Лабиринт Валери Грей

Алиса не успела.
Как раз в тот момент, когда она вырвалась на полянку с истошным криком: «ДЖЕЙМС!», небесные часы пробили полночь, и со всеми ребятами на поляне начало твориться что-то страшное. Они корчились, падали на землю, кричали и выгибались под неестественными углами.
Те, кто уже видел такое, моментально все поняли, и охренели, но всего на пару мгновений, не больше, чем понадобилось бы, чтобы сориентироваться в новой ситуации и поскорее рвать когти из лесу; у остальных же был шок, и убедить их, что надо БЕЖАТЬБЕЖАТЬБЕЖАТЬ получилось не сразу. Только когда тот, кто еще минуту назад был симпатичной пухлощекой француженкой, вдруг вскинул клыкастую мохнатую морду и выпрыгнул из своей кожи, как из одежды.
Началась страшная паника. Оборотни, появляющиеся то тут, то там, как выпрыгивающие из земли болотники в теплицах ЖАБА, бросались на всех, кого видели. Ученики бежали во все стороны, отовсюду раздавались вопли, рев и мерзкие звуки вываливающихся внутренностей. Дирборн и остальные охотники, оказавшиеся здесь сегодня по счастливейшей из случайностей, тут же приняли на себя удар, к счастью, некоторые имели при себе оружие, но силы были неравны и пришлось как можно быстрее отступать.
— Боже, Джеймс, он тебя укусил, он тебя укусил! — повторяла Марлин, захлебываясь слезами ужаса, пока Джеймс и Алиса тащили её на себе. Маккиннон при виде оборотней захлестнула такая паника, что она не могла идти. Тишина в этой части леса была жуткой, особенно, если вспомнить, что творилось там, откуда они бежали.
— Тебе показалось, Марли, успокойся, я ветку задел! — Джеймс оглянулся. Перепачканные в грязи, ошалевшие студенты бежали через Темный лес, многие были в крови. Пруэтты, Фенвик, Эммелина, какие-то незнакомые люди, кто-то плакал, кто-то кричал, кто-то погиб прямо там, на полянке с костром. Прокушенное плечо саднило. Джеймсу удалось превратиться в оленя в последний момент — и чудо, что никто этого не заметил.
— Сохатый, веди их к тому дубу! — Сириус догнал их и передал Пруэттам на поруки раненую четверокурсницу. Она охала и без остановки плакала. — Я остаюсь!
И он побежал обратно.
— Твою мать, Бродяга! — Джеймс резко обернулся ему вслед, выругался и поискал глазами Питера. — Хвост! Хвост!
Питер с глазами-галлеонами подбежал к нему.
— Отведи всех к тому тайному проходу в дубе, — приказал ему Джеймс. — И не смей уходить, пока из леса не выйдет последний ученик!
— Понял! — кивнул Питер, взвалил Марлин на свое плечо и пошел догонять остальных.
— Алиса! — Джеймс удержал Вуд за локоть. — Где Эванс?

Паника творилась не только в лесу. В те самые минуты, когда изодранные, окровавленные и до смерти перепуганные дети бежали через лес, жители Хогсмида с воплями и визгом бежали из полыхающей деревни в сторону замка, хватая на бегу детей и какие-то пожитки. Оборотни, как тараканы расползались по деревне, взбирались по стенам на крыши, выбивали окна и влезали в доме, в «Кабаньей голове», «Трех метлах» и кафе мадам Паддифут повсюду валялись тела и раскуроченная мебель, а стены были заляпаны кровью, как человеческой, так и волчьей. Когда на улице раздались первые крики, почтальон выбежал из здания почты, а, убегая, случайно опрокинул керосиновую лампу на мешки с письмами. Здание почты полыхало, как факел, огонь расползался по деревне очень быстро, все казалось янтарным, плывущим и нереальным. Оборотни рычали и кидались на людей прямо на улице, где-то раздавалась громкая ругань старика Брауна,переклички мужчин, которых он снабжал оружием, и громовые крики Хагрида, поспешившего на помощь жителям деревни сразу, как только стало известно о происходящем.
Женщины вопили, дети плакали, и дым поднимался над деревней в небо, туда, где сияла молочным светом полная луна.

Сириус был не единственным, кто захотел остаться в аду. Марлин, увидела, что он побежал обратно, с удивительно силой оттолкнула Питера и рванула следом за ним. Пруэтты побежали за ней, за ними — Фенвик с Динглом и Эммелина.
На месте бывшей вечеринки творилось настоящее месиво. Огонь костра расползся во все стороны и теперь взбирался по деревьям.
Дирборн в обличье медведя махал лапами, раскидывая волков как котят. Те падали, а потом снова вскакивали и кидались на него, словно это была игра. Охотники кидались на волков и сгоняли их в центр, не давая сбежать, хлестали кнутами с серебряными наконечниками, пытались их связать, или просто отключить.
— Надо создать вокруг капканы, как учила Грей, тогда они не смогут выбраться! — истошно закричала Эммелина, но её было едва слышно за криками и рычанием. — Разбейтесь на пары, скорее!
Одно из горящих деревьев надломилось со звуком, похожим на пушечный выстрел, и с устрашающим гулом пошло к земле, ломая деревья помельче. Все бросились врассыпную.
— Твою ма-а-ать! -заорал на бегу Дингл, а когда дерево все-таки грохнулось на землю, прыгнул и шлепнулся в кучу листьев.
— Это будет покруче любого экзамена! — крикнул Фенвик, поднимая его. Не успел Дингл подняться и откашляться, как вдруг из зарослей прямо перед ними показались волчьи морды.
Мальчишки с воплем отшатнулись, споткнулись друг о друга потеряли равновесие и в ужасе поползли прочь, как два краба. Оборотни ринулись к ним.
— Давайте! — закричала Марлин, и вместе с близнецами дернула за веревку капкана, над которым работали мальчики.
Сеть, укрепленная защитными чарами, взлетела с земли и поймала прыгнувшего оборотня в полете.
Битва была в самом разгаре, когда откуда-то издалека донесся заливистый вой.
Бой остановился, оборотни все как один оглянулись и подняли уши. Охотники недоуменно переглянулись, но дальше было больше. Волчата вдруг разом потянулись прочь, словно дети из сказки, привлеченные звуком волшебной флейты. И они бы ушли, но тут случилось неожиданное. Лес ожил и из темноты выступили новые оборотни. Эти были больше, старше и страшнее. Они наступали и наступали, спрыгивая с зеленого уступа, который когда-то был озерным берегом.
Самый крупный из них показался на мшистом валуне, застрявшем в уступе.
Черная с проседью шерсть, лютые желтые глаза.
Ночь разорвал новый вой, от которого у всех присутствующих волосы встали дыбом.
Фенрир Сивый явился за своими детьми.

Лука накинулся на него, не успело превращение завершиться. Едва Ремус кое-как попытался подняться с земли, как Лука бросился на него и лязгнул зубами прямо возле его уха. Ремус перекатился в сторону и снова вскочил. Лука вертелся и клацал зубами, сражаясь с внезапно окружившей его темнотой. Если бы не его слепота, Ремус был бы уже мертв. Он изловчился захватить его передними лапами и содрать с себя, Лука прокатился по земле и снова вскочил, но в этот момент повеяло ветром с запада и молодых волков просто с головы до ног окатило запахом соленой человеческой крови, и даже у Ремуса, несмотря на то, что он сохранил рассудок, благодаря зелью, заурчало в желудке.
Про Луку и говорить нечего. Он рванул на запах добычи с такой лютостью, которой Ремус раньше и не видел у сородичей. Потеряв голову от страха (что там у них такое происходит, черт возьми?!), он рванул следом.

