— Проходи, присаживайся. Я сейчас, – сказал Эдгар.
Коснувшись взглядом его губ, я кивнула и прошла в гостиную, мысленно посылая благодарность пробудившейся от угрызений совести Судьбе, что она так неожиданно решила меня поддержать. Иначе чем еще объяснить радушие Эдгара?

Сходив в ванную комнату, умывшись и надев халат, через минуту я предстал перед сидящей на диване гостьей с предложением приличествовавшего дому гостеприимства.
— Я заварю кофе?
— Благодарю, мне не хочется, – отказалась Мария, закрыв взятый со стола журнал.
Пожав плечами, я присел на диван, спросил:
— Ты как после вчерашнего?
— Неплохо.
— Вы с подругой так внезапно скрылись.
— Необходимость.
— Разумеется.
— Ты как?
— Был в участке, давал показания. Скажи, все мы по воле случая оказались в том месте?
— Я с Айсель – да.
— А твой муж?
— Мне бы не хотелось о нем говорить.
— Собственно и у меня нет такового желания.
В повисшей в комнате тишине единственными звуками на протяжении следующих нескольких минут стал шелест страниц машинально листаемого Марией журнала и ритмичное тиканье настенных часов.
— Утро. Уже почти утро, – сказал я с тем чтобы устранить неловкость затянувшейся паузы.
Со стороны гостьи реакции никакой.
— Мария, так что привело тебя ко мне в столь ранний час?
Полный смущения взгляд и молчание в ответ.
— Мария?..
— Сожалею, что стесняю тебя, но я более не могла ждать.
— Чего именно «ждать»?
Женщина отложила журнал в сторону.
— Эдгар, попытаемся поговорить, отбросив настороженность и предвзятость?
— Удастся ли?
— Если с уверенностью скажешь оставить тебя в покое, поверь, я так и сделаю. Смирюсь и уйду. Никогда впредь ты обо мне не услышишь, словно меня не существовало, – твердо произнесла Мария.
На сей раз промолчал я, внимательно посмотрев на нее. Она выглядела подавленной, несмотря на браваду казаться решительной.
— Эдгар?..
— Что ж, попытаемся. Обещаю приложить максимум усилий.
— Намерение уже дорогого стоит, – благодарно улыбнулась Мария.

С видом человека расположенного внимательно слушать, я откинулся на спинку дивана и ободрительно кивнул. Мария безо всяких преамбул начала.

— Много лет тому назад я не сразу распознала шанс на счастье, небезосновательно полагая, что любовь всего лишь вымысел. Сколь же упрямо я открещивалась от неизбежного. Сколь строптиво замыкалась в себе, боясь не устоять перед искушением поддаться власти мужественности и молодости. Эдгар, я бесконечно счастлива, что воспылала великим чувством к тебе таковому, какой может встретиться единожды в жизни. Ни один мужчина не сравнится с тобой, да для меня нет, не было и не будет других мужчин. Есть только ты, мой единственный любимый. Помнишь ли ты обстоятельства нашей встречи, когда из-за меня мы едва не утонули во второй раз и повздорили в первые минуты знакомства на острове? А поиски пристанища помнишь, когда ты соорудил из листьев ложе каждому из нас? Помнишь, как нашел хижину, а я не поверила тебе? А как ты обучал меня ловле рыб деревянной пикой? Помнишь нашу пещеру, водопад? Как ты любил меня, помнишь?

Я напрягся от шквального напора признаний. Все вдруг предстало в ином свете. Отозвавшиеся эхом напоминания взорвали память чередой событий давно минувших дней и разбередили рану моей жизни. Выдержка в подобных обстоятельствах оказалась непосильной прихотью. Вдребезги разгромленное самообладание посыпалось обломками неприкрытого потрясения.
— Помню, все помню.
Невольно сорвавшийся на хрип голос выдал мое волнение, каковое я знавал и переживал только с одной женщиной, и теперь точь-в-точь ожившее от присутствия другой. Но есть ли эта другая? Если ее нет, то всего лишь необходимо мысленно совместить любимую женщину из прошлого и желанную из настоящего в единую плоть, равно как и принять сказанное Марией в качестве подтверждений и доказательств, обдумыванием которых я тяготился последний месяц. Этакие совпадения не могут быть обманом, слишком уж много достоверных подробностей, известных только нам двоим – мне и Хлое. Посему…
— Хлоя, это все-таки ты?!
— Конечно же я! – радостно отозвалась она.
Придвинувшись ближе, она взяла мою руку, поднесла к своему лицу и, притиснувшись к ладони щекой, взглянула на меня. Ее глаза с золотым отблеском лучились счастьем, взгляд был полон любви и верности, и венчался зримой эпопеей терзаний.

