Наступила суббота, Гарри с Роном ужасно захотели прогуляться в Хогсмид, и Гермиона нехотя к ним присоединилась. Она надеялась, что успеет к ужину с Северусом.

Зельевар пригласил не только Драко, но и МакГонагалл, которую попросил помочь с новой работой шпиона. Он прекрасно понимал, как много времени и сил от него потребуется. А ведь еще нужно вести уроки и заниматься с Гермионой.

— Давайте зайдем в пещеру, где прятался Сириус, – внезапно предложил Гарри, отвлекая Гермиону от мыслей о более эффективных подслушивающих чарах, которые можно применить в гостиной Слизерина.

— Ну не знаю, Гарри, – нахмурилась она. Предложение ей очень не понравилось. — Покидать деревню опасно. К тому же, на улице очень холодно.

— Да ладно, Гермиона, – простонал Рон. — Дай ты нам хоть немножко свободы! Хогсмид совсем не опасен. Что с нами может случиться?

С губ Гермионы уже готово было слететь едкое замечание, но она заметила полный надежды взгляд Гарри и промолчала.

«Они все равно сделают по-своему, нет смысла сопротивляться».

На удивление, все прошло без происшествий. Рядом с пещерой уже давно никого не было, она была заброшена. Но, тем не менее, Гермиона наложила несколько чар, прежде чем последовать за мальчиками внутрь.

Они были там больше часа, когда Гарри, наконец, разжег огонь, чтобы согреться. Гермиона уже надеялась, что хоть на этот раз с Мальчиком-Который-Выжил ничего не случится.

Но, конечно, надеждам не суждено было сбыться.

Друзья уже возвращались в деревню, когда Гермиона почувствовала неладное. Какое-то движение справа. Что-то преследовало их. Не животное. Значит, человек. Но ни волшебник, ни маггл не может передвигаться по лесу настолько тихо.

Кто бы это ни был, он хотел остаться незамеченным, и преуспел в этом. Ни Гарри, ни Рон не заметили напряжения Гермионы. Тем лучше. Обычно если случалось что-то загадочное, они тут же начинали шуметь и бросались расследовать тайну.

Сейчас такая суета лишь помешала бы. Сейчас, когда она догадывалась, кто скрывался в кустарнике. Поэтому девушка как бы случайно отстала от Гарри и Рона, а догнав их, пошла слева, оказавшись между друзьями и преследователем.

— На улице ужасно холодно, вам не кажется? – тихо спросила она у ребят. – Давайте побыстрее зайдем в «Три метлы»?

— Конечно, – согласился Рон, не понижая голоса. — Но ты разве не привыкла к холоду за каникулы? Ты же чуть ли не каждый день с родителями гуляла.

— Мои родители живут в местечке потеплее, – тут же соврала Гермиона. — Там даже снега не было!

— Везет же, – сказал Гарри. — Мы три дня из Норы выбраться не могли, потому что все засыпало снегом. За это время чуть не свели маму Рона с ума!

Они ускорили шаг – также поступил и неизвестный преследователь.

Мысленно Гермиона ругала Гарри и Рона так сильно, что они покраснели бы, услышь ее мысли. Как же они плетутся! С такой скоростью они доберутся до Хогсмида через десять минут, а это куча времени для засады.

Гермиона медленно высвободила палочку из рукава. Ее мучила совесть, но это был единственный способ предотвратить еще большее зло.

«Персуэйдо», – почти беззвучно прошептала она.

И вдруг хлопнула в ладоши, будто ей пришла в голову отличная идея.

— А знаете что? Давайте добежим до «Трех метел». Кто прибежит первый, получит сливочное пиво бесплатно.

Если бы не заклинание убеждения, мальчики лишь застонали бы от подобной затеи, но сейчас они нетерпеливо закивали. Прежде чем Гермиона успела спрятать палочку, они уже неслись к Хогсмиду.

Рон и Гарри почти успели. Уже виднелись домики, когда из-за кустов блеснул луч заклинания. Гермионе оставалось лишь закрыть мальчиков собой.

Проклятие попало прямо в спину и обожгло нежную кожу.

