2024-4-19

21

0

0

***

В Чикаго шел снег. Крупные снежинки опускались на скамейки, газоны, тротуары и не таяли. Пышные белые шапки медленно росли на плафонах уличных фонарей и крышах припаркованных автомобилей. Выйдя из такси, Леа сделала пару фотографий, чтобы показать друзьям, но, увы, они не способны были передать настроение волшебства.

Синоптики обещали усиление снегопада в ближайшие двое суток, и в аэропорту О’Хара было не протолкнуться – все спешили улететь до непогоды, опасаясь застрять в дороге на весь уик-энд. Сугробы время от времени тяжело сползали по стеклу выгнутой галереи, открывая низкое мглистое небо. Двигаясь в общем потоке по эскалатору, Леа вдруг поежилась от ощущения пристального взгляда, но подавила безотчетное желание оглянуться.

«Просто усталость» - сказала она себе и поправила на плече ремень дорожной сумки. Переговоры закончились всего три часа назад, а номер в гостинице был оплачен до завтрашнего утра, но Леа, не раздумывая, воспользовалась представившейся возможностью обменять свой билет, чтобы поскорее оказаться дома. В Сиэтле зимой обычно лил нудный серый дождь, и если бы Сэм был сейчас здесь, они с удовольствием остались бы в заснеженном Чикаго на несколько лишних дней – и черт тогда с ней, с нелетной погодой... Но Сэм не мог прилететь, поэтому Леа торопилась к нему – два дня и так были для нее слишком долгой разлукой.

Леа вытащила из кармана пальто телефон, чтобы сообщить мужу об удачном окончании переговоров и обмене билета, но экран погас, обиженно пискнув напоследок разрядившейся батареей. «Ничего, еще каких-то пять-шесть часов, и я буду дома», - утешила она себя, покрутив на пальце обручальное кольцо и вспомнив их с Сэмом маленькую, но уютную квартирку на Шестой Авеню, из окон которой была видна башня Спейс Нидл и кусочек залива Эллиот.

У стойки регистрации взгляд Леа, наблюдавшей за действиями работников аэропорта, вдруг сфокусировался на защитном стекле, в котором отражалась очередь менее удачливых пассажиров, стоящих позади нее. Из равнодушно-безликой толпы на Леа, не отрываясь, смотрел незнакомец. Не в спину, что было бы нормально, а глаза в глаза ее отражению. Что ему нужно? Кто он? Быть может, кто-то из полузабытых сокурсников или одноклассников?

Рассчитывая немедленно это выяснить, Леа резко обернулась – и не увидела никого, похожего на человека из отраженья. Прямо позади нее переминался с ноги на ногу пожилой толстячок в забавных круглых очках. «Постаревший Гарри Поттер» - подумала Леа, невольно улыбнувшись. За ним оживленно шептались две старушки, похожие друг на друга как две капли воды: с перламутровыми губами и белыми венчиками кудрявого пуха вокруг трясущихся голов. Повисли друг на друге парень и девчонка в одинаковых куртках с эмблемами своего университета. Мамаша пыталась угомонить сыновей-погодков… И никому из них никакого дела не было до Леа.

- Ваш посадочный талон, миссис Адли, - в голосе служащей аэропорта послышалось тщательно скрываемое недовольство произошедшей заминкой, и Леа сразу оказалась под перекрестным огнем колючих взглядов.

- Спасибо, - пробормотала она, уступая место у стойки толстяку.

В салоне царила обычная суета: взрослые торопились занять свои места, рассовывали по багажным полкам ручную кладь, дети влезали с ногами на кресла и безостановочно болтали, засыпая окружающих миллионом вопросов и самостоятельно отвечая на половину из них.

Когда Леа добралась до своего ряда, у окна уже дремал долговязый парень. Его бронзовая кожа и гладкие черные волосы до плеч выдавали в нем представителя коренных народов. «Почему у него мокрая голова?» - удивилась Леа.

У остальных людей растаявший снег блестел на волосах серебристым бисером. «Наверное, перестарался с гелем. Думает, что красив, а на самом деле смешон», - мысленно ответила она себе, запихивая сумку и пальто на верхнюю полку.

- Вам помочь?

Голос был приятный, чуть хрипловатый, однако от неожиданности Леа вздрогнула и почему-то смутилась. Захлопнув крышку багажного отделения, она торопливо одернула задравшийся свитер.

- Спасибо, я уже справилась, - сказала она и, так и не взглянув на своего попутчика, заняла место у прохода. Одно кресло между ней и парнем пустовало, Леа надеялась, что задержавшийся пассажир вот-вот появится и избавит ее от необходимости поддерживать вежливую беседу с общительным индейцем. Однако посадка закончилась, а кресло все еще оставалось свободным.

Стюардессы начали инструктаж, и Леа задохнулась от подступающей паники. Непослушными пальцами она теребила пряжку ремня безопасности, пока самолет выруливал на взлетную полосу, и, зажмурившись, пыталась выровнять дыхание.

- Редко летаете? – спросил молодой человек.

- Второй раз, - коротко ответила Леа между напряженными вдохами, давая понять, что не хочет продолжать разговор. С тех пор, как авиалайнер вместе с ее родителями и еще восемью десятками пассажиров рухнул в Тихий океан близ Анакапы, Леа предпочитала наземный транспорт, и если бы не горящий проект Сэма, ни за что не согласилась бы подняться в небо. Но разговаривать об этом с посторонними у нее не было никакого желания, достаточно было выматывающих сеансов психотерапии, которые все равно не очень-то помогали.

Капли, оставшиеся на иллюминаторе от растаявшего снега, поползли назад, пока скорость не сорвала их со стекла. За бортом стремительно проплывали ожидающие взлета самолеты, заснеженные здания и городские огни.

- Домой возвращаетесь? – не унимался парень.

- С чего вы… - Леа повернулась к своему попутчику и невольно отшатнулась, напоровшись на цепкий взгляд – точно такой же, какой совсем недавно смутил ее около стойки регистрации. – Эм… простите, мы раньше встречались?

Парень обезоруживающе улыбнулся:

- Учитывая характерный разрез глаз и форму крыльев носа, я могу предположить, что в ваших жилах тоже течет квилетская кровь.

Леа почувствовала, как вспыхнули ее щеки – она не слишком гордилась своим индейским происхождением, но никогда не думала, что ее внешность так очевидно указывает на него. Ей нравилось считать многоликий Сиэтл своим родным городом. Однако откуда-то из глубин памяти неожиданно всплыли ее воспоминания: суровый скалистый берег, тяжелое низкое небо над темной водой и узкий серп уходящего вдаль дикого пляжа. «Резервация» - странное слово из полуистлевшего прошлого.

- Возможно, - уклончиво ответила Леа.

- В таком случае мы можем оказаться земляками.

«Вот почему он пялился на меня в аэропорту, – догадалась она.– Вероятно, принял за свою. Или даже с кем-то перепутал».

Леа не заметила, как лайнер оторвался от земли и поднялся выше уровня облаков. Они лежали внизу, словно взбитая перина. Казалось, что в случае падения от нее можно просто оттолкнуться, как от батута. Оранжевое вечернее солнце било в иллюминаторы с противоположной стороны салона, а с этой было видно только ослепительно синее небо. Высота больше не пугала.

- Ничего страшного, правда? – словно прочитав ее мысли, спросил парень и откинулся на спинку своего кресла, чтобы не заслонять своей попутчице обзор.

Страх действительно растаял, от парализующей паники не осталось и следа, и Леа вдруг стало стыдно за свою слабость и неспособность держать под контролем эмоции. Она нахохлилась, обняла себя за плечи и обиженно пробормотала:

- Можно подумать, вы совсем не боитесь… - буркнула она.

- По статистике самолет – самый безопасный вид транспорта, - назидательно изрек незнакомец.

«Угу, - Леа с трудом удержалась от желания закатить глаза. - Скажи это двум мраморным надгробьям над пустыми могилами на кладбище Калвари».

- Но даже если суждено погибнуть в небе, разве это не лучшая смерть? – улыбнулся парень. - Не страдать от неизлечимой болезни, не выжить из ума в старости, не измучить родных собственной беспомощностью…

- Замолчите! – гневно прошипела Леа.

- Простите, я не хотел вас расстроить. Наоборот…

- Просто замолчите, - остановила его Леа. Она демонстративно вытащила из кармана плеер, вставила наушники и отвернулась. Раскаты энергичной музыки постепенно подчинили своему ритму ее нервно колотящееся сердце.

«Мало ли придурков на белом свете, - сказала она себе, успокаиваясь. - Еще какая-то пара-тройка часов и я дома. А завтра мы с Сэмом полдня проведем в постели, потом пообедаем вместе в мексиканском ресторанчике на Пайк-стрит, и я больше никогда не вспомню этого странного типа».

