Глава 2

SECRET GARDEN - ADAGIO

Я смутно помню, что на следующий день после похорон ко мне приходили Эсме с Карлайлом и просили переехать к ним, но я отказалась. Мне уже исполнилось восемнадцать, и я сама была вправе решать, где жить. Да и как я могла покинуть дом, в котором все напоминало о них. Я часами лежала в их кровати, вдыхая такой родной запах. Закрыв глаза, я представляла, как мама входит в гостиную и устало опускается на диван, а затем нежно улыбается мне. А папа сидит за кухонным столом и, читая газету, теребит пальцами кончики усов.

Не думаю, что мне хватило бы сил пережить смерть родителей и остаться в здравом уме, если бы не Джейк.

Прошло две недели. Две недели бесплодных уговоров Эсме переехать в их дом и хмурых взглядов Карлайла, который периодически делал мне какие-то уколы, после которых я наконец-то погружалась в сон без кошмаров. Две недели, в течение которых Элис заставляла меня вставать с кровати и спускаться в гостиную, принимать душ и есть… А я просто хотела, чтобы меня оставили одну. А потом вернулся Джейк. Он, как ураган, ворвался в спальню, побросал мои вещи в сумку, схватил меня в охапку вместе с одеялом, которое я не желала отпускать, и, усадив в грузовик, отвез в дом своего отца.

Не знаю, действовал ли Джейк по наитию или ему кто-то подсказал увезти меня из родительского дома, но это сработало.

Первые дни в доме Блэков почти ничем не отличались от тех четырнадцати, что я провела в спальне родителей, за исключением одного – теперь меня не опекали Каллены. Наконец мое желание исполнилось – я осталась одна. Но недаром говорят, что нужно бояться своих желаний. Подушка и простыни на моей постели пахли по-другому, и даже одеяло, которое я привезла из дома, казалось, утратило свой утешительный аромат. В броне, которую выковало сознание, стараясь спасти остатки моего здравомыслия, появлялись бреши, когда мой взгляд останавливался на чужих стенах и незнакомой мебели. Спасительное онемение ускользало через эти дыры, возрождая боль, ломающую тело на части. Я, будто наркоман, жаждущий вернуться в свою нирвану, отчаянно желала очутиться в защитной пустоте родных стен.
В какой-то момент меня осенило – в том, что сейчас я находилась здесь, а не там, был повинен один человек.

Я не понимала, откуда в моих атрофированных от долгого лежания мышцах взялись силы. Вскочив с кровати, я практически бегом отправилась на поиски Джейка, яростно открывая попадающиеся на пути двери. Ворвавшись в кухню, я наконец увидела его. Джейк открыл рот, собираясь что-то сказать, но я не позволила:

– Как ты посмел?! – прорычала я. – Как ты посмел решать за меня, где мне жить?!

Джейк вздернул бровь и… усмехнулся. Именно его ухмылка напрочь сорвала мои тормоза. Я визжала и орала, била кулаками в его каменную грудь и требовала, требовала, требовала… чтобы он вернул меня домой, чтобы он вернул меня к ним, чтобы он вернул мне… их. Гнев утих, и, словно проколотый воздушный шарик, я безвольно повисла на руках Джейка. Боль скатывалась с меня волнами, заставляя тело мелко дрожать. Новый приступ рыданий сжимал саднившее от крика горло. Джейк крепко держал меня, пока я изливала свое горе в его фланелевую рубашку. Сквозь срывающиеся с моих губ хриплые вздохи я расслышала его тихие слова:

– С возвращением, кнопка.

*** *** ***
Психологи утверждают, что существуют пять стадий в преодолении горя: отрицание, гнев, сделка, депрессия и, наконец, принятие. Я пережила их все, и на каждом этапе со мной была моя новая семья – Билли и Джейк. Молчаливая поддержка одного и несгибаемое упорство другого заставляли меня двигаться вперед. Именно Джейк уговорил меня обратиться к директору школы с просьбой о переводе на он-лайн обучение. До выпускных экзаменов оставался месяц. Поступить в университет слало для меня идеей фикс. Я должна была это сделать. В память о маме.