Лили всхлипнула, услышав за спиной топот лап, и обернулась на бегу. Эта мерзкая слепая тварь неслась через лес, как таран, ощерив желтые зубы.
Лили наугад выпалила чары, надеясь обрушить какое-нибудь дерево, но это не помогло — оборотень перемахнул через него, как горилла.
Она попробовала еще раз, пропустила какую-то корягу в земле, перецепилась через неё (раздался жуткий хруст, а следом — вспышка ослепляющей боли), и рухнула на живот, выронив палочку. Дыхание вышибло из груди, от боли перед глазами все потемнело. В эту секунду она уже не сомневалась, что умрет, но тут вдруг из ниоткуда пришло спасение. Другой волк прыгнул на спину её преследователю и зубами вцепился в холку. Они рухнули на землю в пару футов от неё и кубарем покатились по траве вниз с оврага, лязгая зубами и пытаясь достать друг друга когтями. Шерсть летела во все стороны, и черная, и русая, они дрались так, словно снова оказались на песчаной арене в колонии.
Лука был силен. Даже ослепший он не растерял свой ярости, скорее наоборот, достиг её апогея. Однако, Ремусу все же удалось, как и тогда, подмять его под себя. И в этот раз он бы наверняка его прикончил, если бы поляну, и лес, и небо над ними не залил заливистый, зовущий вой. Ремус замер, услышав его.
Он показался ему странно знакомым, хотя Ремус был абсолютно уверен, что не слышал его раньше.
Или слышал?
Лука воспользовался его растерянностью и скинул его с себя, а затем скрылся в чаще — только мелькнули подушечки его лап.
Тишина, воцарившаяся после этого, звоном отдавалась в ушах. Лили кое-как поднялась, держась за ногу. Её трясло, она прерывисто дышала и смотрела на Ремуса сквозь упавшие на лицо волосы. Ремус поднялся с земли, раненный и ошалевший, встряхнул головой и посмотрел на Лили, как вдруг вой повторился. Более густым, сильным и каким-то подорванным, словно волк, издавший его, болел ангиной. От этого звука по шкуре Ремуса пробежала волна и он почувствовал, как подгибаются лапы. В следующий миг в его голове что-то перемкнуло. Последняя мысль, воспоминание о том, как Валери говорит ему, что Лука — Бета Сивого, вспыхнули и погасли, а на смену им пришло блаженное Ничего.
— Ремус… — пробормотала Лили, боясь пошевелиться. Собственное дыхание показалось ей необычайно громким в воцарившейся тишине. — Ремус, ты меня слышишь?
Он медленно оглянулся на звук её голоса. Сначала повернул только голову, а затем повернулся сам.
— Боже… -тонким голосом простонала Лили, увидев его пустые, дикие глаза и медленно обнажившиеся клыки. — Ремус, нет… Ремус, это я, очнись! Очнись же, ну! — она пыталась отступить, но первая же попытка наступить на поврежденную ногу отозвалась в ней жгучей болью и Лили неловко повалилась на землю. Почуяв слабость жертвы, оборотень тут же пошел в наступление, но тут между ним и девушкой на землю, точно снаряд, приземлился гигантский олень и махнул рогами. Волк зарычал, олень выставил рога и попер на него, так что волку пришлось отступить.
Как только он скрылся в чаще, олень оглянулся на Лили. Надо сказать, она здорово охренела и смотрела на оленя так, словно он был пришельцем. Но это удивление не шло ни в какое сравнение с тем шоком и ужасом, которые отразились на её лице, как только лесной житель вдруг уменьшился в размере и стал человеком.
— Эванс, мать твою, ты цела? — Джеймс бросился к её ноге. Лили отдернула её и засучила ногами, отползая от него подальше. — Ты что? — удивился он.
— Н-не подходи ко мне! — пригрозила Лили, выставив ладонь.
— Эванс, кончай, это я! — Джеймс растерялся и разозлился. Не так он хотел ей сказать. — Ну правда я, — он сунул палочку за пояс, раздраженно вздохнул и нервно взлохматил волосы. — Эванс, в конце концов, дай мне осмотреть твою ногу, черт бы тебя побрал!
Лили затрясла головой, глядя на него все с тем же ужасом и подозрением.
Джеймс обхватил её лицо руками и заставил смотреть на себя.
— Лили, это я! Джеймс Поттер, мы трахались в моей комнате сегодня, ты отсасывала мне в подземельях, мне нужно назвать твой любимый цвет, или кличку твоего тупого кота?
Лили прерывисто вздохнула и вдруг неожиданно разрыдалась.
Джеймс дал ей пару секунд, прижал её к себе и поцеловал в волосы.
— У тебя кровь! — она схватила его за плечо.
— Ерунда, не страшнее, чем твоя пчела, — усмехнулся Джеймс. — Давай, Эванс, соберись, ночь еще не закончилась! — сказал он и взмахом палочки наложил ей на ногу шину, а потом помог подняться. Лили уже успокоилась и потеряно оглядывала траву в поисках палочки.
— Я отвезу тебя к остальным. Верхом. Ты каталась верхом? Ты рассказывала, что каталась.
Лили кивнула и вдруг прикрыла глаза, как будто зажмурилась. Джеймс снова взял её лицо в ладони.
— Лили, прошу тебя, не отключайся! Я знаю, была тяжелая ночь, ты испугалась и у тебя болит нога, но ты же моя сильная девочка, ты сможешь еще немного потерпеть, правда? — сказал Джеймс.
— Да, — слабым голосом отозвалась Лили и покачала головой, открыв гневно горящие глаза. — Мерлин, ну ты и задница, Поттер! Так бы и убила тебя.
Пару секунд они просто прожигали друг друга глазами, а потом Джеймс схватил её за шею, дернул на себя и горячо засосал. Лили вонзила ногти ему в спину и плечи, взлохматила волосы. Больше времени ни на что не было. Оставалось надеяться, что у них еще будет возможность все это обсудить. Лес кишел оборотнями, судя по запаху гари, где-то начался пожар, надо было пошевеливаться. Джеймс снова обернулся оленем, Лили с выражением бесконечного недоверия к реальности взобралась на него верхом и обвила руками за шею. Джеймс мотнул рогатой головой, переступил с места на место и рванул в чащу.

Оборотни Сивого прибывали, как саранча. Они заполняли все видимое пространство, лезли из чащи, прыгали с деревьев. Добыча сбилась в кучку, и они окружали её, как гриндиллоу окружает рыбу на большой глубине.
— Что, черт возьми, происходит? — задыхался Сириус, бешено оглядываясь. Он и остальная компания жались друг к другу, охотники прикрывали их собой на правах старших, а оборотни окружили их и ходили вокруг, жадно скалясь. Лес полыхал, — Откуда их столько, ты же говорил, что этот ублюдок унес в горы свою сивую задницу, и колонии за собой увел?!
— Все так думали, Блэк! — прорычал Дирборн. У него была рассечена бровь и скула, волосы слиплись и спутались, из-за слоя сажи и пота лицо казалось черным.
Пришлые оборотни натравливали молодняк на «добычу», Сивый наблюдал за этим с совершенно человеческим выражением на морде, и нетерпеливо скалил зубы. Кажется, он решил таким образом утвердить над молодняком авторитет.
— И что, ни у кого ни одной блестящей идеи? — немного истерично спросила Эммелина, вцепившись Сириусу в плечо. Ногти у неё были острющие, словно птичьи когти. — Совсем ничего?
— Вообще-то, это ты здесь мозг, Когтевран, идеи — это по твоей части! — нервно отозвался Сириус. Дирборн так быстро менял цели (у него осталось мало стрел), что его арбалет стал похож на стрелку часов. И отсчитывал последние секунды.
Правда, кровавому пиршеству все равно не суждено было исполниться. Потому что в тот самый миг, когда Сивый царственно пошел к молодняку сквозь ораву лохматых, слюнявых, лупоглазых тварей, откуда-то из глубины леса донесся боевой клич и топот копыт. А затем табун кентавров клином ворвался в море, осыпая её стрелами. Кентавры были все перемазаны камуфляжной краской, даже крупы и хвосты были выкрашены в черный и зеленый, из-за чего можно было подумать, будто это сам лес набросился на непрошенных гостей. Они стреляли, махали ножами, кидали копья.
Поднялась страшная неразбериха, половина оборотней бросилась бежать, половина схлестнулась с кентаврами. Добыча оценила свои шансы и начала отступать. Благо, те не особо обращали на них внимание теперь, когда появился противник поинтереснее.
На крутом возвышении, которое некогда было берегом, и откуда спустился Сивый, возникла человеческая фигура. Дирборн машинально оглянулся в ту сторону в пылу сражения, и весь просиял.
— Грей! Гре-ей! — заорал он и замахал руками.
Валери его не услышала за ревом и воплями, наполнявшими поляну. Она уперла ногу в гигантский валун и натянула тетиву. Самые крупные оборотни падали как подкошенные, сраженные её стрелами. Какой-то волк имел неосторожность броситься на одиночную жертву. Раздался короткий свист — и он упал, как подкошенный. Еще парочка бросилась с другой стороны, Валери быстро оглянулась, в одного всадила еще одну стрелу, затем молниеносным движением выхватила из-за пояса нож и метнула в другого, нагнулась, так что четвертый волк пролетел в прыжке над ней, натянула третью стрелу и выстрелила.
В пылу битвы школьный молодняк, за которым явился Сивый, судя по всему дружно наложил в меха и решил удрать. Валери оглянулась им вслед спрыгнула с валуна и побежала за ними. Несколько кентавров обернулись ей вслед и тоже поскакали в чащу.
С горем пополам, отряду Дирборна тоже удалось вырваться из мессива и укрыться на берегу озера. Пожар туда еще не добрался, зато от горького дыма было просто не продохнуть. Кашляя и задыхаясь, ученики попадали на песок возле воды, кто-то просто лежал и пытался отдышаться, кто-то, презрев опасность, пил воду прямо из озера.
— Мы сейчас в нескольких милях от школы, — сообщил Дирборн, привалившись к дереву и прижав к груди свой арбалет. Он тяжело дышал и щурился, его лицо покрывала сажа. — Если они увидели дым — должны были отправить кого-нибудь тушить пожар.
Сириус, так же задыхаясь, как и он, оглянулся на компанию студентов, которых втянул сюда и подумал о том, где сейчас Сохатый, Лунатик и Хвост. Живы ли они еще? Если да, то почему до сих пор не добрались до замка, ведь Сохатый шел именно туда? Какого черта они медлят?
Ответ на его вопросы, и вопросы Дирборна, явился в виде серебристого тумана. Патронус-заяц промелькнул в темноте яркой вспышкой, заставив всех поднять головы, и прыгнул в траву перед Дирборном.
— ЭТИ ТВАРИ НАПАЛИ НА ХОГСМИД! — загремел в темноте голос старого охотника, которого, кажется, звали Браун. Сириус точно не помнил. — Тут повсюду гребаные оборотни, они забаррикадировались в трактирах и гостиницах, лезут в жилые дома, жители бегут, сраное министерство выслало всего два отряда мракоборцев, но их тут кромсают как мясо! Где ты, Дирборн, черт тебя дери, мы сами не справляемся! Нам нужна помощь и быстрее!
Повисла секундная пауза.
А затем паника взорвалась, как хлопушка, все разом заговорили, закричали, заругались благим матом.
— Дирборн, мне нужно в деревню, — сказал Сириус, вскакивая на ноги. — Там мои близкие, мне нужно быть там!
— Мы с тобой пойдем! — воскликнула Эммелина. Её лицо было перепачкано в грязи, но глаза горели неистовой злобой. — Нас мало, чтобы с ними драться, и мы не превращаемся в животных, но вполне достаточно, чтобы наколдовать между деревней и замком ров и начинить его ловушками, так, чтобы эти твари не смогли выйти за пределы деревни!
— Мозг, Вэнс! — вскричал Дингл. Он каким-то чудом ухитрился не потерять свою шляпу, а после её слов радостно сорвал её с головы. — Чертов мозг!
Где-то рядом послышалось рычание, и все нервно обернулись.
— Идите! — коротко приказал Дирборн. Раздался щелчок — он перезарядил арбалет. — Скажите Брауну, что мы с Грей приведем к нему кентавров, пусть поджигает деревню, пожар сгонит волков к вашим капканам.
Сириус кивнул, они коротко пожали руки на удачу, а затем ученики гуськом побежали в темноту, держа наготове палочки. Не прошло и минуты после этого, как из зарослей выскочил оборотень. Дирборн подстрелил его. Тут же выскочило еще несколько штук. Они окружили охотника, хищно скалясь.
— Да вы издеваетесь, — пробормотал он, качнув головой, и вдруг громко заревел. Его рев перерос в рычание, а затем гигантский медведь вырос над сгорбившимися волками и раскинул лапы. Оборотни дружно зарычали в ответ и бросились на него всем скопом.

