Шалости, глупости и покушение на убийство

— Джекилл? Джекилл — этот монстр?!
Джеймс валялся на животе на своей смятой постели, в одних джинсах, весь в учебниках и фантиках из-под конфет, и смотрел на Ремуса так, словно тот объявил, что Хвост стал балериной.
— А что, по-твоему, это невозможно? — Ремусу почему-то очень хотелось, чтобы Питер перестал так громко чавкать тянучкой у него за спиной.
— По-моему ты башкой треснулся, Лунатик, — сочувственно сказал Джеймс, рассеяно почесывая острым кончиком пера раздражение, оставшееся у него на щеке после бритья. — Или переучился, — он указал пером на Сириуса, привлекая его внимание. — Мне вот тоже… слышь, Бродяга, говорю, мне вот тоже сегодня приснилось, что Слизнорт превратился в моржа-убийцу и лупит меня ластами, пока я пытаюсь сварить зелье. Но это же не значит, что он — монстр.
Сириус сипло засмеялся, дымя сигаретой. Он сидел на подоконнике у настежь раскрытого окна, в расстегнутой рубашке и с собранными в хвост волосами. Жара для середины мая стояла несусветная, но он все равно курил.
— Скажи спасибо, что он не пытался тебя поиметь, Сохатый, — Бродяга прищурился, затягиваясь. — Кстати, вы знали, что у моржей в члене есть кость?
— Да ну? — удивился Джеймс.
Бродяга промычал что-то утвердительное.
— А если сломается? — обеспокоенно спросил Питер, но на него никто не обратил внимания.
— Бред, мне это не нужно, — Джеймс снова уткнулся в учебник. — С костяным хером в квиддич не поиграешь.
— А ты используй его как биту?
— Моржам повезло, что они не играют в квиддич, — ввернул Хвост, но снова безуспешно.
— Почему, Слизнорт же играл, — бросил Сириус, и они с Джеймсом заржали.
— Можно мы вернемся к Джекиллу? — немного раздраженно попросил Ремус и парни послушно заткнулись. — Сохатый, я ничем не треснулся, я уже давно об этом думаю. В последнее время он явно нездоров, и хуже ему всегда становится в конце месяца, как раз перед полнолунием! И еще, я навел справки, все те, кто ходил к нему на прием, поговорить, в итоге попадали в лес!
— Совпадение, — протянул Джеймс. Сириус бросил на него взгляд. Он все это уже слышал, но не хотел мешать Лунатику, в конце концов, это — его идея.
— Тинкер Бэлл ходила к нему, потому что её задирали слизеринцы, из-за того, что она не может говорить, эта француженка, — уперто продолжал Ремус. — Лерой, я говорил с её подружкой, у неё были какие-то проблемы в семье, кажется, к ней приставал брат. У Марлин погиб отец, и Мэри рассказывала мне, что они вместе ходили к нему!
— А как насчет той гребаной толпы, которая ходит к нему поговорить, но в лес так и не попала?
— Пока не попала! Хорошо, ладно, может быть это — совпадение, но что ты скажешь о том, что я недавно подслушал его разговор с Грей, и он говорил ей, что… — Ремус поморщился, пытаясь вспомнить, что именно говорил доктор Джекилл. — В общем, нес всякую хрень, вроде как он больше не может себя контролировать, он опасен и должен уехать из замка, пока еще не поздно. И у него на боку была огромная, рваная рана. Я думал, его покусал оборотень, но потом Бродяга сказал, что в прошлое полнолуние он бросился на того монстра! И укусил его за этот бок!
Джеймс вопросительно посмотрел на Сириуса. Тот кивнул, уже без насмешки.
— Это правда, Сохатый. Помнишь? Я бросился на ту гориллу.
Джеймс задумчиво почесал палочкой в волосах.
— И если это так, значит, это Джекилл каждый месяц выманивает в лес учеников! — продолжил Ремус. Он и не заметил, как начал мерить шагами спальню. — Может быть он какой-нибудь недооборотень? Или вроде того? Мы можем проследить за ним в полнолуние, и тогда…
— Как выманивает?
— Не знаю! Как-то! А как мы выбирались из замка столько лет? Может, он нашел какой-нибудь ход, который мы пропустили?
Джеймс недобро, ревниво засопел.
— Это маловероятно, — после паузы сказал он, указав на Ремуса палочкой, но тут вдруг пружинисто вскочил на постели, с хрустом сминая учебники и конспекты. — Но вообще я согласен, с Джекиллом что-то нечисто, раз он прячет такую рану и не пошел в крыло, — Джеймс засопел еще сильнее, и прищурился, потрясая пальцем. В глазах у него зажегся знакомый огонек. — Мы можем его проверить.
— Как? — удивленно чавкнул тянучкой Питер.
— Залезем к доброму доктору в кабинет, Хвост, — лениво протянул Сириус, как всегда безошибочно уловивший ход мыслей Джеймса. — Посмотрим, что он там прячет.
— Как? — повторил Питер. — Он же запирает его, нет? Может еще и сигнализацию ставит, как Ананас!
— Бродяга одолжит нам свой нож, правда, Бродяга?
— Я оставил его в Блэквуде, — Сириус высунулся из окна, увидел снующих у подножия башни слизеринцев и как бы невзначай, но зато от души, харкнул.
— Черт, тогда остается одно, — Джеймс прошелся по комнате, пытаясь откусить от губы пересохшую чешуйку, а потом посмотрел на Питера.
— Что? — тот посмотрел на него, потом на улыбающегося Бродягу, на Ремуса, и со стоном ткнулся лбом в подушку. — Мерлин, нет, только не опять!

— Значит так, Хвост, ты обратишься, залезешь в сортир здесь, а потом поплывешь налево… — палец Джеймса заскользил по чернильной линии на пергаменте. — Прямо-прямо-прямо, потом будет общая труба, а оттуда тебе нужно будет…
— Откуда у тебя вообще эта карта? — удивился Ремус. Они сидели на подоконнике мужского туалета на этаже, где находился кабинет доктора Джекилла. Войти сюда никто не мог, Бродяга повесил на дверь табличку «Закрыто на ремонт».
— Осталась после приключений Хрени, — бегло взглянул на Ремуса Джеймс. — Короче, Хвост, из общей трубы — направо, все время прямо, и… да, по идее, ты всплывешь в его сортире.
— Это омерзительно, — проворчал Питер.
— Не моя вина, что среди нас только ты можешь превратиться в кого-нибудь достаточно мелкого, чтобы влезть в канализацию!
— Да, Хвост, ты — тот уникальный случай, когда чем меньше размер — тем лучше, — Бродяга хлопнул его по пухлой спине.
— И это — на благое дело, — добавил Ремус. — Без тебя мы не сможем влезть в его кабинет. Давай, Хвост, пошевеливайся, его урок только что начался, у нас всего сорок пять минут.
— Ладно, — буркнул Питер, достаточно умасленный их словами, и послушно превратился в крысу.
Мародеры наколдовали ему крошечный головной пузырь, чтобы не захлебнулся канализационной водой, и отправили его в путешествие. Хвост булькнулся в унитаз, Джеймс зажмурился и дернул за смывную цепь, а Сириус зачем-то отдал ему честь. Подождав немного, они накинули мантию, и отправились к дверям профессорского кабинета. Примерно через пятнадцать минут ожидания, с той стороны двери раздалась возня, торопливые шаги, громкий чих, а затем промокший до нитки, и страшно воняющий Питер открыл им дверь.
— Я делаю это в последний раз, учтите! — цокотя зубами, сказал он, пропуская друзей в кабинет. — Я там такое видел!
— Обязательно расскажешь нам, но попозже! — пообещал Джеймс, сунув ему одежду. Осмотрелся и потер руки. — Ну что, начнем?
Если бы они не знали наверняка, что здесь кто-то живет, точно решили бы, что оказались в заброшенной алхимической лаборатории. Стопки книг за несколько месяцев выросли в целые колонны, шаткие и опасные, делавшие кабинет похожим на жуткие бумажные джунгли. Впечатление только усиливали паутина, скелетики и трупики волшебных тварей в банках, грязная посуда, смятая одежда и целое море бумаг, шуршащих под ногами, как сухая трава. Ремус отдернул штору, чтобы впустить в эту свалку хоть немного света, и зашелся кашлем, столько пыли штора выплюнула ему в лицо. Единственное, что казалось здесь опрятным и чистым — это лабораторный стол, стоящий в самом центре комнаты. Все пробирки сияли первозданной чистотой, все ингредиенты в ящиках разложены чуть ли не по алфавиту, ни единой пылинки или соринки. Зато в углу рядом с ним валялась целая куча использованных школьных котелков. Казалось, их сюда сбрасывали с особой злостью, потому что у многих были отколоты бока.
— Мерлин, ну и срач! — выдохнул Джеймс, когда открыл дверцу шкафа, и на него оттуда вывалилась целая гора пыльных свитков, а сверху выкатился пробитый лунный глобус и больно стукнул его по макушке.
— Поверь, Сохатый, твоя бывшая комната выглядела не лучше, — проворчал Сириус, по очереди выдвигая ящики письменного стола.
Внезапно где-то возле двери раздался шорох. Все подскочили, но тревога оказалась ложной — дверь была заперта, и никто не вошел, но шум не прекратился, а стал громче и превратился в треск. Переглянувшись с остальными, Питер осторожно подошел к расписному шелковому полотну у двери, сдернул его, и в ужасе шарахнулся назад — под покровом роскошной ткани теснились клетки с мышами, ящерицами, гномами и феями пикси, громыхали клетки с различными птицами, отливали зеленым светом тенистые аквариумы. Питер сунул нос к стеклу такого аквариума, и в ужасе отпрянул, напуганный вынырнувшим из травы гриндиллоу.
— А что именно мы здесь ищем? — спросил он, оглядываясь на копошащихся, как жуки, друзей. — Есть какой-то… точный план? Ну, в смысле, того, что мы должны тут найти.
— Ничего определенного, — Джеймс не сдавался и все пытался засунуть пергаменты обратно в ящик — все должно было выглядеть точно так же, как до их прихода.
— Что-нибудь подозрительное? — Сириус за хвост вынул из ящика стола дохлую и, почему-то, шерстяную ящерицу. Хвост отвалился, и ящерица с глухим стуком шлепнулась обратно.
— Да здесь все подозрительное, — вздохнул Ремус, распрямляясь, и тут вдруг Джеймс, засунув-таки кипу бумаги на место, оступился и, падая, машинально схватился за край висящего рядом со шкафом гобелена. Гобелен обрушился вместе с Джеймсом. Мародеры подскочили, но не потому, что захотели ринуться на помощь. В стене, на том месте, где только что висел гобелен, оказался сейф.
Джеймс поднялся, потирая спину.
Они столпились у запертой дверцы.
— И что теперь? — спросил Сириус, бессмысленно прокручивая ручку. — Мы даже не знаем код.
— Попробуй год его рождения, — сказал Джеймс, потирая теперь выбитое в начале года плечо.
Сириус попробовал. Дернул дверцу на себя, но безрезультатно.
— М-м… может быть, нужны буквы? — он ткнул в соседнюю ручку. — Попробуй «Др. Генри Джекилл». У него есть второе имя?
Они попробовали.
— Есть еще блестящие идеи? — спросил Сириус, когда дверца и во второй раз не поддалась.
— Дай я… — тихо попросил Ремус, протиснулся к сейфу и набрал тот код, который выбрал бы сам, если бы захотел что-то спрятать. На букве «й», раздался щелчок, и дверца открылась.
Ремус распахнул её, и Мародеры увидели одиноко стоящую в центре сейфа шкатулку. Ремус заворожено протянул руку и откинул резную крышку. Внутри лежал ряд одинаковых бутылочек с какой-то молочно-белой жидкостью.
Всё словно застыло.
С одной стороны, в этих бутылочках не было ничего примечательного, на них не было даже этикеток, и пробки не были залиты воском. Но, с другой стороны, эти простые бутылочки лежали в сейфе, там, где люди либо хранят самые дорогие и нужные вещи, либо прячут все самое страшное и постыдное.
Ремус протянул руку и взял одну. Открыл. Понюхал.
— Надо взять образец, — негромко сказал Сириус, вертя в руках еще одну.
Они стащили с лабораторного стола пустую склянку и налили в неё по чуть-чуть из каждой бутылочки, так, чтобы перемена не бросалась в глаза. Когда склянка заполнилась, бутылочки вернулись в шкатулку, сейф захлопнулся, а гобелен вернулся на место.
Ремус заклинанием задернул штору, и снова стало темно.
— Всё, валим, пока он не вернулся, — прошептал Джеймс, устремляясь к двери и на ходу пряча пробирку в карман джинсов. Разворачиваясь, он неудачно задел локтем одну из книжных башен, на самой верхушке которой стояла чашка. Книги обрушились на пол, чашка разбилась, а из коридора вдруг донесся звук шагов.
— Быстро, все к двери! — шепнул Джеймс, с шорохом вытягивая из рюкзака мантию.
Мародеры врезались в стену, попадали на колени, Питер, уже в облике крысы влез к Ремусу на плечо, Джеймс закрыл их мантией, как птица — крылом, и в этот момент дверная ручка рядом с ними скрипнула. Дверь отворилась, и вошел профессор Джекилл. Судя по выражению лица, он еще из коридора услышал грохот, и, конечно же, первым делом взглянул на рассыпанные книги. Отпустив дверную ручку, он прошел на середину кабинета и поднял пару книг. Переступил с места на место, когда под его туфлями заскрипели осколки чашки.
В тревоге оглянувшись кругом, он, не глядя примостил книги на стол, и устремился прямиком к сейфу. Пока он стоял к ним спиной, и не видел, Мародеры по одному выбрались из-под мантии, и выскочили в коридор. Джеймс уходил последним. Бродяга, уходя, слегка задел дверь, и она шевельнулась. Джекилл тут же оглянулся. Джеймс ничего не успел сделать — профессор в мгновение ока подлетел к двери и захлопнул её, отрезав Джеймса от друзей.
Подержавшись немного за ручку, Джекилл вернулся к сейфу, но тут вдруг его камин фукнул и загорелся сам по себе.
— Вот черт, как некстати… — пробормотал Джекилл, поспешно захлопнул сейф и поправил гобелен.
— Доктор Джекилл, — в огне показалась голова профессора Макгонагалл в остроконечной шляпе. — Через десять минут директор Дамблдор собирает преподавательский состав у себя в кабинете.
— Что-то срочное? — нахмурился Джекилл, склонившись над камином. — Я немного…
— Не терпящее отлагательств, профессор. Вы же помните, что к нам должны были приехать члены экзаменационной комиссии из Шармбатона, Дурмстарнга и школы Левенбурга? Чтобы принять участие в СОВ и ЖАБА?
— Да, конечно. А, что, они уже здесь? — Джекилл встряхнул рукой и посмотрел на часы. Его брови взлетели. — О, Мерлин, я совсем потерял счет времени. Спасибо за предупреждение, профессор Макгонагалл. Немедленно выхожу!
— Благодарю.
Макгонагалл исчезла, а Джекилл торопливо выпростал руки из повседневной рабочей мантии и снял рубашку. Джеймс вытер нос и прищурился, вглядываясь в толстый слой бинтов, обтягивающий торс профессора по защите от Темных сил. На боку виднелись крошечные пятна проступившей крови. Джекилл переоделся в свежую рубашку, натянул жилетку, морщась при каждом движении, накинул сверху выходную мантию и направился к двери.
Если он закроет дверь, спасаться будет поздно. Надо было действовать немедленно. Джеймс вынул палочку, и когда профессор открыл дверь, невербальным заклинанием сбил со стола еще одну чашку. Профессор оглянулся, все еще держась за дверную ручку, а Джеймс юркнул в коридор.
Оказавшись снаружи, он подождал, пока Джекилл не запрет дверь и не уйдет, а после шумно выдохнул, сдернул мантию, под которой здорово вспотел, полез в карман, проверить пробирку, не разбилась ли, а потом скомкал мантию и побежал в мужской туалет, где, согласно уговору, его уже должны были ждать друзья.

