарность в ментальной магии. Он был прав. Гарри Поттер действительно никогда бы не освоил даже азов. Для того чтобы стать одним из лучших ментальных магов Европы, ему понадобилось стать совершенно другим человеком. Теперь Волдеморту не удалось бы прорваться сквозь его блоки, несмотря даже на их связь. А вот сам Генри смог бы проникнуть в сознание темного мага без особых усилий. Но до сих пор после каждого сеанса легилименции его преследовали головные боли. Этого побочного эффекта он никогда не мог избежать. Северус, который и учил его этому искусству, когда они, наконец, смогли преодолеть взаимную неприязнь, считал, что дело тут не в недостатке навыка или силы, а в психологической блокаде. Невыразимцу действительно до сих пор казалось, что лезть в мысли людей – это не правильно. Будучи мальчишкой, он даже в собственной голове не мог спрятаться от тех, кто хотел знать все о Мальчике-который-выжил, а потому до сих пор ненавидел такой способ вытягивания из людей правды. Но иногда альтернативы попросту не было. Например, в таких ситуациях.

Статут о Секретности до сих пор действовал, так что он не мог напрямую спросить Аниту, не связался ли ее парень с какими-нибудь подозрительными магами. А даже если бы и мог, она бы сочла его сумасшедшим. И ладно бы это все равно помогло ему найти ответы на свои вопросы, но маглы, все еще мечтающие о чуде, давно перестали верить в волшебство. Теперь даже ткнув одного из них носом в пресловутое чудо, можно нарваться лишь на скепсис и обвинение в шарлатанстве. Исключения были редки, и, что самое забавное, как раз шарлатанам и удавалось их находить – чистая психология и ни грамма магии.

Ко всему прочему девушка и не смогла бы понять, что один из знакомых ее Айзека – маг. И вот именно поэтому Генри пришлось больше трех часов провести в ее сознании, выискивая хотя бы намек на подсказку, которая привела бы мужчину к убийце. Самое обидное, что все было напрасно. Айзек и Анита вели совершенно обычную жизнь. Вероятно, они бы оскорбились, скажи им кто-то об этом – все же каждому человеку свойственно считать себя единственным и неповторимым. Но все же факт остается фактом – ничего выбивающегося из рамок нормальности в их жизни не происходило. Так что все, что оставалось Генри – это изменить девушке память и уйти. Теперь она была уверена, что ее парень погиб в результате несчастного случая, а Генри, к собственному сожалению, все больше и больше убеждался, что чутье его и в этот раз не обмануло: Айзек Сомбери не был знаком со своим убийцей. Он был лишь случайной жертвой, выбранной по каким-то известным пока лишь преступнику критериям.

Увы, осмотр места, где произошло нападение, тоже ничего не дал. Эксперты лишь руками разводили – преступник оказался до отвращения предусмотрительным. Он словно знал все их методы и предпринял именно те шаги, которые были необходимы, чтобы не дать им ни единой улики. Дальновидный сукин сын!

Ниточек, за которые можно было потянуть осталось не так уж и много: неизвестные артефакты, которые использовал убийца, и, собственно, сам ритуал. С первыми, возможно, поможет Сириус. Вот только Генри дал ему описание лишь одного из них, и сейчас он проклинал свою дырявую память. Все же это дело действительно слишком задело его за живое – обычно он таких глупых ошибок не допускал. Что же касается второго, то если удастся узнать детали, то это сильно сузит круг подозреваемых. Дело в том, что теперь все источники, из которых можно было подчерпнуть знания о столь темном колдовстве, жестко контролировались Министерством и далеко не каждый был способен получить к ним доступ.

А еще Генри боялся, что одной жертвой убийца не обойдется. Практически каждый известный ему ритуал, связанный со временем, состоял из нескольких фаз. И мужчина подозревал, что это самое время стремительно утекает сквозь пальцы.

Генри, наконец, заметил, что насквозь промок и давно дрожит от холода. Он согрелся при помощи невербальной беспалочковой магии, но высушиться не рискнул – все же он находился в магловской части Лондона.

Плохой день, определенно, очень плохой день. Остается только надеяться, что у Джорджа и Ноа есть хоть какие-то новости.



