* * *

Гневный боевой дух, захвативший класс, не удалось победить даже перерывом.
После перемены, чтобы дать выход кипящему в учениках адреналину, Джекилл перенес их на лужайку посреди старинных развалин замка. Всем особенно нравилась именно эта площадка, потому что ее всегда заливало солнце, яркое и ароматное, как в начале мая. Ученики как всегда сняли мантии, побросали сумки и, вооружившись одними палочками, расселись на обломках. Джекилл устроил дуэль.
Сражались на поражение. Джеймс, уязвленный наказанием и тем, что Лили все еще не говорила с ним, выступать отказался, так что отдуваться пришлось Сириусу. Впрочем, он не переживал, потому что легко справлялся с каждым. Фабиана Бродяга наградил весьма символичными витиеватыми рогами (все знали, что после того, как Пруэтт начал встречаться с Марлин, между ним и Сириусом установилось что-то вроде ненавязчивого прохладного соперничества), а Гидеона, который попытался защитить честь брата, Сириус заколдовал так, что у него из ушей полез лук. Однако с девушками Бродяга был более галантен – у Алисы после дуэли с губ падали ромашки, когда она пыталась заговорить (непонятно, как Сириусу удалось соединить заклинания Орхидеус и Силенцио), а Эммелина Вэнс превращала в золото все, до чего дотрагивалась, так что оставшуюся часть урока просидела в грубых варежках в окружении учеников в сверкающих золотом мантиях. Джекилл сказал, что это было лучшее заклинание лепреконов, которое он только видел и наградил Гриффиндор десятью призовыми очками. Слизеринцы разозлились и потребовали реванш, в результате которого Нотт поранил Сириуса, прибегнув к какой-то очень нехорошей магии. Джекилл оштрафовал его на пятнадцать баллов, что вызвало жуткое недовольство его одноклассников, и они все по очереди попытались достать Бродягу. Тот, несмотря на их атаку, оставался видимо веселым, но в глазах его плескалась типичная для Блэков немного пугающая злоба, и когда дело дошло до Роксаны Малфой, Ремус внутренне напрягся.
Эти двое не могли столкнуться так, чтобы не высечь сноп искр.
И он оказался прав.
Услышав ее фамилию, Сириус демонстративно убрал палочку, сунул руки в карманы и пошел к своим вещам, сказав, что не будет с ней драться, так как и пальца от нее не оставит.
Малфой же на эти слова отреагировала очень странно. Переменившись в лице, она спрыгнула со своего обломка, выхватила палочку и набросилась на Сириуса. Девочки закричали, Бродяга стремительно обернулся и едва успел поставить блок. С девчонкой явно что-то случилось: она хлестала палочкой с какой-то совершенно непонятной злостью и, что самое странное, Сириус даже не пытался атаковать ее в ответ – только блокировал ее удары и отступал, отказываясь от помощи со стороны. Их дуэль была похожа на странную смесь фехтования и тенниса, разве что вместо шпаг у них были палочки, а вместо мячика – чары. Ученики сначала веселились, глядя на то, как миниатюрная Малфой кидалась на Сириуса, словно фурия, но потом стало ясно, что если не вмешаться и не остановить их, дело дойдет до серьезных ран. Видимо, Сириус и сам почувствовал, что дело пахнет жареным, потому что попытался перехватить ее руку, за что немедленно получил удар коленом прямо по причинному месту. Класс возмущенно закричал, дуэль прервалась. Пока Сириус сдавленно ругался, упираясь в колени, и пытался выпрямиться, Джекилл наказал Роксану пятью штрафными очками, а она схватила свою сумку и, по пути наградив Блэка исполненным презрения взглядом, вылетела из кабинета. Как раз в тот момент, когда над замком прокатился колокол, возвещающий о конце урока, и следом за ней весь класс потянулся к выходу.

– С дороги, волк, только не прикасайся к нам, а то мы заразимся! – Нотт сказал это так тихо, чтобы не услышали ни Джеймс, ни Сириус, которые успели выйти из класса первыми. Игнорируя хихиканье и злобные глаза слизеринок, Ремус молча стал в стороне, ожидая, когда выйдут все и наконец-то его оставят в покое. Пока все болели за своих участников, он сидел в компании Лили, а слизеринцы то и дело бросали в него комочки бумаги. Видимо, это казалось им забавным. Как и рисунки на этих бумажках: волк, которого разделывает на части колдун. О да. Очень смешно.
Такого трудного дня у него еще не было.
– Ремус, ты не мог бы задержаться? – позвал его Джекилл, когда он уже шагнул было к двери.
Ремус оглянулся и с удивлением увидел, что пока они возились у выхода, класс уже вернулся в свое нормальное состояние, а профессор разбирал бумаги на своем столе.
– Да, конечно, – немного растерянно пробормотал он и подошел к нему.
– Ремус, я знаю о том, что случилось на прошлой неделе в Запретном Лесу, – без всяких прелюдий сообщил ему профессор.
– Да? – Ремус так растерялся, что не придумал ничего лучше.
