3. Катастрофа

В машине, пока мы ехали в школу, было непривычно тихо. Ничего от вчерашнего веселья не осталось. Огорчённая Элис сидела тихой мышкой, Джаспер это чувствовал, но раз Элис молчит, то и спрашивать не надо. Будет только хуже. Эмметт с Розали переживали очередной прилив влюбленности. Смотрели друг на друга, молча, не отрываясь, в очередной раз открывая для себя достоинства любимого. А я, молча, бесился. Из-за них. Я им просто злостно завидовал. Они вместе, как Джаспер и Элис, как Карлайл и Эсме, и им ничего не мешает вот так часами вглядываться в любимого человека. Раньше это мне привычно досаждало, и я отворачивался. Одиночке сложно понять, что там разглядывать часами, в Розали… Но сегодня у меня просто не было сил смотреть на это благополучие.
У припаркованной машины я застрял. Эмметт с Розали пошли в класс, им уже моя зацикленность на одном единственном человеке, на смертной, надоела. Джасперу тоже человеки были неинтересны, только как раздражающие факторы. Только Элис осталась рядом. Из-за того, что она знала, что скоро расставаться. Эх, сестричка, лучшая из возможных, с этим ничего не поделаешь…
На стоянке пока не было жутко красного пикапа в абстрактных разводах ржавчины, но я не собирался упускать ни минуты Беллы из того дня, который себе оставил. Раз никого не убью. И меня не должно захватить врасплох её появление, я должен подготовиться.
Монстра надо заковывать методично и тщательно, чтобы не дёргался слишком резво.
Во всяком случае, на скуку, к которой привык за свои девяносто, жаловаться было некогда, я был слишком занят. А когда появится Белла, я буду занят ещё больше, чтобы ничего не упустить.
Это всё что у меня есть, и всё что у меня останется. Вот так. Всё, что до сих пор я считал для себя важным, значительным, - что это всё рядом с Беллой, с её прикушенной губкой, когда она слушала характеристику красавчика Эдварда в исполнении Джесскики, с тайной закрытого от меня ума, или с её невесёлым смехом: жизнь, знаешь ли, всегда несправедлива….
Я теперь знаю, Белла, насколько. Я хочу остаться, а надо уходить.
Её чудовищный пикап рычал так громко, что был слышен за несколько улиц, ну по крайней мене, мне, и на парковочную площадку вползал очень неспешно. Лицо Беллы за рулём было сосредоточенным, сконцентрированным, и притом чем-то похожим на другие лица. Ах, ну, да, дорога за ночь обледенела. Все лужицы на асфальте промёрзли до дна. А учитывая, как она вчера нервничала, выезжая с парковки, чтобы не дай Бог кого-то не задеть, понятно, что сегодня она тем более будет внимательной.
Наконец, машина остановилась, и Белла вышла. А я вот он. Опять стою скульптурой ожидания. Сегодня она меня, наконец, заметит? И что будет? Покраснеет и пройдёт мимо? Может быть. Может, просто обменяемся взглядами, как вчера. А вдруг подойдет перекинуться парой слов? Мы ведь вчера познакомились, и вполне по-дружески разговаривали. Почему бы и нет, постою. Подожду, она должна меня увидеть, машина как раз на пути к школьному крыльцу. И чистого воздуха набрать как можно больше. Монстру нельзя потакать нежданными глотками аромата рая.
С моей логикой что-то не в порядке. Зачем надеяться на разговор с девушкой утром, если знаешь, что вечером сбежишь как можно дальше и быстрее?
Белла очень осторожно выползла из машины, попробовав сначала носком ботинка скользкий асфальт. Так и не отрывая глаз от земли, не пошла сразу в школу, а стала обходить свою машину, цепляясь за борт. Ноги очень сильно скользили, как будто у неё под ногами лёд особенно жёсткий. Другие ребята шли по обледеневшему асфальту вполне уверенно, а её ножки, как -то с таким простым делом плохо справлялись. Нет, это было не смешно, на самом деле, это мне было…. тепло, наблюдать, как Белла проверяет цепи противоскольжения на колёсах, сама оскальзываясь на каждом шагу. Улыбка сама собой появилась на губах от этого зрелища. А Элис наблюдала за мной, как я улыбаюсь, наблюдая за Беллой. Ну и ладно, сколько у меня времени, всего один учебный день, так что тратить время на мысли Элис по моему поводу нечего. Белла добралась до колёс, глянула на цепи, и на лице появилось выражение…. нежности?
А я так и не узнаю, что или кто вызвал чувство, на которое у меня надежды нет…. И любопытство допекает всё сильнее. Что я буду вспоминать, где-нибудь вдалеке - вот эту нежную улыбку, не зная, к кому она обращена? Да я просто с ума сойду! Правильно, или нет, а я соберусь с духом, подойду, предложу руку, как джентльмен, чтобы Белла смогла безопасно сойти с обледеневшего скользкого асфальта на более безопасную дорогу, и обязательно спрошу, о ком она думала, когда смотрела на цепи. Даже если это ещё один «скелет в шкафу». Я их всех буду холить и лелеять, и никогда никому больше не покажу. Только вот руки ледяные, Белле их холод не понравится, надо было перчатки оде…
- НЕТ! – громко выдохнула Элис.
Я же… Ты же говорила, что я ничего…
Это не я. Это Тайлер Кроули на скорости уже заворачивает из-за угла на парковку, машина попадёт на лёдяное пятно и её закрутит, понесёт прямо на Беллу!!! Визг тормозов сопровождает последнее видение, там ещё что-то меняется, но реальная машина уже крутится на льду, Тайлер потерял над ней контроль, и фургон скользит….
Белла его уже услышала, и мы смотрим, друг другу в глаза, одно длинное мгновение в одну десятую секунды, а потом Белла перевела взгляд на фургон Тайлера, и поняла, то, что я понял на две секунды раньше - ей не сбежать….
Только не она!!!
Это всё, что у меня есть, и её жизнь я никому не отдам! И плевать на всё!
Длинный прыжок вампира посреди бела дня, на публике, то, чего нельзя допускать ни в коем случае, чтобы не явить себя людям, быстрый настолько, что всё смазывается, вбрасывает меня между человеком и надвигающейся машиной. Беллу надо быстро убрать с траектории движения фургона! Слишком быстро нельзя, я её сломаю, надо бережно, растягивая движение на столько долей секунды, сколько мне позволяет скорость наползающего фургона. Плавно обхватить за талию, прижать к себе и переместить за линию угрозы. Всё! Если не считать, что девушка – не вампир, не сгруппировалась после такого рывка, и ударилась головой об лёд. Белла ударилась…. А люди такие хрупкие. Насколько я ей навредил своим спасением?
После!
За спиной продолжается дуэт визга тормозов с визгом колёс по льду, и опять в нашем направлении. Что там творил водитель с рулём, непонятно, но, сменив траекторию, машина опять по дуге надвигалась на нас, как притянутая магнитом! И я не успеваю перенести Беллу в более безопасное место.
Не дам!
И ещё поспорим, кто сильнее и надёжнее. Машина наезжает на нас боком, но мои вампирские каменные руки – это вам не заводская штамповка, а плечи ещё крепче. Скрежещет корпус фургона Тайлера, встретив препятствие в виде моих рук, скрежещет бампер «хонды», в которую я впечатался спиной от толчка фургона. Держись, дорогая, ты мне предоставила опору, держись, и мы не позволим этому проклятому фургону совершить убийство!
Фургон от встречи с препятствием снова сместился и опасно наклонился на бок, балансируя на двух дальних от нас колёсах. Если его сейчас отпустить, заднее колесо придёт на ноги Беллы!
Ради всего святого, что ещё должно произойти не так, и когда это всё кончится? Можно пнуть эту машину, так что она вообще приземлится на крышу за пределами парковки, но внутри - человек в паническом состоянии, а зрителей за сущие секунды только прибавилось. И неизвестно, кто из них что видел, заметил и понял, что именно я творил. Надо сохранить остатки конспирации. Настолько, насколько это не мешает сберечь Беллу, а мешает - и чёрт с ней! Толкнуть корпус так, чтобы иметь возможность перехватить качнувшуюся машину за задний мост снизу правой, тогда левой можно обхватить девушку за талию, и повернувшись, как волк, всем корпусом, сместить ноги Беллы подальше от колеса, и только потом пусть потерявший опасность фургон спокойно упадёт на все четыре колеса на пустой асфальт. Разбрызгав мелкими осколками все свои стёкла.
С этим порядок, а как с Беллой? Два стремительных объятия вампира подряд чреваты раздавленными рёбрами и сломанным позвоночником. Скоростное приземление уже имело последствия – удар головой. А ещё возможный шок от происшедшего. Но сердце бьётся, так, что я его чувствую через две наши куртки, и спинку чувствую на руке, гибкую и слишком хрупкую перед моей силой. И ещё её лицо с широко раскрытыми от пережитого ужаса глазами, так близко от моего.
- Белла, - требовательно спросил я, копируя бессознательно интонацию Карлайла.
- С тобой всё в порядке?
- Всё хорошо, - ответила она удивлённым голосом.
Белла смогла ответить, она в сознании, кровью не пахнет, её дыхание опалило мне глотку, конечно, но это было просто дыхание, а не залитый кровью всхлип, и облегчение, такое сильное, что почти равнялось боли, позволило радоваться горящей глотке. Белла осталась целой. Вроде.
Но есть ещё и голова, а удар головой – это возможное сотрясение мозга и повреждение шейных позвонков. Я врач - теоретик, а не практик, мне нужен Карлайл и рентген для Беллы, а пока - фиксированная позиция, чтобы ей, в случае чего, не сделалось хуже. Раз так получилось, что она в кольце моих рук, пусть и остаётся, пока не подойдут медики-профессионалы. Пока она тут, прижата ко мне, ей ничего не грозит. Ни - че - го. Так мне кажется.
- Осторожно, - предостерёг я Беллу. – Я думаю, ты довольно сильно ушибла голову.
- Ой, - сморщилась она, пощупав голову над левым виском.
- Так я и думал.
Белла цела, хотя мы почти обнимаемся и почти на людях. Забавная ситуация, и улыбка расползается по лицу: для того, чтобы я к ней подошёл, потребовалось испугать меня до потери благоразумия, посадить шишку Белле и изувечить машину Тайлера.
- Как это… - чуть снизив голос, очевидно, пробуя что-то вспомнить, или понять, проговорила Белла. – Как ты оказался здесь так быстро?
Всё хорошее кончается быстро, поскольку жизнь несправедлива. Человек слишком много увидел из того, что людям видеть не полагается. Я избавил от опасности Беллу ценой навлечения опасности на мою семью. Не твори добро да не получишь зла. Жестоко, и несправедливо. Я не творил добро кому-то, я спасал…. своё.
- Я стоял рядом, Белла, - из немаленького личного опыта я знал, что ложь тогда выглядит как правда, когда лжец в это верит, ну, или качественно эту веру изображает. И тогда собеседник начинает сомневаться в своей правоте.
Она очень быстро приходила в себя, и положение, в котором оказалась, стало её смущать, Белла попыталась отодвинуться, и я ей уже это мог позволить. Просто должен был, ради собственного спасения.
Тепло её тела и биение сердца, и аромат, и вздрагивающая в такт ударам сердца голубая венка так близко от меня, это не слишком много для моих слабых сил? Мне ведь надо изображать человека, дышать, а отошедшие от шока вампиры ощущают всё.
Она отодвинулась настолько, насколько позволило крохотное расстояние между машинами, в котором мы были зажаты, не отводя взгляда от моего лица. Обычные лгуны такого взгляда не выдерживают, уводя свой в сторону, ослабляют действие своих слов. Но я необычный лгун, и своего взгляда, чистосердечно правдивого, не отвёл. Кажется, я её всё-таки смутил, она отвела свой взгляд первой.
Люди вокруг приходили в себя, визг и скрежет сминающегося металла сменился на крики и топот. Люди, ребята и педагоги, в основном, с испуганными и заплаканными лицами бросились к столкнувшимся, как им представлялось, машинам. В мыслях ничего связного и опасного для нас, кто-то, уже опомнившись, звонил в больницу и полицию. Скоро они будут здесь. Но моего пролёта сквозь толпу никто не уследил, таких мыслей не было, и за то, что машина Тайлера лишних две секунды танцевала на двух колёсах, ничья мысль не зацепилась. Можно сказать, что выступление вампира на людях прошло незамеченным, вот только девушка, сидящая рядом со мной на асфальте, опираясь спиной на колесо…
Но нарастающий вокруг шум привлёк и её внимание. Кто-то командовал, чтобы мы не двигались, другой голос руководил высвобождением Кроули, начались попытки растащить машины, чтобы добраться до нас. Наверное, Белла не отошла ещё от шока, поэтому и попыталась встать на ноги. Вот только резких движений ей сейчас и не хватало!
- Не вставай пока что, - придержал я её за плечо. Пусть всё не так уж и плохо, но голова и шейные позвонки под подозрением. Это сейчас она не чувствует, может быть, а потом отзовётся. Нужен врач и рентген, мне срочно нужен Карлайл.
- Но мне тут холодно, - возразила Белла.
Ей тут холодно! А то, что её в течение пяти секунд дважды могло не стать, не считается? Я хохотнул раньше, чем сообразил, что наша ситуация не из смешных. Это нервное, и у вампиров от испуга нервы сдают. Но Белле, оказывается, мешал не только холод. А ещё и тот вопрос, который я считал уже исчерпанным. Она снова сморгнула, и посмотрела мне в глаза.
- Ты был вон там, - показала она в ту сторону, где стояла наша машина, но сейчас обзор перекрывал изуродованный фургон. – Ты был у своей машины.
- Нет, не был, - выходит, я слишком был уверен в своих силах, сбить с толку с наскока не удалось.
- Я видела тебя, - упрямо задрала подбородок Белла, настаивая на своей правоте.
- Белла, я стоял рядом с тобой и оттолкнул тебя от фургона, - в очередной раз попытался я задействовать все свои резервы: вампирский «зов», гипнотический взгляд - всё, что мог, только бы единственно приемлемая версия стала для Беллы истиной. И оказался бессильным. Она лишь стиснула зубы, сопротивляясь моему давлению.
- Нет.
Это тот случай, которого нельзя было предусмотреть. Она видела и не понимала, и не собиралась оставаться с этим непониманием. Видела, что я вру, и не понимала, зачем мне это. И с этим она тоже не собиралась мириться.
Если бы только можно было чем-то её отвлечь, всего на несколько секунд, я бы успел исправить какие-то вмятины, уничтожить доказательства, исказить истинную картину происшествия, и тогда можно было бы сказать, что ей всё почудилось, потому что она ударилась головой. Это было некрасиво, но это был единственный путь сохранения опасной тайны. И он был сейчас недоступен. Я был сейчас под прицелом пары очень внимательных глаз. Оставалось единственное - просить защиты, не открывая, в чём состоит защита, и от чего. Просить доверия.
- Пожалуйста, Белла.
Я сделал это. Попросил о доверии, которого никогда не оправдаю, просто потому, что это не только моя тайна.
- Почему? - настырный ребёнок не удовлетворяется просто запретом, ему ещё объяснить надо, почему запретили. Это огонь, Белла, природы которого тебе тоже знать не надо.
- Поверь мне.

Тебе нельзя знать об этом ничего, этот огонь сожжёт до пепла от одного прикосновения всех: и тебя и нас.

