Глава 19. Она находит свое сердце.

Боль в руке уменьшается, когда непрерывный звон вырывает меня из сна. В темноте открываю глаза и шарю вокруг в поисках телефона, даже не смотрю, кто звонит.

- Да? – говорю я сонным голосом. Трясу правой рукой. Забавно, я, должно быть, заснула на ней, поскольку она затекла, а теперь медленно и мучительно возвращается к жизни, ощущаю покалывание по всей руке.

- Беллс? Ты в порядке?

- Папа? – вот черт, я забыла ему позвонить, когда сошла с самолета. Я отвлеклась, когда Роуз удивила меня своим присутствием в аэропорту. - Ох, пап, я дома. Мне так жаль, что сразу тебе не позвонила. Выскочило из головы, - как только слова слетели с губ, мне сразу же захотелось задержать их. Знаю, Чарли будет думать, что я забыла о нем, и я полагаю, что так и получилось, но это было не потому, что его легко забыть. Он всегда был в моих мыслях, он часть меня, кусочек кожи. Он всегда в моем сердце, мое тело всегда чувствует его отсутствие. Он там, в моем микромире, но в макромире, в изумлении проходя через Аэропорт Логана, я не подумала о том, что надо бы вытащить телефон и потратить тридцать секунд времени. Я ужасная дочь.

- Розали – Розали Хейл, пап – я не ожидала увидеть её в аэропорту, и я так устала, когда мы возвращались домой.

- Ох, конечно, Беллс, я понимаю, - говорит он, и я наклоняю голову, проигрывая в памяти его голос снова и снова, как старатель, промывающий песок в поиске золота. Нотки обиды? Или это лишь облегчение?

- Прости, пап, - снова произношу я, наматывая одеяло на кулак, расстроенная и рассерженная на саму себя.

- Беллс, все хорошо. Я знаю, что ты устала. Полет прошел нормально?

- Да, я встретила милую девочку по имени Далия, - лепечу я, зевая.

- Это моя Беллс, всегда найдет друзей, - говорит он, и я буквально вижу, как он слегка стучит по голове, когда произносит эти слова. Я чувствую себя вдвойне виноватой, что он пытается успокоить меня, когда как я единственная, кто расстроила его. Мало того, что я заставила его волноваться, все ли со мной в порядке; я заставила его думать, что его легко забыть, эта запоздалая мысль – несмываемая отметка на моей коже, невидимая татуировка.

Смотрю на часы – 3:00. Слышу Роуз, тихо посапывающую на диване, и, когда мои глаза привыкли к освещению, я вижу, что она уснула с Ночным Громом на лице. Делаю пометку в уме: надо будет подразнить её утром, что её нос был прикрыт набедренной повязкой Ночного Грома.

- У тебя лишь полночь, пап? – спрашиваю я.

- Да, - отвечает он, и я знаю, что он как обычно потягивается, выгибая спину, прежде чем отправиться в кровать. – Дом снова очень тих.

- Прости, - полушепотом говорю я. Сердце болит. Мне жаль, что я не там.

- Все хорошо, Беллс. Не беспокойся обо мне. Собираюсь завтра на рыбалку.

- Хорошо, тогда ты должен лечь спать, - говорю я настолько бодро, насколько могу. – Надеюсь, завтра будет отличный клёв.

- Ты меня знаешь, ребенок. Они не могут сопротивляться наживке Шефа Свона, - произносит он, хихикая.

- Конечно, не могут. У этих рыб никакой силы воли. Доброй ночи, пап, - говорю я, снова зевая. – Уже скучаю по тебе.

Длинная пауза, и я думаю, что связь оборвалась, пока не слышу, как Чарли тихо отвечает:
- Как и я, ребенок.

Он вешает трубку, и лишь мое сердцебиение, гул холодильника и храп Роуз окружают меня в ночи. Я залезаю под одеяло, и руку снова начинает покалывать, ещё перед тем, как я засыпаю.


Твое сердце? – спрашивает Джейкоб ровным и сдержанным голосом.