— И ты точно не знаешь, что это такое?
Лили выпрямилась, убирая защитные очки на лоб. Они все собрались в спальне мальчиков, чтобы избежать любопытствующих взглядов. Зелье, с таким трудом добытое в кабинете доктора, кипело в школьном котелке на низеньком столике. Вокруг Лили соорудила целую мини-лабораторию, с пробирками и спиралевидными трубками. Она была жутко недовольна, когда Мародеры вломились в гостиную, оторвали её от подготовки к ЖАБА, и в восемь рук потащили к себе в комнату, но теперь от её недовольства не осталось и следа. Лили выглядела взволнованной, заинтригованной, даже её глаза как будто стали зеленее.
— Точнее просто не бывает, — кивнула она, не отрывая взгляда от зелья. — Я вообще первый раз в жизни вижу такой сложный состав, я даже… боюсь предположить, но в нем, кажется, не меньше пятнадцати компонентов! — Лили зажмурилась на секунду. — Три, шесть, девять… — она накрывала ладонью группки пробирок, где уже остывала разноцветная пена, выделявшаяся, согласно закону Голпалотта. — …двенадцать, и оно продолжает разделяться! Семь считается пределом, на десятом компоненте зелье обычно взрывается от перегрузки, а тут… — она покачала головой, кусая губу. — Мне понадобится время. Чтобы понять свойства зелья, нужно проанализировать каждый компонент, выяснить, как он взаимодействует с другими, покопаться в справочниках и руководствах по алхимии. А ведь скоро экзамены, — Лили заткнула последнюю из пробирок пробкой и засунула в коробку, поднимаясь на ноги.
— Но, ты же сможешь? — растерянно спросил Джеймс, подняв голову. — Лил, это очень, очень важно! И нам не обойтись без твоей помощи, ты же самая умная!
— Даже не пытайся, Джеймс Поттер, — Лили уперла свободную руку в бок, прижимая к животу коробку с пробирками. — Прибереги свою лесть для Минервы. Где вы нашли такое зелье? — она слегка сузила глаза. — Стащили?
— Нота-ации, — протянул Сириус, заваливаясь на свою кровать.
— Вовсе нет, — Лили смотрела только на Джеймса. — Но если я буду вам помогать, то, как мне кажется, имею право знать, на что подписываюсь, — она с силой поставила коробку на стол, так, что пробирки звякнули, и скрестила на груди руки. — Ну-у?
Мародеры переглянулись, и в итоге все взгляды сошлись на Джеймсе. Тот вздохнул и запрокинул голову, а потом уставился на Лили.
— Мы думаем, что Джекилл — и есть тот монстр, который шастает по лесу, — проговорил он. Лили сдвинула брови. — Лунатик видел у него на боку рану, точно такую же, какую оставил монстру…
Сириус рывком повернул голову.
— …один из охотников. Дирборн сказал, что они сумели его серьезно ранить. Раны сходятся один в один. Мы решили проверить нашего доктора и влезли в его кабинет. Там мы нашли сейф с этим самым зельем, — Джеймс махнул на котелок, в котором остывали остатки снадобья. — Потом туда приперся сам Джекилл, увидел, что в кабинет кто-то влез и чуть не тронулся от испуга. Я под мантией сидел и видел все. Он первым делом к сейфу кинулся. А еще я видел его рану. Хреново выглядит, но он почему-то не спешит идти с ней в крыло. Боится чего-то? Боится, что об этом узнают охотники? Это все догадки, но это зелье может прояснить картину. Ведь зачем-то он его спрятал в сейфе! — он замолчал. Лили слушала его, не перебивала, и даже не шевелилась, разве что её брови слегка нахмурились.
— Вот, теперь ты все знаешь, — сказал Джеймс, выдержав небольшую паузу. — Что скажешь?
— Скажу, что вы, ребята, совсем спятили, — сказала она, не меняя ни позы, ни выражения лица. В комнате раздались скептическое цоканье языков и вздохи. — Профессор Джекилл — чудовище? — Лили огляделась. — Боже, да он самый милый человек в этом замке!
— Лунатик тоже милый, но это не мешает ему раз в месяц обрастать мехом и когтями! — возмутился Джеймс.
— Я вообще-то здесь! — напомнил Ремус.
— Джеймс, Джекилл не может быть этим чудовищем! Он первый оказывал помощь всем пострадавшим студенткам!
— Вот именно, Лили! — вскричал Джеймс. — Почему-то всегда именно он первым приходил на то место, которое охотники стадом искали по всему лесу!
— Да, и к тому же, он сказал, что в прошлый раз очнулся на поляне, и не помнил, как там оказался! — встрял Ремус.
— Прямо так и сказал? — саркастически спросила Лили.
— Я подслушал, — потупился Ремус, отводя взгляд.
— Послушай, Эванс, я знаю, что он — классный чувак, и нам он тоже нравится, — снова вмешался Джеймс, — но все факты за то, что Лунатик прав, и Джекилл — и есть тот самый монстр! Может быть, он и сам этого не знает! Но совпадений слишком много!
Лили с сомнением поджала губы.
— И мы же не собираемся взять и сдать его мракоборцам, или охотникам, — добавил Джеймс, увидев её колебания. — Просто хотим проверить, что это за хрень хранится у него в сейфе. И все. Но сами этого сделать не можем. Поэтому и обратились к тебе за помощью. Ну, так ты… поможешь нам?
Повисла небольшая пауза, Лили еще какое-то время сомневалась, а потом сдалась и вскинула ладони.
— Ладно. Хорошо, я попробую.
Ремус радостно хлопнул в ладони, Сириус довольно хмыкнул, Джеймс расплылся в улыбке.
— Но я ничего не обещаю, — поспешно добавила Лили, снова поднимая свою коробку. — Мне действительно еще никогда не встречался такой сложный состав, и…
— Ничего, ты справишься! — Джеймс схватил её лицо ладонями и крепко поцеловал. — Ты же чертов гений зельеварения, Эванс!
— О Боже, ну я ведь уже согласилась! — рассмеялась Лили, легонько толкая его в грудь. — Только мне придется заняться этим чуть позже, — она взглянула на часы. — Наши гости, наверное, уже выпили свой чай и вот-вот отправятся смотреть школу. Сейчас сюда придет Кошка и будет возмущаться, что мы еще не готовы. А мне теперь, после этих экспериментов, нужен хороший душ.
— Мы не готовы? К чему? — спросил Джеймс.
Лили удивленно обернулась у двери.
— Мы же старосты, Джеймс! Мы обязаны будем их сопровождать!
— А мне обязательно участвовать? — Джеймс сцепил руки в замок и вытянул их за спиной. — Я вообще-то планировал…
— Обязательно! — отрезала она, обернувшись так, что хвост хлестнул её по шее, и ткнула в сторону Джеймса пальцем в пластыре. Она в последнее время действительно много училась. — И даже не пытайся соскочить, Поттер, иначе, клянусь Мерлином, я приду сюда ночью и убью тебя во сне.
С этими словами она вышла из спальни и захлопнула за собой дверь.

