— Что ты имеешь в виду? — прохрипела Гермиона, усаживаясь. Комната опасно поплыла, а желудок сделал кульбит.
Малфой не ответил, потягиваясь. Потом пробормотал:
— Иди на кухню — увидишь.
Гермиона с сомнением посмотрела на Драко.
— Там же трупов нет?
Малфой усмехнулся и покачал головой. Тогда Гермиона поднялась, собираясь дойти до двери, но все вокруг закружилось, и ей пришлось сесть обратно. Она нахмурилась, стараясь не обращать внимания на странную, обжигающую боль в переносице, мешающую сосредоточиться. Драко с отстраненным интересом наблюдал за ее попытками сфокусировать взгляд, словно Гермиона была его своеобразным экспериментом.
— Ты хоть что-нибудь помнишь из вчерашней ночи? — спросил он, стягивая со спинки софы мантию и закутываясь в нее.
Гермиона пожала плечами:
— Я ждала, пока настанет твой черед дежурить, а потом… — она закусила губу. — А потом вдруг огонь погас, и я встала, чтобы развести его, и тут… — она вздрогнула, когда яркой вспышкой в сознании пронеслось воспоминание о светящемся шаре. — Гадость какая, — буркнула Гермиона, дотрагиваясь до лба, там, где его коснулась сфера. — Что это было?
— Пойдем, — вздохнул Малфой, вставая. Объяснить, не показывая склепа, у него вряд ли бы получилось. Гермиона беспомощно взглянула на него снизу вверх, показывая, что не в состоянии двигаться самостоятельно. Помявшись и мысленно желая тому, кто перекрывал магию, всех возможных несчастий во главе с самой Грейнджер, Драко протянул Гермионе руку. Стоило ей — тоже после минутной заминки — схватиться за предложенную ладонь, как Малфой резко поднял грязнокровку с дивана и буквально вытолкал из гостиной.
В дневном свете прихожая выглядела довольно заурядно. Но Драко все равно внимательно смотрел под ноги, словно надеялся обнаружить след того сияния, что ночью полосами колыхалось на полу.
Толкнув дверь на кухню, Драко, ведя Гермиону за собой, зашел внутрь.
— Ты мог быть бы и повеж... — стараясь отдышаться, проговорила Гермиона, но оборвала себя на полуслове, увидев разрушенную стену. На негнущихся ногах она подошла ближе и осмотрела помещение за ней. Драко встал позади Грейнджер, на всякий случай не отводя пристального взгляда. Он не был уверен в том, что вчерашнее не повторится.
Однако Гермиона, хоть и была бледной, выглядела спокойной. Нормальной, по крайней мере.
До тех пор, пока не сделала шаг вперед, входя в склеп. Драко дернулся, чтобы остановить ее, но Гермиона, предугадав его движение, отмахнулась и сказала:
— Не думаю, что сейчас здесь опасно.
Она была права. Чаша не светилась, и теперь ясно можно было разглядеть руны на ее стенках. Гермиона протянула руку и коснулась одной из них, проведя пальцами по острым краям.
— Ты можешь их прочесть? — спросила она у Малфоя, наконец решившегося последовать за ней.
Драко наклонился поближе, рассматривая чашу, но ни одна из рун не была ему знакома. Несмотря на то, что он потратил несколько лет на изучение всевозможных знаков, эти ему ни о чем не говорили.
Он передернул плечами и ответил:
— Похожи на кельтские, но я бы не взялся это утверждать.
Гермиона кивнула, соглашаясь. Она проходила руны, когда готовилась занять должность в Министерстве — базовый курс, необходимый для заклинаний, помогающих справиться с особо опасными магическими тварями, — но таких странных еще не видела.
— Эта похожа на руну собственности, — сказал Драко, указывая на один из знаков. — Но перевернутую. Значит, потери?
Гермиона нервно накрутила на палец прядь волос, вспоминая лекции, которые им читали.
— Скорее, получения, — наконец, решила она. — Больше похоже, не находишь?
— Ты права, — задумчиво глядя на чашу, сказал Малфой. — А это Хагал — неуправляемая стихия. А эта вязь… — он указал на две переплетенные между собой руны, — не для достижения цели?
— Понятия не имею, — вздохнула Гермиона, выпрямляясь. — Так что все-таки было ночью, Малфой?
Не ответив, Драко заглянул внутрь чаши и, подумав, коснулся дна палочкой.
— Ничего, — разочарованно бросил он и повернулся к Грейнджер, нетерпеливо переминающейся с ноги на ногу. — С тебя завтрак. Тогда расскажу.

Гермиона, привстав на цыпочки, достала с одной из полок хлеб. Масло нашлось в шкафу, и, взяв чашки с тарелками, она протянула поднос Малфою.
— Есть будешь в гостиной, — приказала она, пытаясь отыскать чай в многочисленных баночках. — Я здесь не останусь.
Драко брезгливо взглянул на еду и полюбопытствовал:
— И… что это будет, Грейнджер?
