Утром мародеры приперли Ремуса к стенке.
Перед уроками они как всегда завернули в клоаку – покурить и поглазеть на учеников. Школа все еще приходила в себя после бурного матча, к Джеймсу то и дело подходили студенты с разных факультетов – пожать руку, или обсудить игру. Мимо сновали ученики. Питер жевал булочку и судорожно дочитывал параграф, заданный на дом, а Сириус, сделав парочку крепких утренних затяжек, завел разговор:
– Ну-ка Лунатик, колись, где ты опять пропадал всю ночь? Ты ушел с вечеринки, а Рокс сказала, что явился ты под утро. Опять секреты?
Ремус замялся и сунул руки в карманы.
– Какие еще секреты? – пробормотал он.
– Ты был с девчонкой? – продымил Джеймс. Он сидел в «гнезде», пустом оконном проеме, поросшем мхом, согнув одну ногу в колене и небрежно откинув голову на стену. Две нескладные когтевранки с красными губами и замазанными тональным кремом, прыщавыми, но симпатичными мордашками, бросали на него зазывные взгляды. Ремус тоже бросил на него взгляд, правда куда менее зазывный, после чего глубоко вздохнул, уронил голову и виновато раскинул руки.
– Да, – обреченно сказал он. Питер уставился на него с таким видом, словно Ремус его ударил. – Да, я был с девушкой. Точнее, с женщиной. Можно даже сказать, с пожилой дамой.
Мародеры переглянулись.
– Я был в библиотеке, – простодушно солгал Ремус. – С мадам Пинс. Готовился к экзаменам. Похоже, я один помню, что ЖАБА уже через два месяца.
Сириус поморщился, словно у него заболели зубы, и к нему вернулось его прежнее, скучающее выражение лица.
– А как насчет твоих предыдущих побегов? Ты весь месяц тайком куда-то сбегаешь, а куда – не говоришь, – Джеймс струсил пепел. – Когда такое было в прошлый раз, выяснилось, что слизеринцы заставляли Хвоста сливать информацию о нас.
Питер подавился. Сириус бесстрастно хлопнул его по спине.
– Вообще-то я здесь! – обиженно прошамкал Хвост.
– Шухер, Сохатый! – вдруг вскинулся Сириус.
Джеймс поспешно выкинул сигарету и запахнул мантию. В клоаку вдруг вылилось целое стадо галдящих, скачущих третьекурсников, идущих с завтрака, а следом за ними вышли преподаватели.
– Доброе утро, профессор Грей! – радостно гаркнул Джеймс.
Судя по одежде, Грей направлялась в лес. Она шла, погруженная в свои мысли, серьезная и слегка напряженная. Услышав Джеймсов вопль, охотница удивленно оглянулась, окинула взглядом его компанию и отделалась прохладным приветствием в ответ.
– Доброе утро, профессор Стебль! – не менее радостно добавил Сириус, обращаясь к полной преподавательнице, торопливо семенящей вслед за Грей. – Прекрасно выглядите!
По случаю наступления весны, профессор Травологии сменила свою обычную рабочую мантию на светлую и чистую, а шляпу украсила цветами. Взглянув на мальчиков, она покачала головой и укоризненно погрозила пальцем.
Сириус проводил последнего из учителей взглядом и снова достал из кармана пачку.
– Ну так что, Лунатик? – спросил Джеймс, когда толпа прошла мимо и исчезла в недрах замка. Ремус, который в этот момент сосредоточенно искал что-то в карманах мантии, поднял голову. – Ты тоже тайно стучишь на нас слизням?
– Да, Сохатый, именно так, – ответил Ремус в тон ему. – Мы ведь с ними лучшие друзья, забыл?
– Тогда девчонка. Не вижу другого объяснения, – пожал плечами Джеймс.
– Да с чего ты взял? – промямлил Ремус, отчаянно надеясь, что не краснеет.
– Хотя бы с того, что мимо нас только что прошла «женщина всей твоей жизни», а ты и носом не повел, – фыркнул Сохатый. – Что, попустило, Лунатик?
– М-м… да, – Ремус выдавил улыбку. – Можно сказать и так.
Он сам до конца не понимал, почему не хочет рассказать парням о своих отношениях с Валери. Дело было вовсе не в том, что она – их учительница, или что он стыдится их отношений. Об этом Ремус вообще не думал. Он был счастлив, так, как не был счастлив еще никогда. Но счастье это было таким хрупким и новым, что ему страшно было кому-нибудь его показывать. К тому же, он чувствовал, что парни его не поймут. То есть, кто-то из них присвистнет, кто-то хлопнет его по плечу, возможно, они начнут уважать его еще больше за такой «подвиг», но на самом деле никогда не поймут. И это встанет между ними. Или, и того хуже, оттолкнет их от него…
– Ну, надеюсь, ты нас с ней познакомишь. Со своей девчонкой, – Сириус оглянулся и затянулся. – Хотя, если она – одна из них, то лучше не надо.
К ним с робкой настойчивостью ледокола приближалась компания девочек с четвертого курса. Лица у всех были старательно, но неумело накрашены, волосы уложены «по-взрослому», а губы накрашены так, что создавалось впечатление, будто на них напали бешеные пчелы. Они неустанно хлопали ресницами, хихикали и смотрели на Джеймса и Сириуса, цепляясь друг за дружку и перешептываясь.
– Готов к очередной раздаче автографов? Подпиши им альбомы как следует! – Сириус хлопнул Джеймса по спине, спрыгнул с гнезда и закинул на плечо свою сумку. Джеймс всполошился и завертел головой, глядя попеременно то на идущих к ним девочек, то на уходящего от них Сириуса.
– А ты куда? – растерянно крикнул он.
Сириус обернулся на ходу и пару шагов прошел спиной вперед, небрежно улыбаясь и держа свободную руку в кармане.
– А мне не интересно, Сохатый.
После чего развернулся и пошел прямиком в замок.

Урок зельеварения должен был начаться через пятнадцать минут.
Роксана сидела на постаменте у одной из статуй Слизерина и пыталась читать параграф, заданный на дом. Строчки ускользали, не откладываясь в памяти, некоторые предложения она читала по несколько раз, но все равно ничего не запоминала. По сравнению с теми проблемами, которые скопились в её жизни, «серьезная проблема использования драконьей крови в зельеварении» казалась откровенной тупостью. И самое дикое – отделаться от неё все равно не было никакой возможности. Еще одна домашняя работа с отметкой «О» – и Роксана схлопочет наказание, Слизнорт уже намекал на это и сегодня наверняка приведет приговор в исполнение.
Роксана потерла урчащий от голода желудок. И зачем она только пропустила завтрак? Дурацкое зельеварение. Какая же это чушь. И насколько же все это на самом деле не нужно. Вот если бы существовал рецепт, способный избавить её отца от необходимости держать Обет, Роксана бы его выучила назубок.
Она запустила пальцы в волосы, пытаясь хоть как-то успокоить вихрь гнетущих, мрачных мыслей, и начала читать с самого начала, не замечая, что девчонки-слизеринки, столпившиеся у входа в кабинет, поглядывают на неё и перешептываются.
