Драко Малфой наслаждался чудесным видом из панорамного окна гостиной Малфой-мэнора, смакуя колумбийский кофе из маленькой белой фарфоровой чашки. Чудесный сад с диковинными редкими цветами и раскидистыми деревьями, усыпанными манящими плодами, радовал глаз свежей зеленью и яркими красками. Небольшой фонтанчик со статуей прекрасной лесной нимфы, кружащейся с кувшином воды, приковывал взгляд и пробуждал воспоминания.

В далеком детстве Драко любил бегать между деревьями и бросаться камнями в садовых гномов, за что ему частенько доставалось от отца. Мама же с некоторым снисхождением относилась к детским забавам Драко. Следуя велению Люциуса, Нарцисса с напускной холодностью напоминала сыну о хороших манерах, но смеющиеся глаза выдавали её с головой. Вероятно, она находила милыми все шалости маленького Драко.

Мысли о матери отдались щемящей тоской в сердце. Драко скучал по ней. Скучал по тёплым вечерам за чашкой ароматного чая и непринужденной беседой. Ей не требовалась никакая легилименция, чтобы понять его. Мать умела ненавязчиво и, порой, так уместно повлиять на Драко, поддержать его именно так, как это было нужно.

Как удивительно.

У неё были холодные голубые глаза. И такая тёплая, светлая душа.

Манерная, неприступная, загадочная для всех.

Близкая, нежная, ранимая для него и отца.

Рисковавшая ради своего сына всем.

Чувство любви и благодарности к матери болью отозвалось в груди.

Чем он отблагодарил её за всё, что она сделала для него?

Заставил пройти через ад из-за желания стать кем-то. Самоутвердиться в глазах тех, кто считал его слабаком и трусом. Показать, что способен на мужественные поступки.

Но, увы, только сейчас он понимал, насколько ложным и неправильным был тот путь. Тогда он был просто глупым мальчишкой, жаждущим признания, и не хотел замечать многого. Все пережитое, конечно, изменило его, и Драко сожалел о многих своих действиях. Но больше всего ему было жаль, что его слова и поступки ранили и заставили страдать мать, которая в итоге оказалась мудрее и дальновиднее Тёмного Лорда и Пожирателей вместе взятых.

Драко невыносимо захотелось очутиться во Франции, где в тот момент Нарцисса гостила у дальних родственников, приходя в себя после бесконечных судебных разбирательств и нервирующих допросов. Захотелось до дрожи в руках прикоснуться к её прохладным ладоням, ощутить трепетные объятия, увидеть глаза, едва тронутые россыпью морщинок.

Драко вздрогнул, и усилием воли заставил себя вынырнуть из омута тягучих воспоминаний и неприятных мыслей.

Неужели произошедшее вчера настолько потрясло его, что он собирается хандрить ещё целую неделю?

Ну уж нет, он не даст Грейнджер наслаждаться её триумфом.

Драко, наверное, в миллионный раз проиграл в памяти уничтожающе отвратительное воспоминание о себе, бегущим за Уэстом и кричащим о любви к нему на все Министерство.

Хуже всего то, что этот бегемот извернулся, словно кобра в брачный период, и сразил его, Драко Малфоя, ловца школьной команды по квиддичу, одного из лучших учеников школы, Ступефаем.

Таким униженным он не чувствовал себя даже тогда, когда Тёмный Лорд пытал его Круциатусом за провал с убийством Дамблдора.

Чертова Грейнджер.

Эта лохматая курица умудрилась выставить его дураком целых два раза!

И самое странное то, что та Грейнджер, которую он помнил в школе, едва ли позволяла своим дружкам списывать так усердно выполненное домашнее задание, не говоря уже о более серьёзных проступках. Но то, что творит эта Грейнджер, никак не вписывалось в его, казалось бы, намертво сложившееся представление о ней.

Тот факт, что Грейнджер не рыдала, заперевшись в кабинке министерского туалета, о безвозвратно утраченном шансе продвинуть свой многострадальный законопроект и потерянной репутации, обескураживал. Более того, она отплатила ему, да так, что, будь он наблюдателем, а не участником представления, разыгравшегося в коридоре Министерства, то зааплодировал бы ей стоя.

