На негнущихся ногах Эллери покинула комнату. Как только за ней затворились двери, скрывая от глаз Сапфо и его сестры, девушка подхватила многочисленные юбки и совсем как в детстве быстро-быстро побежала по ступенькам, не заботясь, что кто-то может увидеть её в таком неподобающем виде.

Вернувшись к себе, она призвала свою горничную и приказала всем слугам готовиться к незамедлительному отъезду. Оставаться здесь принцесса больше не могла – все в ней переворачивалось от мысли, что придется вновь встречаться с Бродягой, выносить презрение и разочарование его взгляда – и торжествующее злорадство Риэль.

Новой встречи с королём она не перенесет. Правда подступала к горлу, словно неукротимая волна цунами, грозила выплеснуться наружу потоком сбивчивых фраз и горьких признаний. Но это был путь в никуда. Если она признается мужчине в своих истинных чувствах, он никогда не позволит ей уйти, и эта ошибка явится для него смертельным приговором. Эллери отчетливо осознавала это разумом, пусть глупое сердце и стремилось до последнего отыскать лазейки в твердо принятом решении.

К счастью, приготовления к отбытию заняли совсем немного времени. За несколько дней до этого слуги были предупреждены о грядущем отъезде, потому распоряжение выдвигаться немедленно удалось споро претворить в жизнь.

Ни с кем не прощаясь, Эллери покинула замок, и только когда высокие очертания башен и шпилей остались позади, принцесса смогла выдохнуть. Кучер гнал экипаж, что было сил, пусть и в сгустившихся сумерках все сложнее было избегать ям и кочек. Девушка отдавала себе отчет, что это было глупо, – двигаться так быстро, ведь никто не собирался её преследовать, но чувство тревоги, прочно угнездившееся в сердце, требовало как можно скорее оказаться дальше от Риэль. И от её брата.

К вечеру следующего дня они достигли крупного постоялого двора, и только здесь тревога девушки чуть поутихла. Уставшее тело ныло и требовало отдыха, да и одежду давно следовало сменить, так что решение провести ночь в этом месте показалось вполне разумным. Плюс ко всему расторопные слуги заслужили отдых после такого стремительного и частично внезапного начала путешествия домой.

Постоялый двор оказался огромным – как раз таким, в котором удобно было затеряться среди толпы остановившихся на ночлег или же пришедших скоротать вечерок за кружкой сидра из деревушки неподалеку. Здесь достаточно было накинуть на голову капюшон да бросить хозяину золотой, чтобы тот не стал задавать лишних вопросов и подобрал комнату получше.

Так и вышло. Комната, выделенная ей, была просторная и неожиданно уютная – по меркам постоялого двора, конечно. Слугам достались помещения попроще – одно для мужчин, другое для женской половины.

После сытного ужина принцессу неумолимо потянуло в сон. Стоило голове Эллери коснуться подушки, как её захлестнуло сновидение.
Давно ей уже не снились сны – и особенно такие четкие. В этом сне она стояла в темноте и наблюдала за постоялым двором, в котором они со слугами обрели ночлег на эту ночь. Слышала гомон веселых голосов пирующих в большом зале на первом этаже, видела свет, льющийся из приоткрытых окон. Во сне она была не собой, а кем-то большим, но удивительно тихим и проворным для своих размеров. Вот она, на что-то решившись, обогнула здание, втянула в себя воздух, прислушавшись: совсем рядом находились стойла для лошадей, до неё доносилось их тревожное ржание и перестук копыт. Но животные её мало интересовали. Слишком отталкивающие чужеродные запахи.
Она не знала, что ищет, но неким звериным чутьем понимала – цель близка. Вот её взгляд привлек ряд темных окон второго этажа – она с непонятной для себя настойчивостью вглядывалась и принюхивалась, ловя отголоски сладкого удивительно знакомого аромата, от которого все её существо охватывали неведомые прежде хищнические инстинкты.

– Эй, ты! – внезапно чужой голос вклинился в её сон. Эллери хотела, было, возмутиться такой наглости, но её второе «я» из сна опередило сонные мысли принцессы. Не издав ни звука, существо резво развернулось – девушка успела только разглядеть добротный серый плащ да чьи-то растерянные карие глаза перед собой – а в следующий миг она вдруг очнулась от сна. Да не просто пробудилась, но даже подскочила в постели, в первые секунды не понимая, где находится. Сердце билось громко и часто, его стук глушил все прочие звуки.
На то, чтобы успокоить внезапно захлестнувшую разум панику, потребовалось не менее часа, после которого девушка смогла забыться беспокойным сном.

Утро принесло с собой льющиеся в окно солнечные лучи, прогнавшие призраков ночи, а вместе с ними – страхи и сомнения. Но дурное предчувствие, поселившееся на сердце девушки после этого странного сна, никуда не исчезло.

Эллери решила спуститься вниз, в зал, полный людей, надеясь, что наблюдение за чужой жизнью сможет помочь освободить от остатков ночного кошмара свою собственную.
Скрипнула дверь, впуская новых путников.

Девушка сидела в стороне, ожидая, пока ей принесут незатейливый завтрак, украдкой разглядывая постояльцев. Сегодня был праздничный день, знаменовавший окончание уборки урожая, и потому все были расслаблены и не совсем трезвы, несмотря на начало дня. В честь праздника Эллери отпустила всех слуг, позволив тем на сегодня заслуженную передышку.

