Название: Может быть, сегодня

Категория: Сумеречная Сага

Заявка: 11
Бета: -
Жанр: ангст, романс
Рейтинг: G
Пейринг: Белла/Эдвард
Саммари: :
Эдвард - известный актер, о котором пишут газеты. После одного события в свое жизни он слетает с катушек, перестает сниматься, начинает пить и т.д., и его популярность сменяется массовым осуждением и даже полным забвением. Таким его и находит Белла - опустившимся, мрачным, одиноким, не верящим ни во что и никому. Сможет ли Белла вернуть Эдварда к жизни и дать ему надежду?

---

Хорошо одетая молодая особа попросила таксиста остановиться возле подъезда одного из типичных домов-развалюх этого района трущоб. Дверь висела на одной петле, крыльцо прогнило и не внушало доверия.

Таксист, нахмурившись, огляделся и сказал своей не слишком красивой, но неуловимо очаровательной пассажирке, протягивающей ему деньги:

– Вы уверены, что не хотите, чтобы я вас подождал?

– Уверена, – кивнула девушка. – Не беспокойтесь, со мной ничего не случится.

Она перешагнула грязную лужу, обогнула кучу отходов, сваленных тут же, рядом с подъездом, и, двумя пальцами взявшись за ручку двери, потянула ее на себя. Та противно заскрипела. За спиной девушки взревел мотор, таксист наконец-то решил уехать, но молодая особа даже не повернулась, сосредоточившись на том, что ей предстояло сделать.

«Сегодня или никогда», – мелькнула мысль, придав девушке уверенности.

Юная дама шагнула в темный коридор, поднялась по пропахшей нечистотами лестнице на четвертый этаж, он же самый последний, и постучала в единственную дверь. Подождала, но никто не откликнулся. Тогда она постучала снова. Тишина. Девушка толкнула легко отворившуюся дверь и осторожно шагнула внутрь. В комнате, куда наша героиня попала из узкого темного коридорчика, стояла кровать, на которой лицом к стене лежала мужская фигура. Поза человека, какая-то странная неподвижность ее выглядели так страшно, что внезапно сжавшееся сердце заставило девушку вскрикнуть:

– Эдвард!

Человек, лежащий на кровати, резко подскочил и обернулся на крик. Поначалу испуганное его лицо трансформировалось в раздраженное, когда он узнал вошедшую:

– Какого черта ты так кричишь, Белла? – зло бросил он. Спустив ноги на пол, сел на кровати, которая жалобно под ним заскрипела. Провел по волосам пальцами, взлохматив их еще больше, потер помятое после сна, а возможно и похмелья, лицо, поскреб щетину. – И какого хрена ты тут делаешь? И вообще, как ты меня нашла?

Больше не обращая на вошедшую внимания, Эдвард потянулся к грязному стакану, стоявшему на столе, потянул его к себе, понюхал, поморщился и сделал глоток.

– Я наняла детектива, – ответила Белла на его последний вопрос. – Я хочу попросить тебя, чтобы ты больше не перечислял деньги на мой счет. Я все равно ни цента не возьму из твоих денег.

– Значит, пусть лежат не тронутые, – равнодушно пожал плечами Эдвард. – Я не контачу с моими юристами, не хочу, чтобы они знали, где меня искать, поэтому никаких указаний я им давать не буду. Как перечислялись тебе ежемесячно деньги еще с тех пор, как мы жили вместе, так они и будут перечисляться. Пока не закончатся. А произойдет это, я думаю, не скоро.

– Но ты живешь в таких условиях…

– А тебе что за дело? – разозлился Эдвард. – Как хочу, так и живу. Ты потеряла право меня критиковать, когда ушла от меня.

– Я не критикую тебя, – примирительно сказала Белла. – Просто я удивлена. С твоими деньгами ты мог бы найти себе более комфортабельное жилье.

– Здесь никому не придет в голову меня искать. И здесь никто меня никогда не узнает. А это все, чего я хочу. Забвения.

– Эдвард... Прости меня.

