САУНДТРЕК
Самолет заходил на посадку в Порт-Анджелесе, но в иллюминаторе была видна лишь серость. Косые струи дождя бросали на стекло пригоршни капель, которые тут же сбивало ветром.
Спускаясь по трапу, я с огромным трудом удерживалась от того, чтобы не зарыдать от злости и обиды. Зонт и куртка не спасали от ливня. Сырость, как мне показалось, в одну секунду пропитала тело до самых костей. Я ненавижу этот штат, это вечно серое небо, этот бесконечный дождь. И Форкс, куда приходится возвращаться спустя десятилетие, которое было определенно счастливее первых двенадцати лет моей жизни.
Еще вчера я и не помышляла о том, чтобы покинуть солнечный Финикс. Колледж, вечернюю работу, друзей, бойфренда – всю мою жизнь. А сейчас направлялась в Форкс, не представляя, когда смогу вырваться из его тоскливого плена. Во мне до сих пор свежи воспоминания о сеансах психотерапии, где я вынуждена была повторять то, что помнила о встрече с гигантским волком, якобы придуманным мной. И в конце каждой встречи методично произносила вслед за доктором: «Этого не было на самом деле. Гигантских волков не существует». Восемь месяцев подряд. Тридцать шесть недель. Семьдесят два сеанса. До тех пор, пока сама не поверила – у страха глаза велики.
Но возвращение все же не было приятным. Этот унылый городишко сейчас представлялся мне опасной паутиной, в которую я забираюсь добровольно. Точнее, добровольно-принудительно, подгоняемая чувством ответственности и вины.
Вчерашний звонок разорвал привычный круг жизни. Беспокоила больница Форкса. Врач, чье имя сразу вылетело из головы после обрушившихся на меня новостей, чуть раздраженно сообщил о том, что мой отец, Чарли Свон, перенес инсульт. Его пора выписывать из больницы. Нужно забрать домой в течение двух дней. Вот уже десять дней они не могут дозвониться жене мистера Свона и с трудом нашли мой номер.
Это неудивительно. Рене полгода назад переехала в Европу с новым мужем Бобом. До этого у нее был Фил, с которым мама моталась по всей Америке. В мои семнадцать лет, когда они только познакомились, Рене даже хотела сослать меня жить к отцу, и лишь череда истерик смогла убедить ее в том, что чуть меньше года до совершеннолетия я вполне способна прожить одна.
С папой мы виделись раз в год – когда он приезжал в гости в Финикс. Совершать визиты чаще не позволяла его скромная зарплата полицейского, а я от исполнения дочернего долга уклонялась как могла, не находя в себе ни желания, ни сил возвращаться в Форкс даже на неделю-другую.
Но теперь дождливая серая паутина отыграется на мне за все годы.
Разумеется, я не могла бросить отца и не приехать. А мама после непростого развода десятилетней давности вряд ли согласилась бы проявить благородство и ухаживать за бывшим мужем. Я не стала ей ничего сообщать. Оставила на автоответчике сообщение о том, что уехала отдыхать со своим парнем, уволилась с работы, где подрабатывала на летних каникулах в колледже, взяла на сэкономленные для отпуска деньги билеты на самолет – и здравствуй, дождь.
Выйдя из здания крошечного аэропорта, я взяла такси до Форкса. И уже через час была в больнице.
- Здравствуйте, я Изабелла Свон, дочь Чарльза Свона.
- Здравствуйте, мисс Свон, - улыбнулась мне миловидная девушка-регистратор. – Я сделаю бумаги для подписи и попрошу подготовить машину патронажной службы, они помогут перевезти вашего отца домой. А пока вы можете пройти к нему, в четырнадцатую палату.
Регистратор указала мне направление, и я отправилась поприветствовать отца. «Ничего, - думала я, идя по коридору с голубыми стенами, - помогу Чарли по хозяйству, а как только он оправится от удара, вернусь домой. В конце концов, это мой дочерний долг перед ним».