– Да, профессор Грей мне все рассказала, – Джекилл с тревогой посмотрел на него, собрав морщинами высокий умный лоб, уложил книги в потрепанный кожаный портфель и защелкнул замок. – Как ты себя чувствуешь?
Ремус понял, что тот спрашивал не о физическом состоянии, и неопределенно дернул плечом. Как тут объяснишь?
Джекилл покивал.
– Понимаю. Это тяжело, когда твой секрет вывешивают на всеобщее обозрение.
– Это точно, – прошептал Ремус.
Они вместе вышли из класса.
– Я думаю, пройдет немного времени, и все найдут новый объект для шуток, – профессор попросил Ремуса подержать портфель с книгами и закрыл кабинет. Коридор наводнили ученики, выходящие из соседних классов. – Но ты держишься очень хорошо. У меня так никогда не получалось.
Ремус от неожиданности чуть не уронил портфель.
– А вы... вы что, тоже?!..
– Нет, – Джекилл засмеялся, и Ремус увидел, что у него невероятно добрая и лучистая улыбка. – Я переболел драконьей оспой в тринадцать лет, и у меня все лицо было в зеленых пятнах. Одноклассники долго звали меня мухомором и боялись притронуться ко мне в коридоре. И длилось это не один год, потому что я реагировал очень болезненно, и им доставляло удовольствие меня ранить. Понимаешь, о чем я?
– И что вы сделали?
– Стал ученым, – Джекилл забрал у него портфель. – Добился успеха и уважения в таком обществе, о котором никто из моих одноклассников не смел и мечтать. Теперь они говорят, что мы были большими приятелями в школьные годы, – он усмехнулся. – И что каждому я должен денег. Кстати, профессор Макгонагалл сказала мне, что ты тоже мечтаешь о преподавании.
– Ну... я подумывал об этом...
– И что ты специализируешься в моей области, – продолжал Джекилл.
– Не совсем так, я... эм-м... я пишу ЖАБА о Темных существах... ну, вы понимаете... – Ремус повертел руками в воздухе так, словно пытался соединить две половинки хрустального шара.
– В любом случае, я тут кое-что припас для тебя, вот, подумал, что тебе будет интересно, – он достал из своего портфеля новенькую блестящую книгу. – «Шотландия. Места обитания». Вышла только на прошлой неделе, во «Флориш и Блоттс» не достать. Автор – мой друг, так что...
Ремус схватил книгу и жадно перелистал. Он знал эту серию очень хорошо, в Хогвартсе были только «Италия», «Румыния» и «СССР», и каждый раз при подготовке к контрольной эти книги здорово его выручали. Они представляли собой расширенный алфавитный справочник, включающий названия всех, даже самых редких волшебных животных. Разделу «Ликантропия в современном обществе» была посвящена изрядная часть, а кроме него встречались даже такие главы как: «Как успокоить дракона» и «Первые признаки вампиризма».
– Спасибо, сэр! – радостно воскликнул он.
– Только я не особо силен по части Темных существ и боюсь, что не смогу тебе помочь. Если будут вопросы или потребуется литература, лучше обратиться к профессору Грей, – он кивнул пробегающему мимо мальчику. – Здравствуй, Робин.
Сердце, радостно забившееся при встрече с книгой, глыбой льда ухнуло куда-то вниз.
– Почему к профессору Грей? – пробормотал Ремус. – Я же буду защищать работу у вас!
– Верно, но летнюю стажировку тебе придется проходить в Отделе контроля за магическими существами, а туда не попасть без протекции, можешь мне поверить. Только вот не знаю, как скоро ты сможешь ее застать, она сейчас все время проводит в лесу. Ищет следы и тропы, по которым оборотни пришли к нам в Лес на той неделе, уходит очень далеко, но по утрам обычно всегда где-то неподалеку. Можешь уточнить у Хагрида, он ей помогает.
Ремус насупился. Он мог себе представить, что Валери сделает с ним, когда он покажется ей на глаза после всего, что случилось.
– Поговори с ней, думаю, профессор Грей согласится взять тебя к себе в отдел.
– Ну да, согласится, – буркнул Ремус. Джекилл усмехнулся.
– Согласится. Что бы ты там ни думал, профессор Грей умеет разделять работу и личное отношение, – он дружески похлопал его по плечу. – А ты – блестящий молодой волшебник, я видел твои СОВ. Она не станет просто так разбрасываться хорошими кадрами. И не вешай нос, Ремус. Все обязательно наладится.
Ремус посмотрел на него и просто не смог не улыбнуться в ответ.

* * *

Скрываясь от насмешек и взглядов, он весь вечер просидел в библиотеке – читал книгу, которую дал ему Джекилл.
Книга оказалась очень интересной, и он зачитался так, что не заметил, как за окнами стемнело. Очнулся только тогда, когда к нему подошла мадам Пинс и сказала, что скоро закрывает библиотеку.
Когда он вернулся в гостиную, увидел, что почти все, кроме горстки старшеклассников, уже разошлись по своим спальням.
По привычке, прижившейся со страшных времен СОВ, домашние задания делали вместе, свалив все учебники и конспекты в кучу.