Рок-композиции сменились мелодичными балладами, которые окончательно настроили Леа на лирический лад. Она прикрыла глаза и незаметно заснула. Разбудила ее тишина – из-за разрядившегося аккумулятора плеер не подавал признаков жизни. Освещение в салоне приглушили, только кое-где голубовато мерцали экраны телевизоров в спинках кресел. Леа повернулась к темному иллюминатору и с удивлением обнаружила, что оба места рядом с ней пусты.

В первый момент она почувствовала облегчение при мысли, что не придется больше общаться с бестактным квилетом - кажется, так он назвал свое племя. Однако уже через несколько секунд облегчение сменилось недоумением: куда бы ни вышел общительный парень - по нужде, или просто размять ноги, или договорился со стюардессой и пересел на другое место, чтобы чесать языком в свое удовольствие, - он не мог покинуть свое кресло, не потревожив сидящую около прохода попутчицу.

Оставалось еще сорок минут полета, она снова закрыла глаза, но уснуть больше не получалось. «Не придумала же я его, в самом деле…» - подумала Леа и похолодела от собственной догадки.

Вызвав стюардессу, она попросила воды и принялась рыться в сумочке в поисках таблеток, которые давным-давно уже не принимала, однако все еще носила с собой по привычке. Баночка со стершейся от времени этикеткой отыскалась в косметичке. Миссис Адли торопливо открутила крышку и вытряхнула на ладонь… пустоту. Таблетки закончились. Или просыпались. А она даже не заметила, когда это произошло, продолжая автоматически перекладывать опустевший пузырек из одной сумки в другую. А может быть, их выкинул Сэм, не доверявший психотерапевтам и скептически относившийся к диагнозу своей жены.

«Стоп, – сказала себе Леа. – Сэм прав. Все это в прошлом. Я давным-давно обхожусь без лекарств. Это просто усталость. И страх высоты. Надо успокоиться, и все пройдет».

Подошла стюардесса:

- Ваша вода, миссис Адли. У вас все хорошо?

- Благодарю, все в порядке, - ответила Леа и вдруг неожиданно для себя спросила: – А… молодой человек, который сидел здесь, у окна, куда-то пересел? Он… он забыл наушники, - соврала она, заметив тень удивления на лице стюардессы.

- Сожалею, но места рядом с вами не были заняты. Пассажиры, купившие билеты четырнадцать «А» и четырнадцать «Б», так и не прошли регистрацию.

- Что значит «не были заняты»? – опешила Леа. – Здесь был парень. Он разговаривал со мной. Высокий, улыбчивый… Такой, знаете… э-э-э…Коренной американец… - с каждым словом она теряла энтузиазм, осознавая, как жалко выглядит ее попытка описать пропавшего соседа, даже не назвавшего ей своего имени.

- Должно быть, кто-то разыграл вас? – предположила стюардесса, профессионализм не позволил ни раздражению, ни насмешке просочиться в ее голос. Она искренне хотела найти рациональное объяснение и бросала его миссис Адли, словно спасательный круг.

- Возможно, - согласилась Леа. – Наверное, именно так и было.

- Минут через двадцать начнем снижение. Можете посетить уборную, она свободна, - доверительно сообщила стюардесса. - Поднимите спинку кресла, пожалуйста, и не забудьте пристегнуться, - напомнила она, прежде чем уйти.

В аэропорту Такомы, несмотря на глубокую ночь, было так же многолюдно, как и в Чикаго. Леа поминутно оглядывалась, надеясь отыскать в толпе мистера Копперфильда, как она мысленно окрестила разыгравшего ее парня. Ей было необходимо убедиться, что его белозубая улыбка, низкий, с легкой хрипотцой голос, черные блестящие волосы принадлежат живому человеку, а не являются плодом ее больного воображения. Но разговорчивого квилета нигде не было видно – ни около извивающейся ленты транспортера, ни в очереди на багажный контроль. В конце концов, подхваченная потоком обязательных послеполетных формальностей, Леа забыла о своем странном попутчике. Ей хотелось только одного – поскорее добраться домой, и гораздо сильнее ее расстраивал разрядившийся телефон, без которого она себя чувствовала отрезанной от привычной жизни.

На стоянке такси оказалось всего три свободных автомобиля – намного меньше, чем прилетевших пассажиров, и это добавляло беспокойства. Однако ей повезло: стоило только вскинуть руку, как перед тротуаром остановился желтый форд, и Леа забралась на заднее сиденье, поставив свою дорожную сумку с ноутбуком и сменой белья себе на колени. Она назвала водителю адрес и с облегчением откинула голову на подголовник, предвкушая, что через несколько минут примет горячий душ и вытянется на прохладных простынях, прижимаясь к теплой спине спящего мужа…

Неожиданно хлопнула левая пассажирская дверь и Леа с удивлением обнаружила, что рядом с ней усаживается ее недавний попутчик. Сейчас он был в светло-коричневой парке, капюшон которой прятал его необычную прическу, но открытую белозубую улыбку Леа не могла не узнать.

- Простите, вы опоздали, такси уже занято, - сказала она, возмущенная бесцеремонностью индейца.

- Ничего, нам по пути, - беспечно ответил он.

- Ваши шутки слишком далеко зашли! Убирайтесь из моей машины! – воскликнула Леа. Пожилой водитель бросил на нее настороженный взгляд через зеркало заднего вида, но все-таки тронулся с места.

- Вы очень торопитесь? – мягко спросил парень, словно бы она не орала на него, а непринужденно болтала о погоде. – Может быть, зайдем куда-нибудь выпить кофе? Я знаю одно замечательное заведение…

- Какого черта вы преследуете меня? Что вам нужно? – взвизгнула Леа и изо всех сил дернула дверцу. – Выпустите меня немедленно! Слышите? Остановите машину!

Автомобиль резко, с визгом шин по мокрому асфальту, затормозил, и Леа неловко вывалилась из салона.

- Эй! – крикнул ей водитель. – А деньги?

Леа возмущенно обернулась:

- Деньги? Кто едет, тот пусть и платит! – она ткнула пальцем в сторону индейца на заднем сиденье, развернулась в сердцах и почти побежала по пустой темной улице. Но тяжелая сумка била ее по бедру, ремень соскальзывал с плеча при каждом шаге – не побегаешь.

- Ну, нет, так дело не пойдет! – таксист неожиданно проворно выскочил из машины и почти моментально догнал ее, больно схватив за руку повыше локтя. – Села – плати.

- И не подумаю, - Леа вздернула подбородок. – Вы не оказали мне заявленную услугу... И завтра… нет, сегодня же напишу на вас жалобу! Что это еще за коллективный извоз? Это такси или автобус, в конце концов!..

- Я вызову полицию, мэм, - оборвал ее гневную тираду старик.

- Послушайте. Этот розыгрыш перестал быть смешным… - Леа сбавила тон, не на шутку испугавшись, что все это может оказаться спланированным мошенничеством, если не чем-нибудь похуже. Похищением, например.

- Чего? – возмутился старик. – Какой, к дьяволу, розыгрыш! Вы берете машину, проезжаете полмили и устраиваете этот спектакль! И все только для того, чтобы не платить! Это не розыгрыш, дорогуша, это хулиганство! Пускай с вами разбирается полиция.

По всему было видно, что таксист настроен решительно.

- Постойте… - Леа дернулась, пытаясь освободиться из крепких пальцев. – Оставьте меня в покое, пожалуйста. У вас же есть второй пассажир, почему бы вам просто не отвезти его туда, куда ему нужно, и не получить с него оплату?

- Может, хватит уже ломать комедию? – прикрикнул на нее водитель. - Там никого нет. И не было кроме вас и меня. Или платите, или продолжим разговор в участке.

- Что? – задохнулась от возмущения Леа. Она обернулась назад, туда, где стояло такси с распахнутыми дверцами – салон автомобиля действительно был пуст. Индеец воспользовался скандалом, чтобы смыться. – Он сбежал! Вот и отлично! Поедемте быстрее…

- Э, нет! Никуда я вас не повезу. Гоните десятку, мэм, или… - старик угрожающе замахнулся.

Леа сочла, что ее жизнь стоит дороже денег, она не глядя вытащила из кармашка сумки купюру и сунула ее таксисту. Тот взял деньги, разжал пальцы и направился к своему брошенному автомобилю. Через пару секунд он круто развернулся на пустой дороге и скрылся за поворотом. Леа на ватных ногах доковыляла до тротуара, прислонилась к ограде ближайшего здания и разревелась.