С первым ударом колокола в подземелье явились те, кто всегда приходит на урок последним – шайка слизеринцев во главе с Мальсибером. Они громко обсуждали что-то, угодливо смеялись и вежливо трогали друг друга за рукава школьных мантий. Отвлекшись на секунду от разговора, Мальсибер взглянул на Роксану, так насмешливо, словно в жизни не видел ничего забавнее, чем девчонка, сжавшаяся в комок в изножье гигантского идола. Он направился было к ней, но, к счастью, не успел ничего сказать или сделать, потому что в этот момент с боковой лестницы спустился шумный поток гриффиндорцев, когтевранцев и пуффендуйцев. Подземелье заполнили их разноцветные мантии и громкий смех.
К Малфой подошел Блэк. Словно желая поиздеваться над всем приличным волшебным обществом сразу, он в последнее время вечно закатывал рукава школьной рубашки и выставлял напоказ свою фальшивую Метку. Гриффиндорцы и пуффендуйцы, эти клубки нечесаной шерсти таращились на пошлый языкастый череп и ржали как идиоты. Когтевранцам хватало ума не высказываться. Ну а Мальсибера и всех его друзей просто трясло от злобы каждый раз, когда они её видели. Мальсибер даже дал себе обещание разыскать Блэка после школы и отрезать ему руку, чтобы знал, как насмехаться над Темным Лордом.
А пока приходилось терпеть его выходки.
Трудно было сказать, где именно и в какой момент ненависть к Сириусу Блэку и его друзьям перерастала в черной душонке Генри Мальсибера в огромную, жгучую зависть и, можно даже сказать, любовь. Если бы человеческая душа была домом, то в самой отдаленной и маленькой комнатке его дома можно было бы найти целые горы того, что Мальсибер хотел бы осуществить в компании главных школьных задир. Пропасти того, чем обладал Сириус Блэк и его друзья, и чем хотел бы обладать Мальсибер. С тех самых пор, как они все впервые познакомились на первом курсе, ему до боли в зубах хотелось жить в их мире. Не думать ни о своем статусе, ни о внешнем виде, ни о давлении, которое общество оказывает на таких как он. Просто развлекаться. Носить, что вздумается, говорить, что захочется, путаться с девчонками, которым плевать на его золото и имя. И быть лучшим другом Сириусу Блэку. Самым лучшим другом, ведь у них намного больше общего, чем у Блэка и Поттера. Они одинаковые, они понимали бы друг друга, как никто другой.
Малфой и Блэк сожрали свои сэндвичи, и, как водится, начали лизаться у всех на глазах. Им явно нравилось заниматься этим публично. И, в тот самый момент, когда Блэк, кажется, решил запихнуть свой язык ей прямо в глотку, в подземелье с грохотом скатилась остальная гриффиндорская шайка, Поттер, не глядя, швырнул свою сумку кому-то их обожателей и с боевым кличем запрыгнул Блэку на спину, оторвав его от Малфой.
Мальсибер скривил губы, наблюдая за тем, как Поттер на закорках у Блэка, и Люпин на спине у этого жирдяя с воплями носятся по коридору, делая вид, что сражаются на турнире.
Увы, жизнь распоряжается по-своему. Отец Поттера делал хроновороты, Блэк – отщепенец и пария, а он, Генри Мальсибер – наследник могущественной волшебной империи. Правила игры таковы, что они – враги. И с этим ничего нельзя поделать. А раз ничего нельзя поделать – значит он будет ненавидеть их еще больше.
Мальсибер отделился от колонны и вернулся к своим – Хлоя и остальные девушки рассматривали свежий номер «Ежедневного пророка».
– Что тут у вас? – лениво спросил он, для порядка поцеловав Хлою в подставленную щеку. Она пока не знала о его планах насчет Малфой – и тем лучше. Больше простора.
Хлоя переглянулась с подружками, и все захихикали.
– Кое-что интересное, – заговорщически прошептала она, но Мальсибер уже и сам увидел заголовок статьи. Его глаза вспыхнули, он быстро оглянулся на гриффиндорцев и снова окинул взглядом статью, в предвкушении облизывая тонкие губы.
– Это будет интересно, – пробормотал он и слизеринки опять засмеялись.
Слизнорт начал урок с того, что решил еще разок испугать всех ЖАБАми.
– Как вы помните, до ЖАБА осталось всего два с половиной месяца, – сказал он, и класс перестал перешептываться, улыбаться и ждать от дня чего-то хорошего.
– Не буду повторять, насколько важным является для вас этот экзамен, скажу лишь, что ваше отношение к нему должно быть предельно серьезным, – милейшим тоном добавил профессор зельеварения и все окончательно скисли. – И не только к нему, но и к подготовке. Последние три месяца…
Роксана внезапно услышала хихиканье и подняла голову. Слизеринки, сидящие скопом за партами в соседнем ряду, рассматривали что-то, лежащее между ними на парте, и смеялись. Роксана повела плечом и отвернулась, но отделаться от гадкого чувства, что смеются именно над ней не смогла.
– …поэтому не поленитесь еще разок пройтись по материалам предыдущих курсов, даже если абсолютно уверены, что знаете всё назубок, – он достал из портфеля волшебную палочку и взмахнул. Доска у него за спиной с шорохом развернулась, под учительским котлом загорелся огонь. – Да, и еще. В начале семестра мы с вами начали вести дневник приготовленных вами ядов и противоядий. Напоминаю еще раз, будьте с ним предельно аккуратны и внимательны, не вздумайте потерять, порвать, или вписать в него что-то не то. Всё должно быть безупречно. Этот дневник и тридцать три противоядия с моими подписями – ваш задел для комиссии на ЖАБА, без него вас даже к котлу не подпустят, – он потер руки. – Итак, начнем.

Слизеринки продолжали хихикать и во время урока. Роксана слышала всплески их смеха каждый раз, когда подносила руку к котлу, чувствовала на себе их взгляды, но делала вид, что ей наплевать. Тем более, что сегодняшнее зелье было сложным, рецепт – запутанным, и отвлекаться было некогда, а эти дурацкие смешки развивали у неё чувство какой-то смутной паранойи и не давали сосредоточиться.
В конце концов Роксана убедила себя, что пора ей избавляться от привычки чувствовать себя новичком. И что, если эти куры над чем-то смеются – вовсе не обязательно они смеются именно над ней. Так она убедила себя и больше не обращала на слизеринок внимание.
А когда отправилась к шкафчику Слизнорта, где хранились дополнительные ингредиенты, все её убеждения рухнули, как карточный домик.
– Эй, Малфой! – пропела Хлоя, когда Роксана возвращалась к своей парте с банкой червей в руках. – Малфой, подожди, нам нужно с тобой поговорить.
Роксана бросила взгляд на Хлою, потом на её карманных идиоток с горящими глазами, нехотя остановилась рядом с их партой, грохнула банку на стол перед Хлоей и склонила голову набок, всем своим видом демонстрируя всеобъемлющее внимание и интерес.
– О, ничего такого, не нервничай, – Хлоя аккуратным пальчиком убрала с лица прядку. Роксана невольно отметила, что прыщи, которые она наслала на слизеринку, так и не прошли, как бы Гринграсс не пыталась их скрыть. – Мы просто хотели спросить тебя, как ты?
Роксана подняла брови. Когда Хлоя говорила таким елейным, милым голосом пятилетней девочки, это могло только две вещи: она либо задумала какую-то отменную гадость, либо опять нанюхалась.
Роксана еще раз быстро осмотрела жадные лица слизеринок (они смотрели на неё как дикие кошки на загнанного сурка), а потом, словно невидимая сила дернула её за руку, бросила взгляд на газету, лежащую у Хлои под рукой. Кстати, её зелье не бурлило и не сбегало, а спокойно себе кипело в аккуратном котелке.