Джеймс, судя по всему, помирился с Лили. Не стесняясь присутствия остальных, он сидел на полу, преданно положив голову своей девушке на колени, и так крепко обнимал ее ноги рукой, словно боялся, что она убежит. При этом предположительно читал учебник по травологии, хотя, наверное, ему трудно было это делать, так как Лили, болтая с Алисой, рассеянно путала пальцы в его волосах.
Алиса в свою очередь устроила из гостиной настоящую художественную студию, установив за диваном мольберт и обложив пол вокруг него старыми номерами «Пророка». На холсте почесывал голову человеческий скелет в полный рост, и Алиса время от времени тыкала его пером, чтобы он стоял смирно.
Сириус дремал в кресле, заслонившись от всех энциклопедией «Тысяча волшебных трав и грибов», подперев голову рукой и положив ноги на стол, заваленный учебниками по Защите от Темных сил. На ногах у него почему-то красовались пушистые тапочки-котята Алисы, странно гармонирующие с его рваными джинсами и футболкой с эмблемой маггловской рок-группы. Живоглот сидел на полу рядом с ним и жадно сверкал глазами, следя за тем, как изредка шевелился загадочный пушистый вражеский объект – Сириус рассеяно дергал ногами во сне, и хвост Живоглота реагировал на это движение прямо как антенна.
Близнецы, растянувшись на ковре, поглядывали на него и рисовали для Макгонагалл скелет кошки, в которую Фабиан должен был превратить Марлин на следующем занятии, а сама Марлин читала конспект, прислонившись спиной к креслу Сириуса и вытянув длинные ноги к камину. Питер скорчился на диване с учебником по Защите от Темных сил и так громко скрипел пером, что все то и дело бросали на него недовольные взгляды.
Когда Ремус вошел в гостиную, Лили приветливо помахала ему и позвала к ним.
Голоса и смех сразу стихли. Все обернулись, даже скелет на рисунке Алисы наклонился вбок и помахал ему костлявой рукой. Алиса тоненько пискнула, увидев это, и стукнула свой рисунок карандашом по нарисованной черепушке.
Ремус, исподлобья поглядывая на них, подошел к диванам, не зная, снимать ли сумку или лучше сразу идти наверх.
Какое-то время все молчали...
Наконец Лили не выдержала.
– Да ладно вам! – она оглядела одноклассников негодующим взглядом. – Не будьте идиотами, – Лили встала с дивана (Джеймс неохотно убрал руку) и потянула Ремуса за собой в самую гущу компании. – Ты где пропадал весь день, мы уж думали, ты в Исчезательный шкаф провалился.
– Я занимался, – Ремус сел на диван рядом и поймал взгляд Марлин. Девушка лукаво блеснула глазами и подмигнула ему. Это его обнадежило. – А что у вас тут?
– Алиса решила устроить в гостиной ремонт, – сообщил ему Гидеон, встал, вытер запачканные чернилами руки о штаны и протянул Ремусу широкую ладонь. – Рад, что ты выздоровел, Люпин.
Ремус настороженно сжал его ладонь, слегка потряс и уже было расслабился, как вдруг Гидеон дернул его на себя и придирчиво всмотрелся в его лицо.
– Знаешь, Фаб, похоже, он все-таки не кусается, – протянул он, щуря глаза. – Эй, нас надули!
– Вот черт, – Фабиан разочарованно вздохнул и полез в карман. – А я надеялся, что он сейчас оторвет тебе руку. Держи, – и он бросил ему монетку. – Кровопийца.
Гидеон поймал ее так, словно пытался прихлопнуть комара.
Сириус вздрогнул, услышав хлопок, и проснулся. Живоглот радостно бросился на его тапок, и Бродяга грязно заругался, когда кот запустил когти ему в ногу.
Все засмеялись.
– Сириус, перестань, ему же больно! – возмутилась Лили и отобрала у него кота. – Бедный Глотик...
– А меня кто-нибудь пожалеет? – поинтересовался Сириус, морщась и потирая ногу.
– Ты же не думал, что мы поверим в эти глупости, правда, Ремус? – Марлин переступила через ноги Сириуса, плюхнулась на диван и обняла Ремуса за плечи. – Это все слизеринцы, они распускают эти сплетни. А мы не такие дураки, чтобы верить в их треп, правда, ребята?
Все согласно закивали.
Ремус взглянул на Лили, и она многозначительно улыбнулась.
– Как будет по латыни «Судьба – это ряд причин»? – спросил Питер, глядя в учебник по Защите от Темных сил и почесывая кончиком пера в волосах. Спохватившись, он убрал его, но волосы уже испачкал.
– Fatum est series causarum, – мгновенно ответил Сириус, взглянул на него и, увидев, что Питер, стирая чернила, измазал ими все лицо, разразился лающим хохотом.
Хвост насупился.
Попав в знакомую обстановку, Ремус почувствовал себя лучше. Словно с холодной ветреной улицы попал в тепло. Он видел, что одноклассники время от времени переглядывались, думая, что он ничего не замечал, но все равно был бесконечно благодарен, что они сидели рядом с ним и шутили, а не шарахались, как от прокаженного. Он догадался, что Лили и парни уже успели поговорить с ними, но даже так был настолько признателен им всем, что хотел вскочить и крепко обнять каждого.
