В один из ясных, погожих дней конца января, по шоссе 1-95 Express, огибающему самый запад штата Нью-Джерси, двигался автомобиль. Красивый белый мощный Мерседес S класса шел со скоростью миль шестьдесят в час, мягко и уверенно обходя попутные легковушки, большегрузы и автобусы. Не доехав несколько сотен футов до развязки с 1-80 Express, места, где линия дороги граничит с агломерацией Нью-Йорка, транспортное средство плавно сбавило скорость и, в конце концов, прижалось к обочине.

Машина остановилась, водительская дверь открылась, и из салона вышел довольно высокий, фактурный молодой человек в чёрном двубортном драповом полупальто с большим отложным воротником и в, такого же цвета, массивном толстом шарфе, обмотанном вокруг шеи своего хозяина раза три-четыре, не меньше. В руке гражданин держал некий продолговатый футляр, напоминающий не то кейс для короткоствольного ружья, не то кофр для флейты или гобоя.

Мужчина захлопнул дверцу водителя и тут же открыл заднюю. Достал из салона папку с файлами и, захлопнув машину и обогнув её по багажнику, направился прочь от дороги. Мерседес словно на прощание мигнул ему вдогонку огнями сигнализации и издал характерный звук затвора замков.

Широким ровным шагом по дорожке, выстеленной серым гравием, джентльмен направился к амфитеатру парка «Overpeck County», примыкавшему к шоссе. Ботинки огромного размера глубоко грузли в довольно крупных гранулах, те скрежетали друг о друга с неприятным звуком, колени красиво поигрывали кистями длинного шарфа, но пешеход, судя по всему, ничего из этого не замечал. Под «метроном» своих бесконечных ног, он о чём-то напряженно думал. Об этом свидетельствовали сошедшиеся к переносице дугообразные брови и прищуренные синие глаза.

Шел он довольно долго, однако счёт его шагов ни ускорялся, ни замедлялся. Таким образом, судить о том, торопится молодой человек или медлит, по его поведению возможным не представлялось. Наверное, ему было всё равно.

Местность, кстати, выглядела довольно пустынно и безлюдно. Причём, пустынной она оказалась и в прямом смысле тоже — амфитеатр поставили посреди огромной песчаной территории, напоминающей пейзажи Аравии и всего Ближнего Востока в придачу.

Когда мужчина обогнул строение, впереди показалась гладь водохранилища «Overpeck». На его берегу тоже почти никого не оказалось, только лишь у самой кромки спокойной, безмятежной воды шесть-семь мужчин неторопливо поглощали пиццу и о чём-то тихо разговаривали. Тут же на рогатинах стояла пара длинных добротных удочек, закинутых прямо с берега, а на матерчатых стульчиках расположились две, почти уже пустые, коробки с «Маргаритой».

Джентльмены были увлечены неторопливой, вальяжной беседой, но это не помешало им заметить молодого человека сразу же, как только тот вышел из-за стены амфитеатра. Мужчины одновременно сделали равнение на незнакомца и принялись буравить его глазами.

Впрочем, незнакомцем, судя по всему, он оказался не для всех. Один из собеседников что-то кратко сказал своим приятелям и, сделав пару шагов навстречу «чужаку», замер в ожидании. Импозантностью и презентабельностью он не уступал тому, кого встречал — что-то около сорока лет, благородная седина на висках, плотно сжатый рот, горделивая осанка. В отличие от остальных присутствующих в руке он держал не кусок пиццы, а курительную трубку и, ожидая молодого человека, смотрел не на него, а на кейс с папкой в его руке. Не исключено, что их же и встречал.

— Привет, — подошел к нему вновьприбывший и остановился ровно напротив.

Джентльмен поднял взгляд к лицу пешехода и пыхнул трубкой.

— Привет.

Таким образом, буквально искупав друг друга в радушии, мужчины на какое-то время застыли, словно статуи, и дальше разговаривали исключительно глазами как люди знакомые тысячу лет.

— Ладно, я понял, — отвернулся тот, что с трубкой. — Господа, — обратился он к своим собеседникам с помпезными торжественными интонациями, — разрешите тем из вас, кто не знаком, представить моего племянника Джеймса Фрейзера.

Поскольку все присутствующие ели пиццу в тонких целлофановых перчатках, они принялись их стаскивать, дабы познакомиться и поздороваться. Когда очередь дошла до светловолосого, начинающего лысеть, гражданина лет тридцати пяти, явного потомка Авраама и Иакова, Джейми радушно-широко улыбнулся.

— Приветствую, Натан, — встряхнул он его руку так, что у верного сына Израиля слегка клацнули зубы. — И где сейчас? Сенат? Комиссия?

— Комитет по транспортной логистике. Привет, Джейми. — Улыбнулся в ответ Натан.

— Я прошу нас извинить, мы отойдём на минутку, — взял под локоть племянника джентльмен с трубкой.

Они вдвоём направились вдоль берега по утоптанному, напитанному влагой песку, и когда отошли футов на пятьдесят, Джейми резко остановился, повернулся к Дугалу — а это был именно он — и протянул кейс.

— Передай ему.

Мистер МакКензи опять пыхнул табаком, опустил глаза на футляр, но заставлять себя ждать слишком долго, не стал.

— Зря, — принял он передачу и скептически растянул губы в тонкую линию.

Мистер Фрейзер отрицательно покачал головой.

— Мне всё равно. — Отдал он дяде ещё и папку. — Это документы.

Забрав всё, Дугал завёл руки с поклажей за спину и качнулся с пятки на носок.

— Как она?

Джейми достал из кармана полупальто пачку «Sobranie» и выбил из неё сигарету. Потом упаковку вернул в карман и вынул оттуда зажигалку. Прикурил.

— Она моя родная сестра. — Выпустил вверх струю дыма.

Дугал буравил его недовольным взглядом, показывая, что никакой новости ему пока не сообщили.

— Мы не пойдём в полицию. — Добавил племянник то, чего по его предположению, от него и добиваются. — Газетчики съедят. Не хочу её слёз на всех сайтах.

Мистер МакКензи опустил голову и сделал губы дудочкой. Он слепым, озадаченным взглядом бродил по песку под ногами.

— Ну… — мужчина взял кейс с папкой в одну руку, а подушечками пальцев той, в которой держал трубку, заправил себе волосы за ухо, — а что… потом. — Слово «потом» он произнёс так, будто имел ввиду времена собственной пенсии как минимум.

— Я не один, — отрезал Джейми.

— Пф-ф, не сомневаюсь! — подпрыгнул на месте дядя. — На сучару найдутся охотники! Я бы и сам не побрезговал, но групповое убийство…

Фрейзер низко опустил голову и затянулся.

— Сам понимаешь, — Дугал взял кейс с папкой подмышку, и принялся выбивать почти уже пустую трубку о ладонь. — Вам всем нужно купить тройное алиби.

— Кстати, пятьдесят лимонов тоже уже у тебя, — спохватился молодой человек.

— Блять! — с возмущением развёл руки в стороны мистер МакКензи, как человек, не желающий вспоминать о деньгах посреди трагедии его племянницы.