До Шестой Авеню она добралась совершенно измученная. Устало кивнула консьержу и поднялась в лифте на свой этаж. На минуту замешкалась, разыскивая в сумке ключи – не хотела будить Сэма, которому через полтора часа вставать на работу. Вдруг ей показалось, что в темноте лестничных маршей мелькнула знакомая уже высокая фигура индейца. Леа понимала, что это невозможно: во-первых, консьерж не пропустит чужого, да еще ночью, а во-вторых, светильники автоматически загорались, если срабатывали датчики движения, а сейчас свет не включался, хотя Леа отчетливо слышала шаги. Она подошла к перилам и попыталась вглядеться во мрак этажом ниже.

- Кто здесь? – спросила Леа, сердясь на себя за мнительность, и в тот же миг почувствовала дыхание у себя на затылке. Вскрикнув от неожиданности, она вздрогнула и тут же услышала где-то внизу звон выскользнувших из пальцев ключей. Наваждение тут же рассеялось.

- Черт! – выругалась Леа и пошла вниз по лестнице, надеясь, что ключи окажутся на площадке предыдущего этажа. Однако ей пришлось спуститься почти до самого холла. Когда она во второй раз оказалась около собственной двери, ей уже хотелось только одного: чтобы эта ужасная ночь поскорее закончилась. Но не всем желаниям суждено исполняться, Леа поняла это, как только щелкнула выключателем. Разумом Леа еще не успела осознать увиденное, а сердце уже провалилось в ледяную пустоту дурного предчувствия.

Она скинула с плеча сумку и бросилась в гостиную, отпихнув носком ботинка в сторону чужое женское пальто, брошенное почти у дверей, но споткнулась о лакированный ботильон на высоком каблуке. Второй такой же валялся рядом с диваном. Около дивана вообще обнаружилось много неожиданного: на журнальном столике выдыхалась открытая бутылка Зинфанделя и скучали два бокала. Край одного из них украшал отпечаток губной помады. Кружевной бюстгальтер вызывающего зависть размера торжественно венчал скомканные джинсы Сэма – Леа узнала их по дизайнерскому ремню, который лично выбирала в подарок на годовщину свадьбы.

Все было слишком нарочито, чтобы оказаться реальностью.

- Это розыгрыш? Шутка? – пробормотала Леа, оглядываясь. По законам жанра сейчас со смехом и аплодисментами из всех укромных мест квартиры должны были выйти Сэм, их общие друзья, оператор с камерой и чокнутый ведущий какого-нибудь дебильного шоу типа «улыбнитесь, вас снимает скрытая камера». Но мучительную тишину нарушало только тихое щелканье стрелок часов на стене.

Леа перевела дыхание и толкнула дверь спальни.

Она увидела именно то, что ожидала, но к предательству невозможно подготовиться. Оно бьет в самое сердце. Никогда не промахивается. Леа обхватила себя за плечи и согнулась пополам, пытаясь вдохнуть, но воздух не шел в легкие. В глазах потемнело, дверной косяк больно ударил в плечо, молочно-белый ворс ковролина начал стремительно приближаться...

Падение длилось вечность. Несколько световых столетий. Где-то вспыхивали и гасли звезды, возникали из пыли и рассыпались в прах планеты, рождались и гибли цивилизации, а Леа все никак не могла достичь дна понимания. Очнулась она от собственного крика и первое что увидела – голые титьки незнакомой девки. И выпученные глаза Сэма. Леа что-то швыряла в них – в Сэма и его бесстыжую девку. Чем-то попала, и девка завизжала, а что-то пролетало мимо, разбилось о стену, и девка зашлась еще громче. Но Леа не чувствовала удовлетворения, пока не вцепилась обеими руками в ее спутанные волосы и не вытащила из кровати, как обреченную на смерть рыбину.

Сэм схватил Леа за запястья, она зашипела от боли и разжала пальцы. В ту же секунду он оторвал ее от пола, выволок из спальни и держал на весу до тех пор, пока она, обессиленная, не перестала дергаться в стальном кольце его рук. Тогда он поставил ее на ноги и оттолкнул. Легонько, но Леа потеряла равновесие и, сделав пару неловких шагов, повалилась на диван, жалкая, как выпотрошенная тряпичная кукла.

Пойманный на горячем муж стоял перед ней голый, однако на его лице не было ни следа паники, ни тени вины. Леа посмотрела в его ледяные глаза и поняла, что не задаст ни одного вопроса, потому что больше не нуждалась ни в ответах, ни в объяснениях. Главное было очевидно: все кончено.

Она поднялась и молча пошла прочь. На ходу машинально подхватила с пола свою сумку, перешагнула через чужую одежду, открыла дверь. На пороге остановилась, нашарила в кармане пальто связку ключей и, не оборачиваясь, бросила за спину, как будто поставила тяжелую металлическую точку на своей прежней жизни.



Идти было некуда. В полузабытьи Леа брела по знакомым улицам и не узнавала их. Витрины магазинов и кофеен призывно светились рекламными вывесками, голые ветки деревьев мерцали огнями, все это отражалось в блестящем от дождя асфальте и расплывалось сияющими пятнами в то и дело подступающих слезах. Тротуары заполнились спешащими по делам людьми, их голосами и смехом, но все это словно принадлежало теперь какому-то чужому миру, неспособному растворить в себе ту каплю вакуума, в которой оказалась Леа. Выпавшая из привычной жизни, не находящая себе места нигде – ни на скамейке в сквере, ни за столиком уличного кафе, - она шла наугад, пока не очутилась на мосту через озеро Юнион.

Пешеходов здесь почти не было, автомобили проносились мимо, напоминая интерактивную декорацию. На противоположном берегу далекие небоскребы вязли макушками в низких тучах, а внизу уныло переваливались с боку на бок пришвартованные к пирсам белые лодки.

Леа прошла еще несколько ярдов и оперлась на мокрые перила. На фонарных столбах, вежливо сгорбившихся над шоссе, висели телефонные аппараты и таблички с надписями: «Если ты прыгнешь, то ничего уже нельзя будет изменить. Надежда есть. Позвони». Эти слова ее удивили – откуда люди на другом конце проводов могли что-то знать о надежде? Чем могли помочь?

Шок от пережитого крушения иллюзий неожиданно рассеялся, и Леа впервые за это долгое утро ощутила связь с реальностью: холод металла под своими пальцами, упругий ветер, хлещущий по щекам концами коротких волос, тяжесть дорожной сумки, оттянувшей плечо… Она посмотрела вниз, туда, где колыхались темные воды озера Юнион. Покрытые муаром седой пены, они тихо вздыхали и бились о бетонные опоры. Зачарованная их плеском и шепотом, Леа наклонилась ниже, почти перегнулась через перила. Страшно не было: высоты она не чувствовала, а вода внизу казалась живой, словно огромное сонное животное, – стоит протянуть руку и можно пропустить между пальцев завитки текучей черной шкуры…

- Высота пятнадцатиэтажного дома. Завораживает, правда? – вдруг услышала Леа знакомый хрипловатый голос у себя над ухом. Она дернулась в сторону, но поняла, что индеец крепко держит ее за куртку.

- Отпустите. Я не собиралась прыгать, - сказала Леа.

- Конечно нет. Но высота коварна. Вы знаете, что этот мост называют мостом самоубийц? Более двух сотен смертей. И далеко не все из них пришли сюда, чтобы свести счеты с жизнью.

- С чего вы взяли?

- Предположил, - ответил он, расслабленно облокотившись на перила. - Зря ты отказалась выпить со мной кофе.

Леа задело фамильярное обращение, она вспыхнула, готовая нагрубить, и вдруг осеклась. Откуда этот человек мог знать, какой «сюрприз» приготовил к ее внезапному возвращению муж? «Бывший муж, - поправила она себя мысленно. – И этот парень ничего обо мне не знает. Это самая банальная попытка флирта». Но у Леа не было настроения флиртовать, хотелось просто выговориться.

- Зря, - согласилась она, снимая обручальное кольцо. – Задержись я на пару-тройку часов, и все еще была бы счастливой женой.

- Счастливой? Или слепой? – уточнил незнакомец.

Леа невольно усмехнулась, удивленная его проницательностью. На минуту она представила, что было бы, если бы правда не открылась: жила бы, не замечая шепотков за своей спиной в офисе, верила объяснениям частых отлучек и как ни в чем ни бывало ложилась с Сэмом в оскверненную постель. Так и пряталась бы от жестокой действительности в своем уютном глянцевом мирке изо лжи.

- Иногда это одно и то же, - ответила она и с размаху кинула обручальное кольцо в темную воду.

Сэм был ей не только мужем, но и начальником. Это он отправил ее на трудные переговоры на другой конец страны. Самолетом! Хотя прекрасно знал, как она боится летать после смерти родителей. И пока она спасала его проект, он… разрушил ее жизнь. Не осталось ничего: ни семьи, ни любви, ни дома, ни работы. Леа бросила взгляд на табличку: надежда, говорите? Какая, к чертям, надежда!

- Сожалею, что тебе пришлось пройти через это, - сказал парень.

