1.

Стремительно холодало. Стоило солнцам-близнецам утонуть в мареве, висящем над песками на западе, как на землю стремительно начала опускаться темнота, меняя до неузнаваемости привычный пейзаж. Тонкие плети тумана поползли от дальних скал, сплетаясь в причудливые фигуры. Вот огромный космический корабль проплыл над пустыней, вот щёлкнул челюстью крайт-дракон, а дальше, на горизонте, облака сложились в шпили и небоскрёбы огромного города.

Маленькая фигурка мальчика смотрелась потерянно и одиноко в бесконечном песчаном море, накрытом куполом неба, на котором одна за другой проявлялись яркие звёзды. Легкий ветерок, ещё не успевший растерять дневного тепла, трепал светлые волосы, а в глазах отражалась синева. Кутаясь в тёплую накидку, он отошёл на несколько шагов от небольшой влагодобывающей фермы, оазиса жизни в бесконечной пустыне, и замер, вглядываясь в бездонную высь.

– Отец, – прошептал он. – Я не верю, что тебя нет на этом свете. Что бы ни говорил дядя Оуэн, я чувствую: ты жив. Услышь меня!

Все его мысли устремлялись к таинственно мерцающим звёздам. Где-то там, в бескрайних просторах космоса, пропал его отец. Но не проходило и дня, чтобы Люк не всматривался в высоту в надежде разглядеть маленькую искру, стремительно приближающуюся к затерянной песчаной планете. Искру, которая при приближении должна превратиться в белоснежный шаттл, на котором за ним прилетит отец.

Сколько он себя помнил, Люку всегда снились удивительные сны. Выросший среди песков Татуина, он никогда не видел зелени лесов и бирюзы морей, но во снах всё было иначе. Ему виделись поля мягкой травы ростом с человека, низвергающиеся с суровых скал водопады и лесные кущи. Яркие краски, поразительный мир, где солнце дарило тепло, но не сжигало, а ветер нёс влагу и жизнь.

Но всё меркло по сравнению с голосами, разговаривающими с ним. Глубокий, сильный мужской голос говорил о том, как будет рад появлению на свет ребёнка, рассказывал о планах на будущее, о семье, и мальчик был уверен, что речь о нём, Люке. А женский, мягкий и ласковый, дарил счастье, заботу. Сверкал и переливался любовью и радостью.

Иногда Люк как наяву чувствовал руки – сильные мужские, одна из которых была почему-то твёрже и холоднее другой, и нежные женские. Прикосновения приносили ни с чем не сравнимую радость, ведь во снах с ним были родители, те, кого он никогда не знал и не видел.

Приходили и иные сновидения. В них через пространство и время с мальчиком говорил уже знакомый мужской голос. О тоске, об одиночестве. О нестерпимой боли невосполнимых потерь и разлук. Голос был холодным, будто неживым, словно кто-то безжалостно уничтожил в нём радость и любовь. И тогда Люк всеми фибрами души тянулся к отцу, стремясь подарить частичку тепла, забрать страдания. И отец чувствовал его, разговаривал с ним. Темнота согревалась, становясь живой и ласковой. В таких снах матери никогда уже не было, чувство потери нельзя было ни с чем перепутать, особенно, когда оно было поделено на двоих. Поэтому Люк знал: он никогда не увидит свою мать, но истово верил, что рано или поздно сможет найти отца, что бы ему ни говорили.

А затем ночь подходила к концу, в небе вновь сияли два солнца, и мир становился обыденным, наполненным привычными вещами: учёбой, попытками собрать собственный гоночный кар, помощью дяде Оуэну во множестве дел. Но мысли, они всегда оставались там, среди далёких-далёких звёзд.

– Люк, возвращайся, темнеет! – услышал он привычный окрик дяди. Голос его был недовольным: он не одобрял замыслов и увлечений мальчика, никогда не отвечал на вопросы об отце Люка, какие племянник задавал с завидным упрямством. Однако оброненные в разговорах Оуэном Ларсом неосторожные фразы неопровержимо свидетельствовали, что знает он куда больше, чем говорит.

Глубоко вздохнув, Люк ещё раз бросил взгляд в небо и поплёлся в дом, надеясь, что сны вновь придут к нему. Ему недавно исполнилось двенадцать, но он уже отлично понимал: жизнь фермера – не его судьба, что бы ни думал по этому поводу дядя. Его место – там, в бесконечных пространствах Галактики.

2.

Войдя в дом, Люк собирался юркнуть в свою комнату, когда услышал голоса. Дядя Оуэн монотонно в чём-то убеждал жену, она возражала. Мальчик знал, что подслушивать не слишком прилично, но всё равно подкрался к приоткрытой двери и затаился, напрягая слух.

– Оуэн, мы вынуждены будем что-то ему рассказать, – голос Беру Ларс был наполнен тревогой. – Слишком многие знали фамилию Скайуокер, шила в мешке не утаишь. И мальчик очень похож на отца. Ему скоро исполнится тринадцать, он становится всё более самостоятельным. Ты не сможешь всегда его удерживать здесь.
– Он и так слишком увлекается полётами, – ворчливо возразил дядя. – Ты думаешь, я не знаю, что он пытается собрать кар? И год назад он просился на гонки, те самые!
– Тем более, – стояла на своём женщина. – Лучше рассказать ему красивую сказку, близкую к правде, в которую он поверит. Это сохранит тайну. И успокоит его на время, убережёт от опасности.
– Лишь бы в нём не обнаружились способности, которыми обладает его отец… – мрачно произнёс Оуэн Ларс.

Люк вздрогнул, услышав, как дядя говорит о его отце в настоящем, а не прошедшем времени. Уверенность в том, что отец жив, получила дополнительные доказательства.