— Не сверкай чешуёй, Дугал, — скривился Джейми. — Ты деньги любишь.

— Ну, да. А ты ненавидишь. — Зло запихнул трубку в карман утеплённого пальто дядя и перехватил поудобней кейс с папкой.

Они помолчали. Джейми опять затянулся и выпустил порцию дыма.

— От юридического лица частному? — первым нарушил тишину Дугал.

Фрейзер отрицательно покачал головой.

— На твой счёт в базе данных займов учредителям.

Мистер МакКензи сначала нахмурился, а потом скривил рот в догадливой усмешке.

— Ах ты, хитрая жопа.

— Есть немного, — быстро согласившись, кивнул Джейми. — Кстати, спасибо, что позаботился о… — он придавил ботинком песок, как педаль газа, как бы нажимая на то, что хочет сказать, — ней. — Чуть подождал, пока дядя поймает мысль. — Но если у тебя это войдёт в привычку, я тебя от неё быстро отучу.

— Лучше бы это вошло в привычку у тебя, урод! — взревел Дугал.

— Не ори, — спокойно-устало отрезал племянник и отвернулся. Он повёл прищуренными глазами по голубой, сверкающей на солнце, глади водохранилища. — Я тебя предупредил — ещё раз увижу рядом с моей женщиной и сыном — жди беды.

— Не пугай. Весь дрожу прямо. — Дугал раздраженно замолчал. — И вообще, выбирать будет она.

— Нет, — грубо отрезал Джейми. — Я.

— И… когда? — Слово «когда» мистер МакКензи произнёс уже совершенно отдельными интонациями.

— Не твоё дело. Всё. Мне пора. — Развернувшись и утопая каблуками в песке, Фрейзер медленным шагом направился назад к машине, оставляя за собой дорожку сигаретного дыма.

А мистер МакКензи остался стоять и смотреть ему вслед, старательно «съедая» улыбку.

«Нет, я, конечно, знал, что от любви глупеют, но чтоб настолько, — вскинул он брови вверх и словно в неверии покачал головой. Затем посмотрел на кейс с тростью в своих руках. — Хотя, нет. Иногда и умнеют тоже». — Мужчина облегченно вздохнул.

А вот племянник удалялся от него с пустыми руками и, что самое обидное, ни грамма об этом не жалел. И даже думать о реликвии ему приходилось себя заставлять — мысли так и просились в другую сторону.

Трость канула в Лету. Всё. «Прощай оружие».

И какого же результата он добился? С каким показателем пришел к поражению? Что имеет в остатке, пусть даже и «мокром»? Ради чего, спрашивается, все эти месяцы железобетонной выдержки, ожиданий, страданий? Во имя какой великой цели? Для борьбы с каким вселенским злом все эти тонны эксклюзивного интеллекта и решений IQ, зашкаливающих за стратосферу? С таким же «успехом» трость можно было бы отдать и год назад, с той лишь разницей, что Клэр сейчас кормила бы грудью их сына в его квартире, и сестра Джо не получила бы на всю жизнь психику со шрамом.

«Тоже ерунда, — кривился недовольно Джейми, зарывая окурок носком ботинка в песок. — Вообще не стоило её брать у деда». — Хотя тогда бы он не понял того, что до него дошло только сейчас.

Итак, Фрейзеру удалось подняться и над этой ситуацией тоже. Да, заплатил он за свою глупость и недальновидность в «гомерических» размерах, но это уже детали.

Трость придавала силы и значимости, но её отсутствие сделало Джейми равнодушным к этой стороне его жизни. А значит, хладнокровным. И поэтому — неуязвимым. Он шел по пустынной территории, прилегающей к амфитеатру, и ощущал себя, чуть ли не великим. Закалённым. Фрейзер не думал, что можно стать ещё сильнее, чем он был, но он стал. Не предполагал, что его свобода — величина беспредельная, но она в очередной раз его удивила. Сейчас свои ощущения независимости и самодостаточности времён жизни с Моникой — а ведь тогда он тоже ощущал себя «одиноким волком», не позволяющим владеть собой ни вещам, ни людям — он вспоминал с лёгкой усмешкой.

«Детство какое-то. Бред. Слабость, сила — не в этом дело. — Он больше не стремился что-то формулировать. Бесполезно пытаться жить так, будто в жизни есть какие-то правила. — Их нет», — С улыбкой Будды захлопнул Джейми дверцу своего новенького белого Мерседеса, словно поставил точку, и решил ничего больше не решать. Трости нет, он — Джеймс МакКензи Фрейзер владелец «Frasier Overall Making» и отец маленького мальчика по имени Айс — всё. Момент упрощения.

«Клэр», — тут же спазмом сжалось сердце.

Она назвала их ребёнка Айсом, помня страсть Джейми к северу и снегу. Как же он истосковался. До чего устал. Измучился, до полного эмоционального выгорания. До дна.

Фрейзер с силой протёр сухими ладонями лицо, надавливая подушечками на глазницы, после чего проморгался и нажал кнопку зажигания.

Весь этот период, стартовавший с того самого момента, когда Клэр попросила у него прощения и бросила трубку, он назвал бы одним единственным словом «воспаление». Патологическое состояние жизни.

«Без любви жить можно, но только если ты никогда не любил». — Вспомнил он какую-то несусветную чушь, которую не то услышал где-то, не то прочитал, и запомнил только ради насмешки. Так… польстить себе в интеллектуальном плане, не больше. И впал в коллапс смыслового осознания, когда понял, что это именно то, что с ним происходит — он влачит воспалённое существование человека, система жизнеобеспечения которого, получила «пробоину» на уровне линии кардиограммы. Жизнь в опасности.

И вместо того, чтобы принимать «противовоспалительное», он тупо принялся глотать «обезболивающее».

Ребята подкинули ему схему передвижения мисс Дадда. Пересечься с ней в ресторане, куда водил девушку её трахатель — а баловал он её только одним единственным «Palmyra» — было вопросом одного потраченного вечера, но Джейми не «раскошелился» даже на него, а элементарно набрал её номер, который ему тоже организовали.

Как это ни странно, она не обрадовалась. Или не показала, что обрадовалась. И мистер Фрейзер в ней не ошибся — Сибилл оказалась той, за кого себя выдавала — идеальной любовницей. Он ей поставил условие: не задавать вопросов и не услышал ни единого — равнодушие и пофигизм этой женщины поражали воображение.

Как только он вышел из неё, и постепенно начала возвращаться адекватность, он тут же понял, что больше не хочет. Никогда.

«Приятно, но не более. Не то. Всё — не то. Чёрт!»

Он не плавится на ней, она под ним не светилась, не горела и не искрила. Ну, так и в чём смысл всего этого? Быть подвижной и темпераментной, не значит «гореть». Мисс Дадда много шевелилась, её рот не закрывался от стонов и междометий, но от неё веяло холодом. Практически равнодушием. Она «горячая», но не тёплая. И руки у неё знойные и потные, а у Клэр всегда ладошки прохладные и свежие. Короче, всё это уже было и успело, до чертей, надоесть ещё давно. Он понимал, что откатывается назад, а скорее всего — вниз. В преисподнюю.