- Он сказал, что я сокрыла часть его здесь, в этом мире, - отвечаю я. Трудно говорить, когда я пытаюсь совладать с болью в руке. Сосредотачиваюсь на лице Эдварда Каллена, его улыбке на парковке, его руке, перевязанной после того, как он защитил свою сестру. Боль притупляется, подобно волнам океана, которые постепенно превращаются в водяную гладь. – Я… полагаю, я должна вырезать его ножом и принести ему.

Ох, – говорит Джейкоб. Я замечаю, что он ни на дюйм не подвинулся, даже когда я исчезла, чтобы ответить на звонок Чарли. Он застыл возле меня, уши прижаты, не смотрит на меня.

- Ты знаешь, где это может быть? Где я могла спрятать его?

Джейкоб все еще безмолвен.

- Прости, Джейкоб. Я не должна даже спрашивать тебя.

Я позволяю ножу выскользнуть из руки на траву и медленно чувствую облегчение во всём теле. Чувствую облегчение, разливающееся по телу Джейкоба возле меня. Иду к дереву Сета и прислоняюсь к нему. Джейкоб следует за мной, и я похлопываю его по голове. Он лег так же как и раньше: его голова на моем колене, и я чешу его за ушами.

- Милый Джейкоб, - бормочу я, - ты мой друг, - говорю я, поглаживая короткие волоски на мордочке тыльной стороной ладони.

Ты моя принцесса, – отвечает Джейкоб сонно, удовлетворенный гул отдается вибрацией через мой живот.

Мы долго сидим, я похлопываю его. Я хочу провести с ним время, тихое времяпрепровождение, уделить ему внимание. Я захватываю немного его меха и наклоняюсь, вдыхая его лесной волчий запах, и мой пульс замедляется, когда мы начинаем дышать в унисон.

Пытаюсь вспомнить те годы, когда я не возвращалась в этот мир, но сны продолжались. Знаю, прошла лишь неделя, как я вернулась (правда прошла только неделя с тех пор, как мы потеряли Эдварда Каллена, с тех пор, как мой мир рухнул?), но сейчас я едва помню года пустого, замутненного разума. Даже несмотря на сожаление из-за потери Сета и Леи и моей страшной встречи с Камнем, я рада быть здесь. Печально, запутанно и пугающе, но также отчасти замечательно. Здесь я уверенная и сильная, изящная, храбрая и жизненно важна для существования этого места. Эта земля нуждается во мне. Джейкоб нуждается во мне. Я продолжаю поглаживать грубый мех, тихо напевая про себя, когда дыхание Джейкоба замедляется.

- Что ты видишь во сне? – внезапно спрашиваю я.

Сон? – спрашивает он в полудреме.

- Что происходит, когда ты спишь? Тебе что-нибудь снится?

Не уверен. Такое ощущение, что я возвращаюсь к остальным, моим потерянным собратьям, к нашему общему разуму. Когда он был таковым, – поправляет он. Он напомнил мне о том, что он остался один.

- Когда ты там, ты ощущаешь непосредственно себя, или ты лишь часть чего-то большего, как клетка организма? – спрашиваю я, интересно, как это быть клеткой чего-то. Это значит, что ты лишь клетка? Чувствуешь себя особенным, не осознавая, что ты лишь часть чего-то большего, величественного? Я лишь ничтожная часть? Я бы даже не знала, что я составляющая чего-то… большего? В голове каша, когда задумываюсь, являюсь ли я человеком, способным самостоятельно принимать решения, когда на самом деле я лишь крохотная часть, служащая составляющей более большого существа. Джейкоб прерывает ход моих мыслей прежде, чем я начинаю паниковать от чувства незначительности.

Честно говоря, моя принцесса, я, правда, не думаю об этом в таких… подробностях. Я лишь позволяю себе быть. Я живу в истории, нашей истории, с нашими павшими, с еще не родившимися. Они живут вокруг меня. Мы – это просто мы.

- Спокойно думать так?

Это успокаивает. Укрепляет.

- Джейкоб, почему я могла видеть тебя, хотя и не помнила твоего имени?

Я хочу, чтобы ты сама вспомнила, – говорит он.

