Название: Сон над пропастью
Название фан-дома: Гарри Поттер
Композиция: Delirium ft. Blank and Jones – Fallen (Заявка №5)

Автор: -
Бета: +
Жанр: Romance, Angst
Рейтинг: R
Персонажи: Драко Малфой / Гермиона Грейнджер
Саммари: Гермиона – обычная жительница Лондона, и её утро созвучно туманам Альбиона. Её день проходит среди книг и одиноких прогулок, спокойно и предсказуемо. Но приходит ночь, и сны, где родной голос молит не уходить, старательно уничтожают покров настоящего, пытаясь рассказать о забытом прошлом...

---

Шаг… Второй…

Она шла по натянутой над пропастью тончайшей проволоке, противно звенящей в ушах и при каждом шаге до крови врезающейся в обнаженные ступни ног. Другого пути не было: позади всё потонуло в белёсом непрозрачном тумане, справа и слева простиралась безжизненная пустота, и лишь далеко впереди маячил призрак спасения – скала, обещающая твёрдую почву под ногами.

Третий шаг… Казалось, что на сей раз получится наконец-то добраться до конца.

Но порыв пронизывающего ледяного ветра, возникшего из ниоткуда, ослабил натяжение, и струна начала раскачиваться из стороны в сторону, постепенно увеличивая амплитуду.

Право… Лево…

Щупальца холода забрались под лёгкую одежду, мешая дышать, усиливая боль.

– Гермиона, не уходи… – послышалось за спиной.
Она оглянулась. Из тумана соткалась высокая фигура, протягивая к ней руки в мольбе.

Особенно сильный удар ветра пощёчиной обжёг лицо. Она дёрнулась, неловко взмахнув руками в последней отчаянной попытке спастись и медленно полетела вниз…

В пустоту, в зовущее и обещающее покой забвения ничто. Туда, где нет места терзаниям и сомнениям.

– Не-е-е-ет!

От собственного крика Гермиона проснулась и резко открыла глаза, вынырнув из кошмара в реальный мир. Окружала привычная обстановка – маленькая спальня в квартирке на четвёртом этаже старого дома, расположенного в узком переулке в самом центре Лондона. Девушке повезло: удалось снять жильё в паре остановок метро от места работы за относительно небольшие деньги. На зарплату библиотекаря трудно было бы позволить себе нечто большее. И так приходилось экономить на всём.

Кинув взгляд на часы и осознав, что от времени, отведённого на сон, всё равно осталось чуть меньше часа, она поднялась с постели. Последовал стандартный, отточенный до мелочей утренний ритуал: прохладный душ, помогающий смыть липкую паутину кошмара, чашка терпкого ароматного кофе.

Решительным движением завязав непокорные волосы в пучок, Гермиона кинула последний взгляд в зеркало. Последнее не собиралось льстить хозяйке: под блёклыми карими глазами залегли синяки, на щеках не видно и следа румянца. Будничный наряд, состоявший из строгой, застёгнутой под горло белой блузки и прямой чёрной юбки, не добавлял шарма и настроения, лишь подчёркивал бледность и измождённость.

Словно наказание, перед глазами предстал образ из одного из давно преследующих её снов: в ниспадающем вечернем платье нежного сиренево-розового цвета, волосы собраны в изящную причёску, Гермиона стоит на широкой площадке под сводчатым, уходящим в бескрайность потолком. От носков изящных туфелек вниз рекой стекают плавные ступени широкой парадной лестницы. Она медленно спускается и среди множества устремлённых на неё взоров вдруг ловит серую сталь самого дорогого взгляда. Гермиона помнит, что обычно эти глаза были наполнены льдом и презрением, но в тот момент она улавливает тепло, восхищение и нечто удивительное, о чём страшно даже подумать…

Молодая женщина резко тряхнула головой, отгоняя непрошенное видение. Пришлось потратить лишние несколько минут, заново собирая рассыпавшиеся непослушные волосы. Время, нечаянно подаренное кошмаром, утекло незаметно, как вода в пересохший песок, и она уже опаздывала. По лестнице вниз пришлось бежать.

Резкий холодный ветер на улице воскресил в памяти сон, сдавив сердце приступом фантомной боли. Она нахмурилась и прибавила шагу: похоже, настала пора сдаться и все-таки посетить врача, попросив выписать успокоительное. В таком ритме она долго жить не сможет.