Взгляд его серо-зеленых глаз оказался слишком внимательным, и Белла смутилась.

– За что я должен тебя простить? За то, что ушла? Это было твое право. Ну, разлюбила, бывает. Что ж тут поделаешь, – он равнодушно пожал плечами, демонстрируя свое безразличие, но все же не выдержал: – Хотя могла хотя бы объяснить. Хотя бы хоть что-то сказать! А не оставлять записку и сбегать, как будто я… – его голос прервался, и видно было, что он старается взять себя в руки.

– Я не могла, – пролепетала Белла.

– Ну да, конечно, это же так сложно! – саркастически протянул Эдвард. – Сказать своему парню, что ты его больше не любишь. Что ты его бросаешь. А я как дурак, пришел на ту вечеринку, ждал тебя весь вечер, говорил всем, что ты скоро появишься, а тебя в это время видели, садящейся в самолет… Надо мной не смеялся только ленивый.

– Я думала, ты прочитаешь записку до того, как…

– Но я не прочитал. Если бы ты сказала мне все сама, тогда была бы уверена, что донесла до меня нужную информацию.

– Да, я знаю, я виновата.

Эдвард ожидал, что она начнет оправдываться, и это ее признание застало его врасплох. Он пару раз беззвучно как рыба открыл рот, но так и не нашелся, что сказать.

– Я не думала, что всё так… получится, – продолжала Белла. – Почему ты перестал сниматься? Почему ты начал пить? Почему ты забился в эту дыру?

– А тебе-то что за дело? – опять буркнул Эдвард. – Я тебе теперь чужой человек.

– Чужой… – протянула Белла. – Да ты понимаешь ли, что я ушла от тебя, потому что… Я не хотела говорить тебе этого никогда, но теперь уже ничего не имеет значения, потому что вышло все совсем не так, как я думала. – Она помолчала, собираясь с силами. – Ты же помнишь, что меня не принимали твои поклонники. Они ненавидели меня. Они говорили, что у тебя плохой вкус, что ты не умеешь выбирать женщин. Из-за меня у тебя начались проблемы…

– Что за ерунда! – возмутился Эдвард. – Подумаешь, написали пару раз гадости на двери и кинули тухлыми яйцами на красной дорожке. Всегда найдется пара сумасшедших…

– Ну, положим, не пару раз, и сумасшедших, которые в интернете комментировали наши фотографии, было побольше, чем двое…

– А я говорил тебе: «Не читай!»

– А сам почему читал? Тайком, чтобы я не видела. Читал и злился!

– Ты еще и подсматривала, – угрюмо усмехнулся Эдвард.

Белла оставила его реплику без ответа и продолжила:

– Я понимала, что мое присутствие в твоей жизни сильно осложняет ее. И я посчитала, что если я исчезну, у тебя все наладится.

– А поговорить со мной предварительно ты не захотела, конечно же?

– Конечно, нет. Я знала, что ты начнешь меня убеждать, что все это ерунда, и что наши чувства важнее…

– А ты не согласна? – скептически поинтересовался Эдвард.

– С тем, что чувства важнее? Разумеется, нет! Ты потрясающе талантливый актер, а я просто все портила. Ну, не я, а мое присутствие и недовольство мною твоих поклонников. Ты злился, расстраивался, а я хотела, чтобы ты мог отвлечься от всего и заняться творчеством.

Эдвард цинично хмыкнул и молча обвел руками пространство вокруг себя, словно показывая, к чему привел план его бывшей девушки.

– Да, я вижу! – горячо воскликнула Белла. – И я не понимаю, почему так случилось! Я ушла из твоей жизни. Плохо ушла. Ты возненавидел меня – и правильно сделал. Ты освободился от меня. Почему же ты полностью разрушил свою жизнь? Что мешает тебе жить, и работать, и… встречаться с кем-то еще?

– Твое предательство, – пожал плечами Эдвард. – Оно больно ранит, и эта рана не затягивается, не дает вздохнуть полной грудью, отравляет существование.