- Но ты знаешь почему.

Да.

Сворачиваюсь рядом с ним на земле, почесывая его голову; рука осталась на его боку. Его ребра кажутся настолько тонкими и удивительно хрупкими, когда его кожа и мех скользят между его костями и моей рукой, когда он дышит. Я вполне уверена, что он уснул и он в общем разуме волков. Наблюдаю, как моя рука поднимается и опускается по его боку, взлет и падение.

Я не устала, но что-то в ритме его дыхания, пульса, трепещущего под его теплой кожей, погружает меня в подобие транса. Кладу голову на его бок, теперь моя голова мерно поднимается и опускается в такт его дыханию, и мир исчезает.

Я Принцесса Иззи. Я храбрая и сильная. Ничто не пугает меня. Я иду в своём красивом платье вокруг своего замка. Стоило мне увидеть паука, и я чуть ли не закричала, но тогда я вспоминала, что я Принцесса. Я сказала пауку, что он на моей земле и что он не должен никого пугать. Паук извинялся и танцевал для меня. Он сплетал из паутины маленький цилиндр и покачивался в воздухе, а я смеялась и хлопала в ладоши. Я крутилась в своем красивом платье, пока не закружилась голова. Диззи¹ Иззи, Диззи Иззи, Диззи Иззи!

Я постоянно прихожу сюда. Это мое секретное место. Никто не знает о нем, ни мама или папа, ни другие дети в школе. Здесь я делаю то, чего не могу делать где-либо еще. Я могу заставить вещи появиться и исчезнуть. Могу закрыть глаза и создать что-нибудь. Рядом стремительно течет река, и я никогда не устаю.

Здесь больше нет никого, похожего на меня. Единственная маленькая девочка. Может, я не должна была прогонять паука.

Я хотела завести друга.

Может, я многого хочу. Здесь я способна на все. «Не будь жадной», - иногда говорит мама, когда я прошу добавку десерта, и ее глаза похожи на жуков. Не хочу быть жадной.

Я смотрю на поток и могу видеть собственное отражение в воде, и оно говорит мне!

- Иззи, Иззи, - говорит оно, булькая. – Я знаю, что тебе одиноко, потому что я – это ты.

И я говорю:
- Что я могу сделать?

Оно отвечает:
- Дотронься досюда, - и она кладет руку себе на грудь. Повторяя за ней, я делаю то же самое. Мои пальцы проникают в грудную клетку, и это больно, но лишь чуть-чуть, как тогда, когда папа вынул осколок из моей ноги.

Оно произносит:
- Глубже и затем тяни, - и потому что она – это я, я делаю так. Смотрю на руку и вижу небольшой фиолетовый осколок, похожий на драгоценный камень.

Оно говорит:
- Теперь прошепчи свое желание в руки. Сложи ладони вот так, - и оно показывает мне. Поскольку она – это я, я делаю то же самое.

Шепчу рукам:
- Я хочу друга. Пошли мне друга.

- Сожми руки вместе, - говорит оно, я делаю те же движения. Немного больно внутри, и от грохота возникает ощущение, что держу мир в руках, и он разрушается. Кажется, сейчас я упаду, но я не знаю, трясет лишь мои руки или землю под моими ногами. Мир в моих руках или я в мире?

Я падаю, но это не больно, потому что трава здесь всегда мягкая. Открываю руки, они пусты. Но я слышу биение чего-то. Слышу тихий крик, короткий детский крик. Кого-то, кто нуждается в помощи, кто ищет маму. Я поворачиваюсь к звуку, тихому крику.

- Не грусти, - говорю я и лезу под куст, потому что знаю, что под ним находится что-то маленькое.

Под кустом что-то теплое и пушистое, и оно лижет мою руку. Вытаскиваю его, биение становиться громче. Это маленький волчонок, пушистый комочек, такой милый, что мне хочется визжать и прыгать. Прижимаю его к груди, и мое сердце стучит в такт звукам вокруг меня. Все бьется, будто я заперта в высоких часах с маятником.

- Ты красивый, мой маленький волчонок, - говорю я детке в моих руках. – Я люблю тебя. Меня зовут Иззи. А тебя?