Последней каплей оказалось то, что Сибилл явно чувствовала тоже только приятность, и ей этого, за глаза, хватало. Вполне. Судя по всему, это то, к чему девушка привыкла, что знала и принимала с внутренним согласием.

Ему захотелось взреветь, встряхнуть её и заорать на весь Манхеттен.

«Это всё, да? Это всё, что тебе нужно? И ты этим довольствуешься?»

— Грёбанный мир 2D, — засунул Джейми в штаны свой член, отбросив подальше презерватив.

— Что, прости? — плохо расслышала мисс Дадда, натягивая через голову платье.

Он сделал руки в карманы, расставил ноги на ширину плеч и уставился на девушку задумчивым взглядом.

— Я говорю, мне не понравилось, — сказал так, будто обсуждал её рваные грязные колготки. — У тебя рыхлое тело и широкое влагалище. Даже мой член проваливается, как в ведро. Я еле кончил.

Платье соскользнуло вниз по её «рыхлому телу», и Сибилл застыла с поднятыми вверх руками.

А вот следующую фразу Фрейзер добавил с совершенно определённой целью.

— Пошла вон, — спокойно подвёл итог своего выговора.

— Ч-что? — прищурилась любовница.

— Во-о-он! — взревел он, сгибаясь в поясе и не вытаскивая кулаки из карманов. Джейми нужнее был этот выход эмоций. Разочарование — страшная вещь.

Но девушка его удивила. Она встала с гостиничной кровати с незастёгнутой молнией на платье сзади. Хотела видимо подойти, но не решилась и осталась на месте.

— Ты… — она безвольно показала на него рукой, — как бы… не расстраивайся. — Её голос звучал примирительно и даже где-то заискивающе.

Он устало опустил плечи.

— Ты настоящий. Я ошиблась в тебе… в тот раз. Это, — она обернулась и посмотрела на смятую гостиничную постель, — не твоё.

Джейми подозрительно усмехнулся.

— Не дождёшься. — И улыбнулся шире.

Они расстались если не друзьями, то вполне миролюбиво. Фрейзер был уверен, что Сибилл напомнит о себе и попробует переубедить, но был приятно разочарован и, в благодарность, даже пару раз вывел её в свет, так как, после этого случая, плюнул на женщин, и пары у него не имелось как таковой.

«Херня всё это». — Он понимал, что ему нужна Клэр. Только она. Воспаление продолжилось. Что у него болело? Ничего. У него «ныло» неимение человека рядом. Фантомная боль отсутствия.

И тогда он глубоко нырнул в работу. Это тоже выход.

Кроме всего прочего, на повестке лета стояла школа в Миллинокете. Фрейзер перезаключил один из договоров с филиалом Банка Америки в Мэн, подвязавшись проходить в их партнёрах ещё пять лет, а они выступили спонсорами, пустив всё это дело под статью о благотворительности, и ещё привлекли пару местных ребят.

Посреди рутинной суматохи он даже не обратил особого внимания, что Клэр вышла замуж за это убожество, но вскоре грянула новость, что она беременна.

А вот это было уже серьёзно.

И настолько, что Фрейзер напился. Он на девяносто девять процентов знал, что ребёнок его, и когда промилле в крови достигли критической отметки, телом и душой завладела навязчивая идея лететь в Мэн. Спас, оставшийся, чертов, один процент, и последующая отключка. Больше он так не рисковал, хоть ему и понравилось, то чувство, когда ничто не имеет значения, и у тебя впереди встреча с девушкой. Сладкой и любимой.

Он долго думал над тем, стоит ли вытаскивать информацию сейчас? Допустим, ему достанут данные из её медицинской карты, а вдруг, там отцом записано это недоразумение? И что тогда? Да, даже если и указан он, Джеймс Фрейзер, то что? Он и так в этом почти уверен. Да, конечно, можно посмотреть дату последних месячных и прочее, но как-то всё это не очень чистоплотно выглядело. Словно в замочную скважину подглядывать. Мало того, он не планировал унижать себя и Клэр даже тестом на отцовство.

«Без него разберёмся».

И всё-таки не выдержал и дал ребятам задание попробовать проникнуть в это «женское царство» под названием «гинекология». И, каково же было его удивление, когда ему доложили, что одна из медсестёр, со страшными от ужаса глазами, поведала, что теперь миссис Тиглиниди документы некоторых беременных и пациенток хранит в сейфе с наркотическими веществами и печатями. Не то кто-то уже пытался пробраться, не то ещё чего — никто ничего не знает, потому что все боятся скандала и увольнений и молчат как статуи на острове Пасхи.

«Скорее всего, Колам, — задумался тогда Джейми. — Но могли и журналисты». — После того, как исчезла Клэр, и он появился с Сибилл на выставке гидродизайна в «Cooper – Hewitt», подозрительно активизировалась пресса, и зачастили звонки с просьбами об интервью.

И вот, когда он намучился и вымотался, до полного опустошения, и решил лететь в Мэн, уже абсолютно на трезвую голову, ребята доложили, что «мудак» «топчет курочек» в пансионате «Мери-Джо» денно и нощно. Джейми полегчало. Появилась надежда.

Дальше — больше. Его усилия начали приносить плоды — «урод» принялся хлестать спиртное, как не в себя. Фрейзер слушал доклады ребят и высокомерно кривил губы.

«Блять, с кем воюю, а! С тлёй!»

А потом подошло время ЕЁ появления в Нью-Йорке.

К сожалению, девять женщин не могут выносить ребёнка за один месяц, поэтому ему приходилось терпеть, каждый божий день проклиная этот, грёбанный, один процент.

Когда Клэр поселилась у Дугала, уже будучи глубоко беременной, Джейми выдохнул — дядя дело знал тонко, и девушка у него «хранилась» как в Швейцарском банке. Племяннику доложили, что миссис Рэндолл «пасут» субъекты, некой, конкурирующей организации. Пока узнавали: кто такие, однажды на тротуаре её чуть не снёс какой-то «хер — любитель здорового образа жизни», который на бегу засмотрелся на свой шагомер. После этого её начали «водить» по улицам уже в, так называемой, шаговой дистанции. Джейми хотел предложить Дугалу и своих парней, но понимал, что дядя его пошлёт очень быстро, резко и далеко.

«И правильно сделает», — кривился племянник.

Когда он встретил Клэр на улице, для него явилось неожиданностью только то, что она его заметила, всё остальное он уже видел. На фотографиях и видео.

Но, всё равно, не смог не зависнуть на её неуклюжей фигурке. Может, сработал эффект неожиданности, а скорее всего, проявился «эффект Клэр» — только лишь упёршись взглядом в её живот, он почувствовал тепло. У него потеплело внутри. Чувство знакомое, но забытое и до слёз желанное. Его расслабляло на глазах, он разомлел за секунды. Вот-вот появится нежность и тяга к ласке.

А нежиться и ласкаться ещё рано.