– Вот этого я и боюсь, – тем временем тяжело вздохнула Беру. – Чем спокойнее он будет, тем меньше шансов.
– Я подумаю. Мы обсудим и что-то расскажем Люку, – решительно произнёс мужчина. – Мы обязаны его уберечь. Он не понимает, что ему грозит. И не должен понять!
– Ему не следует знать правду, – согласилась жена. – Это слишком опасно. Для всех. Для всей Галактики. Одного достаточно.
– Молчи! – повысил голос дядя, с громким скрипом поднимаясь со стула. – Даже не упоминай вслух! Не дай Сила такое случится. Моего сводного братца более чем хватит на ближайшие века.

Раздались шаги, и Люк спешно нырнул в приоткрытую дверь комнаты. В полной темноте залез под одеяло и притворился спящим. Дядя заглянул, удостоверился в том, что племянник заснул, и вышел.

Подслушанный разговор всколыхнул в Люке волну жгучей обиды. Это же его отец! Какое имеют право тётя и дядя скрывать правду, сколь бы опасной она ни была? Эх, если бы удалось удрать без присмотра в город, он бы попытался расспросить людей, живущих там. Если его фамилию знали многие, то должен найтись кто-то, кто раскроет мальчику тщательно хранимую родственниками тайну! А если фамилия столь известна, то отец точно не мог быть обычным человеком…

Люк уже не раз обдумывал план подобной вылазки, но пока обстоятельства не позволяли осуществить намерения. Хотелось оказаться в Мос-Эспа во время гонок, но стоило Люку заикнулся год назад о желании посетить знаменитые Бунта Ив, как дядя резко ограничил его свободу, завалив делами и сердито заметив, что там нечего делать мальчишке одиннадцати лет от роду.

Не было ни малейших сомнений, что за год ситуация не изменилась. Единственный шанс состоял в том, чтобы убежать тайком, поэтому теперь мальчик действовал мудрее и даже не упоминал о приближающейся знаменательной дате, до которой осталось чуть больше двух дней, чтобы не будить лишних подозрений.

Люка немало заинтересовала фраза о таинственных способностях, которые он мог унаследовать от отца. Он крепко задумался, перебирая в памяти небогатые событиями немногочисленные годы, но ничего странного припомнить не мог. Разве что сны… Люк никогда о них никому не рассказывал. А вдруг не всем снятся такие удивительные вещи по ночам? Спросить было не у кого. Но даже если это так, то что опасного может быть сокрыто во снах? Дядя, без сомнений, боялся, чтобы Люк не пошёл по стопам отца, значит, способности давали какую-то силу?

Молодой Скайуокер стиснул кулаки во внезапно накатившей бессильной злобе, глаза сверкнули решимостью. Ситуация раздражала. Ему уже далеко не пять лет, а его кормят сказками и, как явствовало из услышанного, планируют кормить и дальше. А ведь он отдал бы всё. Лишь бы узнать. Потому что тогда шансы исполнить заветную мечту увеличивались бы во множество раз. Неважно, где был отец. Он бы смог его найти.

3.

Постепенно сон сморил мальчика, и вместо маленькой комнатки с низким потолком Люк скоро увидел огромное панорамное окно, за транспастилом которого раскинулись чёрные просторы космоса. Он ни разу не улетал с родной планеты, не бывал в космосе, но откуда-то знал: видение правдиво, и именно так выглядит звёздное небо, когда ты разглядываешь его из рубки огромного космического корабля. Звёзды сверкали ярко, словно живые. Казалось, протяни руку – и дотронешься. Сколько тайн они скрывали, сколько знаний и открытий!

С трудом оторвавшись от невероятного зрелища, Люк повернул голову и увидел тёмную высокую фигуру, закутанную в плащ. Как ни старался, он не мог углядеть подробностей. Никаких деталей внешности, лишь рост и внушительные очертания.

Откуда-то извне пришла уверенность, что он обязан бояться незнакомца, но ощущения мальчика были совсем иными, а Люк привык им доверять. Тьма, клубившаяся вокруг фигуры, казалась тёплой, заботливой.

Одного взгляда хватило, чтобы пришла уверенность в том, кто скрыт за тёмным покровом. Всем сердцем Люк потянулся к тому, о ком мечтал всю жизнь, надеясь, что отец его узнает и примет.

– Отец! – отчаянно позвал Люк, делая шаг вперёд. – Я здесь!

Ответа не последовало, но тьма стала ещё более уютной, окутывая со всех сторон, оберегая. Ему никогда не было так хорошо. Пропало давящее чувство потери, одиночества. Он ощущал общность с отцом, уверенный, что их связывала не только кровь. Было нечто большее. Важное. В памяти снова всплыл подслушанный накануне разговор о таинственных способностях. Может, как раз они объединили отца и сына, пронеся связь через расстояние? Кто знает, сколько парсеков пролегло между ними?

Люк бы согрешил против истины, если стал утверждать, что дядя и тётя не заботились о нём. Отнюдь. Лишённые возможности иметь детей, они всегда были добры к племяннику, стремясь дать ему всё самое лучшее. Но тень отца то и дело вставала между родственниками и Люком уже несколько лет, с тех пор как мальчик уверился в том, что Скайуокер-старший жив.

С ранних лет Люк безошибочно чувствовал, когда ему врали. А именно вопрос о родителях всегда порождал волны лжи…

– Отец, – Люк снова попытался добраться до сознания отца. – Я так скучаю по тебе. Я хочу быть рядом…

Сны дарили уверенность в том, что отец радовался его появлению на свет. Но почему тогда Люк оставался на Татуине? Какие обстоятельства преграждали путь к встрече отца и сына? После подслушанных осколков разговоров Люк склонялся к самому простому объяснению: отец мог просто не знать о нём.

Единственной ниточкой оставались сновидения. Такие, как это. О которых Люк никому никогда не рассказывал.

Вдруг он ощутил на себе осторожный ищущий взгляд. Казалось, что хозяин взора не верит услышанному и увиденному, слишком велико было удивление.