– Обнюхалась, Гринграсс? – негромко спросила она и взяла свою банку, собираясь уйти. – Мне некогда.
– Мерлин, как грубо! – притворно возмутилась Хлоя, коротко обернувшись к сидящей рядом Боббин, а потом небрежно взмахнула рукой. – Но мы тебя прощаем! Мы ведь её прощаем, верно?
– Ну еще бы, – плотоядно улыбнулась Патриция.
– Некрасиво обижаться, когда происходят такие вещи. И твоя грубость вполне простительна, – продолжала Хлоя, словно испытывая Роксанино терпение и её способность удержать в руах банку с дохлыми червяками. – Мы ведь на самом деле не хотели тебя обидеть. Пойми, мы переживаем, мы ведь все здесь – одна большая семья.
После этих слов у Роксаны по спине пробежал холодок. Возможно, у неё в самом деле разыгралась паранойя, или после этих слов Мальсибер, сидящий на передней парте у неё за спиной, обернулся.
– О чем ты? – натянувшимся как струна голосом спросила Роксана.
Глаза Хлои торжествующе сверкнули, как будто она ждала именно этого вопроса, после чего слизеринка характерным жестом развернула газету и начала читать вслух, громко, так, чтобы было хорошо слышно всем в классе:
«Трагическая гибель в море»
«Сегодня к нам поступила информация о гибели волшебного круизного лайнера «Леди Лавибонд». Трагедия произошла ночью, с двадцатого на двадцать первое марта. Лайнер попал в шторм, следуя по маршруту из Дюнкерка в Норфолк. Лайнер «Леди Лавибонд» долгие годы был любимцем волшебного бомонда…», бла-бла-бла, тысяча мест, ла-ла-ла, свадьба министра и концерт Селестины Уорлок, так, это мы все и так знаем… о! «Магловские спасатели, прибывшие на место трагедии утверждают, что всему виной погодные условия и некомпетентность капитана, решившего вести судно в море в такой неудачный момент. Однако, Департамент Морской Службы Министерства Магии, прибывший на место трагедии спустя несколько часов, нашел в море следы чешуи и огромное количество морской тины, что в свою очередь указывает на вероятность участия кракена в гибели волшебного судна. Увы, никто из пассажиров не спасся, огромное количество объявлено пропавшими без вести, среди погибших числится и несколько известных публичных личностей, таких как Свитшот Аберфорт, основатель скачек на гиппогрифах, Мистерио Гамп, актер, известный публике по таким постановкам, как «Где мой луноскоп?» и «Тридцать три лепрекона», Чарльз Селвин, наследник империи Селвинов, а также мадам Эдвин Малфой, супруга действительного члена Визенгамота и бла-бла-бла, Абраксаса Малфоя.
Пол под ногами Роксаны покачнулся, уши залило непонятным звоном, так что голос Хлои утонул в нем и до Роксаны донеслись лишь обрывки:
«…утверждают, что юный Селвин сбежал из-под венца с Катериной Розье, чтобы наспех обручиться с опальной Эдвин Малфой и впоследствии погибнуть в объятиях чудовища из морских глубин. Однако, эти слухи никак не подтвердились, так как семейства Малфой и Селвин отказались дать нам какие-либо комментарии. Список погибших пассажиров лайнера будет дополняться, полный перечень ищите в выпуске «Вечернего пророка». Скорбим вместе с вами». О, Мерлин, это так ужасно. Смотрите, здесь даже фотографии есть!
И Хлоя развернула газету, показав Роксане и всем остальным сводку снимков с лайнера. Обычные круизные фото, черно-белые люди в купальниках улыбаются и машут фотографу, салютуя коктейлями. Сердце Роксаны, колотящееся как отбойный молоток, заикнулось и провалилось куда-то, когда она увидела на одном из снимков свою мать. В длинном черном сарафане и широкополой черной шляпе, простоволосая и счастливая, она тесно обнималась с каким-то смазливым юнцом, он шептал ей что-то на ухо, а она смеялась. В руках у них были коктейли, ветер трепал волосы Эдвин и она придерживала шляпу рукой.
Роксана и сама не поняла, как газета очутилась в её руках. Она смотрела на снимок целую минуту, или две, тупо и безо всякого выражения. Эдвин погибла. Эдвин больше нет.
Случившееся не укладывалось в мыслях, но смутная, невыносимая тяжесть уже навалилась на плечи, а зрение стремительно сужалось до размеров фотографии её матери и Чарльза Селвина на борту прекрасной «Леди». Слова отца о том, что на их семью открыта охота, эхом отзвучали в опустевшем сознании. А потом пришел страх.
Отец. Люциус.
Они следующие.
Снимок вдруг расплылся перед глазами.
– Что с тобой, Малфой?
Голос Хлои донесся до неё словно из глубин океана, где лежал корабль с телами погибших. Роксана опустила газету и подняла растерянные глаза.
На неё смотрел весь класс. Кто-то закрывал ладонью рот, кто-то просто был в шоке. Сириус поднялся со своего места, но подойти не спешил и сверлил Роксану настороженным, горящим взглядом. Но в этот момент Роксану интересовал не он. Словно магнитом её внимание притянуло к парте, где сидели слизеринцы. Мальсибер уже давно наблюдал за ней из-за спин своих друзей, с тем самым выражением, с каким вышеупомянутый Свитшот Аберфорт, наверняка, наблюдал за своими гиппогрифами, когда те ломали лапы или крылья. Держа в вытянутой руке палочку, он смотрел, как гиппогриф бьется на земле в агонии и пытается встать. Одна попытка, другая. Зверь клекочет и смотрит на хозяина затравленными, полными паники глазами. Он пытается встать, но рана слишком велика и безнадежна. А значит, безнадежен и он сам. И тогда – один короткий зеленый всполох. И конец.
В ту секунду Роксана видела неторопливое кипение этой зеленой вспышки в холодных глазах слизеринца. Да-а, ты знаешь, что там произошло, говорил его взгляд. Ты знаешь, почему погиб именно этот лайнер, не так ли? И ты знаешь, к чему это ведет. В глубине души ты знаешь, что тебе нужно сделать, правда?
Роксана сделала глубокий вдох, напустила на лицо самое безразличное безразличие, на какое была способна, расправила плечи, неторопливо сложила газету и небрежно шлепнула на стол.
– Ужасные новости, – прохладно сказала она, взяла банку и пошла к своей парте.
– Тебе не нужно притворяться, Роксана, – Хлоя обернулась на стуле ей вслед. Роксана вздрогнула, словно от щелчка кнута, и остановилась, пытаясь подавить внезапную и тупую ненависть, поднявшуюся в душе, как змея. Она оглянулась.
– Мы все тебе сочувствуем. Правда, – Хлоя выглядела в этот момент на удивление искренней. – Это так ужасно… твоя мать и Чарльз Селвин.
Кто-то из девчонок возмущенно ахнул, но Хлоя не заметила.
– Он ведь младше её почти на двадцать лет. Может быть хоть ты дашь нам какие-нибудь… комментарии? – добавила она, а Патриция Стимпсон, сидящая рядом с Хлоей, хихикнула и прикрыла рот рукой.
В ту секунду всем показалось, будто по классу пронесся ураган, но на самом деле ничего не произошло.
