Название: Say something
Название фан-дома: Шерлок
Цитата: Похоже, он обречен стать героем, и все потому, что не захотел быть трусом.
(Э. Ф. Рассел "Оса")

Автор фанфика: -
Бета: -
Жанр: Драма
Рейтинг: R
Пейринг: Шерлок, Молли
Саммари: Зарисовка ночи после похорон Шерлока. Всегда-готовая-помочь Молли и что-то скребущее на сердце. «Если бы у тебя был выбор: любить меня или нет, выбрала бы ты любовь?»

---

Молли равномерно размешивает сахар в чае. Она ненавидит сладкий чай, но ей необходимо чем-то занять трясущиеся руки. Ее пробивает дрожь, и девушка не может найти адекватного объяснения – почему.

Шерлок оперся о дверной косяк и неподвижен, как статуя. Он смотрит в окно, но явно видит там что-то свое. Хупер не понимает, отчего, но к горлу поднимается тошнота.

Сегодня был день его похорон. И она видела, как сердца разбиваются. Она видела слезы столь искренние, что плакала сама, но не из-за скорби по умершему, а из-за бесконечного сожаления. Он просил ее не говорить.

Домой Молли вернулась опустошенная и потерянная, еще больше, чем прежде. В тот день, когда Холмс просил ее о помощи, он сказал «верь мне». Сказал это своими чертовыми тонкими губами, смотря глазами прямо в ее глаза, да так, что ком встал в горле, и не оставалось ничего, кроме как судорожно закивать головой.

Когда мисс Хупер сообщили о кончине детектива, она упала на колени и ощутила, словно мир выбили у нее из-под ног. Перед глазами поплыло, но резкость вернулась почти сразу. «Он сказал верить».

Естественно, Молли подделала заключение о его смерти. И естественно, он даже не намекал на подробности ее инсценировки. А так же о том, что он собирается со всей этой информацией делать дальше.

- Почему ты плачешь? – в его голосе нет жалости, лишь технический интерес.

Ложка выпадает из рук Молли от неожиданности.

- Я, - она прочищает горло, - я же на похоронах была.

- На моих похоронах. Но ты ведь знаешь, что я жив. Твои действия нелогичны.

- Это называется эмоции, Шерлок, - она резко поворачивает голову в его сторону и смотрит прямо и уверенно. Холмс приподнимает брови от удивления.

Молли встает из-за стола, устало потирая виски.

- Ты можешь переночевать здесь, если хочешь, - говорит она из приличия, хотя знает, что он не останется. А он…остается.

Теперь уже очередь Хупер удивленно приподнимать брови. В любой другой вечер она бы нервничала, суетилась и запиналась. Но не сегодня. Сегодня ее словно вывернули наизнанку, выпотрошили грубыми руками всю душу и все внутренности, а затем в беспорядке сунули обратно, словно так и нужно было. Вот только Молли от этого не легче.

- Я лягу спать на диване, - зачем-то говорит он. Патологоанатом и вправду сейчас не понимает, зачем.

- Делай, что хочешь, - говорит она, доползает до спальни и вырубается, только коснувшись подушки.

Ее будит лунный свет: шторы не закрыты. Тело ломит, черное платье измято, и волосы перепутаны комками.

Она ничего не чувствует.

Не было и апатии – с чего бы? Ведь Шерлок жив, спит где-то на диване внизу. Или не спит. Может, он тоже просыпается под лунный свет, длинными пальцами проводит по кудрявым прядям, пытается выпрямиться на слишком коротком для него диване.

Молли думает…нет, она не думает. Совершенно точно не думает. Накидывает халат и спускается вниз. Его глаза закрыты, но дыхание рваное.

- Тебе бывало одиноко, Молли? - спрашивает он, не открывая глаз.

- Всегда, - не задумываясь отвечает Хупер. – А тебе?

- А мне...Порой кажется, что это состояние дошло до патологического, остановилось где-то за пределами критической точки, и ты его не ощущаешь. Ты понимаешь меня? Понимаешь, о чем я? – Шерлок распахивает глаза и складывает ладони в привычном жесте, поднося ко рту.

Молли усмехается. Это знакомо почти до боли. Но это ощущение прошло, когда она встретила Холмса. Она вышла из своей критической зоны, и теперь болтается где-то между, умудряясь дышать, лишь когда он рядом. Хупер делает глубокий вдох, запасаясь воздухом.

- Скажи, - растягивает он, - почему ты любишь меня?

Молли почти вздрагивает от его слов, но лишь почти.

- Разве любви нужно объяснение?

Но ей не дают договорить. Он резко садится и тянет за руки стоящую рядом девушку. Она не может удержаться, падая на край дивана. Шерлок держит ее запястья, каким-то сверкающим, нездоровым взглядом глядя в ее глаза.

- Послушай, я ведь не герой, слышишь? Совсем нет. Однажды, в переломный момент, понимая, что ты умнее остальных, что ты отличен от них, тебе приходится выбирать: быть убийцей или спасать почти-убитых? Представь себе маньяка, протыкающего человека ножом, и хирурга, часами пытающегося спасти его жизнь, заново собрать по частям. Быть убийцей проще – это путь слабых, путь трусливых. Я слишком отчаянно не хочу быть трусом, Молли. И это не поддается объяснению ровно так же, как и твоя глупая любовь.

- Ты, получается, обречен быть героем? – со вздохом спрашивает девушка.

- Получается, - тихо отвечает он, отпуская ее руки и откидываясь на спинку дивана. – Если бы пришлось выбирать тебе, кем бы ты выбрала быть?

- Я слабая, - просто произносит Хупер. – Но я не умная. Не то чтобы тупая, но не блестящая. Для нас, простых людей, - ядовито выделяет она, - такой выбор выглядит совсем иначе. Я не стала бы убийцей, потому что смотреть в непонимающие, просящие глаза было бы невыносимо. Я попыталась бы стать героем, и меня бы убили.

В комнате висит тяжелое, охрипшее молчание. Оно будто собирается в уголках конденсатом, но ты ничего не можешь с ним поделать.

- Скажи ему, прошу тебя, скажи ему, - выдыхает она. Шерлок, конечно же, понимает.

- Нет. Не могу. Слишком опасно.

Молли больно колет оттого, что ее безопасность значит для него куда меньше.

- Ты просто не видел его глаз на похоронах. Они были тусклыми, почти убитыми. И не верящими. Он не верит, что ты умер, понимаешь? Ты можешь исправить все двумя словами. «Я жив». Напиши, или открытку отправь, или хочешь, я скажу? – Молли нервно сбивается с собственных мыслей.

Он заправляет за ухо прядь ее волос, ее дыхание становится рваным, он закрывает глаза.

- Если бы у тебя был выбор: любить меня или нет, выбрала бы ты любовь?

Улыбка медленно растворяется на губах Молли. Она разочарованно смотрит на его спокойное лицо. С трудом встает; шаркая ногами, подходит к лестнице.

- Никогда, - произносит она, не оборачиваясь, и на душе что-то становится еще тяжелее.