Хотя, по большому счёту, ей просто повезло оказаться в нужное время в нужном месте.

Все это интриговало и пугало одновременно.

Драко взглянул на ручной работы деревянные часы — они показывали без двадцати восемь, а это значит, что пора прекращать утренний кофейный ритуал и отправляться на работу, по дороге куда Драко просто обязан придумать, как отплатить Грейнджер за её фокусы. Кучерявая выдра должна раз и навсегда понять, что никто не смеет ставить его, Драко Малфоя, в такое неловкое положение.



Гермиона уже полчаса пыталась заставить себя съесть сэндвич, однако кусок не лез в горло. Она отхлебнула горячий чай с лимоном из подаренной Джинни именной кружки и, наверное, в сотый раз прочла полученное чуть больше получаса назад письмо.

Мисс Грейнджер,

По прибытии в Министерство прошу Вас с мистером Малфоем немедленно зайти ко мне в кабинет.

А. Куингли

Гермиона нервно покачивала ногой под столом, кусая губы и судорожно осматривая кабинет в поисках причины, из-за которой Куингли столь нетерпеливо требовал её к себе.

Да ещё и с Малфоем.

Однако ответ назойливо бился в её голове — вчерашнее происшествие.

Гермиона уже в тысячный раз пожалела, что не выбросила этот злополучный кофе с Амортенцией в любую урну по пути к своему кабинету.

И когда же она, наконец, запомнит, что месть — это блюдо, которое подают холодным?

Конечно, смотреть на Малфоя, выкрикивающего в адрес Уэста слащавые пошлости — невероятно приятно. Гермиона даже не могла вспомнить, когда настолько громко — до колик в животе и слез в глазах — смеялась. А тот миг, когда Малфой, сражённый Ступефаем, упал навзничь, Гермиона не смогла бы забыть, даже если бы захотела. В этот момент он был по всей строгости и справедливости наказан за то, что имел наглость испортить ей отчет, когда лишь один Мерлин знает, каким чудесным образом ей удалось избежать величайшего позора своей жизни.

Но все-таки умную голову Гермионы буравила очень навязчивая мысль — зачем ему это?

Неужели Малфою не терпится загреметь в Азкабан? Ведь судя по тому, что их вызывает на ковёр Куинли, ему точно не светит ничего хорошего.

Ей было до умопомрачения интересно, куда же подевался инстинкт самосохранения Малфоя, так усердно оберегавший его все предыдущие годы. Он никогда не заходил дальше пустых угроз и глупых насмешек, а тут — надо же, поднял свою белобрысую голову и посмел квакнуть.

И Гермионе ничего не оставалось, кроме как от всей души надеяться, что нагоняй получит только Малфой.



Драко аппарировал в небольшой переулочек, откуда, минуя оживлённый и полный магглов проспект, мог добраться до нового здания Министерства магии. Но стоило ему сделать первый шаг, как раздался хлопок аппарации, и в нескольких метрах от него очутилась Грейнджер. Она несколько раз оглянулась по сторонам, в то время как Драко, повинуясь неведомому порыву, укрылся за рекламной вывеской. Испытывая сильнейшее нежелание сталкиваться с ней до начала рабочего дня, он продолжил путь на работу лишь тогда, когда она скрылась за поворотом.

Подгоняемый боязнью опоздать, он шёл быстрым шагом, и, вскоре, заметив её фигуру в толпе, Драко стал зло буравить взглядом её спину, подпрыгивающие в такт походке, каштановые кудрявые пряди, крепкий, обтянутый строгой юбкой-карандаш чуть ниже колена, зад и точеные икры, напрягающиеся при ходьбе на каблуках. К своему большому удивлению Драко пришёл к выводу, что если представить, что эта девушка — не Грейнджер, то можно позволить себе слабость полюбоваться ею и совсем немного пофантазировать...

Драко почти остановился, ужаснувшись собственным мыслям.

Фантазировать о Грейнджер, или даже о ком-то похожем на неё, было сродни втоптать себя и своё достоинство в грязь.

После всего, что она ему сделала, представлять, как он мягко убирает ароматные кудри и впивается губами в тонкую кожу на шее, еле сдерживаясь, чтобы не вжаться бёдрами в ягодицы Грейнджер было... отвратительно.