Надежда не оправдалась. Никто ничего не видел, никто ничего не слышал, а сам Айзек Сомбери вел тишайшую жизнь самого среднестатистического магла. Так что когда злой и все еще мокрый, потому что банально забыл воспользоваться высушивающим заклинанием, Генри ворвался в свой кабинет, ему искренне хотелось кого-нибудь прибить. А тут еще всего минут сорок спустя, не дав ему даже нормально изучить протоколы, наспех составленные друзьями, товарищи хранители артефактов сообщили, что Джордж за каким-то хреном занял у них какую-то дурацкую палку, а вернуть забыл. Так что теперь Генри придется выискивать этого балбеса, причем лично. Потому что палка сверхсекретная и доступ к ней весьма ограничен. А Джордж, скотина такая, еще и на вызовы не отвечает. Пришлось возвращаться в рабочий кабинет команды, надеясь, что друг все еще там.

Впрочем, сегодня явно был день несбыточных надежд.

– Ноа, ты не знаешь, куда уже Джордж успел запропаститься?

– Умотал к себе в магазин минут через десять после того, как ты оставил нас в покое. А что? – Ноа удивленно смотрел на взъерошенное начальство.

– Он мне срочно нужен, а я никак не могу с ним связаться.

– Ну, ты же знаешь, он, когда, например, занимается разработкой какой-нибудь новой игрушки, ничего вокруг не замечает, а уходил он с таким воодушевленным видом... Может, я тебе чем-то помогу?

– Нет, мне именно наш неугомонный рыжий друг нужен. Он кое-что хранителям вернуть забыл.

– Пошли кого-нибудь в магазин. Итана, например.

– Итана ты сам еще утром отослал архивы трясти. Так что пусть пока там и сидит. К тому же, это «кое-что» засекречено от простых смертных вроде нашего доблестного стажера. Так что придется мне самому смотаться в Косой переулок. Заодно развеюсь.

– А если там… – начал было Ноа, но Генри не дал ему договорить:

– Я возьму мантию, – пояснил он, имея в виду мантию невидимку. Он и сам прекрасно понимал, что встречаться с партнером Джорджа по бизнесу – плохая идея. Очень плохая. Потому что им был Рон Уизли. Лучший друг Гарри Поттера. Того самого Гарри Поттера, который, по мнению непосвященного большинства, трагически погиб пять лет назад. Увы, Рон тоже входил в это непосвященное большинство.



Генри аппарировал за угол магазина. В Косом переулке было, по обыкновению, шумно, так что никто не заметил хлопок аппарации. Мужчина прошел к служебному входу и тихо отворил дверь – Джордж давно настроил на него Опознавательное заклинание.

В магазине было пусто. Видимо, на Джорджа действительно нашло вдохновение, и сейчас он с упоением возился в лаборатории, воплощая в жизнь очередную задумку. В таких случаях он всегда закрывал магазин и выгонял всех, включая Рона. Генри решил проверить свою догадку и поднялся на второй этаж. Дверь в лабораторию была заперта, и Генри увидел на ней сложное переплетение различных защитных чар. На всякий случай он осторожно постучал. В ответ раздался невнятный шорох, и послышалось что-то вроде «отвалите!». Волшебник пожал плечами и вернулся на первый этаж, снимая по пути мантию. М-да, похоже, ему придется подождать, пока Джордж закончит свои эксперименты.

Мужчина прошел вдоль полок, с улыбкой глядя на Канареечные помадки, Обморочные орешки и Лихорадочные леденцы. Они напоминали ему о Хогвартсе, о тех мгновениях, когда он мог просто веселиться с друзьями и не думать о надвигающейся катастрофе. Генри почти с нежностью провел рукой по полке с ирисками «Гиперъязычки», которые близнецы однажды подсунули Дадли. Столько воспоминаний…

Из лап ностальгии Генри вырвал веселый перезвон колокольчиков, сообщивший о приходе покупателя. Волшебник резко обернулся и увидел, как в магазин заходит смутно знакомая девушка.

– Простите, магазин закрыт, – подал он голос.

Где была его голова?!

От неожиданности девушка ойкнула, слегка подпрыгнула, и из ее рук вылетел ворох каких-то бумаг.