Ближе к полуночи Марлин громко заявила, что устала и хочет спать. Как только ушла она, ушли и близнецы. За ними ушла и Алиса со своим мольбертом.
Как только они остались впятером, Джеймс поднялся с пола и взглянул на Ремуса сверху вниз.
– Прости меня, Лунатик, – произнес он твердым голосом. – Я не имел права тебя винить. Я верю, что это сделал кто-то другой. Другой оборотень, слизеринцы, неважно кто. Просто это не ты. Не знаю, что на меня нашло... не знаю, как я мог тебя обвинять... – он взлохматил волосы и нервно передернул плечами. – В общем, не умею я хорошо говорить, Лунатик, – он шмыгнул носом. – Просто скажи, что ты не обижаешься на меня. Можешь даже назвать меня ослом.
– Ты осел, – совершенно серьезно произнес Ремус, поднялся, хлопнув себя по коленям, и крепко обнял друга, несколько раз похлопав его по спине.
На этом их конфликт был исчерпан, и после того, как Лили пошла спать, они еще долго сидели в гостиной и вспоминали многочисленные полнолуния до этого...

Роксана

Как будто кто-то взял кисть и в один день широким густым мазком выкрасил окрестности замка в осень: кипящий зеленью пейзаж долины – в червонное и желтое золото, Запретный лес – в густой янтарь, горы замазал сплошным туманом, а сам замок погрузил в сладковато-сухой солнечный холод, предвещающий наступление зимы.

«Милая Роксана!
Не знаю, как мне отблагодарить тебя за помощь! Через несколько дней после переезда я узнала, что гостиницу, где мы скрывались, сожгли Пожиратели смерти.
Твой дом просто великолепен, здесь столько света и воздуха! Дону здесь нравится, он повеселел и начал поправляться. А мне странно выглядывать из окна и не видеть на улице Пожирателей, которые ждут не дождутся, когда я выйду за пределы защитного поля.
Мы с нетерпением ждем твоего приезда.
Я слышала о том ужасе, который произошел у вас в школе в начале месяца. Надеюсь, ты в безопасности?
С любовью, Олив Тр.»

Роксана сидела во внутреннем дворике школы, из которого длинным рукавом тянулся в сторону леса хрупкий деревянный альков, и читала письмо. Ветер бросал волосы ей на лицо, цепляясь ими за ресницы и губы, но Роксана не замечала этого, жадно глотая строчки. Дочитав, она погладила сокращенную фамилию и глубоко вздохнула. Как бы ей хотелось сорваться, бросить все и умчаться жить к Олив и ее сыну. Ничего и никогда она не хотела так сильно...
Но теперь это было невозможно. После ее первой неудачной попытки к бегству в школе ужесточились охранные меры. Ужесточились настолько, что и шагу нельзя было ступить, чтобы не напороться на мрачного типа с каменным лицом и в министерской форме. Они прогуливались по школе и поглядывали на учеников так, словно пытались по глазам угадать, кто из них был виноват в смерти студентки или знал что-то такое, что могло помочь делу. Поговаривали, что некоторых уже вызывали в кабинет директора и расспрашивали, а кто-то говорил даже, что ему подлили сыворотку правды в чай...
Впрочем, в последнее время шкала сплетен в школе накалялась – вот уже целую неделю замок сотрясался от новостей с самых глубоких подземелий до верхней площадки Астрономической башни. И верить чему-либо было просто опасно.
Новостью номер один, конечно же, было загадочное убийство в лесу и участие в нем Ремуса Люпина. Непонятно, как и откуда, но все узнали, что Ремус Люпин болен ликантропией (Роксане, которая сама с трудом осознавала это, даже показалось, что кто-то влез ей в голову и выудил оттуда эту информацию). А узнав, незамедлительно обвинили именно его в смерти студентки. Вести же о том, что в одну из ночей Хогвартс окружили оборотни, наоборот приняли за утку.
Роксана была уверена – никто из сплетников по-настоящему не верил, что он виноват. Однако такие сочные новости для такой большой школы – все равно что свежие кости для своры голодных собак. Они не успокоятся и не перестанут возиться, пока не сгрызут последнюю из них.
А сама Роксана во всей этой ситуации попала в довольно странное положение.
Через несколько дней после стычки в Хогсмиде она проснулась среди ночи в холодном поту, оглушенная и ослепленная увиденным кошмаром. Снился ей волк, который напал на нее в августе в Уилтширском лесу, когда она сбежала из дома. Его желто-зеленые глаза плавали перед ней в плотном мраке комнаты, рычание отдавалось в звенящей тишине и казалось смутно знакомым, а как только сердце перестало выделывать пируэты и успокоилось, Роксана вдруг с пронзительной ясностью поняла: уилтширский оборотень и тот, который напал на нее в деревне – один и тот же.
А именно Ремус Люпин.
Потрясение было таким сильным, что она почти сорок минут просидела в постели, дрожа от макушки до пяток и глядя в темноту, а сегодня, когда она увидела Люпина за завтраком, ее сковал необъяснимый животный ужас, и ноги сами понесли ее прочь из Зала.