Поэтому он трусливо сбежал, хоть и не чувствовал этого — вечером ему опять позвонят ребята, и он снова начнёт обсуждать с ними ситуацию и её героиню.

Может это и странно, но красную ленточку эпохи «нежности и ласки» для него перерезал Дугал — сам Фрейзер запретил парням приближаться к Клэр после родов и фотографировать малыша и даже толком не знал: почему.

Поэтому именно дядя избавил племянника от его мучителя — одного процента.

— Ты стал отцом, умник, — с улыбкой в голосе проговорил в трубку Дугал.

— Что заставило тебя так думать?

— Пусть наш президент думает, ему за это платят, а я знаю. Ты бы видел шевелюру пацана. Поздравляю, кстати, с сыном, придурок. С тебя национальный фуршет в Гуггенхайме, — от предвкушения Дугал довольно заржал.

Только лишь услышав слово «шевелюра», Джейми потерял почву под ногами. Мир покачнулся, и, как-то так, причудливо исказились углы кабинета, а горизонтали с вертикалями, того и гляди, норовили поменяться местами.

С роскошными причёсками на голове рождались все темноволосые члены их клана: бабка Клементина, Дугал, Елена, он и сестра Джо. Причём, никаких особых последствий это за собой не влекло — все они, с возрастом, имели неплохие, но вполне обычные волосы. Но, тем не менее, при рождении их чубы и чёлки чуть ли не закрывали глаза.

— Извини, не могу говорить, — промямлил он Дугалу и отключился.

«Сто процентов». — Мистер Фрейзер завис.

Когда встречаешься с женщиной, которая родила тебе сына, что нужно делать? И делать ли вообще что-нибудь? К этому нужно готовиться или нет? И если да, то как? Прийти словно в обычный день с работы или торжественно-помпезно? Нужно что-то купить? И что именно? Приготовить слова? Или лучше молчать?

«Эх, маму бы сюда», — с досадой потёр он себе шею ладонью.

Но мамы не было и уже давно. Пришлось выкручиваться самому.

«У вас не будет второго шанса произвести первое впечатление». — Фрейзер не хотел смазать или скомкать своё знакомство с сыном. Хотя бы ради себя. А ещё мечтал встретить Клэр с малышом где-нибудь случайно на улице. Дугал гулял с ними в Центральном парке. Джейми надеялся, что они скоро станут появляться там одни и регулярно.

* * *

Именно посреди этих метаний позвонил Мурта.

Услышав то, что лепечет ему в трубку дворецкий, Фрейзер не выдержал, не дослушал и, размахнувшись, со всей дури впечатал айфон в противоположную стену своего Белого кабинета.

— Это никогда не кончится… — медленно, словно в прострации, вытер он тыльной стороной ладони рот.

Джейми вылетел в Бенедикту практически из офиса. Ему очень хотелось прилететь и первым делом отпинать Фитцгиббонса ногами, но отрезвлял голос дворецкого — судя по всему, если его изобьют до полусмерти, ему от этого только полегчает.

Сестра Джо с её студией приехала со спектаклем с Бенедектинский интернат. Ставили детские сказки и комиксы. В принципе, это был уже второй или третий их визит, и брат знал о каждом из них.

Когда он вошел в её спальню с доктором Батлон, которую захватил с собой в Огасте, Джокаста спала. Конечно же, её накачали успокоительным и ждали его.

— Мы её… нашли… в подсобке, — выдавливал из себя слова Мурта. — Роуз посоветовала сразу же купить эти… — мистер Фитцгиббонс скривился, — противозачаточные.

— А до этого ты где был, мать твою?! — притянул его к себе за грудки и прошипел в лицо Джейми.

— Да сбежала она от меня! Ты же знаешь свою сестру!

Розамунд Вонс, руководительница актёрской студии в Бангоре, свободная женщина лет сорока, у которой училась и жила эти полгода Джокаста, тоже была бледнее снега после произошедшего, но всё-таки приехала с девчушкой в усадьбу, проводила её в душ и проследила, чтобы та с собой ничего не сотворила, пока не подействуют препараты.

Сестра Джо сидела под струями воды часа полтора, а выйдя, сразу же вырубилась в кровати.

Проснувшись, Джокаста ещё не очень хорошо соображала, двигалась вяло, и только лишь смотрела на всех и всё вокруг своими и без того огромными глазищами, полными вопроса и мольбы. Пока с ней разговаривала и осматривала только доктор Батлон. Джейми попросил учесть все риски и не выписывать уколы — сестра их боялась с детства, и после такой дефлорации могла повести себя непредсказуемо.

Однако время тикало, и как только доктор отбыла назад в Огасту, оставив после себя предположение, что произошел только разрыв девственной плевы без семяизвержения (или же насильник использовал презерватив), список препаратов и рекомендаций знакомых психологов, он тут же попробовал узнать у Джокасты хоть что-нибудь. Но та не произносила даже слово «нет», а только мотала головой как немая.

И тут ему помог Дэни. Он приехал этим же вечером.

При упоминании о нём, сестра Джо — хвала Всевышнему! — заговорила вслух, закричала и замахала руками, что никогда не захочет его видеть, а если захочет, то не сможет, и пусть он убирается к черту — ей не нужна его жалость.

Но тоже не на того напала.

— Жалость? — стоя в коридоре, услышал её крики Дэни и тут же вошел к ней в спальню. Чего ему стоило не споткнуться словами, увидев избитое личико девчушки, знает только он.— Балерина, а ты меня ни с кем не путаешь? — парнишка зло прищурился. — Это, между прочим, мой, блять, отец вывалялся под всем заборами… — он задохнулся. — А мать болеет, и мне надо работать… с тринадцати. И ты тут свистишь о жалости? А та, которая… одна такая… — он сжал кулаки и зашевелил пальцами, как бы растирая в пыль своё волнение, — и лучше… всех, позволяет какому-то уебону пересрать себе жизнь. — От такого признания он сам застыл. Пелена спала, и Дэни продолжил уже более спокойно. — Короче, приехал прихватить тебя полетать с ребятами на практике, но если тебе не до нас… или ты ссы… боишься, — он неспешным шагом направился к кровати, на которой лежала Джокаста, и Джейми даже напрягся. Но парень только лишь и взял одну из подушек. — Буду здесь до утра, — прижал он её к груди. — И вообще, балерина, не зли меня. — И в обнимку с подушкой быстро вышел из комнаты.

Не сказав больше ни слова и даже ни на кого не взглянув, Дэни спустился в холл, где кинул свой «трофей» прямо на белый ковёр, улёгся на живот поудобней и затих.

Она спустилась к нему через пару часов.

Джейми сидел в кабинете с распахнутыми дверьми и не стал останавливать сестру, а только лишь застыл в приватном коридоре, когда услышал где-то посреди холла её первую фразу:

— Я актриса.

Фрейзер выглянул из своего укрытия — Дэни поднялся и, усевшись по-турецки, прихлопнул ладонью по ковру рядом с собой.

— Садись, балерина.