- Ты обещаешь мне объяснить всё позже?
Доверие мне обещано, но с обременением. Доверие на доверие, чтобы по-честному. Не будет по-честному, потому что я собираюсь врать снова. Я вытаскивал чужой «скелет из шкафа», но своего не покажу, не могу!!! Я совру, и я в бешенстве, что вынужден это сделать, потому что не хочу ей врать.
- Хорошо.
- Хорошо, - ответила она тем же тоном.
Сдержанного бешенства.
Меня поймали на слове, которому не очень верят. И если я не выполню своего…
Только не нарушай своего, человек Белла, только не это….
Набежавший народ больше мешал, чем помогал высвободить нас, но кого бы я не «обыскивал», ни один человек ничего подозрительного не успел увидеть. И то, что я был вместе с Беллой в этом узком пространстве, объясняли только с обычных позиций: не заметили. Каллены вообще вне круга внимания.
И на танец машины тоже внимания не обратили, что делает им честь. Судьба ребят невольных зрителей беспокоила куда больше. Даже когда всё завершилось, никаких опасных мыслей вокруг не витало.
Кроме тех, в которые я не мог проникнуть, но только Белле для душевного покоя нужна истина, а не её удобная видимость. Ну, и мысли моей собственной семейки. Ментальные ругань и вопли Розали с Эмметтом, и угрожающее неодобрение Джаспера обещали мне дома крутой разговор. Ладно.
Но ведь настоящий свидетель, единственный, которой видел нечто необычное, не свидетель в чистом виде, а участник, потерпевшая. Испуг, а, может, и шок, не говоря уж о шишке и синяках, разве они - недостаточное основание отнестись к её словам о чём-то странном с большим скептицизмом? Подтверждений нет, а я, как свидетель, никак почти не пострадавший, и доверия вызову больше. Чего так нервничать? Было отчего. Смятый бок фургона очень чётко показывал, как его смяли и чем, и на бампере «хонды» имеется весьма красноречивая вмятина - след моей спины. Всё надо было срочно спрятать, но пара очень внимательных глаз не позволяла ничего делать. Довольно и одной странной просьбы - не уточнять, как я оказался рядом с Беллой.
Усилиями восьми мужчин машины растащены достаточно, чтобы можно было закатить носилки. И, наконец – то, везение, за всё это ужасное утро - знакомое лицо из службы скорой помощи, Бретт Уорнер, старый добрый знакомый. Судя по тому, каким он меня видел, я выгляжу нормально, но мало ли. Он обратился ко мне:
- Привет, Эдвард. Ты в порядке, парень?
- Всё отлично, Бретт, меня не задело. Но я боюсь, что у Беллы есть повреждения. Она сильно ударилась головой, когда я её оттолкнул.
Белла моих слов не услышала, медики уже укладывали её на каталку.
Шишка не кровоточила, а вот шея требовала более осторожного отношения, и девочку старательно одевали в фиксирующий воротник. А пока спины медиков отгораживали её от меня, я аккуратно ногой «затирал» на бампере слишком рельефный отпечаток плеч.
«Не волнуйся, Эд, как только вы отсюда хоть на метр отойдёте, я тут всё исправлю, чего ты не успеешь», - ухмыльнулся издали Эмметт, глядя на мои старания.
Белла метала на меня гневные взгляды, когда врачи занялись её особой. А от воротника только что искры не пускала, как рассерженный котёнок, которому повязывают ненавистный бант.
Ну, вот что это за ребёнок, более того, девушка! Нормальный ребёнок постарался бы из этой ситуации выудить максимум возможных дивидендов в виде всяких послаблений и утешений, нормальная дева уже падала бы в обморок от перенесённого страха, и беспокоилась, как всё это на её внешности отразится. Ну, и вообще, стать центром внимания всей школы - это вдохновляет.
А Белла в полном гневе, и не знает, как от лишнего внимания отбиться. Конечно, это не совсем удобный момент для изучения данной личности, но… я был прав, она гордячка. Особенно на фоне того, что вокруг меня никто не вился, на носилки не укладывал, и вообще я собственными ногами пошёл и сел на переднее сиденье рядом с шофёром.
Приехавшие медики люди нормальные. Немного «зова» в спокойном голосе, и они оставили меня в покое, когда я сказал, что осмотра Карлайла в больнице для меня вполне достаточно.
Но на Беллу в стрессовой ситуации «зов» не подействовал, что наводит на сложные размышления - а действует ли он на неё вообще?
Произошло и ещё кое-что. На происшествие прибыл шеф полиции Чарльз Свон.
Элис была права, если с Беллой случится что-то страшное, Чарльзу Свон не жить. Пусть дочка и жила с мамой, но для Чарльза она была средоточием мира и смыслом жизни в гораздо большей степени, чем можно было ожидать. Возможно, даже больше, чем для матери, как это ни странно. Такая волна ужаса и боли от вида дочки на носилках хлынула от Чарли, что трудно было выносить. Мыслей, слов, почти никаких, но, сколько отчаянного страха!
- Белла, - закричал он, когда увидел, как её загружают на носилках в машину скорой помощи.
- Со мной всё в порядке, Чар… папа, - вздохнула Белла. – Ничего плохого не произошло.
- Конечно, конечно. Но ты лежи, как тебе велено, врачи лучше знают. Кто-нибудь мне может рассказать, что на самом деле произошло с моей дочерью? – чётко и собранно обратился он к медикам. А в голове шефа полиции ещё только начала спадать волна паники после успокоительных слов дочки. Эмоции и диапазон мыслей я чувствовал, но сами мысли слышал только через раз, и то, с провалами. А я, изредка встречаясь с шефом полиции в коридоре больницы, думал, что Чарльз Свон просто редкий тугодум. Это не полная тишина Беллы, но хотя бы ясно, кто ей такую способность передал.
Пока ехали, в головах медиков так ничего подозрительного и появилось, как относительно Беллы, но тут я могу верить только Карлайлу и рентгену, так и насчёт самого происшествия. Белла, рассерженная на воротник, отделывалась односложными ответами, что всё в порядке, когда сопровождающий спрашивал, как она себя чувствует.
И в больнице я за ней следил глазами врачей, что было несколько проще, я со всеми был знаком, а врачей не так много. Так что с почти спокойной душой направился в маленький кабинетик отца, услышав, что он идёт именно туда, причём один, вторая удача за день.
- Карлайл.
От вида моей несчастной физиономии, у него вздрогнуло лицо. Неделю тому назад я тоже ввалился к нему в кабинет без предупреждения, да ещё, с какими новостями! Эти, в каком-то смысле, не лучше, но это уже решать только ему.
- Эдвард, что? Ты же не….
- Нет, нет. Это не то.
Он облегчённо, но с чувством некоторой неловкости, вздохнул.
- Прости, достаточно было взглянуть в твои глаза. Что случилось?
- Она ушиблась. Может и не сильно, но…. мне беспокойно.
- Подробнее…
- Глупое дорожное происшествие. Она оказалась не в то время и не в том месте. Но стоять и смотреть, как он её сбивает…
- Подробнее, Эдвард. Причём тут ты?
- Фургон занесло на льду, на школьной стоянке.
.В прошлый раз в этом кабинете я признавался в том, что только мог совершить, сегодня – в том, что уже натворил. Тогда я просил помощи у отца, теперь винился перед главой клана, и вместо глаз Калайла предпочитал смотреть на умиротворяющий пейзаж неизвестного Хассама, украшавшего стену кабинетика вместо обычной галереи дипломов и свидетельств.
- Она была на его пути. Элис увидела, но времени было очень мало. Сделать ничего было нельзя. Ну, по-человечески. Я прыгнул, через всю площадку, и никто не успел ничего заметить, кроме неё… Я её сдернул с опасного места, и она упала, ударилась… но фургон пришлось останавливать…. я остановил, и тоже никто… Я проверял, никто, кроме неё, ничего не увидел и не понял. Но она всё видела. Человек увидел. Мне… мне жаль Карллайл. Что я подставил… Я не хотел подвергать нас опасности.
Карлайл положил мне руку на плечо.
- Ты поступил правильно. Твоим главным приоритетом стоит, обычно, безопасность семьи. И всё-таки ты рискнул, чтобы спасти жизнь человеку. Я горжусь тобой, Эдвард.
Теперь, после главного, можно признаваться и в частностях, даже не пряча взгляда.
- Она знает, что со мной что-то не так.
- Это не имеет значения. Если будет надо, мы уедем. Что она сказала?
Она спросила. И это гораздо хуже.
- Ничего не сказала. Я попросил. И она согласилась, в обмен на объяснения.
«Наблюдательного человека обмануть непросто. И если она заговорит об этом… тогда надо будет спешно собирать чемоданы».
И весь налаженный быт рухнет. А ведь у нас в запасе ещё лет пять было. Но один выход имеется даже при таких обстоятельствах.
- Она ударилась головой. Нет, это я её ударил. Я слишком сильно её толкнул. Всё может быть совсем неплохо, шишка, да и всё. Но ведь можно сказать, что удар был гораздо сильнее, и тогда её версию будет легко подвергнуть сомнению.
Я произносил это, чувствуя себя последней скотиной, это был вполне приемлемый вариант, но это был сволочной вариант.
- Мне кажется, или ты не хочешь, чтобы над ней смеялись, как над чокнутой? - проницательно заметил Карлайл. - Возможно, это не понадобится. Давай посмотрим, что из этого выйдет, ладно? Меня зовут, появился пациент, которого надо осмотреть. К Белле я загляну позже, когда будет готов снимок.
- Хорошо, - согласился я. Только после вердикта Карлайла, я буду твёрдо знать, что случилось с Беллой Свон. - Я причинил ей боль, но не знаю, насколько серьёзную. Я волнуюсь, Карлайл.
У Карлайла просияло лицо, он негромко засмеялся, приглаживая волосы, на несколько тонов светлее, чем золотые глаза.
«Неужели мой ледяной мальчик начинает оттаивать? И, кроме интересов семьи, он начинает видеть и весь остальной мир? Тогда ещё не всё потеряно, он может ещё повзрослеть. Во всяком случае, свою роль он сменил, ни на кого не оглядываясь».
-Это был интересный для тебя день. Не так ли?
Ещё бы. Из убийцы - в спасителя, за ту сотую секунды, когда понял, что её сейчас не станет.
Я посмеялся вместе с Карлайлом над тем, что считал раньше, что страшней меня угрозы жизни Беллы Свон не существует, и он ушёл к пациенту. А я остался.
Ледяной мальчик. В сто девять лет? Я неплохо сохранился. И почему это я «мальчик»? Потому что раньше не интересовался, а теперь начал интересоваться людьми? Только одним человеком, и то, потому что у него МОЯ кровь. Ну, это вряд ли убедительный показатель. Смена роли? Что - то я не заметил, что долго рассуждал на эту тему. И потом, от того, что я выиграл сражение с фургоном, ничего не изменилось. Жажда МОЕЙ крови никуда не ушла, я всё ещё её возможный убийца. Только прибавился ещё и страх за её жизнь, и меня просто разрывает на части это противоречие. Это признак взросления? Нда… Что-то мне не хочется над этим задумываться. И вообще не время.
Насколько она пострадала, вот что меня беспокоило.
Но врачи считали, что Тайлеру досталось больше, и им занимались в первую очередь. Осколки стекла рассекли ему кожу на голове во многих местах, возможно, и толчки машины ему могли повредить, и все крутились вокруг него. Белле только измерили температуру и давление, и уложили на кушетку в приёмном покое ожидать очереди на рентген, а я сидел в кабинете Карлайла и ждал, когда будет сделан снимок. Тогда, наконец, смогу успокоиться. Это был очень долгий час. Карлайл был занят другими пациентами, предварительному осмотру своих коллег он вполне доверял, и ждал, как и я, снимка. И ещё я ждал, когда кто-нибудь зайдёт в приёмную. Мне там, как пациенту, делать было нечего, но там была Белла. А потом в приёмную зайдёт Карлайл, потому что я его попросил. Увидеть то общее, что есть между Карлайлом и мной, не составит для её наблюдательных глаз большого труда, а собеседника, чтобы это обсудить, ей уже на носилках доставили.
Тайлеру уже сделали снимок, и тоже направили отлежаться в приёмном покое, пока не будет решено, что с ним делать дальше. Конечно, он чувствовал себя виноватым, и был испуган, что чуть не убил человека, с ним от испуга случился приступ болтливости, он всё никак не мог остановиться, извинялся и сожалел, и снова извинялся, не замечая, что Белле это уже порядком надоело.
А, кстати, куда это она свой воротник успела деть? Вдруг болтовня Тайлера совершила опасный поворот.
- Это так быстро всё происходило, я и сообразить ничего не успевал. Ты-то как успела увернуться?
- Эм-м, - неопределённо отозвалась Белла.
Тайлер терпеливо ждал, а я просто замер. До этой минуты её никто не спрашивал, что с ней произошло. Просто передавали друг другу то, что сказал я. Это был момент её выбора. Следовать ли тому, что уже разошлось, как круги на воде, или сказать то, что видела сама. Выполнять ли своё обещание. Наконец, она сказала:
-Эдвард оттолкнул меня. Эдвард Каллен, - уточнила Белла, потому что по лицу Тайлера было видно, что он не может взять в толк, кто это такой. Только сплетницы типа Джессики были в курсе, кого и как зовут.
Эдвард, Эдвард Каллен. Так она сказала. Эдвард. Меня уже несло к дверям, чтобы услышать это своими ушами, а не через Тайлера. Эдвард. Это не вообще мужское имя, какое носят тысячи и тысячи людей на земле, это не то имя, которым меня называют знакомые люди и даже родственники, это МОЁ имя. Так я услышал, и хотел услышать снова. МОЁ имя.
- Он стоял рядом со мной.
И больше ничего не добавила. Не соврала, но и не сказала правды, умолчала.
- Каллен? Хах. Странно. Я не видел его. Могу поклясться….
«Я и Свон не сразу увидел. Может, он наклонился…».
- Вау, он, должно быть, быстро среагировал. Он в порядке?
- Думаю, да. Он где-то тут, но они не заставили его ложиться на носилки.
Я видел глазами Тайлера задумавшееся лицо и сузившиеся подозрением глаза девушки, Тайлер не увидел. У него были другие интересы.
«А она симпатичная, - почти с удивлением размышлял парень. - Даже взъерошенная. Ну, да, ведь упала. Не то, чтобы в моём вкусе, но… неплохо, в общем. Надо будет пригласить её куда-нибудь, вроде как в извинение. Может, прямо сегодня и…»
Его размышления несли меня к приёмной всё быстрее, непонятно зачем, но мне надо было! Медсестра успела раньше, подошла очередь Беллы на рентген, и я ушёл в тень за угол, пока они проходили мимо в радиологию.
Что мне было с того, что Тайлер нашёл её симпатичной? Были бы у него глаза на месте, заметил бы это раньше. Злиться то мне с чего? А я… я не злился, он меня просто… достал. Как Майк. Симпатичная, миленькая… Тьфу…. Она – Белла.
И она человек, пострадавший от моей силы. Пока медсестра копошилась в столе, я приоткрыл дверь и взглянул на экран. С головой Беллы всё было, на мой взгляд, в порядке. Я не навредил, не очень навредил, и внутреннее напряжение ушло. Карлайл, с уже готовым снимком в руках, меня обнаружил в простенке у радиологии.
- Ты выглядишь лучше, - заметил он, но мне не это было интересно, и даже не снимок в его руке.
- Ах, да, - вспомнил он о моём волнении, и посмотрел снимок на свет. – Травмы головы нет. Она в полном порядке, молодец, Эдвард.
Это утешает, что Белла в порядке. Я был не в порядке. Тайлер продолжал свои путаные извинения, ещё не зная, как бы подобраться к своей новой идее, пригласить девушку куда-нибудь. Наглости у него хватало, вот с фантазией, куда именно пригласить, были сложности. Вот он и «поддерживал разговор», хотя разговора давно уже не было. Белла делала вид, что задремала, только пальцы нервно вздрагивали от очередной тирады. А он смотрел и не видел. Её надо спасать от Тайлера. А от меня? Об этом я уже подумал, и даже решение принял, и больше думать не хочу. Больно. Но пока я здесь, то пытаюсь найти объяснение для Карлайла, зачем направляюсь в приёмный покой.
- Я собираюсь сейчас с ней поговорить, успокоить, убедить, чтобы не передумала, раньше, чем увидит тебя, заметит наше сходство.
Аргументы так себе, но других нет, а я хочу срочно прервать излияния Тайлера, пока он, в самом деле, чего-нибудь не надумал. Карлайл рассеяно покивал головой, продолжая рассматривать снимки, и мне стало интересно, что в этих снимках интересного нашёл он.
- Хм… посмотри, сколько тут заживших травм. Сколько раз мать её роняла? – не слишком весело посмеялся он собственной шутке, и уже серьёзно добавил. – Я начинаю думать, что эта девушка действительно родилась под несчастливой звездой. Всегда в ненужном месте и в ненужное время, и Форкс, в комплексе с тобой, просто в этом ряду.
Да, наверное. Не хочу об этом ни говорить, ни думать.
- Ты собирался успокаивать и убеждать? Иди. Чуть позже я к вам подойду.
Когда я подходил к приёмной, коварный план уже был готов. Всё-таки я один из трёх непосредственных участников. Если изобразить происшествие как незначительное, неприятность, у которой нет, и не могло быть, тяжёлых последствий, Тайлер потеряет право приставать к Белле под видом искупления вины. Вокруг Беллы поблекнет ореол девы, попавшей в беду, чему она тоже будет рада, а заодно потеряет необходимость задумываться над странностями Каллена. И всё легко забудется. Набрав побольше воздуха, я выступил на свою сцену. Тайлер уже смолк, разглядев, наконец, что Белла дремлет. Я подошёл достаточно близко, чтобы Тайлер меня заметил, поэтому приложил палец к губам знаком молчания.
- Она спит? - шёпотом спросил я.
Конечно, нет. Белла раскрыла глаза, вспоминая, может быть надвигающийся фургон, а может, своё падение на лёд от толчка, и тут же её глаза сузились. Подозревает, что? Злится, по какой причине? Это всё мне надо сейчас понять и загладить.
- Привет, Эдвард, - сказал Тайлер, - мне так жаль, правда…
Не хватало мне выслушивать все извинения во второй раз, и я поднял руку, призвав к вниманию.
-Нет крови, нет и вины, - прервал я его излияния.
С точки зрения вампира шутка двусмысленная, но, кроме меня её оценить некому, поэтому только я ей и улыбаюсь, может, несколько шире, чем надо. Уж настолько я облегчать жизнь Кроули не собирался. А, ладно, играю я комедию для Беллы, она мой единственный зритель. Но и Тайлеру тоже отведена значительная роль второго плана. Я почти по-приятельски сел на диванчик у него в ногах, чтобы быть от Беллы как можно дальше, и удивился. Открытая кровь Тайлера, да ещё так близко, должна была меня уже разволновать, как минимум, но как раз этого она сделать была не в состоянии. Её перекрывал гораздо более слабый и тонкий аромат Беллы. Я ЕГО боялся и желал, и что мне за дело до крови Тайлера Кроули. Теперь понятно, как Карлайл способен работать в таких условиях, но уровень его концентрации на его интересах требует великой самодисциплины.
- Ну, каков приговор? – спросил я Беллу самым легкомысленным тоном.
Она надула губы, как наказанный безвинно ребёнок. А воротник нашёлся, под диванчиком.
- Со мной всё в порядке, но меня всё равно не отпускают. А как у тебя получилось, что тебя на обследование не отправили? - и глаза ещё больше заузились, ожидая подвоха. На это раз его не будет, то есть он как раз есть, в том, что его нет.
- У меня тут очень влиятельные связи, - услышав шаги Карлайла в коридоре, объяснил я. - Не волнуйся, я постарался их использовать и в твоих интересах.
Когда Карлайл вошёл, глаза Беллы стали круглыми, и почти так же округлился рот.
Конечно, наше сходство бросилось ей в глаза. Не говоря уж о красоте Карлайла. Не говоря уж, что красота Карлайла наполнена добротой. И голос тоже. Добротой и спокойствием. Любой пациент успокаивается. А Белла?
-Ну, мисс Свон, как вы себя чувствуете? - спросил Карлайл.
-Я в порядке, - тихо ответила она.
Карлайл прикрепил её снимки на подсвеченный стенд.
- Ваши снимки говорят о том же. Голова не болит? Эдвард сказал, что Вы ударилась довольно сильно.
-Я в порядке, - повторила она снова и посмотрела в мою сторону. Теперь она точно знает, кто её подставил, и благодарностей я от неё не дождусь. Что ж, это мне только на руку. Когда Карлайл подошёл к Белле и провёл по волосам рукой, пока не нашёл под ними шишку, на меня хлынула волна сожаления, и чувства своей ущербности в сравнении с ним.
Он касался её очень бережно, осторожно, как и ко всем своим пациентам, не принося ни грамма лишней боли или неудобства. Сколько раз я видел это, когда был его ассистентом. Самоконтроль, конечно. Но к Белле я, со своей жаждой МОЕЙ крови, вряд ли смогу так прикоснуться, хоть когда-нибудь. Белла вздрогнула, когда пальцы врача коснулись шишки. И я тоже, словно это моя боль. Ну, да, моя. Шишка появилась моими стараниями, значит, и плоды этих стараний тоже мои.
Должно было быть больно, я же помню звук удара, а она ответила на вопрос Карлайла, что не очень. Её храбрость была прямо противоположна её слабости. А я, кажется, ещё не встречал человека, такого же физически слабого, как Белла Свон.
В принципе для мисс Свон действительно всё кончилось относительно неплохо, и отец, ждущий её в комнате ожиданий, вполне мог её забрать домой. Я этого не знал, успокоившийся Чарльз Свон сквозь ментальный гомон других голосов не прослушивался.
- Но если вдруг закружится голова, или со зрением возникнут проблемы, немедленно возвращайтесь, - предупредил Карлайл.
- А в школу? - забеспокоилась Белла.
- В школу, пожалуй, сегодня не стоит. Волнений на сегодня с Вас достаточно. Лучше отдохните, - последовал настоятельный совет.
- А ему, значит, можно? – сверкнула пара карих глаз в мою сторону. А ведь я в них опять утону, лучше быть настороже, раз играю парня, с которым случилась маленькая, очень маленькая неприятность.
- Ну, кто-то должен сообщить, что мы все выжили.
Мой развесёлый настрой пригасил Карлайл, сообщивший, что чуть ли не половина школы сейчас находится в комнате ожиданий.
- О нет! - Белла даже спрятала лицо в ладони, представив себе эту картину – своё выступление в качестве героини дня. Как я и предполагал, это не её.
Но и предложение Карлайла остаться в больнице ей тоже не нравилось. Она так заспешила покинуть диванчик, что споткнулась, влетела прямо в руки Карлайла, и покраснела от смущения. А я снова позавидовал.
Карлайл удержал её от падения, пока она не восстановила равновесие, наблюдал, как бледно розовый румянец заливает скулы, и с ним ничего особенного не происходило, его самодисциплина не ослабла ни на йоту. Это была не ЕГО кровь, хотя я не знаю, позволил бы он своему монстру, при виде СВОЕЙ крови, вытворять с собой то, что позволял себе мой. Но я его сейчас держал, и собирался держать и дальше. Пока моих сил хватало.
- Прими дома тайленол, от боли, - проинструктировал Карлайл.
- Так сильно у меня не болит, - ответила Белла.
- Значит, тебе повезло.
- Это потому что Эдвард оказался рядом, - снова впившись в меня взглядом, сказала она.
- Ох, ну, да, - не собирался акцентировать эту деталь Карлайл.
А Белла не собиралась отказываться от своей правоты. Это было моим делом – заставить её не верить самой себе. Как будто это возможно. Но у меня есть запасной вариант.
«Твоя очередь», - подумал Карлайл. – «Постарайся выполнить чисто эту работу».
- А Вам, молодой человек, - обратился он к Тайлеру, осматривая его многочисленные порезы, - придётся у нас задержаться подольше.
Белла решительным шагом двинулась ко мне, и остановилась, когда расстояние между нами стало опасно маленьким для вампира, и достаточным для человека, который собирается говорить шёпотом. Я ведь хотел, чтобы она ко мне подошла, ну, вот моё желание и исполнилось. Почему же я не радуюсь…
Потому что я не хотел, чтобы Белла буквально прошипела: - Можно тебя на минутку? – и тёплое дыхание квинтэссенцией аромата её крови коснулось моей кожи, атаковало моё обоняние.
«Осторожно, Эдвард!», - напомнил мне Карлайл, наблюдавший за каждым моим вздохом, втянутым сквозь стиснутые зубы.
Я не хотел говорить с ней и держать монстра изо всех сил, тратя своё внимание на своё бунтующее тело, а не на Беллу. Не хотел без конца сглатывать яд и прятать сжатые до судороги кулаки за спину. Тем более в этот раз, потому что он - последний.
- Я хотела бы поговорить с тобой наедине, если ты не возражаешь, - продолжала шипеть Белла.