Я почти не выходила из дома, целыми днями просиживая над книгами, и поэтому редко кого видела, в том числе Калленов. Но я не забыла о том, как они заботились обо мне после похорон, и считала своим долгом периодически звонить им, чтобы дать понять – со мной все в порядке. Насколько это было возможно.

Сдав экзамены, я отослала бумаги в несколько высших учебных заведений. Конечно, моим фаворитом оставался U-Dub (п.а.: университет штата Вашингтон), но как говорила бабушка – не стоит все яйца класть в одну корзину. У меня появилась масса свободного времени на размышления. Я начала совершать длинные пешие прогулки по пляжу в Ла-Пуш. Мне нравился рокот прибоя и соленые брызги волн, невидимой вуалью покрывающие лицо и прячущие меня от остального мира. Встревоженные крики чаек находили странный отклик в лишенной покоя душе. Я не думала о прошлом – слишком свежи были раны. Все свои помыслы я устремила в будущее. Мне нужно было понять, в первую очередь для самой себя, чего я хотела.

Понадобилось не так много времени, чтобы осознать – Форкс больше не являлся тем местом, где я хотела жить. Кроме двух могил на местном кладбище, дома и магазина мамы меня ничего не связывало с этим городом. Дом… я не могла представить, что в нем будут жить другие люди. Мне придется отключить электричество и, покрыв чехлами мебель, законсервировать в его стенах память о когда-то счастливой семье. Решение о продаже магазина далось мне куда легче. По сути дела у меня не было другого выхода. Требовалось погасить остаток долга по кредиту, да и для того, чтобы обустроиться на новом месте, нужны были деньги. Я надеялась, что в разгар туристического сезона моему поверенному не составит труда найти на него покупателя.
Оставался последний и самый главный вопрос – Джейк. За последние месяцы он стал для меня практически всем. Другом, на которого можно опереться; братом, которому можно выплакать свою боль и тоску; спасителем, который шутками, а порой и резкими словами вытаскивал из депрессии. Если раньше я лишь догадывалась, что Джейк испытывает ко мне сильные чувства, то теперь я об этом знала. Я видела их в его глазах. Но, как и прежде, я не могла ответить на них. Сказав Джейку, что люблю его, я бы не соврала ни на йоту, но дело в том, что я вкладывала в эти слова иной смысл. Я знала, какой любви достоин Джейк. Когда-то я испытывала ее к мальчику с волосами цвета ржавчины. Возможно ли, что именно она не позволяла сердцу ответить взаимностью на чувства моего друга? У меня не было ответа на этот вопрос. Слишком много всего случилось и слишком мало времени прошло, чтобы это понять. Хотя в последнее время я все чаще стала вспоминать пронзительный взгляд его зеленых глаз. Там, на похоронах.

Так и не приняв никакого решения, я вручила себя в руки судьбы. А она, словно дождавшись наконец своего часа, мгновенно завертела мою жизнь в бешеном вихре. Перед моим взором с невероятной скоростью мелькали люди и события. От этого постоянного мельтешения кружилась голова, и, чтобы хоть как-то разобраться в происходящем, я мысленно представила свою жизнь за последний месяц в виде кинопленки, которая медленно перекручивается с одной бобины на другую, а луч проектора выхватывает и ярко освещает самые важные кадры. Вспышка – и я вижу письмо со штампом Вашингтонского университета, в котором говорится, что я получила государственную стипендию. Еще вспышка – телефонный звонок от поверенного. Он сообщает, что нашел покупателя на магазин мамы. Прожектор выхватывает очередной кадр – Джейк с широкой улыбкой влетает в дом и с порога кричит, что нашел работу в Сиэтле. Еще один кадр – изображение нечеткое, слегка размытое, но я все равно вижу, что нахожусь в родительском доме. Джейк крепко держит меня за руку, пока я медленно поднимаюсь по лестнице. Вспышка – и я уже в грузовике, кузов которого заполнен моим нехитрым скарбом, на полной скорости мчусь к новой жизни. Ветер перемен выбивает пряди волос из наспех собранного пучка. Солнечный луч, отряжаясь от хромированных деталей байка Джейка, грохочущего впереди, прыгает по лобовому стеклу. Мы переезжаем в Сиэтл. Проектор погас, кинопленка с тихим шуршанием остановилась.