Гермиона, победно улыбнувшись, прижала к груди наконец найденную заветную банку. Внутри стекляшки пересыпались темные веточки чая, и Гермиона, сняв крышку, вдохнула запах. Почему-то этот аромат, знакомый с детства, успокаивал. Даже в Хогвартсе, когда все ученики перед экзаменами пили кофе, чтобы взбодриться, она выбирала именно чай.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она, высыпая заварку в чайник.
— Что это такое будет? — повторил Малфой.
— Бутерброды, — недоумевающе ответила Гермиона, наливая в графин воды. — Что еще?
Драко ничего не сказал, но продолжил кривиться, и Гермиона, не удержавшись, фыркнула:
— Ты же не надеялся, что я приготовлю буйабесс?
Малфой закатил глаза и усмехнулся:
— Мне, видимо, придется радоваться тому, что ты хотя бы знаешь, что такое буйабесс.

Гермиона уселась на пол в гостиной, ловко орудуя ножом и разрезая буханку. Протянув один ломоть Драко, она плеснула в чашку чай. Малфой повертел кусочек хлеба в руке и кисло объявил:
— Ты должна мне за это. — Он резко придвинул к себе тарелку с маслом.
— Лучше бы поблагодарил, — буркнула Гермиона. Помолчав, она тихо спросила: — Как думаешь, когда нас хватятся?
— Может, ближе к вечеру, — пожал плечами Малфой. — А если порт-ключ не был зачарован на оповещение, то они могут подумать, что мы сразу отправились по домам и сегодня отдыхаем. И уже завтра утром будет паника.
— Но они все равно ничего не смогут сделать, — удрученно пробормотала Гермиона, откусывая от своей булочки.
— Если ты это знаешь, — раздраженно ответил Драко, — то почему задаешь идиотские вопросы?
Гермиона поджала губы и нахмурилась. Неважно, что она понимала, что расспросы ни к чему не приведут. Ей было бы гораздо спокойнее, если бы в Министерстве начали поиски, пусть и бесполезные. Всегда оставался шанс, что так их отыщут.
— Так ты собираешься рассказывать про вчерашнее? — резко обратилась она к Малфою спустя пару секунд.
Драко отпил чая и, помедлив, принялся описывать ночные приключения. Грейнджер внимательно слушала, не перебивая.
— Быть не может, — она неверяще покачала головой и продолжила, закусив губу: — Чаша наверняка связана с исчезновением магии. Ни один волшебник не смог бы сдерживать ее так долго. Без артефакта тут не обошлось.
— Без темного артефакта, — поправил Малфой.
Гермиона кивнула и поднялась на ноги. Отойдя к окну, она выглянула на улицу. Снег по-прежнему валил крупными хлопьями и прекращаться не собирался. Прислонившись лбом к холодному стеклу, Гермиона прикрыла глаза и глухо поинтересовалась:
— Когда мы уже выберемся отсюда?
Она не думала, что Малфой ответит, однако он, помедлив, сказал:
— Грейнджер, мы должны оставаться здесь. — Драко с противным звоном поставил чашку на блюдце. — Пока снегопад не прекратится.
Гермиона положила руки на подоконник и негромко спросила:
— Я не понимаю, как ты… как ты можешь не думать о том, что наверху?
— Откуда ты знаешь, что не думаю? — вскинулся Малфой. — Я, в отличие от тебя, умею мыслить логически. И понимаю, что снаружи я точно замерзну, а здесь есть шанс, что все обойдется. Мы даже не знаем, куда идти, если покинем дом. Не знаю, как тебе, но меня не радует перспектива утонуть в одном из сугробов.
Гермиона поморщилась, осознавая, что возразить Драко у нее не получится — он был прав. Но и оставаться в доме, в котором творились такие странные вещи, да еще и не имея возможности защищаться при помощи магии, ее не прельщало. Оказывается, она настолько успела привыкнуть к волшебству, что уже не замечала, как оно облегчает жизнь. Теперь сотни вещей приходилось выполнять самостоятельно, не прибегая к заклинаниям: разжигать пламя в камине, мучаясь со спичками, запирать дверь на ключ, кипятить воду на огне… Это было неудобно, и Гермиона чувствовала себя… неполноценной. Словно у нее внезапно отнялась правая рука. И это она, магглорожденная, так плохо себя чувствовала! Что уж говорить о чистокровном Драко? Искоса взглянув на Малфоя, Гермиона вынуждена была признать, что, несмотря на все, держится он неплохо.
Но это заточение не могло продолжаться бесконечно. Рассказ Малфоя был похож на бред, однако Гермиона до сих пор ощущала ужасную слабость во всем теле и никак не могла вспомнить, что делала ночью. Так что, вероятно, Драко говорил правду.
Какой же силой должен был обладать артефакт, чтобы так подчинять себе человека?
Раздражало еще то, что у нее не было никакой возможности разузнать об этой чаше хоть что-нибудь. Будь под рукой книги…
— Кабинет! — вдруг ахнула Гермиона. — Я ведь видела там эти тома…
Продолжая бормотать себе под нос о том, почему же она сразу не догадалась поискать сведения в тех книгах, что видела вчера, Гермиона выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.
Драко проводил ее недоуменным взглядом, потом, вздохнув, тоже вышел из гостиной.
