И потом, наверняка начнутся разговоры о том, как же я так чудесно вылечилась от глухоты. Моя участковая, конечно, не близкий друг, но довольно привязалась ко мне и интересуется моей жизнью, ведь совсем недавно, я так часто заходила к ней. А вновь и вновь пересказывать затертый до автоматизма в голове кусок самовыдуманной истории не хотелось.
Через полчаса мама, наконец, вышла. Выглядела она по-настоящему довольной и бодрой. Очевидно, дела шли как нельзя лучшее. По ее мнению. А значит, мое пребывание здесь будет затянуто и меня уже сегодня напичкают таблетками. А потом шприцы, капельница и смертельная скука…
Я вздрогнула. Не хочу в лазарет. При всей сложившейся ситуации, в которой я виновник и должна сейчас быть просто тише воды и ниже травы, мне хотелось спорить, кричать и убегать домой. Да только это сделает еще хуже. Я еще сильнее поссорюсь с мамой и потом, здоровье тоже нужно беречь, а о нем я думаю в последнюю очередь.
После мамы сразу вышла доктор. Они пошли по коридору, поманив меня за собой, и что-то обсуждая на ходу, как старые подружки. Да может быть они и были подругами. Ведь моя мама так часто наведывалась к врачам, что ее здесь, наверное, знала вся больница. Впрочем, как и меня.
Вместе мы дошли до лестницы и стали подниматься на самый высокий этаж. А там, немного пройдя вперед, доктор достала ключи и открыла одну из дверей в палату. Они с мамой остановились в дверях и задорно взглянули на меня, позволив войти в комнату первой.
Я лениво оглядела их лица, а затем без особого энтузиазма вошла. Комната оказалась лучше, чем в лазарете интерната. Обои здесь были бежевыми, на полу коричневатый линолеум, по стенам шкафы и конечно стол, без которого не обходится лазарет. Пара светильников и легкая тюль на средних по размеру и чистых окнах.
Это первое, что я подметила, когда частично оглядела палату. Второе, что обрадовало и подняло мой дух, это несколько кроватей, тянувшихся по обе стороны от окна. А именно четыре. И тумбы, на которых уже лежали чьи-то вещи. Значит, я буду жить не она. И судя по тапочкам под кроватями, книгам на тумбах и каким-то тряпицам на столе, соседи у меня уже есть и одиноко, как в интернате, не будет.
Я подошла к свободной, не застеленной кровати, которой по сути являлся один матрац на деревянных ножках, и кинула на него сумку. Немного бесцеремонно, но лучше сразу показать, что я страдаю повышенным синдромом наглости… Блин, я же не была такой, когда еще не могла слышать!
Угрюмо развернувшись к маме и врачу, которые уже вошли и снова что-то обсуждали, Я не то крякнула, не то кашлянула, намекая, что им пора уже что-нибудь сказать или покинуть помещение. Разговоры затихли, но не сразу.
- …и каждый день обследование, контроль над пациентами, - успела я уловить обрывок фразы, прежде чем врач замолчала.
Я не вслушивалась в их разговор, но это было услышано как-то само собой.
- Ну, как, Рит? – спросила меня женщина, словно интересовалась какими-то повседневными вещами, а не впечатлением от комнаты в лазарете.
Я вскинула кверху уголок губ, сделав искусственную улыбку, больше даже похожую на ухмылку и тяжело вздохнула:
- Где мои соседки?
- Сейчас выходные, они дома, - быстро вставила моя мама, успевшая уже все разузнать, - Но в понедельник вернуться. Тебе не придется здесь жить одной!
Я улыбнулась чуть теплее и аккуратно присела на кровать.
- Расскажите, пожалуйста, где взять постельные принадлежности, где здесь кухня с туалетом и как тут проводятся лечения, - вежливо спросила я, решив быть все-таки хорошей девочкой, но тут быстро добавила, - Вкрации, пожалуйста.