Возражаю, ты даже не представляешь, как. И дело даже не в том, что монстр сходит с ума, и рвёт и прожигает всё, до чего только может дотянуться: глотку, пищевод, желудок. Стягивает мышцы рук и плеч судорогой. Я его держу, удержу и дальше.
Потому что мне предстоит чудовищное деяние, Белла. Я должен тебя обидеть, очень больно. Настолько больно, чтобы секреты Каллена даже наедине с собой не хотелось вспоминать. Чтобы все странности, которые ты заметила, связались у тебя не со скромным рыцарем без страха и упрёка, а с уродом, способным обмануть и надсмеяться. Которого надо как можно скорее забыть. Навсегда.
Я очень возражаю, но я соглашаюсь, и иду в пустой тупичок к окну, а ты спешишь следом, и стараешься не отставать. Я соглашаюсь, потому что обида - это не беда. А вот твоё единственное слово на людях о странностях Калленов - это беда. Которая придёт неизвестно откуда и когда, но придёт скоро. И в первую очередь - к тебе.
Жуткая странность, Белла: я сейчас почти целый.
Монстр рвётся к тебе через все цепи, не только потому, что ты единственная его награда, но и потому, что понимает - сейчас я его не выпущу, и он тебя никогда больше не учует.
И я рвусь к тебе, потому что ты - единственно моё неоткрытое открытие, единственная моя ценность, что - то хорошее, что могло со мной случиться.
И уже не случится никогда, потому что я расстаюсь с тобой, Белла, сейчас.

- Чего тебе надо? – холодно спросил я, разворачиваясь к ней лицом.
Она отпрянула от моего холодного тона, от враждебного выражения лица, почти такого, как в первый раз. А я молодец, умею, когда хочу…
- Ты должен мне объяснить, - сказала она тихим голосом, начиная бледнеть.
- Я спас тебе жизнь, и я ничего тебе не должен, - отрезал я.
Она вздрогнула, словно её ударили исподтишка, а меня как кислотой облило, потому что это я бил, и совсем не исподтишка, намеренно, и мне нельзя иначе.
- Ты обещал, - сказала она ещё тише.
Я лгал. И собираюсь и дальше действовать в том же духе.
- О чём ты? Что я мог тебе обещать? Белла, ты действительно сильно ударилась головой.
- С моей головой всё в порядке, - упрямо вскинула она голову.
Её разозлил мой кивок на полученную шишку, мой грубый тон, но её злость мою задачу облегчила. Я как бы получил право на ответную злость:
- Так чего тебе от меня надо, объясни, раз с головой у тебя всё в порядке.
- Я хочу правды, я хочу знать, зачем я лгу для тебя.
Правды, всего лишь. Правды, которая звучит, как горячечный бред. Надо заставить её произнести вслух эту правду, и она сама поймёт, насколько она нелепа в мире людей.
- Ну, и что, по твоему, я должен тебе объяснить?
Бела заторопилась сказать всё, что она успела вспомнить и продумать, пока лежала на диванчике в приёмном покое.
- Всё, что я знаю, это что тебя не было где-то рядом со мной. И Тайлер тебя не видел, так что нечего кивать на мою голову. Фургон раздавил бы нас, но не смог, зато твои руки оставили вмятины на его боку, и на другой машине тоже есть вмятины от твоей спины, но сам ты ни капельки не ушибся, а ещё фургон должен был раздавить мои ноги, но ты его держал… – неожиданно она замолчала и стиснула зубы, чтобы сдержать, начинающие закипать на глазах, слёзы.
Всё так и выглядит, как бред сумасшедшего. И всё - правда. Белла всё увидела, ничего не упустила.
- Ты себя-то слышишь? Я что, держал фургон, словно гидравлический домкрат из мастерской?- с издевательским сарказмом вопрошал я, обмирая от страха за эти слишком зоркие глаза.
Белла резко кивнула головой, не собираясь отступать.
- Никто в это не сможет поверить, ты же понимаешь, - сарказм я сменил на откровенную насмешку.
Насмешка разозлила её по-настоящему. Теперь она пылала от гнева, но каждое её слово было как…. клятва.
- Я - не - собираюсь - ничего - никому - рассказывать.
Я не сдержал своего слова, я её разозлил, обидел, и всё-таки она действительно не собиралась меня выдавать, так говорили её глаза, а они не лгут.
Почему?
Белла, я не понимаю, почему?
Маску наглеца и обманщика я чуть не упустил, как только удержался …
- Тогда какое это имеет значение? – сменил я насмешку на холодное равнодушие.
- Это имеет значение для меня, - решительно сказала Белла. – Я не люблю лгать, поэтому должна быть серьёзная причина, чего ради я это делаю.
Она просила о моём доверии, в обмен на своё, всего лишь, а я мог ей ответить только обидой. Обида – это защита от беды, но и эту защиту я ещё не достроил.
- Может, тебе стоит сказать мне «спасибо», и просто забыть? – голосом короля, оказывающего монаршую милость простолюдинке, предложил я.
- Спасибо! – ответила она на это, вовсе не собираясь принимать вторую часть монаршей милости. Упрямая, вот она какая, - упрямая.

Зачем ты меня мучаешь, упрямая отважная Белла, зачем заставляешь доводить стройку до конца?

- Но забывать ты не собираешься, так?
- Нет.
- Ну что ж… - правды я ей сказать не мог.
И не хотел. Потому что даже сейчас мою глотку рвал монстр от вида румянца, выступившего не от смущения, а от гнева. Что бы она ни выдумала, но того чудовища, что сейчас стояло перед ней и сглатывало яд, чуя её аромат, она всё равно вообразить не сумеет. И кладу последний, самый тяжёлый, кирпич в стену между нами.
- … счастливо тебе насладиться обманутыми ожиданиями.
Мы стояли друг против друга, злые, разгневанные. Могучий вампир против хрупкого человеческого существа. Саблезубый тигр против поднявшего шёрстку дыбом и выпустившего все свои крохотные коготки котёнка.
Забавное противостояние. Почему бы мне и не вспоминать потом, даже с восхищением, какой он, котёнок Белла в гневе.
Вот и конец всем манёврам, я её обманывал с самого начала, и сейчас она услышала это открытым тестом.
- И с чего ты вообще тогда снизошёл до разговора? – спросила Белла.
Я недооценил крохотных коготков. Последний удар был за ней, за котёнком Беллой,
до самого сердца, и маска осыпалась осколками, как стёкла с фургона, разрезая уже меня, а не Тайлера.
- Не знаю… - ответил я и просто сбежал, могучий саблезубый тигр с поджатым хвостом.
Знаю. У меня было две причины для этого.
Во-первых, обида – не беда, её можно пережить.
Во-вторых, это был наш второй и последний разговор, я не мог им пожертвовать.
Как бы плохо мы не поговорили, мы говорили, и я ещё кое-что успел рассмотреть, то, что смогу унести с собой.
Мы ведь расстались, Белла…
Работу по зачистке я выполнил, хотя и нетрадиционным способом..