Грейнджер нашлась в кабинете. Она стояла у стола, сосредоточенно просматривая документы и разочарованно скидывая их один за другим на пол.
— Все не то, — лихорадочно проговорила она, подходя к шкафам и раскрывая дверцы.
— Почему ты уверена, что найдешь что-то про чашу? — недоверчиво спросил Малфой. — Все эти книги могут быть и про Травологию. И нужно лет десять на то, чтобы просмотреть их все.
— Конечно, потому что ты мне не помогаешь, — отрезала Гермиона, доставая первый фолиант. Раскрыв его посередине, она тут же чихнула от поднявшегося облака пыли. — Гадость какая… Их кто-нибудь читал?
— Видимо, все же обитатели дома были не такими чокнутыми, как ты, — огрызнулся Драко, вытаскивая наугад одну из книг. — Раз уж не брались за безнадежные дела. Ну если, разумеется, забыть об увлечении жуткими артефактами.
Гермиона, погрузившаяся в чтение текста, даже не подняла голову. Малфой закатил глаза, пролистывая том.
Когда спустя полтора часа Гермиона, так и не обнаружившая ни единой подсказки, потянулась за очередной книгой, Драко отбросил свой том — черт знает какой по счету — и раздраженно сказал:
— Как насчет того, чтобы передохнуть, Грейнджер? Ты же не надеешься прочитать все это, — он махнул рукой на шкафы, — сегодня?
Гермиона только открыла рот, чтобы объявить Малфою о его лени, как внезапно все стекла задрожали, грозя разбиться. Дверцы шкафов принялись со страшной силой то захлопываться, то открываться, чуть не срываясь с петель. Пергаменты, мирно лежащие на столе, взвились в воздух. Книги слетели с полок, со свистом начиная носиться по комнате. Одна пронеслась совсем рядом с плечом Гермионы, едва успевшей отпрыгнуть в сторону. Вскрикнув, Гермиона бросилась к Драко.
— Малфой! — взвизгнула она, уворачиваясь от очередного фолианта. — Что происходит?
Драко схватил Грейнджер за локоть и, падая на пол, потащил ее за собой.
— А я откуда знаю? — прошипел он, прикрывая голову руками. — Это же ты книжки читала!
Окно распахнулось, и ветер проник в кабинет, добавив к общему хаосу еще и ворох снега.
Очередной том, пребольно стукнув Гермиону по макушке, упал прямо перед Грейнджер, раскрывшись на одной из страниц. В тот же момент все прекратилось, книги попадали на пол, пергаменты обрушились обратно на столешницу, а стекла перестели дребезжать.
Гермиона приподнялась на локтях и осмотрелась. Взгляд зацепился за картинку в книжке, что лежала перед ней.
— Это она! — воскликнула Гермиона, переплетая пальцы Драко со своими. — Чаша!
И в самом деле, на пыльных страницах странно блестел, привлекая к себе внимание, тот самый артефакт. Гермиона притянула к себе фолиант свободной рукой, не обращая внимания на то, как стиснула ладонь Драко в своей. Зато Малфой обратил. Но вырываться почему-то не захотелось: уж слишком бледной выглядела грязнокровка, слишком ярко блестели ее глаза в предвкушении скорой разгадки и слишком теплыми были пальцы, вложенные в его собственные.
Чертыхнувшись про себя и досадуя на собственную сумасшедшую реакцию, Драко наклонился над томом, вчитываясь в ровные строчки. Книга была явно не о светлой магии, потому что заклинания, которые в ней упоминались, никак нельзя было использовать для того, чтобы сделать доброе дело: сплошь чары подчинения, воздействия и подавления силы воли. В самой чаше тоже было мало приятного. Если верить статье, это был древний кельтский артефакт, используемый для жертвоприношений. Причем, жертвы были не кровавые, а магические. Волшебство забиралось у чародеев, которые после, за послушание, получали новый дар — особую силу, волшебство земли, на которой происходила церемония. Но, как безжалостно сообщал текст, тело обычного человека, пусть даже чародея, не выдерживало такой силы. Магии было слишком много, и волшебник через какое-то время не мог контролировать ее. Тогда чары рассеивали, и дар возвращали богам. Если рядом были жрецы, способные это сделать.
На результат отсутствия поблизости жрецов Драко посмотрел собственными глазами — стереть из памяти то, что он видел в спальнях, никак не получалось. Теперь было понятно, что случилось с хозяевами дома. Волшебство просто… разорвало их на части, не поместившись в теле.
Гермиона внезапно вздрогнула, впиваясь пальцами в ладонь Малфоя так яростно, словно желая непременно оставить синяки.
— Что?.. — начал было Драко, но Гермиона прервала его, указав на нужные строчки.
Боги отмечали очередную жертву, посылая светящуюся сферу.
— Я… Малфой, что я теперь, как они?.. — не закончив, Грейнджер кивнула на потолок, имея в виду бывших обитателей комнат, и уставилась на Драко огромными от страха глазами. Зрачки расширились, и радужки было совсем не видно — глаза казались совсем черными. И в них плескалась паника.
