Музыка: Lindsay Lohan - What Are You Waiting For

Пьесу должны были сыграть за несколько дней до рождественских каникул. Я так погрузилась в репетиции, что минутки свободной не было. Инцидент с Джейком на время вылетел у меня из головы, и я решила во всем разобраться после Рождества. Окончательно и бесповоротно. Сегодня же я все скажу родителям:

- Мама, я не собираюсь выходит замуж, - отчеканила я, когда мама в очередной раз попросила назначить дату свадьбы.

- Но почему? – одновременно спросили мама и папа.

- Во-первых, мне только семнадцать.

- Но маме было восемнадцать, когда мы поженились, - перебил отец.

- Во-вторых, я его не люблю, - продолжила я.

Мама закатила глаза.

- Доченька! Джейк – это шанс, которого у тебя больше никогда не будет! Это лучшее, что могло с нами случиться, дорогая.

Боже! Да что это на них нашло? Неужели им денег не хватает? Или им не терпится от меня избавиться? Может хотят поскорее добраться до тех преимуществ, которые могут получить, породнившись с Блэками?

Ничего не говоря, я направилась к двери и громко хлопнула ею.

Самым важным для меня стали репетиции. К тому же, Николь мне все уши прожужжала о брате Кэтрин. Дэвид Хардвиг был известным Голливудским режиссером. Выглядел он, как и положено знаменитости. Высокий, лет сорока с небольшим, начинающий лысеть у висков и с длинными, словно компенсирующими этот недостаток, бакенбардами, слащавым взглядом и обезоруживающими манерами. Все девушки из группы сразу же в него влюбились, не исключая и Николь.

Что ж… не могу не сказать, как радует меня этот факт. Ведь она, кажется, перестала страдать из-за Роберта. И я могу поговорить с ним. С каждым днем мне становилось все труднее и труднее игнорировать его. Особенно после того вечера. Роберт был так мил, так поддержал. Но, самое главное, не пытался лезть в душу. Каждый день мы обменивались долгими взглядами, и я болезненно остро ощущала все, что он делает.

Через несколько дней Николь заболела гриппом. Дэвид тоже. К сожалению, вирус подхватили и еще несколько участников труппы. В том числе и Том. Словами не передать, как я расстроилась!

- И что будем делать с пьесой? – грустно спросила я у Кэтрин.

Кэтрин расстроилась так же сильно, как и я. Она внимательно оглядела всех своих учеников, пытливо всматриваясь в полные ожидания юные лица и размышляя, кто бы мог заменить Тома, и наконец ее взгляд остановился на Роберте. Он такой красивый юноша, в его лице столько страсти, а улыбка… она просто завораживает. Он должен справиться с ролью. Кэтрин даже не задумалась, умеет ли он вообще играть, просто махнула текстом в его сторону и попросила подняться на сцену.
Он сидел в конце зала и подскочил, когда Кэтрин назвала его имя.

- Я не смогу, - пробормотал он.

Надо же! Такой смелый, нахальный и тут… не смогу! Я снова задумалась, зачем Роберт вообще пришел сюда. Он не играет, не пишет сценарии, не занимается реквизитом. Да он же ничего не делает!

- Давай, дорогой, попробуй, - жестко сказала Кэтрин. – Раз ты состоишь в труппе, то должен что-то делать. И вполне можешь попробовать. Иначе как ты поймешь, что не можешь?

Он неохотно поднялся на сцену.

- Прочти эпизод, когда Ромео приходит к балкону Джульетты. Ты же видел, как играл Том! Ты справишься.

Он так вцепился в текст, будто это единственная спасительная соломинка. Такой милый! Я еле сдерживала улыбку. Не думала, что такие, как он, могут бояться сцены! Я заглянула в его глаза, они горели! Такого огня я еще в жизни не видела. Он играл с таким вдохновением, с такой искренностью, какой я не замечала ни разу в Томе.

Вот сцена закончилась, и он уронил текст на пол. Я во все глаза смотрела на него и не могла поверить. Роберт же в чем-то засомневался, растерялся и смущенно посмотрел на Кэтрин, ожидая ее ответа.

– Но это очень хорошо, дорогой, – сказала Кэтрин, радостно улыбаясь. – Ты произвел на меня большое впечатление. Теперь тебе только остается выучить слова наизусть.

- Ах, да… - уверенно ответил он. С его лица исчезло то затравленное выражение, которое я могла наблюдать всего какую-то минуту назад.

– Значит, паниковать не будем, – сказала Кэтрин с облегчением. – Ребята, можете успокоиться. У нас есть Ромео.