Он смотрит на меня большими, широко открытыми глазами, ясными, как вода в реке, где находится другая я. Вижу себя в его глазах, так же как и девочку в потоке. Я думаю, что он будет рявкать или выть или что-то еще, присущее волкам.

Но ничего такого не происходит. Он вообще не открывает свой крошечный ротик. Лишь слышу голос в голове. Ты должна назвать меня, - говорит голос. Это сказал мой маленький друг?

- Это ты говоришь, волчонок? – спрашиваю я пушистого малыша в руках.

Да.

- Я должна дать тебе имя?

Затем ты здесь, - говорит он, и я не понимаю. Я думала, что я здесь, потому что… ну, я прихожу сюда. Это мое особенное место.

- Откуда ты пришел, волчонок? – спрашиваю я сложенные чашечкой руки.

Я всегда существовал вместе с другими, но не в этом теле. Но ты призвала меня сюда. И теперь ты должна назвать меня.

- Я не сильна в именах, - отвечаю я, усердно думая, сдвинув брови. Мне не нравится называть своих кукол. Они лишь смотрят на меня.

Я не буду просто смотреть на тебя, - говорит волчонок.

- Ты читаешь мои мысли? – спрашиваю я.

Иногда я знаю, о чем ты думаешь, потому что часть тебя во мне, - отвечает он.

- Если часть меня в тебе, то, возможно, я уже знаю твое имя.

Может да, но я нет.

- Дай подумать, - говорю я и сажусь с ним на моих коленях. Он открывает рот и зажимает мою руку своими маленькими зубками. – Ты монстрик, - говорю я, смеясь и потирая его живот. Он очень мило смеется своим тихим и хрипящим волчьим смехом. Ему, должно быть, щекотно.

И затем его имя приходит ко мне, будто девочка из воды снова говорит со мной.
- Джейкоб, - говорю я. – Твое имя – Джейкоб.

Конечно оно. Спасибо тебе, моя принцесса.

И он вырастает передо мной, внезапно становясь таким же большим, как и я, все еще с маленьким лицом волчонка, но не настолько хрупким. Я встаю и бегу за ним. И он оборачивается и бежит уже за мной, и мы падаем на травянистый холм, смеясь, пока скатываемся с него. Я визжу так громко, что мама бы сказала: «Так кричать неприлично, Иззи», но здесь это не важно. Джейкоб – мой особенный волк – тоже смеется, тот же хриплый смех, что я слышу вокруг, будто укутана в пушистое одеяло.

- Я люблю тебя, Джейкоб, - говорю я, соприкасаясь с ним носами. Я больше не буду здесь в одиночестве. Он мой Джейкоб.

Внезапно дыхание Джейкоба сбивается, пробуждая меня ото… ладно, это не было сном, но чем бы это ни было, это живет в памяти. Я пристально наблюдаю за так мирно спящим Джейкобом.

Складываю руки. Прикасаюсь ими к груди.

Одна рука остается на груди, другая покоится на боку Джейкоба.

Наши сердца бьются в унисон. Точно таким же ритмом.

О боже. О боже, нет. Это неправильно.

Я подползаю к месту в траве, где бросила нож, и снова поднимаю его. Мысленно готовлюсь к болезненным электрическим ударам, но жгучая боль, когда моя рука обхватывает рукоять ножа, заставляет меня хватать воздух. Лишь для того, чтобы подтвердить свои страхи, я держу нож возле Джейкоба. Нож начинает жужжать и трещать, и камень превращается в странное, красное, подобное стеклу вещество, кажущееся более острым, более смертоносным.

О боже, нет.

Я не сделаю этого. Нет! Отбрасываю от себя нож. Плачу, думая, Не заставляй меня выбирать. Ты же знаешь, я не могу сделать это.

Шелест листьев в лесу, и я оборачиваюсь и вижу нечто похожее на тень человека или животного. Не уверена. Показалось, что увидела синий пиджак, но… нет, это невозможно. Снова поднимаю нож и бегу за тенью, которую, теперь не уверена, я правда видела.