Смешавшись с толпой на входе в метро, Гермиона влилась в нескончаемый людской поток, поглощаемый ненасытной подземкой. Двадцать минут – и она уже входила в двери библиотеки.

До обеденного перерыва она пребывала словно во сне. Даже близость лучших друзей – книг – не радовала, хотелось дожить до вечера, забраться под одеяло и заснуть. Упасть в глубокий сон без сновидений. Не видеть ни плохих, ни хороших снов, так как и те, и другие приводили к набившим оскомину нервным срывам.

Настало время ланча, и Гермиона покорно вышла на улицу. Кутаясь в зябкое пальтецо, она с улыбкой поблагодарила коллегу, пригласившую её пообедать в кафе, и, отказавшись, направилась в противоположную сторону.
Есть не хотелось. А вот получасовая прогулка по парку могла подарить возможность дожить до вечера.

Всегда сумрачные аллеи были тихи и пусты. Ранняя весна не чувствовалась, лишь значась на календаре, и желающих насладиться промозглой сыростью почти не находилось. Что радовало. Не смотря по сторонам, Гермиона медленно шла по дорожке, вдыхая прохладный влажный воздух, уйдя глубоко в раздумья. В маленьком парке в её душе почему-то всегда наступал мир, и она ценила минуты, проведённые здесь, как никакие иные.

– Грейнджер? – звенящий удивлением и непонятной злостью мужской голос вырвал Гермиону из задумчивости.

Навстречу ей почти бежал молодой мужчина. Высокий; светлые, почти белые, волосы; правильные, кажущиеся чуть заострёнными черты лица. Строгий чёрный наряд странного покроя. И взгляд серых ледяных глаз, которые она множество раз видела во снах.

– Простите? – смогла прошептать она, когда он подошёл ближе, чем позволяли какие-либо приличия. Она ощутила тонкий запах туалетной воды – холодный, сдержанный, до безумия элегантный. Словно пришедший из иного мира, в котором ей не место.
– Грейнджер, Мерлин тебя раздери, где ты пропадала два года и откуда здесь взялась? – яростно накинулся на неё мужчина. – Мы обыскали всю Англию, когда ты внезапно провалилась сквозь землю, а ты бродишь по парку в центре маггловского Лондона…
– Простите, – повторила она, отступая на несколько шагов назад. – Вы ошиблись. Я вас не знаю.

В этот момент странный собеседник повёл себя еще более необычно: он выхватил из рукава тонкий длинный прутик и, направив на неё, что-то резко крикнул на иностранном языке. То ли итальянский, то ли вовсе латынь. Не в силах понять происходящее, она замерла, наблюдая за сменой эмоций на лице незнакомца: радость, надежда, отчаяние и досада смешались в единый гремучий коктейль. Ею овладел безотчётный страх, столь похожий на липкий кошмар сна, в котором она шла над бездонной пропастью. Не дожидаясь развязки, Гермиона развернулась и рванула к ближайшему выходу из парка.
– Стой, Гермиона! Не уходи! – понеслось вслед, но она уже выбежала за ограду и врезалась с разбегу в людскую толпу, заполняющую тротуар.



Задыхаясь, Гермиона добежала до работы и скрылась в кажущемся надёжным убежищем читальном зале библиотеки, забившись за дальние стеллажи, спрятавшись среди старых книг, разбор которых составлял её обязанности.

Кто он? Как появился и откуда знает её? Вопросы метались, подобно стае встревоженных птиц.

Именно два года назад её начали преследовать сны об этом человеке. И тогда же появились кошмары о пропасти, в которую она падала, оступившись с тонкой, натянутой над бездной проволоки, стоило ей прислушаться к голосу, просящему вернуться. К его голосу!
Иногда во снах появлялись другие люди: брюнет с очками и странным шрамом, рыжий нескладный парень. Она их не боялась, но там, во сне, было почему-то очень стыдно перед ними. И если Гермиона из сна знала, что брюнет простит и поймёт, а у рыжего вряд ли это сразу получится, то в реальной жизни девушка даже не представляла, кто эти люди и откуда приходят в её сны.

И вот – неожиданная встреча наяву. Изученные до мельчайших крапинок на радужке серые глаза, но никогда в них не было столько эмоций. Что-то появилось в глубине серебряных омутов, чего никогда она не видела. Боль, отчаяние… И радость?