– Сын? – прозвучал призрачный голос в его сознании, звенящий осторожной радостью. Так радуются люди, давным-давно отчаявшиеся, потерявшие всякую надежду и склонные принимать признаки улучшения ситуации за обман или чью-либо злую шутку.

Люк рванулся вперед, стремясь достигнуть фигуры во мраке, дотянуться до неё, обнять. Но внезапно с яркой вспышкой света связь прервалась.

Люк открыл глаза в своей комнате, с давящим чувством потери в груди и слезами на глазах. Не получилось! Он не смог до отца докричаться. Хотелось биться головой о стенку в отчаянии. Никогда пробуждение не было столь обидным! Если раньше во снах он оказывался словно внутри отца и слушал его мысли, сопереживая им, то теперь появился шанс на разговор. Прогресс был на лицо: Люк смог обозначить своё присутствие, дать отцу знать, что он, Люк, существует. И ищет его.

Начинался новый день. До гонок оставалось менее двух суток. Собравшись с силами, Люк рывком вскочил и вышел из комнаты, на ходу планируя будущие приключения. А ночью он снова попробует добраться до сознания отца. Рано или поздно он сможет.

4.

Время пролетело незаметно. Занятый рутинными делами мальчик успел лишь обдумать план действий, который привёл бы его на вожделенные гонки, осуществить некоторые необходимые приготовления да множество раз прокрутить в голове события прошедшей ночи, стараясь понять, где он совершил ошибку, почему отец его не услышал.

Иногда к нему неслышными, но резкими шагами подкрадывалась страшная мысль о том, что сны – это просто… сны. Не больше и не меньше. Просто видения, рождённые возбуждённым воображением, ошмётки впечатлений, полученных за день. Заветная мечта в случае справедливости опасений могла обратиться мертворожденным дитём. Но Люк отметал крамольные сомнения прочь: слишком многие моменты убеждали в обратном, и мальчик старался верить в лучшее.

Как бы то ни было, но причина постигшей во сне неудачи вырисовывалась плохо. Оставалось предполагать, что крылась она не в действиях Люка, а в привнесённых извне обстоятельствах: расстоянии, чьём-то влиянии, незнании отца о самом факте его, Люка, существования. Реакция тёмной фигуры во сне на призыв оставила Люка в уверенности: Скайуокер-старший не знает, что его сын жив.

После ужина мальчик собрался выйти на улицу, чтобы привычно наблюдать закат двух солнц. Но стоило ему выбраться наружу и устроиться на обычном месте, кутаясь в большой плащ от подступающей из бесконечных песков прохлады, как за спиной раздались шаги, а затем на плечо легла тяжёлая рука дяди.

– Люк, – проговорил тихо Оуэн. – Ты часто спрашивал об отце… Я теперь хотел бы рассказать тебе то, что знаю. Ты уже достаточно вырос, чтобы понять.

О, если бы не подслушанный накануне разговор! Люк бы подпрыгнул от радости, услышав фразу Ларса. Но теперь он лишь обернулся и выжидающе уставился на мужчину, раздумывая про себя, какую сказку ему попытаются скормить.

– Я слушаю, дядя Оуэн! – спокойно проговорил он, отступая на шаг, тем самым разрывая осязательный контакт.
– Я почти не был знаком со сводным братом, – хрипло признался Оуэн. – Он улетел с Татуина до того, как мой отец женился на твоей бабушке. Он покинул планету после того как выиграл гонку Бунта Ив, чтобы стать пилотом.
– Что? – взвился Люк. – Отец выигрывал гонку? Там же только алиены побеждали всегда!
– Да, – нехотя подтвердил дядя. – Энакин был единственным. Поэтому его и забрали. А потом он погиб в войне клонов. Тогда гибли многие. Незадолго до смерти он прилетал сюда – тогда от рук тускенов погибла твоя бабушка.

Мужчина закусил губу и уставился за дом, где в отдалении располагались могилы Шми Скайуокер и старшего Ларса, так и не сумевшего пережить смерть жены. Люк чувствовал, что дяде до сих пор причиняют боль давние события, рана так и не зажила.

Но больше всего удивляло, что дядя не лгал. Люк не мог ошибаться. Однако умалчивал нечто очень важное, и понимание этого сводило благодарность за искренность на нет.

– Твою мать я не знал, – продолжил Оуэн, с трудом справившись с голосом. – Даже имя её осталось тайной. От незнакомого мне человека, который доставил тебя к нам, я услышал, что она умерла родами, не пережив смерти Энакина. Я надеюсь, теперь ты лучше поймёшь, почему я не желаю отпускать тебя на гонки. Беру и я всегда считали тебя сыном, и не хотим, чтобы твоя жизнь закончилась так быстро, как у отца. А началом для всего послужила та победа… Я не сомневаюсь в твоих талантах, но хотел бы для тебя более длинной жизни.

Ларс растрепал рукой светлые волосы племянника и удалился в дом, оставляя мальчика в одиночестве. Мужчина бы очень удивился, если бы смог услышать мысли Люка.

– Отец, – прошептал тот, вглядываясь в проступающие в небе звёзды. – Теперь я обязан попасть на гонку. Там я смогу о тебе что-то узнать, и связь наша окрепнет! Я верю, ты сможешь меня услышать!

Он долго ещё простоял, вглядываясь в пространство над головой. Но небо безмолвствовало. Оставалось надеяться, что помогут сны...

Вернувшись к себе, он юркнул под одеяло и закрыл глаза. Все мысли и желания были направлены на одно: вновь попасть на мостик огромного космического корабля, увидеть отца.

И Великая Сила прислушалась к мольбам. Через несколько секунд Люк оказался в продолжении сна, виденного накануне. С виду ничего не изменилось: тот же бездонный космос перед глазами, та же фигура, окутанная тьмой, застывшая в одиночестве посреди пустого помещения, неподвижно уставилась в бесконечность пространства.