- Разве я что-то сказала вслух? – удивилась Леа.

- Нет. Но догадаться нетрудно.

- Почему мне кажется, что я тебя знаю? – спросила она напрямик.

- Возможно, ты не ошибаешься.

- Учитывая характерный разрез глаз и форму крыльев носа? – передразнила Леа.

- Можно и так сказать, - он легко рассмеялся и взведенная до предела пружина отчаяния в душе у Леа чуть-чуть ослабла. – Знаешь, когда жизнь загоняет в тупик, нужно сделать несколько шагов назад.

- Ты так думаешь? – спросила она недоверчиво, поскольку не любила оглядываться назад. Доктор Каллен, ее психотерапевт, много лет потратил, чтобы накрепко запереть за своей пациенткой двери в прошлое. Напрасно она перестала принимать таблетки. – Послушай, а как тебе удалось провернуть этот фокус в самолете?

Парень внимательно посмотрел на нее. Ветер сорвал с его головы капюшон, и Леа смогла разглядеть лицо с высокими скулами: темно-карие глаза, глубоко посаженные под прямыми густыми бровями и твердый широкий рот с грустной улыбкой.

- Возвращайся в резервацию, Ли, и разыщи Квила Атеару.

- Что? – опешила Леа. Смутная, неуловимая догадка мучительно царапнула ее память. – Я… Да кто ты, черт возьми, такой?!

- Ты вспомнишь. Должна вспомнить.

За спиной пронзительно просигналил автомобиль и Леа, вздрогнув, оглянулась. Водитель припаркованной машины не поленился выйти из салона.

- У вас все в порядке, миз? Может быть, вас подвезти? – крикнул он поверх крыши своего автомобиля.

- Нет, спасибо, все нормально, - торопливо ответила ему Леа и повернулась к своему собеседнику, но индеец как сквозь землю провалился: тротуар вдоль моста был совершенно пуст в обе стороны. Необычными были только фонарные столбы с телефонными аппаратами и предупреждающими табличками. «Неужели прыгнул?» - испугалась Леа и перегнулась через перила, с ужасом ожидая увидеть тонущего человека, но черные воды мерно колыхались далеко внизу, спокойные и равнодушные.

- Миз! Не делайте этого, миз! – истошный вопль и нервные автомобильные гудки заставили ее выпрямиться и оглянуться вокруг. Около нее уже собралась целая толпа зевак.

- Все… все в порядке… - пробормотала она дрогнувшим голосом, поднимая вверх руки. – Просто… Парень… Тут только что стоял молодой человек… Индеец. Вы не видели, куда он пошел?

- Тут никого нет, миз, - сказал водитель. - Место нехорошее, мало ли что примерещится. Садитесь в машину, пока не приехали копы. Я еду на север, высажу вас, где скажете.

- Хорошо, - согласилась Леа, открывая пассажирскую дверь. – На ближайшей автобусной станции, пожалуйста.



Прожив в Сиэтле почти двадцать лет, Леа привыкла обходиться без личного автомобиля. Не очень-то он и нужен, когда живешь в трех кварталах от собственного офиса, остановка общественного транспорта находится в пяти минутах ходьбы от дома, а на улицах полным-полно такси. Для всех нештатных ситуаций годилась машина Сэма, на управление которой у Леа была доверенность - на всякий пожарный случай, который за три года их брака так и не наступил. Права она получила, как и все, еще в старшей школе, но, сдав экзамен по вождению, за руль так ни разу и не села. Не хотела рисковать из-за лекарств, которые принимала по рекомендации своего врача.

Поднявшись по крутым ступеням в салон автобуса, Леа заняла ближайшее к выходу свободное место. К счастью, выбор у нее был, поскольку пассажиров оказалось мало: пожилая пара азиатов, чернокожий парень, девица неопределенного возраста с ярким макияжем. И компания юных латиноамериканцев, расположившихся в самом конце, неподалеку от туалета. Бумажные пакеты, которые они то и дело тайком вытаскивали из-за пазухи, чтобы сделать глоток, объясняли их выбор.

Попутчики доверия у Леа не вызвали, поэтому, намотав ремешок сумки на запястье, она поставила ее себе на колени, спрятала лицо в капюшоне пальто и привалилась к окну. Первый час дорога шла по центральным районам, и Леа с удовольствием разглядывала незнакомые улицы. Удивительно, что в этом огромном городе до сих пор оставались места, в которых ей ни разу не доводилось бывать.

Деловые кварталы сменились ухоженными домами пригорода, но скоро кончился и он. По обеим сторонам дороги черной стеной стоял лес, изредка уступая пространство заправочным станциям и маленьким поселкам. Окно запотело, и чтобы прочитать название населенных пунктов, то и дело приходилось протирать его ладонью. В конце концов пережитые события и однообразие пейзажа утомили Леа, она погрузилась в странное состояние, подобное анабиозу – без четких ориентиров и опоры под ногами, без прошлого и будущего…

…Доктор Каллен стал объектом ее первой, детской, влюбленности. Он совсем не был похож на врача. Никакого белого халата и лязгающих инструментов: уютный вязаный свитер, золотистые, зачесанные назад, волосы, добрые светло-карие глаза и ласковая улыбка – само совершенство. Разница в возрасте Леа нисколько не смущала.

Кабинет его тоже не был похож на врачебный: светлый ковер с длинным ворсом, множество ярких подушек на пухлых креслах и непонятные, но завораживающие картины на стенах бледно-зеленого цвета. Но самым удивительным оказалось огромное, во всю стену, окно, от края до края заполненное голубым небом с сахарными комками белоснежных облаков. В тот, самый первый визит Леа все очень нравилось. Кроме всхлипов матери.

- Понимаете, доктор Каллен, - говорила Сью Клируотер дрожащим голосом и промокала глаза бумажным носовым платочком. – Ведь это же как-то ненормально… Нет, я все понимаю… Но в одиннадцать лет пора вместо вымышленных друзей заводить настоящих!

Леа хотелось исчезнуть, она вжималась в мягкое кресло, на котором сидела. За плачущую маму было стыдно, но еще тяжелее было осознавать, что причина ее слез – она, Леа. Она должна, должна, должна стать нормальной!

- Спасибо, миссис Клируотер, - сказал доктор Каллен. – Вы можете подождать в приемной. Эсме приготовит вам чай с ромашкой.

- Но… - мама растерянно взглянула на него, потом на дочь.

- Все хорошо, миссис Клируотер, - успокоил ее доктор, галантно, но настойчиво взял за локоть и проводил к двери. Как только замок тихо клацнул, Леа немного успокоилась и медленно выдохнула.

- Как тебя зовут? – обратился к ней доктор Каллен, усаживаясь в кресло напротив.

- Мама и папа зовут Леа. В школе – мисс Клируотер, - она немного подумала и добавила: - А Джей зовет Ли.

- Ли? – воодушевился доктор Каллен. - Очень мило. И очень тебе подходит. Ты позволишь мне называть тебя Ли?

- Нет, сэр. Это Джей придумал. Джей и Ли – это наши секретные имена. Только для нас.

- Ты боишься, что он рассердится?

- Нет, - ответила она, сосредоточенно вытаскивая нитки из декоративной заплатки на джинсах, и после паузы добавила: - Но я не хочу обижать его.

- Он сейчас здесь?

Леа окинула взглядом просторный кабинет и покачала головой:

- Нет, сэр.

- Ты можешь его позвать?

- Могу. Но это бесполезно. Он сам решает.

- И как часто это случается?

Она пожала плечами:

- Когда мне страшно. Или кто-то обидит меня. Или накажет. По-разному.

- Ты хочешь, чтобы он оставил тебя в покое?

- Нет, - ответила Леа, но, вспомнив мамины слезы и насмешки одноклассников, пожалела о своем необдуманном ответе и поспешила исправиться: – То есть да. Хочу.

- Отлично. Вместе мы с тобой справимся с этим, - доктор Каллен заговорщицки ей подмигнул, и щеки Леа изнутри ошпарило жаром: было очень приятно делать что-то вместе с красивым, ласковым доктором… В тот день, покидая чудесный кабинет доктора Каллена, она услышала знакомый голос, зовущий ее по имен, и резко обернулась на пороге. На широком подоконнике сидел, обняв колени, черноволосый мальчишка. Он поднял на Леа полные укора темно-карие глаза и горько улыбнулся уголком широкого рта…

…Образ оказался настолько ярким, что Леа очнулась. Два лица в ее прояснившемся сознании вдруг наложились друг на друга, безупречно совпав в контрольных точках: брови, глаза, ассиметричный излом улыбки…

«Ты вспомнишь. Должна вспомнить», - эхом прозвучало в голове.

Леа вздрогнула от внезапного понимания: ее «воображаемый друг» вернулся! Взрослый, изменившийся до неузнаваемости, как, наверное, и она сама. Ни таблетки, ни предательство не смогли его уничтожить.