Для судьбы придумано столько эпитетов – злодейка, насмешница, обманщица. Сыграла ли она роль злой мачехи в тот момент моей жизни? Наверное, нет. Скорее, она была богатой теткой, которая неохотно отдавала долг бедной родственнице. К сожалению, никакие ее блага не могли окупить то, что она уже отняла и только собиралась забрать. Как бы мне хотелось прокрутить ту киноленту назад. Я бы предпочла остаться в компании моего старого друга – одиночества, чем разбивать большое доброе сердце Джейка. Я бы предпочла сохранить Джейка, как друга, чем, став его девушкой, потерять навсегда.

*** *** ***
Университет походил на огромный бурлящий котел, и я с радостью окунулась в его водоворот, надеясь среди новых лиц обрести некое подобие нормальной жизни. Я быстро сошлась с несколькими девушками и парнями из моих классов, и мы много времени проводили вместе, говоря обо всем и ни о чем одновременно. Я была готова вручить себе медаль «За успешное достижение поставленных целей», если бы не одно но. Как у любой награды, у этой медали существовала оборотная сторона. Снова окружив себя людьми, я начала понимать, что в моей жизни отсутствует огромный кусок. С каждым днем я все отчетливее ощущала потребность любить. И быть любимой в ответ. Но, к сожалению, у двух кусков этого, казалось бы, очень простого пазла не нашлось ни одной совпадающей грани. Я была любима Джейком. И я любила Эдварда. Да, любовь к мальчику с волосами цвета ржавчины пережила бурю, которая сокрушила мою жизнь. Я поняла это совсем недавно, когда горе наконец ослабило хватку своих зазубренных когтей на моем сердце. Любовь к Эдварду, словно крохотное чахлое растеньице, которое долгие месяцы содержали в темноте, потянулось к пробившемуся сквозь мрак лучику света. Давая понять, что все еще жива.

Но меня не обрадовало это открытие. Сердцу хотелось отдавать любовь, а не хранить ее, закупоренной в банке, без срока годности. И опять, – в который уже раз – я вернулась все к тому же вопросу: почему я не могу полюбить Джейка? Я напоминала себе цирковую собачку, которая, бегая по кругу, постоянно спотыкается на одном и том же месте. В прошлый раз я положилась на судьбу, и она привела нас с Джейком в Сиэтл и поселила в одной квартире (тратить наши скудные сбережения на аренду двух квартир не имело смысла). Может быть, это был знак, и мне стоило дать нам с Джейком шанс? Что если старая поговорка права, и клин вышибается клином? Эдвард превратился в призрачную мечту, в то время как Джейк постоянно находился рядом.

Окончательным толчком в моем решении попробовать начать строить отношения с Джейком стал разговор с Эсме. За последние месяцы наше еженедельное общение по телефону приняло вид обязательного ритуала. Наверное, это был мой способ поддерживать связь с прошлым. Да и сама Эсме всегда искренне интересовалась тем, что происходит в моей жизни, делясь в ответ новостями о своей. Таким образом, я узнала, что они с Карлайлом выставили дом в Форксе на продажу и уже присмотрели новый, неподалеку от Сиэтла, где жили Элис и Джаспер. Оказалось, что мы с моей лучшей подругой (я все еще считала Элис таковой) посещали один университет, и я планировала в ближайшее время позвонить ей. Я слышала улыбку в голосе Эсме, когда она рассказывала, что Эммет без памяти влюбился и теперь подумывает о женитьбе. И грусть, когда она сообщила, что Мейсены навсегда покинули Форкс, переехав в Чикаго вслед за Эдвардом, который поступил там в Технический университет и учился на архитектора.
Эта новость стала для меня шоком. Мне захотелось свернуться клубком и выть – громко, в голос – пока в легких не останется кислорода. Где-то очень глубоко, на грани сознания, я до сих пор считала, что пока родители Эдварда живут в Форксе, у нас есть шанс встретиться и, возможно, только возможно…

Глупая Белла. Сколько же можно гоняться за несбыточной мечтой? Пришло время раз и навсегда вернуться в реальность. И в данный момент моей реальностью был Джейкоб.