Олень с наездницей прискакал к гигантскому дубу как раз в тот момент, когда из студентов там остался только Питер. Он топтался на месте и явно нервничал. Ему не терпелось тоже поскорее убежать. Вокруг него, точно комары, вились феи-светляки и возбужденно попискивали.
— Джеймс! — воскликнул он, увидев оленя. — Ну наконец-то, ты вовремя, я уже хотел… — он осекся, увидев Лили. Джеймс на ходу превратился, Лили, все так же обхватывая его за шею, осторожно спрыгнула на землю.
— Ты рассказал?!
— Он тоже?! — изумилась Лили, взглянув на Джеймса.
— Тоже анимаг? Да, — бросил Джеймс и взмахом палочки распахнул в исполинском стволе дуба дверь.
— А ты кто, Питер? Ты тоже олень? — слабым голосом спросила Лили.
— Почти угадала. Только меньше, без копыт и рогов, но с длинным хвостом, — Джеймс посмотрел на Питера. — Кстати о хвостах. Ты не видел Лунатика?
— Нет, — Питер удивился.
Джеймс дернул носом.
— Ладно. Слушай меня, Эванс, — он сжал её плечи. — Дамблдор должен узнать, что приютил под крышей замка несколько десятков оборотней. Об этом никто не знает, кроме тебя и Алисы, так вот нужно, чтобы об этом узнал Дамблдор, или Макгонагалл, и не узнал никто больше, так что вставь Вуд кляп до востребования, ты поняла?
— Поняла, — она кивнула.
— В замок вернешься через этот проход. Запоминай: прямо, налево, затем прямо…
Питер нервно оглянулся, услышав где-то рядом треск веток.
— …а потом еще раз направо и ты выйдешь к тайнику за зеркалом на пятом этаже, мы прятались там во время нашествия животных, помнишь? Иди оттуда сразу к Дамблдору.
— А ты? — Лили вцепилась в его руки.
Джеймс замешкался всего на секунду.
— Я должен найти Бродягу и Лунатика. А потом мы сразу за тобой.
— Л-ладно, — судя по взгляду, Лили ему не очень поверила. — Только не задерживайтесь, пожалуйста!
— Обещаю, — Джеймс разрешил Лили поцеловать себя, а потом подсадил и помог залезть в тайник.
Как только за Лили закрылась дверь, он выждал, пока её шаги стихнут, а затем достал палочку. Взрывные чары заставили старый дуб возмущенно загудеть и пошатнуться.
Лили в коридоре порывисто обернулась, услышав грохот, бросилась обратно, но на том месте, где раньше была дверь, образовалась глухая стена.
— Джеймс! — истошно закричала она и принялась колотить по стене рукой. — Джеймс, что ты наделал! Нет! Нет!
Она принялась палить по стене заклинаниями, пытаться растворить её, взорвать, отодвинуть, но она не поддавалась. Волшебство перестало действовать в этом месте. Она рыдала и шлепала по стене рукой, пока не отбила её, и в конце концов сдалась — просто разревелась и уселась возле неё на корточки.
Джеймс не переставал палить по стволу чарами до тех пор, пока он не надломился и не огласил лес протяжным скрежетом. Оглушительный треск, похожий на серию выстрелов, а затем дуб накренился и с грохотом обрушился вниз, заставив землю содрогнуться.
— Зачем ты это сделал? — Питер паниковал. — Как мы теперь вернемся в замок? Он же в нескольких милях отсюда, а по этому коридору до него можно было бы добраться минут за десять!
— Неважно, как мы вернемся, Хвост, главное, что в замок отсюда никто не влезет, — отрезал Джеймс. — Я не отдам этим тварям нашу школу. Пошли. Надо найти остальных.
Они побежали к поляне, где всего пару часов назад шумела веселая вечеринка, а теперь развернулся кровавый бой. Еще на полпути им в нос ударил явственный запах гари, а затем лес разом заволокло дымом. Пожар расползался с удивительной скоростью. Лесная живность, как волшебная, так и неволшебная разбегалась во все стороны, пару раз им встречались изуродованные тела волков, людей, и даже лесного зверья, и они как будто снова перенеслись в ужасную ночь Каледонского теракта. Где-то далеко слышались крики людей и лай оборотней. Из-за дыма ничего не было видно, даже заклинания не помогали. Из-за пожара пришлось сделать крюк, но они уперлись в болото, вернулись обратно, но там уже бушевал огонь. В конце концов они заблудились и, задохнувшиеся, все в пепле и гари остановились отдышаться на какой-то богом забытой, заросшей мхом и высоченной травой полянке.
— Твою мать, ничего не вижу, — прокашлялся Джеймс, едва снова стал человеком. Он вытер лицо рукавом и выпрямился, оглядываясь в темноте, как вдруг дернулся, удивительно напомнив свое второе я, и обернулся. Питер ничего не услышал, но тоже оглянулся.
Из зарослей у них за спиной выступила пара кентавров. Оба в камуфляже, они совершенно сливались с темнотой, и, если бы не ярко светящиеся в темноте белки глаз, их было бы совсем не видно. Кентавры неодобрительно прищурились и подошли ближе. Хвост тяжело сглотнул.

Темная фигура женщины мелькнула среди деревьев и слилась с мраком густого орешника. Бледное лицо показалось из-под капюшона, глаза сузились. Женщина достала из колчана стрелу, вложила в лук и беззвучно натянула тетиву.
Молодняк, за которым она гналась, остановился. Обгоревшие, местами раненые молодые волки столпились, распространяя ужасный запах горелой шерсти и пота, а на свободном пятачке травы, залитом лунным светом двое волков драли друг друга до смерти, спутавшись в смертельный клубок. Слюнявое рычание смешалось с визгом и лаем наблюдателей. Один волк был маленьким и черным, таким подвижным, что второму никак не удавалось его завалить, смертоносным, как речная гадюка. Второй, крупный, удивительно похожий на первого, слепо лязгал зубами и пытался скрутить противника.
По полянке пронеслось тревожное поскуливание, когда слепец все-таки завалил противника на землю. Момент был самый подходящий. Охотница прицелилась в спину одного из них и выстрелила. Слепец взвизгнул и вскочил, но охотница уже зарядила новую стрелу. Еще один выстрел — и Лука оступился. Маленький черный волк взвился с земли, опрокинул его на землю и одним коротким рывком перегрыз ему глотку. Оборотни одобрительно зарычали, смешались, и потрусили в лес.
Валери Грей подобрала свою сумку и собралась было последовать за ними, но, когда оглянулась, споткнулась и встала как вкопанная. Из темноты на неё пристально смотрели зеленые глаза еще одного оборотня, с пшеничной шерстью.
— Люпин… — настороженно произнесла она, осторожно отступая назад. Волк явно её не узнавал, медленно подступал и скалился, тараща безумные глаза. Пружина. — Люпин, это я. Спокойно, — она выставила вперед руку, второй незаметно доставая из футляра на поясе нож. — Ты не должен этого делать. Ты сам хозяин своей головы.
Волк зарычал. Рычание рождалось где-то в недрах его гигантской груди и рвалось наружу бульканьем и клокотанием, от которого волосы становились дыбом.
— Люпин, я не хочу тебя убивать, — со злостью выкрикнула охотница, но, когда волк прыгнул, в открытую выхватила нож. Они покатились по земле и сорвались с крутого холм вниз. Волк оглушительно взвизгнул, заставив притихшие в ужасе ели вздрогнуть, а затем женщина издала громкий и удивленный крик, больше похожий на вздох. И повисла тишина.
После раздался шорох, оборотень вспрыгнул обратно на холм, огляделся, скаля окровавленные зубы, и скрылся в чаще, прихрамывая на правую ногу.
Спустя несколько минут на холме показался человек. Охотница тяжело, прерывисто дышала, её волосы спутались, щеки раскраснелись. Она посмотрела вслед сбежавшему волку, а потом откинула разорванный плащ и зашипела, осмотрев собственное укушенное плечо. Потом картинка вдруг помутнела, она покачнулась, взмахнула рукой, словно надеялась зацепиться за что-то, и упала на траву.