Сью и Гарри Клируотеры не зря тратили четверть своего совместного дохода на лечение единственной дочери: галлюцинации становились все реже, и Леа в конце концов сама поверила в то, что стала нормальной. Она окончила школу, потупила в колледж, впустила его в свое сердце Сэма и вошла в его бизнес полноправным партнером. Ей казалось, что она ведет обычную жизнь, что фантазии остались в прошлом – пока эта самая обычная жизнь не полетела под откос. И в этот миг, когда не осталось ничего реального, достойного веры, ее «вымышленный друг» вернулся, чтобы вытолкнуть ее из бездны отчаяния на поверхность. Словно единственная связь с ускользающей жизнью.

- Джей! – прошептала Леа и привстала в надежде увидеть среди случайных попутчиков одно неслучайное лицо. Однако никто из пассажиров не обратил на нее внимания, и она, разочарованная, села. – Что мне сделать, чтобы ты меня простил?



Автобус остановился около неприметной заправочной станции с маленьким магазином и закусочной. Леа поправила на плече сумку и спустилась по ступенькам на обледеневший асфальт. Здесь было холоднее, чем в Сиэтле, вместо дождя из серого неба сыпалась мелкая белая крупка, так что пришлось надеть капюшон.

На обочине стоял покосившийся дорожный знак с надписью «Территория индейской резервации Квилет», от него на восток уходило сто десятое шоссе: прямая превращалась в точку на горизонте.

- Да… автомобиль – не роскошь, а средство передвижения… - пробормотала Леа, оглядываясь в поисках попутки, но единственным объектом цивилизации на этом перекрестке оставалась заправка с магазинчиком. За прозрачными дверями все оказалось предсказуемо: справа два торговых ряда с товарами, необходимыми в пути, слева – прилавок с кассовым аппаратом и скучающим продавцом.

- Добрый день, миз, - белозубо улыбнулся он посетительнице.

«Ну да, похоже, сегодня я – твое главное развлечение в этой дыре», - подумала она, возвращая пареньку натянутую улыбку, а вслух сказала:

- Здравствуйте. Как мне попасть в резервацию Квилет?

- Поезжайте прямо по этой дороге, – продавец кивнул за окно. - Минут через десять-пятнадцать будете на месте.

Леа мысленно закатила глаза: «Тоже мне, остряк!»

- Проблема в том, что… у меня нет машины.

- Сочувствую. Поговорите с парнями на заправке, у нашего механика золотые руки...

- Вы не поняли, - перебила его Леа. – Машины нет. Просто нет. Я приехала на автобусе.

- Вы приехали к кому-то в гости? Просто позвоните, и вас встретят, - паренек взглянул на нее с недоверием и любопытством, как будто впервые видел двуногое существо без автомобиля, и под этим взглядом она вдруг почувствовала себя инвалидом, просящим милостыню.

- Не совсем. Я ищу одного человека. Он не в курсе моего приезда. Квил Атеара. Может быть, знаете такого?

Лицо у продавца сначала вытянулось от удивления, а потом расплылось в улыбке:

- В таком случае вам очень повезло. Квил Атеара, - он театральным жестом поправил бейджик с именем у себя на груди, - это я.

Теперь лицо вытянулось у Леа. «Вернуться в резервацию и разыскать Квила Атеару? Окей. Я добралась до резервации, и Квил Атеара передо мной. Что дальше, Джей? Что такого важного может рассказать мне этот мальчишка?»

- Может быть, вы знаете молодого человека, квилета, по имени Джей? – неуверенно спросила она, понимая, что ее вопрос прозвучал глупо. Однако не попробовать не могла, хоть ни полное имя, ни фамилия «воображаемого друга» не были ей известны. Квил Атеара с сожалением покачал головой:

- Такое прозвище много кому подходит...

Леа смутилась.

- Тогда, возможно, вы что-нибудь слышали о Сью и Гарри Клируотерах? Это мои родители. Меня зовут Леа. Мы когда-то жили здесь. То есть там. В резервации.

- Увы, - развел руками Квил. – Но я, кажется, знаю того, кто вам нужен. Мой дед – Квил Атеара-старший. Если подождете несколько минут, я закрою магазин и отвезу вас.

- Что вы… - пробормотала Леа. - В мои планы не входило наносить урон вашему бизнесу…

Квил Атеара-младший порылся в ящике под прилавком, вынул связку ключей и с явным удовольствием отстегнул бейджик.

- Вы четвертый посетитель за сегодня, - сказал он. – Пара часов моего отсутствия не сделает погоды нашему бизнесу.

- Оу! – виновато воскликнула Леа и вспомнив, что весь день ничего не ела, спросила: - Давайте, тогда в качестве компенсации за беспокойство я куплю что-нибудь? – Она оглядела ближайшую полку и взяла «Сникерс». – Вот. Пробейте шоколадку. И еще воду. Где у вас вода?

Квил Атеара рассмеялся:

- О, несомненно, это спасет наш бизнес. Вода справа.

Через пару минут она уже садилась в потрепанный пикап своего нового знакомого. Где-то на задворках здравого смысла мелькнула тень тревоги, но Леа сознательно отогнала ее: хуже уже не будет. Квил оказался приятным попутчиком – его умение поддерживать беседу практически избавляло Леа от необходимости участвовать в ней.

За двадцать минут пути она узнала, что полное имя парня – Квил Атеара Пятый, что он учится в Порт-Анджелесе; колледж он выбрал поближе к резервации, чтобы не оставлять надолго деда - Квила Атеару-старшего, который является членом совета старейшин и самым старым из ныне здравствующих квилетов.

За разговорами она не заметила, как машина въехала на территорию деревни. Здесь не было улиц в привычном для Леа виде: небольшие опрятные домики в один-два этажа тут и там были разбросаны по обе стороны от дороги. Около одного из них Квил заглушил мотор.

- Приехали, - сказал он. – Мой дед всех здесь знает. Так что если твои родители квилеты, он их вспомнит.

Дом был одноэтажным, старым, но прочным, с красной крышей и стенами, обшитыми светлым сайдингом; вместо крыльца вдоль одной стены тянулась широкая терраса с тремя пластиковыми креслами. В одном из них сидел Квил Атеара-старший, которого внук с дороги успел предупредить о неожиданной гостье.

Леа почему-то представляла себе члена совета старейшин в ярком пончо и перьях, но старик был одет в обычную коричневую парку. Длинные пегие волосы свисали на грудь двумя тонкими косицами. Его темное, изборожденное морщинами лицо походило на печеное яблоко, но черные глаза под седыми бровями оставались ясными и живыми.

- Здравствуйте, я - Леа Адли, - сказала она, поднимаясь на террасу и снимая капюшон. - Мою маму звали Сью Клируотер. Вы ее не помните? Мы когда-то жили здесь. Очень давно.

- Сью Клируотер? Ну-ну… – Морщины на лице старика сложились в многозначительную ухмылку, в которой не было одобрения. – А ты, значит, малышка Ли? Какая красавица! И совсем не похожа на мать… пусть духи будут к ней милосердны…

- Мамы больше нет, - нахмурившись, перебила его Леа.

- Вот оно что! Ты, наверное, приехала посмотреть дом?

- Дом? А это возможно? – упоминание о доме согрело ее душу внезапной надеждой: если ей все равно теперь некуда идти, то почему бы не остаться здесь? Но здравый смысл безжалостно свернул хрупкую шейку едва расправившей крылья надежде.

- Мама говорила, что его пришлось продать, чтобы купить квартиру в Сиэтле, - вспомнила она. - Вырученных денег едва хватило на первый взнос.

- Дом в деревне Сью действительно продала. Новые хозяева уже не раз его перестроили, так что смотреть тебе там особенно не на что. А вот домик на озере сохранился. Билли строил на совесть… Пойдемте в дом, сегодня ветрено.

Старик неожиданно легко для его возраста поднялся.

- Домик на озере? У нас был домик на озере? Странно, что мама никогда о нем не говорила, - удивилась Леа, вслед за индейцем входя в тесную, но уютную гостиную с вязаными занавесками на маленьких окнах и пестрыми лоскутными покрывалами на диване и креслах.

- Ничего странного, после всего, что там случилось, - пробормотал Атеара-старший, опуская складную лестницу, ведущую на чердак. Леа с любопытством смотрела на его прямую спину, ожидая подробностей, но старик, похоже, не собирался продолжать. Она уже хотела спросить его об этом, но не успела.

- Дед, давай я, - бросился к деду Квил, но Атеара-старший жестом остановил его.

- Ты не найдешь. Я и сам-то не очень помню, куда убрал эту коробку. Поди-ка лучше, свари нам кофе, погода собачья.