Она не могла ответить, почему сбежала. Почему не выяснила, кто он и откуда её знает. Обычные невозмутимость и рассудительность исчезли, как ночной туман при первых ярких лучах солнца.

Взять книгу… Пролистать… Занести данные в каталог… Разместить в нужной стопке… Взять следующую.

Монотонная скрупулёзная работа, требующая внимания и сосредоточенности, помогла взять себя в руки и восстановить дыхание. Страх забился в угол, перестав застилать внутреннее зрение. Мысли постепенно улеглись, позволяя рассуждать здраво. И давняя привычка раскладывать события по полочкам так, как она распределяла книги, помогла прийти к простому, но столь неутешительному выводу: сбежав, поддавшись страху, она поступила глупо. Ведь в её руках был шанс узнать обо всём, всего лишь поговорив с незнакомцем… Ей дали возможность избавиться от кошмаров, а она поступила как неразумная маленькая девочка.

День до вечера промелькнул быстро. Выйдя из здания библиотеки, Гермиона с трудом заставила себя повернуть в сторону входа в метро. Было бы наивно надеяться, что незнакомец останется на весь день в парке, ожидая, пока глупая девчонка вернётся, осознав ошибку.

Накрапывал мелкий ледяной дождик, но она не замечала, как капли забираются под пальто, прокрадываются, стекая с волос, за уши, узкими струйками стремясь под блузку. Она машинально передвигала ноги, стремясь попасть домой, пережить ночь и на следующий день не повторить ошибки.



Шаг… Второй…

Её ноги вновь оказались на знакомой, гудящей от порывов ветра струне. Снова всё вокруг скрыл туман, а боль завладела телом, мешая мыслить и двигаться. И манила к себе пропасть, до краёв наполненной пустотой забытья.

Но она знала, что должна идти вперёд. И, разрезая ступни в кровь, шаг за шагом стремилась к неизбежному финалу. Не слушая и уже не оборачиваясь к оставленной позади фигуре, чей призрачный голос вновь молил вернуться.

Впрочем, упрямство не сильно продлило пройденный удачно путь. Налетел порыв ледяного ветра – и вместо струны под ногами вновь разверзлась пропасть.

Как обычно, она проснулась от собственного крика. За окном светло, до отчаянной трели будильника оставалось не более десяти минут.

Но на сей раз утренний ритуал был нарушен. Движения Гермионы обрели живость, стали выверенными и чёткими. Да, кожа по-прежнему бледна, а тени из-под глаз никуда не ушли. Но на щеках заиграл лихорадочный румянец, а во взгляде сверкнула искорка решимости.

Три часа до обеда показались вечностью. Хотелось махнуть рукой и сбежать, но такого рассудительная и правильная Гермиона не могла себе позволить. Если она лишится работы, найти новую будет проблематично. Тем более такую, что придётся по нраву.

И вот, девушка медленно, нарочито не торопясь, спустилась с лестницы и направилась ко входу в парк. Пара шагов – и словно вернулись ощущения, множество раз испытанные в странных снах: разрезанные металлом проволоки ступни заболели, мешая идти, а ветер не постеснялся начать раздачу ледяных пощёчин. Но Гермиона не желала больше падать в бездну. А помочь ей справиться с этой проблемой никто, кроме встреченного накануне странного мужчины, знакомого и незнакомого одновременно, не мог.

Опустив голову, она прошла через кованые старинные ворота и свернула в тёмную боковую аллею, к скамейке, у которой накануне встретила его.

Шаг… Второй…

Гравий ворчливо перешёптывался под ногами, снова начал моросить дождь. Над головой сомкнулись ещё голые ветки деревьев, которые жили ожиданием весны... Как и она. Страх вцепился в сердце мёртвой хваткой, затрудняя дыхание, мешая идти, призывая развернуться, убежать и никогда не возвращаться. Но на сей раз она сдаваться не собиралась.

– Гермиона!
Девушка вздрогнула всем телом и подняла глаза. Он стоял в паре шагов. Такой же, как вчера, но внимательный взгляд тут же отметил произошедшие перемены: глубже залегли тени, стала заметна щетина.

Мужчина кинулся к ней и обхватил жёстким обручем сильных рук.
– Ты сама пришла, слышишь? – прошептал он на ухо срывающимся голосом. – Я тебя не отпущу! Никогда больше!

Гермиона не могла сказать и слова, лишь припала щекой к влажной ткани и замолкла. В одном она была уверена: он не позволит ей упасть вниз.