Кентавры обошли вокруг Джеймса и Питера с двух сторон, осматривая их так пристально, словно хотели удостовериться, что они им не мерещатся. А потом один из них сказал, густым и тягучим голосом:
— Это территория кентавров. Что вы двое тут делаете?
— Мы искали своих друзей, — с вызовом ответил Джеймс. — Они должны быть где-то здесь. Помогите нам их найти, вы же это умеете!
— Здесь не может быть ваших друзей, только если они не кентавры, — все с тем же спокойствием сказал кентавр. У него были совершенно непроницаемые глаза, и это слегка пугало. — Но, как всем известно, люди и кентавры не могут быть друзьями. Поэтому, уходите. Здесь никто не станет вам помогать.
— А как же Валери Грей? — Джеймс схватился за соломинку. — Вы же помогли ей защитить нашу школу!
— Мы защищали не вашу школу, — второй кентавр звучал не так сдержанно. Питер шевельнулся у Джеймса за спиной. — Мы защищали свои владения. Оборотням здесь рады не больше, чем двуногим.
На долю секунды гигантский олень вырос в темноте, встав на задние копыта и возмущено ударил в землю передними. Кентавры переглянулись и переступили с места на место. Не то, чтобы они отступили, но это было близко к тому.
— Теперь будете со мной говорить на равных? — прорычал Джеймс, возвращаясь в свой обычный вид. — Меня зовут Джеймс Поттер, и мои друзья сейчас, в эту самую минуту рискуют своими жизнями там, в огне, пытаясь защитить школу и ваши чертовы владения, а вы стоите здесь и делаете вид, что вас это не касается! Помогите нам их найти, и мы с радостью отсюда уберемся!
По лицам кентавров трудно было понять, убедил их Джеймс, или наоборот, рассердил еще больше, но договориться они ни до чего не успели, потому что воздух вдруг разразился оглушительным ревом, послышался треск и топот тяжелых ног, а в следующий миг из бурелома выломилось темное Я доктора Генри Джекилла, Хайд собственной персоной. Из одежды на нем были только обрывки какого-то плаща и то, что совсем недавно было одеждой, грудь пересекал ремешок сумки. В темноте его кожа казалась совсем белой, но он был в крови и ссадинах. Очевидно, успел схлестнуться с кем-то из оборотней, или охотников.
Вырвавшись из зарослей, которые, очевидно, причиняли ему кучу неудобства, монстр свирепо затоптался на месте, сопя и отдуваясь, а затем взгляд его крошечных глаз остановился на двух ошалевших от неожиданности людях и кентаврах.
— Бегите, — приказал один из кентавров, вынимая из ножен какое-то замысловатое, изогнутое лезвие. Это было странно, обычно они пользовались стрелами. Джеймс подумал, уж не предназначалось ли это лезвие для них?
— Гриффиндорцы бегут, только если устроили славную шалость, — Джеймс достал палочку, бледный, трясущийся с головы до пят Питер сделал тоже самое. — Одна просьба — не убивайте его. Это тоже наш друг.
Кентавры, кажется, здорово удивились, правда долго пребывать в этом состоянии у них не получилось. Хайд с удовольствием ринулся на новую жертву, растопырив ручищи.
Сражаться с Хайдом было страшно. Он кидался, прыгал и падал на землю, как десятитонная глыба, зазеваешься — и привет. Пытался схватить их своими ручищами и разорвать, вцепиться зубами, задушить. Одного кентавра он обхватил за круп и сжал так сильно, что бедняга зашелся жалобным ржанием, взбрыкивая всеми конечностями.
— Инкарцеро! — хором завопили Джеймс и Питер. Веревки, вырвавшиеся из палочек, хлестко опутали пудовые руки Хайда, и он выпустил кентавра. Мародеры попытались привязать его руки к деревьям, но Хайд взмахнул ими так, что мальчишек дружно подбросило в воздух.
Кентавры плюнули на просьбу Джеймса и выхватили луки. Ночь наполнилась свистом стрел. Хайд закрылся руками, но они задевали его не больше, чем иголки. К тому же, судя по окровавленным лохмотьям, бок доктора Джекилла все еще не прошел, и не давал ему атаковать в полную силу. В какой-то момент он, видимо, и вовсе передумал драться и попытался удрать, но ему навстречу из лесу внезапно вывалился медведь почти такого же роста, как и чудовищное воплощение Джекилла.
Они сцепились, медведь колотил его лапами и ревел так, что уши закладывало. В какой-то момент медведь завалил его на землю, остальные тут же набросились на монстра и опутали веревками, как коконом, из которого смешно торчала гигантская волосатая голова. Хайд ревел и извивался, но вырваться не мог. Джеймс подошел к нему, взглянул в приплюснутое, страшное лицо, и ошалел, увидев следы профессорской бородки и глаза — джекилловские глаза, только совершенно страшные и безумные.
— Нет! — хрипло крикнул он, когда Дирборн, снов ставший собой, выхватил нож, чтобы его прикончить. — Это не монстр!
— Да? — охотник задыхался, пот и кровь бежали по его лицу. — А кто тогда, Поттер? Я охочусь за ним полгода, он мне должен за моих людей! Он разорвал нашего стажера, как мешок с требухой!
Питер издал какой-то странный звук, а потом скрючился и сблевал за кустом. Перенервничал, во время экзаменов с ним такое случалось чуть ли не каждый день. Джеймс посмотрел на охотника.
— Это Джекилл, Дирборн. Джекилл. Это не монстр, которого он слепил из мартышки, это он и есть. Просто… в другой форме.
Дирборн опешил и уставился на Джеймса так же, как Макгонагалл смотрела на курящего капуцина.
Джеймс вместо дальнейших объяснений молча выдернул сумку Хайда из его рук, порылся там и достал пузырьки с уже знакомой ему сывороткой. Стоило большого труда влить её в монстра, но эффект последовал почти сразу же. Его тело начало уменьшаться и менять форму, а уже через минуту на глазах остолбеневшего Карадока Дирборна Джеймс разорвал веревки, и вместе с Питером осторожно уложил на траву бесчувственное тело профессора по защите от Темных искусств. От его одежды остались одни лохмотья.
— Глазам своим не верю… — пробормотал Дирборн. — Как это вообще возможно?!
— Мы не знаем. И никто не знает. Может, даже он не знает! Но если бы сейчас убил ту тварь, убил бы не только её, но и его! — Джеймс указал на профессора.
Пару минут Дирборн сопел и кусал губы, а потом отрывисто бросил:
— Ладно, — он сорвал свой плащ охотника и кинул его Питеру. — Прикройте его, и… надо его куда-то оттащить, пока все не закончилось.
— Пусть остается здесь, — неожиданно молвил один из кентавров, и все посмотрели на него. — Это — наша территория. Здесь он будет под нашей опекой.
— Л— ладно, — удивленно сказал Джеймс. — Хвост, останешься здесь? Присмотри за ним. Расскажи ему все, когда он придет в себя. А я пока найду Бродягу. Ты не видел его?
— Видел, — кивнул Дирборн, все еще с неприязнью глядя на отключившегося монстра. — Он и все ваши друзья пошли в Хогсмид.
— Чего? — тупо переспросил Джеймс.
— В Хогсмиде сейчас бойня, — сказал охотник и все переменились в лице. — Я так понял, люди Сивого весь этот месяц тайно проникали в деревню, небольшими группками, чтобы не так бросалось в глаза. И распускали там слухи, что Сивый увел свои колонии в горы. Так они смогли занять Хогсмид еще до полнолуния, и сейчас просто… пытаются очистить его от прежних жителей.
— Твари! — Джеймс в одночасье стал еще взъерошеннее, чем всегда. — Дирборн, надо идти туда!
— Надо, — согласился Дирборн и посмотрел на кентавров, которые молча слушали их разговор. — Оберон. Ваши люди сейчас гонят часть колонии Сивого обратно на север. Я не смог их найти, поэтому пришел за помощью к вам. Мы сами не справимся. Таких, как я осталось чуть меньше двух десятков, мы не можем дать отпор целой армии оборотней. Помощь из-за границы может не прийти, вы нужны нам. Здесь. Сейчас.
— Проблемы людей не касается кентавров, — грубо обрубил его кентавр и переступил с места на место, взмахнув хвостом.
— Не касаются? — тихо переспросил Дирборн, меняясь в лице. — Вот как?
— Мы договаривались с Валери Грей, но она не просила нас покидать лес и территорию колонии, — сурово сказал кентавр. — У нас была другая миссия, и мы с ней справляемся. Больше никаких договоров с людьми.
— Если Сивый займет деревню, через тайные ходы, которые ведут в замок сможет занять Хогвартс за день! — вмешался Джеймс. — Если оборотни займут лес и замок, как скоро Волан-де-Морт приведет сюда свою армию, и сделает это все своей территорией? Как скоро колонии кентавров отдадут кочевым вампирам, или упырям? Вы сможете в одиночку отстоять свои земли, когда сюда придут великаны? Они уничтожили мой город всего за одну ночь, сколько времени им понадобится, чтобы уничтожить все это? — он взмахнул рукой, указывая на молчаливые деревья.
После этого выпада кентавры молчали довольно долго. Смотрели друг на друга так, словно вели безмолвную беседу.
— Хорошо, Джеймс Поттер, — сказал тот, которого звали Обероном. — И Карадок Дирборн. Кентавры вам помогут.
— Но это — в последний раз, — грубо добавил второй, враждебно глядя на Дирборна. — До появления здесь людей с оружием, Фенрир Сивый никогда не подходил так близко к нашим владениям. Мы поможем вам его прогнать, и больше вы никогда и ни о чем не будете просить кентавров, — с этими словами он снял рог, который висел у него через плечо на плетеном ремешке, и лес огласился громким боевым кличем.
— Директор Дамблдор?
Дамблдор, стоящий у горящего камина, и бледная как простыня Макгонагалл разом обернулись, когда в кабинет заглянул измотанный мракоборец.
— Тут одна студентка настойчиво хочет с вами поговорить.
— Потом, Долиш, я занят, — он отвернулся и вдруг снова повернулся, прищурившись. — Она из леса?
— Да. Похоже, у неё сломана нога, я пытался отвести её в крыло, но она пригрозила мне заклятием, если я сначала не отведу её к вам.
Макгонагалл обеспокоенно взглянула на Дамблдора, а когда Лили, хромая, вошла в кабинет, вскочила из кресла.
— Мисс Эванс!
— Это не моя кровь, профессор, — поспешно сказала Лили, указав на свое лицо и форму, все еще испачканную кровью Луки.
— Ответ из Франции пришел? — спросил Дамблдор, пока Макгонагалл усаживала Лили в кресло и махала над ней палочкой.
— Да, директор. Арно выделил нам три отряда охотников, они уже в пути. Министр Бэгнольд разрешила им войти на территорию Запретного леса. Мы почти потушили пожар в южной части, на востоке хуже всего, но работа идет.
— А ученики?
— Почти все эвакуированы в Министерство. Остались только раненые в крыле.
— Хорошо, — Дамблдор отвернулся от него и мракоборец ушел.
— Остальные прибыли давным— давно, где вы были, мисс Эванс? — Дамблдор остановился перед Лили. Она в этот момент как раз пила воду из стакана и торопливо оторвалась, прижав ладонь к губам.
— Там в лесу остались студенты, — выпалила она. — Джеймс, Сириус и остальные… Марлин Маккиннон… братья Пруэтты. Много кого. Они не захотели уходить, решили остаться и помочь охотникам.
Дамблдор и Макгонагалл быстро переглянулись. Что-то странное промелькнуло у них на лицах, трудноопределимое. А затем Дамблдор стремительно пересек кабинет, подошел к открытому окну и взмахнул палочкой. Гигантская серебристая птица вылетела навстречу ночи и понеслась в сторону леса. Лили машинально взглянула в окно и ужаснулась. Она была уверена, что выбралась из ада, о котором знает весь мир, а отсюда лес казался совершенно мирным и спокойным, если не считать завесы дыма на востоке, которой было бы не видно в темноте, если бы не языки пламени, взобравшиеся уже на самые верхушки деревьев.
— Я отправил Патронуса Аластору Грюму, — сказал Дамблдор, возвращаясь к столу. — Его люди сейчас в Хогсмиде, они найдут их и помогут выбраться. Не переживайте, мисс Эванс. Самое страшное уже позади. Мы узнали о том, что происходит не сразу, но уже приняты все меры для ликвидации катастрофы. Вы слышали, из Франции только что был выслана охотники, думаю, они будут здесь с минуты на минуту и освободят Хогсмид. Пожар уже тушат, а за вашими друзьями отправились мракоборцы, и давайте будем верить в лучшее.
Лили упрямо тряхнула головой.
— Профессор Дамблдор, это еще не все. Кто-то построил тайный коридор, ведущий из замка прямо в лес, он начинается за зеркалом на пятом этаже. Я уверена, именно через него студенток весь год выманивали в лес так, что мракоборцы их не видели ни во дворе, ни у границ леса.
Дамблдор и Макгонагалл переглянулись.
— Кроме того… — Лили облизала губы. Она нервничала и не знала, как сказать директору, что весь этот год в замке жила пара десятков оборотней. — Профессор Дамблдор… вам нужно кое— что узнать.
Дамблдор мягко выставил ладонь.
— Я уверен, что мне очень много чего нужно узнать, но прежде, я думаю, вам тоже нужно многое узнать, мисс Эванс.
Лили сдвинула брови.

