Название: Подснежники Имболка
Название фан-дома: Двенадцать месяцев
Композиция: Тролль Гнет Ель - Вальс На Костях (Заявка №104)

Автор: -
Бета: +
Жанр: фэнтези, сказка
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Аленушка/Апрель
Саммари: Набери корзину подснежников, доченька, все равно тебе по лесу всю ночь бегать...

---

От автора:

- Аленушка, доченька, ты это… не гуляй долго, ладно? А то опять соседки замучают. Баба Клава до сих пор о твоем здоровье справляется, никак не отстанет…

Ох уж эти соседки… Уж и поболеть раз в месяц приличной девушке нельзя – сразу начинается паломничество с плюшками и чаепитием нескончаемым. Сестрица моя сводная, Глашенька, чуть не плачет в результате – сладкое она любит, в отличие от меня, вот и несет на себе крест гостеприимства. Матушка ей помогает, конечно, но хорошеют обе месяц за месяцем на соседской сдобе. И отказать нельзя – не просто так к нам бегают, невест оценивают будущих. И без того молва идет о моем хрупком здоровье, а если еще и Глашеньку заподозрят – совсем худо будет.

- Не волнуйся, батюшка, - спешу успокоить усталого, рано поседевшего отца. – С утренней зорькой выйду. Только пирожков не надо, уж уговори матушку. Просто мяса вполне достаточно, ты же знаешь.

Отец только вздыхает. Убедить матушку в том, что после ночи в лесу меня не надо отогревать, откармливать и отпаивать – задача не из легких. Уж сколько лет с их свадьбы прошло, а все никак не может поверить добрая женщина, что мне и мясо требуется лишь чтобы на место нужное выйти да там рассвета дождаться. А то бывало, что метель все следы и запахи скрывала, и мне по нескольку дней блуждать в лесу приходилось.

- А зачем корзинка? Глашенька что-то о подснежниках говорила, но откуда взяться цветам под Имболк? И кому они понадобились?

Отец задумчиво чешет затылок.

- Тут такое дело, Аленушка… Купец Васька из городу намедни приехал, новости привез. А Глашеньку как раз баба Клава и поймала у колодца. Помнишь, принц наш летом женился? Все королевство гуляло, радовался народ. Да вот выяснилось, что принцесса непростая. Как холода наступили, как трава завяла да листья облетели с деревьев, чахнуть начала красавица. Фэйри она оказалась, Летнего двора причем. У них-то во дворце под холмами круглый год все цветет и зеленеет, а у нас плохо ей, тоскует, даже принц печаль развеять не может. Вот и издали указ – кто корзину подснежников принесет, тому золота по весу отсыпят.

«А нам на приданое ох как пригодилось бы», - про себя заканчиваю я за отца.

- Жалко принцессу, да где ж их взять-то? На то и зима, что цветов не сыскать.

- Так ведь и ночь непростая сегодня. Ты, доченька, по лесу бегай, да присматривайся. Вдруг где огонек мелькнет волшебный. А вот и полянка наша. Тпру!

Каурая Манька, и до того неспешно ступавшая, послушно останавливается, а я радостно спрыгиваю с телеги и спешу угостить кобылку. Мягкие теплые губы охотно хватают припасенную мной морковку и почти сразу же лезут искать следующую. Лошадку нашу я люблю – прочая домашняя скотина чует неладное и подпускает меня к себе очень неохотно.

- Ну хватит баловать, стемнело уже почти! – окликает меня отец, примеривающийся к загодя притащенному мной валежнику. Груда солидная – в прошлый раз моя прогулка затянулась, и батюшку пришлось ждать с полдня, так что времени у меня было много, а дрова зимой всегда нужны.

В четыре руки под взглядом недовольно косящей Маньки мы споро загружаем телегу. После чего отец вручает мне корзину с баклажкой горячего сбитня и свертком со свежеубиенной курицей, обнимает на прощанье, да и отправляется домой.

Я прислушиваюсь к себе. Внутри мирно, но настойчиво ворочается нечто теплое и пушистое, уютным ворчанием сообщающее, что где-то с час у меня еще есть. Вот и хорошо. Первым делом надо определить птичку куда-нибудь повыше на дерево – чтобы никакому волку не достать. И тут даже залезать никуда не приходится – свисающая с толстой ветки веревка только и ждет, чтобы к ней привязали тушку, подтянули второй конец и закрепили. Что я и проделываю, невольно прислушиваясь к стихающему вдали звону Манькиных бубенчиков. Все. Теперь можно неспеша раздеться, заново укутаться в теплую шубу и устроиться на любимом бревнышке вместе с баклажкой, попивая ароматный напиток.