Аккуратно, боясь спугнуть удачу, Люк потянулся к отцу. Тот вздрогнул всем телом, но с места не двинулся. Лишь поза стала более напряжённой.

– Сила, зачем ты меня так мучаешь, – тихо проговорил Скайуокер-старший. – Я похоронил прошлую жизнь, так зачем эти призывы оттуда? Мой сын умер вместе с Падме, некому во всей Галактике назвать меня отцом и никогда не будет!

Тяжёлый бронированный кулак приземлился на стену. Та выдержала, лишь жалобно заскрипев. Люк бросился к отцу, отчаянно крича, опровергая мысли о своей смерти. Он ожидал удара о стену из тьмы, но стоило приблизиться, как его внезапно затянуло сильнейшим водоворотом. Перед глазами одна за другой начали возникать картинки из прошлого отца, словно к мальчику в руки попал подробнейший дневник с иллюстрациями.

…Пески Татуина, космопорт Мос-Эйсли. Маленький мальчик, как две капли воды похожий на Люка, копается, конструируя дроида, а затем старательно собирает гоночный кар. Работает в лавке, загромождённой огромным количеством запчастей к самым разным космическим кораблям.

…Странные покупатели. Красивая молоденькая девушка с доброй улыбкой и удивительными карими глазами – настоящий ангел. Высокий мужчина, от которого прямо веет перелётами, странствиями, мудростью. Чудаковатое существо рядом с ними, которое то и дело пытается влипнуть во что-нибудь.

…Песчаная буря. Решение помочь гостям. Тревога матери.

…Гонки, яркая вспышка эмоций от победы. И сверхновая ощущений от осознания возможности покинуть опостылевшую планету. От известия о том, что Великая Сила – не просто слова.

Первые воспоминания были подробными, но потом водоворот начал сужаться, закручиваясь жгутом. Люк с трудом успевал углядеть картинки, с нарастающей скоростью сменяющие друг друга.

…Гибель Квай-Гона. Храм джедаев в столице. Годы обучения. Тоска по оставленной на Татуине матери. Новая встреча с девушкой. Сильное чувство, вышибающее из груди все мысли, мешающее дышать. Миссии, сражения. Набу, в пейзажах которой Люк узнал картинки из своих снов. Гибель Шми.

В воспоминаниях мелькнуло лицо дяди Оуэна, видение их фермы. А затем всё заволокло красной пеленой, словно под ногами разверзлась бездонная пропасть. Но через несколько мгновений прерванный показ возобновился.

…Джеонозис. Свадьба. Недолгое счастье. Безумная радость при известии о появлении его, Люка, на свет. Нескончаемая обида на предательство соратников при просьбе о шпионаже. Вспышки гордости. Пропасть, пролегающая между отцом и джедаями. Лицо под капюшоном, голос, обещающий спасение.

И последняя точка, основание торнадо из воспоминаний: Мустафар, лава, известие о смерти жены и детей.

Поток боли был настолько силён, что Люка толчком выбросило из воспоминаний отца. Но, уже просыпаясь, он услышал глухой голос:

– Курс на Татуин, капитан.

5.

Весь следующий день Люк жил последней услышанной фразой. Невероятные слова, произнесённые отцом, он раз за разом повторял в мыслях. «Курс на Татуин», – три простых слова перевернули время и пространство, заставляя забыть обо всём. Люк понятия не имел, откуда летит долгожданный гость, сколько времени займёт перелет. И теперь минуты казались часами. Его ждал лучший подарок: встреча, о которой он мечтал долгие годы.

Но как сможет отец его найти? Напрашивалось предположение, что он появится на ферме Ларсов. Пусть не кровные, но родственники. С другой стороны, если принять за истину предположение, что Люк был похищен, возникали сомнения: похитители могли и не знать, что Энакин Скайуокер не общается с роднёй, а значит, не стали бы отдавать мальчика тёте и дяде. В любом случае, для начала стоило держаться рядом с домом.

Закономерно возник вопрос, а кем стал теперь отец. Никаких сомнений, что далеко не простым человеком, если мог указывать курс огромному космическому кораблю. Это немного пугало: проведя всю жизнь на маленькой заштатной планетке, Люк боялся разочаровать отца. С другой стороны, если представится возможность, он готов был трудиться с утра до ночи, догоняя ровесников – упрямства ему не занимать, о чём постоянно напоминал дядя Оуэн.

Потратив весь день на раздумья, Люк всё-таки решил не менять планов и на следующее утро отправиться в Мос-Эспа на гонки. Он давно готовился к этому побегу, а пускать фелинксу под хвост собственные старания совсем не хотелось.

Уснув рано, Люк открыл глаза ещё до того, как начало светать. На сей раз сны были наполнены цветными картинками, не несущими смысла, зато проснулся Люк бодрым и полным сил, где-то внутри расцвела уверенность в переменах, которые ожидали совсем скоро.

Стараясь не шуметь, Люк на цыпочках выкрался из дома, оставив записку дяде и тёте, что отправился на дальние кордоны. Туда его уже отпускали одного, и такая поездка, как правило занимающая почти весь день, и стала неплохим прикрытием, организованным заранее. На ходу перекусив приготовленными с вечера сэндвичами, мальчик запрыгнул в спидер и рванул по направлению к ущелью Мос-Эспа, где ютился небольшой городок, главной достопримечательностью которого была арена старта гонок.

Над бескрайними песчаными просторами медленно поднимались два солнца Татуина. Чернильное небо постепенно светлело, окрашиваясь всполохами тёплых цветов. Люк наслаждался скоростью, погружённый в мечты, дорога проскользнула мимо без событий и происшествий.

Через пару часов безумной гонки на горизонте показался город. Издалека он напоминал множество теснившихся друг к другу ферм Ларсов и не сильно отличался от Анкорхеда – единственного города, в котором до сих пор бывал Люк. Разве что окружающие скалы вносили разнообразие в унылый пейзаж.