Роксана быстро взглянула на Патрицию, отчего та перестала смеяться и отвернулась, а потом вперила взгляд в Хлою и медленно вернулась к их парте. Глядя слизеринке прямо в глаза и не вполне понимая, что делает, она откинула обложку её дневника противоядий, который лежал тут же на парте и положила ладонь на первую страницу, после чего резко оторвала и бросила в кипящее зелье.
Хлоя, а следом за ней и весь Слизерин разом охуели, но не успел никто сказать что-то или сделать, как Роксана уже со смачным шорохом вырвала вторую страницу, неторопливо скомкала и отправила вслед за первой.
Третью, четвертую, пятую. Важнейший для сдачи ЖАБА конспект страничка за страничкой исчезал в бурлящем зелье, но никто ничего не делал, чтобы её остановить. Все сидели на своих местах, как приклеенные, и в шоке наблюдали за тем, как Роксана Малфой уничтожает шансы Хлои Гринграсс сдать ЖАБА по зельеварению. И как Хлоя беззвучно открывает и закрывает рот, вытаращившись на свой конспект и вцепившись в парту.
– Ты… ты что делаешь, идиотка?! – хрипло выкрикнула она, когда смогла совладать с собой, и вскочила на ноги, но сделала это слишком резко, и её котел с грохотом соскочил с подставки, выплеснув на парту зелье. Патриция завизжала и тоже вскочила, все тут же очнулись, начался жуткий переполох и вопли.
И надо же было, чтобы именно в этот момент Слизнорт вернулся в класс.
– Что здесь происходит?! – вскричал он, увидев, что все побросали свои места и носятся по классу, как взбесившиеся кролики, пытаясь спастись от ожившей парты. – Это еще что такое?!
– Малфой опрокинула моё зелье, профессор! – завопила Хлоя, прежде, чем это успел сделать кто-либо другой. Её юбка пропиталась зельем и теперь хлопала складками, как крыльями, явно пытаясь взлететь. Хлоя прижимала её к ногам, Мальсибер поддерживал её под локоть, остальные слизеринки суетливо кудахтали вокруг. Снова класс разделился на два лагеря, оба кричали друг на друга и ругались.
– Специально! И уничтожила мой дневник противоядий! Вот! – Хлоя встряхнула остатками толстой тетради. – Мы просто сидели и разговаривали, а она набросилась на нас ни с того, ни с сего!
Роксана, выглядывающая из-за спины Сириуса, от такой наглости просто ошалела и выхватила палочку. Все снова переполошились, но Сириус поймал её и удержал. Прошипел «Не дури!» и исчез в толпе.
– Мисс Малфой! – не то шокировано, не то удрученно ахнул Слизнорт, осмотрев дневник надутой Хлои. – Мисс Малфой, да как же вы могли?! Во имя Мерлина, что на вас нашло?!
Роксана бросила взгляд на слизеринок. Ненависть в ней бурлила похлеще, чем зелье в котле, но ей вовсе не улыбалось обсуждать с учителем свои семейные дела, тем более при всех. Все уже итак услышали много лишнего. А жаловаться она не привыкла – за такое в Дурмстранге свои же наказывали очень жестоко. Поэтому она просто прикусила язык и отвернулась.
Слизнорт расценил этот жест по-своему.
– Мерлинова борода, это… это просто неслыханно! – визгливо возмутился он и взмахнул палочкой, возвращая парте её изначальный вид. – Я не потерплю выпадов агрессии в своем классе, мисс! – дребезжащим голосом добавил он и шлепнул дневником Хлои по ближайшему столу. – Нет! Вы… это просто какое-то дикое поведение, я решительно не понимаю, что с вами происходит в последнее время! Мисс Малфой, вы хотя бы слушаете меня?
Роксана бросила на него короткий взгляд и тут же испытала огромное желание опустить голову и сжаться в виноватый комочек. Учительской Укоризной можно пытать узников в Азкабане, ей-богу. Она плотно скрестила на груди руки, осознав вдруг, что стоит на абсолютно пустом пятачке -толпа отодвинулась назад, оставив её со Слизнортом один на один. Никто не решался рассказать об истинной причине потасовки. Видно, боялись мести слизеринцев.
Как мило.
– Мы уже имели с вами крайне неприятную беседу, причем совершенно недавно! – бушевал тем временем профессор зельеварения. – Домашние задания вы не делаете, на занятиях работаете хуже некуда, я мог бы простить вам это и списать все на нервы перед экзаменами, но это… вы ведь уже не первый раз безо всякой причины нападаете на мисс Гринграсс! И не желаете ничего объяснять! Я… вы просто не оставляете мне выбора, я вынужден буду поговорить с профессором Дамблдором. Мне не нужна эта нелепая вражда на факультете, мисс! А пока вы остаетесь после уроков, пойдете в библиотеку и поможете мадам Пинс подклеить порванные…
– Сэр! – Сириус вдруг снова оказался у Роксаны за спиной, и она чуть не разрыдалась от облегчения. В руках у Сириуса был свежий, все еще перетянутый почтовой резинкой номер «Пророка», а рядом маячила хмурая Лили. Очевидно, газета прибыла именно из её сумки. – Вот. Прочтите. Прочтите вот это! – он раскрыл газету на нужной странице и протянул учителю. Роксана крепко схватила Блэка за руку и впилась в неё всеми ногтями, так, что ему, наверное, стало больно.
Слизнорт бросил на Сириуса неодобрительный взгляд и пошире развернул «Пророк», еще неодобрительнее взглянув на страницу.
– Хмпф. Что тут? «Трагическая гибель в море»? И что же…
Спустя несколько секунд складка у него на лбу разгладилась, а на лице проступило удивленное и даже несколько смущенное выражение. Несколько студентов, стоящих рядом с ним, заглянули профессору через плечо.
– Я… но, постойте, как же это… – пробормотал Слизнорт и быстро свернул газету, растерянно глядя на Роксану.
– Хлоя решила, что будет весело, если она прочитает это вслух, при всех, – вдруг громко сказала Лили и все оглянулись на неё. Эванс выглядела очень уверенной в себе, даже несмотря на волосы, заплетенные в две косички. – Роксана в отместку вырвала пару страниц из её конспекта, но точно не опрокидывала её котел. Хлоя сделала это сама, вскочила и случайно толкнула парту, – Лили скрестила руки на груди и посмотрела прямо на слизеринцев, а те набычились, как один. – Хотя, будь моя воля, я бы вылила это зелье ей на голову.
Поднялся возмущенный шум, но Слизнорт взмахнул рукой и шум мгновенно стих.
– Всё было именно так? – он сурово посмотрел на воспитанницу. – Мисс Гринграсс?
Хлоя выдержала его взгляд всего пару секунд, а потом опустила взгляд и нахально повела плечом, как бы говоря, что да, все было так, но ей на это наплевать.
– Ну что же… – Слизнорт засопел и резко сложил газету. – Это… меняет дело. Мисс Малфой, – он даже как-то сдулся, взглянув на Роксану, в маленьких глазках профессора заблестели слезы. Должно быть он уже расфантазировался о том, как она похожа на свою мать. Это было полное дерьмо. Роксана знала, что не похожа на неё ни капли. Она была копией отца. – Мне, безусловно… примите мои соболезнования. Всё это решительно ужасно. В свое время ваша матушка была одной из моей любимых студенток, я всегда…
Роксана отвела взгляд.