- Постельные принадлежности тебе сейчас принесут, кухня по коридору направо, туалет по коридору налево, лечения мало отличаются от того, как тебя лечили в интернате, - быстро проговорила врач.
Я удивленно взглянула на маму. Когда она успела рассказать, что я была в лазарете при интернате?! Хотя, они там сидели в кабинете полчаса, а полчаса для довольно болтливых женщин это море новой информации…
- Спасибо, - я подошла к маме и чмокнула ее в щеку, увидев, что та собирается уходить.
Мама расчувствовалась и даже оттаяла, потрепав меня по голове.
- Прошу тебя, не твори глупостей, - ласково проговорила она, - Если что-то нужно, звони в любое время…
- Я знаю, - я снова обняла маму, и проводила ее взглядом до двери.
Когда она вышла, я снова посмотрела на доктора, и подняла брови в немом вопросе.
- Ах, да, белье, - опомнилась женщина и тоже засеменила на выход.

Ну, вот с этого и можно начать рассказывать о том, как начался очередной период жизни на новом месте. К переездам я уже привыкла, и воспринимала это как должное. Любопытства, конечно, не уменьшилось, поэтому, как только я разобралась с постельным бельем, то сразу вышла в коридор. Сумку я не трогала, зная, что смысла выгребать все вещи нет. Зная по горькому опыту, я усвоила, что большая часть вещей вообще не используется во время лечения, отдавая предпочтение пижамам.
Выйдя в коридор, я не услышала ни единого звука. Только где-то вдалеке работал телевизор и…все! Не похоже было на обычную больницу. Все время вокруг сновало много народу, слышались голоса, пролетали между толпами, словно призраки, белые халаты врачей, удаляющихся по своим делам. А сейчас, увидев совершенно пустой коридор, я озадачилась.
Конечно, это не было приемной или регистратурой, где всегда было полно людей. Это было жилое крыло, где лежали больные, но ведь и здесь всегда хватало пациентов. Палаты редко когда пустовали. Но в выходные, очевидно, все комнаты освобождались. Так как это не реанимационная, то и пациенты тут могут без вреда для здоровья уходить домой, но вот я…
Я глубоко вздохнула и шаркнула ногой по холодному, мраморному полу. Этот звук тут же эхом начал отскакивать от стен, заполняя собой все пространство. Тут же из самой дальней двери, где негромко дребезжал телевизор, высунула свою голову лохматая медсестра преклонных лет.
- Ты что здесь делаешь?! – не то крякнула, не то гаркнула она.
Я удивленно изогнула бровь. Прежде чем лечить кого-то, нужно самой вылечиться, хотя бы от склероза!
- Я – Рита, воспаление легких, сегодня поступила, - через весь коридор отозвалась я.
- Я вижу, что не Джессика Альба! Знаю, что сегодня поступила!.. Почему не у врача?!
Лохматая мгновенно вспыхнула и кричала через весь коридор, словно я ее уже чем-то обидела. Я начала размышлять, что ей пора лечиться не только от потери памяти, но и от излишней раздражительности.
- Ээммм… А должна? – тихо пробормотала я, но в пустом коридоре слова прозвучали отчетливо и медсестра услышала меня.
- Давным-давно, - она щурясь взглянула на часы, - Шагом марш! Отдыхать потом будешь, ты сюда лечиться приехала!
Я удержалась от того, чтобы не вступить в споры со столь раздражительной особой, и лишь холодно улыбнулась, пытаясь сохранить вежливое выражение лица.
- Благодарю, что предупредили, - наигранно воскликнула я, - Без вас бы я не разобралась!
Лохматая уставилась на меня удивленным, немигающим как у совы взглядом и спряталась за стену. Разговор окончен.
Я сердито скрестила руки, а потом, бесшумно прошелестев губами беззвучные проклятия на голову всех, кто работает в этой больнице, повернулась в другую сторону. Большой радости от предстоящего лечения я не испытывала, поэтому плелась до кабинета своего врача долго. Мучительно долго.