Драко яростно вдохнул и собрал всю свою волю в кулак, чтобы сосредоточиться на том, что эта невесть что возомнившая о себе ведьма получит по заслугам за все свои грешки, потому что в голове Драко начали прорисовываться несколько ошеломляющие своим безрассудством идеи, как отомстить вредной зазнайке.



Гермиона открыла дверь, ведущую в здание Министерства, и оглянулась, чтобы придержать её для спешившего сотрудника, когда увидела Малфоя, нехотя бредущего за ней.

На секунду волна раскаяния затопила её, но вспомнив, кто перед ней, она тряхнула головой, отгоняя наваждение.

— Малфой, — поприветствовала его Гермиона, стараясь придать голосу непринуждённую вежливость. — Прошу тебя следовать за мной, мистер Куингли просил нас зайти, как только мы прибудем в Министерство.

Однако, в качестве ответа от Малфоя была лишь оглушающая тишина.

— Малфой, я к кому обращаюсь?

Он вновь сделал вид, будто Гермионы не существует.

— Видимо, не так уж и прилично ваше "чистокровное общество", — бросила она, руками изобразив кавычки, — раз ты позволяешь себе игнорировать приветствие, а особенно когда к тебе обращается дама.

— Ну, здравствуй, Грейнджер. Довольна? — съехидничал Малфой. — Но учти, больше я разговаривать с тобой не намерен.

— Больно надо, — хмыкнула Гермиона. — Но к Куингли ты пойдёшь сию же минуту. И твоё согласие для этого совершенно не требуется.

Гермиона заметила тень беспокойства, отразившуюся на угрюмом лице Малфоя, но он, видимо, взял себя в руки. Прочистив горло, он вернул своему лицу выражение а-ля «я-ненавижу-тебя-Грейнджер» и продолжил шагать рядом. Гермиона лишь покачала головой.

Спустя несколько минут грузного молчания, они дошли до нужного кабинета. Постучав, Гермиона вошла, и, как только дверь за вошедшим Малфоем закрылась, поприветствовала Адольфуса Куингли.

— Мисс Грейнджер, мистер Малфой, — произнёс Куингли. — Прошу вас немного подождать, пока явится ещё один участник нашего собрания.

Не успела Гермиона задуматься о том, кто же этот человек, когда, после робкого стука, в кабинет вошёл Джонас Уэст и испуганно уставился на своего начальника.

— Доброе утро, мистер Уэст. Хотя сомневаюсь, что для вашей веселой компании оно будет добрым.

Гермиона внутренне напряглась и приготовилась к худшему. Зная, каким непредсказуемым и переменчивым был Адольфус Куингли, ожидать можно было чего угодно. А если учесть тот факт, что он миновал обмен любезностями и сразу перешёл к делу, ещё и в таком тоне — было предельно ясно, что вся их троица понесёт серьёзное наказание.

— До меня дошли слухи, что у нас в Министерстве работают не взрослые люди, а стайка первокурсниц, дёргающих друг друга за косички на маггловский манер, — выделяя каждое слово, произнёс Куингли, чьи ноздри раздувались, как у разъяренного быка. — Вам троим ничего об этом не известно?

Гермиона слегка повернула голову и окинула взглядом мужчин, стоявших по правую сторону от неё. Малфой держался молодцом, однако в его глазах плескалось небезосновательное беспокойство, а вот Уэст потупил взгляд и не знал куда деть руки.

Гермиона решила не впадать в панику, а стойко принять любое наказание, ведь она понимала, что в некоторой степени вполне его заслужила. И ей очень льстил тот факт, что получат по заслугам как Малфой, так и Уэст, которые тоже были непосредственными участниками всей этой истории.

— Мистер Куингли, — начала Гермиона. — Позвольте мне объяснить. Все произошедшее — череда совпадений. Это не более чем чудовищное недоразумение.

— В таком случае, мисс Грейнджер, позвольте спросить, почему все Министерство содрогалось от вашего гомерического хохота, в то время как вы должны были поспешить на помощь коллегам?

Гермиона словно получила удар под дых.