Я вернулся в школу, это было необходимо – ввести болото в прежнее сонное состояние, укрепить стену молчаливой отстранённости Калленов от всех остальных. Это было моё дело, моя работа на благо семьи. Теперь уже недолгая.
Можно было спокойно смотреть на привычную, до оскомины, картину, если бы не ставший пресным и холодным воздух. Если бы не поблекшие вдруг стены.
Если бы в памяти не начали наслаиваться друг на друга парты, классы, школы, педагоги и одноклассники, наслаиваться и сливаться. Девяносто два года школы своей одинаковостью все разом заявили о себе.
И если бы не абсолютная уверенность, что мне тут нечего делать, потому что Белла Свон сегодня в школу не вернётся, а завтра в школу не приду я. И больше её не увижу, и ничего о ней не узнаю. Мне изо всех сил захотелось её найти, в этом не было смысла, раз решение уже принято, но я хотел… просто хотел, против всех доводов логики.
Логика требовала, чтобы я остался в школе, и я ей подчинился. Уроки снова идут, как шли, не хватало лишь Кроули и Свон, да ещё пара особо шустрых ребят сбежала под шумок. А я смирно сидел на уроках, односложно отвечал педагогам, что о состоянии Кроули и Свон не осведомлён. И на биологии, и на испанском.
Эмметт брови поднял в недоумении, почему я не воспользовался возможностью застраховаться от нежелательных слухов, подчеркнув плачевное физическое состояние участников аварии.
Потому что Тайлер, кроме себя, вообще ни о чём не умеет думать, и поэтому не опасен, а Белла… Белла ничего не скажет, потому что и не собиралась. То, что я не сдержал своего слова, указывало, что этот мой «скелет» я не доверю даже ей, даже в обмен на, выцарапанную мной на биологии, её тайну.
Наговаривать на неё, за её спиной, приводить в действие свой сволочной вариант, да притом, что в нём нет надобности, делает его ещё более сволочным. Хватит того, что я с ней уже сделал. Я её обманул…. и обидел. А завтра я исчезну.
Следы моей самодеятельности Эмметт с Джаспером смазали, как могли, теперь всё выглядело так, словно фургон Тайлера наткнулся на «хонду», и поэтому не раздавил нас с Беллой.
««Хонду» мы чуть-чуть домяли, фургон подгладили, никто ничего не поймёт. Но объясняться с семьёй, зачем ты так явно влез в человеческие дела, ты будешь сам, и как теперь разбираться с последствиями, тебе придётся отдуваться тоже самому. Роуз в гневе, и встала на тропу войны», - ментально отчитался Эмметт.
Роуз, рефлекторно закатил я глаза, да по отношению ко мне она с неё ещё не сходила.
Можно бы было объяснить семье мой рывок угрозой увидеть кровь Беллы, разлитую на асфальте, и что такое обстоятельство могло бы разоблачить меня куда эффектнее.
Хотя в момент, когда фургон наползал на Беллу, я об этом вообще не думал. Хватало ужаса понять, что её сейчас не станет. Но аргумент с кровью был…. унизителен. Справедлив, и этим ещё более унизителен. На самом деле, несмотря на вчерашнее испытание, у меня не было полноценной защиты перед МОЕЙ кровью.
«И у Роуз будет союзник. Приглядись к Джасперу. Он не столько зол, сколько решителен».
Интересно, как выглядит решительность Джаспера? В голове у него – тригонометрическая задача, с ней он справился. Занялся следующей. Почему Эмметт посоветовал приглядеться, на что Джаспер настроен?
«…смысл моей жизни, она должна быть защищена», - постоянная поглощённость южанина своей подругой привычна, и что тут опасного, но Эмметт говорил ….
«…не допущу, никакой угрозы. Слишком благородно воспитан, и не знает, к чему это может привести. Жертвовать надо уметь. Синус икс в квадрате минус два косинус икс в квадрате…».
Чем жертвовать, позвольте узнать?
«…открытый вентиль – и газа полон дом. Была закрыта вентиляционная отдушина на кухне. Недавно сообщали, случай в Нью - Хэвене. Включили свет – и взрыв». Естественно, надо обладать обонянием вампира, чтобы услышать запах газа, да ему-то что с того, в нашем доме плита не включается, к тому же она электрическая.
«У Брэйди отец работает в полиции, он должен знать», - знать что?
«Два равно синус два икс плюс синус икс в квадрате минус…. пока ещё не поздно, когда пойду на охоту, иначе Вольтури…. не допущу. Элис должна быть защищена, любой ценой».
И язык огня, облизывающий последние головёшки на безымянном пожарище….
И всё сложилось.
В голове полыхнуло тем самым языком огня, и классная комната поплыла, как в дыму, и тоже заполыхала…. Гнев залил всё раскаленной лавой, ещё немного, и я сам начну гореть! Я знаю, кому устрою костёр прямо сейчас!
Не представляю, на что я был способен в эту минуту, но в плечо вцепилась клешня Эмметта. Если бы надавил, стул бы подо мной уже сломался, а так только треснула ключица. Силища не мерянная, приложенная в полном объёме. И поверх лавы и боли ментальный крик:
«Эд! Возьми себя в руки!»
Что?
«Угомонись, не устраивай ещё одного представления на людях»!
Но пожарище!
«Эд! Спокойно»!
Эмметт прав, пока идёт урок, нельзя двигаться с места, спокойствие, спокойствие… порву!
Эмметт тихо, даже для вампира, зашептал:
- Джаспер не собирается что-либо предпринимать, пока мы все не поговорим. Просто я подумал, что тебе не мешает знать заранее, на что он настроен.
Втянуть воздух, здесь люди… надо успокоиться… Ещё вдох, сквозь зубы… успокоиться… И рука Эмметта уже не давит, а ключица поболит и восстановится.
«Что это они, драться, что ли, задумали?», - донеслась заинтересованная мысль с задней парты.
«Чего не поделили, красотку Розали?», - это уже сзади и справа.
«Как бы не попасть под раздачу, этот Эмметт здоровый, как медведь…», - совсем за нашей спиной.
«Да ну их, чокнутые Каллены»….
«Ой, мама»…
Ментальная разноголосица постепенно стихла, не видя никакого продолжения, и урок, не прерываясь, катился дальше по наезженным рельсам.
- Проклятье, Эд, на тебя опять смотрели. С тобой вечно что-нибудь…
- Уступить сцену?
- Не-а, - хихикнул Эмметт. - Мне тебя не переплюнуть.
Уравновешенности и самообладанию Эмметта я должен быть благодарен, иначе неизвестно, что бы я натворил, но большой разговор ещё впереди, и если Розали настроена против, то, самое большее на что я могу рассчитывать в отношении Эмметта, это – нейтралитет, насколько он сможет его сохранить. Если не сможет…
Джаспер… одна мысль о нём, и гнев начинает подниматься снова, его приходится сдерживать немалым волевым усилием. Джаспер - сильный боец, опытный, с ним трудно бороться, а ещё, безусловно, на его стороне Розали. С ней я не боролся, но и она вампир, не из слабых. А если Розали вступит в драку, то Эмметт встанет рядом с ней, нейтралитет будет отброшен. Сила Эмметта ещё никогда не позволяла ему победить меня, он считал, что я жульничаю, пользуюсь своим даром, но ведь пользуется же он своим – силой.
Итог – трое возможных противников. Против Беллы, человека Беллы.
Я, наверное, сам был в шоке, потому что обнимал её, но помню не опасность её близости ко мне, а её безопасность рядом со мной. Мягкое, тёплое, гибко подающееся моему усилию, хрупкое человеческое, девичье, тело… Комок в горле от светлого, неизвестно откуда взявшегося, тумана в голове, и никакого яда.
Я не отдал Беллу слепому случаю.
Не могу отдать и зрячим совершенным машинам для убийства.
Я что, собираюсь сражаться за смертную девочку, которую почти не знаю, с моими бессмертными родственниками? Собираюсь.
Это нелогично. Ау, логика моя, ты где?
Рядом. Один против троих я не справлюсь. И я их люблю. Ненавижу их решение, но драться мне придётся не со словами, а с братьями и сестрой. Мне нужно сразиться с их решением, а там посмотрим. И кто может быть на этом поле моим союзником?
Карлайл, несомненно. Собственно, он мне это уже сказал. Карлайл – лидер, за котором мы идём, его мысль, убеждённость и пример позволяют другим решить, стоит ли, а потом следовать за ним.
Эсме. Не знаю. Если Карлайл – лидер семьи, мозг, то Эсме – сердце. Её любви хватило, чтобы пригреть эгоистичную Розали, дать мне столько тепла, что я до сих пор живу, никто в её сердце не обделён вниманием, ни «собственные» дети Карлайла, ни пришлые Джаспер с Элис. Мама должна быть на моей стороне, но если развалится по моей милости семья… не знаю, каково ей будет, и думать не хочу.
Элис. На чью сторону встанет Элис… Предположительно, на мою, но есть ещё и её половинка - Джаспер. Для человека Беллы в его мире нет места. Судьба Беллы пролегает даже не между парами, а прямо по ним. Но я всё равно её не оставлю без защиты. Не оставлю, потому что не могу. Против логики, против правил. Не оставлю.
Одна надежда на авторитет Карлайла. Этого может оказаться мало. Тогда… тогда мне надо будет убрать Беллу из Форкса. Выглядеть это будет для девушки, во всяком случае, сначала, как похищение ради выкупа, например.
И как это сделать, если мне рядом с ней так трудно? Монстр не настолько вышколен, чтобы быть уверенным в благополучии человека Беллы рядом со мной. Даже чтобы доставить её к маме в Финикс потребуется гораздо больше времени проводить вместе, причём близко, чем я могу сейчас. А если я её… убью? Я не хочу этого, мне даже вообразить это невыносимо, ну, а вдруг, нечаянно, или крышу сорвёт начисто…
Я этого не перенесу, вот что… Сходят или нет вампиры с ума – не знаю. Но не перенесу. То, что останется от меня после её … смерти … я не знаю, на что это будет похоже.
Интересно, куда это время подевалось? Пока размышлял, что за беседа меня ожидает дома, и к каким действиям эта беседа может меня подвигнуть, урок закончился.
И где я теперь?
Если верить глазам, я выхожу из школы, чтобы ехать домой, и в «вольво» уже трое из пяти Калленов.
А фактически – я один посреди осколков ледяного панциря, который проносил девяносто с лишком лет.
Школа, переставшая быть надоевшим унылым местом, где я просто работал охранником семьи, потому что Белла туда вернётся.
Дом… дом тоже изменился, он перестал быть абсолютным убежищем, я вообще не знаю, во что он сегодня для меня превратится.
Семья… что от неё останется, опять же для меня, после большого разговора?
Смертная девочка Белла, ставшая центром моей маленькой бессмертной вселенной, изменившая её настолько, что мне сложно в ней разобраться самому.
Если я её не уберегу, моя вселенная взорвётся, уничтожая всё, что попадётся на её пути.
Если смогу сберечь, всё может быть поправимо. Так или иначе…
О скуке, таким образом, можно забыть, даже если вдруг захочется её испытать… и не факт, что это будет возможно, в обозримом будущем. Я что, начинаю об этом сожалеть? Мой панцирь на место не вернуть. Да я и … Я больше не хочу его носить.

В машине было ещё тише, чем утром, абсолютное молчание держалось до самого порога дома. Зато в ментальном пространстве стоял оглушающий гвалт. Ругалась Розали, понося меня всеми обидными и оскорбительными эпитетами, которые хранила её память. Раньше некоторые из них могли меня задеть, теперь мне было наплевать на все, но громкие ментальные вопли Розали мешали мне услышать мысли остальных родственников, а я хотел знать, мысли и намерения каждого перед большим разговором.
Эмметт мучился колебаниями между любовью к Розали и добрым отношением ко мне, и заранее сожалел, что он не может иначе, и что добром это не кончится.
Джаспер продолжал держаться линии обеспечения безопасности Элис любой ценой, но компаньоны ему были не нужны, в его мыслях он всегда был один. Значит, с Джаспером я столкнусь один на один, без помощников, и у меня есть шанс.
Какой - победить, покалечить? Убить? Любимого человека Элис, сестрички, самой близкой, самой понимающей, брата своего… От такой перспективы горечью, вместо яда, наполняется рот. Элис просматривает будущее, пролистывает вариант за вариантом, но Джаспер везде натыкается на меня, а как же иначе, я уже знаю, что не оставлю Беллу. Джаспер восстановится, мы всегда восстанавливаемся, если живы, но останется память, что я причинил Джасперу боль – намеренно. Хотя он бился не за себя, за Элис… Нельзя! Но можно просто остановить, и чем дальше от дома семьи Свон, тем лучше. А дальше что? Тупик. И я возвращаюсь вместе с Элис к началу противостояния.
«Прекрати, Эдвард! Этого не случится! Я не позволю!», - требует Элис, и стремится уйти дальше по дороге возможностей, найти выход из тупика, но видения плывут и мерцают, и ничего рассмотреть нельзя.
Хорошо, что мы уже дома, и «мерседес» Карлайла расположился в гараже. Значит, отец прибыл раньше нас.
Если кто и способен предотвратить взрыв, заставить нас рассуждать спокойно и взвешенно, то это он – глава клана. У него нет ни одного из экзотических способностей, которые есть у его детей, но он умеет понимать чужую боль, и умеет помогать с ней бороться. А боль бывает не только физическая, и не только у смертных.
Без всяких пустых слов мы отправились вслед за ним в столовую с длинным овальным столом красного дерева и стульями вокруг. Это тоже всего лишь часть камуфляжного интерьера, но Карлайл предпочитал напоминать нам в сложных ситуациях, что мы вампиры, но мы - люди, и можем говорить и договариваться, а не рвать друг друга на куски. И это работало. Всегда. А для переговорной интерьер столовой подходил как нельзя лучше. Когда мы сели, сразу стал виден расклад сил. Карлайл и Розали на противоположных концах стола, рядом с Розали, морщившийся от тяжёлой ситуации Эмметт. За спиной Розали встал Джаспер, обозначив, что он на стороне Розали, но не с ней. Он отдельно. Рядом с Карлайлом с одной стороны села Эсме, ещё не знающая, о чём будет разговор, но она всегда с Карлайлом, как Эмметт с Розали, с другой стороны сел я. Последней подошла Элис, по-прежнему перебирающая варианты будущего, но они всё ещё мерцали, плыли. Кажется, Элис, от их быстротечности, чувствовала себя не лучшим образом. Возможно, у неё болела голова, но она, как и я, пыталась в них хоть что-то понять, и на своё состояние внимания обращать ей было некогда. Она присела рядом с Эсме, не очень вглядываясь, кто как расположился. Джаспер рванулся было к ней, но остался там, где был. Сейчас и это было важно - объяснение своих позиций до того, как начнём говорить.
На одном конце стола ждала приговора смерть Беллы, на другом – её жизнь.
Это было… ненормально. Как и вообще существование вампиров. Не живых, не мёртвых. И они собирались судить, имеет ли в данном конкретном случае право на жизнь смертное существо. Мы собирались судить.
Я спас от смерти девушку Беллу, явив ей признаки своей сути. И за это она была приговорена по закону вампиров. Потому что могла рассказать, свидетельствовать о нашем существовании.
Можно было назвать спасение человека таким способом ошибкой, но если бы всё повторилось, я бы, не медля, эту ошибку совершил снова. Потому что это не «вообще человек», это – Белла. И она дала слово молчать.
Я мог бы оставить семью, несмотря на то, что сделаю Эсме несчастной на несколько лет, чтобы всё связанное со мной растаяло, не имея почвы для разговоров, но педантизму Розали этого было мало, ей нужна была полная ликвидация возможного источника беспокойства, и ликвидировать этот источник должен был тот, кто его создал. Нас тут была целая немаленькая семья, один бросал тень на всех остальных.
И Эмметт был прав со своей житейской мудростью.
- Обещание молчать Белла давала только тебе. Если ты исчезнешь, с какой стати ей соблюдать обещание дальше. Она может заговорить. А мы, не зная без тебя, о чём думают люди, окажемся в ещё большей опасности.
- Элис сможет предупредить, - отбивался я.
- Если ты уедешь, что бы не сделала Белла, на тебе это не отразится, по крайней мере непосредственно. А вот мы, совсем ей незнакомые люди, можем быть застигнуты врасплох. Я не вижу никакого разрешения ситуации при таком раскладе сил, - возразила Элис.
То есть пока Розали и Джаспер не откажутся от планов убить Беллу. Раз у меня хватило дурости её спасти и не хватает духу её … устранить. Розали даже собралась эту миссию взять на себя.
- Люди так легко умирают. И не всегда можно предугадать, как болезнь или травма может повлиять в любой момент. Белла же ударилась головой. А вдруг последствия травмы оказались значительно тяжелее? Сплошь и рядом так бывает.
Она сможет, справится. Уже убила в вампирском существовании восьмерых человек. Не выпила, а убила, аккуратно и без следов.
- И не рычи, Эдвард. ДРУГИЕ, ты знаешь, кто, будут ждать, что мы подчистим за собой все следы. Мы не такие как все, за нами приглядывают особенно старательно. И если мывотмы не сделаем того, что должны…
Розали не собиралась верить слову Беллы, только её смерти. А Карлайл собирался сохранить Белле жизнь, у него были свои аргументы.
- Пока ещё девушка ничего никому не рассказала. Розали, ты собираешься уничтожать живого человека заранее? Даже до того, как он совершит действие, о последствиях которого понятия не имеет?
- Я собираюсь поступить ответственно!
-Ты собираешься поступить бессердечно. Когда в Рочестере ты поступила … так, как поступила, это было актом правосудия. Эти мужчины должны были за совершенное над тобой понести такое наказание даже по людским законам. Но убить беззащитного человека ради своей пользы? Разве с тобой те мужчины поступили иначе? Ты хочешь пойти их путём?
Даже если Белла Свон проговорится, она и тогда перед нами ни в чём не виновата, потому что не знает, чем это может для нас кончиться. Пусть даже ради нашего спасения, но у человека будет безвинно отнята жизнь.
Мы действительно живём не так, как все, но если мы начнём поступать так, как ты предложила сейчас, мы потеряем то единственное, что отличает нас от остальных вампиров, то лучшее, что есть в нашей сущности.
Это был весомый, тяжёлый аргумент, и Розали отступила.
- Всё будет хорошо, Роуз, - тихо похлопал Эмметт подругу по плечу.
- Значит, надо решить следующее, исчезаем ли мы отсюда немедленно? – задался вопросом Карлайл.
Как я и предполагал, Розали расстроилась, она, как кошка, привыкала к месту, и переезды её всегда злили. Ей Форкс нравился, возможность жить, почти как нормальные люди, была для неё особенно привлекательна, и запас времени у нас здесь не менее пяти лет. Она не хотела уезжать.
- Хорошо, пусть тогда всё останется, как есть. Подождём и посмотрим, будет ли вообще необходимость трогаться с места, учитывая, что в молчании Свон Эдвард так уверен, - подвёл Карлайл черту под разговором с Розали.
Пусть Розали и не собиралась верить моим словам, но против Карлайла она уже не могла пойти. Ну и пусть себе фыркает в мою сторону, ничего нового в наши взаимоотношения она не внесла.
А вот Джаспер… Он не зря не сел за стол, хотя и обозначил свою позицию. Джаспер не собирался ни о чём договариваться. И не собирался никому на слово доверять.
Он прошёл слишком долгую школу жестокости и вероломства, самые тяжёлые ошибки впечатаны шрамами на его теле, такого не забудешь. И он не собирался оставлять даже тени возможности опасности для Элис. Свои планы он оставил в силе.
- Джаспер, - сказал я.
Он слышал мою решимость, но и его не поколебалась.
- Джаспер, я этого не допущу.
Его лицо даже не дрогнуло.
- Эдвард, ты вмешался в чужую судьбу. Ей было предначертано умереть сегодня. Я только доведу дело до конца.
Нет.
- Я - этого - не - допущу.
Джаспер удивлённо задрал брови. Я, маменькин сынок благородного воспитания, собрался его остановить? Но ему было, что мне сказать, чтобы я понял, насколько всё серьёзно для него. Что у него просто нет выхода.
- Я не позволю, чтобы на Элис упала даже тень опасности. Ты ни к кому не чувствуешь того, что я чувствую к ней, Эдвард. Ты не пережил того, что пережил я. Всего лишь влезть в мои воспоминания – этого недостаточно, тем более, что влез ты не во все. Тебе не понять!
Может быть, не знаю, но я знаю своё. Белла Свон… не дам. Во мне нет ни бешенства, ни гнева, ни какого-то рыцарского восторга. Просто, не дам.
Так мы и стояли, спокойно оценивая решимость друг друга идти до…
- Джасс, - вдруг вмешалась Элис.
Он не сразу перевёл на неё глаза, прощупывая мой настрой. Наверное, он не был так уж легко читаем, и сломить его тоже не удавалось, хотя Джаспер наверняка попробовал.
- Элис, - обратился он к подруге, - только не надо мне говорить, что ты можешь сама себя защитить. Я это уже слышал. Я всё равно сделаю то, что…
- Я вовсе не это хочу сказать, - опять перебила его Элис.
Когда это они успели поговорить о … на уроках. Пока я был в больнице.
- Я хочу попросить тебя об услуге. Я знаю, ты любишь меня. Спасибо. Но услуга вот в чём. Постарайся не пытаться убить Беллу. Во-первых, я не хочу, чтобы вы сражались с Эдвардом, это кончится плохо, для обоих, и, сам понимаешь, радовать это меня не может. А во- вторых, Белла – моя подруга. Во всяком случае, станет ею.
Элис, ты… ты что?
В голове Элис картинка, отбрасывающая щедрый свет обещания на её лицо, солнечный, радостный. Белла и Элис стоят в потоке света, Элис светится, как и положено вампиру на солнце, и обнимает Беллу за хрупкие плечи своими совершенными белыми, живого камня, руками, Белла жмурится от радуги, падающей на её лицо, и обнимает Элис за талию, обе смеются, и обе счастливы.
Так не бывает… Люди не знают, не имеют права знать. Вампир – это чудовищно, для человека. Так не бывает! Но картинка не плывёт и не дрожит, только неясно, когда это происходит, девушки смотрятся в зеркало в комнате Элис, а там ещё одна Элис и ещё одна Белла, и тоже счастливые. Я сейчас… у меня голова лопнет, и сердце, стучит так, что его слышно.
- Но… Элис… – задохнулся Джаспер.
То, что говорила Элис, и то, что чувствовала, было ничуть не менее ошеломительно, чем то, что я видел. Я бы, может, посмотрел на него, но не мог оторваться от того, что вижу: две подружки, человек и вампир, смеются, разглядывая себя в зеркале. Так не бывает…
- Я когда-нибудь полюблю её, Джасс. Ты причинишь мне большое горе, если по твоей вине… я лишусь её.
«Какая она счастливая сейчас, даже с ощущением краткости счастья… если сейчас убить Беллу Свон, то, значит, убить и эту радость, ограбить Элис. А если повременить? Если девушка промолчит всего неделю, и то, опасность снизится до некритичной».
От того, что Джаспер начал менять свою позицию, начала «плыть», меняться, и картинка будущего.
«Ладно, как там ещё будет, подожду с уничтожением, пока Свон не начнёт болтать лишнего».
Картинка снова обрела устойчивость, но теперь в зеркале отражались, обнимаясь по-прежнему, две девушки - вампирши, Элис и… Белла? Белла – вампир?
- Элис, - спазм в горле заставляет хрипеть. Как это может быть, что должно произойти такого страшного, чтобы явилось ЭТО… – как это?
- Я же говорила тебе, что ты на перекрёстке. Ты принял решение - и перекрёсток пройден, у будущего теперь другое направление.
- Какое решение? Элис!!!
- Не знаю, но - определяющее. Назад не повернуть. Все варианты будущего идут теперь только из этого направления.
«Все: и хорошие, и очень хорошие, и… Джаспер, Джаспер, думай, Джаспер, Джаспер, Джаспер, не подведи, Джаспер, Джаспер…»
- Элис, не дури мне голову, что ты скрываешь? - рявкнул я, услышав скороговорку в уме Элис. Я с таким уже сталкивался. Если начинает частить о чём-то, к делу не относящемуся, значит, прячет от меня какую-то мысль, или событие. Обычно,
какая-нибудь смешная подстава. Но сейчас…
На непонятные, наполовину неслышимые, разговоры Элис со мной, Эмметт, обычно, реагировал ехидной усмешкой, но сейчас всё было слишком серьёзно, и Эмметт рыкнул, напоминая, что мы здесь не одни. Подожди Эмм, я пока сам ничего не понимаю!
-Это касается её? – потребовал я ответа. – Это касается Беллы?
«Шалтай-болтай сидел на стене, Шалтай-болтай свалился во сне, и вся королевская…»
- С Беллой беда?
«С Беллой беда…», -ахнуло ментальное эхо, и запрятанная картинка выскочила из своего убежища, чтобы немедленно исчезнуть.
- НЕТ!!! – ору я тому, что выглянуло из засады, голос у меня неожиданно грохочет, как обвал. – НЕТ!
Это… этого не может быть, этого не будет! Не будет! Никому: ни людям, ни небу - не увидеть убийственной усмешки этой воплощённой возможности. Моих красных, налитых кровью Беллы, глаз, и её белого, высосанного до капли, тела на моих руках.
- Эдвард! Что - нет? – пытается удержать меня от неизвестно чего Карлайл, положив мне руку на плечо, для чего ему пришлось встать. Потому что я стою, а грохотал обвалом врезавшийся в дальнюю стену, неизвестно как улетевший туда, мой стул.
- Оно становится всё яснее, - почти шепчет Элис. - С каждым мгновением ты уходишь по новой дороге всё дальше. Для неё осталось только два пути. И определять их - тебе.
- Пожалуйста! Кто-нибудь будет так любезен, просветить нас, тёмных, о чём вы толкуете? – взмолился Эмметт.
- Я сейчас же уеду! – заявляю я Элис, и жду, жду, как отзовётся будущее.
- Ну, уж, нет, - отозвался Эмметт, - что это мы по второму кругу пошли. Эд, тебе нельзя уезжать, если ты вдруг что-то упустил из-за ваших штучек, я повторю тебе, почему!
-Я не вижу, чтобы ты куда-нибудь уезжал, Эдвард, - устало сказала Элис. – Я и утром этого не видела. И даже не представляю, сможешь ли ты заставить себя уехать.
«Подумай об этом», - предложила она молча. – «Подумай об отъезде».
Я понял, невыносимо больно, но какое значение имела эта боль, если мне НАДО уехать как можно дальше. Уже не ради себя, не ради семьи, ради неё…
«Не вздумай играть в благородного героя. Подумай, над тем, что, если Белла тут останется одна, Джаспер может и передумать. Ты хочешь её в Форксе оставить без защиты»?
Джаспер.
А я лучше? Я смогу её уберечь? От одного варианта - безусловно, так мне кажется, но от второго… Если вместо мёртвой Беллы будет Белла – вампир, это лучше?
«Я тоже люблю её, или скоро полюблю. Но уже хочу, чтобы она была рядом, живая. Вампиром или человеком, всё равно».
- Ты ТОЖЕ её любишь?
Это «тоже» говорило о чём-то, и я никак не мог понять, какое это «тоже» имело отношение ко всему происходящему. Элис хочет иметь подругу, понятно. Беллу, потому что так говорит будущее. Конечно, даже то, что я успел понять, говорит, что человек Белла – очень хороший человек. Но причём тут «любит тоже»? Кто ещё любит эту девушку?
Элис вздохнула.
«Ты что, слепой, Эдвард? Не можешь понять, куда тебя тянет, как магнитом? От этого притяжения тебе уже не оторваться, и пробовать нет смысла. Для тебя это уже неизбежно, Эдвард, никто с этим не справлялся, хотел он того, или нет. Смотри сам…».
Не хочу! Не хочу видеть своей довольной физиономии рядом со спокойным ледяным лицом Беллы, смирившейся в очередной раз с тем, что жизнь несправедлива.
- Нет! – отказался я от этого видения, - Я не должен, я не могу!... Уеду. Изменю
будущее.
- Можешь попробовать, - скептически ответила Элис.
- Эй, имейте совесть! – загремел Эмметт, потерявший последнее терпение в попытках понять, о чём мы говорим.
-Я сейчас тебе растолкую, - прошипела Розали. – Элис видит, что он втюрится в человека! Ах, какой классический сюжет! Прямо тебе Эдвард Рочестер. Бе-е-е….
Какой мезальянс: аристократ Эдвард и серая мышка Джейн, да, Роуз?
Не разбираешься ты, Роуз, в ситуации. Это мезальянс другого рода. Белла и вампир. Красавица и чудовище… Красавица смогла расколдовать своё чудище, а Белла не сможет. И Чудовище утащит Красавицу во тьму.
-Что? - ошарашено рявкнул Эмметт, и раскатисто захохотал, разгоняя эхо по углам. - Так вот о чём речь? - захохотал он снова. - Ничего себе, круто, Эдвард!
«Втюрится… Я уж не знал, о чём страшном и подумать. Втюрится! Вот уж чего не ожидал. Мир перевернулся!».
- «Втюрится в человека»? – ошеломлённо повторила Эсме. – В девушку, которую сегодня спас? Эдвард влюбится в неё?
- Элис, подробнее! – потребовал Джаспер.
- Всё зависит от него, от его силы. Он либо убьёт её… - впилась Элис яростным взглядом в меня. - Если ты это сделаешь, то разозлишь меня до крайности, уже не говоря о том, что это сотворит с ТОБОЙ!
Она снова развернулась к Джасперу.
- … либо Белла, в конце концов, станет одной из нас.
- Не будет этого, ничего такого не будет! – закричал я, но Элис, похоже, меня не слышала.
- Всё будет зависеть от него, - повторила она. - Ему понадобится самообладание даже мощнее, чем у Карлайла. Вполне может быть, что и на это его сил хватит. Но вот что для него окажется совершенно невозможным – это быть вдали от неё. Гиблое дело.