Меня ведут к Мосту Между.

- Джеймс! – кричу я. – Джеймс! Прошу, позволь мне войти в твое королевство.

Чувствую вибрацию Моста, и сердцем понимаю, дверь открыта. Прохожу по влажным доскам, но не скольжу.

Сжимаю нож в руке, пока не бледнеют ногти.
- Джеймс! – кричу я, когда достигаю другого края моста. Бегу так быстро, как могу, пролетая под аркой, колоннами и подсвечниками, что появляются, когда я пробегаю мимо.

- Изабелла, - холодно говорит Джеймс, когда я оказываюсь в комнате с креслами. – Ты принесла мне свое сердце, так?

- Я нашла его. Знаю, где оно, - произношу я, задыхаясь. – Но я не могу. Это невозможно. Ты… ты не можешь просить меня о… - слезы не позволяют мне закончить.

- Дорогая, - говорит он, и мурашки бегут по позвоночнику, - ты знала, что твоя просьба имеет высокую цену. Это не ради моего удовольствия; существуют правила, которые даже Вечный обязан выполнять. Ты попросила о чем-то большом. Требования соответствующие.

- Как мне узнать, что ты прав?

- Зачем, чтобы ты ни имела в виду, Изабелла?

- Как мне узнать, что ты говоришь правду?

- Изабелла, зачем мне врать? Моя работа – наблюдать, анализировать, не вмешиваться. Как ты знаешь, однажды я вмешался в происходящее в этом мире и был наказан. Ты исправила мою ошибку, и теперь я должен тебе благо, но, тем не менее, все имеет цену.

- Покажи мне, чтобы я тебе поверила. Покажи, - шиплю я.

Джеймс хихикает. – О, маленькая дева, ты так жестока. Ты хороший защитник для этих земель.

- Покажи мне его, - требую я. – Докажи, что ты способен на это.

- Хм, - произносит Джеймс. – Дай подумать, - он глубокомысленно поглаживает подбородок и вращает руками в воздухе.

Дымка начинает образовываться в углу, приобретая форму. Слышу пронзительный звон со стороны, который я желаю игнорировать. Внимательно смотрю на дым, надеясь увидеть знакомую фигуру. Это возможно? Вижу волосы, прекрасные руки. Писк не прекращается, и я смотрю на руку – в ней стрекочет серебряный сверчок. – Потише, - серьезно говорю я ему, но он чем-то похож на механическую игрушку, и он не затихает. Пытаюсь вглядеться в кружащийся дым, отчаянно пытаясь разобрать лицо Эдварда, но теперь сверчок кусает меня за руку, не переставая стрекотать. Сверчки не кусаются, раздраженно подумала я, пытаясь сломать его в руке, но металл не поддается давлению сжатого кулака. Механический сверчок лишь трещит еще громче. Трель не остановится. Она постоянна, как дыхание, и я, прикладывая все силы, не могу сосредоточиться на крутящейся, почти сформировавшейся фигуре Эдварда.


Я втянута в сознание против собственной воли. Мои глаза резко открываются, глядя в темноту, и я снова слышу этот звук – пронзительный щебет. Начинаю плакать, ведь он был так близко. Я почти смогла увидеть его. Эдвард появился бы в углу, если бы не этот недовольный треск. – Чирик! – снова слышу я, но проснулась.

Это чертов детектор дыма. Должно быть, садится батарейка. Сажусь на кровати, вытирая слезы, и каждые двадцать секунд или около того трещит детектор. Сволочь, у меня нет на это времени. Я почти видела его. Скидываю с себя одеяло, ищу стремянку в шкафу и поднимаюсь к детектору дыма. Мне надо встать на последнюю ступеньку и приподняться на носочки так, что, кажется, моя душа также потянулась к детектору, чтобы вытащить девятивольтовую батарейку. Кидаю умирающую батарейку на одеяло, что спихнула с дивана Розали, пока спала, закрываю крышку детектора и спускаюсь по стремянке. Запихиваю её в шкаф и снова ложусь на кровать, молясь, что снова проснусь в покинутом мною месте, во дворце Джеймса, с кружащимся, танцующим дымом. Пожалуйста, шепчу я про себя, слезы текут из уголков глаз, Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, умаляю я никого определенного.