С одной стороны, она ненавидела себя за такое малодушие и вспоминала учеников, которые шарахались от Мирона в коридорах Дурмстранга. Эта ее часть очень хотела подойти к тихому милому парню и подбодрить его – во всяком случае, Роксана всегда мечтала, чтобы кто-нибудь поступил так с ее другом...
А с другой стороны, Роксана дожила до своих вот уже почти семнадцати лет только потому, что привыкла ставить на первое место свое благополучие, потому что знала – всем остальным на нее глубоко наплевать.
И потому она держалась от Люпина подальше, закусывая губу всякий раз, когда кто-то кричал ему в спину: «Заразный!».
Хотя на самом деле, если уж быть до конца честной, причина, по которой она держалась от него подальше, была не в его волчьей ипостаси.
Дело было в Блэке.
Роксана услышала голоса учеников, высыпавших во двор после очередного урока, но только плотнее запахнула мантию и натянула шарф до самого носа. Здесь ее все равно никто не мог увидеть. Внутренний дворик с четырех сторон опоясывал коридор, из которого можно было попасть в разные части замка. Стены его дырявили окна и арочные проходы, а под ними располагались скамейки – Роксана сидела на одной из них, прислонившись спиной к сплошной стене между окнами, так что ее никто не мог видеть, но зато она сама прекрасно слышала, что происходило во дворе.
Люди, счастливые, безмятежные, занимались своими мелочными проблемами, и никто из них даже не подозревал, что рядом с ними умирал человек. Никто не представлял, как ей было погано...
И только подушка, насквозь соленая и изгрызенная, знала, как тяжело Роксане дались первые несколько ночей после того, как она вылетела из спальни мальчиков в башне Гриффиндора...
Вот уже целую неделю Блэк не отлипал от своей куклы. Он завтракал с ней, обедал, ужинал, сидел на уроках и все время держал ее за руку, словно кто-то поразил их заклинанием Вечного Приклеивания. И, глядя на это, Роксана в какой-то момент вдруг осознала невероятно очевидную и безжалостную вещь: он просто ей отомстил.
Она унизила его девушку, наслав на нее летучих мышей, которые превратили ее прелестное личико в доску для заточки когтей. Она унизила его отказом в ту злосчастную ночь в классе зельеварения.
И он унизил ее взамен. Сначала прикормил, как рыбку, а потом всадил крючок по самое некуда, так что она не могла дышать, не могла плавать и только дергалась, существовала по инерции. Да лучше бы он просто изнасиловал ее, тело – это ничего, оно заживает. Но вот зачем надо было ломать ее душу, зачем, зачем, зачем?!
И самым гадким в этом было даже не то, что он облапал ее, заставил чувствовать все то, что она чувствовала, пока билась в его руках, в самом деле как брошенная рыба.
Самым гадким было то, что, несмотря на унижение, боль, обиду и ненависть, она хотела этого снова.
Хотела так, что часами не могла уснуть, сражаясь с внезапно подступающим безумием, когда она готова была вскочить с кровати, одеться, выйти из спальни, гостиной, подняться по лестнице на восьмой этаж, войти в его комнату и заставить его сделать все это снова. Без шуток, Роксана даже пару раз вставала с постели, но потом буквально за шкирку тащила себя обратно, укладывала на подушку и заставляла мозг отключиться.
Но все это было бесполезно. Сириус влез в ее душу без предупреждения, без спроса, просто влез, подсмотрел ее самые страшные секреты, отравил ее собой и ушел дальше предаваться спокойным утехам с Блэйк Забини. А ее, Роксану, оставил умирать.
И в этом замке она чувствовала себя как в комнате, полной зеркал – куда не подайся, угодишь либо в Блэка, либо в его отражение – вот в эту парту они врезались в ту безумную ночь, когда надышались Амортенции. Вот за этим столом он сидел во время праздничного пира, когда они впервые посмотрели друг на друга. Здесь он случайно задел ее плечом, здесь она видела его мельком, здесь они играли в сдвигудар, здесь он увидел, как она танцует, повсюду, повсюду, повсюду был он, он окружил ее, он был везде, и Роксане хотелось сесть на корточки, зажать уши ладонями и завизжать...
А еще подойти к Забини и тихо попросить: просто отдай его мне...
Роксана бесконтрольно потерла запястье левой руки правой.
Сегодня он схватил ее...
Впервые дотронулся до нее с той ночи.
Роксана в который раз откатала рукав и внимательно рассмотрела участок кожи, на котором отпечаталось его прикосновение. Конечно, его не было заметно. И это было странно, потом что Роксане казалось, что кожа в этом месте должна была расплавиться, покрыться волдырями и медленно отвалиться.
Он же видел, как ей плохо. Должен был заметить, только ленивый не спросил у нее, не заболела ли она и почему так плохо выглядит в последнее время. Но нет, он продолжал над ней измываться, иначе не стал бы отпускать эту шуточку насчет пальца...
Роксане вдруг стало так обидно, что руку свело судорогой, а в глазах вскипели слезы.