А чего вы все притихли? Вы думали, я орал, что уеду, просто так, чтобы мезальянса не допустить? Ну, так подумайте, что ваш покой будет почти гарантированно оплачен её смертью, как Розали с Джаспером и хотели, и сделаю это я, как настаивала Розали.
Ты ведь этого хотела «Мисс совершенная убийца»? Теперь чего не радуешься? Потому что даже Элис не представляет, что ЭТО сделает со мной? У вас всех даже мысли разбежались испуганными мышами, не собрать… И у меня… Самообладание выше Карлайла, к МОЕЙ крови. Это…

- Что ж, это усложняет дело, - после долгого молчания вздохнул Карлайл.
- Вот уж действительно, - согласился Эмметт. Но его в голосе по-прежнему полно веселья.
«Ты у нас, ведь, джентльмен. Пока соберёшься в щёчку поцеловать, она к тому времени может стать дамой весьма зрелых лет. А когда рискнёшь поцеловать шейку, может и кусать расхочется престарелую бабулю».

Зато вы с Розали очень резвыми были с самого начала…

- Я полагаю, наши планы не меняются, - задумчиво сказал Карлайл. – Мы остаёмся, и держим ухо востро. Разумеется, никто не… не причинит вреда девушке.
- Нет, не причинит, - тихо сказал Джаспер. – я отступаюсь. Раз Элис видит только два пути…
- Нет! - орал я. - Нет!
Но семья верила Элис и не верила мне, и слышать не хотела, что внутри меня происходит. Единственный раз, когда мне этого захотелось, меня не собирались слышать.

Вы же меня приговорили… стать палачом Беллы, девушки, в которую я влюблюсь!
Джаспер успокоился, сбросив на меня столь неприятное дело.
Розали - тоже. Как бы она не хорохорилась, но убивать людей, искалечивших и убивших тебя, это совсем не то же самое, что убивать неповинного человека.
Эмметт расписывает себе мою стратегию ухаживания за девушкой и от души веселится.
Элис… она мне сочувствует, но у неё есть та картинка - обещание, подружка Белла. Даже больше, чем подруга, если послушать, как она о девушке думает. Как о родной.
И её не смущает, что Белла перестанет быть человеком.
И Эсме… она так верит, что я справлюсь со всем, так хочет, чтобы я нашёл себе пару…

Мама, а Белла? Кто-нибудь спросил, надо ли это Белле?

Только Карлайл подумал о девушке, что будет с её бессмертной человеческой душой, но не больше того.

Карлайл, а выбор девушки Беллы имеет значение, или только выбор вампира?

Я вылетел из дома под проливной дождь, чтобы сбросить напряжение и обдумать, в какой ситуации оказался, чего я хочу, и что я должен сделать.
Дождь стоял стеной, я нёсся вдоль грозового фронта по направлению к Сиэтлу, пробивая дождевую стену, и чувствуя себя отделённым, от всего на свете. Это иллюзия, созданная моей фантазией, что я внутри стены, но она помогала вообразить себе, что последний шаг ещё не сделан.
Когда ехали домой, я разглядывал осколки своего ледяного панциря, и не хотел его одевать. Сейчас очень хочу, но не могу. Он растаял. Хочу, потому что спрятался бы за ним, и никаких проблем, только скука, по понедельникам, отвратительная.
И у Беллы уже нет ни одного противника, только один палач – я, а как мне защищать Беллу от себя?
Дом остался домом, то есть зданием, собравшим под своей крышей людей, называющих себя семьёй. Ничего не изменилось.
Семья… Они все в той или иной степени хотят мне только хорошего, сейчас – особенно, но никто не спросил, согласен ли я с ценой. Не в том дело, что уровень выдержки Карлайла недостижим, Элис сказала, что справлюсь, уж, не знаю, как…
Девушка Белла, её будущее – вот то, что жжёт так, что никаким дождём не вымыть. Это не аромат, тот материален. Это – судьба?
Ещё прошлой ночью на охоте Карлайл сказал, что мне надо выматываться из Форкса, и поживее. И я просил всего день, один день! Но судьба Беллы сделала ход… фургоном, я ответил так, а не иначе, я просто не мог… ответить по-другому, и получил гораздо больше.
Не могу оставить Форкс, не могу оставить без внимания окружение Беллы, мне надо его прослушивать. У меня куча дней впереди, неизвестно, какой из них - последний, и это будет зависеть только от меня.
В этом состоит взросление? Совершить глупость, а потом пожинать её плоды, самостоятельно? Неслабо… Ирония моей личной судьбы - столетние наблюдения над человеческими историями ничему меня лично не научили.
Мне не надо было возвращаться из Денали, надо было остаться там, принять внимание Тани, это было бы разумно.
Нет, не было. Глаза цвета топлёного шоколада, они уже были со мной. И тайна молчаливой девушки, прикусившей губку, когда она смотрела на меня. Вот что, завёрнутое в плащ гордости, меня вытащило из Денали.
Гордиться самим собой, глядя в зеркало? Я же не индюк. Мы стоим чего-то, если видим своё отражение в ком-то. Карлайл, Эсме, да, конечно. Но мне этого было явно недостаточно, моя гордость могла восстановиться только в том зеркале, в котором видела своё поражение. В тех карих глазах. И даже больше. Я… я хотел, чтобы они опять посмотрели на меня так же, сквозь спрятанную улыбку, хотел понять, что в этой улыбке, может, это обо мне… а что именно?
Все видения Элис зависят от меня, даже если семья уверена в обратном, все, сколько их ни есть. Улыбающаяся Белла-человек, улыбающаяся Белла-вампир, сдержанная
Белла – вампир, и альтернативой – … нет, её, как раз этой альтернативы, я не могу допустить. Не могу.
Можешь, ухмыльнулся монстр, можешь….
Ты отпустишь себя, сбросишь все как есть, цепи, почувствуешь свободу, наконец, и будешь пить эту свободу большими глотками… будешь пить с наслаждением, которого не испытывал до этого, и не испытаешь после, может быть, уже никогда. Это очень долго – никогда, не упускай…

Нет. Это не свобода, это МОЯ «золотая доза». Нет.

Но ведь «золотая»…, - шептал монстр, - вампиры от этого не умирают….

Я – умру, даже живой, я буду мёртвым.
Перебьёшься, я ещё хочу жить. Из-за неё, ради неё, какая разница. Перебьёшься.
Все эти видения основаны на том, что я влюблюсь в девушку Беллу. Я начну за ней ухаживать. Мне придётся сдержать слово, рассказать Белле правду о себе, и она это примет.
Или нет, шепнул монстр…

Перебьёшься.

Познакомлю с семьёй, Белла и Элис будут смотреться в зеркало, смеяться и обсуждать наряды. Разумеется, долго такая идиллия не продержится.
Мир вампиров опасен для человека, но и мир людей для вампиров несёт угрозу. Что-то случится, и придётся сказать, чем для нашей семьи чревато открытое общение с человеком. И Белла, судя по видениям, согласится. Как согласилась принять Форкс вместо Финикса ради мамы, так теперь согласится принять гибель своей души и бессмертие ради своего отца.
Или смерть… добавил монстр…

Перебьёшься.