Эмоциональное преображение лица Эдгара изобличило проигрыш мужчины в схватке с самим собой. Истекая кровью внутренних противоречий, узел отстраненности развязался, оплот категорического неверия пал.

— Стало быть, ты… Хлоя, – сказал Эдгар, высвобождая свою руку. – И столько лет не давала о себе знать… в то время как я искал тебя и все эти годы жил с непреходящим чувством потери. Ты же была где-то рядом и отмалчивалась.

Резко прозвучавшие слова вывели меня из эйфорического состояния.

— Я обязывалась находиться в изоляции, каждодневно изводясь невозможностью оповестить тебя и выдерживая мучительную битву памяти с безумием.
— «Обязывалась»? – спросил Эдгар, пристально посмотрев на меня. – Теперь мне предстоит перечеркнуть впустую прожитые годы и начать все заново.
— Почему же «впустую»?
— Без тебя все было не тем, – ответил он, стиснув мое сердце тисками укоризны.
— Дорогой мой, – горячо проговорила я. – Когда-то ты верил в меня, дал мне силу жить и одарил прекрасными детьми, за что я признательна тебе и отблагодарю сторицей, ибо моя любовь несоизмерима ни с какой иной, разве что только с любовью к детям. Вы трое – смысл моей жизни.

Взгляд Эдгара, обнажившись постигнутой истиной, приник ко мне в устойчивой мягкости, в которой я увидела собственное отражение, точно оно, некогда запечатленное, вынырнуло из затаенной глубины. Эдгар провел опаляющими теплом пальцами по моим волосам, по плечу и остановился на локте, ощутимо сжав его. Обхватив мое тело, как если бы поймал падающую меня с высоты, мужчина ослепительно улыбнулся.
— Хлоя… Хлоя… – как заведенный повторял он, моментами отстраняясь от меня, но лишь для того, чтобы в следующий миг еще крепче прижать к себе.
— Эдгар, остановись. Остановись, пожалуйста.

Хлоя вытянула вперед себя руки, проторив меж нами дистанцию, и смущенно произнесла:
— Скажи… Мне необходимо услышать…
— Услышать что?
— Что ты любишь меня. Меня.
— Я люблю тебя, Хлоя, – выдал я клеймом выжженную правду своего сердца.
Счастливо улыбнувшись, женщина прильнула ко мне.
— Ты по-прежнему сильно желаешь меня? – чуть задевая мои губы своими, страстно прошептала она, от чего тело пронзило такое возбуждение, словно был взят ведущий аккорд проникновенной мелодии.
— Гораздо сильнее. Однако не стоило вынуждать меня столь долго ждать тебя, – почти прорычал я и в жадном поцелуе приник к женским губам в намерении сорвать с них как можно больше взаимности.
— Отныне я навсегда с тобой, единственный мой.

— Мне этого мало. Я соскучился, – сказал Эдгар, обдавая жаром прерывистого дыхания мои губы и вожделенно глядя на меня.
— Не будем сдерживаться, столько времени утрачено.

Шквал эмоций стремительно вовлек нас в водоворот любовного удовольствия, манившего с непреодолимой силой. Наскоро снятая одежда, пылкость и раскованность объятий, ласк, поцелуев вырвались кипящей лавой нерастраченных чувств и желаний, в которых, казалось, плавились мы и пространство вокруг нас. Страстный шепот и стоны перекатывались в крики ненасытной услады, обостряя ощущения. Неистовая несдержанность Эдгара и исступленный поток моей безудержности, утолявшие жажду обладания, в долгожданный миг достигли пика и взорвали наши тела экстазом наслаждения.

— Не могу оторваться от тебя, – оставив на моих губах поцелуй удовлетворенной нежности, вполголоса вымолвила Хлоя и вкрадчиво прошипела, а спустя мгновение, словно задыхаясь, стала судорожно заглатывать воздух.