– …впрочем, сейчас не самый подходящий момент обсуждать всё это. Гхм, – Слизнорт смущенно разгладил усы. – Но, если вам нужно будет поговорить, или… в общем, вы всегда можете прийти ко мне, я ведь не только ваш декан, в некотором смысле я вам как отец, и люблю вас всех, как своих детей.
Роксана чуть было не фыркнула во всеуслышание. Великий Мерлин. Не многовато ли у неё вдруг стало отцов? То ни одного, то целых два, и оба признаются в любви.
– И конечно, ни о каком наказании, не может идти и речи, так что вы можете возвращаться на свое место и… гхм… мисс Гринграсс, а вы подойдете ко мне после урока, – он пристукнул пальцем по изувеченному дневнику и печально покачал головой. В этот же момент раздался удар колокола, и все внезапно вспомнили, что им надо наполнить флаконы зельем. Класс снова зашумел, ученики устремились к своим партам, по пути бросая на Роксану осторожные сочувствующие взгляды.
Одни только слизеринцы не двигались с места и буравили взглядами Роксану и Сириуса, которые так же смотрели на них. Рядом был Слизнорт и предпринять никто ничего не мог, поэтому они нехотя разошлись, но Роксану не отпускало гадкое ощущение, что красноречивый взгляд Мальсибера прилип к ней, как кусок колдоскотча.



После уроков Роксана отправилась в библиотеку – подклеивать старые книги.
Новость о гибели знатной леди наделала много шума, но все отнеслись к ней как к очередной интересной сплетне, начисто забыв, что человек, к которому она имеет прямое отношение, ходит рядом и слышит каждое их слово. Кто-то (в основном четверокурсницы-пуффендуйки), находил случившееся крайне романтичным и прекрасным – влюбленные бегут из страны, туда, где могут наконец стать свободными, и трагически гибнут в пучине океана. Другие (гриффиндорцы пятого курса) всерьез рассматривали версию того, что это ревнивый супруг каким-то образом повлиял на события, даже возможно, уговорил Темного Лорда напустить кракена на корабль, или что-то в этом духе. А то, что заодно погибло столько народу – так Малфои известны своей жестокостью, им плевать на всех и это ни для кого не новость. Третьи (когтевранцы старших курсов), выстраивали крайне опасные и близкие к истине теории, что на том корабле не случайно оказалось столько известных персон, каждая из которых так или иначе «запятнала» себя связями с маглами, и что Малфои, чье имя в последнее время часто трепалось в газетах, тоже задействованы в этом не случайно.
Слизеринцы же, особенно те, кто был полностью в курсе всего, просто маслились от удовольствия, что Малфои-предатели наконец получают по заслугам. И не упускали возможности это продемонстрировать. После происшествия в подземельях у неё не было ни единой возможности укрыться где-нибудь от слизеринских насмешек, жадных взглядов и всяких идиотских теорий, звучащих из каждого угла. Так что библиотека и отмененное наказание стали для неё настоящим спасением.
Следуя за мадам Пинс, Роксана прошла мимо столов с лампами. Несколько человек подняли голову и проводили её любопытным взглядом, после чего вернулись к своим книгам и конспектам. Мадам Пинс провела её запутанным лабиринтом стеллажей и вывела к самой дальней и пустынной секции.
– Вот, – сухо сказала она, плотнее запахивая свою неизменную шаль. – Это – ваше задание на сегодняшний вечер. Если не управитесь за сегодня, приходите и завтра тоже.
Роксана выглянула из-за её плеча и увидела гору испорченных книг. Гора эта не умещалась на двух столах и шаткими сталагмитами поднималась от пола на добрых шесть футов. Кошмар, короче говоря.
– Палочку сдать, – добавила мадам Пинс, вытянула когтистую руку и нетерпеливо пошевелила пальцами.
Роксана протянула ей свою палочку, жалея, что другая осталась в спальне.
– Вот всё, что вам понадобится для работы, – библиотекарь поставила на столик перед Роксаной поднос с клеем и нитками. – Я буду в главном зале, – она взглянула на часы. – В семь можете идти на ужин. Приступайте.
И она ушла. Роксана со вздохом бросила свою сумку на пол и приподняла обложку ближайшей к ней книге – та оказалась оторванной. Внезапно за спиной у не раздался шорох. Роксана оглянулась и увидела Сириуса – он свернул мантию– невидимку и бросил на стол, рядом с подносом.
– Пришел? – Роксана приподняла уголки губ.
– А мог бы не прийти? – хмыкнул Сириус и бросил свой рюкзак рядом с сумкой Роксаны, а потом достал палочку.

С его помощью они смогли разобрать книжные завалы за час. Восстанавливали обложки, чистили от грязи, собирали страницы. Работали молча. Сириус, в отличие от остальных, не лез к ней с сочувствиями, не смотрел на неё жалобными глазами и не расспрашивал об Эдвин. Просто молчал и был рядом. Время от времени хмыкал, листая ту или иную книгу, усмехался, какую-то книжку даже спрятал к себе в рюкзак. Мотивировал тем, что она слишком старая и ценная, и у него к ней будут относиться с должным уважением, а здесь на неё, похоже, кого-то стошнило.
Когда последний ветхий том отправился на полку, Сириус достал из своего рюкзака пару бутылок яблочного сидра. Роксана с усталым вздохом залезла на стол, подтянула черные шерстяные гольфы и потерла шею.
– Как же они бесят меня… – вдруг неожиданно для самой себя прошептала она, глядя куда-то в пустоту. Сириус оглянулся, окинул её взглядом и подошел, держа в руках открытые бутылки. – Все эти люди. Они целый день болтают, треплют языками, перемывают косточки и даже не понимают, как… каково это… – Роксана поджала презрительно выгнувшиеся губы, моргнула пару раз и злые, горькие слезы по очереди сорвались с ресниц. – Им никогда не понять, каково это, никогда не оказаться на этом месте, – она быстро вытерла щеки и сделала глоток из своей бутылки. – Они только и могут, что лезть в чужую жизнь, обсуждать вещи, которые их не касаются и… Мерлин, как же я их всех ненавижу... г… – непростительное слово чуть было не сорвалось с языка и она вовремя замолчала, с удивлением вслушиваясь в странное чувство удовлетворения, а точнее его эхо, которое оставило после себя невысказанное слово.
– Ты знала, да? – вдруг спросил Сириус. Роксана обратила на него испуганные глаза. – Всё это время ты знала, что она ушла от твоего отца? – он отбросил челку с лица, ввинчиваясь в Роксану пристальным взглядом.
– Почему ты спрашиваешь?
Сириус внезапно разозлился.
– Рокс, я похож на идиота? Я видел, что с тобой происходит весь этот месяц. И знаешь, меня это тоже бесило. Бесило, что ты ничего мне не говоришь.
– А ты бы хотел, чтобы я говорила с тобой о таком? – Роксана слабо улыбнулась. – Чтобы я говорила о ней, о них?
Сириус осекся и посмотрел на неё с таким выражением, что Роксана вдруг остро почувствовала себя дурой.
– Да, хотел, – наконец сказал он. – И мне жаль, Рокс, – он взял её лицо за подбородок. – Мне действительно жаль.
Пару мгновений Роксана просто смотрела ему в глаза, а потом коротко пожала плечами.