За стенами школы было холодно и темно. В небе кружились крупные хлопья снежинок. Выйдя на улицу, я поежилась и глубже закуталась в ворот пальто. Несмотря на то, что мы с Джейком расстались, он упорно продолжал заезжать за мной, но сегодня у него возникли какие-то неотложные дела. И я этому была несказанно счастлива.

Недалеко от входа стоял Роберт и нетерпеливо рыхлил тонкий слой снега ногой. Увидев меня, он подался вперед.

- Я хотел поблагодарить тебя.

- За что? – не поняла я.

Он такой странный.

– Ну, знаешь, что не смотрела на меня, как на дерьмо.

Я протянула руку, чтобы поймать снежинку.

– Ты действительно хорошо справился. Наверное, раньше играл?

Он рассмеялся. Но его улыбка была скорее похожа на усмешку. Боже! Неужели он думает, что я вру?

- Кто? Я? Да никогда в жизни!

- Значит, у тебя это врожденное.

И я, правда, так считала. Никогда в жизни не видела актера талантливее. Я была просто восхищена. Роберт смутился.

– Ну, я ведь видел уйму фильмов, такая же ерунда, - для большей убедительности он махнул рукой.

– Но нелегко выступать в первый раз перед людьми. А если честно, ты играл уверенно.

Он потопал ногами, чтобы согреться. Бедный. Как же ему, должно быть, холодно в тоненьких кроссовках в такую погоду. Казалось, у меня самой пальцы заледенели и готовы были отвалиться.

- Спасибо. Это был хороший подарок, - неожиданно проговорил он.

- Подарок? – озадаченно произнесла я.

- Сегодня у меня день рождения.

- Правда?

- Да.

- А почему ты никому не сказал?

- Подумаешь… всего восемнадцать.

– Мои родители всегда так носятся с моим днем рождения. У меня всегда большой торт, и друзей приглашаю, и много подарков получаю. А что тебе подарили?

Он смущенно почесал затылок.

- В моей семье подарков не дарят.

Господи! Что за семья такая? В школе много об этом болтали, но я никогда не была склонна слушать сплетни. Но то, что я услышала сейчас… какими родителями надо быть, чтобы не дарить ребенку подарок? Да он же простую роль и поддержку подарком считает! Никому бы не пожелала остаться в свой день рождения одному. В такие моменты острее всего чувствуется одиночество, чувствуется, что ты никому не нужен. Я никак не могла сейчас допустить, чтобы Роберт грустил в свой день рождения. В конце концов, он ведь мне помог! Хотя… может у него есть планы?

- И вы никак не будете отмечать? – почему-то мне вспомнилась Виктория. Я подумала, что она непременно вылезет из-за кого-нибудь куста и утащит Роберта с собой.

Он поднял воротник и опять потопал.

– Нет, думаю, что не будем.

– Но что-то надо предпринять, – сказала я, стараясь протянуть время. Мне не хотелось с ним расставаться. – Давай, по крайней мере, я угощу тебя чашкой кофе и куском торта.

- Здорово! Давай! – сказал он, и его глаза засверкали.

- Я с машиной, - сказала я.

- Я поведу.

- Знаешь… это наш семейный автомобиль, и папа никому не разрешает садиться за руль.

Он усмехнулся. С каждым днем я все больше и больше начинала влюбляться в его очаровательную кривоватую улыбку. Даже когда он ухмылялся, был потрясающе красив.

- Это что ж… иначе он тебя застрелит?

– Ну, наверное, они пощадят мою жизнь, – сказала я и улыбнулась.

«О, Боже! Мне его просто жалко. Да, просто жалко! Я просто не имею права влюбиться в него!»

Несмотря на то, что я пыталась убедить себя в том, что мне его жалко, я не могла не признать, что действует он на меня возбуждающе. От одного только его присутствия я начинаю загораться. А когда он так пристально смотрит, мне не хватает воздуха. Легкие отказываются дышать. Становится душно-душно! А если нечаянно коснется… я улетаю!

Мы подошли к машине.

- Когда-нибудь я куплю себе «Джип», - сказал он. – «Джип» - моя машина!

Он сказал это с таким самодовольным выражением на лице, что мне аж смешно стало.

- А почему именно «Джип»?

- Потому что это настоящая машина. Хорошо сделана. По-американски.

Я улыбнулась. Рядом с ним просто невозможно не улыбаться! Будто заряжаешься позитивной энергией!

- А ты патриот значит?

– Но ведь надо кем-то быть, верно?

Наши глаза встретились. Сколько же в нем теплоты, доброты! А ведь в самом начале я этого и не заметила! Он мне показался грубияном. Сейчас же я начала тонуть, меня словно затягивало в водоворот страсти.

- Верно, - вырываясь из плена его глаз ответила я.