Никогда прежде она не чувствовала себя настолько растерянной, и потому не сразу сообразила, что ответить.

— Не вижу ничего зазорного в том, чтобы посмеяться над комичной ситуацией, мистер Куингли.

— То есть, мисс Грейнджер, двое взрослых мужчин, бегущих друг за другом по коридору здания, где находится руководство всего Магического сообщества — это комичная ситуация? Когда один кричит другому "Я так люблю тебя, Джонас!" — значительно повысив голос, перекривил он Малфоя. — "Всего один поцелуй!" Это, по-вашему, очень весело?

Гермиона ощутила, как покраснели щеки и начали гореть уши — чувство стыда накрыло её с головой. Казалось, ещё секунда, и у неё из ушей с протяжным свистом повалит густой пар, если она не уберётся из этого треклятого кабинета, подальше от Куингли, Малфоя и Уэста.

— А вас, мистер Малфой, за подобную выходку нужно отправить прямиком в Азкабан! Какого боггарта вы устраиваете балаган в Министерстве?! — заорал Куингли, от чего его морщинистое лицо покрылось красными пятнами. Гермиона отметила, что старик действительно до безобразия похож на индюка, особенно когда злится. И та её часть, которая ещё не умерла от стыда, ликовала, что Малфой поплатится за то, что подвёл её. Его лицо заметно побледнело, а глаза округлились от испуга. На секунду Гермионе даже показалось, что он сейчас расплачется. Видимо, в Азкабане все-таки не тропический рай с пальмами и спелыми кокосами.

— Мистер Куингли, простите, но ведь это все Грейнджер, она... — пробормотал Малфой срывающимся голосом.

— Молчать! — рявкнул Куингли, от чего Малфой едва не подпрыгнул. — Я не спрашиваю, что устроила мисс Грейнджер. Я спрашиваю, что устроили вы?!

— Я находился под Амортенцией...

— Достаточно. Что знает об этом мистер Уэст? — спросил Куингли, вплотную подойдя к Джонасу.

— Простите, мистер Куингли, такого больше не повторится...

— Конечно, не повторится, мистер Уэст, потому что вы трое оштрафованы на пятьдесят галлеонов! А теперь, по-хорошему, повторяю вопрос: что вы знаете об этом инциденте, мистер Уэст?

— Я просто хотел понравиться мисс Грейнджер, я не хотел, чтобы кофе с Амортенцией выпил мистер Малфой... — дрожащим голосом промямлил Джонас.

Его поступок Гермиона сочла неоправданно глупым, ведь если бы не Уэст, ничего этого бы не произошло. Её репутация по-прежнему была безупречна, а уж как насолить Малфою она наверняка бы придумала.

— Я вот не пойму, на вид вы взрослые адекватные люди, а ведёте себя как прыщавые подростки! — возмутился Куингли. — Это неслыханно, чтобы сотрудники Министерства опускались до таких "игр"! И если у вас застряло детство в неподходящем для него месте, то возвращайтесь в Хогвартс и приходите работать, когда вся дурь выветрится из ваших пустых голов!

А вот последнюю фразу Гермиона сочла серьёзным оскорблением и, несмотря на то, что ей хотелось сделать вид, будто её совсем здесь нет, сдержаться не смогла.

— При всем уважении к вам, мистер Куингли, я считаю переход на личности оскорбительным и некорректным, хотя и понимаю ваше недовольство.

Адольфус проигнорировал её замечание. Он молча взмахнул палочкой и заставил волшебное перо обмакнуться в чернила и заскрипеть по пергаменту. Спустя минуту волшебная печать опустилась на заполненный лист, оставив гриф Министерства на нем, и вернулась в свой футляр.

— Приказ о назначении вам штрафа вступит в силу с завтрашнего дня. Вы будете обязаны оплатить его в течение месяца. Если этого не произойдёт, то вам будет дано три месяца на погашение, и начислена пеня за задержку оплаты. Если не оплатите и по истечении этого времени, дальнейшие меры будут приняты индивидуально в каждом конкретном случае. Вы, мистер Малфой, мигом окажетесь в Азкабане, если посмеете проигнорировать указания. А теперь уходите все, кроме мисс Грейнджер.