Я все еще шепчу: Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, когда открываю глаза в абсолютно белом месте. Отлично. Я все еще во дворце Джеймса смотрю в дымный угол, но там лишь обычный дым, рассеивающийся и превращающийся в туман.

- Что случилось? – спрашиваю я.

- Твой разум не был достаточно сосредоточен, - отвечает он. – Я не смог ясно показать его перед тем, как ты исчезла.

- Можешь сделать это сейчас?

- Изабелла, боюсь, такое волшебство работает лишь раз. Моя сила не бесконечна. Но ты увидела то, что хотела, так?

Не уверена. Я не уверена в том, что видела, но я слышала голос Эдварда, как сильный порыв ветра, развевающий мои волосы и передающий мне послание: Доверяй.

- Теперь ты должна уйти, - говорит Джеймс. – Помни, это всегда твой выбор. Ты можешь отказаться от блага.

- Нет, - отвечаю я, чувствуя ветер в своих волосах. – Я не отказываюсь. Благо в силе. – Есть шанс. Возможность, что он в порядке. Стараюсь вспомнить кружащийся дым. Да. Да, я вполне уверена, что видела пиджак, волосы, очертание длинных красивых пальцев, ощущение которых помню на своей спине, отбивающие аккорды песни Клэптона на моей дрожащей коже через бархат. Это был он. Я могу облегчить боль столь многих, потеряв самое дорогое здесь. Высокая цена для меня, но настолько незначимая для других, жизни которых превратились в кошмар в тот день, когда умер Эдвард.

Это не для меня, напоминаю я себе. Это для других. Какое значение имеет мое счастье?

Но что насчет счастья Джейкоба? – напоминает разум.

- Я не знаю! – кричу я вслух.

Джеймс выглядит смущенным моей вспышкой.
– Было бы лучше, если бы ты сейчас ушла, - говорит он почти мягко. Мир начинает разрушаться, и я бегу назад, сжав в руке нож, туда, откуда пришла. Стоило мне вернуться к Мосту Между, как его мир, взрываясь, превращается в белоснежную пустоту.

Что мне делать?

Мое счастье или счастье Калленов, всех, кто любил Эдварда? И счастье непосредственно Эдварда? Он имеет право продолжить свою жизнь. Его не должны забирать у нас.

В чем мое счастье? Оно лишь в этом мире, мире снов. Джейкоб не реален. В воображении рисуется крошечный, беспомощный детеныш в руках, просящий меня назвать его. Я чувствую, что наши сердца бьются в унисон, две половинки одного.

Мое счастье? Или других?

Как я могу выбрать?

С тяжелым сердцем, которое болезненно чувствует, что скоро может потерять часть себя, я медленно иду по земле.

Смотрю на нож в руке, пытаясь вообразить процесс. Как я могу?.. Нет, это невообразимо. Невероятно.

Все же я эгоистичное существо. Я не наврежу ему. Не могу. Я выбираю свое счастье. Счастье Джейкоба.

Доверяй, - кажется, снова повторяет ветер, теребя мои волосы. И теперь я снова в замешательстве.

Нож гудит в руке, и я подхожу к Джейкобу, который все еще мирно спит под деревом Сета.

Он мой Джейкоб, - напоминаю я себе. - Здесь я больше не буду одинокой. Он мой Джейкоб.

Я сжимаю нож в руке и наблюдаю, как дышит Джейкоб, как движется его грудная клетка в такт со мной. Мы дышим как один; наши сердца синхронно качают кровь через наши тела.

Я застыла, пойманная в ловушку, будто между двумя стеклянными стенами, когда нож гудит в противоположность звуку дыхания Джейкоба, и все это время ветер шелестит листьями дерева Сета. Слышу в голове: Доверяй, но цветки с дерева падают подобно слезам, и дерево Сета полностью лишается своего одеяния, оголяя свои бледные кости на фоне ясного равнодушного неба.

---

¹ Dizzy – бешено вертящийся, головокружительный.