– Но… это ненормально – ломать свою жизнь из-за предательства какой-то идиотки! – вскричала Белла.

– Но я же эту идиотку любил, – тихо возразил Эдвард. – Я не представлял себе жизни без нее.

– Но она не подходила тебе! Она не видела своего счастья, она была недостойна тебя!

– А тебе не кажется, что мне виднее? – зло прищурился Эдвард. – И вообще… – он взмахнул рукой, словно отметая предыдущий разговор. – Зачем ты пришла? Что тебе от меня нужно?

– Я хочу исправить то, что натворила.

– Каким же образом? Уж не думаешь ли ты, что если ты просто сейчас ко мне вернешься, я обрадуюсь и сразу все забуду? И снова начну радоваться жизни, брошу пить, начну сниматься…

– Нет, я так не думаю, – тихо проговорила Белла. – Я знаю, что в одну реку дважды не войдешь. Я просто думала, что может быть, если я объясню тебе свои мотивы… Если ты поймешь, что когда я уходила от тебя, я не хотела тебе зла. Наоборот, я хотела, чтобы ты был счастлив. Может быть, это поможет тебе… простить меня? Перевернуть эту страницу и зажить новой жизнью. Встретить кого-то еще. Начать дышать полной грудью…

– Хватит решать за меня! – закричал Эдвард и запустил стаканом, который все еще держал в руках, в стену. – Хватит! Оставь меня в покое. Я буду жить так, как считаю нужным, и запомни: это тебя никак не касается!

Осколки осыпались на пол. Эдвард сознательно бросал стакан в боковую стену, чтобы нечаянно не задеть девушку, но Белла сжалась, как будто Эдвард ударил ее. Ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами. Она сникла, причем как-то внезапно: словно потухла выключенная лампочка. Словно до этого она держалась, а вот тут сразу силы оставили ее, лицо посерело, проступили синяки под глазами. Эта метаморфоза поразила Эдварда. Он внезапно притих и протянул руку к девушке:

– Детка…

– Прости, – прошептала она и развернулась к двери, продолжая бормотать на ходу. – Ты прав, меня никак не касается… Прости.

Она попыталась сделать несколько шагов, оставшихся до двери, но вдруг пол качнулся к ней, и темнота заволокла сознание…

…– Белла, – слышала она чей-то зовущий, такой родной и такой чужой голос. – Белла, детка, очнись.

С большим трудом открыв глаза, она увидела себя лежащей на кровати Эдварда, а он сидел рядом на стуле, держа в руках бумаги. Ее раскрытая сумочка валялась тут же на столе.

– Нельзя залезать в чужие сумочки, – пробормотала она, желая придать своим словам оттенок сарказма, но голос прозвучал слишком слабо и устало.

– Я решил посмотреть, может, у тебя там какие-то лекарства есть. У меня-то здесь ничего нет… – нисколько не смущаясь, ответил Эдвард. – И когда ты собиралась мне сказать? – он помахал бумажкой, которую держал в руках.

– Никогда, – ответила Белла, и с ее плеч словно свалилась тяжесть. – Я просто хотела тебя увидеть… напоследок.

– У тебя не хватает средств на лечение? Или ты из принципа готова умереть, лишь бы не трогать мои деньги? – Эдвард сердился, и Белла рада была видеть его таким.

– Деньги тут уже не помогут. Последняя стадия… – как ни храбрилась Белла, как ни пыталась говорить легкомысленно, голос ее предательски дрогнул.

– И сколько же тебе... обещают времени?

Она пожала плечами:
– Может быть полгода. Может, год. Никто точно не знает…

– И ты захотела прийти ко мне, когда узнала… – задумчиво произнес Эдвард. – Ты не пошла ни к кому другому.

– Дурачок ты, – всхлипнув, попыталась улыбнуться Белла. – Да к кому бы я пошла? Кого еще хотят увидеть перед смертью, как не самого любимого человека?