Гермиона выглядела маленькой обиженной девочкой и, кажется, едва сдерживала слезы.
— Тут сказано, — решительно заявил Драко, поднимаясь, — что чаше нужно несколько ночей, чтобы полностью подчинить тебя себе. Так что мы прямо сейчас уберемся отсюда, и все будет в порядке.
Гермиона неуверенно посмотрела на него снизу вверх. Малфой, посомневавшись долю секунды, протянул ей руку, помогая встать на ноги, и уверенно вышел из комнаты, ведя Грейнджер за собой.
Дойдя до дверей, Малфой, все не выпуская ладонь Гермионы из своей, толкнул их, думая, что через минуту опасность останется позади.
Но двери не раскрылись. Даже не шелохнулись. Гермиона встревожено выглянула из-за плеча Драко и отчего-то шепотом спросила:
— Что не так?
— Они не открываются! — рявкнул Малфой, снова пытаясь совладать с замком. Но двери были прочно запечатаны магией и сдаваться не собирались. — Черт!
Гермиона вдруг всхлипнула, пряча лицо в ладонях. Драко резко обернулся и встряхнул ее, положив руки на плечи.
— Успокойся, — стараясь говорить тихо, сказал он. — Мы что-нибудь придумаем. Выберемся, обещаю.
Гермиона, помедлив, кивнула.
Драко отпустил ее, понимая, что с ним определенно творилось что-то странное, и он понятия не имел, что именно.
Грейнджер требовалась помощь. Именно его, Малфоя, помощь. Это… льстило. За несколько послевоенных лет впервые кто-то надеялся на него, думал, что Драко обязательно найдет путь спасения и постарается не дать случиться чему-то плохому. Уже одно это обстоятельство заставляло Драко лихорадочно искать выход из сложившейся ситуации. И дело было даже не в том, что спасение грязнокровки помогло бы ему восстановить репутацию — в конце концов, Гермиона была подругой Поттера, Героя войны и помощника главы Аврората. То, что Драко оправдал Визенгамот, ничего не говорило. И сам Малфой в свою невиновность тоже не верил, сколько бы раз ни говорил в судах, что у него не было выбора, что он обязан был принять Метку, что был вынужден наблюдать за пытками и убийствами, которые совершались на его глазах. Хотя бы потому, что крики волшебников и магглов, на которых накладывали Круцио, до сих пор стояли в ушах.
— У нас есть несколько часов до наступления темноты, — задумчиво сказал Малфой. — Мы вернемся в библиотеку и будем искать дальше. Хорошо?
Гермиона позволила увести себя в кабинет и послушно села в кресло, по-прежнему выглядя оцепеневшей.
Она пришла в себя значительно позже, когда Малфой уже пролистывал третий том. На щеки начал возвращаться румянец, а из глаз — пропадать потерянное выражение. Гермиона откинула с лица волосы и несколько хриплым голосом поинтересовалась, не нашел ли Драко какой-нибудь полезной информации. Малфой отрицательно покачал головой, и Гермиона, наконец, поднялась на ноги и подошла к шкафам. Выбрав наугад два тома, она разложила их на столе и приготовила перо и пергамент.
— Знаешь, чего я не понимаю? — рассеянно спросила она. — Почему чаша выбрала меня, а не тебя?
— Ты магглорожденная, а я — нет, — пробормотал Драко, раздраженно откидывая от себя очередной бесполезной фолиант. — На мне защита рода. Ни один артефакт не подействует на меня без моего согласия.
— Везет, — буркнула Гермиона, проглядывая оглавление. — Кстати, Малфой, что с твоими родителями? Я давно о них ничего не слышала.
— Они этого и добивались, — пожал плечами Драко. — Хотят переждать еще пару лет. Отцу не все простили, и даже поддержка Поттера не изменит отношение к нему.
Гермиона промолчала, занятая чтением. Драко искоса посмотрел на нее и усмехнулся: Грейнджер, как прилежная ученица, водила пальцем по строчкам, словно боялась сбиться, а ее губы беззвучно шевелились. Взгляд зацепился на нашивке на мантии Гермионы, и Драко вдруг заинтересовало, почему она, одна из лучших выпускниц Хогвартса, выбрала для работы Отдел контроля за магическими животными и прозябала на второстепенной должности. У него, бывшего Пожирателя, и то было больше полномочий, чем у нее!
— Почему этот Отдел, Грейнджер? — спросил он, подходя к Гермионе. — Не Аврорат, не Магический правопорядок, а эта бесполезная и нудная работа? Кому она вообще нужна?
Гермиона рассерженно поджала губы, вся раскрасневшись от ярости.
Малфой вдруг заметил, что ей это очень идет.
Винить в том, что он начал думать, что Грейнджер, возможно, не такая страшная, как он думал раньше, можно было только этот дом и чашу.
Даже если артефакты на него не действовали.
— Я хочу делать что-то полезное! — воскликнула Гермиона, наступая на Драко. — Я хочу изменить мир к лучшему!
— Возня с акнекрысами этому способствует? — не подумав, брякнул Малфой.