*** *** ***
Наверное, со стороны неумелые попытки соблазнить моего друга выглядели смешно и нелепо. Но откуда ни разу не целованной девственнице было знать, как показать парню, что она готова к большему? К счастью, объект моего соблазнения оказался очень сообразительным. Или он просто давно ждал этого момента? Ему понадобилась всего неделя, чтобы отважиться меня поцеловать. Ну, а дальше все пошло по накатанной задолго до нас колее.
Я старалась не думать о том, что делаю, когда большие горячие руки укладывали меня на постель. С какой-то одержимой упертостью я верила в то, что если мое тело полюбит Джейка, то и сердце последует за ним.

Джейк сделал все возможное, чтобы доставить мне удовольствие во время прелюдии. Сам же акт был болезненным и оставил после себя какие-то смешенные чувства. Но так и должно было быть, верно? Я твердо верила, что со временем все изменится. Мои надежды оправдались, но не так, как я мечтала – телу нравились ласки Джейка, но вот сердце, мое глупое, упрямое сердце отказывалось следовать за плотью.

Я точно знала, в какой момент осознала, что совершила ошибку, позволив нашим с Джейком отношениям выйти за рамки дружбы, – в тот вечер, когда он впервые признался мне в любви. Растерянно посмотрев на него, я опустила голову. Но Джейк успел прочесть ответ в моих глазах.
И тогда я поняла – это начало конца. Наши отношения протянули еще несколько недель, а затем наступила развязка. Я видела разочарование во взгляде моего лучшего друга, когда он торопливо собирал свои вещи. Я слышала боль в его голосе, когда он задал вопрос, на который я была не в силах ответить:

– Зачем, Белла? Зачем ты позволила мне надеяться, что сможешь полюбить меня? Это жестоко, кнопка.

Хлопнув дверью, Джейк ушел из моей жизни, и я знала, что он не вернется. Совсем не просто, а порой и невозможно, простить человека, который намеренно разбил твое сердце.

*** *** ***
После ухода Джейка я не проронила ни слезинки. Не потому, что не хотела, а потому, что не могла. Я до боли терла глаза, надеясь, что, поплакав, смогу облегчить тупую пульсирующую боль в груди. Но, видимо, я уже истратила положенный мне запас слез. Я продолжала ходить на занятия, встречаться с друзьями, готовить еду, убирать квартиру. Глядя со стороны, вряд ли кто-то мог сказать, что в моей жизни что-то изменилось. Но я-то знала, что освободившуюся после ухода Джейка спальню теперь занимает новый, но так хорошо знакомый мне сосед, – одиночество. Именно от него я пыталась сбежать, принимая приглашение Эсме провести новогоднюю ночь в их доме.

Ах, как же я ошибалась, наивно полагая, что смогу спрятаться от одиночества в чужих стенах. К сожалению, я была не в силах предугадать, что, переступив порог гостеприимного дома Калленов, почувствую себя загнанной в ловушку, из которой захочу немедленно сбежать. Знай я заранее, что через несколько шагов встречусь лицом к лицу со своим самым жутким кошмаром, я бы сбросила с талии нежно обнимающую меня руку Эсме и забилась в самый темный уголок их нового дома. Чтобы не видеть, не слышать, не знать.