Джеймс фыркнул ей вслед и, нехотя начал переодеваться.
Когда он снимал штаны, из его карманов высыпалось что-то разноцветное, похожее на бобы «Берти», со стуком попадало на пол и покатилось во все стороны.
— Это еще что? — Ремус, который только что вышел из туалета, случайно наступил на что-то острое, наклонился и подобрал сверкающий граненый рубин. Сириус приподнялся на своей койке. — Сохатый… это… это то, о чем я думаю?! — он зажал камень между указательным и большим пальцем.
— Вы же говорили, что вернули все баллы в чаши! — Ремус торопливо подошел к столу, на который Джеймс выкладывал найденные в карманах камни.
— Наверное, случайно сунул парочку в карман, — Джеймс уселся перед столиком на корточки, выкладывая камни в ряд.
— Случайно?
— Да ладно, Лунатик, Хогвартс может и обойдется без них, а у нас будут крутые сувениры, — беззаботно сказал Сириус, хлопая Ремусу по плечу и выхватывая у него рубин. — Спорим, ни у кого таких больше нет? Мы — избранные, — он повертел камнем у него перед носом.
— Если не считать Основателей, — сказал Ремус, отнимая камень. — Это были их личные драгоценности. Хочешь украсть у Годрика Гриффиндора? — Ремус со стуком положил камень на стол. — Между прочим, первый рубин был сделан из капли крови его льва.
— Лунатик, он уже давно мертв, ему наплевать! — Сириус выгнул брови домиком.
— А я читал, Гриффиндор создал эти камни из собственной крови, — весело сказал Джеймс, одной рукой жонглируя красными камешками. Солнце поочередно вспыхивало в каждом из них. — Кандида — из слез. Дорогая Пенни — из материнского молока…
— А Слизерин — из яда, который сочился из его «жала». Да, Сохатый, все знают эту байку, — терпеливо вздохнул Ремус, и все заржали.
— Говорю тебе, я читал! — возмутился Джеймс, не отрываясь от своего занятия. Хвост следил за ним, заворожено приоткрыв рот, как один из тех младшекурсников, что умоляли Джеймса дать им пройти отборочные в команду.
— Я догадываюсь, где, — со смехом сказал Ремус. — Я тоже видел эти книжки в запретной секции «Флориша и Блоттс», там еще карти…
— Хвост, осторожно! — рявкнул Бродяга, но было слишком поздно. Питер, который потянулся за зелеными камешками, чтобы пожонглировать ими, как Джеймс, толкнул локтем котелок с остатками джекилловского зелья, и котелок опрокинулся, выплеснув зелье на стол.
Джеймс вскочил, чтобы зелье не попало на него, Ремус схватился за волосы, Бродяга громко и от души выругался. Зелье смыло волшебные камни на пол.
Все замерли.
— Твою… мать, — выдохнул Джеймс и выпростал из кармана палочку. Зелье моментально высохло, но было слишком поздно.
Сначала ничего не происходило, а затем камни вдруг начали мелко раскачиваться и трястись — словно яйца, из которых вот-вот должны были вылупиться птенцы.
— Что, черт возьми, происходит? — Сириус достал палочку, и тут вдруг изумруд, тот, что был ближе к нему, особенно сильно вздрогнул и треснул. Сначала из него показался хвостик, затем выползло миниатюрное туловище, а потом миниатюрная, ядовито-зеленая змейка выпала из камня на пол и уставилась на Сириуса глазками-бусинками. Это был бесконечный миг, но длился он всего пару секунд, потому что вслед за этим уникальным рождением, остальные камни тоже начали трещать и лопаться.
— Кончай с ними, Сохатый, быстро! — закричал Сириус, не в силах шевельнуться под взглядом неподвижной змеи.
— Да как?! — завопил Джеймс, вскакивая на ноги.
— Отними эти баллы, скорее! — крикнул Ремус и тут вдруг сапфир лопнул, разбрызгав во все стороны осколки, а следом за ним, точно цепная реакция, захлопали остальные камни.
Паникуя, Джеймс сделал, как он сказал, и это сработало.
Камни, и то, во что они пытались превратиться, исчезли.
В спальне воцарилась звенящая тишина. Красный, как свекла Питер вернул скрипнувший котелок на подставку. Мародеры переглянулись.
— Ну… вроде как исправили, верно? — пробормотал Джеймс, взлохматив волосы. Остальные покивали и разошлись в стороны от места преступления. Ремус начал собирать сумку на урок, Джеймс переодевался, через пять минут они уже посмеивались над случившимся, и шутили, вот только, несмотря на смех, всеми владело одинаковое чувство.
Чувство, что случилось нечто непоправимое, и еще непременно им аукнется.

Так и вышло. Причем в самый неподходящий момент.
По какому-то роковому стечению обстоятельств, «гости», приехавшие из разных стран, дабы обеспечить справедливый состав экзаменационной комиссии, не ограничились экскурсией по школе, и возжелали присутствовать на уроках. У Джеймс было нехорошее ощущение, что толстяк-француз с завитыми крашеными буклями, который пошло хихикал всю экскурсию и лапал его за плечо — не так прост, как кажется, но он и подумать не мог, что этот тип увяжется за ними до самого класса, еще и коллег прихватит — посмотреть, как в Англии ведут уроки. Отказывать было нельзя, так что пришлось Лили забежать вперед и предупредить Макгонагалл, что на уроке будут зрители.
Макгонагалл — не из тех, кто любит сюрпризы, но она — молодец, делала вид, что так и надо. А вот Джеймс её подвел. Не специально, конечно. Кто же знал, что выйдет такая лажа.
Макгонагалл гоняла класс по экзаменационным вопросам, или просто ставила перед кем-нибудь кубок и требовала превратить его в птицу. Джеймс превратил свой кубок в великолепного красно-золотого какаду. Когда попугай захлопал крыльями и пронзительно гаркнул на весь класс, Макгонагалл довольно улыбнулась, члены будущей комиссии захлопали, а одноклассники переглянулись с понимающими улыбками: «любимчик опять любимчик». Разве что со стороны неподвижного слизеринского ряда донеслось шипение: «Поттер — позер!» и «Еще порычи». Джеймс, который на тот момент уже напрочь забыл про случай в башне, самодовольно улыбнулся, когда Минерва наградила его десятью очками, и показал слизеринцам средний палец.
Макгонагалл отвернулась от него и дальше пошла по классу, рассказывая про следующую формулу, которая может встретиться им на экзамене.
Тут-то оно и случилось. Непоправимое.
Откуда ни возьмись, Джеймсу на колени шлепнулся какой-то тяжелый клубок. Сириус, сидящий рядом, подпрыгнул от неожиданности, Джеймс и вовсе чуть не опрокинулся на своем стуле. У него на коленях распластался самый, что ни на есть настоящий львенок. Встряхнул ушастой башкой и облизался, удивленно оглядываясь.
— Что за хуйня?! — зашипел Бродяга, бешено оглядевшись. — Откуда он здесь взялся?!
— Спасибо, мистер Стеббинс. Пять очков Когтеврану.
— А я откуда знаю?! — рыкнул Джеймс и схватил животину прежде, чем она успела вылезти на парту и показаться на глаза Макгонагалл. — Может кто из них, — он кивнул на слизеринский ряд.
— Кто, эти лузеры? — поморщился Бродяга. — Сохатый, да они на такое не…
Не успел Бродяга договорить, как у Джеймса из-под мантии высунулся еще один львенок.
— Эй, что у вас там происходит? — Ремус перегнулся к ним через ряд, увидел, что творится под партой у Джеймса, и чуть не заржал в голос.
— Пиздец, Лунатик, это, что, ты?! — шепотом возмутился Джеймс и скрючился, потому что в этот момент один из львят, которых он пытался закрыть мантией, впился ему когтями в пах.
— Хорошо, мистер Мальсибер. Пять очков Слизерину! — объявила Макгонагалл и обернулась к задавшему вопросу Яню. Джеймс, которого уже осенила догадка, хотел было осторожно переправить львят в сумку, как она вдруг задергалась, шлепнулась на пол, под стул, и из неё, весь в чернилах и обертках из-под конфет, выкатился еще один меховой комок. А следом за ним — еще два.
— Твою мать… — выпучил глаза Джеймс, в ужасе оглядываясь на Сириуса, до которого тоже дошло. — Бродяга… Бродяга, их… пять!
Мародеры уставились друг на друга огромными глазами, и все, как один, подскочили, когда Макгонагалл назвала фамилию Лили, чтобы та ответила ей на вопрос. Делать ей знаки, или даже орать на весь класс: «НЕ ОТВЕЧАЙ!» было бесполезно, чары уже раскочегарились, и наверняка начали работать по всей школе, так что им оставалось только в отчаянии смотреть на то, как Лили отвечает на вопрос, Макгонагалл легким взмахом указки отмечает верный ответ и награждает Лили призовыми пятью баллами.
А потом слушать, как Лили и Алиса визжат, вскакивают на ноги и разбегаются в разные стороны от парты, на которую прямо из воздуха падают львята. Впрочем, одним шоком класс не ограничился, Макгонагалл не успела отнять ладонь от сердца, как Патриция Стимпсон издала поистине душераздирающий визг и (какого черта она не в школьной сборной), метким броском отправила в полет сумку сидящего перед ней Мальсибера, вместе с выползающей из неё змеей. Сумка ударилась о доску, упала, и из неё, как из норы в земле поползли во все стороны скользкие, живые веревки. В классе поднялась паника, ученики начали вскакивать на парты и хватать сумки, а из сумок, точно из рога изобилия перли упитанные жирные барсуки, или котята. Стеббинс с воплем выпустил свою сумку, когда она вдруг захлопала крыльями, превратилась в орла и с громким, пронзительным криком принялась кружить по классу.
— Всем сохранять спокойствие! Без паники, все на выход! — надрывалась Макгонагалл, но её уже никто не слушал.
Чуть не затоптав комиссию, класс табуном ринулся к дверям, в то время как за окнами, на фоне веселого майского неба и облачков, летали разновеликие орлы.
В школе ситуация была не лучше. Ученики бежали по коридорам, прикрывая головы сумками, пока над ними, под потолком метались и выбивали окна обезумевшие гигантские птицы. То тут, то там слышалось тявканье котят, перерастающее в полноценный рев. Визг девчонок, отчаянная ругань парней, беспомощные вопли преподавателей, паника и довольный хохот Пивза, прилетевшего на запах жареного — все спуталось в один беспросветный кошмар, во главе которого стояло четверо охреневших парней с кучей котят на руках.
— Поттер! — раздался возмущенный крик Макгонагалл. Джеймс оглянулся, и увидел, что профессор трансфигурации со съехавшей набок шляпой, пытается пробиться к ним сквозь толпу. Где-то позади неё мелькнула разгневанная Лили с расцарапанной щекой, вся в барсуках, и Пруэтты, пытающиеся отнять сумку у парочки орлов.
Не сговариваясь, Мародеры бросились наутек.
— Почему вечно Поттер, не понимаю?! — Джеймс на бегу пригнулся, когда над ними просвистели, сцепившись в неравном бою, питомец Кандиды Когтевран и Пивз.
— Закон дикой природы, рогатый! Двигай! — сказал Сириус, перепрыгнув через Хо Яня, которого свалила на пол орда безумных барсуков, и теперь дико щекотала, пытаясь разыскать в его карманах конфеты.
— Не отставай, Хвост! — Джеймс оглянулся на бегущего рядом Лунатика. — Зато одно мы выяснили точно, Лунатик! С нашим профессором точно что-то нечисто! На кой черт ему такое зелье?! Сюда! — и Джеймс первым нырнул в тайный проход за гобеленом.