Гермиона возмущенно посмотрела на него и открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут Малфой, взмахнув рукой, остановил ее. Воздух вокруг них начал ощутимо колебаться, вибрируя, появился странный гул, а пол под ногами затрясся.
— Что происходит?.. — взвизгнула Гермиона.
Малфой начал отступать назад, не сводя с нее испуганного взгляда.
— Грейнджер, это ты делаешь! — пробормотал он, отходя.
Гермиона неверяще покачала головой, глядя на то, как чернильница, проехавшись по столешнице, упала на пол и разбилась. Ахнув, Грейнджер прижала ладонь ко рту, когда шкафы опасно накренились, приоткрывая дверцы. Особенно тот, рядом с которым стоял Драко.
— Малфой! — крикнула Гермиона. — Отойди немедленно!
Но было поздно. Стекла выпали из рам на дверцах и, упав на пол, взорвались сотнями осколков. Малфой едва успел прикрыть лицо ладонями. Один из взметнувшихся в воздух блестящих кусочков впился в голень Драко, и тот, вскрикнув, резко наклонился, чтобы осмотреть рану. Еще несколько осколков подбросило вверх, и они обрушились на спину и плечи Малфоя, вспарывая ткань мантии. Драко схватился за предплечье, на котором затемнело кровяное пятно. Другие осколки пронеслись по всей комнате, пролетев мимо Гермионы, оцарапав ее лицо, и присоединились к разбросанным по полу пергаментам, ударившись о стену.
Гермиона, не обращая внимания на жжение в щеке, подбежала к Малфою. Увидев порезы, она потянулась и коснулась ладони Драко.
— Пойдем в гостиную, — срывающимся голосом попросила она. — Я осмотрю раны там, здесь… небезопасно.
Драко кивнул, выпрямившись, и оперся на руку Грейнджер. Вместе они вышли из кабинета и доковыляли до гостиной. Усадив Малфоя в кресло, Гермиона быстро облизнула пересохшие губы и сказала:
— Я принесу простыни, мы используем их вместо бинтов.
— Все, что может пригодиться, наверняка наверху, — предупредил Драко, часто дыша.
Он попробовал шевельнуть ногой и тут же поморщился от пронзившей ее острой боли.
Гермиона побледнела, но решимости у нее не убавилось.
— Тогда я пойду наверх, — немного нервно сказала она. — Я справлюсь.
Она выскользнула из комнаты, кинув напоследок на Драко немного виноватый взгляд. Пусть она не могла контролировать и направлять магию, которая появилась в ней из-за чаши, но все же Малфой пострадал из-за ее несдержанности.
Сначала она все же решила поискать в ванной комнате, в кухне и даже в разгромленном кабинете. Но поиски не увенчались успехом, не было ничего, что можно было бы использовать для залечивания ран. Закусив губу, Гермиона посмотрела на лестницу, ведущую на второй этаж, и неуверенно двинулась к ней. Быстро, чтобы не передумать, поднялась по ступенькам и замерла напротив двери. На секунду зажмурившись, она приоткрыла ее и зашла внутрь.
Малфой был прав: все стены и пол были залиты кровью. От ее запаха Гермиону замутило, и она поспешно прижала ко рту ладонь. Помедлив несколько секунд, она, старясь не смотреть по сторонам, бросилась к шкафу и заглянула в него.
На первой же полке лежала стопка аккуратно сложенного постельного белья, из которой Гермиона вытянула пару простыней.
— Что еще? — лихорадочно пробормотала она себе под нос. — Инфекция… Может попасть инфекция.
Взгляд упал на туалетный столик, на котором толпилось множество флакончиков, баночек и бутылочек. Гермиона схватила первый попавшийся одеколон и откинула крышку шкатулки, стоящей на столике. Отыскав среди пуговиц, булавок и брошек пинцет, она прижала к груди все, что нашла и посчитала нужным, и выскочила из спальни. Добежав до гостиной, влетела в комнату и устало прислонилась спиной к двери, переводя дыхание. Драко насмешливо посмотрел на нее и фыркнул:
— Да ты просто героиня, Грейнджер.
Гермиона досадливо поморщилась — злилась она скорее на себя из-за паники, которую вызвала в ней сцена на втором этаже, — и сухо приказала:
— Раздевайся, Малфой, я должна обработать раны.
Драко развел руками и проговорил:
— Я встать не могу. И рукой двинуть — тоже. Как ты себе это представляешь?
Гермиона внезапно покраснела, поняв, что ей придется помочь ему. Помедлив, она подошла к Малфою поближе и опустила простыни на столик.
Драко наблюдал за ней из-под ресниц, и казалось даже — что не смотрел. На долю секунды стало обидно, вспомнились школьные года, слова Малфоя о том, что после каждого, пусть даже случайного, прикосновения к Грейнджер, ему приходиться мыть руки с мылом.
А потом она вдруг поняла — Малфой так старательно прятал глаза, потому что ему было так же неловко, как ей самой.