После того как Джокаста уселась, её брат вернулся за свой письменный стол.

— Я не боюсь! — через несколько минут услышал он окрик сестры и после этого смех мальчугана.

— Чем докажешь? Ты же про перегрузки не слышала!

— Слышала!

Джейми немного расслабился и даже погрузился в дела, но тут его отвлёк странный нарастающий звук. Это были рыдания. Затарахтев креслом, он подорвался как ошалевший и вылетел из кабинета на балкон к перилам.

На ковре всё так же сидел Дэни, а у него на груди рыдала Джокаста, обнявши парня руками за шею. Он что-то тихо шептал ей и гладил по спине и волосам, а увидев Фрейзера, еле заметно, отрицательно мотнул головой.

Именно после его ухода сестра Джо заговорила.

Когда уже закончился спектакль, все засуетились и принялись таскать со сцены декорации, стулья и бутафорские арки с цветами, а она сбежала на улицу покурить.

Рассказав такое, девчушка возмущенно зыркнула на брата.

— Я сама призналась!

Он только обреченно вздохнул и закатил глаза.

Когда она возвращалась, её молниеносно затащили в подсобку, где сложен старый спортивный инвентарь, который не пригодился младшим группам — канаты там всякие, тяжелый баскетбольные мячи, муляжи кеглей, старые маты. Она ничего не поняла — ей в темноте натянули её же футболку на голову, но кляп не вставили. Она кричала, и её били за это.

— Их было двое, — насупившись и сгорбившись, вспоминала девчушка. — Они молчали и… дышали. Пьяные были. Воняло перегаром очень сильно, — она почесала спереди чёлку, взлохматив волосы, и не пригладила их.

Ей показалось, что одним был мистер Рэндолл.

— Он пару раз выругался, это, наверное… его голос. Но только, наверное! Когда я… я не помню что сделала, — Джокаста насупилась, — но… кажется, крикнула, и он накрыл мне рот рукой. У меня рука вырвалась, и я достала до его головы. Кажется, у него на ухе пирсинг. Я его покарябала. Вот здесь, — девчушка показала себе на скулу. — А другой, кажется, немой. Он постоянно… мычал, — залилась она слезами.

— Джо, — тихонько и очень мягко начал Джейми, — они… — он сделал многозначительное выражение лица, — оба?

— Нет, — поняла его и отрицательно мотнула головой сестра. — Только немой. И… они потом что-то засуетились и… всё. И всё исчезло. Я чуть позже дорасскажу, хорошо? — она опустилась с подушек в постели и натянула одеяло до подбородка.

— Конечно, — Джейми поднялся и окончательно утвердился в своём подозрении, что подонков что-то спугнуло.

Клэр, кстати, как-то раз упоминала про глухонемого… а вот имя он забыл. Если она вообще его называла. Но ему очень хорошо помог Дэни. Этот знал всех. Сказал, что глухонемых в округе двое: Корто и ещё один индеец в резервации — мужчина примерно лет тридцати.

— Но Корто никогда на такое не пойдёт, — твёрдо отрезал Гленн-младший. — Он не сможет.

— А тот? Из резервации? Ты его знаешь? — спросил Фрейзер.

— Н-н-нет, — покачал головой парнишка. — Но это же краснорожие! Для них это… Любой из них сможет.

Поговорив с Дэни, Джейми потянулся в карман за новеньким айфоном — набирать своих ребят. Не мог он позволить какому-то чужому полицейскому с девяти утра до пяти вечера пять дней в неделю искать того, кто сотворил с его сестрой то, что она сейчас из себя представляет. Мало того, судя по всему, такой же мысли придерживалась и сама Джокаста, и поэтому, как настоящий боец по секрету от всех просила Мурту достать ей пистолет, чтобы самой найти отморозков и прикончить.

Таким образом, она окончательно отобрала у Джейми право на ошибку — на кону свобода и её, и его. А у него сын растёт. Где-то.

* * *

Падал лёгкий февральский снежок.

В самых первых числах месяца в резервации соседнего племени пенобскотов скончался вождь. А поскольку именно он являлся главным начальником и единоличным правителем своего народа, то и хоронили его в соответствии со статусом.

То есть, праздновали.

Вообще, у индейцев принято в этот день раздавать всем гостям и случайным путникам спиртное и много чего полезного и нужного. Не иначе, как на радостях. Кто больше отдаст, тому и удача, и везение, и здоровье при новом правителе обеспечены. Как вариант.

С утра на одной из полян уже «рвали гармони» — били в бубны, жгли костры, выставляли спиртное. Алкоголь и табак, производимые на территории резервации, освобождены от акцизного сбора и стоят в два-три раза дешевле, чем на остальной территории страны. Правда, в большинстве народов коренного населения Америки уже давно установлен «сухой закон». «Забанить» «огненную воду» пришлось после того, как выяснилось, что индейцы спиваются почти моментально. Но на заправках и лавках, расположенных у дорог, проходящих через резервации, она продаётся свободно. А на похоронах, так и подавно — бесплатно льётся рекой.

Возле костров неторопливо управлялись женщины, мужчины набивали чучела для соревнований в стрельбе из лука и скачек на лошадях.

К обеду начали подтягиваться первые зрители из близлежащих ферм, и даже небольшие организованные группки с близлежащих гостиниц и пансионата «Мэри-Джо».

Была суббота. Вождь испустил дух в среду, но его отход в «долину предков» в стране потомков решили попридержать до выходных. Стоял несильный морозец, и покойник вполне мог задержаться.

Приехал на праздник и Фрэнк Рэндолл. А почему бы и нет? Здесь сегодня будет весело и многолюдно, есть вариант посидеть с мужиками у костра, выпить, расслабиться и забыться.

А забыть есть что.

Страх.

Страх и азарт.

Ему теперь жилось весьма неспокойно, но бежать не пускала надежда. Фрэнку жаждалось везения. Хоть раз в жизни. Он мечтал полюбоваться на «дивиденды».

«Богатенькие суки не захотели огласки. Пока всё идёт по плану». — Потирал он руки, чуть дрожащие не то от трусости, не то от алкоголя.

Послонявшись по территории, и поговорив с некоторыми аборигенами, и даже встретив здесь своих бывших учеников и учениц, он заметил, как прибыли Вуди и Макс из Медуэйя. А следом за ними появились Лари с Джеком и Бобом. Фрэнк обрадовался — день обещал пройти удачно.

Поздоровавшись и обменявшись рукопожатиями, они тут же нырнули в одну из полиэтиленовых палаток, поставленных здесь специально для гостей. Там горели газовые обогреватели, люди пили виски и ели стейки, а между столами сновали не очень молодые официанты не очень непонятной расовой принадлежности.

Компания заказала выпивку, и Вуди принялся рассказывать, как они с мужиками ездили на побережье и пробовали заработать на ремонте снастей и выращивании приманок, и жаловался, что там придираются к качеству и дурят их брата, будто лохов каких-то. Потом Лари рассказал про последнюю охоту и взахлёб радовался, что волка эту зиму развелось гораздо больше лисы.