– Мы с ней никогда не были по-настоящему близки. Ты сам понимаешь. Я её почти и не знала… – Роксана провела пальцами по обкусанным губам и вдруг громко хохотнула. Сириус даже слегка испугался, так это было неожиданно. – Ты знаешь, так странно! Все говорят, что им жаль, все сочувствуют, болтают…а я… я ничего не чувствую, Блэк, – она посмотрела на него огромными, страшными глазами. – Представляешь? Совсем ничего! Ты мне веришь? Интересно, если бы они все знали, что мне на самом деле наплевать, говорили бы все эти слова, как ты думаешь? А будь она здесь, сказала бы, что всегда знала, какая я бесчувственная дрянь! – Роксана хохотнула еще раз, задумчиво глядя куда-то в пол, а потом вдруг громко порывисто расхохоталась и закрыла лицо ладонями.
– Ты меня понимаешь, да? – она продолжала смеяться, как помешанная, хотя из глаз уже вовсю катились слезы. – Понимаешь, каково это – быть таким жестоким и бессердечным, тебе ведь было наплевать на то, что Блэйк сделала с тем… ну с тем! Мерлин, какая же ты дрянь, Блэк! И я! Какие мы оба! – и она снова зашлась хохотом. – И как нас земля только носит, ты посмотри на нас… – она громко икнула.
Сириус не выдержал, схватил её, и коротко, но резко встряхнул.
– Всё, Малфой, хватит! Успокойся! Ты слышишь меня? Ты ни в чем не виновата! Это они тебя предали, а не ты их. Они, Рокс!
Роксана испуганно всхлипнула, уставившись сквозь пелену волос и слез на Сириуса огромными, как пуговицы глазами. А когда поняла, что он на самом деле ничего не знает и имел в виду совсем другое, её бурная истерика истощилась. Роксана зажмурилась и заплакала, как маленькая, вцепившись в его руки.
– Помоги мне, Сириус, – прошептала она. – Пожалуйста, помоги. Я устала. Я так устала от всего этого. Я не могу так больше, не хочу обо всем этом думать… я хочу забыть. Помоги мне это забыть, я прошу тебя. Я этого не выдержу.
Её слова превратились в шепот, в котором можно было различить только слово «забыть».
Сириус растерялся. Вид у Роксаны был такой, будто еще немного – и она тронется, губы дрожат, вся трясется. Убедить её словами было невозможно, да и все слова в этой ситуации были бесполезными, поэтому он принял единственное, как ему казалось, верное в этой ситуации решение – нашел её соленые губы, прижался к ним и не отпускал до тех пор, пока они не ожили ему навстречу, и пока натянутая как струна Роксана не расслабилась. Он ждал, пока она сама отстранится, но Роксана не только не отстранялась, а наоборот, распалялась все больше и больше, беспорядочно хватала, когтила и сжимала руками, обхватывала ногами, льнула к нему всем телом и так нетерпеливо изгибалась, что у Сириуса не хватило сил превратить процесс, пусть момент и был совсем неподходящий.
Стол скрипнул, когда он навалился на него, Роксана ахнула, у неё вырвался тихий стон. Сириус вцепился в края стола, Роксана провела ногтями по его плечам, груди и животу, сверкая глазами и жадно глядя на Блэка, пока он с нарастающей скоростью возил ею вперед– назад по скрипящей столешнице. Лицо её было измазано потекшей тушью, губы искусаны, волосы растрепались.
Они трахались так самозабвенно и с такой страстью, что даже не заметили, как в проходе между стеллажами кто-то появился. Мальсибер подошел очень тихо, явно не намереваясь выдавать свое присутствие, и теперь стоял в тени книжного шкафа, небрежно привалившись к нему плечом и с вежливым любопытством наблюдал за происходящим.



У Северуса Снейпа выдался трудный день.
После ужина ему хотелось только одного – забросить все учебники, перья и конспекты подальше, и просто лечь спать. Но осознание того, что ЖАБА уже через два с половиной месяца, не давало ни спать, ни есть, и он как конченый ботаник, проводил за книгами всё свободное время. Тем более, что больше ему нечем было заняться. Клуб прекратил своё существование, его члены, так же, как и сам Северус, с головой ушли в учебу и ни на что другое не оставалось сил.
И вот, поборов ужасную сонливость, он принес в гостиную как можно больше книг, обложил ими целый стол и погрузился в чтение толстенного талмуда по алхимии, где не было ни слова на английском.
Время тянулось медленно, страницы переворачивались еще медленнее. Всё больше хотелось спать.
Северус потер лицо и сосредоточился, намереваясь выяснить, какую дозу толченых костей использовали ацтеки в своих ритуалах омолаживания, но строчки расплывались перед уставшими, сонными глазами. Засыпая, Северус вдруг отчетливо услышал у себя над ухом голос Лили, встрепенулся и оглянулся, но рядом никого не было.
Несколько недель назад, почти сразу после того, как её выписали, она вдруг подошла к нему в коридоре, оставив Поттера с друзьями. Подошла сама.
Северус тогда так растерялся, что и слова не смог вымолвить – просто таращился на неё слезящимися глазами, как на какое-то неземное чудо, таращился с таким жалким и несчастным видом, что потом ему и самому было за него стыдно. Но разве он мог что-то с этим поделать? На тот момент он уже свыкся с мыслью, что Лили умрет, а она выжила. Выжила и подошла к нему, глядя так же, как смотрела когда-то, без неприязни, или презрения. А потом заговорила.
– Я знаю, что ты помогал Джеймсу и остальным добыть то лекарство, – сказала она без всяких предисловий и Северус опустил книгу, которую читал. – Джеймс рассказал мне всё. Рассказал, как вы рисковали ради него, как это было для тебя важно. Рассказал даже, что ты целый месяц торчал в лаборатории по ночам, чтобы приготовить его самому. Только я не знаю, правда это, или нет, он ведь любит шутить, – она усмехнулась, как Северусу показалось, немного виновато. Он тяжело сглотнул, но ничего не ответил, хотя в мыслях – о, Мерлин – сотню, тысячу раз проигрывал этот самый диалог.
Лили коротко сжала его запястье и тут же отпустила.
– Спасибо тебе, Сев. Мне… для меня это правда очень много значит, – она немного помолчала. – Вот только мне совсем не нравится то, что… ради того, чтобы добыть это лекарство первым, ты готов был причинить вред мои друзьям, – температура её голоса упала сразу на несколько градусов, пока она произносила эти слова. На Северуса прямо-таки повеяло холодом. Он собрался было что-то сказать в свое оправдание, но она не дала.
– И если бы тебе это удалось, поверь, это понравилось бы мне еще меньше, – сказала Лили и её темные брови хмуро сдвинулись на переносице. – Я бы ни за что не согласилась обменять свое проклятие на свободу или жизнь тех, кто мне дорог. И уже никогда не смогла бы тебя простить, – она помолчала. – Хорошо, что у тебя ничего не вышло.
С этими словами она ушла, а Северус так и остался стоять в темноте, с книжкой в руках и в странном ощущении невесомости.
Он сам себе все испортил. Он сам.
Несколько раз после этого разговора Северус пытался сам с ней поговорить и объяснить все, но рядом с Лили всякий раз неминуемо оказывался Поттер и ему ничего не оставалось, кроме как отступить. Но её взгляд, тот самый взгляд, по которому он так скучал, преследовал его днями и ночами.
А теперь начал преследовать еще и голос.
Северус потер запястье и попытался выкинуть все это из головы, но тут вдруг в коридоре, ведущем к спальням раздался какой-то шум и возня, а затем – знакомые голоса.