Нерешительно, кончиками пальцев, Гермиона дотронулась до застежки мантии — серебряной, приятно холодящей руки. Та щелкнула, поддаваясь, и Гермиона, положив руки на плечи Драко, скинула мантию. Потом медленно взялась за пуговицы рубашки и, глухо вздохнув — как перед прыжком, — вытащила ее из петельки, мельком посмотрев на Малфоя. Тот, отвернувшись, глядел в окно, в сторону, словно его здесь и не было, словно его и не интересовало то, что происходит.
Зато это очень волновало Гермиону. Она даже Рона, привычного, ставшего уже родным Рона, не раздевала. А тут — Малфой.
Губы почему-то очень быстро обсохли, но она не обратила на это внимание. А может, обратила — и забыла. Потому что добралась до последней пуговицы. Секунда, и ее ладони уже касаются горячей — и почему она такая обжигающая? — кожи.
Драко внезапно дернулся, когда ее пальцы заскользили по плечу, изучая порез, касаясь его краев. И не понять — то ли ему было неприятно, то ли больно, то ли что-то еще.
И почему-то очень хотелось, чтобы что-то еще.
Гермиона взяла пинцет и осторожно, боясь, ухватилась им за краешек торчащего из раны осколка. Драко зашипел и поморщился.
— Прости, — пробормотала Гермиона, вытаскивая стекляшку. Разорвав простыни на длинные полоски, она сложила одну несколько раз и капнула из флакона с одеколоном.
— Будет жечь, — предупредила она, прижимая ткань к порезу. Драко вздрогнул, но не обронил ни слова.
А потом как-то вывернулся, отодвинулся и хмуро сказал:
— Хватит, Грейнджер. До сих пор не умер — значит, все нормально.
— Хорошо, что порезы неглубокие, — протянула Гермиона, раздумывая над тем, что делать с раной на ноге. Забинтовав руку Малфоя, она замерла и выжидающе посмотрела на Драко. — Ну, что дальше?
Драко пожал плечами, оставляя решение за ней. Гермиона скользнула вниз и, усевшись на колени, осмотрела порез. Стекляшка порезала ткань брюк, зацепившись за нее, но повреждение было меньше, чем на предплечье. Задрав штанину вверх, она промыла рану, стараясь действовать осторожно. Когда и с перевязкой было покончено, она поспешно поднялась и сказала:
— Тебе нужно отдохнуть. Пойдем, я уложу тебя на диван.
Опираясь на ее руку, Драко доковылял до софы. Растянувшись на мягких подушках, он взглянул на Гермиону снизу вверх. Та накинула на него мантию и добавила:
— Ты полежи, а я еще просмотрю пару книг, ладно? Времени все меньше.
— Принеси сюда несколько, — покачал головой Драко. — Я помогу.
Гермиона, благодарно улыбнувшись, выскользнула из комнаты.
Драко снова откинулся назад — резкое движение причинило боль, но он не обратил на это внимания. Его мысли занимала Грейнджер. Стоило вспомнить, как ее теплые ладони касались его, почти лаская, боясь сделать только хуже, как кровь начинала бежать по венам быстрее. Конечно, всему виной была простая физиология. Грейнджер девушка и — придется признать это, несмотря на все то, что он говорил ей в Хогвартсе, — довольно симпатичная. Конечно, ее прикосновения нравились ему. Но все же было что-то еще, что-то смутное, не до конца ясное… Было почему-то приятно смотреть на то, как хлопочет о нем, как готовит для него бутерброды, укрывает мантией, словом, заботиться.
Если начистоту, то о Драко никто не заботился просто так. То есть, разумеется, в детстве за ним ухаживала целая толпа гувернанток, но это же нельзя было сравнивать? То, что случилось, произошло, на самом деле, не по вине Гермионы — никто бы не смог контролировать такое количество магии, к тому же чужой и опасной. А Грейнджер все равно сделала все, чтобы Малфою было не так плохо. Подумать только, она даже зашла в спальни! Драко сам бы никогда на такое не решился. Ему хватило одного раза, когда он увидел истерзанных магов, и он никому бы не пожелал такого зрелища.
А Грейнджер вот отправилась на второй этаж и вернулась как ни в чем не бывало. Пусть она немного побледнела — скорее, позеленела, словно ее тошнило, — но все равно, это явно было достижением. Драко даже немного позавидовал ее выдержке.
Гермиона зашла в гостиную, опустила огромную стопку книг на столик и спросила у Драко тихо:
— Не спишь?
Малфой помотал головой, и она кивнула на фолианты:
— Я попыталась отобрать только те, в которых может быть какая-то информация.
Драко скептически покосился на тома и устало откликнулся:
— Мы просмотрели сотни книг. Если бы что-то было, мы бы уже нашли это. — Гермиона испуганно посмотрела на него, как будто для того, чтобы верить в то, что ей удастся избежать участи хозяев дома, ей требовалась поддержка Малфоя, и тот исправился: — Но сдаваться не стоит, да?
Вышло жалко, но вроде бы Грейнджер это успокоило. Во всяком случае, она заявила, высокомерно задрав нос:
— Я и не собиралась.