Когда я вошла в палату, Чарли спал. Тихонько подошла к постели и остановилась в шаге от отца. Мы не виделись почти два года, и я невольно отметила про себя, как сильно он сдал. Серебро на его голове уже значительно превысило количество темных волос, кожу на лбу и вокруг губ прорезали глубокие морщины, а седая щетина на щеках придавала ему еще более измученный вид.
Я коснулась пальцами его руки и почувствовала, что бледная кожа стала тонкой – на ощупь как пергамент. Проследив глазами за какими-то трубками, подведенными к кровати, натолкнулась на пристальный взгляд. Чарли смотрел на меня, не меняя положения головы, и я заметила, как сложно ему держать веки открытыми.
- Здравствуй, папа, - я наклонилась над ним и поцеловала в бледный лоб, покрытый бисеринками испарины.
Чарли устало закрыл глаза, его губы чуть дрогнули, и правый уголок опустился вниз, рождая кривую перевернутую улыбку. Из-под век медленно стекли одна за другой две слезинки.
- Пап, не плачь, - прошептала я сквозь спазм, сжавший горло. – Я приехала и не оставлю тебя, пока ты не встанешь на ноги.
Мне было невыносимо больно смотреть на моего некогда сильного и красивого, а теперь ставшего немощным стариком, отца.
- Мисс Свон, - раздался голос позади меня. – Я доктор Джеранди. Пройдемте, мне хотелось бы поговорить с вами.
Бросив еще один взгляд на Чарли, я вышла из палаты вслед за доктором.
- Мисс Свон, - начал пожилой грузный доктор. – Хочу сразу предупредить вас о том, что ваш отец обездвижен почти полностью. Есть некая двигательная активность правой половины тела, но она очень незначительна. У него случилось обширное кровоизлияние в мозг, и он провел без сознания в лесу несколько часов, пока его не обнаружила патрульная служба. Не могу назвать вам точных причин его инсульта, возможно, он слишком много работал и не отдыхал как следует. У него затронуты центры управления движениями и центр моторной речи. Допускаю, что спустя какое-то время при должном уходе и дополнительных занятиях, мистер Свон сможет произносить отдельные слова и даже простые фразы, но ничего определенного сейчас сказать нельзя. Также существует риск повторного кровоизлияния. Первое время я стану наведываться к нему домой, а завтра утром к вам приедет патронажная сестра, которая научит вас правильному уходу. Хочу, чтобы вы уяснили: очень многое сейчас зависит от вас. Пережить инсульт – это как начать жить с нуля. Мистеру Свону придется заново учиться есть, говорить, двигаться. Ему нужны ваша поддержка и одобрение. Если у вас есть вопросы, вы можете их сейчас задать мне.
Я слушала доктора и ничего не понимала. Мозг отказывался воспринимать картину, увиденную в палате, и я подумала, что усталость от перелета действует на меня подавляюще. Перевезу Чарли домой, и он вскоре выздоровеет. Сорок пять лет – это слишком рано, чтобы становиться слабым и больным. Он поправится, обязательно.
Постаравшись взять себя в руки, я поблагодарила доктора за участие.
- Вот моя визитка, - на прощанье доктор Джеранди протянул мне белый прямоугольник. – Можете звонить мне в любое время.
Я вновь наскоро пробормотала «спасибо» и отправилась в регистратуру подписать необходимые документы.
Домой нас довезла машина патронажной службы. Двое сильных санитаров внесли Чарли в дом и помогли мне устроить его в спальне.
Истощенный переездом отец быстро уснул. Я тихо вышла из его спальни. Собралась было спуститься вниз в кухню, но наткнулась взглядом на дверь своей комнаты, и, словно повинуясь неясному притяжению, открыла ее, немного волнуясь. Тусклый свет одной из трех лампочек в люстре выхватил из темноты мое прошлое: кровать, застеленную покрывалом с выцветшими от времени медведями, письменный стол, на котором так и лежали мои детские рисунки, старый платяной шкаф, пыльный ковер непонятного цвета. Здесь ничего не изменилось с тех пор, как мы уехали, Чарли оставил все мои вещи, видимо, надеясь, что мы с мамой можем вернуться в любую минуту. Я не понимала, какие именно чувства сейчас испытываю. Но ностальгии среди них не было – это знала наверняка.