«Отлично, – зло подумала Гермиона. — А я только на спине и могу заснуть!»

К счастью, друзья были слишком заняты соревнованием, чтобы заметить, как Гермиона споткнулась и упала. Она послала в них еще одно заклинание убеждения, чтобы те успели добежать до «Трех метел» прежде, чем заметить ее отсутствие. Потом девушка рухнула в снег, притворившись, что потеряла сознание.

Услышав скользнувшие мимо торопливые шаги, она вскочила и как можно тише нырнула в кусты.

МакНейр почти схватил гриффиндорцев, когда Гермиона нацелила на него палочку.

«Ни убить, ни покалечить его я не могу – я вроде как на их стороне».

— Иммобилус, – прошептала она, и преследователь тут же упал. — Брось палочку, МакНейр!

Он застонал словно раненный зверь, когда встретился с ней взглядом.

— Всегда знал, что тебе нельзя доверять, грязнокровка, – презрительно сказал он.

— Палочку бросай, – приказала она, и МакНейр немедля послушался. Он уже знал, на что способна эта девушка.

Гермиона наколдовала веревки, связавшие его.

— Да ладно тебе, – усмехнулась она. — Не говори, что исполнял приказ нашего Лорда. Выслеживал Поттера по своей инициативе, рисковал его жизнью. То заклятие было довольно опасным, знаешь ли.

— Ты все-таки на его стороне!

— Я служу лишь Темному Лорду, – отчеканила Гермиона, используя легиллименцию – нужно хорошенько вбить ему в голову эту мысль. — И я увижу труп Поттера у его ног. Но лишь тогда, когда приказ будет исходить от Лорда!

Девушка раздраженно вздохнула, не пытаясь скрыть свое презрение:

— Я последую за ними и проверю, не заметили ли они чего-нибудь. Больше не совершай такую глупость, МакНейр.

Она зашагала прочь, когда за спиной раздался торжествующий голос МакНейра.

— Круцио! – прокричал он, и боль пронзила девушку.

Руку грубо скрутили и отобрали палочку. МакНейр со злобной ухмылкой спрятал ее в карман. В руке же у него оказалась еще одна палочка.

«Он использует две палочки, – подумала Гермиона. — А ведь Северус предупреждал, что этот тип – сама осторожность. Какая же я дура!

Боль заполняла каждую клеточку, дышать становилось труднее. Тогда Гермиона перестала двигаться и закатила глаза.

Она сильно прикусила щеку и, почувствовала вкус крови, раскрыла рот, тонкая красная струйка потекла по лицу. Когда Гермиона прекратила двигаться, хотя в тот момент ей хотелось лишь кричать от боли, МакНейр, наконец, заметил ее состояние и прекратил действие заклинание. Он был обеспокоен – девушка выглядела так, будто с Круциатусом явно перестарались. Она могла даже умереть.

«Полагаю, ты не хочешь говорить Лорду, что убил его драгоценную грязнокровку, а?»

МакНейр опустил палочку и присел рядом с девушкой.

«Хороший мальчик. А теперь продолжим».

Она вдруг вскочила, хотя начался новый приступ боли, и оказалась сверху на МакНейре: она приставила к его горлу нож, а левой рукой выхватила у него палочку.

— Они – моя добыча, – прошипела Гермиона. Темная ярость в ее глазах заставила МакНейра вздрогнуть.

Она, должно быть, выглядела очень угрожающе: лицо в крови, нож сверкает на солнце. Гермиона напоминала кошку, склонившуюся над своей жертвой, а вовсе не робкую грязнокровку, которую он видел среди Пожирателей. Сейчас она была языческой богиней – жестокой и беспощадной.

— Лишь Темный Лорд должен их убить. И я приведу их к нему. Еще раз перейдешь мне дорогу и пожалеешь, что тебя не поцеловал дементор.

Он испуганно кивнул, и Гермиона наложила на него заклинание Ступефай. Только когда она взяла в руки собственную палочку, наколдовала веревки и забрала у МакНейра обе палочки, она снова поддалась той боли, что пронзала тело.