Ночь близилась к финалу, а молодой волк наслаждался охотой. Вкуса человеческой плоти ему оказалось недостаточно. Он резвился и охотился, кидался на лис, оленей и кабанов, гонял кроликов и прочую мелкую живность. Он делал все это по пути в деревню, откуда его в последний раз звал Отец, и радовался, предвкушая новое лакомство.
Ремус Люпин крепко спал в эту ночь. Но нечто тревожное и назойливое не давало ему полностью погрузиться в удовольствия. Оно стучалось и стучалось в запертую дверь его мыслей, скреблось, не давая покоя, но Сивый держал дверь изнутри и не было шансов войти.
Однако, в тот самый момент, когда Ремус загнал очередного бурого кролика с дрожащим носом и разинул над ним пасть, Карадок Дирборн в обличие медведя, Сириус Блэк в облике пса и охотник-леопард из Франции втроем смогли-таки одолеть Фенрира Сивого, и тот потерял сознание. А Ремус Люпин проснулся так неожиданно, словно на него вылили ушат холодной воды.
В голове моментально прояснилось, кролик вырвался из его лап и удрал в кусты, а Ремус еще пару секунд в ужасе оглядывался по сторонам, пытаясь понять, где он и как здесь очутился, когда вдруг то самое, назойливое нечто обрушилось на него с силой притопнувшей ноги великана.
Здесь была Валери.
Она была здесь, в лесу, сегодня.
И он её покусал.
Он прогрыз её плечо насквозь.
Лапы подкосились, и Ремус шлепнулся на землю. Пару минут он приходил в себя, таращась в темноту, а потом мотнул головой, вскочил и разразился таким воем, что его услышали даже в деревне.

Он бежал и бежал, не чувствуя под собой ног. Слышал только её запах. Едва уловимый, тающий в сумраке ускользающей ночи. Бежал, как в своем сне, преследуя неуловимую незнакомку в капюшоне…
И наконец он увидел её. Женщина в изорванном плаще мелькнула в утренней мгле, точь— в-точь, как в его сне. Она бежала куда-то, отчаянно прихрамывая и держась за плечо, и даже издали Ремус услышал её прерывистое, рычащее дыхание. Её темные волосы растрепались, она казалась измученной, но все равно продолжала бежать.
Он побежал за ней, окрыленный слепой и непонятной надеждой, что теперь, когда он её нашел, все можно будет как-нибудь исправить…
Вырвавшись из зарослей на прогалину, Валери внезапно остановилась и обернулась. Она держалась за плечо, её одежда была изорвана. Уставшие серые глаза женщины на секунду встретились с глазами волка и удивленно расширились.
А затем это произошло.
Над головой у Ремуса стремительно промелькнула какая-то тень.
Оборотень перескочил с одного дерева на другое и спрыгнул вниз, бесшумный, как сама смерть.
Валери успела только оглянуться на него и резко вдохнуть, как все было кончено. Её крик прошил сердце Ремуса, словно игла, и в этот самый момент небо на восходе окрасилось в бледно-синий цвет.
Вой волка превратился в хриплое человеческое «Нет!», насквозь мокрое от слез. Ремус превратился прямо на ходу и, потеряв равновесие, повалился в траву. Отчаянно задыхаясь от боли и ломоты во всем теле, он уперся локтем в сырую землю, уперся в неё ладонью и поднялся. Шерсть отваливалась от него кусками, слезы застилали глаза, вернувшие себе обычный цвет. Кое— как он все же заставил себя подняться на ноги, цепляясь за дерево и вскинул голову. Волосы прилипли ко лбу, он тяжело дышал и был весь в грязи.
Оборотень, обогнавший его, тоже стал человеком. Сначала Ремус видел только его спину. Гибкую женскую спину, белую кожу и длинные темные волосы. А затем он медленно, очень медленно обернулся, и на Ремуса в упор посмотрели прозрачно-серые глаза Валери Грей.

В первую секунду он решил, что повредился рассудком.
— Что? — Ремус тяжело дышал и смотрел на неё так, словно не верил своим глазам. — Как? Ты… ты… это ты! Ты!
Валери молчала. На её губах лежала тень улыбки, придававшая её лицу мрачное и немного торжествующее выражение. Она смотрела на Ремуса, чуть-чуть сузив глаза. И молчала.
— Ты — оборотень, — прошептал Ремус, глядя на неё с благоговейным ужасом. Улыбка Валери стала чуточку шире. Она напоминала картину Да Винчи. И, не отрываясь, смотрела Ремусу в глаза. — Но как это возможно… я же… я видел, как он тебя убил!
— Нет, — сказала она, сочувственно и как будто с издевкой нахмурив лоб, так, словно Ремус безосновательно переживал из-за плохой оценки. — И сейчас, и раньше ты видел только то, что я позволяла тебе увидеть. Тебе и всем остальным.
Валери подобрала с земли плащ жертвы и накинула на плечи, а потом опустилась на колени возле тела.
Ремус отпустил ствол дерева и подступил ближе, потрясенно глядя перед собой.
У него на глазах тело мертвой Валери Грей менялось, вытягивалось в длину, становилось шире и больше. Волосы на голове укорачивались, а на лице, наоборот, прорастали. И само лицо менялось, становилось мужским, так же, как руки и ноги. Не менялось только окровавленное пятно на белой рубашке. А уже через полминуты на её месте лежал окровавленный доктор Генри Джекилл.

Погребальный костер потрескивал и плескался, и пламя металось в серых глазах Валери Грей.
Валери не плакала и не заламывала руки, просто стояла и смотрела, как тело доктора Джекилла все больше и больше закрывает огонь. Ремус молча стоял рядом и время от времени поглядывал на неё. У него на плече висела сумка доктора Джекилла, в которой они нашли спички, мазь, заживляющую все порезы, флягу с Оборотным зельем и письмо, которое Валери, не открывая спрятала в карман своего плаща.
Она все молчала и смотрела на огонь, так, словно Ремуса там и не было. А когда он уже собрался заговорить, внезапно обернулась к нему и протянула руку, так, что рукав соскользнул с неё, оголив до локтя.
— Пойдем. Тебе нужно о многом узнать, прежде чем они придут, — серьезно сказала она. Ремус не знал, кто такие «они», и почему они должны прийти. Он пристально посмотрел ей в глаза, а потом взялся за руку, так, словно боялся, что из неё сейчас опять высунутся когти.
Они пошли через лес. Утро выкрасило небо в смородиновый цвет, но здесь все еще было темно. Как ночью.
Валери остановилась на небольшой полянке, окруженной многовековыми соснами, а потом оглянулась, обхватила Ремуса за шею узкой ладонью, и поцеловала, точно так же, как в кабинете, в тот день, когда они виделись в последний раз.
До этой минуты Ремус был шокирован, раздавлен и даже зол на неё, но как только она его поцеловала, все это куда-то ушло.
Она была здесь. Его Валери.
Он сам не заметил, как жадно схватил её в ответ, вложив в объятие все то отчаяние, которое грызло его в течение целого месяца. Всю тоску и всю горечь.
— Как же я скучала по тебе, — шептала она с закрытыми глазами в его губы, пока ошалевший Ремус продолжал разевать рот и засасывать её, целовать, мешать её волосы и до синяков сжимать тонкие руки и плечи. Как же он изголодался по ней.
— Мой милый Ремус. Хороший мой Ремус, — она запустила пальцы в его кудрявые волосы, пока он припадал к её шее. Кровь ударила ему в голову, стучала в ушах, Ремусу было тяжело дышать.
Плащ соскользнул с алебастровых плеч и упал на темную траву.