Говорят, кто предупрежден, тот вооружен. Я же вошла в эту гостиную безоружной. Вошла и замерла на месте. В центре просторной комнаты стоял он. Такой же красивый, каким я его помнила. Мое сердце запнулось и пропустило удар, а затем бешено забилось от радости. Пока я не заметила, что у Эдварда была компания. Примерно в метре от него стояла высокая, стройная блондинка. Откинув голову назад, она весело рассмеялась, а затем сделала шаг вперед и игриво ударила Эдварда по плечу. Их шутливое настроение разрушил голос Эсме, раздавшийся из-за моей спины:

– Эдвард, милый, посмотри, кто приехал! Белла, ты, конечно же, помнишь моего племянника Эдварда, а это – его подруга Таня.

Мир вокруг померк, погружая гостиную в какую-то неестественную, будто обернутую толстым слоем ваты тишину. Мне хотелось крикнуть, топнуть ногой или хлопнуть в ладоши. Воспроизвести любой громкий звук, чтобы убедиться, что я не оглохла. Но, даже лишившись слуха, я все еще могла видеть.

На мгновение мне показалось, что во взгляде Эдварда промелькнула тревога. Он как-то неуверенно посмотрел на свою подругу, а та положила руку на его покрытый пиджаком бицепс, словно желая успокоить. Весь этот обмен длился не больше пары секунд.

Неожиданно мир снова обрел привычные краски и звук. Я заставила одеревенелые губы растянуться в улыбке и открыла рот:

–Эдвард, привет! Рада видеть тебя. Таня, приятно познакомиться, я – Белла. Старый друг семьи Калленов, – проговорила я на одном дыхании, а затем отвернулась от Эдварда и его подруги. – Эсме, гостиная просто великолепна. У тебя идеальный вкус. А где Элис, мне бы хотелось с ней поздороваться?

–Она еще не приехала. Их с Джаспером задержали какие-то дела в городе. Милая, не хочешь перекусить или выпить с дороги чаю? – заботливо поинтересовалась Эсме, посмотрев куда-то чуть выше моего плеча.

– Я с удовольствием выпью чаю. Ты по-прежнему завариваешь его по своему фирменному рецепту? – мой громкий голос эхом отражался от стен гостиной.

– Ты помнишь?

– Я все помню, Эсме, – гораздо тише ответила я.

– Девочка моя, ты стала такой красавицей, – Эсме нежно погладила меня по щеке. – Рене гордилась бы тобой.

Я до боли прикусила губу. Мне было необходимо уйти из этой комнаты, из этого дома.

– Давай выпьем чай на кухне. Уверена, что ее ты обставляла с особым чувством, – словно ощутив мое отчаяние, Эсме взяла меня под руку и повела к проему в стене, видимо, ведущему в кухню.

– Все-то ты знаешь, Белла.

Если бы. Ах, если бы.

Проведя меня на кухню, Эсме начала хлопотать у плиты, пересказывая последние новости, а я на негнущихся ногах стояла рядом, не слыша ни слова из того, что она говорила. В моей голове истошно вопила лишь одна мысль – мне необходимо выбраться отсюда. Немедленно! Сейчас! Пока не стало слишком поздно. Я не могла остаться и смотреть, как они весело шутят, я не сумею притвориться равнодушной, видя, как он целует ее в первые секунды наступившего года или беззаботно пожелать им спокойной ночи, зная, что они будут спать в одной постели.
Внезапно я будто снова оказалась в Форксе на обочине заброшенной дороги под проливным дождем. Ведь именно по этим причинам я тогда решилась разорвать любые связи с Калленами. И теперь те же причины заставляют меня бежать из их дома.

Совершив полный оборот, круг замкнулся.

– Вот черт! Ой, извини Эсме. Я забыла в машине телефон. Я сейчас вернусь, – выпалила я и опрометью бросилась из кухни.

– Накинь пальто, милая. На улице метель, – крикнула мне вслед Эсме.

Когда я буквально ввалилась в гостиную, Эдвард и его подруга сидели на диване.

– Извините, – выдохнула я и бегом направилась в холл.

– Белла, что случилось? – послышался взволнованный голос Эдварда. Я стиснула зубы и, не оборачиваясь, ответила:

– Все в порядке, я сейчас вернусь.

Стянув с вешалки пальто, я схватила со столика сумочку и прямо в туфлях вышла за дверь.