Северус медленно закрыл книгу, настороженно глядя в сторону коридора, поднялся и бесшумно подошел поближе. Благо, людей в гостиной было немного, да и те занимались своими делами. В Слизерине вообще мало кто обращал на что-то внимание, если оно не касалось его самого.
Говорили двое. Сначала Северус узнал Мальсибера и подумал, что он опять пытается уболтать какую-то девчонку на ночь. Но когда услышал второй голос и то, о чем шла речь, понял, что все не так просто.
– …ты что дура, Малфой? – Северус никогда не слышал у Мальсибера такого голоса. Он был… напуган. – Ты что, так и будешь сидеть и ждать, ничего не будешь делать?! Ты не понимаешь, что следующим будет твой чертов брат, а если до него доберутся, мне конец! Отец меня убьет, если все всплывет! Черт возьми, я думал после этой статьи до тебя дойдет, но ты, кажется, вообще ни черта не соображаешь, что происходит! – его голос взлетел, как на американских горках и его эхо разнеслось по коридору.
– Да нет, Мальсибер, я соображаю, – Малфой звучала насмешливо. – Твой папаша открыл сезон охоты. Только меня это не ебет, понятно? У меня уже давным-давно все кончено с этими людьми, и плевать я на них хотела. И на тебя тоже. Так что запасайся мазью, – она сделала губами смешной звук, словно пробку из бутылки вытащила. – Тебя скоро славно вздрючат!
– Стоять! – вдруг рыкнул Мальсибер и раздался приглушенный звук, как будто чем-то ударили об стену. – Я еще не договорил!
– Зато я договорила! – прорычала Роксана. Как раз в тот момент, когда Северус осторожно высунулся из-за угла, она отбила от своего плеча его руку. – Убери лапы!
Повисла небольшая пауза. Северус опять осторожно высунулся из своего укрытия. Роксана стояла, прижавшись спиной к стене и прожигала взглядом Мальсибера, а он нависал над ней и, кажется, был слегка не в себе.
– Вот только не надо притворяться… – прошипел Мальсибер, когда немного совладал с собой. – … что тебе все равно. Я видел сегодня, как ты рыдала Блэку в жилетку в библиотеке и…
Роксана вдруг громко рассмеялась.
– О-о-о, так ты за нами подглядывал? Поздравляю, Мальсибер, никогда бы не подумала, что ты любишь поддрачивать на интересное зрелище. Давай я тебе подгоню контрабандных журнальчиков с голыми ведьмами? – радостно предложила она и тут же сменила тон. – Ой, или нет, наверное, лучше магловских? Ты ведь у нас по магловкам, да? Говорят, ты прямо до смерти их любишь!
– Заткнись! – прошипел Мальсибер, схватил её за предплечье и коротко встряхнул. Малфой засмеялась еще сильнее и заразительнее, только теперь как-то странно, не вполне нормально. – Я сказал заткнись!
Да, Мальсибер не любит, когда над ним смеются, это Северус хорошо знал и потому даже испытал что-то вроде страха за Малфой. И не зря, потому что в этот момент Мальсибер, взбешенный её смехом, вдруг с силой приложил её об стену и схватил её лицо свободной рукой, сжав так, что она в самом деле перестала смеяться.
– Уже сказала ему, а? – выдохнул он. – Рассказала всё Блэку, пока он трахал тебя на том столе? Или боишься, что он больше не захочет этого делать, когда узнает, что ты снова с нами?
– Разве что в твоих гребанных влажных мечтах! – огрызнулась Малфой и попыталась вырваться, что Мальсибер держал крепко. После этих слов он гадко рассмеялся и не менее гадко облизал губы, осмотрев её лицо.
– Да нет, птичка, ты с нами. Ты ведь хочешь их спасти. Я видел, как ты рыдала. Так безутешно. Мне почти стало тебя жалко. Ты хочешь этого так сильно, что, если была бы такая возможность, раздвинула бы ноги перед самим Темным Лордом. Лишь бы только не надо было бросать своего ненаглядного Блэка. Так вот у меня для тебя сюрприз, пройдет еще совсем немного времени, и он бросит тебя сам. И тогда идти будет некуда. Так что будь умницей, – он еще раз её встряхнул. – Подумай своими птичьими мозгами хорошенько и прими моё великодушное предложение, черт тебя дери, пока еще для всех нас не стало слишком поздно! – он напоследок несильно приложил её об стену и убрал руку. Пару мгновений Роксана пристально смотрела Мальсиберу в глаза, а потом вдруг с чувством плюнула ему в лицо, вырвалась и скрылась в коридоре.
Мальсибер, явно не ожидавший такого поворота, вытер слюну с глаз и носа, перетер её между пальцами и покачал головой.
– Ну, сучка… это я тебе еще припомню.
Он довольно рассмеялся чему-то, потом брезгливо сплюнул на пол то, что, видимо, попало к нему в рот, передернул плечами и скрылся в проходе, ведущем к спальням мальчиков, а Северус вернулся к своим книжкам. Но не прошло и десяти минут, как Роксана Малфой снова показалась в гостиной – принесла с собой охапку книжек и разместилась с ними прямо на ковре перед камином. Должно быть она шла за учебниками, когда Мальсибер её поймал.
Добрую четверть часа Северус нет-нет, да посматривал на неё. У Малфой явно что-то не клеилось, она то и дело сердито черкала пером, комкала бумагу, а один раз вообще с громким шорохом выдрала из конспекта лист и отшвырнула в сторону.
Северус собрал свои вещи и пошел к ней.

Роксана сидела, прислонившись спиной к дивану. На коленях у неё лежал толстый учебник по зельеварению, на более твердой его части лежал конспект и длинный, но совершенно пустой свиток пергамента. Слизнорт задал им описать семь свойств живой воды. Того самого состава, который они должны были сварить сегодня. Роксана изо всех сил пыталась сосредоточиться на работе, но голова её была пустой и злой, до краев переполненной издевательским голосом Мальсибера.
Она цокнула языком и вырвала из конспекта страницу, на которой случайно написала слова «долбанный мудак».
– Можно присесть? – раздался рядом тоскливый голос.
Роксана подняла голову.
– Что тебе нужно, Снейп? – раздраженно спросила она, снова уставившись в книгу.
Снейп сел рядом с ней и скрестил ноги по-турецки. Какое-то время он молчал, бросая на Роксану осторожные взгляды, а потом вдохнул и бухнул:
– Я знаю, что твой отец заключил сделку с Александром Мальсибером.
Роксана замерла. У неё похолодели пальцы.
– Откуда? – деловито спросила она, после короткой паузы.
– Мне рассказал Люциус. Это ведь он… – слизеринец поджал губы и Роксане почудилось рычание в его горьком вздохе. – Он освободил меня, после того, как вы ушли. Помнишь? Вы бросили меня связанным в кабинете. Люциус обнаружил меня утром, развязал и, в обмен на обещание, не стал выдавать твоему отцу.
– Зачем он все тебе рассказал? – Роксане с трудом верилось в то, что Люциус просто так решил похвастаться их проблемами.
– Это имело отношение к моему обещанию, – Снейп потер нос.
– Ну и что это за обещание?
Северус коротко оглянулся по сторонам и вытащил из кармана какой-то флакон. Оказавшись на свету, содержимое флакона ожило и завертелось спиралью, чуть более плотной, чем пар и серебристой. Роксана опустила плечи. Она вдруг с пронзительной ясностью поняла, что это такое. Еще до того, как Снейп сказал.