Из-за снега и холода все сидели дома, поэтому к тому времени как мы приехали в кафе, там почти никого не было. Мы удобно устроились в самом дальнем уголке.

- Что будешь?

- Эй! Я плачу! – недовольно воскликнула я.

- Нет я. Все-таки мой день рождения!

- Не выйдет! Это будет мой тебе подарок на день рождения!

От спора нас отвлекла Джессика, официантка. Она недовольно глянула на Роберта и постучала карандашом по своему блокноту.

- Вы уже готовы сделать заказ? – грубо спросила она.

И тут мой желудок напомнил о себе, издав громкий рык, очень смутивший меня. Я почувствовала зверский голод.

- Умираю с голоду! Как насчет горячих бутербродов с сыром?

- И еще горячего шоколада, - добавил Роберт.

- И жареный картофель.

- С кетчупом, - перебил он.

- И с жареным луком!

- Ага! Верно!

И мы расхохотались. Удивительно! Так легко с ним! Будто мы вечность знаем друг друга. А Джессика, резко развернувшись, пошла на кухню.

– Люблю девушек с хорошим аппетитом, – сказал он, усмехаясь.

– Говорят, ты всех девушек любишь, - злобно ответила я.

«Да что это я?»

Я мгновенно пожалела о том, что выдала себя. Это же на ревность похоже! Будто мне не все равно. Мне все равно!

– Вот почему я ни с кем не обручался до сих пор.

Да он же просто самодовольный бабник!

- Я тоже не очень этого хотела.

- Не понимаю. Зачем же соглашалась?

Он подался вперед, а я пустилась в объяснения:

- Понимаешь… мои родители… они хотели этого. Я же собираюсь уехать в Нью-Йорк и стать актрисой. Только сначала школу окончу.

Он пригвоздил меня своим завораживающим взглядом. Мне в который раз стало трудно говорить. Все мысли вылетели из головы, когда его глаза опустились к моим губам. Резкий шум вывел меня из ступора.

Подошла, печатая шаг, Джессика, швырнула поднос с заказом на стол и снова бросила на Роберта пронзительный взгляд, словно хотела сказать: «Какого черта ты с ней связался?» Да что на нее нашло? Может, она тоже влюблена в него? Стоп. Что значит тоже? Я не влюблена.

Я нервно откусила бутерброд.

- А где Виктория?

«Кристен! Ты дура!»

Из моих уст снова вырвалось то, что я не хотела бы произносить. Это было выше моих сил. Слова не подчинялись мне, вылетали словно кто-то другой управлял моим мозгом.

– Да кто ее знает? Я с ней вижусь, когда есть желание, - в своей неповторимой небрежной манере ответил он.

А мне хотелось узнать о нем больше. Каждую подробность. Каждую мелочь. Но спрашивать постеснялась. Поэтому мы ели молча. Он о чем-то задумался.

– Думаю, этот день рождения оказался очень даже здоровским, – сказал он наконец.

И об этом он думал? Признаюсь, удивлена.

- Да?

– Да. Знаешь, быть так с тобой и получить роль в пьесе, это делает сегодняшний день особенным.

– Но это, если Том не выздоровеет и не станет опять играть, – напомнила я.

– Верно, – согласился он небрежно, притворяясь, что вообще-то ему наплевать, но я-то не слепая и прекрасно вижу, как это важно для него. – Знаешь, это мой первый день рождения после смерти матери. Она никогда не пекла мне пирогов, и не было никакой деньрожденной ерунды – она слишком много работала.

– А когда она умерла? – тихо спросила я.

- Несколько месяцев назад. Поэтому мы и переехали сюда. Оказалось, что здесь у НЕГО есть жена, а брак с моей мамой недействителен. Вот мы теперь и живем у нее. В трейлерном парке.

- И каково это? Жить там?

– Поверь, об этом лучше не знать. У меня есть сводная сестра, которая со мной не разговаривает, и пара сводных братьев, с ними порядок. Я живу с ними в одном вагончике. А здесь я торчу, пока не накоплю денег, и тогда отчалю.

- А куда ты уедешь?

– Не знаю. Может быть, в Нью-Йорк. – Он замолчал и усмехнулся. – Не хочешь вместе?

– Моим родителям это бы очень не понравилось.

Он внезапно посерьезнел:

– А им и знать не надо. Мы просто смоемся. Ты только подумай о такой возможности.

От одной только мысли у меня закружилась голова. Подумать? Да как такое вообще возможно? Я и Роб… это нереально.

– Ты просто сумасшедший, Роб. Ведь я даже не знаю, что ты за человек.

И он взглянул на меня очень серьезно и торжественно сказал:

– Скоро узнаешь. Это я обещаю.