Сменить такое редкое в Форксе любимое солнце на бесконечную ночь, правду во всём на постоянное притворство, ибо нашу жизнь среди людей другим словом назвать нельзя, и умную деликатность человека на рык голодного монстра. Сменить живой, подвижный мир людей на… сад камней, вечный, неизменный, в глубокой тени… Жизнь несправедлива. И буду ли я нужен вампиру Белле, по её спокойным глазам уже нельзя будет прочесть. А если не нужен? И нельзя будет больше ничего изменить.
Я не хочу, чтобы жизнь была к Белле несправедливой ещё раз. В партии, от которой нельзя отказаться, в партии с судьбой Беллы я делаю свой ход.
Если я не могу уйти из Форкса, чтобы не оставить её и семью в опасности, я могу отвернуться от зеркала цвета топлёного шоколада. Я в неё не влюблюсь. Не будет ни дружбы, ни ухаживаний. Не будет открытых секретов, обязывающих девушку Беллу жертвовать собой
4. Падение стены
Я пошёл в школу на следующий день, остальные детки и подавно. Я - следить за Беллой, Джаспер – следить за мной. Элис следила за Джаспером, а Эмметт наблюдал за этой цепочкой и откровенно развлекался. Называл всё это спектаклем «Напрасные усилия».
Я старался не смотреть на Беллу Свон, и не мог себя удержать, всё равно подсматривал исподтишка, Джаспер следил за мной, не собираюсь ли я делать что-либо, что может быть опасным для нас, и тоже ничего не обнаруживал, Элис караулила настороженность Джаспера. И домой мы все возвращались совершенно вымотанные.
Белла держала слово. Даже когда я на следующий день, сидя в классе, на её приветливое: «Здравствуй, Эдвард», - буркнул нечто нечленораздельное, и отвернулся, словно рядом со мной никого нет. Я как бы продлевал ссору в больничном тупичке, подчёркивал её значимость, но выхода не было. Без ссоры, логики в моей недружелюбности не было никакой. Каллены, конечно, чокнутые, но ведь не настолько.
Мне тоже надо было держать своё обещание, не заглядывать в бездонное зеркало. Судя по тому, как мне этого хотелось, утонул бы я в нём немедленно и стремительно. И монстр не дремал. Раз Белла приняла мои правила не разговаривать, он порыкивал иногда совершенно недвусмысленно.
Ты для неё никто, и звать тебя никак, шептал он, обжигая горло и заливая ядом рот, девчушка держит слово, не болтает, потому что, действительно, всё это – бред сумасшедшего, если попытаться рассказать. И с каждым днём это выглядит всё нереальнее. Машину Тайлера уже продали на запчасти и разобрали, и бампер «хонды», к которому, кроме меня, ещё братцы ручки приложили, тоже уже сменили. Она никакая не фея, обыкновенная девчонка, всего то и ценного в ней, что КРОВЬ, МОЯ КРОВЬ. МОЁ - судорожно ныли мышцы. Это моё…
Умолкни, рычал я на него. Умолкни, ты ничего не понимаешь. И я ничего не понимаю, почему Белла Свон так быстро простила мне моё хамство. Всего за одну ночь. И почему сейчас так быстро приняла мои новые правила, и, сидя за одной партой, молчит.
Наше молчание путало картинки Элис, отодвигало будущее Беллы в туман неопределённости, в этом я черпал силы для противостояния.
Но молчание порождало и вопросы, одни делали меня сильнее, другие – слабее.
Почему время от времени Белла посматривает в мою сторону. Вообще-то, в кафетерии часто посматривает, если бы Элис не предупреждала, я бы каждый раз натыкался на неё взглядом, а этого я не собирался себе позволять.
Осторожные, издалека, взгляды Беллы давали мне силы держать монстра в узде. Я для неё существую, значит, буду держать оборону и дальше.
Почему терпит постоянное присутствие Майка Ньютона, взявшего привычку регулярно ошиваться около неё. Ведь понятно, что кроме её внимания, все эти манёвры имеют и другую сторону. Он её как бы «застолбил», чтобы другие парни не покушались на его территорию, и появление Тайлера после аварии за обеденным столом их сложившейся уже компании воспринимает именно как покушение, и бесится.
Почему не видит ревнивое внимание Джессики, её фигуряние на фоне тихой скромницы своими выигрышными чертами. Или всё видит?
После очередного хихиканья Эмметта я сумел «ослепнуть». В конце концов, вампирский слух ничем не хуже, как источник информации, чем глаза. Тем более что телепатически я всё равно могу смотреть на Беллу чужими глазами, хотя это, безусловно, не то. Чистый голос нес в себе разные оттенки, и разбираться в них было ничуть не менее интересно, чем во взглядах карих омутов Беллы Свон.
В её голосе было очень много разных оттенков, хотя вслушиваться в них никто не собирался. Оттенки терпения разного уровня теплоты, оттенки снисходительного интереса к пустяковым новостям, бегущим мелкой волной по спящему болоту школьной жизни. Майк постоянно их доносил до Беллы, потихоньку сплетничая, пока моя физиономия не появится в непосредственной близости. Тогда он уползал за свою парту.
А я занимал своё законное место, чтобы терпеть. Терпеть аромат, от которого монстр начинал вести себя совершенно неприлично, терпеть тишину, терпеть невозможность спросить, чем вызван её раздражённый швырок сумки на парту, или тёплая улыбка, обращённая к Майку. Что он сделал сегодня такого, чтобы её заслужить? Но никаких мыслей о том, чтобы сменить расписание, уже не возникало. Потерять возможность просто посидеть, молча, рядом? Я не сумасшедший, лишать себя и этой малости. Элис была права, меня притянуло. Так ведь меня, не её.
Моё молчание вполне прилично разгородило нас, так что Белла Свон была в полнейшей безопасности.
Спустя две недели об истории с аварией уже все забыли, чему даже участие одного из Калленов поспособствовало. О чужаке никому не хотелось думать.
Каллен оттолкнул? Этот, из семейки ненормальных? А-а, ну да… А когда новая машина у Тайлера будет? А какая?
Спасатель Каллен? Да ну его. А «Хонда» была застрахована?
А это очень страшно? Каллен, да-да, уже слышала. А Тайлер так вокруг тебя и крутится…
«Может, и мне попасть в аварию? Только чтобы не было так страшно», - мелькнуло в голове какой-то дурочки.
Потом эта пена сошла на нет. Джаспер успокоился, и Эмметта распавшаяся цепочка уже не занимала. Со своей проблемой я остался почти один на один, только Элис караулила свой шанс и заставляла меня быть бдительным. Не будет тебе шанса, сестричка.
Я привыкал к терпению, к горечи, к разгадываниям загадок Беллы Свон на слух, привыкал и никак не мог привыкнуть. Я очень старательно отгородил Беллу от себя, а вот себя от Беллы – никак.
И выгонял горечь прошедшего дня пробежкой до Сиэтла и обратно. Пока бежал, был настолько далеко от Форкса, что разбор прошедшего дня, результат почти непрерывной слежки глазами одноклассников и педагогов: что и как сказала Белла, чему улыбнулась, чему огорчилась - не казался таким уж предосудительным деянием. Это было далеко, там, за лесом и очередным дождём, и можно было спокойно размышлять, даже посмеяться над тем, что я слышал, и тем, как понял сказанное этот надоедливый парнишка Майк. Он вообще редко что понимал правильно. Как именно Белла оценивала людей, и как выстраивала разговор с ним лично, как деликатно переводила разговор на другую тему, если видела, что ему скучно или непонятно. Какое слово или суждение её огорчило, почему она увела разговор в сторону.
И я не понимал. Долго. Пока не понял. Белла Свон не судит людей. Не так. Не осуждает. Ни за природную чёрствость, ни за мелкость интересов, даже за эгоизм. Если он не слишком агрессивен, то не заставит её повернуться к человеку спиной, потому что она чувствует, знает…? Люди не могут жить, не отражаясь в ком – то. Не чувствуя своей значимости. Мне ли этого не знать… Она не отказывает в участии, но отражает только лучшее, что найдёт, а находит она почти всегда. Хотя бывают и исключения.
А Майк считает это наивностью. И полагает, с «высоты» своего интеллекта, что Белла к нему относится … со вниманием. Куда лучше, чем к другим парням. А что? Он - парень очень даже… Через месяц весенний бал, девушки должны приглашать парней, времени ещё полно, а он одно приглашение уже получил. От Джессики.
«Ничего девчонка, из своей компании, с ней будет весело, но Белла… Белла лучше. С ней уютнее. А вдруг решит, что навязываюсь, приглашать должны ведь девчонки? Вот и скажу про Джессику, намекну, что мной интересуются».
Я не знал, что будет так больно. Когда Беллу приравняют к … любимой пижаме. Беллу - тонкую, думающую, чуткую. Уютнее.
Что будет непереносимо больно, когда этот болван захочет заставить Беллу, Беллу! соперничать с Джессикой.
А Джессика, прежде считавшая, что на фоне Беллы она смотрится выигрышнее, так уже не считает, не дождавшись прямого согласия Майка быть её кавалером на балу, и уже собирается ненавидеть наивную тихоню Беллу.
«Наивная – то наивная, но парня, кажется, хлопая своими ресничками, из-под носа уводит», - молчит мрачно насупившаяся Джессика.
Да не нужен ей твой Майк, успокойся!
Или?
Я не знаю. Я же слышу только, что Белла говорит, а не то, что думает, а она часто говорит, чтобы не огорчать, говрит то, что от неё ждут.
- Ты знаешь, - сказал Майк перед уроком, уставившись взглядом в пол у нашего стола, - Джессика пригласила меня на весенний бал.
- Это же здорово! – восхитилась Белла, раскладывая учебники по столу. – Вы с Джессикой классно повеселитесь!
Белла, тебе не слышно грохота обвала? Странно, а должно быть слышно, как валится с моей души камень, солидный такой. И весь в пятнах, от разбитых радужных надежд Майка. Только он глухой, и всегда таким был, он этого не слышит, думает, что ты просто не поняла, куда он речь ведёт.
- Ну, да… - протянул парнишка, собираясь с духом. - Я сказал ей, что подумаю.
- Да что тут думать? – к радости за приятеля в голосе Свон прибавилось недоумение. Как будто в ответе задачника обнаружилась опечатка.
«Ой, не надо было про Джессику! Они же подружки. Сглупил! Придётся прямо сказать…», - напугался тот, и залился бардовым румянцем.
- Я думал… ну… может, ты захочешь пригласить меня?
Белла задумалась. Это тот случай, когда ей надо было выбирать, что сказать: то, что хотят от неё услышать, или правду?
Камень вернулся. Молчание Беллы - камень, который даже мне не спихнуть. Что бы она ни ответила сейчас, ей когда-нибудь зададут действительно важный вопрос, и она, когда-нибудь, на него ответит «да». Когда-нибудь кто-то поведёт Беллу к алтарю, и она ответит «да», и это буду не я. Это будет не больно, это будет смертельно, когда центр моей вселенной навечно уйдёт для меня куда-то недостижимо далеко. И мне уже не надо Элис, чтобы увидеть это будущее, я его делаю сейчас собственными руками.
Но сейчас, Белла, не говори «да», не надо… Белла, ты же видишь, он не просто робкий. Он трусливый парень, он подставил тебя…
- Майк, пожалуй, тебе надо ответить ей «да», - мягко, но решительно, ответила Белла.
«Ну что ж, остаётся Джессика», - кисло подумал Майк, и вдруг новая, спасительная для самолюбия, идея озарила его мозг. – «А, может, я просто опоздал. Мне не отказали, я просто опоздал, ведь может такое быть»?
- А ты кого-то уже пригласила?- поинтересовался он, покосившись, ради разнообразия, в мою сторону. До этой минуты он как-то моего присутствия не замечал, а тут заметил. Я увидел себя его глазами. Так себе зрелище – вампир, примеряющий надгробный камень.
«Да нет, не может быть. Они не разговаривают. Только на лабораторной, однажды. А после аварии между ними как чёрная кошка пробежала. Тогда кто? Тайлер допросился, наконец, Эрик? Быть того не может, я бы знал. Кто-то из парней, живущих по соседству? Чтоб он ногу сломал, или обе сразу… прямо перед балом…», - кровожадно думал Майк, и я…тоже. Я тоже не желал возможному счастливцу ничего хорошего, словно я один из нормальных парней, которые имеют право бороться за её внимание.
- Нет, - ответила Белла, веселясь неизвестно чему, – я вообще не собираюсь на танцы.
- Это ещё почему? – поинтересовался Майк. Отказ идти с ним на танцы может быть связан с соперником и помимо бала, сообразил Майк, и слегка сорвался, вопрос прозвучал, как требование отчитаться в своих действиях.

А это уже перебор, парень, не тебе требовать отчёта, да ещё таким тоном.

Но Белла не возмутилась, она отлично разобралась, как ему сейчас нехорошо, и постаралась смягчить горькую пилюлю.
- Как раз на ту субботу я запланировала поездку в Сиэтл.
Ну, вот и славно. Если выдумала эту причину, я узнаю, а если действительно едет, я тоже это узнаю.
-А, может, ты перенесёшь поезду на какую-нибудь другую субботу? - сделал Майк последнюю попытку.
- Нет, прости, – чётко ответила Белла. – Но планов своих я менять не буду. И заставлять Джессику слишком долго ждать – невежливо.
- Ты права, - ответил Майк, убитый провалом своих планов, и поплёлся на своё место.
Больше я лицо Беллы его глазами не видел. И больше не было смысла отворачиваться самому. Стена, которую я с таким трудом выстроил и держал, рухнула.
Я без неё не выживу.
Девушка сидела, закрыв глаза, сдавливая пальцами виски, она сказала Майку «нет», но ей было тяжело видеть, как он огорчился. Новая мысль залила горечью рот. Собственно, не новая, это мысль Майка в применении ко мне. А вдруг это я не понял?
Вдруг Белла отказалась от приглашения Майка, только чтобы сохранить дружбу с Джессикой? Это вполне в её стиле, ради хорошего отношения с подругой отказаться от танцев с парнем, на которого та «положила глаз». Сам Майк Белле не интересен, я наблюдал, и сейчас убедился снова. А вдруг ей на самом деле хотелось попасть на этот бал… а вариант с Майком, в качестве кавалера, оказался недоступным.

Белла, не огорчайся, он не единственный, кто мечтает потанцевать с тобой, целая очередь выстроится, и я … я тоже? Да. Я без тебя не выживу.

Мистер Баннер начал урок. Кажется, что-то о метаболизме клетки. У меня вопрос гораздо важнее.
Я обыкновенный. Каменный или нет, но обыкновенный парень, и не имеет значения, сколько лет я провёл в замороженном состоянии. Я только что ревновал девушку Беллу к её настоящему, даже больше, присматривался к её будущему без меня.
Что я творю? Возвращаюсь к двум вариантам её будущего, где я есть, раз всего мгновение назад понял, что не перенесу, если Белла исчезнет из моей жизни по моей воле. Это просто растянутое самоубийство, а я хочу жить. Из-за Беллы.
Никуда не денешься, скребанул по глотке монстр.
Перебьёшься, ответил я. Если я не могу перенести её живого отсутствия в моей жизни, как я перенесу, если уступлю тебе?
«Золотая доза» - мурлыкнул монстр - последнее утешение, ведь от того, что она отказала Майку, ничего не поменялось, ты-то всё равно «за стеной».
Какая уж тут стена, острые режущие обломки – и больше ничего.

Ну и что, пока ты за ней сидел, ты мог опоздать, наверняка опоздал.

И даже тогда ты её не получишь. Я тебе не уступлю.

Элис пообещала, пятьдесят на пятьдесят.

Не облизывайся, я не сдамся.

И не факт, что опоздал. Я узнаю. Подслушаю, подсмотрю, во всём разберусь, и если не опоздал, своего шанса не упущу. Но сначала сделаю одну вещь: посмотрю в лицо Беллы сам, без передаточных звеньев и чужих посторонних мыслей, посмотрю в её глаза, этого будет достаточно, чтобы набраться сил и сказать:
- Белла.
Целый месяц я смотрел мимо. И сейчас не сразу увидел лицо, скрытое за волной волос и прижатыми к щекам руками.

Белла, не надо, не мучайся из-за его растерянности, он переживёт, мне будет гораздо хуже, чем Майку, если ты не посмотришь на меня.
Посмотри на меня, Белла.
Посмотри…
У меня снова чёрные от жажды глаза, я не охотился лишний раз, нарочно. Чтобы не сдвинуть качели судьбы ко второму варианту. Ничего у меня не получается, Белла. И не могло получиться, это ведь так понятно теперь, когда с подачи Ньютона я понял, чем кончится для меня моё молчание. Ну вот, ты опять смотришь на меня удивлёнными глазами, как на скульптуру ожидания, застывшую на парковке, задавая свой вопрос, на который у меня нет ответа. И опять покраснела от смущения, словно я сказал что-то не то, или не так, и я восхищаюсь нежным отсветом МОЕЙ крови под нежной белой кожей. Мне больно, горячо и прекрасно, что я снова вижу этот румянец.

Да, мистер Баннер.
- Цикл Кребса.
Вы удовлетворены, мистер Баннер? Я рад, что хоть вы моим ответом довольны.

А на вопрос говорящих глаз Беллы я, вот, ответить не могу, я его не понимаю. Может, поэтому она опустила глаза и стала рассеянно крутить локон тонкими пальцами? И больше глаз не подняла до конца урока. Это не очень хорошо для меня, я не насмотрелся досыта. А чего я хотел…. В претензии быть не могу, это я установил стену молчания, сам бы я такого не простил. Белла собирала, молча, книги со стола, сейчас она уйдёт. Белла…
- Белла.
Я очень старался, правда. Не видеть. Не слышать. Не говорить. Мне очень понятно объяснили и даже показали, чем наше общение кончится для неё. Но ей я этого рассказать не в праве. В моих силах лишь просить прощения за содеянное, и предупредить. Потому что сам я уже ничего не могу. Я не могу защитить её от себя, я слабый. Может, у неё это лучше выйдет?
- Белла.
Она немного помедлила, прежде чем поднять на меня глаза, потом всё же повернулась ко мне, настороженно и недоверчиво глядя в моё лицо. Ничего хорошего ждать от меня после всего, что я натворил, она не могла, это было справедливо. Но ведь зачем-то я её окликнул, и она ждала, пока я соберусь с духом, и, наконец, произнесу это.
….что больше у меня нет сил, нести груз ответственности за её жизнь в одиночку, что теперь ей придётся разделить этот груз со мной.
А я всё стоял и молчал в опустевшем классе, хватая маленькими порциями воздух, пока она не нарушила молчание первой.
- Что? – спросила она, наконец, и в голосе слышны были интонации негодования из больничного коридорчика.
Она меня ни о чём не спросит, но ничего не забыла.
- Ты собрался снизойти до разговора со мной?
Я не снисхожу, Белла. Я склоняюсь под своим грузом, потому что не в силах его нести.
- Нет, не совсем так.
Она прикрыла глаза и глубоко вздохнула, крепко стиснув зубы, и так и не открыв глаз, спросила:
- Тогда чего тебе от меня нужно, Эдвард?
Кто из нас был слабее в эту минуту, кто сильнее? Человеческая девочка, или могучий вампир? Но девочка произнесла МОЁ имя, так, как никто другой его не может произнести. Эдвард. Заклинание, которое я могу слушать бесконечно, в его ритме бьётся моё холодное сердце. И теперь я могу, даже должен, как дракон из Земноморья, сказать правду. Настолько, насколько смогу.
- Прости меня… - за то, что оказался слабым. - Я грубо веду себя с тобой, но поверь, так лучше.

Поверь и пойми … опасно подходить к с дракону, когда он крушит стены.