С реакцией бильярдного шара ее зрачки увеличились, глаза потемнели. Ставший сосредоточенным взгляд Хлои обрел странное выражение, лицо преобразилось до неузнаваемости. В тот же миг я испытал ощущение удушья и почувствовал, что мой язык противоестественно скован, рот занемел, тело будто задеревенело.

Шокированный взор Эдгара – он смотрел так, словно увидел медузу Горгону с розовыми бантами в волосах-змеях, – вернул меня в реальность, засвидетельствовав осознание.

Я забылась в аромате тела Эдгара и в носящейся по его венам крови, наполнившей меня ядом и вызвавшей у любимого мужчины скованность и онемение? Да. Всплеск возбужденного естества от интимной близости спровоцировал вероломную силу? Да.
Мерзкая оплошность, пусть даже невольно свершенная. Ненавижу себя.

Цепкие щупальца понимания без тени колебаний явили посыл оборвать образовавшуюся связующую нить. Как только спало оцепенение, я инстинктивно оттолкнул бывшее Хлоей существо, поднялся и спешно оделся.

Мгновенно отреагировав, нагое существо вжалось в диван, шумно сглотнуло и накрыло голову руками, точно хотело отгородиться. Дрожащие ладони опустились на мертвенно-бледное лицо, прикрыв впалые щеки. Растерянно поглядывая поверх пальцев, существо мотнуло головой и отвело от меня взгляд черных глаз, в немом протесте отметая кощунственное очевидное.

Без намека на смягчение осудительный взгляд Эдгара заскользил по моему лицу, телу и уткнулся в пол. Мужчина отвернулся, дав мне время одеться и восстановить человеческий облик.

— Это и есть твое подлинное обличие? Для чего… – Эдгар осекся, меж его сдвинутыми бровями пролегли две вертикальные складки, выражавшие степень крайнего недовольства. – Для чего ты начинала, если не в состоянии контролировать себя?
— Все произошло по нелепой случайности, я не успела совладать с сильными эмоциями, не успела пресечь себя. Прости меня, Эдгар.
— О какой случайности ты говоришь? Не о безрассудной ли дикости? – негодующе предположил он, бросив фактом мне в лицо.
— Поверь, я ни за что не навредила бы тебе. Клянусь. Я заблуждалась относительно своей выдержки. Мне бесконечно жаль, я глубоко раскаиваюсь, – извиняющимся тоном повинилась я.
— Просто оргия благоразумия. Ты осчастливила меня своим раскаянием, – гневно произнес Эдгар. – Чувствую себя слепым глупцом, которого отменно разыграли.
— Не говори так. Я и не помышляла, что сорвусь.
— Даже съесть меня могла? – изогнув бровь, Эдгар цинично усмехнулся.
— Понимаю, именно так все и выглядело со стороны. Что мне сделать и что еще сказать, дабы сокрушить твою предубежденность? – спросила я, выдерживая испытание на правдивость словно на важнейшем экзамене, отчего хотелось заплакать, но, увы, везение залиться облегчительными слезами не для меня.
— Уж придумай что-то.
— Я обвиняю себя в большей степени, чем ты предполагаешь. Но не вынуждай меня все время оправдываться.
— Хлоя, если бы ты изначально предупредила о вероятности подобного, тогда бы и отношение было иное, а так произошедшее может стать непреодолимым препятствием.

Сказанное Эдгаром навалилось ошеломительной безысходностью, отбирая последние силы. Движимая отчаянным порывом удержать любимого мужчину, только лишь я простерла к нему руки, как суровость на его лице сменилась невозмутимостью. Он поверхностно посмотрел на меня и, с аристократическим изяществом кивнув, направился к выходу из гостиной. Провожая его глазами и наверно зная, что он не остановится, я все же кликнула в его удаляющуюся спину:
— Эдгар.
— Я буду в соседней комнате. Мне необходимо подумать, – не оборачиваясь, отозвался он не терпящим возражений тоном, от которого все внутри меня сузилось, сжалось, слилось в пять слов, произнесенных мною уже когда Эдгар скрылся в темноте коридора.
— Не терзай себя и меня, – вымученно прошептала я.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~