Оставив на стоянке спидер, Люк влился в толпу, потоком стремящуюся к трибунам Большой арены Мос-Эспа. До начала легендарной гонки Бунта Ив оставалось более часа, но уже сейчас трибуны были полны желающими увидеть заезд. Внизу, на стартовой прямой, выстроились кары участников, вокруг которых толпились гонщики, их помощники, техники и разный другой люд. В глазах рябило от разнообразия лиц и морд. Кого тут только ни было! Большая часть рас Галактики была представлена или на трибунах, или среди гонщиков. Людей тут было меньшинство. Люк обратил внимание на то, что среди гонщиков их не было вовсе.

Рядом с мальчиком вскоре приземлился пожилой мужчина с датападом в руках. Несмотря на солидный возраст, он отличался великолепной, скорее всего, военной выправкой, а в позе и жестах сквозил человек, привыкший приказывать. Люк ощутил идущую от него волну азарта.

– Простите, – решился мальчик. – Вы, похоже, тут старожил, а я впервые на гонке. Вы не могли бы…
– Впервые? – аж подпрыгнул мужчина, вставая в немалый рост и возвышаясь над сидящим Люком. – Да вы моя фортуна! Просто подарок. Говорят, что ставки, поставленные новичками, всегда удачны!
– Но… – смущённо пробормотал Люк, вскакивая следом. – У меня почти нет денег. Я потратил все сбережения, чтобы попасть на арену.
– Увольте, молодой человек, – возмутился собеседник, садясь на место и жестом прося последовать его примеру. – Я всего лишь прошу помочь мне в выборе. А если будет удачным он – сможете заработать. Вот, смотрите…

Мужчина повернул к Люку датапад и принялся рассказывать про каждого гонщика, временами поднимая голову и указывая вниз, на стартовую прямую, где располагались герои повествования, чтобы наглядно продемонстрировать особенности конструкций и преимущества того или иного пода. Мальчик весь превратился в слух, смущение исчезло, они жарко спорили о каждом участнике гонки, старательно рассматривая процесс приготовления пилотов к старту.

Когда совместный выбор был сделан, а по предметам споров найден компромисс, Люк решился расспросить нового знакомого о том, что его интересовало больше всего.

– А скажите, почему среди участников нет людей? – осторожно спросил он, надеясь выйти на разговор об отце.
– Опасное это дело, гонки, – усмехнулся мужчина, – а люди слишком медлительны. За всю историю Бунта Ив лишь один раз выиграл человек. Правда, потом оказалось, что он форсъюзер, так что не знаю, можно ли считать такую победу честной. Он обошёл именитых гонщиков, и многие игроки потеряли деньги.
– Форсъюзер? – растерянно переспросил Люк. Слово было знакомым, но смутно. Казалось связанным со сказками, смутными преданиями. – Я слышал когда-то это слово…
– О, мальчик мой, – похлопал его по плечу собеседник. – Вы так молоды… Рыцари джедаи когда-то гремели на всю Галактику, но слишком многое на себя взяли и лишились власти, уйдя в небытие вместе с Республикой. Они обладали Силой, но подробности знали лишь посвящённые, а я – не из их числа. Тот мальчик – а выиграл гонку мальчишка девяти лет от роду – стал потом джедаем. Я не знаю, что с ним стало. Наверно, пропал вместе с орденом. Вы, юный друг, мне его сразу напомнили! Как ваше имя? Мы долго беседуем, а не познакомились.

Запоздалый вопрос застал Люка врасплох. И на автомате он ответил:
– Люк. Скайуокер.
– О, Сила Великая! – поражённо воскликнул мужчина. – Вы его родственник?
– Я его сын, – сознался мальчик. – Но я ничего об отце не знаю. Расскажите, пожалуйста!
– Сын? – в глазах собеседника сверкнул странный огонёк. – Но почему… Впрочем, понимаю. Джедаи не имели права иметь детей… Поэтому вас оставили тут. Что ж, возможно что-то я смогу в вашей судьбе исправить…

Лицо старика исказила странная улыбка, словно удалась отличная затея. Люк хотел переспросить, но вдруг поднявшийся шум не позволил ему этого сделать. Внизу толпа рассосалась, в кокпитах остались лишь гонщики. Над ареной пронёсся зычный голос, представляющий поименно участников заезда. Огромные стяги проплыли мимо трибун.

6.

Рёв двигателей смешался с гулом восторженных зрителей. Люк забыл обо всём, уставившись вниз. Со старта рвануло восемнадцать машин и исчезло в пыли, набирая скорость, превращаясь в смазанные блики. Все теперь устремили взгляды на большой экран. Сначала гонщики летели в куче, но постепенно пелотон начал растягиваться, выявлялись лидеры. Круги были достаточно длинными, комментатор активно пояснял собравшимся зрителям происходящее.

Через несколько минут по толпе пролетел потрясённый вздох: на первом же круге один из каров врезался в скалу, разлетаясь на части. Кабина неловко приземлилась и, чиркнув по твёрдой поверхности, неподвижно застыла. Прихрамывая и держась за голову, из капсулы выбрался гонщик. По ворчанию окружающих можно было понять, что данный сход был неожиданным: ведь это был один из фаворитов, многие потеряли деньги. Люк улыбнулся: один из его советов оправдался, чем-то ему пришёлся не по душе данный алиен.

На начало второго круга выделились два явных лидера: даг на огромном мощном каре и непонятный гуманоид на совсем маленьком гоночном поде. Стоило им пронестись мимо трибун, как крик «Пагвис, Пагвис!» взорвал пространство. Похоже, приветствовали дага – признанного лидера гонок, шедшего на корпус впереди.

Его преследователь попытался дать бой, цепляясь за монстрообразный кар соперника, стараясь воспользоваться аэродинамическим мешком позади дага, изо всех сил используя преимущества в весе и манёвренности маленького пода.

– Шут, – прошептал сосед Люка. – Такие шутки даже с детьми не проходят, а уж с Пагвисом и подавно, он же внук Себульбы! Он все ухищрения с детства наизусть выучил!