Паренек нахмурился, но перечить не стал. Оставшись в одиночестве, Леа оглядела гостиную. Ее обстановка не имела какого-то определенного стиля, зато все предметы хранили тепло постоянных человеческих прикосновений: и раскрытая книга на столе, которую совсем недавно читали; и смятый плед на кресле-качалке у окна, который только что сбросили с колен; и глиняная чашка с еще теплым кофе, и напольные часы с тусклым маятником, – каждая вещь казалась живой. Леа подошла к каминной полке, на которой стояли фотографии в самодельных рамках, она вглядывалась в лица людей и пыталась представить их повседневную жизнь. Почему-то эта незнакомая жизнь вдали больших городов представлялась ей простой и ясной – без сбивающих с толку видений и предательства близких.

От размышлений ее отвлек скрип лестницы под ногами старика и последовавший за ним грохот ударяющейся о ступени жестяной коробки. Из кухни, чертыхаясь, выскочил испуганный Квил и чуть не сбил с ног медленно спускающегося деда.

- Тьфу ты! – с облегчением сплюнул Квил. – Я уж решил, что это твои кости рассыпались! Говорил же, давай я!

- Не дождешься, - довольно хихикнул старик и указал на пол. – Подними-ка, выскользнула из рук. Здесь документы на дом и запасные ключи, - сказал он Леа, передавая облезлую коробку из-под печенья. – Отец твой хотел, чтобы дом остался его детям.

- Что, вот так и отдаете? Даже паспорт не посмотрите? – удивилась Леа.

- А зачем он мне, твой паспорт? – проворчал старик, усаживаясь в кресло и укрываясь пледом. – Если уж приехала, значит, время твое пришло к истоку возвращаться. Квил! – крикнул он внуку. – Что там у нас с кофе?

- Несу! – ответил Квил.

- Как мне туда попасть? – поинтересовалась Леа, заглядывая в коробку. Внутри лежали пожелтевшие от времени бумаги и связка тусклых ключей.

- Одна не найдешь, ты не знаешь этих мест. Да и замело там, наверное, все.

Леа посмотрела в окно. За ажурными занавесками сыпалась снежная пыль, по диагонали заштриховывая пространство. Ничего похожего на романтичный Чикаго. Леа вспомнила плавно летящие хлопья в мягком свете фонарей. Когда это было? Меньше суток назад. А кажется, что в другой жизни. В той жизни у Леа была работа, дом и любимый муж. Но ее ли это была жизнь?

В гостиной запахло кофе, вошел Квил с тремя глиняными кружками. Леа, приняв одну с благодарностью, обхватила ее ладонями и с наслаждением вдохнула крепкий, с горчинкой, аромат.

- А далеко этот дом? Можно дойти пешком? – спросила она.

- Нет, что ты, это в горах, - покачал головой Атеара-старший.

- Я могу отвезти тебя, - с энтузиазмом предложил Квил. - Просто покажу, чтобы ты знала, куда ехать в следующий раз.

Леа позабавила плохо скрытая заинтересованность в голосе мальчишки. Она посмотрела на него с любопытством. Пожалуй, он был симпатичным – в мягких чертах лица угадывалось присутствие европейской крови, а современная стрижка добавляла дерзости его излишне миловидному облику. Внешне он выглядел чуть моложе ее самой – возможно, ему было немногим больше двадцати.

Леа почувствовала, как ее щеки заливает предательский румянец – пришлось признаться себе, что предложение Квила ей понравилось, и она, затаив дыхание, ждала решения Атеары-старшего. А тот, словно нарочно, медлил с ответом, смакуя обжигающий кофе.

- Поезжайте, - наконец сказал он. - Теперь я могу умереть спокойно.

- Не успеешь, мы быстро, - усмехнулся Квил, отставляя кружку.

Несмотря на то, что пикап Квила-младшего был раза в два старше своего хозяина, он удивительно бодро карабкался по пологим склонам Олимпийских предгорий.

Вероятно, сил ему придавал несгибаемый индейский дух, живущий в его дряхлом железном теле. Часть пути проходила вдоль океана, и Леа с восхищением рассматривала до седины отполированные волнами стволы исполинских деревьев берегу и ощетинившиеся елками скалы, торчащие из воды. В этом суровом пейзаже было что-то завораживающее – вдали от большого города горизонт неожиданно отодвинулся, мир распахнулся, стал бесконечно огромным, и в сравнении с ним предательство близкого человека как-то измельчало, перестало казаться значимым. Как и он сам.

- У тебя фамилия не такая, как у родителей, а кольца обручального нет, - заметил Квил. – Ты была замужем?

- Да, - ответила она коротко, давая понять, что не намерена углубляться в эту тему.

Квил вежливо помолчал, но его выдержки хватило всего на пару минут.

- А Джей, о котором ты спрашивала, – это кто?

Вопрос ее озадачил: не рассказывать же любопытному мальчишке о повзрослевшем «вымышленном друге» и о глупой надежде найти его живого прототипа! В этом Леа и себе-то не готова была признаться.

- Я и сама не знаю, - ответила она почти честно. – Просто… видела его… несколько раз. Он… высокий. У него длинные блестящие волосы - длиннее, чем у меня… Густые черные брови, темно-карие глаза… Он старше тебя. Возможно, лет двадцать пять. Или немного больше. Не знаешь такого?

- Кто угодно может подойти под такое описание. Может быть, вспомнишь фамилию? Или хотя бы полное имя?

- Нет. Но он говорил, что родом отсюда.

- И не оставил ни адреса, ни номера телефона? – недоверчиво ухмыльнулся Квил.

- Нет, - ответила Леа, вдруг рассердившись на него за эту ухмылку.

- Тогда не знаю, чем тебе помочь. Приезжай весной на праздник Пленения Зари. Обычно на него приходит все племя, собираются родственники со всех уголков света. Может быть, встретишь того, кого ищешь.

Некоторое время они ехали молча. Наконец Квил сбросил скорость и начал оглядываться по сторонам.

- Кажется, здесь, - сказал он и неожиданно свернул с дороги прямо в снежную целину. Через несколько сот ярдов деревья расступились, открывая окруженную горами котловину, в центре которой темным зеркалом лежало большое озеро. На середине, над открытой водой, курился легкий полупрозрачный парок, около самого берега поверхность сковывал тонкий стеклянный лед, а на прибрежных валунах и в жухлых зарослях рогоза копились белые шапки. Неподалеку среди запорошенных елей стоял двухэтажный деревянный дом с закрытыми ставнями и каменной трубой над черепичной крышей.

- Красиво, - прошептала Леа, открывая дверцу. - Спасибо, Квил, дальше я сама.

- Хорошо, - нехотя согласился он. - Я подожду в машине.

- Не стоит. Тебе нужно возвращаться в магазин.

- Но тут же ни одной живой души на много миль! – он выскочил из автомобиля. - Да и внутри дубак.

- Смотри: труба. Значит, там есть камин или что-то в этом роде. Я позабочусь о себе, - рассеянно ответила она, разглядывая дом, хранившей кусочек ее семейной истории.

Квил покачал головой:

- Я понимаю, тебе нужно побыть одной, - он подошел к Леа и взял ее за руку. – Просто позвони мне, когда будешь готова, и я за тобой приеду.

Она вздрогнула от неожиданности. Много лет она не замечала никого, кроме своего Сэма: смотрела на мир его глазами, жила его интересами, стремилась к его целям. И сейчас забота почти незнакомого паренька слегка озадачивала ее. Он был такой хороший. Только слишком юный.

- У меня телефон разрядился, - призналась Леа.

- Здрасьте-приехали! – он вплеснул руками. - Что же ты раньше не сказала? На, возьми пока мой.

- Не боишься, что украду? – удивилась она. Доверчивость местных жителей ее забавляла.

- Нет. Куда ты денешься отсюда без машины?- Квил посмотрел ей в глаза и широко улыбнулся. – Запоминай: вот это наш домашний номер, это телефон магазина, это мобильный деда. Позвони, когда захочешь уехать. Если не позвонишь, я вернусь за тобой завтра утром.



Это был крепкий загородный дом с высокой двускатной крышей. Краска давным-давно облупилась, обнажив потемневшие от частых дождей брусья и доски. Дорожка, вымощенная плотно подбитыми друг к другу камнями, едва угадывалась под свежевыпавшим снегом и вела к просторной веранде, заменявшей крыльцо. Ветхие половицы жалобно скрипели под ногами Леа, пока она шла к двери, настоящей добротной деревянной двери, без всякого стекла и сеток, с кованой металлической ручкой и заржавевшей от времени планкой врезного замка.

– Проклятье… - шепотом выругалась Леа, о ржавчине-то она совсем не подумала. Она выбрала из связки ключей подходящий и, не особенно веря, что не знавший ухода механизм способен ему подчиниться, вставила в замочную скважину. Ключ тяжело, со скрежетом повернулся два раза, и дверь подалась.