Подснежники в феврале месяце… Какая ерунда! Хотя отец почему-то уверен в обратном. А что я знаю об Имболке? Да ничего особого, погоду, кажется, предсказывали бабки и все. Какое же может быть волшебство в эту ночь? И куда мне девать корзину, если все-таки довериться батюшкиным словам? Не тащить же в зубах ее… А если на голову? Мда, тот еще вид будет…

Тем временем темнеет окончательно. Ночь выдалась расчудесная. На ясном морозном небе льдинки звезд горят ярко-ярко. А какой воздух! Не весенний, дурманящий отзвуками вечернего цветения, не летний, наполненный душным ароматом нагретой на солнце хвои, и даже не осенний, отдающий запахами грибов и прелых листьев. Чистый-чистый, свежий-свежий, вымороженный.

И тут показывается луна. Самый краешек, невидимый из-за леса, но этого хватает. По телу пробегает горячая волна, меня выгибает раз, другой, и вот уже снег летит из-под лап могучего зверя. Мир сразу расцветает красками запахов: зайцы, лисы, тетерева, лоси – чьих только следов тут нет! Бег меж заиндевевших стволов, искрящийся снежный наст, счастье ощущения полнейшей свободы… Пробежка на пределе скорости заканчивается в удачно подвернувшемся пушистом сугробе. Радостно повизгивая, от души валяюсь в снегу, извиваясь и вскидывая лапы. Корзинка, разумеется, во время бега слетела с головы на спину и теперь жутко мешается.

Прерывает веселье внезапно упавшая снежная шапка. Но когда я, отфыркиваясь, прочищаю-таки глаза, то понимаю, что забава только начинается. Неподалеку стоит олень. Белоснежный олень с огромными ветвистыми рогами. Как же он пахнет! Я понимаю, что эта добыча мне, скорее всего, не по зубам, но насладиться процессом ничего не мешает.

Охота. Бешеная скачка по ночному лесу под светом взошедшей луны. Прыжок, другой, еще чуть-чуть… Нет. Добыча с легкостью увеличивает скорость и несется дальше, издевательски покачивая рогами. Все мое существо, все силы и инстинкты сосредоточены на одном – догнать, поймать, разорррвать! Внезапно олень чуть сбивается с шага, и это мой шанс. Изо всех сил взвиваюсь в воздух - и да! Обрушиваюсь всем весом на очень вовремя замешкавшееся копытное. Острые зубы впиваются в упорно вырывающуюся плоть, меня же в ответ чуть не сбрасывает с брыкающейся скотины. В пылу борьбы не замечаю, как темнота сменяется пляшущими отсветами, а мы с оленем буквально выкатываемся на поляну, освещаемую большим-пребольшим костром. Во мне взвывает извечный ужас пред красным цветком, я вскакиваю, и вот уже по подтаявшему снегу ступают лапы… ноги. Олень остается лежать у костра недвижимо.

- А вот и наша леди!

Пока я пытаюсь проморгаться и вообще прихожу в себя после смены облика, чьи-то руки помогают мне подняться, снимают ужасно надоевшую корзину и тут же накидывают на меня какое-то свободное одеяние. Вот и хорошо. Не придется краснеть в окружении… одного, двух… двенадцати эльфов. Ничего себе! Дивный народ уже несколько столетий не показывался на глаза людям. Воистину волшебна ночь Имболка, а чудеса случаются не только в сказках.

Тем временем стоящий рядом со мной молодой светловолосый и сероглазый эльф протягивает шитый золотом зеленый пояс, которым я и прихватываю свободную тунику, коя висит на мне. Тоже зеленую, кстати. Холод я не ощущаю – с одной стороны, греет здоровенный костер, с другой – волчья кровь, что все еще течет по моим жилам.

- Леди, - слышится глубокий голос слева от меня. – Позвольте пригласить вас к нашему праздничному костру.

- Не откажи, благослови наш праздник, дочь леса, - еще один голос.

- Братья, воздадим же почести силам и духам природы, матери нашей. А после вкусим щедрые дары ее, славя Кернунноса, - и третий.

Эти эльфы выглядят старше, в их глазах светится мудрость веков, а посохи в руках явно свидетельствуют о высоком положении. И тут меня наполняет ощущение чего-то хорошего, радостного. Внутренний зверь скачет и игриво помахивает хвостиком, сообщая, что именно тут, у этого костра, мне сейчас самое место.

Я робко киваю, не решаясь произнести ни слова, боясь вспугнуть волшебство. В ответ стоящий около меня эльф хлопает в ладоши, и со всех сторон льется негромкая и нежная мелодия. Еще один хлопок, и снег под ногами исчезает, и теперь мои босые ноги стоят на чем-то твердом. Эльф же, поклонившись, предлагает мне руку, а когда я несколько растерянно ее принимаю, приобнимает и ведет в диковинном танце.