Я раздвинула шторы, открыла окно, чтобы выгнать из комнаты стойкий запах запустения и затхлости, и выглянула на улицу. Рваные контуры темной стены леса едва выделялись на фоне ночного неба. Смутные воспоминания о глазах зверя, которые я видела, вот так же стоя у окна, немедленно вырвались на волю. Мой психотерапевт сейчас зарыдал бы от горя.
В кухне я споткнулась взглядом о все так же неуместно веселые желтые шкафчики. Судя по яркому, не поддавшемуся влиянию времени, цвету, отец их подкрашивал, причем ровно в тот же оттенок, который я помнила из детства.
На стенах гостиной обнаружилось множество фотографий, на которых мы были все втроем. Или же только мы с мамой. Или только я.
Я не чувствовала себя виноватой в том, что случилось с нашей маленькой семьей. Но откуда тогда взялась эта тоска? Или это липкая паутина Форкса начинает пеленать меня изнутри?
Выбросив из холодильника заплесневелые за две недели продукты, я убедилась, что еды в доме нет. Впрочем, вряд ли сегодня смогла бы протолкнуть сквозь комок в горле хоть что-нибудь. А завтра займусь этим вопросом вплотную.
Под неустанную барабанную дробь дождя об оконное стекло я выпила чашку чая, оттягивая тот момент, когда мне придется опять подняться в свою комнату. Но усталость сегодняшнего дня, начавшегося еще в солнечном Финиксе, была слишком сильна. Я подхватила из прихожей сумку с вещами, отнесла наверх и бросила около кровати. Разберу завтра.
В ванной тоже ничего не изменилось. Даже кран, как мне показалось, тек точно в том же месте, что и десять лет назад. Это невыносимо.
Приняв душ, я забралась в кровать, не став менять сегодня постель. Безумно хотелось плакать. Перебрав в уме, все ли я сделала, вспомнила, что надо бы предложить отцу воды. Сдерживая слезы, я снова поднялась и отправилась в соседнюю комнату. Чарли не спал. Он просто смотрел в потолок и, лишь когда я подошла к нему, скосил на меня взгляд.
- Пап, попей, пожалуйста, - я поднесла к нему стакан с мягкой трубочкой. Отпив немного воды, Чарли опустил веки, словно в знак благодарности. Чтобы не разрыдаться прямо при нем, я поцеловала его в лоб, поправила одеяло и, пожелав доброй ночи, вышла.
Все чувства отключились, порабощенные назойливым стуком дождя и тревожным скрипом старых деревьев около дома. А злые слезы, вскипавшие в уголках глаз с самого утра, сегодня так и не пролились.

Утром приехала патронажная сестра. Мэри, так звали девушку, помогла мне вымыть отца. Я видела, как он смущается, как краснеет, но нам обоим приходилось проходить через это, как бы ни было тяжело. Закончив с гигиеническими процедурами, Мэри очень терпеливо и подробно показала мне, как следует менять постельное белье под лежачим больным. Аккуратно перевернув отца на правый бок, она быстро и ловко свернула простынь в тугой жгут с левой стороны постели к центру кровати, таким же жгутом раскатывая на ее месте чистую простынь. Затем она очень осторожно перекатила Чарли на левый бок по двум прижатым друг к другу жгутам, и сняв старую простынь, туго натянула на постели чистую, плотно заправив ее под матрас и указав мне на острую необходимость следить за отсутствием складок на простынях. Пообещав прийти на следующий день, Мэри попрощалась, одарив Чарли на прощание открытой и искренней улыбкой. В ответ отец прикрыл глаза, и по его щеке вновь стекла слеза. Я почти физически ощутила надрыв от ощущения бессилия в его душе, но не придумала, что сказать, чтобы стало хоть немного легче.