В ожидании, пока гнев самой главной кошки Хогвартса пойдет на убыль, Мародеры сидели в проходе за зеркалом на пятом этаже, и пытались понять, как остановить действие зелья, свойств которого они не знали. Когда начало темнеть, к ним пришла Лили (она знала о чулане, Джеймс как-то раз затащил её туда целоваться), прислонилась к стене плечом, кашлянула и постучала по зеркалу костяшками пальцев.
— Выходите, это я! — крикнула она.
Повисла тишина, а затем Джеймс высунулся наружу.
— Как ты узнала, что мы здесь? — удивился он.
— Женская интуиция, — с удовольствием ответила Лили. — И еще Дамблдор сказал. Он каким-то образом узнал, где именно вы сидите. Выходите уже. Вас обыскались, Янь уже подговаривает всех, что вас похитили, и надо снаряжать отряд в лес. И Макгнонагалл сказала, что не в её правилах морить студентов голодом до смерти в качестве наказания, даже если они этого заслуживают.
— Нас помиловали? — над головой Джеймса возникло удивленное лицо Ремуса, рядом с ним замаячил скептически настроенный Сириус.
— Полностью, — серьезно сказала Лили, и тут же не выдержала — улыбнулась. — Дамблдор осмотрел наши новые «баллы», говорит, что ученикам такая магия не под силу. Так что вы зря прятались, — она отделилась от стены и мотнула головой. — Идем, ужин уже закончился, но мы принесли для вас немного еды в гостиную.
— Кажется, все успокоилось, — заметил Джеймс, пока они шли наверх. По пути им попалась группка когтевранцев, среди которых были Эммелина Вэнс и многострадальный Стеббинс. Они все стояли у распахнутого окна и гладили гигантского, великолепного орла.
— А я говорю, это Испанский могильник! Видите, у него пятна на плечах!
— Да никакие это не пятна, это у меня на сумке значки были! Это Клинохвостый орел, посмотри на его клюв!
— Преподаватели созвали охотников, и они кое-как усмирили… животных, — сказала Лили, когда они оставили позади когтевранцев, вышли из коридора и встали в очередь на лестницу. — Им тут пришлось вылавливать змей из канализации. Грей обещала лично спустить туда всех виновных, она тут так бушевала!
Сириус усмехнулся и тут же окаменел лицом — впереди, в числе первых на лестницу стояли слизеринцы. Роксана бросила на них быстрый взгляд и тут же опустила ресницы. Мальсибер задрал подбородок и демонстративно обнял её. Неожиданно, сумка Роксаны зашевелилась, и из неё показалась большая черная змея, но Мальсибер ловко перехватил её, прежде чем она успела кого-нибудь тяпнуть.
— Испугалась? — заботливо спросил он, сжимая змею так, что бедная рептилия принялась конвульсивно извиваться и накручиваться вокруг его руки. Роксана равнодушно посмотрела сначала на неё, а потом на своего суженого. — Ну что ты, я никому не позволю сделать больно моей любимой невесте, — и с этими словами он небрежно бросил змею через ограждение вниз. Патриция Стимпсон, стоящая с ними, брезгливо передернула плечами и бросила на Мальсибера восхищенный взгляд.
— Мерлин, да тут лужа! — громко сказал Сириус, и, проходя мимо них, толкнул Яксли плечом. — А, это Мальсибер слюни пускает. Переступайте! — кинул он друзьям через плечо. Джеймс беззвучно засмеялся и обнял Лили за шею. Снейп отвел взгляд.
— Пошел в жопу, Блэк! — крикнул ему вдогонку разгневанный Мальсибер.
— Соси! — лениво отозвался Сириус и, не удержался, бросил взгляд на Роксану, но она рассматривала свои ногти.
— Дамблдор осмотрел часы и сказал, что, оказывается, они совсем недавно были разбиты, и несколько камней пропало, представляете? — говорила Лили, пока они шли по коридору. Джеймс и Сириус переглянулись. — А теперь их еще и кто-то заколдовал! Сначала все подумали, что это — какая-то хитрая трансфигурация, и Кошка пообещала оставить вас в отработке до сентября, но потом Джекилл изучил все четыре «балла» и сказал, что на них наложено временное заклятие, выявляющее истинную сущность предмета, что-то вроде Специалис Ревелио, только гораздо, гораздо мощнее.
Они миновали двух девочек-пуффендуек. Они несли к себе в гостиную барсучат, которых, очевидно, случайно занесло на верхние этажи, и подкармливали их овощами.
— Сначала все, конечно, подумали на вас, но Дамблдор вступился и сказал, что студентам не под силу наложить такое мощное заклятие, даже если у них блестящие головы и совсем нет совести, — она усмехнулась.
— Всегда говорил, что Дамблдор — крутой старик, — сказал Джеймс, искоса взглянул на друзей и почесал нос. Все поняли без слов — молчать о случившемся до гробовой доски, даже если будут пытать. Просто чудо, что все обернулось так удачно!
— Зато, наши гости в восторге, — добавила Лили, обернувшись к мальчикам уже возле портрета Полной Дамы. Очевидно, вопли орлов, даже сейчас доносящиеся с нижних этажей, вызвали у манерной стражницы башни Гриффиндора жуткую мигрень — бедолага повязала голову платком и картинно охала, прикладывая руку к виску. — Этот толстяк с буклями даже на ужине все восторгался, какой уникальный перформанс приготовили к их приезду, гости из Германии раза три сказали, что это — удивительный уровень магии, а вот болгары не оценили — этот угрюмого типа в самом начале обгадили орлы. Так что все разрешилось.
— А животные где? — спросил Ремус, удивленно оглядывая пустые коридоры, еще пару часов назад заполненные зверьем.
— Сейчас увидите, — улыбнулась Лили и повернулась к портрету: — Пряничный человек!

В гостиной, несмотря на поздний час, был людно и ярко горел свет. В центре комнаты на больших алых подушках лежал лев, рядом с ним возлежали львицы, а по всей комнаты с писком и тявканьем перекатывались десятки и десятки львят. Ученики самых разных возрастов бесстрашно брали их на руки, возились, кормили их мясом. У многих студентов на руках, и даже лице красовались царапины, но на них почти никто не обращал внимание. Джеймс сидел на одной из подушек льва, ел, и время от времени протягивал ему куриную ножку, вызывая панику и жуткие восторженные сопли у собравшейся на диване мелкотни, вооруженной палочками. Лили не горела желанием испытывать терпение хищника, и лежала в кресле с книжкой и ревнивым Живоглотом. Иногда её взгляд отрывался от страниц и оглядывал шумную гостиную.
Кто-то, наверное, ужаснулся бы тому, как могут дети спокойно находиться в одной комнате с опасным хищником. Но этот кто-то явно не понимал ту загадочную и глубинную связь, соединявшую этих детей и снующих вокруг них хищников, возникшую в тот момент, когда Волшебная Шляпа выкрикнула «Гриффиндор!». Конечно же, опасность была. Но еще больше было доверие, такое, какое может быть только между членами одной семьи. Львицы никогда не нападут на своих львят, а все в этой комнате были львятами, независимо от того, четыре ноги у них было, или две. А лев никогда не допустит беспорядка на территории своего прайда, которой в этот вечер и была гостиная Гриффиндора.
Несмотря на очевидный скандал и мрачное стремление учителей поскорее избавиться от допущенной оплошности, в школе витало ощущение радости, словно сами Основатели вернулись под её крышу. Пока гриффиндорцы развлекались и играли в опасные игры со львами, Когтевранцы благополучно классифицировали всех своих орлов и теперь размышляли над тем, как можно поскорее их приручить, и, возможно, создать с их помощью новый вид волшебной почты, более быстрый и надежный. Пока они думали над этим, пуффендуйцы, забыв на один вечер про экзамены, лениво валялись на диванах и в креслах, подкармливали медом целый взвод барсуков, почесывали их бархатные животы и расчесывали блестящий мех. Ну а Слизеринцы первым делом приказали мракоборцам уложить всех змей в стеклянные ящики, или, по крайней мере, вырвать им клыки, прежде чем подпускать к людям. Ну а потом, когда змеи были должны образом нейтрализованы, развлекались тем, что скармливали рептилиям мышей, и жадно смотрели, как те их пожирают. Роксана, увидев, как кто-то занес над ящиком мышь, испытала приступ гадливости и ужаса, и скрылась от этого зрелища в своей комнате. Но Мальсибера это не остановило, и он притащил змею прямо туда. К счастью, насладиться своим новым развлечением ему не удалось. В тот момент, когда он подпустил её на плечи зажмурившейся от ужаса Роксаны, часы в гостиной пробили полночь, и змея рассыпалась горсткой изумрудов. Они забрызгали постель, словно капли зелья, но, не успела Роксана к ним притронуться, как они исчезли.
То же самое происходило во всех гостиных. Орлы, перелетающие с места на место в башне, прямо в воздухе взрывались сапфирами, но те таяли в воздухе, не успев долететь до земли, гигантский лев в гостиной Гриффиндора, лежащий тихо весь вечер, издал раскатистый рык и распался на сотни рубинов вместе с выводком львят, а барсуки в теплых пуффендуйских норах внезапно разом подняли мордочки, словно их кто позвал, сбежались в кучу в центре гостиной и превратились в горку топазов.
Все страшно расстроились, но длилось это переживание недолго. В конце концов, все понимали, что это магия, и что её эффект — временный. Вскоре все разошлись по спальням, а учителя, во главе с Дамблдором, еще раз проверили часы и убедились, что их работа восстановлена. Только один преподаватель не принимал участия в этом деле. Профессор Джекилл сидел в своем кабинете до самого утра — курил сигареты одну за другой, и горящими от страха глазами смотрел на стоявшую перед ним на столе пустую склянку.
***