Когда я оказалась в своей палате, было уже восемь вечера. Не слабо, да?.. И все это время я действительно проходила обследования, сдавала анализы и даже лежала под капельницей. Оказалось, что вся моя история болезни осталась в интернате, и чтобы точно определить диагноз, мне пришлось вновь проходить эти семь кругов ада, связанных с рентгеном, нескончаемым количеством белых бумажечек с направлениями и сдачи крови из вены, пальца и откуда только вообще можно!
Признаюсь честно – устала. Лучше бы училась! Не так больно, неприятно и бессмысленно. Ну, как они могли не перевезти мою историю болезни?! Или решили, что раз в новой больнице, то можно проходить все заново? Чтобы им так бегать и только успевать подставлять конечности под уколы!
За это время, правда, я успела пару раз перекусить в столовой. Скудная столовая, скажу по секрету… Всего четыре стола на целый этаж, хлеб в хлебнице засохший, соли нет да и еда скудноватая. Какая-то каша и картофельное пюре со вкусом тряпки. Ну, хоть что-то! Есть все равно хочется, и даже пережевывая пюре, чувствуешь облегчение, что можешь посидеть какое-то время, а не носиться по кабинетам.
А когда я оказалась снова в своей палате, то все любопытство по исследованию этажа с палатами больных как-то отпало. Я здесь кроме столовой и своей комнаты больше нигде не была, все кабинеты врачей этажами ниже, но ходить по пустым коридорам больше действительно не хотелось. Я завалилась на кровать и попыталась вздремнуть. Но этого у меня не вышло…
Полежав где-то двадцать минут на подушке вниз лицом, я внезапно осознала, что ничего не слышу. Совершенно. По спине словно кнутом ударили и я подскочила. Но, шум сминающейся простыни и своей ночнушки доказали, что я не сошла с ума и со слухом все в порядке.
Такая тишина была в коридоре. Конечно, там и раньше было пусто, но редкие шаги врачей все же звучали, да и телевизор из самой дальней комнаты негромко бормотал, заполняя хоть как-то звуковое пространство и не давая тишине давить на уши. А тут даже телевизор умолк…
Я взглянула в окно и, не заметив никаких теней, отпрянула с вздохом облегчения назад. Все-таки мое волнение не по этой причине. Теней нет. Нежить, кажется, успокоилась, оставив навязчивую идею меня прикончить. Я улыбнулась своим мыслям, а потом, не долго думая, выглянула в коридор, приоткрыв дверь.
Длинное пространство заполнял полумрак. Лампы светили тускло, и создавалось ощущение какой-то напряженной атмосферы. Словно из детектива или фильма ужасов. Мрачный коридор, больница… Еще и людей не было. И я, в одной сорочке и тапочках.
Я вышла полностью, прикрыв за собой дверь комнаты, и прошла чуть вперед. Действительно коридор был пустым, даже можно сказать, что на этаже никого не было. Лишь стоял в холле широкий стол с недопитой бутылкой минералки и развернутой книгой. Недаломанный шкаф, прислоненный к стене тоже как-то не привлекал внимание. Он был практически пуст, не считая старых газет, небольшой кипы бумаг и пепельницы… Пепельница в больнице! Тоже самое, как и желтый шарик в морге!
Я прошла вперед и, не выдержав, негромко крикнула:
- Ау!
Мой голос тут же эхом начал плясать по стенам, дробясь и сливаясь, закручиваясь в незамысловатое эхо.
- Кто-нибудь тут есть? – уже осмелев, и громче крикнула я.
Ответа так же не последовало. Я в задумчивости закусила губу. В принципе, мне на руку, что никого нет. Могу бродить, где мне вздумается, шарить и рыскать, где хочется. Никто не остановит и снова не пошлет к врачу. Наконец-то дали чуть свободы, исчезнув из поля моего зрения.