Ей нравилось, что он не начал впадать в истерику, не стал рвать на себе волосы, не выглядел смущенным, как часто ведут себя люди, не умея подобрать слов для выражения бессмысленных сожалений и сочувствий. Эдвард всегда был таким – в критической ситуации не погружался в эмоции, а пытался решить проблему. И даже сейчас – когда проблема никак не могла быть решена.

Эдвард молчал, видимо, о чем-то усиленно думал, а Белла пыталась наглядеться на его такое безумно родное, отчаянно красивое лицо. У нее больше не было сил быть от него вдалеке, видеть его выточенные скульптурные черты только на экране. Ей нужно было быть с ним рядом, дышать им, впитывать его. Жизнь без него казалась бессмысленной, пустой, никчемной.

«Неужели, – впервые позволила себе впустить эту мысль в сознание девушка, – неужели Эдвард тоже чувствовал нечто подобное, поэтому попросту уничтожил свою карьеру, уничтожил свою жизнь, не желая смиряться с моим отсутствием? И это моя вина!»

– Ладно, Белла, слезами горю не поможешь, – наконец, подал голос самый лучший мужчина на свете, деловито складывая бумажку, и как же Белла сейчас любила его таким. – Будем исправлять то, что еще можно исправить. Помнится, ты всегда хотела побывать в Новой Зеландии? Не возражаешь против моей компании? Ну, разумеется, я сначала приведу себя в порядок, чтобы не пугать людей своим внешним видом…

– Ты представляешь себе заголовки в таблоидах? – вытирая непрошеные слезы облегчения, попыталась улыбнуться Белла. – Папарацци с ума сойдут от счастья.

– Ну что ж, сделаем их счастливыми, коли так, – улыбнулся Эдвард. – И надеюсь, ты теперь не сбежишь от меня? – он попытался придать легкомысленность своему голосу, но Белла почувствовала в нем затаенную боль.

– Обещаю, что не сбегу. Если ты мне в свою очередь тоже пообещаешь кое-что.

– И почему я уже заранее боюсь? – усмехнулся Эдвард. – Ну ладно. И что же я должен пообещать?

– Ты свяжешься со своим агентом и попросишь его подыскать тебе новый проект.

– Белла, я не снимался несколько лет, и после тех статей, которые обо мне писали в прессе, после всех тех выкрутасов, что я устраивал, вряд ли кто-то жаждет моего возвращения в мир кино.

– Но ты обещаешь? – настойчиво повторила Белла.

– Меня всегда бесило, что ты пытаешься управлять моей жизнью, маленькая чертовка, – криво усмехнулся Эдвард. – Да, обещаю.

***

Белла стояла в стороне, наблюдая, как самый красивый мужчина на свете, самый талантливый актер во вселенной, самый лучший человек в мире позировал фотографам на красной дорожке Канн, представляя свой новый фильм. Он был самым лучшим – потому что это был ее Эдвард. Самый лучший, и… самый вспыльчивый. Белла поежилась, радуясь, что не к ней приковано внимание всех окружающих, и подумала: убьет ее Эдвард сразу, когда узнает о ее обмане, или немного подождет? Хотя бы до той поры, когда она произведет на свет еще одного маленького Эдварда. Об этом ей еще тоже придется ему сообщить. Может быть, даже сегодня.

Эдвард стоял перед вспышками фотокамер, улыбался в невидимые ему объективы и думал о той маленькой обманщице, которая стояла где-то там, за границей яркого круга света. Интересно, когда она соизволит ему признаться, что вовсе не умирает? Когда поверит в то, что с ним можно разговаривать открыто, не прибегая ко всевозможным уловкам? Впрочем, он был рад тому, что ей пришло это в голову. Тогда, на секунду поверив в то, что может ее потерять навсегда, он наконец-то осознал, что готов на все, лишь бы она жила, лишь бы была счастлива. Понял, как мелочны все те проблемы, которые он накручивал в себе. И может быть, он когда-нибудь и признается ей, что специально бросил сниматься, начал устраивать попойки и дебоширить, лишь бы вернуть ее, потому что знал, что она не смирится с тем, что он портит свою жизнь. Да, определенно он должен признаться. Может быть, даже сегодня.