– Поттер! Уизли! – крикнул он, по-прежнему не разрывая объятий.

Она вновь вздрогнула – имена показались знакомыми, она откуда-то знала, кого сейчас увидит.
– Малфой, мог не орать, заклинание действует на любом расстоянии, сам же накладывал его, – ворчливо заговорил рыжий нескладный мужчина, словно из воздуха возникая на тропинке, но, узрев девушку, кинулся тут же вперед, протягивая руки: – О, Мерлин. Гермиона!
– Рон, стой! – оклик второго, брюнета в круглых очках, остановил рыжего за полшага. Внимательные зелёные глаза цепко оглядели Гермиону, он сокрушённо качнул головой. – Она действительно ничего не помнит. Малфой, аппарируй ко мне, на площадь Гриммо. Там разберёмся. Не дело устраивать спектакль посреди маггловского Лондона.
– Что? – растерянно проговорила Гермиона, окончательно прекратив что-либо понимать.
– Я тебя никуда не отпущу, – повторил тот, кого назвали Малфоем, и сжал крепче руки. – Всё будет хорошо! Держись за меня и лучше закрой глаза.

У девушки перед глазами всё закрутилось в бешеном темпе. Пришлось последовать мудрому совету и зажмуриться, изо всех сил прижавшись к обнимающему её мужчине.



Длилось безумие несколько секунд. Хватка чуть ослабла, вокруг наступила тишина. Она с опаской открыла глаза.

Огромный пустой холл явно старинного дома. Несколько высоких дверей и деревянная изогнутая лестница, ведущая на второй этаж. Тихо и темно.

Брюнет решительно открыл одну из дверей и махнул рукой, приглашая следовать за ним.

Большая комната была заполнена тусклым светом пасмурного дня. Несколько мягких кресел, диван, низкий столик составляли всю обстановку, не считая шкафа со склянками в дальнем тёмном углу.
Не отпуская Гермиону ни на минуту, Малфой опустился на диван, бережно усадив девушку рядом с собой. Рыжий шумно рухнул в кресло. Было очевидно, что его что-то сильно гнетёт: он то отводил глаза, то покачивал головой, закусив губу.

Поттер отошёл и вернулся с бокалом, наполненным странной жидкостью нежно-янтарного цвета.
– Гермиона, – мягко обратился он к девушке, – послушай меня внимательно. Мир не совсем такой, каким сейчас кажется тебе. Два года назад тебе стёрли память, и ты жила не своей жизнью. Мы искали… Понимаю, тебе страшно и больно сейчас, но мы хотим вернуть ту, которую любим.

Зелёные глаза смотрели прямо и открыто, даже допустить мысль о том, что мужчина лжёт, было невозможно.
– Стёрли память? – прошептала она робко. – Но как это возможно? Где мы? Как сюда попали?
– Кто и как это сделал – мы не знаем, можем лишь строить предположения, – пожал плечами брюнет. – Но если ты решишься выпить это, – он взглядом указал на бокал, – есть надежда узнать всё. Не сомневайся, все вопросы тогда получат ответы.

Руки сидящего рядом блондина по-прежнему сжимали её плечи. Она подняла глаза и столкнулась со сталью взгляда, словно прося совета.
– Грейнджер, – насмешливо проговорил Малфой, – ты можешь не доверять мне или Уизли. Мне вообще доверять опасно, Уизли уже натворил дел. Но Гарри доверять ты обязана. Он уже очень много лет твой лучший друг. Пей, ради Мерлина, хватит всех мучить.
– Малфой! – возмущённо воскликнул Рон.
– Уизли, лучше молчи пока, – едкая улыбка украсила правильные черты лица. – И напомню, а то у тебя память короткая: я смог её отыскать. А что сделал ты?
– Ага, – последовал не менее язвительный ответ. – И она от тебя сбежала, когда ты не нашёл ничего лучшего, чем опробовать на ней заклинания!
– Вернулась же! – улыбка стала шире. – И обычным «Фините Инкатнтатем» вряд ли можно причинить ущерб.
– Сбежала бы ещё раз, ты сам этого опасался! – Уизли подскочил с кресла, возмущённо размахивая руками. – Поэтому позвал нас с Гарри на помощь.
– Рон, Драко, хватит, – устало остановил их Поттер. – Ваши склоки не добавляют доверия. Гермиона? – обратился он к девушке. – Поверь, насколько бы не был язвой Малфой, ошибок в зельях он не допускает. Знаю, наши разговоры звучат странно. Выпей, пожалуйста, – и всё поймёшь, обещаю. Хотя заранее знаю: тебе будет чему удивиться.