Правда дракона, сказанная человеческим языком, туманна, и Белла, ожидая, очевидно, чего-то иного, открыла глаза. И я не понимаю, чего она ждала, когда закрывала глаза. Чего-то ужасного? Оно и произошло, только дракону трудно говорить по-людски.
- Будет лучше, если мы не будем друзьями.
Вот, я поделился своим грузом с Беллой, теперь она знает. А когда подумает, то поймёт, что драконы иногда говорят правду.
- Поверь мне…
Глаза Беллы потемнели, и я вспомнил, что однажды сказал эти слова, чтобы заставить её молчать. Она тоже это помнила.
- Какая жалость, что ты не додумался до этого раньше, - зло сказала она. – Тогда жалеть ни о чём бы не пришлось.
Теперь я не могу понять. Феи тоже говорят сложно. Что означает «до этого»?
Когда раньше «до этого» я должен был додуматься? И от каких сожалений «это» должно меня избавить?
- Сожалеть? О чём?
- О том, что не дал этому идиотскому фургону раздавить меня! – выпалила Белла.
Она была чудовищно, чудовищно неправа. С первой минуты, когда мы встретились, я дрался за её жизнь. С собой, с её судьбой. С собственной семьёй. И это единственное, о чём я не собирался сожалеть.
- Ты думаешь, я раскаиваюсь в том, что спас тебе жизнь?
- Я ЗНАЮ, что раскаиваешься, - отрезала она.
Она очень быстро думала. И сделала правильные выводы из того, что потом последовало, и выводы, хоть она и не подозревала об этом, касались много кого. Но я даже молчанием сражался за неё, а она так на мой счёт ошибалась!
- Ты ничего не знаешь!
Мой гневный выкрик не возымел последствий, Белла осталась при своём мнении, сгребла под мышку книги и прошествовала к дверям. Не глядя на меня, не глядя под ноги, ну и зацепилась за порожек, рассыпав книги по полу.
Сейчас это была не Белла, а королева Изабелла, которая ни перед чем не склонит головы, даже перед собственной неловкостью. Но, книги-то остались лежать на полу…
Королева Изабелла, ваш личный дракон всё соберёт и подаст, быстро, быстрее любого другого. И не прикоснётся, чтобы не напоминать, насколько холод бывает неприятен. И похихикает, но только про себя, что королевское величие опять споткнулось о грубую прозу жизни.
- Спасибо, - ледяным голосом сказала королева Изабелла.
Дракон, ожидавший, что его похвалят и пожалеют, и обманутый в своих лучших ожиданиях, не менее холодно ответил:
- Пожалуйста.
Величественно развернувшись, моё неловкое несчастное разозлённое величество прошествовало на другой урок. А я остался, глядя ему вслед. А потом вспомнил, что мне ещё отсиживать испанский.
На каковом я, физически, и находился, а умственно – вообще неизвестно где.
Моя попытка отгородить себя от Беллы была невыполнимой, а Беллу от себя – самоубийственной. Хотя отрицательный результат – это тоже результат.
Я без неё не выживу. И больше не буду пытаться.
Извинился за грубость достаточно прозрачно для неё, но она всё равно поняла всё не так! Наверное, объяснила себе предупреждение моими опасениями, что она всё-таки начнёт осложнять мне жизнь излишним интересом к моей персоне. Конечно, обиделась. Королева Изабелла… до этого не опустится никогда. Мне ещё не раз предстоит повторить ей своё предупреждение, чтобы она, наконец, поняла его правильно: не её опасность для меня, а моя опасность для неё никогда не исчезнет.
Два будущих варианта её судьбы, таким образом, снова в силе.

Гр-р-р-р…

Заткнись, если я о тебе вспомнил, это не значит, что тебе позволено на что-то там облизываться. Перебьёшься. Не будет тебе первого варианта.
Второй вариант не намного лучше. Ну, почему ей всегда приходится отдавать больше, чем получать, хуже того, расплачиваться за то, что совершали другие! Потому что она никогда не показывает, чего ей это стоит? Чем человек лучше, тем жизнь к нему несправедливее. Прелестно….
В отношении Беллы судьба весьма прозрачно намекнула, что, из-за несчастливой звезды, или ещё по каким причинам, её жизнь постоянно находится в зоне рисков, смертельных в том числе, и я всего лишь один из них.
А вот для меня Белла Свон – единственная опасность. И центр моей вселенной, без которого она просто рассыплется.
Значит, надо найти такую линию, такую грань, где, несмотря на моё участие, жизнь человека Беллы Свон будет менее несправедливой. Сухо, академично в изложении и чертовски сложно в исполнении. Нда….
«Что это с ним приключилось на биологии»? – заёрзал на своём стуле Эмметт, и тот возмущённо заскрипел.
«На ленче ещё был угрюмым, как вечный каторжник, только звона цепей, для полноты впечатления, не хватало. Никак подкоп задумал, или отмычки подыскивает….», - заинтересовано косился братец в мою сторону.
«Интересно, на что он надеется? Как ни крути, у задачки только два решения», – терпеливо молчал братец, просто лопаясь от любопытства.
Не факт, братец, не факт. Элис просматривала множество вариантов, и оставила наиболее вероятные решения, оставив за бортом решения невероятные. Так вот одно из них я собираюсь добыть, сам, без сестрички, и сделать его единственно возможным. И отправляюсь на эту охоту немедленно.
Главное, что нужно срочно проверить, не опоздал ли я. Что такое - поездка в Сиэтл, отговорка для Ньютона, или действительное намерение?
Ментальный слух, заострённый на имя «Белла», немедленно выдернул его из общего гула. О Белле думали двое парней.
Майк Ньютон, не откладывая дело в долгий ящик, пока я извинялся перед Беллой, успел поговорить с Джессикой и принять её приглашение. Эрик навострил уши, и кинулся выяснять, с чего вдруг у Майка так сменились планы. Ньютону пришлось сообщить ему версию Беллы, и Эрик тут же в неё не поверил. Тайлер, услышав от Эрика сию благую, изложенную злорадным шепотком, весть, тоже в поездку не поверил, и теперь оба после последнего урока рвались использовать подвернувшийся шанс. Эрику повезло больше, он освободился чуть раньше, и спешил поговорить с Беллой прямо сейчас, пока её не перехватил Тайлер, топавший ногами, где-то там, в классе, от нетерпения.
Никогда не думал, что такие мелкие интрижки старшеклассников, да ещё в самых мелких подробностях, когда-нибудь будут меня занимать, более того – тревожить.
Но раз я своей волей встал на этот тернистый путь – получите первые колючки.
- Эмметт, подожди наших где-нибудь здесь, ладно? – попросил я, не отрывая глаз от манёвров Эрика, вроде как нечаянно, но подозрительно быстро, перемещавшегося по парковке к красному пикапчику.
«Совсем очумел парень», - кивнул, пожав плечами на мою непонятную просьбу, Эмметт.
Вот кому срочно был нужен Джаспер, так это Эрику Йорки. Парнишку просто трясло от страха, но он продолжал себя накручивать и успокаивать одновременно.
«И приглашу, и ничего страшного, а вдруг… Майк, вон, пролетел, и ничего».
Ничего, парнишка, от этого люди не умирают, это только для вампиров может быть фатальным. Если Белла действительно хочет на бал, и если робкий, до мелкой трясучки, Эрик ей симпатичнее приставучего болтуна Майка, бессовестно пользовавшегося тем, что он с Беллой на одном факультете.
Приехали, поздравляю. Я стал ненавидеть даже этого, не переросшего подростковых прыщиков, Йорки. Неглупого, кстати мальчика, если не считать, что осмелился…
- Привет, Эрик, - дружелюбно сказала Белла, обнаружив парня, прислонившегося к борту пикапа.
- Привет, Белла, – паника Эрика достигла спазма в горле, он сглотнул, и на длинной худой шее дёрнулся кадык.
- Как дела?- спросила Белла, открывая дверцу грузовичка, и не видя его перепуганного лица.
Да и немудрено, даже если бы они стояли лицом к лицу, Эрик упёрся взглядом в трещину на асфальте, и ничто не в состоянии было поднять его голову, чтобы посмотреть девушке в глаза. Но выученную загодя фразу он всё-таки произнёс.
- Э… да вот я думал… не пойдёшь ли ты на весенние танцы … со мной? - на этом его решимость вся и кончилась, голос сорвался на фальцет.

Да подними ты голову, мне эта трещина в асфальте уже надоела!

Придётся пользоваться только собственным зрением.
- Я полагала, что на эти танцы девушки сами выбирают парней, - не без смятения в голосе ответила Белла.
- Ну, в общем… да, - едва проговорил Эрик, желая прямо сейчас провалиться сквозь землю.
- Спасибо за приглашение, - вежливо улыбнулась Белла, – но в ту субботу я еду в Сиэтл.
-О, - протянул разочарованно Эрик, он мечтал, что может случиться что-нибудь, и…. ничего не случилось, поездка в Сиэтл не выдумана, а задумана заранее. - Ну, тогда в другой раз?
- Конечно, - автоматически ответила Белла и прикусила губу, сообразив, что вежливость может быть истолкована как обещание, а ей этого совсем не хотелось!
Эрик это понял, и, ссутулившись, понёсся чуть не бегом от машины, даже не в сторону своей, а куда-то в противоположную. Я ему посочувствовал, теперь я мог это себе позволить.
Направляясь из своего укрытия к «вольво», со скоростью, которая позволяла
мне - случайно, ну, конечно же, - стать «нечаянным» свидетелем разговора, я поймал вздох облегчения, которым Белла проводила непрошеного кавалера. Он Белле не нравился, совсем. Я хихикнул, не удержался, вспомнив, как мне приходилось «отшивать» ненужных воздыхательниц.
То ли ещё будет, Белла, прекрасная, то ли ещё будет!
Сейчас Тайлер прискачет вприпрыжку, и если у Эрика был шанс, будет справедливым, если и Тайлер его получит, тем более что тут я чувствовал себя увереннее. В памяти всплыло: Белла и Тайлер, гудящий свои бесконечные сожаления, в приёмном покое больницы. И как она старалась от них избавиться.
Но ведь я мог и ошибаться. Тайлер, конечно, совершенно обычный оболтус, но не трус, типа Майка или Эрика. Если и не спешил с приглашением, то лишь потому, что признавал первенство Ньютона. На душе стало тяжело, даже мерзко. Тайлер, признающий за Майком какие-то права на внимание Беллы. На Беллу. Они все одинаковы, эти трое парней. Ни один её не достоин. А я лучше?
Эти парни были обычными, недалёкими, может быть. Не обладающими ни, равным моему, интеллектом, ни знаниями, да и красотой на моём фоне не блистали, но они были… живыми, теплыми, людьми! И хотели её внимания, только. А я хотел ещё и крови, её крови.
Именно, мурлыкнул монстр, хлюпнув тенью прихваченного на ходу аромата, ты знаешь, и я знаю… только она не знает, кто ты есть в действительности, но мы ведь ей не скажем, правда?

Заткнись. Эта девушка достойна лучшего, чем я в комплекте с тобой, но я без неё не выживу, и, значит, ты тоже, так что - заткнись.

В соперничестве людей и вампира право первенства за людьми. Но решать – Белле, и никому другому. Это тот единственный закон, который я признаю.
У Тайлера будет шанс, заводя машину и перегораживая выезд как раз перед пикапом Беллы, решил я. И у Беллы… Это лучше, чем караулить Кроули, когда он сделает свою попытку, чтобы узнать, что ему ответила девушка.
Мои родственнички уже подошли к Эмметту, слушать ещё и его, в каких красках он живописал мою странную просьбу и странные манёвры, мне было некогда. Но, тем не менее, шли они к машине очень не торопясь, хотя и не понимали, что я делаю, и зачем мне это надо. Как раз хватило времени Тайлеру, чтобы стрелой влететь в свою машину, и пристроиться за Беллой, негодующей на вставшую так неудобно «вольво» Калленов, со мной персонально за рулём. Если судить по тому, что я видел в зеркале заднего вида, оказаться в эту минуту за рычагами танка она бы не отказалась. Зато Кроули мне был крайне признателен за проволочку. Его отмашки из окна Белла не видела, она прожигала взглядом бампер «вольво». Так что ему пришлось выйти из своей машины, чтобы добраться до пассажирского окна пикапа и побарабанить по стеклу пальцами. Белла аж подпрыгнула от неожиданности, а потом опустила стекло вручную, кажется, ручка тугая, требует немалых усилий.
- Извини, Тайлер, - раздражённо сказала она.- Каллен не даёт выехать.
Она на меня до сих пор злилась, судя по тому, как произнесла это «Каллен».
- Вижу, - отмахнулся Тайлер, не обращая внимания на её раздражённый тон. - Я только хотел спросить тебя кое о чём, пока мы тут торчим.
И он нахально улыбнулся, а Белла побледнела, догадываясь, о чём пойдёт речь. Теперь-то я получу своё вознаграждение в виде подслушанного разговора на нужную мне тему!
- Ты пригласишь меня на весенний бал? – спросил он, совершенно уверенный, что его не могут не захотеть взять в кавалеры.
- Меня не будет в городе, - тем же раздражённым тоном, что и про «вольво» Каллена, ответила Белла.
- Да, Майк говорил, - несколько разочарованно сказал Тайлер.
- Так какого ты… - настроение Беллы из просто раздражённого перешло в раздражённо - недоумённое.
Тайлер пожал плечами.
- Я думал, ты просто бортанула его.
Вот теперь её глаза начали метать молнии.
- Мне жаль, Тайлер. - отчеканила Белла. - Я действительно уеду из города.
Самоуверенность Тайлера ни от заявления, ни от тона, каким было сделано, ни на грамм не уменьшилась, он их просто не принял на свой счёт.
- Классно. Ну, тогда подождём до выпускного? - тоном делового человека, чья сделка от переноса времени никак не пострадала, заявил Тайлер и не спеша направился к своей машине.
Зато Белла пришла в замешательство. Тупоумная самоуверенность Тайлера могла в будущем принести ей ещё одно неприятное объяснение, если он сам не додумается, что ему действительно отказали.
Я был прав, когда решил помочь Тайлеру, мне надо было увидеть своими глазами всю сцену, чтобы понять, что и Тайлер интереса у Беллы не вызывает. Ни один из поклонников Беллы на её внимание претендовать не мог! Я не опоздал! А выражение замешательства и сомнения в умственных способностях Тайлера на лице Беллы - это самое забавное, что я видел на свете.

Ты права, и я совершенно с тобой согласен, Белла. Он - нахальный, самовлюблённый олух! Это даже не Майк, или Эрик, это - нечто!

Я засмеялся, и никак не мог остановиться, даже когда вся семейка загрузилась в машину. Они тоже вызвали приступ смеха, своими недоумёнными лицами. Обычно, я их дожидался в машине с выражением мученического терпения.
«С чего это ты так развеселился?» - хотел знать Эмметт.
С чего? Да у меня целых три серьёзных причины хохотать до упаду. Три! А ещё - лицо Беллы при взгляде на Тайлера, а ещё ваши заинтригованные лица. Посчитай, Эмметт, до дома как раз успеешь.
Белла сердито выжала газ, и ёё древний пикап угрожающе рявкнул. Белла опять хотела оказаться в танке… Белла в танке… Я себе это только представил! И опять зашёлся в приступе смеха.
-Да поехали уже, - сердито прошипела Розали. – Перестань прикидываться идиотом, если ты, конечно, ПРИКИДЫВАЕШЬСЯ!
По-моему, на шпильки и ругань Розали у меня появился иммунитет…, совершенно перестали задевать. Приятная новость, однако. Но ехать действительно надо, а говорить с водителем за рулём, особенно, когда он хихикает всю дорогу своим мыслям о Белле, не следует. Никто и не говорил. Уже на подъездной дороге к дому Элис вдруг сказала, не обдумывая заранее ничего:
- Ну что, мне уже можно заговорить с Беллой?
- Нет! – ощерился я.
Дружба Элис и Беллы была неотъемлемой частью второго варианта, сестричка, молча, терпеливо ждала своей доли радости, пока я хихикал за рулём, занятый лишь собой, увидела что-то обнадёживающее, и не утерпела. Элис прокрутила в уме для меня оба варианта будущего Беллы, и оба были равноценно чёткими.
Я не хотел ни одного из них. Где-то должна быть та развилка, по которой я смогу увести будущее в сторону, но пока я её не видел. Зато испорченное настроение сделало картинку менее чёткой, и Элис примолкла… Из машины, лихо и с шиком заведённой в гараж, с визгом намертво вставших колёс, меня как ветром вымело.
- Счастливой пробежки – презрительно бросила мне вслед Розали.
У меня на неё точно появился иммунитет, даже не скривился. К тому же она ошиблась, к Сиэтлу я не побегу, там охота никакая, слишком близко к цивилизации.
Семейный выход на охоту запланирован на завтра, на вечер, но завтра с утра ещё идём в школу, а в школе – Белла, урок биологии. И я больше не буду мучить себя сверлением взглядом дыр в стене. Я буду смотреть на Беллу столько, сколько захочу,
сколько будет возможно. Стена рухнула, я свободен.
Передо мной совсем не радужные дали, а две дороги с множеством развилок, ведущих неизвестно куда, и в тупики, и на минные поля в том числе. Придётся очень внимательно присматриваться.
И раз стена рухнула, надо же прибрать обломки. Надо снова начать говорить, заслужить хоть толику той доверчивой открытости, которая была на лабораторной. А говорить, значит - дышать. Монстра легче держать на цепи, если он сыт, а лучше - перекормлен. Сегодня он молчал больше от моей боли, от страха перед тем смертельным тупиком, в который я сам себя тащил, но тупика уже нет, и завтра он отыграется за всё. Этого допускать ни к чему.
Мне нужна невероятная вероятность, но в одиночку её не найти, это дорогу я уже проверил. Семья лосей и один чёрный медведь, редкая удача так рано по весне. Налился кровью так, что стало тяжеловато. И всё-таки завтра и этого будет мало. Вдохну – и снова скрутит голодной болью желудок, раздерёт глотку огненной сушью. Боль можно терпеть. Тяжело терпеть собственное «ХОЧУ МОЕЙ крови», как это будет завтра, когда снова будем сидеть рядом.
Правда, сегодня, разглядывая свой тупик под болтовню Майка, я не ХОТЕЛ. И когда фургон Тайлера наползал на Беллу, тоже не ХОТЕЛ. Угроза потерять - это цепь? Сильнее всех остальных, вместе взятых? Может быть… Страх потери единственно необходимого - против голодной боли. Взрослеть, это - начинать бояться потери?
Доразмышлялся, разворошил память, разбередил воображение. До рассвета ещё несколько часов, полночь едва наступила, а я уже хочу её видеть, словно сижу снова в классе, упрямо повернувшись к ней спиной, и нет глаз, чтобы увидеть через них лицо, упавшую прядку волос, тонкие руки.
Какие глаза в полночь, спят все давно. И Белла спит. Прибегу домой и буду носиться вокруг особняка, отсчитывая кругами секунды, минуты, часы. А ещё в школе сколько уроков ждать до ленча. И только потом биология.
Куда девать время, когда его некуда девать? Куда девать время ночи, безраздельное время вампира, когда люди спят? Где-то там, в Форксе, стоит дом Беллы, тихий, тёмный. А в нём спит Белла.
Я так и не удосужился узнать адрес. Впрочем, достаточно пройти по дорожке памяти, которую оставили видения Элис, когда Джаспер задумывал… своё. А я продумывал, как его остановить, и где. В доме, на улице, на тропе, у реки. Ну, просто указатели: направо, налево, два километра на запад, и ещё семь до шоссе, и поворот налево. Всё равно делать нечего, пройдусь по указателям Элис.
Тут их целая улочка, аккуратных небольших домов с участками, на краю леса. Красный «шевроле» пикап с ржавыми потёками, и служебная машина шефа полиции рядом с одним из них.
Сюда Белла Свон возвращается из школы, хозяйничает, разговаривает с отцом, болтает с подружками по телефону, делает домашние задания, читает, слушает музыку. Тут Белла живёт. О человеке очень многое можно узнать, увидев его дом, комнату. Привычные домашние вещи, книги и диски, собранные не по образовательной программе, а потому что полюбились, домашняя одежда - всё это умеет весьма красноречиво и подробно рассказывать о своём хозяине, или хозяйке. А я могу стать очень благодарным слушателем, пока Белла спит.