– Ох, извините, я не хотел вас напугать! – Генри кинулся собирать рассыпанные бумаги. Девушка не шелохнулась. Она смотрела на мужчину широко распахнутыми глазами и лишь открывала и закрывала рот, словно пытаясь что-то сказать. Генри слегка поморщился – не любил он истеричных барышень. – Девушка, успокойтесь, я не грабитель, не маньяк-убийца. Я просто друг владельца магазина, – постарался он успокоить жертву своего внезапного появления.

Но жертва и не думала успокаиваться:

– Гарри?!.. – все же смогла выдавить она из себя. Генри похолодел. До него вдруг дошло, почему «барышня» показалась ему смутно знакомой. Да, не он один сильно переменился за эти годы. Гермиона тоже. Когда они виделись в последний раз, она была довольно симпатичной, но все еще несколько угловатой девчонкой, которой не хватало грации и шарма. Сейчас же перед ним стояла прекрасная леди. Изящная, женственная. Но постепенно в ее глазах разгоралось пламя. О, как хорошо Генри знал этот взгляд. «Мерлин сохрани», – промелькнула паническая мысль в его голове. Гермиона же тем временем глубоко вздохнула и закричала: – Гарри Джеймс Поттер, какого черта?!

М-да, она всегда была самой умной из их знаменитого трио. Из вороха вариантов, по какой причине ее мертвый лучший друг как ни в чем не бывало стоит сейчас перед ней, она выбрала единственный верный – он не умирал, и все это было лишь фальсификацией. Бритва Оккама, блин.

– Эм, Гер-рмиона, – слегка заикаясь, начал Генри. Под этим испепеляющим взглядом он вдруг совершенно забыл, что давно является взрослым, самодостаточным, уверенным в себе мужчиной, а не четырнадцатилетним мальчишкой, развлечения ради забравшимся в Запретную Секцию библиотеки Хогвартса.

– Что «Гермиона», вот что «Гермиона»?! Я и без тебя знаю, что меня зовут Гермиона! Ты мне лучше объясни, дорогой друг, какого Мордреда мы тебя пять лет оплакивали, если ты жив-здоров! Вот объясните мне, мистер Гарри Поттер!

– Гермиона, пожалуйста, не кричи, – до Генри вдруг дошло, что годы конспирации сейчас идут крахом. Мало того, что Гермиона узнала, что он жив, так она, похоже, решила оповестить об этом весь Косой переулок.

– «Не кричи»? «Не кричи»?! – девушка лишь сильнее взвилась от попытки заставить ее говорить тише. – Да я… ты… Аррррх! – похоже, ей не хватало слов, чтобы выразить свое возмущение. А потому она просто влепила Генри смачную пощечину.

– Какого пикси здесь происходит? – раздался внезапно напряженный голос за спиной невыразимца. Только что мужчина был уверен, что его день просто не может стать хуже. Кажется, он ошибался. – Герми, этот тип тебя обидел? Он к тебе приставал?! – продолжал выспрашивать голос, все больше и больше разъяряясь от собственных предположений.

– Он? – прошипела Гермиона. – Он да. Он меня обидел. И тебя тоже. И еще десятка два человек, которые о нем искренне беспокоились. Минимум!

– Что?.. – теперь в голосе человека, стоявшего за спиной Генри, сквозило явное недоумение.

Мужчина тяжело вздохнул и, понимая, что деваться-то теперь ему и некуда, медленно обернулся:

– Здравствуй, Рон.

Сначала до него не доходило. Это только Гермиона с ее вниманием к мелким деталям могла вот так сходу узнать в Генри свое бывшего лучшего друга. Рону нужно было больше времени. Сначала – чтобы понять, а потом – чтобы поверить собственным глазам. И Генри сейчас видел, как постепенно в глазах Рона появляется осознание. Затем облегчение. А затем гнев. А в следующий момент кулак Ронни уже летит в челюсть доблестному невыразимцу.