– Ну что? Добро пожаловать в прошлое… - с невольным трепетом сказала себе Леа, осторожно ступая в дверной проем.

Пахло пылью и плесенью. Света из открытой двери хватало, чтобы сориентироваться. На первом этаже располагались кухня и гостиная, разделенные лестницей, ведущей наверх, в мансарду. Несмотря на замок и ставни, время и мародеры ничего здесь не пощадили. Раковина, плита и холодильник были покрыты пятнами ржавчины. Три стула из четырех оказались сломаны, однако аккуратно задвинуты за обеденный стол, затянутый паутиной. Между их ножек валялись несколько столовых приборов и осколки разбитой посуды. В одном окне отсутствовало стекло, и от непогоды помещение защищал только плотно пригнанный глухой ставень, однако обломки были тщательно вынуты из рамы.

Диван в гостиной почти не пострадал, если не считать существенными повреждениями серую патину пыли, пятна неизвестного происхождения и жухлую газету. Леа взяла ее в руки, пытаясь разобрать дату: сентябрь 13, 1998. Двадцать лет назад. В камине, на полке не было ничего, даже традиционных рамочек с фотографиями, все еще лежали полуистлевшие угли, а в каминном наборе не хватало кочерги.

Леа осторожно ступила на первую ступеньку лестницы – пыльную, но вполне прочную и даже сохранившую чешуйки светло-коричневой краски. Наверху оказались две мизерных спальни: одна обычная, а другая явно детская - с разбросанными игрушками и… двухъярусной кроватью. На деревянной стене висели, приколотые цветными канцелярскими гвоздиками, выцветшие рисунки, постеры из журналов, пожелтевшие открытки и фотографии. Света не хватало, чтобы разглядеть их, и Леа включила фонарик на телефоне Квила.

Большинство снимков были Леа знакомы - в ее старом альбоме хранились точно такие же: в костюме дерева на школьном спектакле, с подружками в начальной школе, на качелях. Изредка встречались взрослые, чаще других - мама, еще молодая и красивая, с черными косами, переброшенными на грудь. А отца почти не было. Сколько Леа себя помнила, он всегда оставался за кадром, по другую сторону объектива. Леа очень жалела об этом, разбирая семейные фотоальбомы после смерти родителей. Сейчас она словно перенеслась в прошлое, с улыбкой разглядывая застывшие моменты собственного детства, на двадцать лет законсервированные в старом заброшенном доме.

Но один снимок Леа удивил. В тот день ей исполнялось шесть. Ни до, ни после у нее не было таких веселых дней рождений. В семейном альбоме хранилось много фотографий с того праздника, поэтому ей казалось, что она помнит каждый его момент: и воздушные шары, и клоуна, и огромный трехъярусный торт с цифрой «6» из позолоченного шоколада и шестью кудрявыми свечками в нем.

Однако на этой фотографии маленькая Леа задувала свои кудрявые свечки не одна, а вместе со смуглым черноволосым пареньком: на макушках у обоих разноцветные колпаки, щеки надуты… оранжевое пламя трепещет… надо обязательно с одного дыхания задуть все шесть. Чтобы ни одной не осталось… Она задула, да… все до одной… Почему-то такие мелочи не забываются, врезаются в память, вытесняют другие, более важные вещи… Да, но по какому праву этот мальчишка дует на ее именинные свечи?!

Леа с трудом вытащила из стены заржавевший канцелярский гвоздик и перевернула фото. «Июнь 13, 1998. Леа и Джейкобу 6 лет».

Голова закружилась от внезапной догадки.

- Джейкоб?.. – пробормотала она. - А может быть… Джей?..

Воздуха не хватало. Тошнило. Лоб и шею покрыла противная испарина. Мучительно захотелось вырваться из темного чрева старого дома на открытое пространство. Цепляясь за деревянные перила, чтобы впотьмах не переломать себе ноги, Леа бросилась по лестнице на улицу. Зачерпнув свежего снега, она протерла лицо, и талая вода текла по щекам вместе со слезами.

Трясущимися руками Леа с трудом отыскала в мобильном Квила номер его деда.

- Мистер Атеара?.. - спросила она, вытерев мокрые щеки. - Это Леа… Леа… м-м-м… Клируотер… Этот дом…

- Малышка Ли? – проскрипел старик, и в его дребезжащем голосе послышалось участие. – У тебя все в порядке? Ключи подошли?

- Да-да, спасибо большое за помощь… Вы знаете, что произошло в этом доме? – спросила она, опасаясь, что Атеара-старший отвлечет ее расспросами.

Тот протяжно выдохнул, но начал без предисловий, и Леа была ему за это благодарна:

- В конце лета вы семьей отправились на озеро. Билли был заядлый рыбак, вероятно, в тот день он взял вас с братом на рыбалку…

У Леа дернулось и остановилось сердце: с братом! Получается, брат все-таки существовал, так что ее «вымышленный друг» не был таким уж вымышленным. Нетрудно было догадаться, чем закончилась та рыбалка, если мама никогда больше сюда не возвращалась. Тревожило только незнакомое имя.

- Вы сказали «Билли»? Кто такой Билли? – перебила она Атеару-старшего.

- Билли Блэк твой отец.

- Мой отец Гарри Клируотер! – горячо возразила Леа.

- Если учесть, как поспешно Сью вышла замуж во второй раз, возможно, биологически так оно и было, - согласился старик. - Но когда вы с братом родились, ваша мама была замужем за Билли Блэком и ваша фамилия была Блэк.

Ноги ослабли, Леа села на ступеньку крыльца. Прямо на снег.

- И что же случилось на озере? – спросила она Атеару-старшего.

- Точно так никто не узнал. По официальной версии лодка перевернулась… Тебе удалось спастись, а Билли и Джейку – нет. Их нашли через пару дней. Запутались в водорослях. Правда, ходили слухи, что Билли рассвирепел, узнав о неверности жены, и попытался утопить детей, которых считал своими… Но ты не верь. Я хорошо знал Билли – он никогда не поступил бы так. Он любил вас с Джейкобом...

- Нас с Джейкобом… - эхом повторила Леа. – Так вот что я должна была вспомнить…

- Неужели Сью никогда не рассказывала тебе об отце и брате?

- Нет… - глотая слезы, прошептала она и выронила трубку…

…Леа проснулась от грохота и криков: на первом этаже глухо падало что-то тяжелое, со звоном сыпалась посуда, мама плакала и тараторила, а папа ругался неприличными словами. Другой, тоже мужской, голос перебивал его, а потом снова что-то рушилось со звоном и стуком.

Ловко, как белка, соскользнув с верхнего яруса кровати на нижний, она откинула одеяло и принялась трясти брата:

- Джейк! Вставай! Там разбойники! Слышишь, ругаются как! Я боюсь!

- Что? - Джейкоб спросонья тер глаза. – Что такое?

- Джейк, там бандиты… или воры…- хныкала Леа. - Маму с папой убивают! Сейчас до нас доберутся.

- Цыц! Тихо! Услышат! – одернул ее брат. – Лезем в окно.

Окно мансарды выходило как раз на крышу веранды, а с нее можно было без труда спуститься вниз по резным столбам. И Леа, и Джейкоб много раз за день лазали этим маршрутом туда и обратно, если не хотели попадаться на глаза матери.

Синеву ночи чуть разбавил приближающийся рассвет, и на берег из воды медленно выползал росный туман. В этот туман, словно ложка в молоко, уходил низкий деревянный пирс, к которому была привязана одноместная отцовская лодка. Джейк оглянулся на освещенные окна дома как раз тогда, когда одно из них разлетелось вдребезги.

- Залезай, - скомандовал он сестре и, как только она забралась внутрь, прыгнул следом.

В лодке пахло рыбой. Одним бортом она скреблась о причал, а другим – шуршала о листья прибрежного рогоза.

- Что мы будем делать, Джейк? Вдруг они нас тут найдут?

- Надо позвать на помощь. Смотри, вон на том берегу скаутский лагерь. Поплывем туда, там наверняка есть взрослые.

Леа испуганно оглянулась: сквозь пелену тумана собственный дом показался ей зловещим, а цепочка огней на другом берегу - слишком далекой.

- Может быть, тут подождем? – пискнула Леа.

- Чего? Пока разбойники расправятся с мамой и папой и пойдут искать нас? – буркнул Джейк и сбросил с кнехта веревочную петлю.

Лодка, закачалась, дюйм за дюймом отходя от пирса. Джейкоб ухватился за рукояти весел, пару раз с трудом поднял их и шлепнул по воде.

- Не получается. Надо вдвоем. Садись сюда, - велел он сестре. - Ты этим греби, а я этим.