- Не думай, чувствуй и следуй за мной. И раз-два-три, раз-два-три… - юный голос завораживает, от серых понимающих глаз нельзя отвести взгляд. Краем сознания я отмечаю, что мы успели прокружиться раза три вокруг костра, когда партнер останавливается и склоняется к моей руке.

- Благодарю за танец. Мое имя Мартиель, дочь леса. Пусть легким будет твой путь.

И тут же я оказываюсь в других объятиях. Разворот, поклон, и вот я уже кружусь, вглядываясь в пронзительно-голубые глаза цвета чистого весеннего неба. Круг, другой, третий, остановка, хулиганский поцелуй в щечку.

- Апрель мое имя, о дева-волк. Будь счастлива, - очередной лукавый взгляд, широкий жест, и валяющаяся в стороне корзина наполняется белоснежными цветами.

Подснежники. Это что же, у меня мысли умудрились прочитать? Причем именно умудрились, поскольку о несчастной принцессе и королевском указе я сейчас точно не думала.

А меня уже подхватывает следующий бессмертный, а потом еще один, и кружат, кружат в танце…

- Маиэль. Будь юной, - светло-зеленые глаза, задорный смех.

- Июнь. Пусть все вокруг тебя расцветает, - водопад вьющихся золотистых волос, мечтательная улыбка.

- Июль. Бегаешь ты хорошо, а теперь и плавать научишься, - русоволосый, с хищным оценивающим взглядом.

- Августель. Деток тебе, сколько душа пожелает, - ласковые синие глаза, темные волосы.

- Сентябриль. Доброй охоты, сестра, - крадущийся шаг, текучие стремительные движения, задор в желтоватых глазах.

- Октябриель. Да полюбит тебя удача, девочка, - черные длинные волосы, серо-голубые глаза глядят с нежностью.

- Ноябриль. Да придет благополучие в семью твою, - слегка выспренный слог, гордая поступь, превосходство во взгляде.

- Декабрель. Пусть луна станет твоей подругой, дитя, - белоснежные длинные волосы, тепло и одобрение в льдисто-голубых глазах.

- Январель. Живи долго, дождись следующей встречи с нами, малышка, - еще один старейшина, отбросивший посох ради танца со смертной.

- Феврэль. Не мерзни больше, и пусть лес тебе станет истинным другом, - музыка смолкает, и последний из мудрых подводит меня к костру.

Оказывается, пока мы танцевали, вечно юные успели разделать оленя, и теперь сбоку от пылающего костра на углях жарятся, шипя, куски истекающего соком мяса. А какой запах… Рот немедленно наполняется слюной, а хищник во мне одобрительно урчит.

Эльфы, как известно, это дивный народ, питающийся фруктами и утренней росой. И нектаром цветочным еще. Угу. Интересно, сколько еще глупости содержат наши предания? Хрупкие волшебные существа уничтожают слегка прожаренную оленину наравне со мной, а это, скажу я вам, много о чем говорит. И как у них горят при этом глаза – любо-дорого взглянуть. А еще есть горячее вино. Легкое, чуть сладкое, пахнущее летом, солнцем и травами.

Вот трапеза подходит к концу. Сытые, мы полулежим у догорающего костра, когда поднимается Феврэль. Взмах посохом, и исчезают шкура и прочее несъеденное, второй взмах – и к ровной твердой площадке, на которой мы танцевали, добавляется небольшой участок. Я удивленно присматриваюсь и понимаю, что сижу на плотно спаянных костях жертвенных животных. Вот это эльфы!

Теперь встает улыбающийся Мартиель:

- Ну что, побегаем?

Хлопок в ладоши, и все вокруг превращаются. Степенные старейшины вышагивают в теплых зимних шубах – белый волк, пушистая рысь, росомаха. Остальные же оборачиваются кто во что горазд: игривые лисы разных видов; еще пара волков – могучий черный зверь на неожиданно длинных стройных лапах и мой серый собрат; енот, грустно поглядывающий своими выразительными глазами и поджимающий мерзнущие лапки; громадный хмурый медведь – для него тоже не сезон. А это что за зверь? Кошка, но не рысь, крупнее. Неужели сказочная пума, коя повывелась в наших краях чуть ли не во времена эльфов? А с еловой ветви на нас взирает взлетевший туда большой ушастый филин. Интересно, кто из братьев в него обернулся? И не пора ли и мне примерить свою шубку?