— Это была ты, — прошептал Ремус.
Они лежали в траве, задохнувшиеся, раскрасневшиеся, влажные от пота и выпавшей росы. Ремус лежал на спине, откинув руку в мокрую, холодную траву, а потом вдруг вспомнил кое-что и распахнул глаза.
— Ты была той волчицей, на которую я напал в ноябре, — неверяще пробормотал он и приподнялся на локтях. Валери, которая до этого лежала, положив голову ему на живот, неохотно поднялась. — Я вдруг понял… я увидел тебя и вспомнил!
Валери ничего не сказала, она прикрывалась свои плащом и снова улыбалась той странной улыбкой.
— Боже… — Ремус сел, в ужасе глядя по сторонам, и закрыл лицо ладонями. Ему захотелось провалиться сквозь землю. Снова, снова он почувствовал себя как тогда, когда к нему впервые пришло осознание того кошмара, который он натворил. Мозг выудил ту сцену из потока воспоминаний и заел на ней, как пластинка. Только теперь это было вдвойне ужаснее.
— Тебе стыдно, — она коснулась рукой его волос. — Потому что ты до сих пор видишь во мне школьного учителя. Но теперь ты знаешь, что это не так. Я больше не твой учитель, Ремус, а ты не мой ученик. Ты знаешь, кто мы.
Он опустил ладони. Валери смотрела на него, чуть-чуть сузив свои страшные, хищные глаза. Её губы казались почти что красными, лицо разрумянилось, волосы безумной копной лежали на плечах, они вились, в них путались мелкие листья и веточки.
— Мы живем в другом мире, лунном, там, где не действуют законы человеческой морали, — прошептала она, касаясь ладонью его лица, и заглядывая ему в глаза. — Ты был зверем и поступил так, как и поступают звери. И я тоже, — её пальцы невесомо стекли с его подбородка, она смотрела на него, пристально, немного пугающе, жадно перебегая взглядом с одного глаза на другой. — Нет ничего страшного в том, что произошло. В полнолуние мы делаем то, чего всегда хотели и чего боялись. А мы с тобой всегда хотели друг друга.
Ремус уставился на неё.
У него внутри как будто что-то щелкнуло и встало на место.
Валери довольно улыбнулась, сверкнув глазами, а потом обняла его лицо ладонями и поцеловала.
— Расскажи мне, — попросил он, когда они снова вернулись на траву и Валери снова оказалась в его руках. — Я хочу знать все.
— Меня зовут Валериона, — сказала Валери после долгой паузы. — Моя настоящая фамилия Грейбэк.
Ремус рывком повернул к ней голову.
— Твой отец — Фенрир Сивый? — в шоке прошептал он.
Валери ничего не ответила, просто положила голову ему на плечо и коснулась пальцами одного из шрамов. Ремус медленно лег на место, пытаясь понять, ужасает его это, или наоборот.
— Моя мать умерла при родах, когда мне было одиннадцать лет. Луке было пять, и он грозился, что задушит нашего брата во сне. Тогда отец отправил нас с Уиллом жить в городок, при котором служил лесничим. Уиллоу-Крик. Там я познакомилась с Генри.
— Как-то раз он увидел, как я превращаюсь в лесу. И его это не испугало. Генри был одиноким ребенком, еще более одиноким, чем дочка безумного лесничего, которую отправили в город жить у тетки в грязном трактире. Мы были нужны друг другу, и стали дружить. Генри загорелся идеей стать такой, как я. Стать оборотнем. Я отказалась его кусать. Думаю, ты понимаешь, почему. Никто не заслуживает такой судьбы. Генри не верил мне, что это не дар, а проклятие. Он рос слабым, местные дети задирали его, потому что чувствовали, насколько он от них отличается. И ему казалось, что стань он волком, его проблемы решились бы. И мы могли быть вместе. На равных.
— Вскоре после того, как мы познакомились, нам прислали письма из Хогвартса. Отец запретил мне ехать учиться волшебству. Он ненавидел волшебников так же, как и сейчас, и стегал нас с Лукой розгами всякий раз, когда мы случайно колдовали, так что ему почти удалось выбить из нас «эту дурь», — она зябко повела плечами. Ремус смотрел на неё с жалостью и чувствовал какую-то странную смесь злобы и отвращения в адрес Фенрира Сивого.
— Словом, Генри уехал учиться, а я осталась в Уиллоу. Он оказался талантливым волшебником, и пока учился, пытался как можно больше разузнать о моем племени, и о том, как именно действует проклятие полной луны. С каждым годом он становился все более и более одержим идеей превратиться в сверхсущество, и умолял меня его укусить, грозился, что отправится к моему отцу. Если я откажу.
Теперь я понимаю, что зря отказывала. Генри так глубоко закопался в материи, отделяющие Темное от Светлого, что и не заметил, как стал одержимым. Он целыми днями ставил опыты над животными, пытаясь добиться превращения в оборотня, минуя укус. Вкалывал обезьянам мою кровь, — пояснила Валери в ответ на нахмуренные брови Ремуса. — Он даже попытался научиться превращаться в волка с помощью анимагии, но у него не получилось, и вместо волка он превратился в рысь. Он отчаялся, и решился на рискованный шаг. Решил вколоть мою кровь себе, — Валери помолчала, глядя куда-то в сторону. — Так появился Хайд. Генри был уверен, что в полнолуние превратится в волка, но вместо этого превратился в нечто другое…непонятное, странное и агрессивное существо, как будто застрявшее на середине превращения.
Валери глубоко вздохнула.
— Он разработал сыворотку, которая помогала ему сдерживать Хайда. В отличие от оборотней, ему не нужна была полная луна. Достаточно было вспышки ярости, страха, боли… или желания, — добавила она, посмотрел прямо на Ремуса. Ремус тяжело сглотнул. — Мы были в отчаянии, когда выяснилось, что Хайд будет просыпаться всегда, стоит нам заняться любовью. А ведь мы были молоды и любили друг друга.
Ремус прикрыл глаза, мышцы у него на скулах вздрогнули.
— Значит вы все-таки были любовниками, — буркнул он.
— Да, мы ими были. Но когда между нами встал Хайд, это стало невозможно. К тому же, именно в тот момент приключилась история, о которой ты хорошо знаешь.
— И долго? — спросил Ремус, дрогнувшим голосом.
— Несколько лет после того, как умер Бо. И до того, как появился Хайд. Позже мы уже не могли прикоснуться друг к другу.
— А я уже подумал, что Джекилл выдумал эту историю, — язвительно сказал Ремус и сел, положив сцепленные в замок руки на колени. Валери поднялась следом, прикрывшись плащом.
— Нет, — она прижалась к нему сзади и поцеловала его плечо, обвив со спины руками. — Не выдумал. За исключением того, что напал на меня не оборотень, а обычный человек. Какой-то пьяница, задержавшийся в трактире допоздна, увидевший, как я мою тарелки за стойкой.
Валери замолчала. Ремус перестал дуться и провел большой и горячей ладонью по её руке в ссадинах после сегодняшней ночи, и подумал о том, какая она тонкая и хрупкая. Даже теперь.
— Что было дальше ты знаешь. Жители деревни увидели, как мой сын ест сырое мясо, прибавили это к тем слухам, которые уже итак гуляли по деревне, и в полнолуние его убили на моих глазах.
Её руки соскользнули с Ремуса. Валери отсела и обняла свои колени. Сейчас она казалась совсем маленькой, неправдоподобно, удивительно маленькой и хрупкой.
Ремусу стало стыдно за свои обиды, и он сам обнял её.
— Первое время я винила только их, — проговорила Валери, глядя перед собой. — Этих отвратительных, узколобых мракобесов. Отвратительных, грязных лицемеров, которые клеймили позором таких как я, Бо, или Генри, а сами сношались со своими детьми за закрытыми дверьми. На тот момент, когда все это случилось, мой отец давно покинул леса близ Уиллоу и собрал в горах небольшую общину оборотней. Я нашла их. И натравила на город.
В эту минуту Валери действительно казалась страшной. Она видела нечто такое, чего Ремус видеть не мог, но от одного выражения её лица, ему становилось страшно.
— Я стояла там, в лесу, и смотрела, как они рвут на части, потрошат, убивают. А потом ушла из Уиллоу, так далеко, как только смогла, примкнула к какой-то колонии на севере страны. Я жила там, почти как животное, пытаясь заглушить все это, забыть. Но через год я узнала нечто такое, что заставило меня вернуться.
— Что это? — тихо спросил Ремус, ласково поглаживая её по плечу.
Валери посмотрела на него.
— Я узнала, что это мой отец рассказал жителям Уиллоу, что мой сын — оборотень.
Ремус потрясенно уставился на Валери. Она выдержала его взгляд, а потом снова уставилась перед собой.
— Сивый был в ярости, когда узнал, что я родила ребенка, да еще и от человека. Для него это был позор, клеймо. Он не желал мириться с тем, что в его роду будут люди, и решил это исправить.
Валери опять помолчала.
— Прошло так много лет, а я так до сих пор и не смогла простить его за это, — прошептала она. — В тот день во мне как будто что-то повернулось. Я возненавидела самую суть волчьего мира. Я не хотела быть оборотнем так же сильно, как Генри хотел. Я поклялась себе, что рано или поздно отомщу за своего сына, отомщу сполна, так, чтобы Сивый запомнил это на всю жизнь. Я примкнула к охотникам. Даже не зная моей тайны, меня отказывались взять в Отдел учиться, потому что у меня не было волшебного образования. Я сидела под Отделом сутками, не ела, почти не спала. Ждала. Но в полнолуние мне пришлось оттуда убраться, и один из охотников проследил за мной. Это был Грюм. Аластор Грюм. Я была уверена, что он сдаст меня в Азкабан, но вместо этого он взял меня к себе помощницей. Грюм учил меня много лет, учил беспощадно, заставляя тренироваться днем и ночью, пока не выбил из меня остатки жалости к себе. Я научилась бегать быстрее всех, лазать по деревьям ловчее всех, стрелять и владеть ножом так, как не умел никто из его охотников. Тогда-то он и привел меня в Отдел. Грюм убедил тогдашнего главу, что я могу оказаться им полезной. Где еще они достанут тренированного охотника, который может шпионить для них за самым опасным оборотнем в стране? Но, чтобы моя легенда была безупречной, никто не должен узнать о моем втором «Я». Это было проблемой, пока Генри не предложил решение. Он присоединился к моему отряду, как целитель. Ему хватило года, чтобы научиться делать все то, что умею делать я. К тому же, он был анимагом, правда незаконным, как и твои друзья. Одной порции Оборотного зелья хватило, чтобы Валери Грей сдала анимагический экзамен и поступила в отдел, а доктор Джекилл смог вырваться из своей скучной лаборатории и отправиться смотреть мир, как всегда мечтал. Каждое полнолуние во время охотничьих рейдов он выпивал Оборотное зелье и становился мной, а я уходила с волками в колонии и притворялась, что сливаю Сивому важную информацию о волшебном мире, в то время как сама собирала информацию о нем, и занималась делом, которое поклялась себе сделать давным-давно, когда стояла на могиле своего сына.
— Что это за дело? — спросил Ремус, рассеяно гладя её по плечам и ключице.
— Я поклялась, что больше ни один ребенок не повторит судьбу моего сына. И что я попытаюсь спасти от зубов моего бешеного отца так много детей, как только смогу. Живя в колонии, я разговаривала с ними, осторожно внушала им мысль, что совсем необязательно охотиться на людей, чтобы утолять жажду крови, можно охотиться на кроликов, лисиц, оленей, кого угодно, так же, как это делают обычные волки.
— Это здорово! — восхитился Ремус.
— Эти дети становились старше и уходили из колонии. Жили нормальной жизнью в нормальном обществе. Но приходили новые. И до прошлого лета я была уверена, что еще до наступления зимы у меня получится разорвать этот порочный круг и убить Сивого. А потом случился этот теракт в Каледонском лесу. Я была далеко. У нас было задание на западе Ирландии, и все, что я знала тогда — это то, что Волан-де-Морт объявил войну и что его Пожиратели напали на целую кучу несовершеннолетних волшебников прямо во время какого-то концерта.
— Это звучит так странно, — усмехнулся Ремус. — На деле все выглядело совсем иначе.
— Так всегда бывает, — она выпутала у него из волос какую-то мелкую веточку. — Все это было ужасно, но не имело отношения к моему делу. Так мне казалось. А когда я вернулась, оказалось, что имеет. Оказалось, что в полнолуние, за день до этой трагедии, Сивый проник в палаточный городок Каледонского леса и перекусал целую толпу детей. Иностранцев, приехавших на концерт, — Валери покачала головой. — Все они на тот момент были студентами разных волшебных школ, и когда руководство этих школ узнало о том, что с ними стряслось, естественно, решило их исключить. Тогда-то и вмешался ваш директор.
— Дамблдор?!
— Он вступился за этих детей, — в голосе Валери скользнуло уважение. — Сказал, что они имеют право учиться наравне со всеми, и более того, что они должны учиться вместе со всеми, чтобы не чувствовать себя другими. Должны сдать экзамены, получить дипломы и попытаться устроить свои жизни так, как сами пожелают, а не так, как это заставит их сделать нетерпимость общества.
— Да, это похоже на него, — пробормотал Ремус.