Некоторое время они крутились около прибрежных зарослей, пока, наконец, не научились действовать слаженно и не сдвинули лодку с места. С каждым всплеском весел полный опасностей дом отступал в туман, однако огни на другом берегу почти не приближались.

- Я больше не могу, - заныла Леа, отпустив весло и с ужасом разглядывая волдыри на ладонях.

- Девчонка, - беззлобно проворчал Джейкоб, потому что он тоже больше не мог, но мальчишеская гордость не позволяла ему сдаться первым.

- Когда на веслах папа, можно подумать, что это очень легко, - виновато сказала Леа.

- Ничего, - ответил Джейкоб. - Надо только немного отдохнуть. Натяни рукава пижамы на руки, будет не так больно.

То и дело прерываясь на короткий отдых, они сделали еще несколько попыток добраться до лагеря, пока совсем не выбились из сил. Тем временем совсем рассвело, путеводные огни погасли, а туман стал таким плотным, что казалось, будто лодка застряла в куске белой ваты.
Леа потерла глаза:

- Я ничего не вижу. В какую сторону мы плывем? Где берег?

Джейкоб нахмурился и не ответил – он тоже перестал ориентироваться, но не хотел в этом признаваться.

- Проклятый туман, - проворчал он и встал в закачавшейся лодке, – подожди, я попробую залезть повыше.

- Джейк, не надо, сядь! Мне страшно!

- Глупости! – он встал на сиденье, но тут же потерял равновесие и полетел в воду.

- Джейк! – взвизгнула Леа и, перегнувшись через борт, принялась шарить растопыренными пальцами в тумане. – Джейк! Держись!

Он вынырнул совсем рядом, забил руками, пытаясь удержаться на поверхности. Она отчаянно дернулась к нему, но не смогла дотянуться.

- Сюда, Джейк! Я здесь, хватайся! – кричала она.

Легкая лодка накренилась, Леа почти легла, чтобы выиграть для брата лишнюю пару дюймов. Как только его голова снова показалась над водой, она рванулась к нему всем своим маленьким телом и вцепилась в мокрую пижаму: - Держу! Держу!

Джейкоб, почувствовав поддержку, перестал метаться, только хрипло дышал, с иступленной надеждой глядя на сестру. И шестилетняя Леа вдруг с недетской отчетливостью осознала, что она - его единственный шанс на спасение, а он – ее единственный смысл жить. Что в этом мире только они двое есть друг у друга. И больше ничего.

Она потянула брата к себе, чтобы тот мог ухватиться за борт – легкая лодка наклонилась еще сильнее, зачерпнув воды через край. Леа чувствовала, что нужно отползти подальше, чтобы вернуть лодке устойчивость, но боялась, что как только выпустит из пальцев пижаму брата, он снова скроется под водой.

- Подтягивайся, я держу тебя!

Джейкоб с перекошенным от усилия лицом дернул на себя борт, одновременно пытаясь перекинуть через него ногу. Все случилось так быстро, что Леа ничего не успела понять: в одну секунду она перестала чувствовать вес собственного тела, но – самое страшное! – потеряла из вида брата. Мутная зеленая вода ударила по глазам, мимо медленно проплыло весло – вниз, в темноту, а серебристые пузырьки - вверх, к свету, и Леа инстинктивно рванулась за ними. Она больше не думала ни о чем, охваченная одной единственной потребностью – поскорее вдохнуть. И как только смогла набрать воздуха в легкие, вытолкнула его из себя истошным криком:

- Дже-е-е-е-йк!

Теперь ей почти ничего не было видно, вода плескалась у самого ее лица, а выше все было белым-бело. Изо всех сил стараясь удержаться на плаву, она сучила руками и ногами и вдруг ударилась обо что-то твердое – о пластиковый бок перевернутой лодки. Леа вцепилась в него до боли в сломанных ногтях и снова крикнула:

- Дже-е-ейк! Хватайся за лодку!

И продолжала бормотать, пока угасающему сознанию хватало дыхания и сил:

- Джейк, ты держишься?... Я не вижу тебя… Джейк… Ты только не оставляй меня… Только не оставляй… Держись… Джейк…

…Леа встала, медленно поднялась по ступеням веранды в выстывший, неуютный дом. В полумраке темной гостиной не увидела, а угадала знакомый силуэт в углу дивана.

- Ты вспомнила. Я знал, что ты вспомнишь! – услышала тихий хрипловатый голос.

Она не испугалась ни капли. Наоборот, только сейчас осознала, что каждую минуту с тех пор, как повернула ключ в проржавевшем замке, ждала его появления.

- Джейкоб?.. – она села с ним рядом. В этом пошатнувшемся до самых основ мире, в океане лжи и предательства, ее брат-близнец оставался единственным островком безоговорочной веры.- Так это был ты! Ты всегда был рядом.

- Ты же просила не оставлять тебя. И я не оставлял. Никогда.

- Даже когда я думала, что хочу этого… - прошептала она.

- Этого хотела не ты, Ли.

- Не я, - согласилась она, нахохлившись. - Здесь так холодно…

- Иди ко мне, – Джейкоб раскинул руки, приглашая в свои объятья. Леа придвинулась ближе, уткнулась лбом в колкость шерстяного свитера, сцепила пальцы у него за спиной. Он прижал ее к себе за плечи и прошептал в спутанные волосы: - Надо растопить камин. В лодочном сарае есть дрова…

- Хочешь «Сникерс»? Ты раньше любил.

- Я и сейчас люблю, - ответил он, и в хрипловатом голосе Леа услышала улыбку.



За ночь похолодало, снегопад прекратился, и из-за гор выкатилось солнце. Оно отражалось от стеклянной поверхности озера, играло бриллиантовыми искрами на нетронутых снежных просторах и без спроса врывалось в дом через окна. В его косых лучах беззаботно кружились золотые пылинки. Пахло кофе и счастьем.

Около дома остановилась ярко-красная машина, наполняя гостиную отраженным алым светом. Раздался автомобильный гудок.

Джейкоб недовольно поджал губы, сосредоточенно наливая кофе из джезвы в две разномастные чашки.

- Кто это? – спросила Леа, поспешно оправляя одежду, измятую после экстремального сна на диване.

- Коллега, - неохотно ответил Джейк, подавая одну из чашек сестре.

- И часто коллеги привозят тебе завтрак в домик у озера? – Леа спрятала улыбку в чашке, но изогнутая бровь выдавала ее.

- Это что сейчас было? – усмехнулся Джейкоб. – Сестринская ревность, зависть, или контроль?

Леа закатила глаза:

- Разумеется, контроль!

Джейкоб ответить не успел - в дверь требовательно постучали.

- Она не уйдет, открой, - сказала Леа. – Хочешь, я подожду наверху?

- Нет, сиди. Надеюсь, это ненадолго.

Стук повторился, сопровождаемый голосом:

- Джейк, у тебя все в порядке? Я знаю, что ты дома, я вижу твою машину.

Джейкоб нехотя открыл дверь.

- Привет, Джессика.

- Джейк? – воскликнула гостья. - Что такое? Дай же войти, у меня рука сейчас отвалится и кофе остывает!

Девушка с россыпью медных веснушек на фарфорово-белом лице и копной золотистых кудрей протиснулась мимо Джейкоба в дом. В одной руке она держала подставку с двумя бумажными стаканчиками из местной кофейни, а в другой – коробку с пончиками. Она по-хозяйски поставила принесенную еду на стол.

Джейкоб удивленно присвистнул.

- Как ты узнала про завтрак? – спросил он сестру.

- Предположила, - пожала она плечами с деланным безразличием.

- Я хотела пригласить тебя на завтрак в «Приют», - сказала Джессика. - Но ты не взял трубку. Я решила, что не важно, где завтракать, главное – с кем. И вот я здесь! Правда, как вижу, немного опоздала – кофе у тебя уже есть и он пахнет лучше чем мой.

Она подошла к Джейкобу вплотную и заглянула в лицо:

- Джейк, а ты не думал о том, что завтракать вместе станет гораздо проще, если мы будем… э-э-э… просыпаться вместе?

Джейкоб встал так, чтобы преградить ей дорогу в гостиную.

- Джесс, давай поговорим позже?

- О? – кокетливо удивилась девушка. – О чем же?

- Ни о чем. Просто сейчас неподходящее время… Ко мне приехала сестра. Нам нужно побыть вдвоем.

Джессика демонстративно приподнялась на цыпочки и озабоченно приложила пальцы к его лбу.

- Джейкоб, как ты себя чувствуешь?

- Джесс! – он закатил глаза и отвел от своего лица заботливую руку. – Леа вернулась. Пожалуйста, оставь нас одних.

Джессика отступила на шаг назад, окинула Джейкоба внимательным взглядом с ног до головы.

- Несмешная шутка, Джейк, - сказала она без тени улыбки. - Твоя сестра Леа утонула двадцать лет назад.