Страницы уже мельтешили перед глазами, фразы путались в голове, а часы, мерно тикающие на стене, показывали семь вечера, когда Малфой захлопнул последнюю книгу из стопки, выданной ему. Листать тома одной рукой было неудобно, но он ничего не говорил, молча читая. Иногда его взгляд случайно — ладно, не совсем случайно, — падал на Грейнджер, смотрящей исключительно в книгу. Ее волосы растрепались, и в свете огня, который пришлось разжечь, потому что резко похолодало, казались золотыми. Гермиона постоянно откидывала надоедливую прядку, падающую на лицо, и сосредоточенно выписывала целые абзацы. Она заполнила мелким убористым почерком уже четыре пергамента и останавливаться, похоже, не собиралась.
— Грейнджер, — позвал Малфой, — как насчет того, чтобы поужинать?
Гермиона промычала в ответ, сжимая в губах кончик пера, что-то неопределенное.
— Грейнджер, — настойчиво повторил Драко, тянясь, чтобы дотронуться до ее плеча, — я, правда, голоден.
Она промолчала, увлеченная чтением. Малфой потряс ее за плечо — благо, она сидела на полу возле дивана, — и Гермиона внезапно вздрогнула, резко подняв голову. Ладонь Драко проехалась по ее щеке, погладив, и Гермиона быстро отстранилась, скорее от неожиданности, чем от чего-то еще.
Покраснев, она поднялась на ноги и, бросив, что сейчас принесет еды, выскочила из комнаты.
Драко ухмыльнулся, закутываясь в мантию. Грейнджер вела себя так же странно, как и он сам. Это утешало — всегда приятнее сходить с ума вместе.

Гермиона, стараясь держаться подальше от разрушенной стены, поспешно искала на полках что-нибудь, что можно было бы съесть, не готовя или не разогревая. На глаза попались сыр, печенье и крекеры. Решив, что этого достаточно, она вернулась в гостиную и вывалила добычу на диван рядом с Малфоем.
— Приятного аппетита, — буркнула она, снова хватая книги.
— А ты не будешь? — удивился Драко, с удовольствием отправляя в рот сразу несколько крекеров.
Гермиона беспомощно прикрыла глаза. С одной стороны, она была голодна, а с другой… Надо было сесть совсем близко к Драко, смотреть на него и, наверное, даже разговаривать. А она как-то странно реагировала на его присутствие: голова слегка кружилась, руки дрожали и в горле появлялся комок — так, что ни слова не выговорить.
Но если бы она сейчас отказалась, это было бы подозрительно. А последнее, чего бы ей хотелось, так это того, чтобы Малфой подумал, будто она волнуется из-за него. Даже если так и обстояли дела.
Поэтому присев на самый краешек софы, она взяла из банки печенье и кусочек сыра с блюдца. Драко не глядел на нее, видимо, и впрямь проголодался.
А вот ей смотреть на него было интересно. Даже когда она читала, постоянно хотелось обернуться, чтобы видеть, чем он занимается. Может, виной всему было ощущение, что он пострадал из-за нее, но Гермиона никак не могла выкинуть из головы их «лечение». Постоянно вспоминалась гладкая горячая кожа, к которой она прикасалась, и хотелось снова дотронуться до нее, чтобы…
А зачем, собственно?
Гермиона раздраженно закусила губу, вздохнув, и, проглотив последний кусочек, поднялась.
— Ты опять к книжкам? — рассеянно спросил Малфой.
Она молча кивнула, поднимая с пола том, который читала до того, как покинуть комнату, и села в кресло.
Время уже было полдевятого.

Драко сам не заметил, как сон сморил его. Только что он, чуть прищурившись, следил за Грейнджер, а вот уже его глаза закрылись, и он оказался в объятиях Морфея.
Разбудил его — казалось, прошло всего несколько секунд, однако огонь в камине уже начал гаснуть — странный резкий звук. Словно что-то большое упало. А потом — звон разбивающейся посуды. Драко вскинулся, распахивая глаза, которые сразу же ослепило вчерашнее сияние. Гермиона стояла посреди гостиной, слегка раскачиваясь. Драко вскочил на ноги — острая боль напомнила о порезе, но сейчас было явно не время жалеть себя — и бросился к Грейнджер, развернувшейся в сторону двери. Та сама приоткрылась Гермионе навстречу, свет вспыхнул ярко, маняще, и Грейнджер, как завороженная, пошла к нему. Драко, морщась от неприятных ощущений в ране, обхватил ее руками, пытаясь оттащить в сторону. Гермиона упиралась, причем сильнее, чем вчера — магия делала свое дело. Но Малфой не сдавался — даже думать не хотелось, что случиться с Грейнджер, если она подойдет к чаше. Волшебство, что уже поселилось в теле грязнокровки, было явно опасным, а теперь воздействие артефакта возросло, это было видно. Так что никто не смог бы поручиться, что магия не убьет Гермиону сегодня же.