Последующие несколько дней только и разговоров было, что о нашествии животных. Даже учителя болтали об этой ерунде. Слизнорт половину ужина разливался о том, что он-де верит, заклятие не было заклятием, это Основатели явились в школу в это непростое, темное время, дабы поддержать своих воспитанников.
Идиот.
Хлою достала зеркальце, и, стараясь не смотреть на сцену возле дверей класса, принялась красить губы. Мальсибер и Малфой притащились как пара на вчерашнее собрание Клуба Слизней. И, хуже того, Слизнорт, узнав о том, что они помолвлены, принялся носиться вокруг них так, словно Роксана была его дочкой и объявила, что ждет тройню мальчиков. Посадил их рядом с собой, даже приказал притащить на десерт свою дурацкую медовуху и доставить прямо из Хогсмида сочные кокосовые пирожные, а также самые свежие «котелки» с вишневым огневиски. Как назло, в тот вечер с ними ужинала Селестина Уорлок, и Слизнорт не придумал ничего лучше, как попросить её спеть для «прекрасной пары». Хлоя ненавидела Селестину Уорлок. Ненавидела медовуху. Ненавидела Слизнорта, Мальсибера, а главное — Малфой. Её рука лежала на столе, и Мальсибер то и дело рассеяно её поглаживал кончиками пальцев, пока говорил со Слизнортом! И наверняка еще и под столом её трогал. О, Мерлин, как же Хлоя мечтала во время ужина схватить свой столовой нож и перерезать этой подлой крысе горло! Она так часто мечтала о том, что Слизнорт устроит вечер в честь её, Хлои, помолвки, а теперь она должна была сидеть и смотреть, как эта дрянь проживает её мечту! В довершение ко всему, Хлоя продумала для этого вечера целый план, она рассчитывала, что на ужине уговорит Блэка притвориться парой, чтобы эти двое ревновали… ну и просто, неплохо было бы. А Блэк взял и не пришел!
Худшего вечера и придумать нельзя. И если весь месяц Хлоя терпела и держала себя в руках, потому что отец строго-настрого запретил ругаться с Мальсиберами и Малфоями, дурацкий ужин стал последний каплей.
Хлоя прищурилась, глядя, как Мальсибер обнимает Малфой за шею, пока разговаривает с мелким Яксли. Как перебирает её волосы. Держит её так, словно она — его метла. Хотя, так оно и есть. Она, такая мелкая и дохлая, с этими бесцветными волосиками, рядом с таким парнем, как Мальсибер смотрится даже хуже, чем метла.
Ну ничего, сегодня все, наконец-то, встанет на свои места. Мелкой выскочке не место в этом замке, ей вообще нигде не место. Стоило понять это раньше, до того, как залезать в штаны к чужому парню. Теперь пусть пеняет на себя.
— Хлоя… — Патриция робко тронула её за рукав и Хлоя вздрогнула, выпустив кулон, который все это время бессознательно перебирала в пальцах.
— Хлоя, может быть не стоит? — с сомнением, и, как будто со страхом протянула Стимпсон и переглянулась с остальными подружками. У всех на лицах была написана тревога и еще какое-то странное выражение. Как будто их всех порывало сбежать.
— Отстань! — Хлоя дернула рукой, даже не взглянув на подругу.
Через пару минут явился Слизнорт и запустил всех в класс. Хлоя отбросила за спину свои роскошные локоны и вплыла в класс, пройдя мимо парочки с таким видом, будто они не были достойны даже её случайного взгляда.
Сегодня опять закрепляли противоядия, которые надо будет готовить на скорость во время экзамена ЖАБА, и Слизнорт опять напоит всех Напитком Живой Смерти. Не состряпаешь приличный антидот за семь минут — отключишься. А на экзамене специально обученный камикадзе примет настоящий яд, и его надо будет спасти. Ничего нового, комиссия обожает драмы. А Слизнорт — нет, поэтому весь пол завален подушками, чтобы никто, падая, не треснулся головой, а еще шипучкой, с которой смешали напиток. Случая лучше точно не представится.
Хлоя сдернула кулон с шеи и намотала цепочку на руку на манер браслета.
В очереди за кубком с шипучкой Хлоя специально встала перед Роксаной и на долю секунды окунула дутое сердечко в её кубок, когда брала свой. К счастью, у школьных мантий достаточно широкие рукава, чтобы скрыть такую оплошность. Взяв свой кубок, Хлоя расплылась в довольной улыбке и пошла к своей парте. Патриция проводила её взглядом, нервно покусывая губу, но ничего не сказала, когда стоящая перед ней Роксана взяла кубок.
Урок начался. Слизнорт напомнил всем, что они должны сделать, поставил на учительский стол гигантские песочные часы, махнул всем, чтобы опустошили кубки и пошел к граммофону, однако, не успел он опустить иглу на пластинку, как случилось ужасное: кубок Роксаны Малфой с громким звоном упал на пол, а следом и она сама свалилась на подушки.
Кто-то пошутил о том, что Малфой, кажется, вкатили двойную дозу, а затем эта мелкая из Гриффиндорцев, Вуд, кажется, завизжала и зажала ладонями рот. Тогда уже все подхватились и бросились к Малфой, которая билась, как рыба, ударенная током, и обильно заливала пеной подушки Слизнорта. Поднялась паника, и больше всех паниковал сам профессор. Все вопили об антидоте, но никто не знал, чем именно она отравилась. Стимпсон и остальные знали, конечно, и конечно же никому ничего не сказали. Без команды Хлои они никогда и ничего не говорили.
Всё закончилось бы довольно быстро, яд Хлоя заказала у Бэрка, а он плохого товара не держит. К несчастью, гриффиндорская выскочка все испортила. С криком «Безоар, скорее!», она, и еще несколько студентов бросились к шкафу с ингредиентами, нашли там проклятый камень и сунули его Малфой в глотку уже в тот момент, когда из носа у неё шла кровь, и оставалось совсем недолго.
На пару секунд Малфой отключилась, а потом резко вдохнула и села, вызвав у Слизнорта, который, кажется, уже попрощался со своим креслом, настоящую истерику. Потом прибежала мадам Помфри, и Малфой забрали в крыло.
Сердито сжав белые от злости, разочарования и страха губы, Хлоя посторонилась, когда Малфой на носилках вынесли из класса, и попыталась надеть кулон, но руки у неё дрожали, и, к тому же, её вдруг кто-то случайно задел плечом, и дутое сердечко выскользнуло у неё из рук. Хлоя в панике огляделась, но очень быстро поняла, что если она сейчас начнет расталкивать всех и искать кулон, привлечет к себе лишнее внимание. Она сунула руку в карман, но палочка осталась лежать на парте. Приказав себе не паниковать, Гринграсс решительно зашагала по направлению к парте, и ей оставалось всего несколько футов, когда она вдруг услышала позади громкий хруст.
Сердце ёкнуло. Хлоя порывисто оглянулась.
Профессор Слизнорт удивленно оглядывал пол, пытаясь понять, на что это он наступил, а потом с усилием наклонился и поднял треснувший кулон за цепочку. Из сломанных половинок сыпался белый порошок.
Кроме Хлои этого, кажется, никто не заметил — все были слишком взбудоражены не случившейся попыткой отравления. Никто, кроме группки слизеринок. Хлоя беспомощно оглянулась на них, но они держались в стороне и не спешили встать на её защиту.
— Эт-то еще что такое? — пробормотал Слизнорт, положил сердечко на ладонь и потрогал порошок мизинцем, на котором у него рос особенно длинный и ухоженный ноготь. Судя по мрачному и какому-то терпеливому выражению лица, он, наверняка, подумал, что это — магловский кокаин, или эльфийский порошок. С таким он уже имел дело, его чистокровные питомцы вещи и похлеще выкидывали. И, кажется, сейчас был именно такой случай. Словно в замедленной съемке Хлоя смотрела, как профессор зачерпывает ногтем немного порошка и подносит к лицу. Как принюхивается. Как краска сбегает с его лица, и на нем появляется совершенно непривычное, разгневанное выражение.
— Тихо! — вдруг раскатисто громыхнул он, вскинув руку, и класс тут же притих, но, скорее, от неожиданности, ведь Слизнорт редко позволял себе повышать голос.
Ученики замолчали, и веселый мотив джаза, звучавший из гигантского грамофона, стало, наконец, слышно. Слизнорт молча поднял кулон, раскрыл сердечки, и остатки яда высыпались на пол.
По классу прокатился вздох. Хлоя натужно сглотнула.
Брезгливо глядя на поломанный кулон, Слизнорт поднял взгляд и оглядел обращенные к нему лица студентов.
— Чья это вещь? — спросил Слизнорт.
Сначала никто ничего не говорил. А потом головы всех, словно по какому-то тайному сговору повернулись к Хлое, глаза которой были уже до краев полны слез.
На самом деле, никакого тайного сговора не было. Хлоя сама всегда выставляла этот кулон напоказ, носила глубокие вырезы и на младших курсах болтала на каждом углу, что это украшение досталось ей от пра— прабабушки— нимфы. А теперь оно болталось в пухлых пальцах профессора зельеварения, сломанное и запятнанное во всех смыслах. Как и его владелица.
— Мисс Гринграсс, — Слизнорт завернул кулон в платок и сунул к себе в карман. Голос профессора дрожал от возмущения и негодования. Даже слезы, одна за другой падающие с густо— накрашенных ресниц ученицы не могли сейчас растопить его сердце. — Прошу вас проследовать за мной в кабинет.

