Она сидела за столиком в кафе, смотрела в пустоту, и казалось, кроме пустоты ничего не видела. Не видела людей, не видела кружки чая перед собой, и тонкого блюдца, на котором лежало нетронутое пирожное. Она ждала, потому что кроме этого не знала, что еще может сделать. Исколотые кисти рук с голубыми венками покоились на коленях, и едва заметно подрагивали. Когда глаза уставали смотреть в одну точку, девушка пару раз быстро моргала и переводила взгляд на другой предмет.

С того момента, как Николас привел ее сюда, усадил за столик, сделал заказ, а затем ушел, попросив немного подождать, прошло чуть больше часа. Он ушел, а она осталась. Весь этот час Белла просидела, почти не двигаясь.

Если бы ей вдруг вздумалось уйти отсюда, она бы обязательно потерялась, растворилась в окружающем мире без остатка. Как в серной кислоте. Поэтому сидеть и не двигаться, ей казалось самым наилучшим вариантом.

Самое главное не смотреть по сторонам, чтобы не видеть вокруг себя незнакомых лиц, незнакомую обстановку. Это мог бы быть ее родной город, или город, каким она его и воспринимала на данный момент – совершенно чужой. Люди вокруг нее могли ее знать, а могли и видеть впервые. Все это давило на нее с такой страшной силой, что ей хотелось зажмурить глаза и не открывать до тех пор, пока она не начнет сопоставлять себя с окружающей действительностью. Она боялась даже пошевелиться, настолько ей было неуютно. Лишившись памяти, девушка потеряла надежную опору своего прошлого, оставшись в настоящем, пугающим своей непредсказуемостью.

Белла не смогла заставить себя съесть ни кусочка от лакомства или сделать глоток остывшего напитка. От напряжения кончики пальцев немели, а в висках стучал несмолкающий сердечный ритм. Так, что когда она услышала низкое, бархатное «Привет», то не сразу поняла, что обращаются именно к ней.

Она медленно и неохотно подняла глаза и тут же встретилась с пронзительным взглядом незнакомца. Он смотрел на нее пристально, чуть опустив голову, будто ожидая от нее ответной реакции.

- Простите? – удивленно выговорила она и поднялась, задев край стола. Чайная ложка жалобно звякнула.

Повисло угрюмое молчание, прерываемое только разговорами посетителей и работников кафе. Где-то поблизости рассмеялась официантка, отдавая посетителю сдачу. За соседним столиком продолжался разговор между двумя молодыми людьми. С улицы раздался протяжный сигнал автомобиля.

У него были правильные, будто выточенные черты лица, спутанные темные волосы и острый, внимательный взгляд. Такой взгляд, от которого ей захотелось поежиться. Его глаза вдруг потемнели, а она почувствовала, как в позвоночник, будто вогнали раскаленный прут. Горячий, липкий, животный страх медленно разливался по ее телу, не давая сделать вдоха.

- Белла? – тихо позвал он, протягивая руку, чтобы дотронуться до ее щеки, но девушка резко отвернулась, избегая прикосновения. Ее собственное имя, прозвучало как пощечина. Она вздрогнула, словно ее ударили.

Он усмехнулся и схватил ее за запястье, притягивая к себе.

- Где ты была? – прошептал он, обнимая ее за плечи. – Где ты была? Что случилось с тобой после аварии?

Она не сразу поняла, что произошло, и как она оказалась в его объятиях, и почему его ладони скользят по ее спине, а губы покрывают поцелуями ее лицо. Белла попыталась вывернуться, сначала осторожно и неуверенно, потом настойчивей. Она отворачивалась, отклонялась, лишь бы увеличить расстояние между ними. Но он как будто не замечал ее слабых попыток, лишь сильнее прижимая к себе.

- Не надо. Прекрати, – зарычал вампир, проводя ладонью по ее волосам.

Его поцелуи обжигали кожу, оставляя после себя привкус горечи и отчаяния. Не ее отчаяния, а его. Девушка замерла, чуть подалась вперед, так что их тела на мгновение соприкоснулись, и твердо произнесла:

- Если ты не отпустишь меня. Я закричу.

Эдвард остановился, но не отпустил, продолжая обнимать.