Драко тянул Грейнджер за собой, отходя назад, в глубь комнаты. Ноги ударились о диван, колени от неожиданности и напряжения — Гермиона вырывалась так, словно в нее бес вселился, — подкосились, и Малфой плюхнулся на софу. На секунду подумалось, что сейчас Грейнджер точно освободится, но она неожиданно легко последовала за Драко, почти что свалившись к нему в объятия. В последнюю секунду она как будто передумала, попробовала выскользнуть, но лишь обернулась в кольце рук Малфоя, оказавшись к нему лицом. Очередной ее рывок привел лишь к тому, что они столкнулись носами. Грейнджер, дернувшись от боли — Малфой стоически выдержал удар, — мазанула губами по губам Драко, да так и замерла. Глаза широко распахнулись, и Гермиона посмотрела на Драко почти осмысленно. Потемневшие зрачки вернули себе обычный цвет, ресницы опустились, чтобы через секунду снова подняться — Драко наблюдал за этими изменениями, не двигаясь, и его губы все прижимались ко рту Гермионы, — и грязнокровка уперлась руками ему в плечи, отталкивая.
— Ты что делаешь? — возмущенно прошипела она, ерзая на коленях Драко, стараясь перебраться на диван.
Это было очень забавно: сцепить руки вокруг Грейнджер еще крепче и смотреть, как она постепенно заливается краской. И как в глазах загорается злость, а губы обиженно поджимаются.
— Спасаю тебе жизнь, — весело откликнулся Малфой, все же отпуская ее.
— А мне так… — начала было Гермиона, но замолчала, не закончив предложение. Потускневшее сияние вдруг ярко полыхнуло, и она резко, как-то всем телом, бросилась к нему. Драко, раздраженно закатив глаза — победу над артефактом, этой ночью, по крайней мере, было рано праздновать, — потянул ее за руку, заставляя усесться обратно.
— Ну что ты опять? — пробормотал Драко, встряхивая Гермиону, чей остекленевший взгляд пристально следил за свечением, колыхающимся в воздухе плотными — казалось, можно дотронуться — волнами. — Ты же очнулась!
Гермиона даже не слышала его. Ее лицо побледнело, мгновенно потеряв все краски, и она будто разом постарела лет на десять. Драко, с расширенными от страха и неуверенности глазами, смотрел на нее, судорожно соображая.
В первую ночь Грейнджер пришла в себя только с рассветом.
Он глянул на ночь за окно и чертыхнулся — солнце собиралось встать не раньше, чем через несколько часов. Столько времени у них не было. Гермиона, вернее, магия в ней, начинала сердиться, что ее не пускают к артефакту. Ладонь Грейнджер, которую Драко сжимал в своей, была очень горячей, почти обжигающей, а из кончиков пальцев вырывались голубоватые, как сияние, искры.
Но сейчас была глубокая ночь, а Гермиона вела себя, как обычно! Драко нахмурился, пытаясь понять, что могло способствовать избавлению от влияния чаши.
— Ну конечно! — вдруг воскликнул он. — Защита рода!
Гермиона почти ускользнула, но он в очередной раз удержал ее, стиснув пальцы на предплечьях.
— Не дергайся, — не преминул предупредить он ее, хотя прекрасно осознавал, что она не обратит внимания, — это для твоего же блага. Ну, и еще, чтобы ты не убила и меня вместе с собой.
Глубоко вдохнув, Драко, потянувшись, поцеловал ее.
Сияние потухло — сначала неохотно гасло, а потом исчезло и вовсе, — но он даже не заметил этого. Гермиона приоткрыла губы, позволяя ему делать все, что заблагорассудится, действуя скорее бессознательно, но Малфоя это не волновало.
Губы были теплые, податливые, и Гермиона не возражала — во всяком случае, она молчала, не спорила, не ругалась с Драко, и при этом явно была в безопасности, и эта была приятная перемена.
Малфой никак не мог понять, как они не догадались раньше. Это же было так просто, он сам упоминал о защите, что лежит на нем… Нужно было понять раньше!
Магия, чары, наложенные на Драко, распространялись только на членов его семьи, Малфоев. Однако на достаточно короткое время она могла действовать на кого-то еще. На кого-то, кого, пусть и ошибочно, считала будущей частью рода Малфоев. После того, как отношения скрепляли узами брака, защита переходила и на вторую половинку наследника или наследницы.
Чарам было нужно всего ничего, чтобы начать противодействовать магии артефакта, однако на этот раз Гермиона, которая все так же неподвижно лежала в объятиях Малфоя, никак не желала очнуться.
Губы уже ныли — ну конечно, этого не хватило бы, чтобы Малфой прекратил поцелуй, — когда она, моргнув, открыла глаза и уставилась на Драко. И сама прервала поцелуй, откинувшись назад.
— А на этот раз что? — язвительно поинтересовалась она, прижимая к припухшим губам ладонь. — На этот раз от кого ты меня спасал?
— Защита рода, Грейнджер, — голосом, полным превосходства, объявил Драко, усаживаясь прямо. — Неужели до тебя еще не дошло?
Гермиона непонимающе помотала головой, и Малфой, фыркнув, принялся объяснять ей. Когда он закончил, она растерянно спросила:
— И что, мне теперь до утра с тобой целоваться?
Драко пожал плечами и буркнул:
— Ну уж нет. А то меня стошнит. Хватит с тебя, защита будет на тебе еще… часа три, наверное.
Гермиона едва не стукнула его в ответ.