— Парни вот только позавчера приволокли четверых. Здоровые, как мамонты! — показал он руками нечто объёмное. — Такая пушнина по пятьсот баксов пойдёт. Вот это бабки!

Народу вокруг прибавилось, и праздник вошел в самый разгар.

Где-то часа в три после полудня начались сами похороны. Шаманы взялись за бубны, а мужчины в одеждах из замши и меха с перьями в волосах, ничего не говоря, не читая заклинания или ещё чего подобного, принялись водить хоровод вокруг покойника, периодически останавливаясь и прикладываясь ладонями и лбами к различным частям его тела.

Сразу после того как «героя торжества», обёрнутого в лошадиные шкуры и уже слегка похороненного природой под снежком, отряхнули и водрузили высоко над землёй на шестах, начались соревнования. Конечно, скакали пенобскоты вроде бы неплохо, но вот из лука попадали редко. Наградили победителя — плотного, плечистого мужчину лет сорока, который наверняка и по сей день в племени является кем-то вроде супермена, одарили небольшим мотокультиватором, а публику попросили не расходиться — как стемнеет, начнётся шоу огненных стрел.

Фрэнка всё это интересовало постольку поскольку — очень хотелось выпить ещё. А потом ещё и ещё. Но он был за рулём.

— Давай возьмём с собой и поехали ко мне, — предложил он Вуди.

— На кой? — пьяно выпучил глаза кореш. — Брат, ты чего? Здесь же бесплатно!

Фрэнк скривился.

— Да я по дури на колёсах припёрся, — он сгрёб пятернёй свой чуб.

— Серьёзно? Ну, ты дебил.

— Д-да… — поморщился Рэндолл. — Я с работы.

— Давай я с тобой поеду, — вмешался Макс. — Домой? — кивнул он куда-то себе за спину.

— Ага. У тебя сколько? — обрадовано полез в карман Фрэнк.

— М-м… — разжал в руке несколько смятых банкнот мистер Гленн. — Пятнадцать.

— И у меня… — Рэндолл попытался веером разложить содержимое своего кулака. — Тоже пятнадцать.

— Как раз, — поднялся Макс из-за стола, забирая из рук собутыльника купюры. Из его штанов выпал телефон, но мистер Гленн только обернулся и махнул на него рукой. — Положите на стол. Я сейчас.

Бутылку в баре он выбирал почти как бриллианты, поэтому Фрэнк не выдержал и подошел.

— Да, давай уже рожай, что ли. Ещё пока доедем.

— Моргана. Большую, — бросил на стойку деньги Макс.

— Ром? — нахмурился Рэндолл.

— Ну… так… А чего?

С бутылкой рома они вышли из палатки и побрели на стоянку. Вокруг туда-сюда сновали люди, бегали загорелые ребятишки, которых в резервациях всегда как пчёл в улье.

Начало смеркаться, ветер улёгся, и снежок пошел чуть смелее. На выходные передавали сильный снегопад.

Фрэнк вырулил с поляны за поселением пенобскотов на шоссе, и только они проехали пару сотен футов, как Макс подскочил на сиденье.

— Блять! Я телефон там оставил! — с ужасом хлопнул он себя по нагрудным карманам куртки. — Останови! Останови машину! — кинулся к рукам Рэндолла.

Тот резко затормозил.

— Я сейчас сбегаю. Подожди здесь, ладно? — подвигался задом Гленн, нащупывая за собой ручку.

Фрэнк не успел согласиться или возразить, как его дверца резко распахнулась, и кто-то очень сильный или злой, грубо и бесцеремонно выдернул его под мышки на улицу. Потеряв на мгновение почву под ногами, он вдруг её резко приобрёл вновь, и развернулся, чтобы увидеть, кто это так несмешно шутит.

Перед ним стоял Джеймс Фрейзер.

— Привет.

Чпок!

Мир исчез. И тьма поглотила его.

Очнулся Фрэнк от того, что голова болезненно мотылялась на шее, каждый раз норовя оторваться окончательно. Подбородок неприятно бился в грудь, когда то, в чем ехал мистер Рэндолл, подбрасывало на неровной дороге. Его слегка наклонило вперёд связанными сзади руками.

Он застонал.

Грубая, явно мужская, рука тут же схватила за подбородок.

— Очухался, — произнёс незнакомый, чужой голос. И тут же эта ладонь легонько хлопнула по щеке. — Открывай гляделки, чмо.

Фрэнк послушался. Первое, что он увидел, это лобовое стекло машины и сквозь него — асфальт дороги с белой разделительной полосой и штрихи полёта снежинок в свете фар. Он сидел сзади, по центру, между двумя какими-то парнями. Повёл замутнённым взглядом по салону — родное Шевроле. Затылок Фрейзера, сидевшего за рулём его машины, он узнал сразу, и выпучил глаза, увидев на пассажирском сидении своего ученика Дэни Гленна, сводного брата Клэр и сына Макса.

«А этот молокосос здесь какого? Он же где-то там… учится», — Рэндолл немного покрутил головой, разминая шею, и пошевелил мышцами лица. Он посмотрел вправо и влево от себя — с боков его зажали нехилые мордовороты. Почти как Фрейзер.

— Тихо. Не дёргайся, — в ответ на его движения произнёс тот, что справа.

Ехали, молча, и тишина убивала Фрэнка.

«Что им известно? До чего дорыли? Что мне делать?». — Он посмотрел на Дэни. У того между ног, словно трость, стояла серебристая бейсбольная бита. Паренёк сложил на торце её рукоятки руки в утеплённых кожаных перчатках.

— Бить будете? — не выдержал Рэндолл и глянул на руки Фрейзера на руле. Его кисти выглядели ещё зловещей, поскольку на них красовались белые кожаные перчатки.

«Хирург грёбанный», — заскрежетал зубами уже пришедший в себя Фрэнк.

Молчание. И только шум мотора.

— Куда мы едем? Вы меня всё равно далеко не увезёте — у меня солярки там на дне.

Ноль реакции.

— Слышь, парень, ты чего, а? — чуть дёрнулся он к сыну Макса.

Тот даже не шелохнулся, но зато один из «телохранителей» Фрэнка больно ткнул его в бок.

— Ещё раз дёрнешься, зубы выбью.

Только Рэндолл хотел послушаться, как ему прошипели с другого боку.

— Пасть закрой, мразь.

Больше он не рисковал. Пытался было осмотреться по сторонам дороги, но уже стемнело настолько, что машина мчалась сквозь строй лишь витиеватой черноты голых зимних деревьев. Не попадалось, как назло, и ни единого указателя.

Так прошло минут двадцать.

— Где-то здесь, — наконец чуть подался в лобовое стекло Дэни.

Фрейзер глянул на него и ощутимо сбавил скорость.

— Вот. Сюда, — ткнул пальцем куда-то в свою сторону паренёк. — Туши фары.

Куда он указывал, Фрэнк не понял, а только лишь рассмотрел, что машина сворачивает вправо на грунтовую дорогу. Повернув, Фрейзер выключил фары.

— Да. Здесь, — откинулся на спинку пацан.