Ну уж нет!
Подобрать сопли!
Она сделала глубокий вдох и часто-часто заморгала.
Подонок свое получил. Очень жалко, что во время дуэли их окружали ученики, иначе она бы закатила ему кое-что похуже, чем все эти безобидные белые чары. В Дурмстранге изучали такую сторону магии, которая здесь считалась незаконной. И Роксана была совсем не уверена, что не использовала бы эту магию, будь они наедине...
Неожиданно совсем рядом с ней раздались громкие шаги. Роксана вздрогнула и обернулась. Едва раздался удар колокола, ученики побежали обратно в замок, и здесь никого не должно было быть.
Увидев фигуры двух парней, стремительно пересекающие двор, она подхватилась, чтобы бежать, но было слишком поздно – неизвестные вдруг сорвались с места и побежали прямо к ней, так что она успела только инстинктивно спрятаться и тут же услышала их голоса.
– Стой! – хрипло крикнул один из них и, судя по звукам, перехватил убегающего – они столкнулись как раз между окнами, с той стороны стены, к которой прижималась Роксана.
– Пусти меня! – истерично крикнул второй парень.
– Ну что с тобой такое? – увещевательным и, как показалось Роксане, нежным тоном спросил первый. – Ты какой-то странный в последнее время...
– Странный!
Второй парень крикнул это так громко, что спугнул сов, задремавших на крыше алькова.
– Сначала ты принимаешь в наш клуб этого щенка и носишься с ним повсюду, чуть задницу ему не подтираешь, потом мистер Алхимик заявляет, что имеет право забрать себе общий приз...
Очень осторожно Роксана подобралась к одному из окон, выглянула и увидела Нотта и Эйвери. Нотт стоял к ней спиной и сжимал локоть Эйвери. Роксане никогда не нравился этот парень, не считая его смазливой мордашки и вьющихся волос до плеч, в нем было слишком много от того общества, которое она люто ненавидела – много жеманности, вспыльчивости, истеричности и любви к жестокости. Вот и сейчас он кричал на Нотта так, что рисковал захлебнуться.
– ... мы сами открываем наши двери для грязнокровок, а теперь ты хочешь пригласить за наш стол, за стол, где сидел сам Темный Лорд в свое время, этот жирный кусок дерьма?! – и он выдернул руку из его пальцев.
Нотт засмеялся.
– Ты что, ревнуешь?
Эйвери прямо перекосило от этих слов.
– Вот еще!
– Я делаю так, как мне велит Люциус. А Люциус делает так, как ему велит Лорд.
– Лорду понадобился этот ж...
– Ему нет, но Люциус считает, что он может оказаться нам полезным, – Нотт шагнул к нему, поднял руку, отбросил прядь волос Эйвери ему за плечо и вдруг ласково обнял его лицо ладонями. Роксана от удивления забыла про конспирацию и приподнялась. – И ты должен ему доверять, он не просто так стал правой рукой самого Лорда.
– А кто тогда мы? – похабным тоном съехидничал Эйвери.
Нотт рассмеялся, притянул его к себе и поцеловал.
– Меня бесит, что ты потакаешь прихотям... – бормотал Эйвери. Их чмоканье начало действовать Роксане на нервы. – Я гораздо дольше...
– Заткнись... – судя по тону, Нотт здорово распалился.
Роксана решила, что с нее достаточно, спряталась и заткнула уши, мысленно считая гиппогрифов. Дождавшись, пока парочка нацелуется всласть и уйдет, она уже вышла было из своего укрытия, как вдруг услышала громкие крики, и снова инстинкт толкнул ее за стену. А в следующую секунду во дворик вылетел мальчишка в желто-черном шарфе дома, название которого она вечно путала, а следом за ним – двое мальчишек-слизеринцев, конкретно превосходящих его по весу, в разметавшихся зеленых шарфах и с красными лицами.
– Попался, гаденыш! – пропыхтел один из них, стриженный почти налысо и такой круглый, что голова его удивительно походила на говорящий квоффл. Судя по тому, как они с другом тяжело отдувались и обливались потом, малыш здорово их загонял.
Мальчик затравлено огляделся.
– Что, грязнокровке некуда идти? – глумливым тоном поинтересовался второй парень, вынимая палочку. Первый мерзко захихикал, превратившись из квоффла в свинью, и захрустел костяшками пальцев. – Грязнокровке конец? – они снова заржали.
Мальчик тоже вытащил палочку, но судя по тому, как тряслась его крохотная ручка, он пока понятия не имел, что с ней делать.
– Не подходите... – выдохнул он, и вдруг голос его сорвался на крик: – Не подходите, или я вас заколдую!
Первый парень взвизгнул от смеха – и впрямь как поросенок, второй сделал вид, что ему плохо от смеха, и вдруг пальнул в мальчика. Точнее пальнул бы. Роксана успела в последний момент выкрикнуть «Протего!», и какое-то время все трое оторопело смотрели, как язык пламени дымом растекался по невидимому защитному барьеру.
А потом резко повернулись к ней.
– Девчонка!