И его слова оправдались. Гонщики еще не успели скрыться за поворотом, когда маленький кар неосторожно попал в вихревой поток от резко повернувшегося монстра, его завертело вокруг оси, и, теряя двигатели, он отлетел в сторону, чудом избежав столкновения со скалой. Оторванный двигатель врезался в одного из преследователей, избавляя дага от ещё одного опасного соперника. По толпе прокатился восторженный вздох, а гонщики исчезли из глаз, заходя на финальный круг.

Люк затаил дыхание, засмотревшись. Всем своим существом он был там, на месте одного из гонщиков. Это он обгонял, перелетал, просачивался между соперниками, избегал столкновений и рвался вперёд!

Гонка тем временем летела к концу, ни на мгновение не потеряв интриги. Зексто на сверкающем поде догнал Пагвиса на середине третьего круга. Трибуны притихли: сошлись два главных фаворита, и просто так друг другу они победы не отдадут. Люк с трудом что-то видел из-за вскочивших с мест соседей, уши заложило от гула.

Два соперника принеслись издалека неверными тенями, казалось, всё закончится сенсационной ничьей, кары шли нос к носу, но буквально на последних метрах зексто вырвал победу, задев боком под соперника так, что в финишный створ тот влетел задом.

– Ух! – мужчина рядом расплылся в довольной улыбке. – Конечно, это не старые времена, но неплохо, неплохо. Благодаря тебе я заработал немало денег, мало кто решался ставить на проигрыш Пагвиса. Пойдём, угощу чем-нибудь.

Не дожидаясь ответа, он подхватил под локоть Люка и увёл с трибун. Вынырнув из толпы, мужчина и мальчик удалились от арены на пару кварталов и зашли в небольшую кантину. По знаку спутника Люка хозяин, тойдорианец с устрашающими клыками и маленькими крылышками, напомнивший мальчику хозяина лавки из воспоминаний отца, подобострастно улыбаясь, проводил их в дальний угол. Стол был отгорожен занавесью от основного зала, шум не слишком мешал разговору. Перед Люком возникла большая кружка с кафом и блюдо с сэндвичами, перед мужчиной – бокал с прозрачным напитком. Тот жадно отхлебнул и внимательно уставился на мальчика, рассматривая.

Внутри шевельнулся призрак страха, но Люк отмёл его и смело поднял глаза, ожидая каких-то слов от собеседника. Предчувствие утверждало, что он услышит нечто очень важное.

– Я забыл представиться в пылу азарта, – улыбнулся мужчина. – Меня зовут капитан Этериус Ваджо, я заместитель начальника лётной академии на Корусанте. Я азартен, поэтому каждый год прилетаю сюда на гонки. Но никогда не забываю о работе, а одна из моих обязанностей – поиск в отдалённых системах талантливых пилотов для академии.

Мальчик подскочил с места, прижав руки к груди в волнении. В голове зашумело.

– Сядь, – тяжёлая рука усадила Люка на стул. – Я видел там, на арене, как тебе хочется летать. И, помня талант твоего отца, не сомневаюсь в твоих способностях. Когда-то я был с ним знаком, и такое не забывается…
– То есть я могу?.. – У Люка пропал дар речи, в горле пересохло. Он догадывался, что может предложить сидящий напротив мужчина: улететь с ним на Корусант. Он сказал это почти прямо. То, чего так опасался дядя Оуэн, не желая отпускать его на гонки, сбылось быстрее, чем мог Люк мечтать.

Но тут в памяти возник низкий голос отца: «Курс на Татуин, капитан». Сидящий напротив военный давал ему в руки мечту, но лишь вторую по значимости! И взяв её, Люк мог лишиться первой. Навсегда. Годы обучения в академии, кто знает, останутся ли с ним чудесные сны, дадут ли второй шанс? Сможет ли он вновь отыскать отца, да и поверит ли тот? А что будет, если Люк попросит об отсрочке на некоторое время?

Капитан с интересом наблюдал за пробегающими по лицу мальчика эмоциями. Тот очень живо отреагировал на слова об академии, но потом словно погас. Решение принять участие в судьбе случайно встреченного парнишки пришло к старому военному внезапно, даже до того, как тот озвучил фамилию. Что-то в нём такое чувствовалось, что делало из зелёных юнцов непревзойдённых асов, любимцев всего флота.

Но после того как прозвучала фамилия, возникли и другие соображения. Капитан всей душой был предан Императору, а особенно – лорду Вейдеру, и понимал, что такое сокровище, как сын Энакина Скайуокера, рано или поздно засверкает на небосклоне Галактики. И если не принять мер, Люк может оказаться в стане Сопротивления, активно поднимающего голову последнее время. А такого нельзя было допустить.

– Ты можешь, – твёрдо произнёс капитан. – Если хочешь, конечно.
– Я хочу, – с надрывом ответил Люк. – Но…

И тут их разговор был прерван шумом с улицы. Громкие вопли, топот ног. Люка потянуло прочь неведомой силой. Не обращая внимания на удивлённый возглас капитана, он подскочил с места и бросился вон из кантины. Оказавшись на улице, вцепился в пронёсшегося мальчишку, останавливая его на бегу:

– Что случилось?
– Блокада! – заорал в ответ он. – Имперский флот над Татуином, разуй глаза!

Люк поднял взгляд. Высоко в небе вырисовывалась громада имперского звёздного разрушителя. Он ни разу их не видел, но откуда-то сразу понял, что это за корабль. Внутри шевельнулось узнавание. Показалось, что на мостике именно такого корабля Люк нашёл во сне отца.

Не думая ни о чем, Люк устремился к стоянке спидеров. Запрыгнув, он нажал на газ, стремясь как можно скорее оказаться рядом с домом, где, как он решил ещё накануне, вероятность встретиться с отцом была наибольшей. Неожиданные события помогли расставить приоритеты.