«Макс блядина, — сцепил зубы Фрэнк. — Убить мало вонючку».

Проследовав по грунтовке пару-тройку миль без фар и, ориентируясь лишь на стройную шеренгу сосен вдоль колеи, Джейми сбавил скорость до минимума и аккуратно съехал на обочину. Он остановил машину и заглушил двигатель. Все начали выгружаться из салона.

— Тихо. Никаких резких движений, — сказал Фрэнку тот, что сидел слева и цедил сквозь зубы. — Пошел из машины, — пихнул он его в бок.

— Никуда я… — начал было Рэндолл, но тут его подхватили мощные руки второго и выволокли из Шевроле, больно стукнув головой о проём дверцы.

Как только его поставили на землю, последовал сокрушительный удар в зубы.

— Будешь копытиться, пидор, твои запчасти и в штате не соберут, — сильно притянул его к себе тот, что сидел справа. — Я твой ливер по всей Канаде раскидаю и на карту нанесу, усёк, с-с-сука.

— Руперт! — окрикнул его Фрейзер.

— Пш-ш-шел, — пихнул Фрэнка Руперт.

Они начали пробираться через лес. Впереди шел сын Макса с активированным айфоном в руках. Фрэнка совсем не удивило, что пацан умеет пользоваться программным компасом. Хоть ночь и выдалась абсолютно безлунная из-за туч, но от белого снега, которого нападало чуть ниже колена, было довольно светло. Настолько, что Рэндолл даже рассмотрел на ногах всех его «стражников» высокие силиконовые термосапоги.

«Это плохо», — сразу же смекнул он, в чем дело.

По лесу под руки его вели Руперт и Джейми.

— А ловко я… твоих… шлюх… поимел, — воспользовался моментом Фрэнк и, запыхавшись, с улыбчивым оскалом проговорил Фрейзеру почти в лицо.

Тот вообще походил на человека, который присутствует где-то совсем не здесь. Казалось, происходящее его интересует чуть менее чем никак — лицо было сосредоточенным, отрешенным и задумчивым. Чуть ли не мечтательным. Ни один мускул не дрогнул на нём даже после таких слов.

Но насладиться торжеством Фрэнку не дали — последовал размашистый хук в ухо с другой стороны. Пригнувшись головой к шее, Рэндолл зашипел от боли — пирсинг больно рванул мочку. В нагрузку к удару реплики не последовало, все двигались дальше, не сбавляя темпа.

Прошли они, наверное, где-то с милю, как дорогу преградила река. Ну, как река. Ручей.

Младший Гленн, как к себе во двор, вошел в воду сапогами, и остальные, тоже без чувства страха и неловкости, последовали за ним.

Рэндолл только успел пожалеть, что надел сегодня низкие ботинки, а не высокие сапоги типа ковбойских, как ледяная вода проступила внутрь. Он суетливо задёргался и заскулил, будто ступил на раскалённые угли, но внимания получил, разумеется, не больше чем пояснений по поводу происходящего.

Ручей был шириной футов десять, очень быстрый, неглубокий, где-то чуть выше щиколотки, и с мелкой галькой по дну. Наверняка, при дневном свете его вода своей прозрачностью могла соперничать с человеческой слезой, поэтому сейчас её нельзя было увидеть вообще. Глаза различали только крупные камни, а над берегами — небольшие лёгкие шапки снега, похожие на выбегающее из кастрюли тесто. Наверняка, при более сильных морозах здесь всё замерзает.

Чтобы запутать следы, удобней и легче идти по течению, и Фрэнк решил, что они пойдут против. Но они двинулись вместе с водой.

Отяжелевшие ботинки сильно мешали переступать ногами, поэтому он поскальзывался пару раз и падал. За что получил хороший пинок под зад от того, кто замыкал процессию.

— Не филонь, мразь. Вплавь уйдёшь.

По воде шагали тоже минут десять-пятнадцать, пока Дэни не остановился.

— Вот здесь можно.

Что «можно», Фрэнк, конечно же, пытался догадываться, но в любом случае понимал, что ничего хорошего лично для него не планируется.

Все вышли на другой берег ручья и остановились. Его не выпустили из рук, поскольку он всё-таки учитель физкультуры, хоть и бывший, а тот, кто замыкал процессию, подошел сзади и завязал глаза каким-то трикотажным шарфом.

И его опять потащили куда-то вбок. Разумеется, через пяток шагов Рэндолл потерял ориентир в пространстве. По крайней мере, как ему показалось, его повели обратно. А может, так только лишь хотелось думать.

Теперь они шли долго. Фрэнк после работы, на голодный желудок, почти уже с похмелья и в тяжеленных ботинках устал конкретно. Спотыкался почти постоянно, но его каждый раз дёргали вверх, ставили на ноги и продолжали волочь.

Наконец все остановились и тут же принялись суетиться.

— Подожди, — услышал он голос Джейми, и кто-то остановил его за локоть.

Фрэнку сняли повязку и, слегка размяв глаза, он рассмотрел довольно просторную поляну, окруженную кустарником и с небольшой, в один обхват, сосной в «голове».

— Итак, — развернул его к себе за плечо Фрейзер, после того как развязал запястья. — Кто с тобой был вторым?

Фрэнк молчал, опасливо озираясь на его друзей. А то, что они были друзьями, сомневаться не приходилось — на такие дела прохожих с улицы не берут.

— А на кой мне вам отвечать, вы же меня уже приговорили! — срывающимся голосом, как у подростка во время ломки, завопил бывший учитель физкультуры, глядя как тот, что замыкал процессию, разматывает довольно длинный отрезок альпинисткой верёвки.

«Неужели повесят?»

— Мы привяжем тебя к дереву, — Фрейзер тоже посмотрела на друга с верёвкой. — Ангус опутает тебе ногу, поверь мне, это он умеет, и завяжет на двадцать узлов. На сколько вопросов ответишь, столько узлов я вычту из этой цифры. — Говорил он бесцветным, почти сонным голосом. — Итак, я повторяю свой вопрос: кто был с тобой?

— Корто, — нехотя, сквозь зубы, процедил Рэндолл.

— Врёшь! Он не мог! — сделал шаг к ним Дэни и поудобней перехватил биту.

Фрэнк пренебрежительно глянул на своего бывшего ученика

— Детский сад. Мог, не мог, — перевёл взгляд на Джейми. — Надеюсь, ты знаешь, что это не я, а Корто твою сестричку целку… — Рэндолл ухмыльнулся — шпилил.

Так его ещё не били.

Ему показалось, что на скуле разорвалась граната. Он полетел куда-то назад и, наверное, даже сильно плюхнулся на задницу, но от бешеной боли в челюсти ничего остального не почувствовал. Кажется, он застонал или даже взвыл, но плохо понимал, что делает и что происходит.

Подниматься не хотелось.

— Встал. Быстро. — Передёрнул Руперт у его лба затвор пистолета типа Вилсон с глушителем. Фрэнк покачал головой, вытирая тыльной стороной ладони кровь со рта вместе со скатившимися слезами. Ему стоило неимоверных страданий даже это. Всю голову ломило.