— Еще он сказал, что однажды уже попробовал сделать это, и у него это получилось, — её губы дрогнули в слабой улыбке. Валери провела пальцами по лицу Ремуса. — Юный оборотень, которому он позволил учиться в Хогвартсе, не только прекрасно адаптировался в обществе, но и стал частью самой популярной компании в школе.
Ремус невольно улыбнулся в ответ.
— Думаю, именно это убедило директоров, и они согласились не отчислять укушенных детей, а отправить их доучиваться в Хогвартс, — сказала Валери, убирая руку. — А, так как Дамблдор понимал, как эта затея опасна, несмотря на всю лирику, попросил своего старого друга, Аластора Грюма, подыскать ему человека, который смог бы уследить за целой стаей новообращенных волчат. И Грюм предложил меня. Я должна была держать ситуацию под контролнем, а кроме того, должна была обучить остальных студентов, как сражаться с оборотнями на тот случай, если ситуация все-таки выйдет из-под контроля. Я согласилась, естественно, при условии, что со мной будет работать Генри. Весь август мы провели с этими детьми в его доме в Саффолке. Мы вместе охотились, отдыхали, готовили еду, они привыкали слушаться меня, и во время первой же охоты я стала их альфой, — Валери улыбнулась. — Когда мы перебрались в замок, я каждое полнолуние выводила их в лес через тайный ход на пятом этаже, о котором ты, конечно, уже знаешь. Согласно нашему плану, они должны были превращаться вдали от замка, после мы бы всю ночь охотились на местных кроликов и кабанов, а утром дети обмазывались бы волшебной мазью, которую изготовил для них Генри, и возвращались в школу. — Валери зачесала волосы назад. — Но с первым же полнолунием все пошло не так. Волан-де-Морт поручил Сивому украсть из гробницы Годрика Гриффиндора в лесу его меч. До гробницы его люди не добрались, зато пронюхали, что дети, которых Сивый уже считал потерянными, обитают в Запретном лесу, а стало быть, живут в Хогвартсе. С тех пор и начались атаки на замок.
— А что насчет нападений на учеников? — спросил Ремус после паузы. — Ты… или все эти… вы имеете какое-то отношение к этому?
На этот раз Валери молчала очень долго.
— Частично, — наконец нехотя ответила она и оглянулась на Ремуса. — Об идее Дамблдора пронюхал один из Попечителей. Люциус Малфой. Еще во время учебы в Хогвартсе этот говнюк был главой какого-то тайного антимагловского сообщества. Пожиратели смерти. Ты, наверное, слышал, Волан-де-Морт ставит свою Метку только на тех, кто убил троих маглов. Или не слышал? — Валери нахмурилась. Ремус покачал головой. Она подняла брови. — Хм. В Министерстве это давно не новость. В общем, этот ублюдок придумал хитрый способ, как можно заработать Черную Метку, но при этом не замарать палочки, которые учителя могут заставить студентов предъявить в любой момент. Достаточно просто выманить какого-нибудь маглорожденного ученика в лес, ранить и дать голодным волкам завершить грязную работу. Так было со студентками и с тем слизеринцем в начале семестра. Я пыталась контролировать детей, но они впервые в жизни слышали запах человеческой крови, и теряли над собой контроль. Генри как мог пытался увести охотников подальше от того места, где все это происходило. Мы долго не могли понять, что происходит, и почему студентки раз за разом оказываются в лесу именно в полнолуние. Все встало на места, когда этот чертов клуб рассекретили и закрыли.
— Да, встало, — пробормотал Ремус и вдруг выпрямился. — Погоди-ка, но ведь клуб действительно прикрыли! А нападения не прекратились. Даже наоборот, их стало больше. Мы тогда думали, что это Джекилл, точнее этот… Хайд виноват во всем, — пробормотал он.
— Нет. Генри тут не при чем. Это моя вина. Когда ты явился за мной в колонию, я нашла у тебя в сумке Волчье Противоядие. Одного флакона хватило, чтобы сварить целый котел. Я решила дать его своим ученикам. О том, что это было ошибкой я поняла слишком поздно. До того момента они слушались только меня, но, получив свободу воли, взбунтовались. Они знали, что после окончания семестра мы уйдем из замка навсегда, а здесь у них появились друзья и любимые. И они не придумали ничего лучше, как тоже стать оборотнями. Идея стать «сверхсуществом» многим кажется заманчивой. Ровно до того момента, как у них начинают ломаться кости и расти шерсть.
Ремус почувствовал, как у него покраснели уши. Сириус, и Джеймс в свое время тоже просили его это сделать.
— Было очень трудно. Удерживать их от зова Сивого, и заодно удерживать от того, чтобы они не вытащили в лес всех, с кем впервые поцеловались, или подружились. Они действительно успели укусить парочку своих друзей, до того, как мы с Генри сумели вытрясти из них эту блажь. Но, как только все наладилось, мы столкнулись с новой проблемой. Хайд, — Валери глубоко вздохнула. — Генри так много лет пил сыворотку, что у него началось привыкание. Обычная доза не сдерживала Хайда, а большая вредила Генри. Это зелье токсично. Он слабел, Хайд становился сильнее, мы знали, к чему все идет, и когда ты привел его в мой кабинет, Хайд снова вырвался. Мне пришлось влить в него всю сыворотку, которую я нашла, и срочно вывезти из замка.
— Я догадался, что все было подстроено. — буркнул Ремус.
— И как же?
Ремус попытался вспомнить, что ему говорил Сириус.
— Входная дверь была целой, — наконец сказал он и попытался перевести разговор. — И куда же вы пошли?
— В тот дом, где мы жили летом. Правда, теперь это не просто дом, — Валери вдруг улыбнулась, лучисто и от души. — Теперь на его месте стоит школа. Генри давно предлагал создать место, где молодые оборотни смогут учиться и чувствовать себя комфортно. Не колонию в лесу, а школу, чтобы они могли учиться волшебству, учиться принимать себя и развивать свои способности во благо. Главной целью нашего пребывания здесь были экзамены и дипломы. Потом мы могли бы увезти детей туда. Мы закончили оборудование, оставалось подождать еще совсем чуть-чуть, но потом я узнала, что в это полнолуние Сивый намерен забрать у меня детей и увести с собой. Пришлось все переиграть и уходить в эту ночь, а не в июле, как мы и хотели. Кентавры согласились пропустить нас через свои колонии и защитить от Сивого, все было продумано до мелочей, мы бы ушли тихо и незаметно… если бы не Хайд. Генри не должен был появляться сегодня здесь, но он побоялся, что кентавры не пропустят стаю оборотней на свои владения, если лично не увидят Валери Грей, охотницу, с которой заключали договор. Он оставил школу и вернулся сюда. И здесь его покусали.
Ремус зажмурился и тяжело сглотнул. Так, он должен сказать ей правду. Он должен. Должен!
— Думаю, он понял, что этот укус стал его смертельным приговором. В следующее полнолуние он не превратился бы в волка, и не превратился бы в Хайда, это могло быть что-то среднее, еще более страшное. И он мог бы уже не вернуться назад. Его здоровье итак балансировало на грани, Сыворотка в комплекте с Оборотным зельем медленно отравляла его все эти годы, но я не знала об этом, это выяснилось случайно. Я уговаривала его отказаться хотя бы от одного зелья, но ни в какую. Он балансировал на грани, а этот укус стал последней каплей. Превращение в оборотня добило бы его, но это было бы слишком мучительно, а он и так… — Валери облизала губы и на секунду прикрыла глаза. — Когда-то давно он взял с меня слово, что я избавлю его от мучений, когда наступит такой момент. Сегодня он наступил. И я сделала то, что должна была.
По её щеке вдруг сбежала слеза. Ремус замер. Не считая того дня, когда она увидела призрак своего сына в лесу, Валери никогда не плакала. И сейчас она не была похожа ни на ту стальную охотницу, которую он знал, ни на дикую волчицу, которую повстречал сегодня. Она как будто снова сделалась той маленькой девочкой, о которой рассказала сегодня.
— Валери, ты ни в чем не виновата, — он обнял Валери и прижал её голову к своему плечу. — Ты действительно сделала то, что должна была. Он согласился бы с этим, если бы был тут, я уверен.
Валери прерывисто вздохнула и только крепче сжала его руку.
— Валери… — пробормотал Ремус после небольшой паузы. — Почему ты ничего не сказала мне раньше? Ты ведь знала, кто я с самого первого дня. И когда мы вернулись из колонии… почему ты не рассказала мне?
— Потому что я поклялась Дамблдору, что никто ни о чем не узнает, — прошептала она. — А он поклялся их родителям. Я знаю, что чувствовали матери этих детей, и я не смогла нарушить это слово.
Ремус понимающе вздохнул и обнял её еще крепче. Валери на секунду зажмурилась, а потом вдруг резко оттолкнула его и встала.
— Куда ты? — удивился Ремус, вскакивая на ноги.
— Мне пора уходить, — сказала она, устремляясь в сторону деревьев. — Кентавры не будут долго держать свои владения открытыми, а мы сейчас на их территории. Мои дети вот— вот придут сюда. Мы отправимся в нашу школу.
— Позволь мне пойти с тобой, — попросил Ремус, устремляясь следом.
— Нет, — Валери резко обернулась, и он чуть не налетел на неё. Валери смотрела строго, но не так, как обычно, когда ей приходилось быть строгой с ним. Сейчас она была строга с самой собой. — Ты с нами не пойдешь.
— Почему?!
— Потому что сегодня ты укусил охотницу, — ответила она, и Ремус невольно отступил. — Ты укусил Валери Грей, и даже не понял этого.
— Валери, я… я не хотел! Я не мог себя контролировать, я не…
Валери смгячилась и шагнула к нему, взяв его лицо в ладони.
— Я знаю, что ты не хотел, — она с жалостью взглянула ему в глаза. — Мой милый Ремус, именно поэтому я так не хотела, чтобы ты шел за мной в колонию. Ты теперь не скоро избавишься от его голоса в своей голове, и каждый раз, когда он будет рядом, ты будешь терять контроль над собой. Представь, что будет, если это произойдет в школе. Я не могу этого допустить… прости меня. Я уже потеряла своего сына. Я не могу потерять и этих детей.
Ремус закрыл глаза и сжал её запястья, уткнувшись в неё лбом.
— Значит мы расстаемся? — хрипло спросил он. — Навсегда?
— Кто знает, что будет в будущем. Возможно, когда-нибудь мы еще увидимся с тобой. Ремус Люпин, — она провела ладонями по его шее и остановила их у него на груди. — Я буду с нетерпением ждать этого дня.
— Ты дала мне так много… а я не дал тебе ничего, — пробормотал Ремус, обнимая её и прижимаясь к ней лбом.
Валери вдруг рассмеялась и посмотрела на него, но как-то очень странно.
— Мой глупый мальчик, — она погладила его по щеке. — Ты дал мне больше, чем я осмелилась бы попросить. И это навсегда останется со мной, — едва слышно прошептала она, опустив ресницы, и потянулась к его губам.
Ремус порывисто обхватил её и поцеловал.
Отстранившись, Ремус увидел, что за деревьями впереди маячат какие-то фигуры. Знакомые и не очень лица детей светились в темноте. Испуганные, исцарапанные, покрытые копотью и кровью, с взлохмаченными волосами, они немного враждебно смотрели на них, держась кучкой, так, словно боялись, что и Ремус сейчас достанет серебряный нож. Две белокурые француженки держались за руки. Какой-то тринадцатилетний мальчишка дерзко вытер окровавленный нос и вскинул стриженную голову. Ремус узнал его. Он был из дурмстранг.
Валери оглянулась на них, а потом еще раз взглянула на Ремуса.
— Мне пора. Прощай, любовь моя. Не вспоминай обо мне с грустью, — попросила она, все еще держа его лицо в ладонях. — И помни, что как бы тебе не было плохо, где-то есть тот, кто любит тебя, — её голос дрогнул, а глаза заблестели, но она сдержалась. — Любит больше всего на целом свете… — с этими словами она еще раз прижалась к его губам.
Где-то в лесу раздались голоса охотников.
Валери испуганно оглянулась, дети заволновались.
— Иди, — сказал Ремус. Она посмотрела на него. — Уходите! Ну же! Я вас прикрою! Иди же, иди, иди!
Они еще раз поцеловались, а затем Ремус позволил её руке выскользнуть из своих пальцев. Дети побежали в лес, и Валери последовала за ними. Ремус на миг отвернулся, осмотреть лес, а когда снова повернулся, Валери отодвинула ветки и вдруг обернулась.
Долю мгновения они просто смотрели друг на друга, а потом она улыбнулась.
Ремус еще ни разу не видел на её лице такой улыбки. Её глаза светились радостью, чистой и ничем не замутненной, она улыбалась так нежно и ласково, как, наверное, умела улыбаться та, шестнадцатилетняя Валери, до того, как повстречалась с тем пьяницей, родила и потеряла сына, стала охотницей, полюбила и потеряла любимого.
Ремус сам не заметил, как коротко улыбнулся в ответ.
Ароматный утренний ветерок прокрался между деревьями и коснулся его лица.
Валери скрылась в еловых лапах, и больше Ремус её не видел.
Какое-то время он еще стоял там и смотрел в пустоту, а потом обернулся, поднял с земли арбалет, который был с собой у доктора Джекилла. Он уже слышал топот охотничьих сапог, и знал, откуда они придут. Ремус поднял арбалет повыше и прицелился.
И плевать, кто придет. Дирборн, парни, или даже его отец.
Если им захочется забрать жизни этой стаи, значит сначала им придется убить его.