Она неподвижно лежала на снегу, свернувшись в клубок, и тяжело дышала. Только когда боль утихла и Гермиона, наконец, смогла двигаться, она встала и привела себя в порядок.

— Доброй ночи, МакНейр, – прошептала она и, прежде чем аппарировать ко входу «Трех метел», освободила его от заклинания.

Девушка, которая вошла в «Три метлы» совершенно отличалась от опасной ведьмы, которая победила Пожирателя Смерти минут двадцать назад. Пригодилось заклинание Очарования: щеки сразу порозовели, не осталось и следа недавней борьбы. А счастливая улыбка заставила посетителей паба оглянуться в ее сторону.

— Извините, ребята, – сказала она, подходя к столу Гарри и Рона. — Я шнурок потеряла, пришлось вернуться. А потом у «Зонко» встретила профессора МакГонагалл. Сейчас придется вернуться в Хогвартс, я нужна ей для проведения важного эксперимента.

Гарри и Рон выглядели рассерженно – очередной совместный выходной был испорчен. Но когда Гермиона купила Рону кружку сливочного пива, а именно он вышел победителем соревнования, друзья без дальнейших препирательств позволили ей уйти.

«Они и правда хорошие друзья, – подумала Гермиона, пока шла к Хогвартсу. Сейчас она не старалась скрыть хромоту. — Если бы только у меня все так ужасно не болело!»







Из-за боли во всем теле идти было трудно, и она, конечно, опоздала на ужин к Северусу.

Профессор МакГонагалл и Драко уже были на месте, и, казалось, обсудили все деловые вопросы. Они сидели на диванчиках у камина и ждали Гермиону с нетерпением.

— Северус на кухне, – сказал Драко.

Гермиона с усмешкой отметила, с какой гордостью он произнес имя профессора. Очевидно, зельевар все-таки впустил его в круг «коллег».

— Заклинание очарования или ты действительно рада нас видеть? – он явно не доверял ее здоровому виду.

— Чары, – призналась она.

Дверь на кухню распахнулась, и показался Северус. В руках он держал поднос с чашками и чайником.

Гермиона повела плечами и заклинание спало. Судорожный вздох МакГонагалл яснее ясного говорил о ее внешности.

— Что случилось? – спросил Северус, ставя поднос на стол, и подошел к девушке.

— Я, Гарри и Рон столкнулись с МакНейром в Хогсмиде, – ответила она. Гермиона не знала, рассказал ли Северус об их телепатической связи, так что не хотела его подставлять.

— К счастью, они не заметили бы нападавшего, даже если бы он станцевал перед ними, – продолжила она. Только сейчас девушка заметила, как она была измотана и раздражена. — Пришлось избавиться от МакНейра и убедить друзей, что все в порядке.

— Что у вас с лицом, мисс Грейнджер? – обеспокоенно произнесла МакГонагалл. — Оно все в крови! Как…

— Не волнуйтесь, Минерва, – прервал ее Северус. — Просто царапины. Ее спина в гораздо худшем состоянии. Повернитесь, Гермиона. Это было какое-то проклятие?

Гермиона улыбнулась. Зельевар уже достаточно хорошо ее знал: по одной лишь позе и движениям он мог судить о ее ранах. Девушка послушалась и услышала еще один судорожный вздох профессора трансфигурации.

— Что за безрассудство, – пробормотал Северус, осматривая ее рану. — Почему не вы использовали защитное заклинание?

— Проклятие предназначалось Гарри, – объяснила она. — Я лишь могла принять удар на себя.

Пока Северус исцелял ее раны, Гермиона мысленно послала ему свои воспоминания о нападении.

«Умница, – одобрил он. — Справилась довольно элегантно, если не считать вторую палочку МакНейра. В конце концов, мы сделаем из тебя истинную ученицу Слизерина».

«Надеюсь, это не случится», – шутливо ответила она и разорвала мысленную связь.

— Странно, что он знал, куда мы направляемся, – вслух сказала Гермиона.

— А что странного? – поинтересовался Драко. — На выходные в Хогсмид отправляется вся школа. В том числе и профессора.