Фи, Эдвард, неужели ты собрался проникнуть в чужое жилище без позволения хозяев?

В этом вся проблема, леди Совесть.
Самый интересный для меня человек, смертная девочка Белла Свон живёт под этой крышей. У неё говорящие глаза, но закрытый от меня разум. Я только одним глазком, через окошко, с самыми благородными намерениями. Мне нужно найти развилку, наилучшую из возможных, а как её найдёшь, если так мало данных.

Легче всего уговорить собственную совесть. Она часто сочувствует… и помалкивает. На окнах первого этажа плотные шторы. На втором этаже есть окно, смотрящее не на улицу, а в палисадник, с таким удобным карнизом. И шторы там лёгкие, прозрачные. Если повиснуть на карнизе над окном, вполне можно рассмотреть… что, вампир Эдвард? Там видно будет.
Собственно, если прыгнуть, можно влететь в комнату, тут невысоко, только вот стекло… громко. И холодно, для человека, на дворе не лето, когда в открытых окнах вторых этажей порхают на ветерке невесомые занавески. Придётся потише, по стене. Ну, и что видим, повиснув Тарзаном на одной руке?

Белла…
Пустота и тишина в голове…
Что-то ухнуло в грудной клетке. Сердце?
Белла…
Сколько я тут вишу…

Белла…

С самого начала я шёл сюда, к тебе…

Я бы тут провисел до утра, правда, вампиру это несложно, но висящая на окне мужская фигура может вызвать нездоровый интерес. А разжать пальцы и спрыгнуть вниз прямо сейчас – выше моих сил. Окна вторых этажей, обычно, не запирают.

Ну что, хищник, что ты скажешь сейчас, ведь одно движение, и я буду внутри, и ты со мной. Ты готов сейчас кинуться и высосать всё до капли? Ведь никто не помешает, всё можно сделать по-тихому. Ты получишь то, чего ХОТЕЛ.
А после тихо будем сидеть, держа на коленях МЁРТВУЮ, понимаешь, МЁРТВУЮ Беллу. Долго. Потом я одену её, чтобы создать видимость побега, и понесу на руках подальше отсюда, куда-нибудь в лес, в горы, прятать. Буду нести, а аромат будет таять, таять, исчезать, и исчезнет совсем. По-настоящему молчащее тело Беллы на руках можно донести аж до той пещеры, которую я обнаружил на Аляске, где лёд не исчезает вообще никогда, она не замерзнет уже, не будет вздрагивать от холода, так, как случилось на лабораторной.
Но больше НИЧЕГО не будет, снова этот аромат НИКОГДА не запоёт.
Что скукожился?

Нет.

Что – нет?

Нет.

А как же «золотая доза»? Пока она жива, мы будем мучиться ЭТОЙ жаждой, испытывать ЭТУ боль.

Пусть.
Нет.

Монстр, как и я, боялся ХОТЕТЬ КРОВИ? А я хотел, смотреть, и смотреть долго. Окно действительно было не заперто. Но открывалось туго, со скрипом. Я несколько раз замирал, как самый настоящий воришка, пока не открыл фрамугу достаточно, чтобы влезть. Холода напустил. В следующий раз я такого не потерплю, надо будет взять с собой машинного масла, смазать раму.
Я осмелюсь сюда явиться снова? А удержаться, не явиться сюда, смогу? То-то… Сколько часов осталось до рассвета, четыре, три? Не Бог весть сколько ... главное, это время не потратить зря.
Насмотреться на каждую чёрточку отдельно: высокий лоб, тонкие густые брови вразлёт, высокие скулы, иногда заливаемые божественным румянцем, маленький круглый подбородок, так резко очерченный, когда Белла злится и гордо задирает голову, рот с чётко очерченными неяркими губами, верхняя чуть пухлее нижней, совсем не по стандарту красоты. А в лице Беллы так и должно быть, иначе нарушится
её личная гармония облика, та самая, от которой нет покоя моей душе. Фея Белла…. Пушистые ресницы, голубоватые лепестки век. Волосы перепутались, оттого что извертелась. Подушка уехала на край узкой кровати, покрывало вовсе свалилось на пол, и комком изумлённой нежности в горле – её пижама. Ну, то, что исполняло эту роль.
Футболка, изношенная до мелких дырочек на плече, и такие же, послужившие, треники, с оттянутыми пузырями на коленях. И аромат Беллы. Горячий, нежный, тонкий, жгучий, жгущий. Если бы не он, как бы я смог убедиться, что со мной не приключилось невозможное для вампира: монстр, который говорит «нет»? В самой удобной ситуации из возможных – близости к спящей Белле, потому что я-человек сдался. Но жжёт действительно нестерпимо, если стоять так близко.
Самый дальний угол от кровати занят старинным креслом - качалкой, если я устроюсь в нём, будет чуть полегче. Хоть кресло не скрипит, это хорошо. И обзор из кресла достаточный, чтобы видеть и Беллу, и всю её небольшую комнату.
Какая она, Белла, когда её никто не видит? Комнатка чистая, но всё раскидано, как ей удобно. Завалы бумаг на компьютерном столике и на самом мониторе. Устаревшая модель, в музее ей самое место, рядом с «шевроле», стоящим под окном. Книги на полке не помещаются, часть устроилась стопкой на полу, около кровати, часть на прикроватной тумбочке, так что корешков мне не видно. А любопытство придётся попридержать, пока не привыкну к такому огню. На столе дешёвенький
CD - проигрыватель с кучей дисков. Это тоже пока отложим на потом. Платяной шкаф зверских габаритов, вообще вся мебель ухоженная, но, как минимум, ровесница Беллы, если не старше. И тапочки посреди пола. Можно даже представить траекторию полёта, когда Белла их сбрасывала, прежде чем лечь. Среднестатистический кавардак, который уже смущает родителей, и они начинают намекать своим чадам, что пора наводить порядок в комнате, но этот кавардак создала Белла, мне не хочется, чтобы его ликвидировали.
- Ладно, мам, - невнятно бормотнула Белла, и мой взгляд метнулся к её лицу.
Между бровей появилась знакомая складочка, лицо чем-то недовольное. Белла видела сон, не очень приятный. Оказывается, она говорит во сне…
Я плохо помню, как это - спать и видеть сны. Но то, что это не контролируется бодрствующим разумом, знаю точно. Во сне не притворяются, не лгут, и даже не подбирают слов, чтобы не обидеть… Я сейчас услышал сон Беллы, её незащищённую мысль.
Ух-х… В сокровищнице, к которой у меня нет ключа, оказывается, есть прореха, и из неё иногда высыпаются такие дары - мысли Беллы. Я, их ревностный, даже ревнивый, хранитель, не покажу никому, но себе в их собирании не откажу… не-ет.
Сон закончился, или сменился на другой, спокойный. Белла больше не говорила, только собралась в комок, наверное, стало слишком прохладно. Ну, укрыть покрывалом, если не дышать, в моих силах.
Кажется, пора задуматься, куда меня занесло.
В принципе, думать над этим я начал немного раньше, но не додумал до конца, есть возможность поразмыслить, вдыхая аромат Беллы, рассеянный по комнате.
Сегодня я был в … шоке, от перспективы потерять свой центр вселенной, и, наверное, из-за него в голове возникла бредовая мысль встать в ряду поклонников Беллы, побороться за её внимание. Мечты о развилке…
И как я себе это представлял? А никак. Если бы подумал, понял бы, сколько мелких, абсолютно мне недоступных, деталей содержится в ухаживании. Прогулки под ручку, не говоря уж, чтобы вовсе держать за руку, посещение кафе, где часами можно просидеть над мороженым и кофе, танцы, знакомство с родителями … Молодёжные пикники в погожие дни… всё это как раз для меня, каменного человека с экзотическими особенностями, притворяющегося обыкновенным человеком. Даже нечаянно прикоснувшись ко мне, Белла вздрогнула и отдёрнула руку. Это нормальная реакция человека на вампира, и другой она быть не может.
Да любой парень, над которым я так злорадно днём смеялся, даст мне фору сто очков вперёд, и всё равно окажется впереди. Мне избраннику Беллы даже мстить будет не за что. Я не смогу быть с ней рядом, как она того заслуживает, а он, человек, - сможет. Так что всякие мои размышления на этот счёт – уже и не детский лепет, а полный бред.
Но боли, осознанно, я причинить ей тоже не могу, даже монстр замер в потайном уголке сознания и не проявляет никаких признаков активности после своего «нет».
И как тогда можно понять два варианта будущего Беллы?
Вариант первый, убийственный.
Я не убью Беллу специально, не смогу. Но разница физических сил и скорости реакций огромна. Даже когда спасал от фургона, чудом не сломал, но об лёд головой всё-таки приложил. И ещё есть разница в эмоциональных диапазонах. Гнев и радость вампира гораздо мощнее человеческих. Когда контроль слабеет, они тоже опасны для людей. Раскрошенная мебель, растёртые в пыль вещи, сколько их было, свидетелей моей злости, когда что-то шло не по-моему. А когда Белла поступала так, как я этого хотел, и с чего бы ей вдруг измениться? Если беда и случится, то только как несчастный случай, чудовищная ошибка. Но она возможна, вполне.
Вариант второй, обращение.
Никто из моей семьи не стал вампиром по своей воле, Карлайл обращал только тех, кто был в полуминуте от смерти. Джаспер и Элис тоже о вечности никого не просили. Любой из Калленов отдал бы всё, чтобы стать человеком, во всяком случае, пока был одиночкой. Но я могу, от страха потерять её, упросить Карлайла обратить Беллу для меня. Принудить Карлайла поступиться собственными принципами о свободе выбора, отнять у Беллы жизнь, которой завидую, в обмен на вечную полужизнь, и надеяться после этого, что смогу завоевать её любовь - чудовищная ошибка. И тоже возможна.
В оба варианта заложены ошибки. А я не могу допустить ни одной из них.
То, что в результате любой из них не станет меня, ничего не исправит.

Пора прощаться, Белла.
Я не выживу без тебя, но не могу стать причиной твоего несчастья, так что больше ничего не остаётся. Времени после аварии прошло достаточно, и я могу уехать.

- Эдвард, - произнесла Белла МОЁ имя.
Что??? Она проснулась, и… увидела меня?
Но глаза закрыты, и дыхание прежнее, только голос ясный. Белла ещё спала, и я застыл, не зная, что предпринять. Она тихонько вздохнула, снова беспокойно заворочалась, повернулась на бок, и покрывало начало своё путешествие на пол. Нет, она не просыпалась, просто видела сон.
- Эдвард, - уже невнятно пробормотала Белла.
Я ей снился. Что - то ухнуло в груди, снова. Сердце…
- Останься, - выдохнула она. - Не уходи. Пожалуйста… Не уходи.
Там, во сне, где не лгут, Белла просила, чтобы я остался.
Белла…
Гудела голова, билось сердце, словно было живым и горячим, уходила земля из-под ног, я не мог на ней удержаться, и оседал тающим сугробом, прожжённым насквозь пылающим солнцем, на прохладный дощатый пол.
Белла…
Кажется, меня трясло, волны жара и холода промывали всё тело от макушки до пальцев ног, не давая перехватить лишнего вдоха, и это было прекрасно, огненная боль, ледяная боль, я знаю теперь, как сходят с ума вампиры в первый и последний раз. Как любовь вплавляется в вампира, однажды и навечно.
Белла…
Сколько времени надо, чтобы переплавить вампира… наверное, немало, камень
всё-таки. Последняя волна жара медленно сошла на нет, и мир снова стал таким, каков он есть, только я был уже другим. Оказывается, я лежу на полу, носом в крашеные доски, головой почти касаясь кровати Беллы, и глотку немилосердно жжёт. Надо ретироваться в качалку и отдышаться.
Вот как это происходит на самом деле. В голове пусто, только гул стоит: вот как это происходит… с теми, кому такое было дано. Вспышка Суперновы.
Белла, Супернова Белла. У меня теперь есть солнце.
Всё, что было до этой минуты, имело смысл и значение, помогало существовать в той бесконечной ночи, что наступила вслед за обращением, где холодным камням светят холодные звёзды, но для жизни нужно солнце.
Не знаю, что чувствовали Карлайл и Эсме, как зажигалось солнце для Джаспера или Эмметта, солнца не рождаются по единому образцу. Знаю лишь, что те, кто такого удостоился, меняются раз и навсегда.
Ну, и что теперь делать вампиру, раз и навсегда переставшему быть ледяным мальчиком? Посмотреть вокруг ещё раз. Разница в освещении даёт иные перспективы.
Кто и что я есть теперь. Монстр, ты как, живой? Судя по горящей глотке, живой, но беседовать, похоже, больше не собирается. А, может, он и раньше молчал, вместо него говорила вечная полночь, но больше её не будет.
Остальные проблемы тоже все на месте. Два варианта будущего Беллы, две недопустимых ошибки.
Вариант первый.
Что нужно, чтобы его не осуществить. Самоконтроль, плюс самоконтроль в квадрате и в кубе. Над собственной силой, что просто и привычно, и над собственными чувствами, высвобождающими эту силу, что абсолютно ново. Радость, злость, ревность… а она будет? Куда я денусь, красота Беллы никуда не исчезнет. Прелесть её личности уже привлекла внимание, дальше может быть только сложнее. Безопасное для Беллы расстояние между нами и осторожность, и снова осторожность. Ошибок быть не должно. С этим ясно.
Вариант второй.
Что нужно для его предотвращения, если понятно, что оторвать меня от Беллы невозможно. Что важнее для меня - я или Белла? Дикий вопрос. Белла, её жизнь, вся её человеческая жизнь. Вот пусть она у неё и будет. Она просила не уходить. Значит, не уйду, буду рядом, буду вместе с ней. Дышу же растворённым в комнате огнём, голова иногда кружится, но ничего, даже в состоянии рассуждать. Привыкаю, наверное, что возвращает к варианту первому. Контроль и ещё раз контроль. С этим тоже ясно.
Вот и вся развилка.
Не хватать жадными грубыми руками хрупкую красоту. И если я ей буду нужен… она получит и это. С учётом первого варианта всегда и постоянно.
Вопрос из тёмного угла сознания – а что мне за это будет.
Что, монстр, голос вернулся? Нет, это не его голос, монстр захлёбывается огнём, ему некогда.
Это собственный эгоизм, тень полночи. Солнечный свет Суперновы Беллы моих личных теней не отменяет, но зато очень ярко выявляет. А предупреждён, значит, вооружён. Справлюсь.
Мне за это будет дана моя жизнь. Этого больше, чем достаточно, больше, чем можно было ожидать, больше, чем осмеливался просить.
Я прямо сейчас её ощущаю, свою жизнь. Ожог с очередным вздохом, как только остывает предыдущий, доказательством, что я спятил, бесповоротно и прекрасно. Торчу в комнате девушки, ночью, без её разрешения, и собираюсь это проделывать еженощно. И смотрю на неё, смотрю, а насмотреться не получается. Но мне никто и не мешает, заниматься этим дальше, кроме электронного будильника, ехидно сглатывающего секунды, а потом минуты. Вот уже час заглотал, второй. Белла спит уже спокойно, покрывало возвращено на место, и пока не намеревается сбегать. Завтра у меня будет день, абсолютно непохожий на все предыдущие, у меня планы и планы, потому что зажглось моё солнце, а новый свет открывает новые перспективы. И один из планов - на ту несчастную субботу. Пока это всё - вилами на воде, если вспомнить, как она на меня кричала. И «вольво» хотела раздавить, или… что-то определённо хотела с ним сделать. Вдох, ожог, а восторженный ожог бывает? Белла повернулась на другой бок, покрывало опять злонамеренно устремилось на пол, рука свесилась с кровати, тонкое запястье с изящной кистью и длинными лепестками пальцев. Теперь я вижу профиль, с тенью ресниц на щеке, на фоне тёмных локонов. За окном почти совсем рассвело.
Белла - ухнуло куда-то в пропасть сердце - Белла…
На первом этаже запищал будильник, наверное, в комнате Чарльза Свон, пора выметаться, пока не обнаружили.
Ты знаешь, что наступает новый день, Белла, совсем новый для меня? Ты пожелаешь мне удачи? Пожелай, солнце моё…