- Ну, кричи, - его губы растянулись в холодной усмешке. Если еще минуту назад, она ощущала от его взгляда только смутную тревогу, то теперь эта тревога больше напоминала панику.

Поначалу ему показалось, что она издевается. Выкинуть нечто подобное было вполне закономерно для ее характера. Но затем он увидел в ее глазах тщательно замаскированный страх вместо привычной отстраненной уверенности. За все время, что они провели с ней вместе, она никогда не смотрела на него с такой глубокой тревогой. Это было заметно и по резко сузившимся зрачкам, и по побелевшим губам. Он почти привык видеть у своих бывших жертв нечто подобное в глазах, в минуту перед смертью. Но не у нее.

- Убери руки, - четко выговаривая каждый звук, отчеканила она. – Или ей Богу, я заверещу так, что сбегутся даже с соседних улиц.

Он молчал. Она терпеливо ждала.

- Сядь, - наконец, устало выговорил вампир, указывая взглядом на стул, и разжал объятия. – И успокойся.

Она на секунду застыла, обдумывая его слова. С того момента как она очнулась в больнице и поняла, что потеряла память, Белла то и дело встречалась с совершенно незнакомыми людьми. Все лица для нее были одинаково чужими, лица, которые не вызывали никаких чувств, воспоминаний, ассоциаций. Ничего. Больница оставалась больницей, каких тысячи по всем Соединенным Штатам, врачи врачами, а она человеком без прошлого. Но еще ни разу ей не доводилось видеться с тем, кто ее действительно знал до того, как она попала в аварию.

Она с надеждой ждала подобной встречи, продумывала про себя вопросы, которые задаст в первую очередь. Миг, в который она хоть что-то узнает о себе, казался ей самым желанным. Но… Но сейчас вместо этого, девушка испытывала непреодолимую потребность немедленно уйти. Возможно, все дело было в его взгляде, который пробирал до самых костей, и в этом его неконтролируемом порыве.

Справившись с мгновенной слабостью в ногах, Белла опустилась обратно на стул и скрестила перед собой руки. Проследив за ней, он опустился напротив.

- Я так понимаю, мы знакомы, – с трудом сглатывая, констатировала девушка и тут же заметила, как переменилось его выражение лица. Почти неуловимо, будто он едва плотнее сжал челюсти. – Не удивляйся, я тебя не помню. Не только тебя. Никого. Как раз после той самой аварии.

Она спокойно рассказывала все, что знала о себе, хотя могла ограничиться несколькими фразами. В ее голосе не осталось и тени от былых резких интонаций. Прокручивая между пальцев чайную ложку, девушка ровно, без лишних эмоций перечислила все, что с ней произошло. Без сожалений и упреков, без жалоб и стенаний. Будто не о себе, а ком-то другом. Последовательно и четко.

Эдвард слушал ее внимательно, почти с вежливой учтивостью, правда, ничем не показывал, что его это хоть как-то интересует. Его взгляд изменился, стал холодным и непроницаемым, губы плотно сжались, и теперь ничто не напоминало о том, что еще несколько мгновений назад, он страстно ее обнимал. Задавал вопросы, когда это было необходимо, что-то уточнял или переспрашивал.

Она оторвалась от созерцания блестящего металла в своих руках и подняла на него взгляд. Отстраненно отметила про себя его необычный цвет глаз, темные волосы, дорогую одежду и строгое, почти, враждебное выражение лица. Пыталась, честно пыталась хоть что-нибудь про него вспомнить, но не могла. Даже имени. Все, что она чувствовала нему, это странное, сейчас почти незаметное ощущение напряженности.

- Ты так и не сказал, как тебя зовут, - насмешливо заметила девушка, пряча за своей улыбкой чувство неловкости.

- Эдвард, - коротко бросил он, будто стараясь, как можно скорее пройти процедуру их нового знакомства. – Кто тебя сюда привез?

Девушка пожала плечами.

- Его зовут Николас. Он должен был вернуться, но до сих пор его почему-то нет, - растеряно добавила она и обернулась, посмотрев на входную дверь, словно желая убедиться в правоте своих слов.

- Он не вернется.

Она в ответ только усмехнулась, проведя ладонью по лицу, покачала головой.

- Он нашел тебя, да? Он говорил что-то об этом, что скоро я встречусь с тем, кого знаю.