С трудом уговорив отца позволить накормить его жидкой овсяной кашей, я спустилась в гараж. Папина старенькая «шевроле» стояла на прежнем месте. Как и в прежние времена, ключи зажигания висели на гвозде, вбитом в стену гаража. Сев в автомобиль, я попыталась завести машину – раз, другой, третий. Но мотор глох, едва начав рычать. Вот черт! И как прикажете ездить за продуктами? В таком захолустье такси сроду не водилось. Пешком? Далеко. Но холодильник пуст совершенно. Придется заглянуть к соседям, возможно, они сегодня планировали делать покупки и возьмут меня с собой?
Денег на новую машину у меня, конечно же, нет. Потом придется поискать автомастерскую.
Я вышла через дверь гаража и направилась к дому соседей. Миссис Палмер всегда была добра ко мне, и я рассчитывала на то, что за десять лет, которые мы не виделись, ее отношение ко мне не поменялось в корне.
Не успела я подняться по ступеням ее крыльца, как входная дверь распахнулась, и соседка сама поспешила мне навстречу.
- Белла, девочка моя, - миссис Палмер обняла меня за плечи. – Ох, я так сожалею о том, что произошло с Чарли! А как ты выросла, я ведь тебя так давно не видела! Как хорошо, что ты приехала, он ведь совсем один! Ах, какая беда, какая беда, - продолжала сокрушаться женщина, приглашая меня в дом. Но я была не силах вести долгие грустные беседы и без предисловий рассказала ей о моем затруднении.
- Конечно, деточка! – воскликнула миссис Палмер. – Дай мне десять минут, и я отвезу тебя в супермаркет. Заодно и для нас с Джонатаном кое-что куплю.
В маркете я нашла все, что мне было необходимо на первое время. Заполнив багажник минивэна пакетами с продуктами, гигиеническими средствами и упаковками с подгузниками, я устало откинулась на спинку сиденья. Ах, да, мне нужно узнать...
- Миссис Палмер, где я могу отремонтировать старую папину машину?
- В мастерской Доулинга, милая, с тебя три шкуры сдерут за эту развалюху. Сейчас вернемся, и я поищу телефон частного механика. Он приезжает прямо домой, мы уже неоднократно обращались к нему за помощью и ни разу не пожалели. Да и за работу он берет недорого. Если не отремонтирует он, то можешь не надеяться – никто не сможет.
Я с благодарностью посмотрела на нее: все-таки добрые соседи – это счастье.
Пока я относила покупки в дом, миссис Палмер вынесла мне записанный на квадратном листке бумаги номер телефона частного механика.
- Джейкоб Блэк, - прочла я вслух.
- Да, такой приятный молодой индеец из резервации Ла Пуш. Немного угрюмый, но не грубый, - сообщила мне соседка на прощанье. – Милая моя, если понадобится моя помощь, просто позвони.
Вернувшись в дом, я заглянула к Чарли – он спал. Я снова спустилась на первый этаж и села составлять расписание дня, чтобы успевать делать все необходимое для ухода за Чарли. После этого набросала примерное ежедневное меню. А затем позвонила механику.
К телефону долго никто не подходил, но когда я уже решила перезвонить позже, раздался щелчок, и низкий, чуть хрипловатый голос произнес:
- Дом Билли Блэка, слушаю?
- Добрый день, ваш номер мне передала миссис Палмер и рекомендовала вас как замечательного механика. Я хотела бы отремонтировать автомобиль.
- Добрый день, - ответил мужчина на том конце провода. – Моего сына сейчас нет, это он занимается ремонтом. Если вы назовете свой адрес, я передам ему ваши координаты, как только он вернется.
- Да, спасибо, - я назвала адрес Чарли. – Меня зовут Изабелла Свон.