Гермиона обомлела от ужаса и непонимания, ведь, если хорошенько подумать, то единственной по-настоящему пострадавшей стороной в этой ситуации оказалась именно она. Она и представить не могла, какие ещё ужасные обвинения ей придётся выслушать в свой адрес.

Гермиона окинула взглядом кабинет главы Отдела магического правопорядка, и удивилась, что никогда не замечала, насколько этот кабинет соответствует привередливой и противоречивой натуре своего хозяина. Небольшой сервант, громоздкий рабочий стол, простенькое кресло и достаточно длинный кожаный диван — вся мебель была цвета тёмной вишни, который неплохо сочетался с темно-зелёными стенами. На одной из стен красовался гобелен, на котором изображалась грандиозная охота на оборотня. Прямо за рабочим столом мистера Куингли стену украшала голова дромарога. Пол был устлан бордово-золотистым ковром с причудливым орнаментом и кисточками по углам.

Однако в противовес довольно мрачному впечатлению, которое оставлял этот кабинет, среди канцелярии, расположенной в идеальном порядке, на рабочем столе стояли рамки с колдографиями, на которых, улыбающимися и обнимающими друг друга, были изображены члены семьи Адольфуса Куингли.

— Мисс Грейнджер, — громкий голос отвлёк Гермиону от созерцания кабинета. — Хочу отметить, что я крайне возмущён вашим поведением в последнее время. И я думаю, что вы понимаете, что я имею в виду.

— Безусловно, мистер Куингли, — ответила Гермиона.

— Я искренне надеюсь, что впредь подобных ситуаций не произойдёт. Всё-таки это не Хогвартс, и отмыванием котлов от зловонных зелий без применения магии вы не отделаетесь.

Мистер Куингли, стоявший, облокотившись о стол, обошёл его и сел, откинувшись на кресле.

— А впрочем, мисс Грейнджер, вы молодец, что угостили мистера Малфоя кофе с Амортенцией. Мне этот аристократишка никогда не нравился.

— Но, мистер Куингли...

— Мисс Грейнджер, — прервал её он, — если вы скажете, что не смогли определить в напитке наличие любовного зелья, то очень меня разочаруете.

Гермиона улыбнулась краешками губ.

— Ступайте, мисс Грейнджер. Но штраф вам всё же придётся заплатить.

— Всего доброго, мистер Куингли.

Гермиона вышла из его кабинета, обуреваемая целой гаммой странных эмоций. Это был первый в её жизни серьёзный прокол, впервые её так нещадно отругали и пристыдили. Но чувство триумфа, понимание того, что она получила личное негласное одобрение главы Отдела магического правопорядка, который всегда отличался строгостью к ней, переполняло и словно плотным слоем застилало стыд и разочарование, испытанные ею ранее.

Все складывалось как нельзя лучше, и даже позорный штраф, назначенный ей, уже не так омрачал настроение. После случившегося она была уверена, что Малфой, довольный тем, что она якобы получила по заслугам, оставит свои непонятные потуги испортить ей жизнь, и все станет на круги своя.

Гермиона вошла в свой кабинет и, застав Малфоя за левитированием бумажных самолетиков, нарочно сделала вид, что очень расстроена и подавлена.

— И почему мы так расстроены, Грейнджер? — ядовито поинтересовался он. — Нагоняй от начальства?

— Не твоё дело, Малфой. Уж с кем-кем, а с тобой я это обсуждать точно не намерена.

— Надо же, ханжа Грейнджер получила выговор. Теперь моя жизнь точно не будет прежней! — издевательски хохотнул Малфой.

— Если мне не изменяет память, ты с пеной у рта доказывал, что не собираешься со мной разговаривать. Пожалуйста, продолжай в том же духе. — Отрезала Гермиона.

— А что, если я передумал?

Гермиона лишь покачала головой. Она твердо решила не вестись на провокации, и, отвернувшись от Малфоя, при помощи Агуаменти наполнила лейку, стоявшую у её письменного стола, и принялась поливать цветы на изящной подставке у окна. Она мысленно отругала себя за то, что забыла об этих несчастных созданиях, и обильно лила на них воду, поглаживая каждый листочек и, наклоняясь к каждому цветку, шептала извинения.