Я криво усмехнулась и расслабленно опустила плечи. И стоило кричать? Надо было сразу идти туда, куда хотелось! И первым делом я направилась к столу…
Чья-то минералка меня мало привлекала, я даже старалась лишний раз ее не трогать, а вот книга на столе меня заинтересовала.
Книжечка была маленькой, не толстой и мало интеллектуальной и содержательной. Это я узнала по тому, когда перевернула корочку и увидела обложку. Банальный любовный роман, которые читают всякие среднестатистические женщины после тридцати пяти. Я, признаюсь, раньше никогда не интересовалась, а, следовательно, и не читала такую литературу, считая это бессмысленным «мылом», но тут, интереса ради, открыла наугад где-то середину книги.
В глаза тут же бросилась фраза:
Я подошла к нему сзади и закрыла ладонями глаза. Какое-то время от него не исходило не звука, но потом он сдержанно выдавил: Сильвия? Я вздрогнула и только сейчас опомнилась. Что же я делаю?.. Ведь потом наверняка буду жалеть! Стоило так поступать? Я заигралась... Я так и стояла, держа свои руки на его лице и не могла даже пошевелиться. Мне хотелось так стоять всегда, держа его, ощущая его кожу, но оставаясь инкогнито для его глаз…
Я криво усмехнулась, и положила книжечку аккуратно в том положении, как она лежала. Любовный роман. Ни дать, ни взять. Банально. Похлопав себя по несуществующим карманам, в дань старой привычке, я направилась дальше по полутемному коридору, ощущая уют и спокойствие, которые разливались во мне вместе с тишиной.
Но вдруг, где-то рядом хлопнула форточка. Я недовольно огляделась. То, что она хлопает – ничего сверхъестественного, но где здесь есть форточка, когда единственное окно впереди меня. А звук доносился где-то позади, и довольно рядом… Может быть в палате где-то открылось окно?..
Я развернулась и направилась к комнате. Проходя мимо холла со столом и книгой, лежащей на нем, я чуть задержала взгляд не шкафу. Не имея в этом необходимости, просто по инерции, но тут же остановилась, широко раскрыв глаза…
У этого шкафа были стеклянные дверцы, и одна из них была открыта. Так вот, что так хлопнуло по стене. Просто открылась дверца! Я хитро сощурилась и лукаво улыбнулась. Похоже, меня пытаются напугать или разыграть. Ну, у них этого не выйдет, я уже слишком много натерпелась, чтобы боятся таких вещей, как внезапно открывающаяся дверь шкафа.
Единственный человек, который мог меня разыграть, должен находиться в кабинете лохматой медсестры. Это была единственная незакрытая дверь, в комнате за которой можно было крыться. Туда я и пошла. Легко шагая и насвистывая мотив какой-то приставучей, как липкая жвачка в жару, песни. Я сделала вид, что просто прогуливаюсь по коридору, а потом резко подскочила к нужной двери и дернула ее…
Но тут же застыла в замешательстве. Дверь была закрыта. Действительно закрыта! Человек, открывший шкаф мог спрятаться только тут, либо в холле… Холл! Я, уже не скрываясь и в полном намерении обезоружить этого шутника, кинулась к столу. Заглянула под стол, за шкаф, осмотрела весь холл, но снова никого не увидела… Странно.
Я хмыкнула и, чуть поежившись, словно мне было холодно, пошла к столовой, которая находилась в противоположном конце этого коридора. Там должны быть люди, повара, мыши… ну хоть кто-нибудь!
Но и там оказалось пусто. А вдобавок еще и темно. Нашарив рукой выключатель, я включила свет. Но в небольшом помещении тоже никого не было. На столах чисто, все полки плотно закрыты, только холодильник чуть дребезжит, оказывая, что все еще работает, не смотря на свою допотопность.