Не успеваю подумать, как по телу прокатывается волна превращения, и вот уже я пытаюсь выпутаться из зеленой ткани туники и туго затянутого пояса. Под ехидное тявканье лис. Братья-волки относятся к моим трудностям с куда большим пониманием, и ткань легко поддается острым клыкам. Освободившись, встряхиваюсь и уже готовлюсь бежать, наслаждаясь ночным лесом, но тут взгляд падает на злосчастную корзину, из которой мне издевательски подмигивают подснежники. Причем явно неувядающие и незамерзающие. И не бросишь ведь. Во-первых - подарок одного из хозяев, во-вторых - жалко принцессу, не хочется лишать ее радости. Но как же я их понесу теперь?

Подхожу и утыкаюсь носом в цветы. Какой запах, чудо! Незаметно подкравшийся черный волк небрежно прихватывает ручку корзинки зубами и неспешно удаляется в ночь, серый же подбегает, хулигански прикусывает меня за лапу и отпрыгивает, приглашая поиграть.

Волшебная ночь Имболка. Разбегаются по лесу радостные звери – зимующие и впадающие в спячку, дневные и ночные, и кружит над ними одобрительно ухающий желтоглазый филин.

Пытаюсь догнать нахально удирающего Серого. Прыжок, другой – волчара верткий, несмотря на размер – и тут осознаю, что лапы теперь в снег не проваливаются. Оборачиваюсь – и следов тоже нет! В голове всплывает пожелание легкого пути Мартиеля. Надо бы потом повспоминать, что мне еще нажелали, дабы сюрпризов больше не было…

Серому явно не нравится моя задумчивость, и он стремится вернуть себе мое внимание – набрасывается с боку, и мы кувырком катимся в ближайший сугроб. Недовольно повизгивая, пытаюсь одновременно выбраться из снежной ловушки и побольнее тяпнуть обидчика, но получается плохо. Волк уворачивается, отпрыгивает, убегает, а затем снова нападает на горящую жаждой мести меня, доводя до белого каления. Но обида моя по большей части напускная, и он это явно замечает. Ведь я ни за что и ни на что не променяю эту ночь. Этот бег, прыжки, кувырки и всеобъемлющее чувство разделенной свободы и счастья, тоже разделенного. И когда я выкарабкиваюсь из очередного сугроба, и Серый вдруг не удирает, а наваливается сверху, прихватывая зубами за холку, это кажется естественным продолжением игры. Тут нет места нежности – только страсть, упоение жизнью и силой.

Утомленные, мы лежим на снегу, тесно прижавшись друг к другу. Холод не чувствуется, но просто так уютнее. В голове вяло ворочаются мысли. Не о том, правильно ли я поступила – у меня чувство абсолютной уверенности, что правильно. Но я ведь даже не знаю, как его зовут – не отследила точно, кто в кого оборачивался…

«Апрель мое имя, милая дева-волк, - раздается у меня в голове. – И я знаю, что мы поступили верно. Это ночь Имболка, ночь волшебства и правильных поступков».

Холодный черный нос тычется мне в морду, широкий язык пытается лизнуть, а я отфыркиваюсь и смущенно пытаюсь увернуться от своего первого поцелуя…

Как интересно, луна давно зашла, а я еще в волчьей шкуре. Но проверять, смогу ли сейчас обернуться в человека, не буду. Надо сначала до полянки заветной добежать, а на четырех лапах это всяко сподручнее. А еще я почему-то точно знаю, где именно эта полянка находится – еще один дар?

Светает. Поднимаюсь, отряхиваясь, и уже сама тычусь носом в широкую любимую морду, внимательно рассматривая, запоминая ее. Ярко-голубые глаза очень странно смотрятся у волка, а еще удивительнее их человеческое выражение. Нежность, удовлетворение, радость и легкая тоска.

«Встретимся ли мы еще?» - с грустью думаю я, вглядываясь в звериные очи цвета весеннего неба.

«Обязательно, милая, - долетает до меня. – В ночь Имболка под полной луной я тебя найду. Обещаю».

«Прощай, Апрель», - решительно поворачиваюсь и убегаю в серые сумерки.

На полянке царят тишина и покой. Лишь корзина подснежников оживляет нетронутый снежный покров – оказывается, ночью была метель, а я этого даже не заметила. Добираюсь до своей одежды, желаю и оборачиваюсь. Вяло радуюсь обретенной независимости от лунного света, стряхиваю наметенный снежок и одеваюсь. Взгляд падает на висящую на дереве курицу, и неожиданно просыпается аппетит. Олень оленем, а побегали мы с Апрелем знатно, и не только побегали…

Вгрызаясь в обледеневшую птицу, я прислушиваюсь к себе и неожиданно понимаю, что у меня теперь будет – непременно будет! – пушистый серый волчонок. И что я обязательно дождусь следующей встречи с его отцом. И много о чем тому поведаю. Наверное.