В спешке Люк не заметил даже, что за ним тенью последовал другой спидер, управляемый капитаном Ваджо.

7.

Люк гнал изо всех сил. Наверное, он никогда так быстро не летал. Глаза слезились из-за пыли и ветра, жаркие солнца нещадно пекли голову. Но стремление оказаться дома гнало вперед, отметая все мысли кроме надежды на встречу с отцом. И уже на подлёте Люк понял, что не ошибся. Недалеко от их фермы, прямо на песчаном бархане, мальчик увидел огромный белоснежный шаттл странной конструкции. У дома застыло несколько штурмовиков в броне цвета шаттла. Люк выскочил из спидера и рванул к дому.

Пройдя мимо штурмовиков, не обративших на него ни малейшего внимания, он оказался в открытом внутреннем дворе, откуда доносились голоса. По центру возвышалась огромная фигура, закутанная в чёрный плащ. От неё веяло холодом и тьмой. Люк зажмурился и так же, как в удивительном сне, потянулся к человеку, спрятанному внутри завесы.

– Отец! – мысленно позвал он. – Я тут.

Резко обернувшись, человек уставился на Люка. Точнее, на него смотрели провалы в пустоту – тёмные визоры маски. Наступила тишина, прерванная внезапным всхлипом тёти Беру, бросившейся к Люку и закрывшей мальчика телом.

– Он не виноват ни в чём! – воскликнула она. – Это наш племянник. Мы ничего не сделали Империи.

Не чувствуя опасности, не веря в неё, Люк аккуратно отодвинул тётю, успокаивающе сжав её руку. Дядя Оуэн переместился к ним. Теперь трое стояли сомкнутой группой, вглядываясь в странного гостя.

– Ты думаешь, я способен причинить вред собственному сыну, пусть и пребывал в неведении о его существовании в течение почти тринадцати лет? – глухо проговорил мужчина.
– С-сыну? – заикаясь, переспросила Беру.
– Он звал меня, – ответил гость. – Поэтому я здесь. Ведь когда-то я поклялся не возвращаться на Татуин. И этой моей слабостью тоже воспользовались…

С резким металлическим звуком мужчина отстегнул застёжку и снял шлем. Глазам Ларсов предстало лицо, некогда виденное ими, хотя узнать было непросто. Волосы поседели, кожа утратила следы татуинского загара, который казался несмываемым. Добавилось шрамов. К тому же возникало ощущение, что черты поменялись, словно над ними поработал не только возраст, но и скальпель хирурга.

– Да, Беру, – мрачно подтвердил Энакин Скайуокер. – Я жив. Что бы об этом ни думали. Конечно, купание в лаве не проходит даром, но Сила способна помочь даже в этом. И теперь я прилетел за сыном, если он согласится последовать за мной.

Не до конца осознавая, что делает, Люк выдернул руку и бросился к отцу, зарываясь лицом в плащ. На тот момент он уже не чувствовал себя взрослым. Он был просто маленьким мальчиком, для которого исполнилась заветная мечта. Сильные руки обняли его, неловко поглаживая по плечам. Люк знал: отец не причинит вреда, он пришёл, услышав отчаянный зов.

В этот момент дверь снова распахнулась, и во дворе появился капитан Ваджо, с удивлением разглядывая развернувшуюся перед ним сцену. Не было сомнений: высокая фигура посреди двора принадлежала Главкому, об этом же свидетельствовали взвод штурмовиков и личный шаттл, который знали во многих уголках Галактики. Но за десять лет совместной службы капитан не видел того без шлема, хотя встречались они более чем часто. Впрочем, никто не видел! Каких только слухов не ходило во флоте, в том числе о том, что за шлемом и не человек вовсе. Хотя в такое старый военный не верил, пусть и пугался временами начальства, не без этого.

– Милорд Главнокомандующий, – почтительно наклонил голову капитан, теряясь в загадках.

Люк весь обратился в слух. Так вот кем является его отец! Похоже, мечта об академии стремительно набирала шансы стать реальностью. Такого мальчик точно не ожидал. Но страха по-прежнему не было. Чувство, живущее глубоко внутри с самых ранних детских лет, убеждало, что отец не опасен. И что ощущения важности и нужности – взаимны.

– Ваджо! – в голосе Вейдера мелькнуло изумление. – Что вы тут делаете? А, понял. Гонки. Давнее пристрастие. Но до Мос-Эспа расстояние не близкое, да и как вам разрешили зайти? Кажется, я приказал никому, кроме ребёнка, не давать прохода.
– Вы когда-то велели меня пускать всегда, милорд, – усмехнулся мужчина и внезапно осёкся. Он знал эти безумные синие глаза! Видел их когда-то давно, ещё в прошлой жизни! Перед ним стоял тот, о ком его сын расспрашивал несколько часов назад… Похоже, теперь мальчик знаком с отцом. А давно мучающие капитана Ваджо детали в поведении лорда Вейдера, кажущиеся почему-то знакомыми, получили объяснение.

Главнокомандующий хмыкнул, от него не укрылось узнавание в глазах капитана:
– Да, было дело, – улыбнулся он краешком губ. Синева в глазах вспыхнула золотистыми крапинками. – Но теперь вы стали обладателем моей самой большой тайны, о которой известно немногим. Не пытайтесь отрицать. – В голосе мелькнула угроза, Ваджо покорно наклонил голову, знакомый со взрывным характером начальства. Но тот кинул взгляд на Люка и резко сменил тему: – Расскажите, откуда вы знакомы с моим сыном?
– Несколько часов назад мы с Люком вместе смотрели гонки, – проговорил капитан, заметив, как синхронно вздрогнули хозяева дома. Стала ясна причина, почему мальчик только в двенадцать лет первый раз увидел Бунта Ив.
– И вы решили, что такой курсант будет неплохо смотреться в вашей академии? – насмешливо прервал размышления капитана Главнокомандующий.
– Ваша правда, милорд, – подтвердил Ваджо.
– Что ж, я подумаю. Вы свободны, – кивнул он, давая понять, что настала пора удалиться.