— Да. Но мы ведь уже год как не бывали в той пещере. А Джастин не смог бы заранее предупредить МакНейра. Значит, у них есть способ связываться в любое время либо Джастин уже с ним встречался и в качестве небольшого бонуса рассказал о местах, где мы часто бываем. Интересно, что…

Дверь хлопнула и отвлекла собеседников от разговора: они вспомнили об ужине. Северус увеличил маленький столик, за которым они обычно ели с Гермионой, расставил на нем фарфоровую посуду и разложил серебряные столовые приборы.

Джейн приветствовала Гермиону широкой улыбкой, Драко – опасливым взглядом (возможно, из-за рассказов Добби о семье Малфоев), МакГонагалл – рукопожатием, а Северусу посоветовала «хотя бы на вечерок сдержать свой дурной характер». После она отправилась на очередной урок у эльфов.

Пока они наслаждались отменным ужином, приготовленным Джейн, Северус и Минерва как обычно подшучивали друг над другом. Минерва прочитала еще одну маггловскую книгу, которая «идеально подходила Северусу». Она называлась «Грозовой перевал». Минерва с упоением по памяти цитировала длинные, полные трагизма отрывки, на что Северус отвечал не менее объемными отрывками из «Иллиады» и «Одиссеи», которые, по его словам, ясно показывали, что некто по имени Минерва совершенно не умеет судить о характере.

Поначалу Драко был поражен до глубины души: профессора враждующих факультетов, самые ярые спорщики на свете так тепло общаются друг с другом. Когда первый приступ паники прошел, Драко даже присоединился к разговору и добавил пару сухих замечаний в защиту профессора зельеварения.

Когда Минерва обвинила его в пособничестве своему декану, Северус вздернул подбородок и сообщил, что мог и сам себя защитить.

«Кто защищает истину, тот заслуживает чести», – нахально процитировал Драко один из самых глупых девизов Годрика Гриффиндора. Минерва не смогла сдержать ухмылку.

Но Гермиона не принимала участия в шутливой перепалке. Она сосредоточилась на еде и постоянно вспоминала события уходящего дня.

Пока не подняла взгляд и не встретилась с глазами Северуса.

«Вы чем-то обеспокоены?» – серьезно спросил он.

«Возможно, я недооценила Джастина, – призналась она. — В школе обожают сплетни, и держать под контролем информацию просто невозможно. То, что произошло сегодня, повториться не должно. А если бы Гарри и Рон были одни!»

«Я попрошу Альбуса поговорить с этими остолопами, – предложил он. — Возможно, у меня и директора получится вбить им в головы, что подобные прогулки опасны».

«Но проблемы с Джастином это не решит», – возразила она. И не только потому, что знала, как жестоко их будет отчитывать Северус.

«Значит, найдем способ контролировать Джастина или вообще устраним опасность, которую он представляет, – ответил Северус, рассеянно взявшись за бокал. — Есть предложения?»

«Выдать его Ордену. Но это далеко не лучший вариант», – медленно ответила Гермиона. В ее мыслях явно читалось нежелание приступать к таким мерам.

Два других собеседника в это время притихли. Драко понял, что Гермиона и Северус мысленно общаются и старался им не мешать, МакГонагалл просто наблюдала за ними.

— Интересно, что нам делать с Джастином, – сказал вслух зельевар. — Как думаете, Минерва?

— Думаю, что никогда не видела такое применение легилименции. Весьма впечатляет.

Северус вздохнул.

— От вас вообще хоть что-то возможно скрыть? – шутливо спросил он.

— Да, но ненадолго.

На этот раз даже Гермиона усмехнулась.

— Вернемся к Джастину, – напомнила девушка. К ее удивлению, начал Драко.

— По-моему, у нас три варианта, если мы не хотим повторения случившегося. Первое: мы можем убрать Джастина из школы или освободить его родителей, и таким образом его работа шпиона завершится. Второе: мы можем заставить его работать на нас и стать еще одним двойным шпионом, – слизеринец коротко улыбнулся Гермионе и Северусу, которые его внимательно слушали.