– Тебе чего... – она спустилась во дворик, и парнишка захлебнулся словами. – Ты сестра Малфоя?!
– Пойдем, Крэбб, не связывайся! – «поросенок» мгновенно спал с лица и потянул друга за рукав, но тот выдернул руку, увидев, как пуффендуец с отчаянием загнанного кролика пересек дворик и спрятался за Роксану, едва та поманила его рукой.
– Ты что, – медленно спросил второй и чуть выступил вперед, забыв свой страх. – Защищать грязнокровок вздумала?
– Не называй его так! – отчеканила Роксана, сжимая палочку.
Мальчики ошарашено переглянулись.
– А как мне называть этот кусок мяса?
– Кажется, ты только что назвал его Крэбб?
– Ах ты гадина! – Крэбб взмахнул палочкой.
– Контратус! – крикнула Роксана, причем чисто механически. До этого момента она и не подозревала, что помнила чары, о которых рассказывал Джекилл.
Заклинание Крэбба отскочило от ее палочки, словно мячик в большом теннисе, и поразило отправителя. Тот взвыл и схватился за лицо – кожа его покрылась волдырями, словно в него плеснули кислотой.
– Уходи отсюда, быстро! – шикнула Роксана, подтолкнув мальчика, но того не надо было долго уговаривать – в ужасе глядя на то, как его обидчик скакал на месте и орал от боли, он быстро шмыгнул в боковой коридор и пропал из виду.
– Ну все, тебе конец! – прорычал второй парень и вдруг крикнул: – Круцио!
– Протего!
Роксане показалось, будто о ее невидимый щит разбилась волна высотой в пару метров.
Она отступила назад, споткнулась и чуть не упала, в ужасе глядя на парня, который только что вот так запросто швырнул в нее Непростительные чары.
– Что ты делаешь, кретин? – провыл обожженный. – Что ты...
– Заткнись! – похоже, первый и сам был не рад, но отступать было некуда, поэтому он засмеялся, хотя глаза его сверкали от ужаса. – Что, испугалась, тварь? Я от тебя мокрого места не оставлю, я тебя размажу по стенке! Круцио! Круцио, Круцио, Кру...
Блокировать такие мощные чары долго было невозможно – Роксана все-таки упала, когда в ее щит ударило последнее, выронила палочку, бросилась было за ней...
Внезапно парень странно дернулся, словно кто-то пнул его в толстый живот, удивленно ощупал себя, поднял голову, глаза его расширились, а в следующий миг он с криком отлетел на пару метров назад и мешком повалился на землю.
Роксана обернулась, и бешено колотящееся сердце провалилось в желудок.
Сириус, в школьной мантии, обмотанный красным шарфом, опустил руку – несмотря на холод, рукава его рубашки как всегда были закатаны до локтя, а на руках темнели перчатки без пальцев. В одной из них он сжимал палочку...
– Чего разлегся, Гойл? – поинтересовался он и прошел мимо Роксаны, глядя на поверженного слизеринца. – Решил превратиться в мокрое место? – он склонился над ним, а когда парень попытался перевернуться и подняться, вдруг что есть мочи всадил ему ногу в живот.
Гойл скрючился, хныкая от боли как маленький, а Сириус шмыгнул красным от холода носом, чуть одернул мантию, оглядел двор самым будничным взглядом, потом наградил Гойла еще одним пинком и взглянул на Крэбба.
– А тебе лучше пойти в крыло, – вежливо сказал он. – Если не хочешь, чтобы я придал тебе... – он небрежно взмахнул рукой, – симметрии.
– Что? – прогнусавил парень.
– Релашио!
Поток кипятка ошпарил ноги мальчика, и он припустился прочь, подхватив по пути своего горе-напарника.
– Я говорил тебе не трогать ее!
– Да пошел ты!
Посмеиваясь им вслед, Сириус вернулся к Роксане, и улыбка его соскользнула с лица, как только он взглянул ей в глаза. Роксана представила себе, как это выглядит со стороны. Наверное, такими же глазами подстреленная, но недобитая лань смотрела бы на охотника с ружьем.
Он протянул ей руку, предлагая помощь, но Роксана подобрала палочку и поднялась сама.
– Ты цела?
Игнорируя его вопрос, Роксана стряхнула с мантии грязь и поправила шарф. Сириус смотрел на нее, а она в свою очередь чувствовала, как налились жаром ее щеки. Мысли и чувства, и без того запутанные вконец, сорвало с места, прямо как ворох сухих листьев.
– Опасно ходить по школе в одиночку в такое время. Большинству из них, – боковым зрением она увидела, как он качнул головой, – все равно, на ком срывать злобу. В Хогсмиде многие здания разрисованы Меткой, – он тряхнул небольшим мешочком. Роксана даже не взглянула на него, но поняла, что это из «Сладкого королевства». Ее вдруг охватила жуткая злоба, как если бы вдруг в воздухе повеяло духами этой стервы, или он прямо сказал, что ходил покупать сладости своей гадюке.
Внезапно Блэк протянул к ней руку. Она шарахнулась от него, как от огня, и увидела, как быстро на его лице пронеслись удивление, непонимание и легкое раздражение.