- Да, так и есть, - задумчиво ответил вампир и надолго замолчал.

А для нее настали томительные минуты ожидания. Она могла трижды потерять память, но то, что сейчас происходило с ней и вокруг нее, едва ли напоминало нормальное положение вещей. Она не верила в случайности, не верила в загадочное исчезновение одних людей и не менее таинственное появление других. Теперь уже рассказ Николоса о реабилитационном центре казался абсурдом, встреча с Эдвардом странной, а отсутствие каких либо сведений о ней подозрительным.

Если бы не изнуряющая головная боль, которая медленно начала давать о себе знать, разливаясь от затылка к вискам, если бы не усталость и общее подавленное состояние, она бы наверняка заметила, что Эдвард думает о том же самом.

- Поехали, - наконец произнес он, нетерпеливо поднимаясь. – Пока память не вернется к тебе, поживешь у меня. Потом решишь, что делать.

- Я не хочу, - вдруг совершенно серьезно заявила она, не двигаясь с места. – Если ты знаешь, где мой дом и мои родители, скажи мне.

Он обернулся, окинув ее тяжелым взглядом. Все же вампир надеялся услышать от нее другие слова, а не твердое «не хочу». Даже потеря памяти никак не повлияла на ее характер. В те времена, когда они были вместе, она редко проявляла непокорность, предпочитая подчиняться, но только до тех пор, пока ее саму все устраивало. Он слишком поздно это понял.

- Ничем не могу помочь. Ты ушла из дома и никогда ничего не рассказывала о своих родителях.

Этот факт девушка восприняла также спокойно, как и все остальное, лишь коротко кивнув. На ее лице не отразилось ни удивления, ни растерянности. Никаких вопросов и угрызений совести. Она оставалась такой же, как и прежде, даже не догадываясь об этом.
Белла бросила короткий взгляд на часы, видимо, прикидывая, сколько провела времени в кафе, потом на Эдварда и решительно поднялась.

- Хорошо.

Когда они вышли из кафе, она на секунду остановилась, словно не решаясь сделать следующий шаг. Набрав полную грудь воздуха, девушка посмотрела на вампира.

- Что нас связывало с тобой? – неожиданно спросила она. Вопрос, на который он не мог дать ответа. Ответа, которого он и сам не знал. Белла сама пришла ему на помощь. – Мы вместе спали?

- Да, - после непродолжительной паузы, произнес он.

Она промолчала, обдумывая новый факт из ее жизни. Набрасывая пунктиром собственное отношение к незнакомому человеку. Это сейчас она смотрела на него и ничего не чувствовала, но когда-то было по-другому. Когда-то их объединяло нечто большее.

- Я тебя любила? – на мгновение в ее глазах зажегся неподдельный интерес. Спрятав руки в карманы джинсов, она терпеливо ждала ответа на свой вопрос. Как будто он имел для нее первостепенное значение. Как будто помог бы определиться в собственных чувствах, и ответь Эдвард положительно, ее отношение могло резко измениться.

- Не знаю, - после паузы, ответил Эдвард и легко подтолкнул ее к машине.

Девушка послушно последовала в указанном направлении, однако через несколько шагов обернулась и снова спросила. Ее вопрос был наполнен лишь холодным любопытством человека, которому необходимо все знать.

- А ты меня?

Он ничего не сказал, открыл дверь машины и кивком головы указал на сидение. Его рука на мгновение задержалась на ее плече, пальцы сжались, но Белла, не обратив внимания на этот жест, вывернулась и поудобнее устроилась в салоне автомобиля.

Он посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом. Она, опустив голову, молча ждала его. И вроде бы все те месяцы, которые Эдвард верил, что она мертва – исчезли, растворились, стоило ей только появиться. Он уже не надеялся, что снова увидит ее, но встретив сегодня, понял, она стала еще дальше от него, чем была.



Так она оказалась среди пяти незнакомцев. Эдвард познакомил ее со своей сестрой Розали и ее мужем Эмметом, а затем и со своими родителями Карлайлом и Эсме. Их имена прочно засели в сознание Беллы, но ни на шаг не помогли сблизиться с вампирами.
Розали вежливо поприветствовала ее, с интересом переводя взгляд с девушки на брата. Многолетняя выдержка позволяла ей абсолютно спокойно относиться к присутствию человека в доме, однако неожиданное появление Беллы насторожило.