Мужчина замолчал на несколько секунд.
- Изабелла Свон? Дочь Чарли Свона? – в голосе мелькнули удивленные интонации.
- Вы знакомы с моим отцом?
- Очень близко, - в голосе говорящего слышалась улыбка. – Мы с ним друзья. И о вас, юная леди, я тоже знаю немало.
Я кратко рассказала мистеру Блэку о проблеме с папиным «шевроле». Он уже знал о болезни отца и попросил разрешения навестить Чарли в ближайшее время. Я не была уверена, захочет ли Чарли кого-нибудь видеть, но отказать его другу в визите не смогла.
- Так вот почему ты приехала, - задумчиво, будто самому себе, произнес мистер Блэк. – Ну, что же, Джейкоб заглянет в ближайшее время. До встречи, Белла.
Я попрощалась и положила трубку.
Еще раз заглянув к Чарли и убедившись, что он все еще спит, я приступила к приготовлению овощного супа-пюре.
В четыре приехал доктор Джеранди. Пройдя в ванную, он вымыл руки и отправился в спальню к Чарли. Осмотрев отца, выписал необходимые рецепты и попросил заехать за лекарствами в больницу.
- А теперь, мистер Свон, мы продолжим наши занятия, - улыбнулся он, присаживаясь на стул около постели. – А мисс Свон будет смотреть и учиться. Скажите мне, как вы себя сегодня чувствуете?
Губы Чарли дрогнули и разомкнулись, но ничего не произнесли.
- Вы хорошо провели день? – все так же улыбался доктор, а я не понимала, зачем он спрашивает то, о чем Чарли не в состоянии рассказать. Меня это настолько неприятно поразило, что, наверное, на лице ясно отразились мои эмоции.
- Мисс Свон, - обратился доктор непосредственно ко мне. – Ваш отец должен ежедневно произносить хотя бы несколько звуков. Кроме того, сегодня я покажу вам упражнения, которые вы будете выполнять трижды в день. Массаж с завтрашнего дня будет делать патронажная сестра. Это поможет постепенно восстановить двигательную активность суставов и мышц. Вы же хотите выздороветь, мистер Свон? – он повернулся к Чарли.
Тот снова чуть приоткрыл губы и издал тихий звук, отдаленно напоминавший что-то среднее между «а» и «ы».
- Ну вот, мистер Свон подтвердил свое желание быть здоровым, - опять улыбнулся доктор Джеранди.
Еще раз убедившись в том, что у меня есть все необходимые рекомендации по правильному питанию для отца и повторив, что я могу звонить ему в любое время, доктор откланялся.
Накормив отца супом, я, стараясь не раскисать и не поддаваться то и дело подступающему к горлу отчаянию, принялась за уборку. Вслед за лавиной пережитых эмоций плавно приходило какое-то отупение - вязкое и тягучее, как смола. На мебели тонким слоем лежала пыль, кое-где были разбросаны вещи Чарли. Справившись с пылью, принялась отмывать пол в кухне и прихожей.
Погруженная в работу и свои переживания, я, по-видимому, не сразу услышала звонок в дверь, а лишь когда он стал настойчивым. Сняв резиновые перчатки, вытерла полотенцем руки и отправилась открывать.
На пороге стоял молодой мужчина в синих джинсах и светло-серой футболке, сильно контрастирующей с красно-коричневой кожей мускулистых рук и крепкой мощной шеи. В нем было около семи футов росту, поэтому лицо я смогла рассмотреть, только отступив на шаг вглубь прихожей.
Сперва мой взгляд наткнулся на резкий, будто из камня высеченный подбородок. Затем я разглядела полные, плотно сжатые губы, прямой нос со слегка подрагивающими, словно в гневе, крыльями, высокие скулы, коротко стриженные черные волосы и чуть не вскрикнула от испуга – из-под темных бровей на меня с ненавистью смотрели черные миндалевидные глаза.