Генри не пытался его остановить. Мог бы. Все же на реакцию он никогда не жаловался, а за годы работы в ОТ и вовсе довел ее до совершенства. Но он действительно заслужил этот удар. К тому же мужчина понимал, что другу необходимо выпустить пар. Но вот когда Рон вновь замахнулся, чтобы снова съездить невыразимцу по физиономии, Генри решил, что по одному удару с каждого из некогда лучших друзей ему достаточно. Так что он мягко ушел с выбранной Роном траектории, а уже мгновение спустя тот безуспешно пытался вырваться из его захвата.

– Рон, успокойся! Сейчас мы все вместе пройдем в библиотеку, и я вам постараюсь все объяснить…

Рон действительно начал затихать. При всей своей вспыльчивости, отходил он обычно быстро. И все бы хорошо, да только в этот момент со стороны лестницы на второй этаж раздалось хихиканье, быстро прогрессировавшее в гомерический хохот.

– Джордж, сволочь ты такая, заткнись! – зло воскликнул Генри, продолжая держать друга. Мужчина прекрасно понимал, что без этого шутника здесь не обошлось. Но с ним он собирался разобраться позже.

– Ты знал?! – на этот раз до Рона и Гермионы страшная истина дошла одновременно – их обожаемый Джордж с самого начала знал, что их лучший друг живее всех живых, но, гад такой, ни слова не сказал! Еще и помогал ему «умереть», небось!

Рон резко дернулся, и на этот раз Генри действительно пришлось напрячься, чтобы не дать свершиться братоубийству.

– В библиотеку, – с напором повторил он.

– Хорошо. Отпусти меня уже! – Рон опять дернулся, но на этот раз Генри не стал его удерживать. – Надеюсь, у вас двоих найдется хорошее объяснение.



…– но я все еще не понимаю, почему ты не мог все объяснить хотя бы нам! – в очередной раз возмутилась Гермиона.

– Герм, у меня действительно не было выбора. Я должен был полностью уйти со всех радаров. Это было одним из условий Криса. А я не мог рисковать возможностью вытащить Северуса…

– «Северуса»?! – вновь взорвался Рон, и Генри в очередной раз тяжело вздохнул. – Плевал я на этого сальноволосого ублюдка! Тоже мне, «герой войны»!

– А на Сириуса тебе тоже плевать? А на Фреда? – резко ответил Генри. Увы, сейчас не место и не время, чтобы вправлять другу мозги по поводу их бывшего профессора, но как же мужчине хотелось его ударить за эти нападки в сторону… кого? А действительно, кем был для него Северус?

– Генри, – позвал Джордж. – Вернись к нам. Малыш Ронни уже все осознал и устыдился.

– Да, простите. Так вот, я не мог рисковать Северусом, Сириусом и Фредом. К тому же вы только начали налаживать свою жизнь. Было бы нечестно втягивать вас в свое помешательство.

Кажется, на это Рону тоже было что сказать. И явно не самое лестное. Но в этот раз он сам смог взять себя в руки.

– Как же тебе удалось все осуществить? Мы же там были и едва ли не первые оказались возле… тела. Ты абсолютно точно был мертв.

– О, здесь помог Сири. Нам необходимо было как можно большее количество свидетелей, чтобы потом было меньше вопросов. Потому мы решили сделать все во время присяги. Там собрались все нужные люди и достаточное количество «массовки». Мне оставалось лишь в нужный момент воспользоваться артефактом из весьма обширной коллекции семейства Блэков. Это небольшой серебряный кулон. Он называется «Смерть Джульетты». Похоже, его создатель был не чужд магловской поэзии… Так вот, он помогает полностью сымитировать смерть. Фактически, несколько часов я действительно был мертв, а кулон служил привязкой к миру живых. А дальше уже дело техники – свой судмедэксперт, подложный отчет, вещественная иллюзия на похоронах, новая личность для меня и так далее.¬¬

– М-да…

Следующие десять минут прошли в довольно тягостном молчании. Его прервал голос Ноа, раздавшийся из кармана Генри. Мужчина достал оттуда небольшое зеркало. По лицу друга с той стороны стекляшки, он тут же понял, что на этот раз вопрос «что случилось?» окажется весьма актуален.

– Говори, – с нотками отчаяния в голосе произнес Генри.

– У нас еще один труп, – лаконично ответил Ноа.

– Твою ж бабушку!..

И почему его чутье не могло хоть раз ошибиться?