«Челюсть сломал».

— Ну! — перевёл Руперт дуло на коленную чашечку Рэндолла. Тому пришлось подняться и опять оказаться напротив Фрейзера только уже немного другим человеком.

Джейми наблюдал за сценой у его ног и думал совершенно о другом. Ему от этого ублюдка нужна была информация. Ответ на интересующий его вопрос. Он понимал, что возможно даже не имеет право на него, и заслужил муки, которые испытывает, но не использовать шанс, не мог.

«Как бы его… вывести?» — потирал он лопнувшую от удара кожу перчатки на левой руке. Фрейзер не час и не два думал о том, что заставило этого «ослика» пойти на такое. За что он ему так мстил? Клэр вышла за него замуж, взяла его фамилию, что не так? Почему? То, что она была беременна от него, от Джейми? Ну, так не скрыла же она это. Мудило знало, на что шло. Почему отомстил только сейчас? Потому что она не стала с ним жить? Ну, так она ещё и к Джейми не вернулась.

— Ладно. Я тебе верю. Корто, так Корто, — Джейми махнул рукой — видимо того, кого Фрэнк не хочет выдавать, он боится больше, чем их. — Кстати, хотел тебе сказать спасибо, что позаботился о моей женщине и нашем ребёнке. Оставляю тебе жизнь.

— Это… — Фрэнк дышал ртом, и из него вырывался густой пар. — Ты… — Он потянул воздух носом и вытер его тыльной стороной ладони. — Ты готов взять её… после меня? — он будто сам не верил в смысл своих слов. — После моей…

Хрясь!

— У-у-у… — взвыл Рэндолл, уже лёжа на снегу. Из его сломанного носа лилась кровь. Он запрокинул голову и зажал себе ноздри.

На этот раз Фрейзер не стал ждать, пока бывшего учителя физкультуры поднимут, и сам подскочил к нему.

— Задрай свою ублюдочную пасть, гондон, пока я не передумал. Убью к херам, — схватил он того за полы куртки и хорошенько встряхнул. Говорил почти спокойно, и от его голоса холодом несло больше, чем от снега под ногами.

В это время Ангус уже обвязал верёвкой ствол сосны. Все остальные встали, образовав некий круг. Фрэнк видел, что его время тикает, и возможности тают, как снежинки на разгорячённом лице. Поэтому он собрался, сгруппировался и сорвался с места чуть ли не вверх. Рванул в ту сторону, где стоял Дэни, надеясь, что у пацана ещё не столько опыта и реакции, чтобы вовремя среагировать.

И действительно Дэни не успел, как и положено ударить мистера Рэндолла по ногам, а попал только в живот. Бывший учитель физкультуры скрючился на снегу, не в силах вдохнуть — бита вышибла из него весь дух.

Над ним уже стояли.

— Блять, да задрал этот пидор уже! — послышался голос Руперт. — Давай вязать его, да сваливать.

Его подхватили под руки и поволокли к дереву, где прислонили к стволу. Ангус тут же стянул с него ботинок и принялся обматывать ногу. Сделав несколько хитроумных витков, начал вязать узлы.

Фрэнк их не считал, он понимал, что ему по любому отсюда не выбраться — мокрые ноги уже замёрзли, всё тело болит, сломанная челюсть опухла, и голова раскалывается на части. Дороги он почти не видел, телефон забрали, пока распутает ногу, они скроются далеко. Даже если он найдёт ближайшие следы этой «великолепной четвёрки», то подальше даже очень свежие борозды забросает снегом.

Учителем физкультуры овладело отчаяние. Он запрокинул голову и ударился затылком о дерево.

— У-у, сучёныш, — процедил сквозь зубы, глядя на Дэни. — Тебе-то чего?

Тот не ответил.

— Меня всё равно будут искать. — Посмотрел Рэндолл на Фрейзера.

На что Руперт смачно сплюнул в снег.

— А мы поможем.

Пока Ангус закончил с узлами, Руперт забросил на спину пистолет в военной портупее, и все приготовились уходить.

Когда Ангус поднялся, отряхивая руки в перчатках, будто вымазался, заговорил Джейми:

— Не выберешься — твоё счастье. — Окинул он распластанную фигуру Рэндолла. — Но если выживешь, сделай одолжение самому себе — сдохни.

Его друзья уже направились куда-то в сторону мелкого кустарника — в нём очень трудно различать следы.

Когда развернулся и двинулся за ними Джейми, Фрэнком овладело отчаянье. Ему до смерти, во всех смыслах, не хотелось оставаться одному. Пусть делают что хотят, но только не бросают его здесь. И самое страшное, если начинать их умолять, то они только поржут и скроются веселее.

Поэтому мистер Рэндолл решился на другое.

— Да! Слышишь: да! Я трахал свою жену! Она ведь и сейчас моя жена! — пробовал он закричать сдавленным криком, хоть и выходило плохо, но это его уже не смущало. Его уже ничего не смущало. — Я засовывал ей в рот, и она сосала мой член! И в жопу ей вставлял! Она у неё тугая. Ты не знал? Тебе не давала?! — он пробовал даже захохотать, но поперхнулся выражением лица вернувшегося Фрейзера.

Наконец-то на этой красивой физиономии отобразилось хоть что-то. Он подошел к Фрэнку почти вплотную, и его глаза загорелись радостью.

— Я знал, — он усмехнулся. — Знал, что она не станет с тобой… Ну, же. Признайся. Сними грех, — сделал он ударение на последнем местоимении.

Фрэнк тут же сник и ссутулился. Он низко опустил голову и отвернулся.

— Гори в аду, — прошептал обречённо. — И она, и ублюдок твой.

— Клэр-р-р-р, — как бы послушал имя любимой женщины на звук Джейми, но тут же его лицо исказилось свирепым оскалом, и он со всего маху впечатал кулак Фрэнку в живот. Того скрючило с немым стоном, поэтому Фрейзер сделал шаг назад, после чего развернулся и, не оглядываясь, пошел догонять своих.

* * *

Четверо мужчин пробирались по заснеженному лесу. Возглавлял компанию молодой человек с айфоном в руках, в котором всё время что-то рассматривал.

Они как раз подошли к ручью.

— Подождите меня здесь, — остановил их рукой парнишка и, войдя в воду, двинулся куда-то вниз вдоль течения. Через минуту вернулся и таким же образом проследовал вверх.

— Идите сюда! — крикнул сдавленно где-то неподалёку.

Все проследовали на голос.

— Вот. Вот эти два дерева, — показал паренёк на сросшиеся стволы, один из которых будто бодал другого.

— С той стороны Кушрун? — спросил самый высокий из мужчин.

— Да, — кивнул молодой человек. — Если пойдём вот так на десять градусов, — вскинул он руку в гущу леса, — то выйдем прямо к нему.

— Идёмте, — двинулся тот, кто спросил про Кушрун. — Мурта уже должен нас ждать.

Падал легкий февральский снежок.

За помощь и поддержку спасибо огромное Наташе Нната