Поддавшись уверенности, звучащей в голосе Гарри, Гермиона протянула руку и взяла бокал. Янтарь колыхнулся и расцветился множеством искорок, словно в каждой было заключено маленькое солнце. Стекло приятно холодило пальцы. Она вновь подняла взгляд, ища поддержки в холодном серебре глаз.

– Пей уже, – фыркнул Драко. – Несмотря на вчерашний спектакль, ты никогда не была трусихой!

Гермиона закрыла глаза и залпом выпила содержимое бокала. Янтарная жидкость пробежалась по пищеводу и мгновенно проникла в кровь. Мир начал медленно вращаться, стремительно набирая обороты. Не выдержав, она закрыла глаза, и милостивая темнота поглотила её.

Она вспомнила…



Действительно, звали её Гермиона Грейнджер. Маглорождённая волшебница, блестящая выпускница Гриффиндора и Академии целителей, специалист по целительским зельям. Героиня войны с Волан-де-Мортом. Которая знала и могла всё, кроме одного: преодолеть любовь к Нему.

Гермиона понимала, что не может, не должна – но любила. Делала всё, чтобы помочь Ему выйти с честью из сложной послевоенной ситуации, спасти имя и репутацию семьи. Но всегда – тайно. Лишь Гарри знал о существующем положении вещей. Не мог понять до конца, но и в поддержке не отказывал.

Но потом узнал Рон. Вот тот разговор действительно хотелось бы забыть. Вспыльчивый и горячий, Рон Уизли наговорил много лишнего. Выплеснулось неразделённое, хоть и оставленное в прошлом чувство, ревность, обиды… В двадцать лет во многом он оставался мальчишкой и не смог удержаться, случайно узнав роль Гермионы во многих непонятных для него событиях. Можно было махнуть рукой на вспышку, но в словах друга Гермиона углядела главное: чем может обернуться её чувство для того, кто ей стал дороже всех на свете, но кому безразлична она.

Она не могла позволить погубить всё, чего достигла. Спасённый Драко Малфой должен был жить нормальной жизнью и никогда не знать, кому обязан. Своей жизнью, в которой не было и не могло быть места Гермионе Грейнджер.

Никто не должен был узнать правды. Никто.

Молодая ведьма нашла единственный выход: исчезнуть из волшебного мира, пропасть ото всех, скрыться. Тогда оставался шанс, что о ней забудут рано или поздно… Учитывая тщательно продемонстрированное угнетённое состояние, которому придумывали самые разные причины: затянувшийся послевоенный синдром, усталость или болезнь – никто не должен был сильно удивиться. Какой бы фортель она ни выкинула.

Но силы воли последовать долгу в полной памяти и сознании не хватило. И тогда она вспомнила о специальном зелье, которое когда-то было изобретено, чтобы дарить шанс преступникам начать новую жизнь.
В сочетании с обычным «Обливиэйт» зелье приводило к странному эффекту: человек забывал о прошлой жизни и обретал воспоминания, вложенные в него произносившим заклинание волшебником.

Гермиона наложила заклинание сама. И, выпив ярко-алую тягучую жидкость, создала безликую жительницу маггловского Лондона, библиотекаршу на небольшой зарплате, живущую лишь книгами… И не знающую ничего о заклинаниях, зельях и о Драко Малфое.



Гермиона заставила себя открыть глаза и огляделась. Зелёные глаза Гарри горели надеждой. Карие Рона – стыдом и раскаянием. Понять же чувство, которым были полны серые глаза Малфоя, она не смогла.

Он внимательно смотрел на неё, сидя в одной комнате с Гарри и Роном. Что заставило его участвовать в поисках? Её друзья – это было понятно. Но зачем понадобилось Драко Малфою искать ту, которую он презирал всю жизнь?
«Я тебя никуда не отпущу», – всплыли в памяти слова, сказанные несколько минут назад. Его руки ещё несколько мгновений назад обнимали её так, словно она была величайшим сокровищем, и они не притворялись… Она вспомнила прошлое, но настоящее вызывало одни вопросы. Гарри не ошибся.