Ваджо, провожаемый взглядом Ларсов и Люка, покинул двор, сел в спидер и унёсся по направлению к Мос-Эспа. Он понимал, что доставшаяся ему тайна смертельно опасна, но старый капитан умел их хорошо хранить. Зато теперь многое, очень многое в головоломке последних шальных лет встало на свои места. А уж тот факт, что Главком нашёл сына, не мог не пойти на пользу. Капитана Этериуса Ваджо очередной раз не обманула интуиция.

Когда за капитаном захлопнулась дверь, Вейдер перевёл взгляд на сына:
– Люк, ехать или нет – решать в любом случае тебе, я не планировал забирать тебя силой у дяди и тёти, – тихо проговорил он. – Но ты сам меня звал… Впрочем, предложение капитана я не отменяю, а он, как понимаю, уже успел его тебе сделать.
– Я тебя всю жизнь звал. И рад, что ты наконец услышал, – уверенно ответил Люк и обернулся к тёте и дяде: – Простите, спасибо вам. Но я хочу быть с отцом. Я всегда об этом мечтал.

Мальчик тепло обнял родственников, не виня их за ложь. Многое стало ясным. Похоже, они действительно думали, что отец мёртв, уж тётя Беру – точно... Тем временем Энакин Скайуокер прикрепил обратно застёжки шлема, скрываясь под ликом Дарта Вейдера.

– Спасибо, что заботились о нём, – пробасил он. – Но теперь это буду делать я.

Штурмовики ни единым жестом себя не выдавали, но и в них, и потом, в экипаже разрушителя, Люк ощутил безбрежное удивление, когда Лорд Вейдер, Главнокомандующий флота Империи, ужас Галактики, вёл по коридорам флагмана за руку маленького мальчика.

***

Они приземлились недалеко от большого города, на искрящейся яркими красками и зеленью планете, которую Люк столько раз видел во снах. Отец снял свой доспех, но не изменил чёрному цвету. Люк тоже был облачён в чёрный свободный костюм, разве что плаща у него не было. За три дня в гиперпространстве двое успели преодолеть некоторую неловкость и теперь учились быть отцом и сыном.

Энакин не переставал удивляться: Люка не пугала Тьма. Он видел сквозь неё, принимая отца таким, каким он был, со всеми достоинствами и недостатками. В маленьком мальчике обнаружилась недетская мудрость, напоминающая о том, что его мать в четырнадцать уже была королевой Набу.

И впервые за множество лет в истерзанную, порванную на клочки душу бывшего джедая проник свет, принесённый сыном. Лечащий, заставляющий быстро затягиваться страшную рану, которую Энакин носил в себе более двенадцати лет. Позволяющий смириться, принять обстоятельства, а главное – жить дальше. Потому что теперь у него была причина жить.

Сопровождаемые косыми лучами заходящего солнца отец и сын миновали ограду и оказались в богатой усыпальнице семьи Наберрие. Ветки деревьев заслоняли вход, словно охраняя гробницу.

Сильной рукой Энакин раздвинул их, и они вошли.

Здесь царили тишина и покой. Сквозь витражи проникал свет, разбрасывая разноцветные блики. Люк застыл, разглядывая портрет красивой женщины с огромными карими глазами, светящимися теплом и радостью, и словно почувствовал, что частичка её, умершей родами во время появления Люка на свет, всегда была рядом. А теперь будет и рядом с отцом…

– Падме, я привёл к тебе нашего сына, – прошептал Энакин, преклоняя колено и кладя руку на гладкий мрамор. – Мы нашли друг друга.
– Мама, – тихо прошептал Люк, присоединяясь к отцу.
– Она бы обрадовалась, увидев тебя, – улыбнулся Энакин. Теперь он заново учился улыбаться, когда судьба подарила ему чудо – сына. – Мы очень ждали твоего появления на свет.
– Я знаю, – ответил мальчик на улыбку отца. – Я слышал. Я каким-то образом… смог попасть в твои воспоминания.
– Главное, ты до меня докричался, – сдвинув брови, ответил ситх. – Я не верил. Решил, что схожу с ума. Но мой Мастер, с которым я поделился видениями, велел узнать подробности. И прислушаться к чувствам, к эмоциям.
– Мастер? – чуть испуганно проговорил Люк.
– Да, Император Палпатин, – ответил отец с усмешкой. – Вы познакомитесь. И, похоже, одно правило пора отменять. Хватит уже его использовать. Надоело.
– Ты мне расскажешь? – попросил Люк. – Всё-всё? Про правила, про Силу.
– Конечно, – усмехнулся тот. – Ведь иначе ты в мысли влезешь. Уж не знаю, кто тебя научил. А с Силой ты знаком уже давно. Во снах, в предчувствиях. В эмоциях. Ведь она везде.

Люк улыбнулся, получив подтверждение давних догадок. Тайна, мучающая с детства, открылась.

Они постояли ещё несколько минут в молчании над местом вечного упокоения той, которая для одного была любимой, а для другого – матерью, неслышно вышли наружу и покинули Набу, никем не замеченные и не узнанные.

Для отца и сына начиналась новая жизнь.

Где-то далеко, на Корусанте, улыбнулся Дарт Сидиус, уловив затею ученика. Он был согласен: пора было менять устоявшееся Правило двух. Теперь оно начало приносить вред, а не пользу. Предстоящие дела на двоих уже не разделишь, их слишком много.

А на другой стороне Галактики, в болотах Дагоба, вздохнул в медитации Йода. Тьма, рассечённая светом, утратила свою изначальную структуру. Впрочем, свет тоже. И, наверное, в этом не было ничего ужасного. Просто новое.

Время Абсолюта подошло к концу. Наступало время компромиссов и взвешенных решений.