…Утро в Хогвартсе еще никогда не было таким туманным и неуютным. Пожар удалось потушить. Силами охотничьих отрядов из Прованса, мракоборцев, и небольшого стада кентавров, волков Фенрира Сивого удалось изгнать из деревни. Самого Сивого попытались задержать, но он вырвался и бежал. Судя по всему, на этот раз он действительно ушел в горы и надолго -зализывать раны и подсчитывать потери.
В Хогсмиде было тихо. В деревню прибыли целители из Мунго и целая толпа министерских сотрудников. А еще туда внезапно явился чуть ли не весь Хогвартс в полном составе. И ученики, и преподаватели захотели помочь с восстановлением деревни, так что с самого утра здесь велась негромкая, кропотливая работа. Кто-то оказывал помощь в полевых госпиталях, кто-то носил воду, кто-то чинил крыши и окна.
То тут то там можно было видеть, как знакомые бросаются друг другу с радостными криками, или наоборот рыдают друг у друга на плече.
Алиса Вуд, увидев среди мракоборцев Фрэнка Лонгботтома, бросила мыть остатки окон в «Трех метлах» и бросилась к нему через всю улицу с громким воплем «ФРЭ-ЭНК!». Лили, прихромавшая в деревню, несмотря на больную ногу, восстанавливла вместе с Марлин кафе мадам Паддифут, и заодно успокаивала мадам Паддифут.
Сириус, изрядно потрепанный и побитый этой ночью вошел в полуразрушенные «Три метлы» и огляделся. Измотанная Розмерта, которая в этот момент убирала мусор, медленно распрямилась, глядя на внезапного посетителя, а потом отшвырнула остатки стула, стрелой пролетела через весь трактир и буквально запрыгнула на Сириуса, обхватив его руками и ногами, сдавленно рыдая и всхлипывая.
— Я не знаю, как он сбежал от меня, — говорил Питер суровому мракоборцу с блокнотом и в длинном плаще. — Я сторожил его, но задремал на минутку, нельзя ведь всю ночь провести на ногах и не захотеть спать. Наверное, в эту минуту он очнулся и оглушил меня.
— Дирборн сказал, ты чуть не продырявил его насквозь, Лунатик, — сказал Джеймс чуть задыхаясь, когда они вместе с Ремусом установили очередную балку в крыше разрушенного дома. Он взглянул на мракоборца, который допрашивал Питера. — И куда делась Грей? И Джекилл? Ты случайно не видел его в лесу?
— Видел, — ответил Ремус после паузы, медленно отряхивая ладони от стружки.
— Так, может, расскажешь нам? — к ним подошли Сириус и Питер. Сириус поставил на свежевыструганную балку несколько бутылок сливочного пива. Одну он откупорил и протянул Ремусу.
Тот взял бутылку, посмотрел на неё пару секунд, а потом чуть-чуть улыбнулся и взглянул на друзей.
— Да. Пожалуй, расскажу.