Роксана пролежала в крыле всего пару дней. Безоаровый камень спас её, но яд все равно сильно подпортил кровь, и нужно было дать ему время выветриться. Мадам Помфри пришла в ужас, увидев, сколько у Роксаны синяков и ссадин. Когда она спросила, откуда они взялись, Роксана ровным голосом ответила, что переусердствовала на тренировке. Это было одним из условий Мальсибера — не говори никому правду, а не то станет в два раза хуже.
Вполне ясно.
Погода, как назло, стояла чудесная, солнце вовсю лилось в больничные окна, а роксанина постель как раз стояла на солнечной стороне. Лежа на подушке, подложив под голову локоть, Роксана смотрела на букет красных роз, стоящий у неё на тумбочке, и думала… думала… думала.
Как странно. Она совсем не испугалась, когда осознала, что может умереть. Всю жизнь Роксана, как и любой нормальный человек боялась смерти. А тогда, извиваясь и кашляя пеной, она видела перед собой искаженное отвращением и страхом лицо Мальсибера, и чувствовала радость, что нашла все— таки способ сбежать от него. Ни страха, ни сожалений, только какое-то волнительное нетерпение, как перед летними каникулами. Неужели у неё настолько поехала крыша?
Странно, что даже это её не интересовало. Впервые за долгое время она смогла, наконец, выспаться. Может все дело было в позитивной, светлой обстановке, которую создала в крыле мадам Помфри, солнце, льющемся в окно, а может в том, что, пока она тут лежала, ненавистная рожа Мальсибера не показалась ни разу, но Роксана чувствовала какой-то внутренний подъем и удивительный покой. А такого с ней не случалось уже очень давно.
— Проснулась, соня? — мадам Помфри подошла к её постели, шурша юбкой, и потрогала роксанин лоб. — Прекрасно, температуры нет. Как себя чувствуешь? — она откупорила склянку с зельем, очищающем кровь.
— Хорошо, — Роксана приподнялась, взяла у медсестры стакан и показала на букет. — Ко мне кто-то заходил?
— Да. Мистер Мальсибер принес букет, — мадам Помфри восхищенно вздохнула, глядя на тугие бутоны. Роксана уставилась на неё, как баран. Ах да, она ведь совсем забыла. Мальсибера, как и Сириуса, любят все женщины в замке, в том числе несколько привидений и парочка картин. — Какой воспитанный и приятный мальчик. Интересовался вашим самочувствием, спрашивал, как скоро вы сможете…
— А больше никто не приходил? — перебила её Роксана. Блэка не было в классе, когда все это произошло, вся их банда решила прогулять урок. И теперь Роксана даже не знала, в курсе ли он, что с ней стряслось…
— Да. Мистер Блэк заходил, — сказала медсестра, подумав секунду.
— И что он сказал? — спросила Роксана, приподнимаясь повыше. — Он сказал что-то?
Мадам Помфри слегка удивилась.
— Он удивился, увидев вас. Спросил, что случилось, и будете ли вы жить. Заглянул к мисс Маккиннон и ушел.
— Ясно, — Роксана, даже не пытаясь скрыть горечи, улеглась обратно.
— А еще в замок приехал ваш брат, — шепотом добавила мадам Помфри, поправляя её подушку и одеяло. — Насколько я знаю, он сейчас беседует с директором и профессором Слизнортом. Он заглядывал сюда, пока вы спали, но пообещал заглянуть еще раз.
Медсестра ушла, а Роксана отвернулась и закрыла глаза.
От мысли, что Люциус здесь, в школе, и скоро придет, ей стало почти что радостно. Роксана почувствовала себя защищенной. Вот только от мысли, что Блэк был здесь, и даже не захотел с ней поговорить, все внутри сворачивалось в узел.
Чему ты удивляешься, Роксана? Ты сделала все, чтобы это произошло.
Роксана вспомнила, как лежала здесь, ослепшая и беспомощная, а Блэк обнимал её, чтобы темнота не казалась такой устрашающей…
Роксана зажмурилась и стукнула кулаком по подушке.

Незадолго до обеда Люциус еще раз заглянул в крыло. Она знала, что он придет, но, когда Люциус действительно пришел, Роксана не нашла ничего лучше, как разрыдаться. Ей было жизненно-необходимо увидеть хоть кого-нибудь из родных, того, кто все знает, знает, как ей тяжело и как смертельно ей все это надоело. Правда, порыв был коротким, и она очень быстро взяла себя в руки. Если бы Люциус начал её утешать, поговорить бы нормально не получилось.
Он казался старше в своей министерской мантии. Старше, солиднее и красивее. Стянув перчатки, Люциус, бледный как мел, подошел к её постели.
— Хвала Мерлину, ты очнулась! — сказал он, протягивая к ней обе руки. — Наконец-то! Ты не представляешь, как мы за тебя испугались!
Роксана слабо улыбнулась, но, когда Люциус обнял её -поджала плечи и окаменела. Никак не получалось стряхнуть с себя этот ужас. И Люциус это заметил.
— Что с тобой? — он растерянно нахмурил брови. — Роксана? С каких пор тебя пугают мои объятия? — Люциус усмехнулся и присел на край её постели.
Роксана сглотнула, но объяснить ничего не успела. Люциусу хватило одного беглого взгляда — и он заметил синяки у неё на руках и шее. Эмоции отражались на его красивом, гладковыбритом лице, как краска на бумаге — сначала шок, затем неверие, отрицание, гнев и, наконец, отвращение.
— Ты не видел те воспоминания, что я оставила вам? — равнодушно спросила Роксана.
Люциус тяжело сглотнул и с усилием посмотрел ей в глаза.
— Отец… — он кашлянул, пытаясь овладеть голосом. — Отец сказал, что разберется с ними сам. Роксана… — он взял Роксану за руку. Она глубоко втянула носом воздух, глядя на его ладонь так, словно это был плотоядный слизняк. Люциус крепче сжал пальцы, он выглядел совершенно потерянным и выбитым из колеи. — Роксана, что он с тобой сделал?
Роксана прерывисто вздохнула, глядя брату в глаза, но уже через секунду её лицо приобрело совершенно спокойное выражение, плечи расслабились и опустились.
— Ничего, — ровным, тонким голосом сказала она. — Не понимаю, о чем ты. Со мной все хорошо, — Роксана улыбнулась. Люциус выпрямился, и его потрясение стало почти осязаемым.
— Мадам Помфри сказала, ты был у директора? — все тем же голосом спросила Роксана, неотрывно глядя ему в глаза.
— Был, — медленно ответил Люциус, наблюдая за ней так, словно она была одной из тех гигантских ядовитых змей, что ползали по гостиной совсем недавно. До того, как её изловили охотники, ученики следили за ней точно с таким же выражением. — Приехали Гринграссы, пытались замять это дело.
Роксана чуть-чуть нахмурилась.
— И что, им удалось?
— Ну что ты. Как бы я, по-твоему, допустил, чтобы девица, покусившаяся на жизнь моей сестры, снова делила с ней одну гостиную? Ни за что. В школе и так… сложная обстановка, а тут все произошло прямо в классе, при свидетелях, да еще и в тот момент, когда в замке гостят иностранные преподаватели. Дамблдор был настроен решительно, даже Слизнорт не стал за неё вступаться. Так что… да, девчонку исключили, — Люциус удовлетворенно шлепнул перчатками по ладони и широко улыбнулся. — Её родители умоляли Дамблдора оставить её в школе, ведь до экзаменов осталась всего пара недель, но я выдвинул им ультиматум, и они сдались. В конце концов, исключение предпочтительнее Азкабана, а Гринграсс уже совершеннолетняя. Пусть скажут спасибо, что я не потребовал заодно выкинуть из Хогвартса и её братца. Эти Гринграссы… — он презрительно фыркнул. — Кто бы мог подумать, верно? Но теперь все позади. Ты жива, благодарение Моргане, и эта девица больше не будет тебе докучать, — Люциус с улыбкой посмотрел на сестру, правда почти сразу его лицо снова стало хмурым.
— Роксана, ответь мне честно, он избивает тебя? — спросил он, требовательно ввинчиваясь в неё глазами.
— Ну конечно нет, — ответила она и вдруг рассмеялась. За ширмой раздался стук каблуков. — Ты такой смешной. Генри любит меня. Очень сильно. Смотри, какой букет он мне принес, — Роксана указала на цветы, и её рукав упал, обнажив особенно страшный кровоподтек на предплечье. Люциус переменился в лице. Пару секунд он пытался обуздать гнев и взять себя в руки, а потом порывисто встал и вышел за ширму.
— Мадам Помфри? — позвал он, оглядываясь. — Мадам…о, вы здесь, — он шелково улыбнулся выглянувшей из кабинета медсестре. — Мадам Помфри, видите ли, через полчаса мне нужно быть в Министерстве с отчетом, — он взглянул на часы на цепочке. — А я забыл передать профессору Слизнорту кое-что, — он вынул из-за пазухи какой-то сверток. Наверняка плата за хорошо проделанную работу во время разбирательства с Гринграсс.
— Мне страшно неудобно просить вас, но не могли бы вы передать ему это? Прямо сейчас, это не терпит отлагательств. Я мог бы отправить это по почте, но боюсь, что сову могут перехватить, такие опасные времена. Вы не окажете мне любезность? Буду бесконечно вам обязан, — добавил он, внимательно глядя медсестре в глаза.
— Да, разумеется, мистер Малфой, — ответила медсестра после паузы. Коротко взглянув на кровать Роксаны, она взяла у него сверток, поправила ширму возле кровати Марлин и, громко стуча каблуками вышла из крыла, красноречиво закрыв за собой дверь.
Люциус подошел к двери следом за ней, убедился, что с той стороны никого нет, и снова вернулся к Роксане. Снова присел на край кровати и неторопливо, так, словно взвешивал каждое свое движение, уперся руками в подушку по бокам от Роксаны.
— Я мог бы убить его, если бы ты попросила, — очень тихо проговорил он, и Роксана подняла на него взгляд. Они почти соприкасались лбами. — Но, я думаю, тебе было бы интересно узнать о том, что мы придумали, как тебе выбраться из сложившейся ситуации и обойти Обет.
Роксана прерывисто вздохнула и, кажется, чуть не потеряла сознание, или не разрыдалась в голос.
— Спокойно, — Люциус взял её лицо в ладони, и Роксана вцепилась в его запястья, глотая воздух, роняя слезы и глядя на брата так, как даже на Сириуса никогда не смотрела. — Слушай меня. Единственная лазейка, которую нам удалось найти — это обещание Мальсибера жениться на тебе сразу после окончания школы. Мы долго думали, почему так скоро, вряд ли ему так уж хочется жениться в восемнадцать лет. Отец считает, что, как только младший Мальсибер окончит школу и сможет взять в свои руки управление делами, Александр организует убийство министра и займет его пост. Ты на тот момент уже будешь Мальсибер, и тебе он ничего не сделает, а нас уберут тихо и без шума. Тогда все состояние Малфоев, все золото и земля перейдут к тебе, а, следовательно…
— К Мальсиберу, — прорычала Роксана.
Люциус кивнул.
— Именно поэтому нельзя допустить, чтобы он на тебе женился.
— Люциус, я не могу нарушить Обет, тогда я…
— Да. Именно поэтому мы вынудим Мальсибера нарушить Обет, а не тебя.
— Как?
— Очень просто. У меня есть один знакомый алхимик. Он изготовил для меня вот это, — Люциус достал из внутреннего кармана маленький, темно-синий пузырек. — Это Напиток Живой Смерти. Но несколько… доработанный. Таких образцов в мире существует немного, их выполняют на заказ, в Лютном переулке ты такого не найдешь, — он передал пузырек Роксане. Она подняла его на свет. — Если человек выпьет хотя бы каплю этого зелья, создастся полное впечатление, что он умер от яда. На самом деле, он просто уснет, но его кровь замедлит движение, ни дыхания, ни пульса не будет слышно. Со стороны будет казаться, что он мертв. В таком состоянии можно жить годами, и никто ничего не заметит, — Люциус помолчал немного, глядя, как Роксана медленно перебирает флакон. — Ты выпьешь это зелье в присутствии Мальсибера…
Роксана подняла на него взгляд.
— …смешав его с водой, или каким-нибудь другим напитком. Важно, чтобы это был его напиток, его личный. Когда ты выпьешь — сделай вид, что испугалась. У тебя будет пара секунд до того, как зелье подействует. Когда ты упадешь, Мальсибер, конечно же, бросится проверять твой пульс, попытается тебя оживить, а когда у него это не получится — он начнет думать, как избавиться от «тела». Я навел справки, у него ужасные оценки по трансфигурации, так что сам он сделать ничего не сможет. И тогда ему понадобится помощь. Единственный слизеринец, к которому он сможет обратиться — это Северус Снейп. Он — действительный член Клуба, не раз доказывал, что умеет хранить секреты, к тому же, из всех старшекурсников Слизерина, он единственный, у кого есть мозги. Снейпа я уже предупредил. Он вбежит в комнату, добавит немного драмы, а потом прикажет Мальсиберу помочь ему отнести тебя в лес. После скажет фразу «Нас могли видеть мракоборцы, тебе нужно немедленно вернуться в гостиную и обеспечить себе алиби». Мальсибер вернется в замок, а Снейп даст тебе антидот. Когда ты проснешься, он поможет тебе изменить внешность, а после перенесет в безопасное место. На утро весь волшебный мир будет знать, что сын одного из заместителей министра отравил свою невесту, девушку из благородного, чистокровного семейства. Темный Лорд не прощает таких фокусов, своих нельзя убивать… открыто, на публику. За Мальсибером-старшим уже водятся кое-какие грешки, и если обнародовать их перед Лордом именно в этот момент, власть Александра пошатнется, и тогда, — Люциус яростно схватил в кулак воздух. — Мы его добьем. Мальсибер-младший не сможет выполнить свою часть Обета и жениться на тебе. Он умрет, и ты будешь свободна.
— Нет, не буду, — Роксана во все глаза смотрела на брата. — Люциус, если я не явлюсь на свадебную церемонию, я тоже нарушу Обет и погибну!
— Вовсе нет, — губы Люциуса тронула крошечная улыбка. — Напомни мне точно, какие именно слова ты произнесла во время Обета? Если не ошибаюсь, ты…
— Я поклялась, что стану его женой, — Роксана все еще ничего не понимала.
— Именно так и сказала? — Люциус чуть сузил глаза и посерьезнел.
Роксана задумалась.
— Да, именно так.
— Это и есть наша лазейка, сестра, — с удовольствием сказал он. — Отец связался с одним гоблином-юристом из совета Гринготтса, который уже имел дело с подобными… проблемами. Он смог прояснить ситуацию. Все дело в формулировке. Если бы ты, давая Обет, сказала «клянусь выйти замуж», то клятва обязывала бы тебя явиться на свадебную церемонию. Ты же поклялась стать ему женой, все равно, как если бы ты… м-м… поклялась стать слугой Темного Лорда. Темный Лорд должен принять тебя в свои ряды, а Мальсибер должен «взять тебя в жены», как и поклялся, если мне не изменяет память. Это очень тонкий момент. Гоблин, с которым мы встретились, сказал, что история магической юриспруденции знает подобные случаи. В Средневековье одна ведьма поклялась «до наступления зимы взять в ученицы молодую волшебницу», но та угодила в тюрьму за занятия колдовством на публике. Пока длился судебный процесс, наступила зима, и ведьма погибла, а девушка выжила… правда ненадолго, её отправили на костер, — Люциус улыбнулся. — Видишь? Магия Обета невероятно щепетильна в таких мелочах.
— И, по-твоему, это сработает? Это же какая-то чушь! Я не готова так рисковать!
Люциус помрачнел, его губы недовольно выгнулись.
— Выходит, ты мне не доверяешь? Думаешь, я стал бы рисковать твоей жизнью, если бы не был уверен в том, что делаю?
— А разве нет? — Роксана скрестила на груди руки.
— Ни за что на свете, — Люциус встал, вид у него теперь был оскорбленный. — И не только я, но и наш отец. Если ты помнишь, он готов был пожертвовать жизнью, чтобы только ты выжила, и Мальсиберы не стали на тебя охотиться. А ведь он тоже участвовал в разработке этого плана.
Роксана опустила руки.
— Прости, — прошептала она.
Люциус вздохнул.
— Я все понимаю, — сдержанно сказал он. — Я понимаю, как сильно ты устала. Но, клянусь тебе, скоро это закончится. Если ты согласишься сделать так, как я сказал.
Роксана помолчала, разглядывая флакон.
— А если я это сделаю… все ведь будут думать, что я мертва? — она подняла на брата взгляд.
— Да, — сухо ответил тот. — Мы увезем тебя из страны, поживешь какое-то время во Франции, или даже в Америке. Главное, подальше отсюда. Когда все это уляжется, через пару лет… м-м… возможно, мне удастся уговорить Темного Лорда позволить тебе вернуться.
Роксана опустила голову и смежила веки.
Все будут считать, что она мертва. И Блэк в том числе.
Хотя… есть ли разница? Он и теперь так считает. Или хочет, чтобы она в это верила. В любом случае, он её разлюбил, или разлюбит, и для него это не будет иметь такого значения.
Главное, этот кошмар прекратится, и она будет свободна.
Ровно настолько, насколько свободен тот, кого не существует.
Роксана сжала флакон в руке.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Я сделаю это.
Люциус сочувственно улыбнулся, а потом шагнул к ней, склонился и поцеловал Роксану в лоб.
— Вот и славно, — прошептал он и погладил её по щеке, — Всё будет хорошо, обещаю. Скоро мы снова увидимся.
Роксана кивнула. Люциус выпрямился, натянул перчатки, бросил на сестру последний взгляд и вышел из крыла.