— И наконец, третье: мы можем контролировать, когда и что Джастин передает МакНейру. Я думал о заклинании Обливиэйт, которое вы использовали на мне. Возможно, есть способ настроить его так, чтобы Джастин не рассказывал новую и важную информацию.

— Первый вариант рассмотрим в самом крайнем случае, – МакГонагалл подхватила мысль Драко. — Нужно использовать Джастина в своих интересах как можно дольше. Но необходимо как-то защитить его родителей, если вдруг МакНейр решит, что мальчик бесполезен. Можно найти их и взять под свою защиту.

— Хорошее предложение, – согласился Снейп. — Думаю, второй вариант сразу можно отмести. Из того, что вы мне сказали, – он глянул на Гермиону и Драко, — и из своего собственного опыта могу сказать, что из него дрянной шпион. Он даже одному хозяину услужить не может. А нас он мгновенно предаст.

— Вашу идею с заклинанием Обливиэйт, – продолжил он, улыбнувшись Драко, — стоит принять во внимание. Мы сможем внушить Джастину приказ сначала докладывать все мне, а затем уже идти к МакНейру. Так мы выиграем время, сможем оценить полученную информацию и подготовиться.

— Но разве это не слишком рискованно? – спросила Минерва. — Если МакНейр обнаружит, что над головой Джастина поработали, или вдруг решит привести его к Волдеморту, то у мальчика не будет никаких шансов!

— Верно, – кивнул Северус. — Защитим Поттера, но подвергнем опасности Джастина.

— Игра с жизнью невинного, Северус – предостерегающе сказала МакГонагалл. Ей явно не нравилось, куда они ведут.

Северус едва заметно улыбнулся:

— Поберегу вас от философских рассуждений о природе невинности. Но я вас понимаю.

Вдруг он повернулся к Гермионе, которая до этого времени сидела молча:

— А вы что думаете, Гермиона? Вы за ним наблюдали и контролировали его – вы за него в ответе. Что сделать: защитить мальчика или использовать дальше и рисковать его безопасностью?

Драко слова Северуса совершенно не понравились. Слизеринец знал, какую огромную ответственность чувствует Гермиона за всех окружающих. Неправильно взваливать на нее ношу за еще одну жизнь.

Но Гермиона сохраняла спокойствие. Когда она ответила на вопрос, в ее голосе звучали холодные нотки настоящего шпиона, а не буря эмоций гриффиндорки.

— Думаю, нужно рисковать, – тихо произнесла она.

Когда МакГонагалл подалась вперед с намерением возразить, Гермиона остановила ее жестом.

— Я прекрасно понимаю, что говорю, профессор, и я знаю, что это решение может привести к смерти Джастина и его родителей. Но война никогда не была честной, невинные люди умирают каждый день. Какое право я имею решать, кого спасти: Джастина или людей, которых можно с помощью него защитить? Он крепко зажат в тисках, но не обратился ни к одному учителю или ученику за помощью.

Она устало вздохнула:

— Мы победим, только в том случае, если будем смотреть на общую картину, а не на детали – вот что я поняла, наблюдая за профессором Дамблдором. Грубо говоря, сейчас жизнь Гарри важнее, чем жизнь Джастина.

Воцарилась тишина; веселье, с которого начался вечер, улетучилось.

Все перевели взгляд на Северуса.

— Соглашусь с Гермионой, – мрачно произнес он, а после долгой паузы, которая всем показалась бесконечной, добавил. — Значит, мы решили. Постараемся защитить родителей Джастина, но сам он останется шпионом, а мы будем его контролировать.

Гермиона, чей взгляд был прикован к камину – от огня ее глаза сверкали словно бриллианты, – медленно кивнула.

— Его смерть будет на моих плечах, – прошептала она своего рода обет.

МакГонагалл, позабыв все возражения, глянула на свою ученицу.

— Вы и в самом деле выросли, – наконец, произнесла она. — Не знаю, грустить или гордиться этим.

— Радуйтесь, – ответил Северус; Гермиона же молчала, погруженная в свои мысли. — Без нее мы бы уже давно погибли в этой войне.