– После того, как он рассказал мне обо всем, что творится у вас в семье, сказал, что опасается за свою жизнь. Что Мальсибер может попытаться убить и его тоже, а не только… – Снейп осекся. – В общем, у него было кое-что, что могло бы спасти ему жизнь. Некие воспоминания о том, о чем Генри Мальсибер наверняка будет пытаться забыть, и о чем никогда не должно узнать волшебное сообщество. Он не мог хранить их у себя, ему нужен был человек, которому можно было бы доверять. И теперь эти воспоминания у меня.
– Люциус тебе доверился? Тебе? После того, как нашел связанным в кабинете? Не очень-то на него похоже.
– Он знал, что у меня нет выбора. Или я буду хранить его секрет, или он раскроет мой. Он же поймал меня, – огрызнулся Снейп. – К тому же… я был… я сам хотел помочь ему.
– Разве Мальсибер не твой друг? Зачем тебе так его подставлять?
– Я просил его о помощи, – мрачно ответил Снейп и в его черных глазах зажглись недобрые огоньки. – Он был мне нужен. И отказал мне в помощи, просто потому что боялся себя подставить. А значит, теперь он мой враг. И я сам его подставлю.
– Вот как… – Роксана не могла оторвать от флакона взгляд. Подумать только, оружие против Мальсибера, вот оно. У неё даже пальцы дрогнули – так захотелось его взять. – Тогда чего ты ждешь? Отдай его кому следует!
– Я не могу этого сделать! – Снейп пугливо оглянулся и зашептал. – Я не могу этого сделать, Люциус не хотел никого шантажировать, эти воспоминания нужны были ему только для защиты! Ты ведь не думаешь, что там задействован только Генри? Знаешь, сколько людей участвовало в той… оргии? Если об этом станет известно, они все захотят отомстить, и тогда мало не покажется, а я вовсе не хочу становиться врагом всей волшебной верхушки! Использование этого воспоминания – крайняя мера! – Снейп спрятал его обратно в карман и его лицо вдруг из оживленного снова сделалось кислым и скучающим. – Что Мальсибер хотел от тебя? О каком великодушном предложении он говорил?
Роксана помолчала.
– Ты скажешь Люциусу, – полувопросительно-полуутвердительно сказала она.
Снейп медленно качнул головой.
– Союз Малфоев и Мальсиберов. Тогда конфликт будет исчерпан, у наших отцов не будет выхода и они объявят перемирие.
– Вот как? – Снейпа её новость, кажется, нисколько не взволновала. – А кто же тогда станет следующим министром магии? Всё ведь затевалось ради этого. Кто будет министром, Малфой, или Мальсибер?
Роксана уставилась на него. Об этом она не думала.
– В любом случае, им станет кто-то второй, – рассеяно пробормотал Снейп. – Тот, кто не даст первому добраться до кресла.
Роксана захлопнула книгу, конспект упал на пол.
– Я не собираюсь принимать это предложение! – прорычала она и Снейп вскинул на неё удивленный взгляд. – И не надо принимать его за меня.
– То есть ты позволишь брату и отцу умереть точно так же, как и матери? – уточнил Снейп, и Роксана окаменела. Одним просто предложением он вырвал из её души то, что так страшно её терзало и швырнул прямо в лицо. Это было очень подло.
– Дело твое. На мой взгляд – это был бы самый удачный выход из ситуации, – он отстранился и всем своим видом показал, что собирается уйти. Роксана растерялась. До этого момента у неё не было возможности поговорить с кем-нибудь о том, что происходит.
– Подожди! – воскликнула она и Снейп оглянулся. – Ты сказал это самый удачный выход? А есть еще один?
– Есть… – Снейп посмотрел на неё как-то очень странно. – Но тебе он не подходит.
– Это не тебе решать.
– Действительно… – задумчиво пробормотал Снейп, глядя куда-то мимо неё. – Логика бессердечна и безжалостна. Конфликт будет исчерпан и твоим родным не придется погибать, если ты умрешь раньше, – Снейп посмотрел на неё и коротко пожал плечами. – Убьешь себя сама, например.
Роксана уставилась на него, как на идиота, хотя в эту же секунду тонкий и противный голос логики подсказал, что Снейп, на самом деле, прав. Роксана откинула эту мысль и бросила на Снейпа последний мрачный взгляд, перед тем, как вернуться к книге.
– Ты псих, Снейп, – она подобрала конспект и поджала плечи. – Не зря мы тебя связали.
– Да? Но в данной ситуации я все же предпочел бы быть психом, а не тобой.
Роксана сердито оглянулась.
– Поэтому и считаю, что лучше тебе принять предложение Мальсибера, – холодно сказал Снейп. – Тогда все останутся живы. И кстати, у тебя ошибка в конспекте, – он кивком головы указал на тетрадь. – В начальной стадии надо использовать не три унции слизи прозрачного моллюска, а пять. Поэтому у тебя и не получалось, – он моргнул, словно сам вдруг удивился своему альтруизму, резко отвернулся и ушел.
А Роксана осталась один на один с тем, что он сказал.



Роксана знала, что сегодня – полнолуние и Сириус с друзьями опять пойдут в лес, поэтому ночевать осталась в слизеринской гостиной. Памятуя вскользь брошенную Мальсибером угрозу о том, что он с удовольствием придушил бы её во сне, она стала плотнее запирать дверь и ставить защитные чары.
Но даже сквозь все эти заглушки Роксана услышала, как среди ночи раздался чей-то громкий крик, а затем голоса студентов-слизеринцев заполнили коридоры.
Откинув одеяло, Роксана выглянула из комнаты. Слизеринки самых разных курсов бежали в гостиную, на ходу кутаясь в халаты и теряя тапочки. Среди них она увидела Хлою, непричесанную и без макияжа, с зеленой кремовой маской на лице. Только экстраординарное событие могло бы заставить её выползти на свет без своей красивой и блестящей шкурки. За ней стайкой бежали её верные соратницы в рубашках и пижамах. Роксана вышла из комнаты и влилась в общий поток.
В гостиной столпился почти весь факультет, все в ночной одежде, лохматые и перепуганные. В центре гостиной стоял Слизнорт в изумрудной пижаме и с ночным колпаком на голове. Он говорил о чем-то, держась за сердце и отдуваясь, вид у него был такой, будто он бежал марафон на звание лучшего зельедела в мире. Слизнорт говорил громко, но все так шумели, что невозможно было расслышать ни слова. Мельком Роксана увидела Снейпа в пижаме, младшекурсниц в длинных рубашках, младшего брата Сириуса в халате с вензелями Блэков, Мальсибера. Все вытягивали шеи и переговаривались с соседями.
– Что тут стряслось? – спросила она у какого-то парня, сонно жмурясь на свету и плотнее запахивая толстовку.
– В лесу опять нашли девушку, – тихо ответил тот, стараясь при этом не упустить ни слова из того, что силился прокричать Слизнорт. – И на этот раз не одну. Пять или шесть студенток. Все в крови. Кошмар.
Роксана испуганно уставилась на Слизнорта, чей загнанный вид мгновенно перестал казаться ей таким уж забавным, а потом её взгляд метнулся сквозь толпу и сам собой выхватил из множества лиц Мальсибера. Сириус был уверен, что Мальсибер имеет отношение к этим событиям, и говорил об этом не раз. Роксана была уверена, что увидит на лице слизеринца тревогу, беспокойство и подозрение. Но ничего этого на нем не было.
Мальсибер был испуган.