– Грейнджер, – прервал затянувшееся молчание Драко Малфой, привычно сощуриваясь, – если ты сейчас скажешь, что не вспомнила ничего, я не поверю. Выражение лица тебя выдаёт.
– Малфой, – в тон ответила она, невероятным усилием беря себя в руки.
– Да, Мерлинова борода, Малфой! – взорвался вдруг он, не позволяя ей договорить. – Из-за твоей несусветной глупости я полгода потратил на разработку грёбаного зелья, а потом полтора года ночей не спал, разыскивая тебя, умудрился подружиться с Поттером и Уизли по ходу дела. Тебе мало?
– Драко?.. – ошеломлённо назвала его по имени Гермиона, окончательно растерявшись. Она не ослышалась? Он сказал: «Подружился с Поттером и Уизли»?

Стукнула входная дверь - похоже, пока бывший слизеринец выдавал страстную тираду, Гарри и Рон вышли из комнаты, оставив их наедине.

– Браво, Грейнджер! – продолжил возмущаться Малфой, не обратив внимания на покинувших комнату друзей. – Я вижу, ты помнишь моё имя. Большое достижение. Тогда ответь мне на один вопрос. Ты сделала это сама?
– Да… – прошептала она, отворачиваясь.
– Зачем? – Тонкие аристократические пальцы впились в подбородок, силой поворачивая лицо, заставляя Гермиону поднять глаза.

Резко вырвавшись, Гермиона отошла к окну, не в силах переносить его близость. Он остался на месте: малфоевская выдержка обязывала.

Она уставилась невидящим взглядом в окно. Похоже, для Драко не стало секретом, что именно Гермиона сделала для него два года назад. И, вероятно, из чувства долга и благодарности он участвовал в поисках, помогал готовить зелье. Данное объяснение было единственным разумным, в какие бы глупости не хотелось поверить.

– Не важно, – покачала головой девушка. – Так было надо. Я не хотела портить ничью жизнь, поэтому ушла. Остальное тебя не касается.

Он единым прыжком оказался рядом и сжал её в железных объятиях.

– Мою жизнь ты тоже спасала, да? – спросил он. В его взгляде полыхало пламя. Яркий, сжигающий всё вокруг огонь смел заслоны на пути, плавя серебро, заставляя внутри вспыхивать искорки. – Спасала, принимая меня за идиота, который не заметил, кто и что для него сделал после окончания войны? Судя по взгляду, брошенному тобой минуту назад, ты подумала, что я искал тебя из чувства долга?

Слова потерялись в переулках заново воскресшей памяти и смятённых чувств. Девушка лишь кивнула и, опустив голову, замерла, пытаясь осознать его слова, уловить скрытый в них смысл.

– Ты пропала, и, конечно, никто не говорил мне, что произошло, - начал рассказывать он, переведя взгляд на ту же точку за окном, куда минуту назад смотрела Гермиона. Лишь его руки лихорадочно сжимали плечи девушки, словно опасаясь, что она вновь исчезнет. – Я пытался подслушивать – я, Малфой! Поговаривали, что ты сошла с ума – последствия войны. Чего я только не наслушался в попытках узнать что-либо! Запустил в тёмном коридоре в какого-то служащего из твоего отдела рвотным заклятием, потом его привёл в чувство, когда понял, что пострадал ничего не знающий человек… А затем я сдался.

Она подняла вопросительный взгляд.

– Да, Малфой сдался и явился в кабинет Поттера, – усмехнулся невесело он. – Ты бы видела его лицо! Впрочем, как ты понимаешь, многое из мною рассказанного для него не было секретом. Потом прибежал Уизли, полный раскаяния. Тебе ещё предстоит слушать его извинения – он умудрился поумнеть за прошедшие пару лет, – ещё один смешок. – Но их новости были ненамного богаче моих. Мы отыскали бокал из-под зелья. По каплям выяснили, какую именно отраву ты заглотила… Через полгода мучений я нашёл противоядие… Но тебя нигде не было.