Когда Гермиона закончила свой ритуал и повернулась, она увидела перекошенное от ужаса лицо Малфоя, что ничуть её не удивило: ему наверняка были чужды проявления нежности и любви даже к кому-нибудь близкому. Она с трудом сдержала желание фыркнуть и села в кресло, пытаясь уйти с головой в работу. Однако, к большому её разочарованию, мысли были далеки от министерских дел. Они роились вокруг несносного Малфоя и череды до безобразия комичных ситуаций, в которые она стала попадать с тех пор, как он переступил порог ее кабинета.

Потихоньку Гермиона начинала понимать, что Малфой подставил её с эссе лишь потому, что она без предупреждения и согласования действий оставила его одного в Министерстве. Только зачем было с помощью магии заставлять её изнывать от желания? Из вредности? Или в память о безуспешных попытках задеть её в школе?

Гермиона прекрасно понимала, что нельзя давать Малфою нового повода для шуток, потому что в иной раз они могут закончиться плачевно для них обоих. А их может быть предостаточно, ведь теперь они работают вместе, в одном кабинете, и, более того, Малфой — её подчиненный и подопечный.

Она ещё поставит его на место, а пока пусть упивается своим злорадством.



Утром следующего дня Драко проснулся совершенно разбитым и сконфуженным, неспособным навести порядок в голове, которая раскалывалась так, будто Грейнджер хорошенько приложила ее своей лейкой.

Чертова кикимора!

Поливала убогие офисные цветы, бесстыдно выпятив свою задницу. Нагло издевалась над ним, заставляя его пялиться на неё и чувствовать липкое возбуждение под кожей. В его распалённом мозгу с устрашающей скоростью возникали и сменяли друг друга образы с непосредственным участием его и Грейнджер.

И этот ужас длился пять бесконечно долгих и отвратительно медленно тянущихся минут. Целых пять минут Драко стоял, как истукан, не в силах отвести взгляд от грейнджеровских ягодиц, и отчаянно боролся с вожделением, заполнявшим вены.

Драко чуть не заплакал, когда путем нехитрых вычислений понял, что Грейнджер — единственная девушка в Министерстве, которая выглядела достаточно недурно, чтобы поглазеть на её прелести. Единственная девушка, которая худо-бедно разговаривала с ним.

Драко понимал, что у него слишком долго не было плотской любви, и пока скопившееся напряжение не будет выплеснуто наружу, ему придется пускать слюни, как безвольному троллю, стоит только увидеть привлекательную ведьму в радиусе ближе пяти метров. Поэтому в обеденный перерыв он решил оставить в покое Грейнджер и планы мести, и направился на поиски партии в постельной борьбе.

Как же удивлен он был, когда девушки, едва завидев его, фыркали, разворачивались на сто восемьдесят градусов и, грациозно покачивая бедрами, убирались восвояси. Ни одна из них даже не дала ему шанса заговорить с ней.

Драко, ранее никогда не испытывавший недостатка внимания, был крайне раздосадован и невероятно зол. Он чувствовал себя оскорбленным, униженным и растоптанным.

Масла в огонь подливал тот факт, что на каждом углу только и было слышно — «Гарри Поттер — настоящий красавчик…», «Рон Уизли так сексуален в этой голубой рубашке…». Глупое хихиканье поклонниц этих двоих раздражало его, как красная тряпка быка, ведь его школьные соперники сейчас были победителями и купались в лучах славы.

А он — одинокий, никому не нужный и проигравший.

Драко не относился к тем, кто топит свое горе в стакане, однако сегодня была пятница — день, когда офисные работники отдыхают после трудовой недели, и он решил пригласить старого друга Блейза Забини провести вечер в любимом заведении, пабе «Белый Лев», где сможет расслабиться и сбросить груз всего произошедшего с ним, а заодно и сыскать барышню на одну ночь.

Предвкушение прекрасного вечера все-таки заставило его улыбнуться. Он вздрогнул, уже начиная ощущать радостное ожидание, и с громким хлопком аппарировал на работу.
________________________

Автор: Нежная Ревность
Бета: Алонси
Размещает: Shantanel