К «смерти» Роксана подготовилась тщательно, и пока лежала в крыле, все как следует продумала. Выпить зелье при Мальсибере так, чтобы это выглядело, будто он её отравил — задача не из легких. Роксана обдумала много вариантов, и все равно, все они выглядели, как попытка суицида. Он сам должен предложить ей выпить, только в этом случае он её не заподозрит ни в чем таком.
Но как это сделать, он же не позволяет ей пить ничего крепче сливочного пива?!
Ответ был прост, но Роксана отворачивалась от него, как могла, как от неприятно пахнущего ботинка, который суют прямо под нос.
Мальсибера надо было умаслить. Да так, чтобы он сам захотел её угостить, это ведь его любимое дело — хлебнуть чего-нибудь после того, как слезет с неё. Поэтому на тумбочке, или столе всегда стоит бутылка огневиски…
Сама мысль об этом вызывала у Роксаны рвотные позывы, панику и слезы, но сейчас некогда было распускать нюни. Нужно было собраться и сделать это. И все. Сириус сказал бы «будь мужиком, Рокс», или «Не будь такой трусливой курицей, иначе я тебя разлюблю», но это уже случилось, а значит, ей уже нечего терять. И одна попытка вырваться из лап Мальсибера стоила того.

* * *

Мальсибер вернулся в свою спальню под вечер, уставший и измотанный после тренировки. Он вошел в комнату, захлопнул дверь, небрежно бросил в угол сумку с формой и только когда обернулся, растягивая узел школьного галстука, увидел, что Роксана лежит в его постели, подперев голову рукой, и внимательно за ним наблюдает.
— Вот так сюрприз, — он выгнул губы и снова отвернулся, пытаясь справиться с дурацким узлом. — Ты что здесь делаешь, заблудилась?
Роксана ничего не говорила. Просто смотрела на него, не отрываясь. Мальсибер коротко оглянулся и оббежал её взглядом. На Роксане была черная ночная сорочка, которую она с огромным трудом смогла заказать по совиной почте и с еще большим трудом — протащить в замок.
— Тебе что-то нужно? — растягивая слова, проговорил он, стоя спиной к ней, снимая галстук и принимаясь за пуговицы. — Обычно ты меня не балуешь своими визитами. Чему обязан такой чести?
Роксана неслышно сунула руку под подушку, вытащила палочку и направила её на Мальсибера.
— Может ты… — Мальсибер обернулся и замер.
Пару секунд в комнате царила абсолютная тишина.
— О, я вижу, кто-то здесь совсем потерял страх? — проговорил он, но, судя по тому, как затрепетали его ноздри, и как он напрягся — слегка перетрухал. Правда тут же улыбнулся и заговорил шелковым, елейным голосом. — Убери это, птичка.
Роксана не двигалась, только её пальцы на ручке палочки шевельнулись.
— Может, мне напомнить тебе, что бывает, когда ты не слушаешься?! — он схватился за ремень, и тут вдруг с кончика палочки сорвалось слабенькое заклинание и ударило его по руке.
— Нет, — коротко сказала она. — Я хочу сделать это, — она порывисто поднялась с постели.
Мальсибер сузил глаза, глядя на неё с издевкой, но Роксана за последние несколько дней дошла до такой ручки, что ей уже было глубоко пофигу, что о ней подумают.
— Хочешь? — Мальсибер усмехнулся, но тут еще одно заклинание, на этот раз полноценное и сильное, ударило в стену у него над головой, выщербив облачко каменной крошки. Мальсибер резко оглянулся, а когда повернулся к ней, кончик роксаниной палочки уткнулся ему в шею. Слизеринец рассмеялся и шутливо приподнял ладони.
— Что, хочешь поиграть, да? — жадно спросил он, громко вдыхая и отступая назад. — Птичке надоело сидеть в клетке?
Роксана прищурилась, глядя на него с откровенной ненавистью.
— Ну что же, давай поиграем, — прошептал он. — Но, ты же знаешь, как тебе будет больно, если ты проиграешь? — спросил он с притворной заботой.
Роксана напрягла руку, и Мальсибер опять засмеялся. Его смех выводил её из себя. Злоба, неконтролируемая и жгучая охватила Роксану, и она что было силы толкнула его в грудь, так что Мальсибер завалился на кровать.
— Знаю, — прорычала она, забираясь на него сверху. Мальсибер здорово охренел от такого поворота событий, и расхохотался, но мешать ей не стал, словно ему было интересно, что еще она выкинет. А Роксана, у которой же не было сил его слушать, обхватила его скуластое лицо всеми пальцами так, что черные ногти глубоко впились в кожу, и присосалась к нему со всей ненавистью, которая в ней только была.
Мальсибер издал удивленный сдавленный звук, правда почти сразу его зрачки закатились, а ресницы закрылись. Но не успел он вкусить новое ощущение (Роксана никогда не целовала его и все время уворачивалась от его слюнявого рта), как она вдруг с силой сомкнула зубы, и мальсиберовская кровь заполнила рот.
— Какого черта?! — выпалил он, приподнимаясь и отплевываясь, но Роксана не дала ему встать, выхватила из-под подушки нож, который Блэк отдал ей еще в поместье Малфоев в прошлой жизни, и через секунду Мальсибер уже лежал на подушке, с прижатым к горлу лезвие, с шоком и недоверием глядя на Роксану. Дело было не только в том, что он боялся за свою жизнь. На целую секунду ему почудилось, будто глаза Роксаны Малфой по каким-то причинам полыхнули желтым, как у хищной птицы.
— Что-то не так? — задыхаясь, спросила она, глядя на него сверху вниз, и даже не пытаясь вытереть кровь с подбородка и губ, или пригладить растрепавшиеся волосы. Мальсибер смотрел на неё, не то со злостью, словно мечтал бы кишки ей выпустить, не то с жадностью. Бешено смотрел, в общем. — Мы ведь играем. Вытяни руки.
Мальсибер смотрел на неё.
— Вытяни руки, — прорычала она и надавила на лезвие. Из рассеченной кожи засочились капельки крови. Очень медленно он сделал, как она велела, и его руки оказались крепко привязанными к спинке кровати.
— Ты ведь этого хотел, да? — сдавленным, хриплым голосом проговорила Роксана, снова опускаясь на него и вжимая своим весом в матрас. Её свободная рука сграбастала Мальсибера за волосы и резко отдернула его голову назад. Мальсибер тяжело отдувался, но не спускал с неё взгляда. — Всё это время? — Роксана медленно выпрямилась. Мальсибер тяжело дышал и был уже, кажется, на пределе. Роксана чуть-чуть переместилась и села на выпирающий из его штанов член. Мальсибер зашипел. — Хотел потрахаться с опасной тварью, да? — она неторопливо двигала бедрами, испытывая его терпение. — С вейлой?
— Да, — выдохнул он и потянулся к ней, на Роксана надавила на нож, и Мальсибер упал на постель.
— Ш-ш-ш… — она лизнула его прокушенную, окровавленную губу. — Ну уж нет. Только не сегодня.
Сейчас она бы с легкостью могла убить его. В любую секунду.
— Сегодня вейла будет трахать тебя, — прошептала она, и провела лезвием ножа по его губам, подборожку, груди, спускаясь до самого живота.