Он снова замолчал, собираясь с мыслями и прокручивая события прошедших лет в памяти.
– Я уже отчаялся, был на грани срыва, – признался он, зарываясь лицом в её волосы. – Метался наугад по всей Англии, собирался ехать на материк, разыскивать специальные заклинания поиска – обычные не помогали. Вчера я пришёл в тот парк, чтобы прийти в себя и подумать. Решить, что делать дальше. И увидел тебя… Я знал, что с тобой произошло, но нет слов, чтобы передать ужас, который родился, когда я убедился: ты меня не помнишь! В отчаянии попытался воспользоваться обычным «Фините», идиот. А ты исчезла так же внезапно, как появилась. Я чуть не решил, что наша встреча мне померещилась…
– Я два года видела тебя во сне! Увидев наяву, испугалась и не нашла ничего лучше, чем убежать, – с горечью в голосе пояснила Гермиона. – Потом поняла, какую ошибку совершила, но было поздно…
– Всю ночь я провёл в парке, – заговорил вновь Драко. – Там меня отыскали Рон и Гарри… Остальное ты знаешь. Я остался ждать, связав нас призывающим заклинанием. Боялся, что ты мне не поверишь и опять сбежишь, и перестраховался, надеясь, что Гарри сможет тебя убедить выпить зелье и всё вспомнить. Он и смог… Ирония судьбы: он снова спас мою жизнь…

– Прости, – тихо проговорила Гермиона. Словно в вышине гор сошёл селевой поток, хлынули слёзы. Нервы не выдержали событий последнего дня. – Прости, я не могла иначе!

Руки обвили её ещё крепче, прижимая к груди.

– За что ты просишь прощения? За то, что я был снобом и трусом и не подошёл к тебе два года назад? Или за моё глупое поведение, напугавшее тебя вчера? – возмущенно проговорил он.
– Зачем ты меня искал? – решилась Гермиона задать вопрос. Она смотрела в его глаза и пыталась найти ответ, видела, но не верила. Хотела услышать из его уст. – Не чувство долга – но что тогда?
– Моя глупая любимая девочка, – пробормотал Драко, зарываясь пальцами в густые волосы цвета тёмной меди и покрывая мелкими летящими поцелуями её лицо. – Я очень скоро смог понять, кто стоит за чудесами, происходящими с моей семьёй. Домашний арест отца вместо камеры в Азкабане. Полное моё оправдание. Возвращение нашей семье поместья и счетов. Я наблюдал за самоотверженной борьбой и тонул в собственных чувствах, сражаясь с ними, сопротивляясь. Знаешь, наверное, всё началось ещё с той памятной пощёчины…

Он нежно улыбнулся, протянул руку и большим пальцем нежно и аккуратно стёр скатившуюся по щеке солёную капельку.

– К моменту твоего безрассудного ухода мне уже ничего не было нужно, – проговорил он спустя несколько тягучих мгновений. – Кроме тебя. Знаешь, как я обнаружил твоё исчезновение?

– Нет, – покачала она головой.

– Я шёл к тебе, чтобы, наконец, признаться во всём, – ответил он. – Но в итоге я ждал два года, чтобы сказать это. Я люблю тебя, слышишь, Грейнджер? И никуда не отпущу.

– И я люблю тебя, – ответила она, привставая на цыпочки, чтобы поцеловать его. Серые глаза потеплели, из них стремительно уходил холод.



Шаг… Второй…

Она идёт, но привычный сон перестал быть кошмаром. Натянутая струна исчезла. А пустота вокруг стала тёплой и дружелюбной. Гермиона долго металась между долгом и желанием, причиняя боль и себе, и близким. Единственным спасением послужило забвение, но и оно смотрело из пустоты глазами цвета упущенного счастья.

Но теперь всё в прошлом. А во сне теперь она могла танцевать в воздухе, сливаясь с серебром окружающего пространства, укрытая от всех бед теплом его глаз…

– Что, кошмар приснился? – сонный голос был полон заботы и ласки, а на лице можно было увидеть отголоски тревоги. Конечно, он знал о кошмарах, два года мучивших её, о проволоке, натянутой над пропастью.
– Никаких кошмаров, – покачала Гермиона головой, целуя мужа. – Хороший сон. Прости, что разбудила. Нечаянно начала танцевать и наяву.
– Хороший сон? – в голосе мелькнуло замаскированное под обычную язвительность сомнение. – Танцевать?
– Великолепный! – улыбнулась она. – Мы же танцевали вместе…
– Я всегда буду рядом, – очень серьёзно пообещал он. – Никуда тебя не отпущу. Спи.

Её обхватили сильные руки, прижимая к себе. Уткнувшись носом в плечо мужа, Гермиона заснула. И кошмары её не мучили…