Карлайл, увидев ее, улыбнулся и, положив руку на плечо, поинтересовался:

- Как себя чувствуешь, Белла? Помнишь, мы встречались с тобой?

Белла отступила на шаг назад и внимательно на него посмотрела. Разглядывала мужчину пристально, со скрупулёзным интересом, изучая каждую черточку лица, дольше, чем позволяли правила хорошего тона. На секунду закрыв глаза, будто увидев нечто, что причинило ей внутреннюю боль, девушка обняла себя руками и уверенно покачала головой.

- Не помню.

Глядя в их красивые и совершенные лица, она ни разу не усомнилась, в их родственных связях. Их голоса были одинаково приятными, жесты и движения грациозными и плавными. Они понимали друг друга без слов, по одному только выражению глаз. Глаза у них были то же одинаковыми – светло-карие, цвета выжженной солнцем травы.

Она не чувствовала среди них себя лишней. Только чужой.

Ей не задавали вопросов, никто не пытался узнать, что она здесь делает и как сюда попала. Каллены были безукоризненно вежливы и приветливы. Все будет сказано потом и не при ней. С их губ не сходила улыбка, а в глазах светилось лишь понимание и сочувствие. Но когда кому-нибудь из членов семьи удавалось поймать взгляд Эдварда, они смотрели недоуменно, с умеренной долей недовольства.

Избегая поспешных объяснений с родными, Эдвард проводил девушку в комнату на втором этаже. Она послушно последовала за ним, но когда он, прикрыв за собой дверь, сделал шаг навстречу, она отступила.

- Можно, я побуду немного одна?

Он хотел было ответить ей отказом, но потом лишь коротко кивнув, вышел.

Как только дверь за ним закрылась, Белла обессилено опустилась на край дивана, и сжала пальцами виски. Головная боль доводила ее почти до полуобморочного состояния, подкатывая тошнотой к самому горлу.

Особенно в последние минуты. Особенно в компании посторонних людей.

Стараясь совершать, как можно меньше лишних движений, она стянула с себя футболку, затем обувь и джинсы направившись в душ. Стоя под горячими струями воды в шикарной ванне, освещенной яркими галогеновыми лампочками, скрытыми в белоснежных панелях потолка, Белла бесстрастно разглядывала в зеркале новую себя, безжалостно отмечая каждый изъян.

Пока она находилась в больнице, у нее не было такой возможности. Ей, конечно, уже приходилось смотреться в зеркало, но его размера хватало ровно на столько, чтобы увидеть лицо и часть шеи. Поэтому к небольшому узкому шраму от брови до виска, Белла почти привыкла. Так же как и привыкла к шрамам на руках и ноге. Видела она и кривую багровую полосу внизу живота, словно впаянную в кожу, и вертикальный шрам от шеи до солнечного сплетения с почти незаметными следами от швов, и ямки от катетеров под ключицей.

- Разрыв селезенки, перелом таза, прямой массаж сердца, - слова доктора Реддса, как вспышки молнии пронзали ее сознание, объясняя происхождение тех или иных отметин. – Когда ты к нам поступила, тебя пришлось практически собирать заново. Белла, ты должна понимать.

И она прекрасно понимала, но стоя в ванной, «любуясь» на свое отражение в огромном зеркале, она не понимала другого – почему ей не дали просто тихо сдохнуть. Она и раньше знала о наличии этих убогих, бугристых полос на своем теле, но впервые за последние четыре месяца ей выпала возможность увидеть себя целиком. В дневном свете мощных ламп. Распятую ловким ножом хирурга, собранную заново, с пустой памятью, изматывающей головной болью и новой жизнью. Жизнью с чистого листа. Добрая половина населения могла бы позавидовать такой возможности, а ее мутило от собственной беспомощности, от шрамов, от пульсирующей боли в висках, от пустоты в сознании и от всего мира в целом.

Медленно, словно выверяя каждое свое движение, она завернулась в мягкое махровое полотенце и еще раз взглянула на свое отражение. Белла не могла помнить, какой она была раньше, за то прекрасно видела, во что превратилась теперь.