Это было самое тяжелое и отвратительное испытание за всю её жизнь. Притворяться возбужденной было сложно, но еще сложнее было сохранять нужное выражение лица. Мальсибер был неприятен ей, неприятен его голос, его запах, каждое движение! Роксана пыталась убедить себя, что все это происходит не с ней, с кем-то другим. Стонала, скакала на нем, как чертова мартышка на ветке, оставляла неглубокие порезы на его худой груди, что особенно его заводило, била по роже, рычала, кусалась, в общем, делала все то, что любил делать он. А сама в это же время думала только о том, что в фальшивом кольце у неё на пальце хранится порция Напитка Живой Смерти. Эта мысль вела её сквозь этот кошмар, как сияющий Патронус.
Так надо, Роксана. Скоро ты будешь свободна. Так надо. Так надо! Так надо!
И когда Мальсибер, весь исполосованный ножом, и липкий от пота, кончил, заорав так, словно ему нож всадили в бок, а после рухнул на подушки, жадно глотая ртом воздух, Роксана почувствовала себя героем.
Она сделала это. Сделала!
После он смеялся и говорил что-то, с закрытыми глазами мотая головой, но Роксана его не слушала. Она прятала лицо в соседней подушке, тяжело дышала и пыталась взять себя в руки. Её трясло, как в лихорадке, желудок скручивало жгутом, так, словно в него заползли все слизеринские змеи, горло перехватывало спазмом — не то разрыдаться хотелось, не то сблевать.
Влажная рука Мальсибера внезапно шлепнулась ей на спину, и Роксана дернулась, а затем и он сам навалился сверху.
— Потрясающе, — выдохнул он. — Невероятно! Ты, должно быть, и правда вейла, а?
Он присосался к её шее. Судорога отвращения прокатилась по Роксане. Она зажмурилась, тратя все силы на то, чтобы сдержаться и не оттолкнуть его.
— Черт, я хочу пить.
Роксана замерла.
— Возьми в моем шкафу, там есть бутылка рома, — Мальсибер снова откинулся на спину и блаженно вздохнул, вытирая потное лицо простыней. — Че-ерт…
Роксана медленно слезла с кровати и подошла к шкафу на нетвердых, слегка дрожащих ногах…
Она поставила бутылку на стол и наколдовала два стакана. Когда они занимались сексом, её сердце билось спокойно и размеренно. Теперь оно вдруг начало биться такими скачками, словно хотело выскочить наружу. Как будто знало, что ему было уготовано.
Роксана выдернула пробку из бутылки и разлила янтарный ром в два стакана. Когда наливала в свой, коротким движением откинула крышку в виде круглого черного камня на кольце, и зелье смешалось с напитком. Крепко сжимая свой стакан в ледяной, влажной руке, Роксана опустила стакан Мальсибера на тумбочку рядом с ним, вздохнула, как ей казалось, беспечно, отвернулась и прошлась вокруг кровати, возвращаясь на свое место.
— За удачный вечер, — предложил Мальсибер, небрежно поднимая свой стакан.
Роксана выдавила улыбку и салютовала в ответ, исподлобья глядя, как он пьет, но когда она, наконец, решилась и уже поднесла его ко рту, стальные пальцы внезапно схватили её запястье и удержали.
— М-м! — Мальсибер спешно поставил свой стакан на место и сел, глядя на Роксану с каким-то странным выражением. — Я надеюсь, ты не собираешься всерьез это пить? — он сузил глаза. — Напиток Живой Смерти, — он поцокал языком. — Не самая полезная вещь, ты не находишь?
Краска сошла с лица Роксаны, а стакан затрясся в руке, которую Мальсибер по-прежнему сжимал мертвой хваткой. Она еще не осознала всю величину обрушившейся катастрофы и только пыталась понять: как?! откуда он знает?!
— Что? Наверное, ты хочешь спросить, откуда я знаю? — Мальсибер выдернул из ящика тумбочки кусок пергамента. — Я перехватил письмо твоего братца, — он помахал сложенным вчетверо письмом, зажав его между указательным и средним пальцем. — Я с самого начала перехватываю всю его почту. «Найти лазейки в Обете», Мерлин, это низко даже для Малфоев. А ведь я искренне хотел тебе помочь, птичка.
Роксана уставилась на пергамент, но почти ничего не видела, из-за застилавших глаза слез.
— Какой коварный и изощренный план, — Мальсибер опечаленно вздохнул. — Я недооценивал твоего брата. Ну как я мог подумать, что мой будущий родственник решит так изощренно меня обвести. Фальшивая смерть, ну надо же. А ход соблазнить меня — это он придумал, или ты? Ну да ладно. Это мы обсудим с ним при встрече, а пока, — Мальсибер вдруг перестал улыбаться и укоризненно склонил голову набок. — Малфой. Боюсь, мне снова придется тебя наказать. И так, чтобы ты раз и навсегда поняла, что я не позволю устраивать против меня заговоры.
Роксана даже не заметила, как стакан выпал у неё из руки, и содержимое расплескалось по полу. Она как будто поняла, что произойдет, еще до того, как оно случилось, и рванулась из рук Мальсибера, с такой силой, словно от этого последнего побега зависла вся её жизнь. Мальсибер схватил её в тот момент, когда она пыталась спрыгнуть с кровати, короткая борьба, она схватила палочку, но он отнял её и просто сломал, а потом скрутил обе её руки за спиной.
А дальше реальность вывернулась наизнанку, стала слишком страшной, чтобы в неё поверить. Мальсибер крикнул «Заходите!», дверь комнаты распахнулась, и вошли слизеринцы. Парочка с шестого курса, Уоррингтон, Яксли…
Роксана тут же, во всю мощь легких заорала «ПОМО…», но не успела и договорить, как Мальсибер хлестнул её по лицу чарами немоты. Наученная горьким опытом, она сопротивлялась, брыкалась и извивалась до последнего, даже укусила Мальсибера, когда он её связывал. Остальные смотрели и смеялись, сверкая глазами. Кто-то расстегивал мантию, кто-то — распутывал галстук, младший Яксли покраснел и тяжело сопел.
Последнее, что Роксана увидела — это как Мальсибер, накинув рубашку и прихватив злосчастную бутылку, бухнулся в кресло и со смехом сказал кому-то:
— Ощипай как следует эту птичку, — он забросил ногу на подножный пуфик у кресла и сделал большой глоток. — Только лицо не трогай.

Северус Снейп подлетел к своей двери, едва только услышал душераздирающий вопль Роксаны. А потом все звуки куда-то пропали, и только через несколько минут он услышал раскаты смеха и хриплые, громкие голоса слизеринцев, доносящиеся из комнаты Мальсибера через несколько дверей. Роксаны слышно не было.
Мысль о том, что там происходит, окатила его ледяной волной и вызвала тошноту. Он выхватил палочку, схватился за дверную ручку…
За ним не явились. Мальсибер не знает, что он тоже был в сговоре.
А если он явится?
Их пятеро, а он один.
Он их не остановит, а только подставит себя, и больше ничем не сможет помочь Малфоям. Люди в той комнате — будущая элита Пожирателей Смерти, чистокровные волшебники, гребаные аристокрашки. Если Снейп хотя бы пальцем тронет кого-то из них, страшно представить, что с ним будет. И конец мечтам о службе у Темного Лорда — меньше, что может случиться...
Очень медленно его пальцы разжались, а затем бессильно соскользнули с дверной ручки.

* * *

Ближе к утру, ручка на двери в спальню мальчиков Гриффиндора провернулась с тихим скрипом, и кто-то на цыпочках скользнул внутрь. В спальне было тихо, если не считать раскатистый храп Питера Петтигрю. Все крепко спали. Ремус — закутавшись в одеяло почти целиком, кровать Сириуса пустовала. Джеймс спал на животе, свесив руку с кровати. Лили огляделась, зачесывая волосы за уши, и прокралась к постели Джеймса, но по пути больно зашибла ногу о тумбочку.
Джеймс от шума проснулся и резко подскочил на локте, увидев в темноте силуэт.
— Это я! — шепотом успокоила его Лили, вытянув руки, и Джеймс облегченно вздохнул.
— Фуф, Эванс, — он бухнулся обратно на подушку, и тут же снова поднялся. — Ты зачем пришла? Который час? — он потер глаз и близоруко прищурился, вглядываясь в часы на тумбочке.
— Три часа, кажется, — Лили смотрела на него огромными глазами, вид у неё был странный, уставший, но взбудораженный.
— Что случилось? — Джеймс сел, подтянув колени, и Лили, все такая же рассеянная, пристроилась у него в ногах. — С тобой все хорошо?
Лили выдохнула и кивнула, глядя куда-то в никуда.
— Джеймс, я… я выяснила, что это за зелье, — пробормотала она и сглотнула. — Кажется, вы были правы.
Джеймс, который в этот момент как раз нацепил очки, медленно опустил руки.
— Выяснила?
Внезапно рядом раздался скрип. Ремус, который, оказывается, не спал, поднялся со своей кровати и подошел к ним.
— Что ты узнала?
Лили глянула на него, так, словно это было нормально — не спать в три часа утра, и снова посмотрела на Джеймса.
— Это зелье — мощная подавляющая сыворотка, — Лили прерывисто вздохнула, нервно проводя ладонями по ногам. — Я не знаю, кто её может использовать, и для каких целей, но главное её свойство — выявлять истинную сущность предмета, как у чар Специалис Ревелио, только намного, намного сильнее, — она потерла лоб. Джеймс и Ремус украдкой переглянулись, оба подумали про недавнее приключение с баллами. — Я не знаю, как объяснить, но там есть ингредиенты, которые используют, когда хотят усмирить вампирский голод, те же, что есть и в твоем зелье, Ремус. Яд Акромантула, и еще… другие. Эта сыворотка подавляет Темное начало и проявляет Светлое, — Лили покачала головой. — Если вы действительно нашли её в кабинете Джекилла… и если в полнолуние чудовище ранили туда же, где у него рана… значит мы все в большой, большой, большой, большой беде, потому что доктор Джекилл — не оборотень. То чудовище, которое вы видели в лесу — это и есть он. А точнее, его Темное Я, собственной персоной.