– У тебя листок в волосах, – прохладно произнес он, опуская руку.
Роксана нетерпеливо смахнула с головы лист и принялась перевязывать сбившийся шарф, чтобы только занять чем-нибудь дрожащие руки. Закончив с ним, увидела, что Блэк протягивал ей что-то.
Ее красная сумка. Она выронила ее, когда началась драка.
Роксана выхватила сумку и прижала к груди.
– Мы можем поговорить? – тихо спросил он.
– Нет, – отрезала она, обошла Блэка, как обходят фонарный столб или дерево, но он перехватил ее за руку.
– Подо...
– Не смей! – она выдернула руку и выхватила палочку. Сириус, уже шагнувший было следом, уперся в нее грудью и опустил взгляд.
На лице у него при этом расписалось такое недоумение, что Роксана невольно почувствовала стыд...
Стыд?
Перед ним?!
Злоба вернулась на место.
Сириус тяжело вздохнул, и у Роксаны екнуло сердце. Если у нее и была какая-то оборона, то рядом с ним она рушилась так стремительно, что ей было страшно...
– Роксана, я не собираюсь на тебя нападать, – немного уставшим голосом произнес он и поднял взгляд. – Я просто хочу поговорить...
Она молчала, боясь сказать что-нибудь, боясь опустить палочку.
– Ну ладно, что дальше? – он дернул уголком губ, и Роксане захотелось заскулить. – Заколдуешь меня наконец, или еще постоим?
Роксана запаниковала.
– Хватит, Рокс, ты же сама этого не хочешь, – серьезно произнес он, ввинчиваясь в нее взглядом. Очень осторожно она посмотрела ему в глаза...
«– Ты хочешь меня? – Да...»
Он тоже думал об этом, она видела по глазам, о Мерлин, он правда думал о той секунде, когда между ними завязалась эта отравляющая связь...
Разве может человек так играть?
Нет, Роксана, нет, не поддавайся…
Роксана прищурилась, медленно опустила палочку... и стремглав бросилась в замок.
Сириус рванул следом.
Неудивительно, что он догнал ее уже через пару секунд.
Она же меньше... меньше, слабее, уязвимее...
И вот мгновение – и она уже прижата к стене.
– Хватит убегать от меня! – шептал он, пока она отчаянно рвалась на свободу. – Думаешь, я не вижу, как тебе плохо, думаешь, я не замечаю ничего?! – голос его взорвался было и снова опустился до шепота. – Я просто хочу, чтобы ты меня выслушала, – выдохнул он в ее шею, когда ей уже некуда было деваться, и она оказалась в ловушке, обездвиженная и беспомощная. – Я знаю, что поступил нечестно, я... я... совершил ошибку, но если бы ты выслушала меня тогда...
– Какая разница, ты свое дело сделал, поздравляю, план удался, теперь отпусти меня! – выпалила она, тщетно пытаясь вывернуться.
– Какой план? – прошептал он, глядя на ее губы. Глаза его затянула пьяная поволока, Роксана и сама почувствовала знакомое головокружение.
– Нет, – прорычала она сквозь стиснутые зубы.
Он коснулся ее лица пальцами. Роксана жалобно всхлипнула.
Это был запрещенный прием.
– Я сказала, нет! – она дернула головой, пытаясь стряхнуть его руку.
– Я хочу объяснить...
– Пусти меня!
– Я просто хочу...
– Я сказала, пусти! Сейчас же, сию секунду, ты не имеешь права меня...
Сириус вжал ее в стену и прижался носом к ее лбу.
– Блэйк беременна.
Роксана замерла, испуганно поджав плечи. Ей послышалось?
Он сказал это или только собирался сказать?
Сначала она ничего не поняла.
А потом в ушах поселился странный звон.
Одна секунда, другая...
Секунды капали в звенящей тишине и тихо, безмолвно, словно кислота, разъедали остатки ее хрупкого разрушенного мира.
Вот и все...
– Да пусти же меня наконец! – заорала она и рванулась так, что Сириус от неожиданности разжал руки. – Мне больно, неужели непонятно?! – низким и совершенно неузнаваемым голосом прорычала Роксана, потирая руки. Понял ли он, о какой именно боли она говорила? Похоже, что да.
– Я хотел, чтобы ты узнала от меня.
– Зачем? Зачем мне это знать? Я не... не хочу ничего... – никогда прежде Роксана не обсуждала свои чувства так откровенно. Голова кружилась, и земля странно раскачивалась под ногами. – Иди к ней... иди! – она толкнула его в грудь и запоздало вспомнила про его раны. Раны, которые он получил, защищая ее.
Впрочем, Сириуса ее толчок даже с места не сдвинул. Он протянул было к ней руку, но она метнулась в сторону.
– И не подходи ко мне больше... никогда, ты слышал?!
На этом самообладание ей изменило.
Хорошо, что он больше не держал ее.
Она обошла его, прошла к замку, держа спину очень прямо, миновала холл, вход в подземелье и крутую лестницу вниз. Прошла через пустую гостиную, вошла в свою комнату, заперла дверь и горько разрыдалась.