Лавка прогнулась под весом тяжелого тела, опустившегося рядом.
Она повернула голову, намереваясь сообщить случайному путнику, что не желает ни с кем делить стол. Но взгляд знакомых синих глаз прожег её до дна, заставив все мысли вылететь из разом опустевшей головы.
Меньше всего на свете она ожидала встретить здесь Бродягу, и теперь оказалась застигнута врасплох. Времени, чтобы заново возвести стену отчуждения между ними, не осталось.

– Что ты здесь делаешь? – на то, чтобы составить такой простой вопрос, ей понадобилась, кажется, вечность.

– Я пришел за ответами, – так буднично прозвучал голос мужчины, словно и не было ничего странного ни в его здесь присутствии, ни в словах, от которых по её телу пробежала дрожь.

Сапфо отвернулся, взглядом пытаясь отыскать в толпе женщину-служанку, проворно разносившую заказы.

– Но почему? Ты ведь сам сказал, что отпускаешь, – она лепетала, ощущая себя обманутым ребенком.

– И ты поверила? – мужчина повернулся к ней, ехидно заломив бровь. В его взгляде плескалась уверенность. А потом, глядя в её вытянувшееся от обиды и по-детски наивного разочарования лицо, устало пояснил: – Я не стал устраивать сцену из-за присутствия рядом Риэль, ей ни к чему было слышать о нас. А когда освободился от неё, оказалось, что ты уже уехала. Ну и быстро же ты собралась! – он внезапно усмехнулся. – Мне стоило немалых трудов нагнать тебя.

– Ты поехал один? – переполошилась Эллери, враз забывая о своих страхах. – С ума сошел? Тебе же нельзя! Твоя рука…

– Ты так тревожишься, – он задумчиво протянул эти слова и даже покачал головой. – Как это странно для человека, который утверждал, что больше не желает иметь ничего общего со мной. И нет – отвечая на твой вопрос – я был не один, а вместе с Браном. Пока рука не восстановится, я должен буду передвигаться в карете.

Эллери вздрогнула и опустила глаза. Чувство вины всколыхнулось в сердце с новой силой от небрежно произнесенных слов, за которыми таилось столь многое. Тревога девушки разрослась еще больше при воспоминаниях о письме Ниньи и своих собственных сомнениях. Пожалуйста, небо, только бы Сапфо поправился! Принцесса готова была свыкнуться с чем угодно – болью несчастного сердца, страхом, тоскою – лишь бы только её возлюбленный остался жив!

– Что такое? – он вдруг угадал перемену в её настроении и склонил голову, пытаясь поймать взгляд принцессы. – Что с тобой происходит, Эллери? – неожиданно мягко произнес мужчина, не подозревая о бушевавшей в душе девушки буре.

На глаза Эллери навернулись слезы бессилия и усталости от уже ставшей невыносимой необходимости скрывать свои чувства. Как она хотела быть с ним откровенной! Выпустить наружу все страхи, облечь их в слова – и снять с сердца удушливый гнет ответственности за единолично принятое решение, участия в котором Сапфо был лишен.
Но стоило дать слабину, стоило только приоткрыть завесу тайны над истинными мотивами своих поступков – и обратного пути не будет. Мужчина лишь отмахнется от её страхов, как это привыкли делать представители мира сильных сего, посчитает всего лишь глупым суеверием, не стоящим внимания. И не объяснить будет ему того осознания, что снизошло на неё во дворце, не передать словами тех чувств, с которыми она сидела у его кровати, глядя на бледное изможденное лицо возлюбленного.
Нет, Сапфо никогда не поймет и не примет её выбора – а, значит, ему нельзя было предоставлять даже права голоса.

– Ответь мне! – король повысил голос, не заботясь о посторонних. Впрочем, на беседовавшую за столом пару обращали внимания не больше чем на скучающего верзилу-вышибалу, опирающегося о стену неподалеку от входа. – Я же вижу! С тех пор, как ты приехала сюда, ты сама не своя! Скрывалась, пряталась за чужими спинами, избегала даже смотреть в мою сторону. Та храбрая Эллери, которую я знаю, никогда так не поступала!

– Вот именно, – девушка постаралась придать голосу уверенности, зацепившись за ненароком брошенное им слово. – Я больше не она! Почему ты не хочешь смириться с тем, что я – изменилась? И что все мои прежние желания и цели теперь потеряли привлекательность? Пойми же! Я больше не хочу быть с тобой!

Её вымученная бравада не оказала должного эффекта, словно все эти слова канули в пустоту. Сапфо лишь усмехнулся краешком губ и продолжил хладнокровный допрос.

– Позволь тебе не поверить. Быть может, что-то – или кто-то – заставил тебя испытать сомнения? Заставил сомневаться во мне? О, в таком случае я даже догадываюсь, кто это мог быть!

Несомненно, сейчас он говорил о её отце.

– Он тут не при чем, – она даже мотнула головой для убедительности. – Причина лишь во мне! Точнее, в нас с тобой, Сапфо.

Как всегда при звуках своего имени, произнесенного принцессой, взгляд синеглазого короля смягчился. Но его голос был столь же непреклонен и тверд.

– Что же изменилось, Эллери? В ту ночь ты сказала, что теперь твоя очередь выбирать. И выбор твой был более чем очевиден.

Упоминание о страшной ночи в охотничьем домике привычно резануло сердце. Эллери отвернулась, не в силах выдерживать испытующий взгляд собеседника, обманчиво расслабленная поза которого не смогла обмануть: мужчина был напряжен и до предела сосредоточен, словно хищник перед решающим прыжком на свою жертву.
А затем девушка, удивив даже саму себя, стремительно поднялась из-за стола и, огибая толпу, устремилась к лестнице, ведущей наверх.

Её хотелось убежать, принцесса желала как можно скорее скрыться от внимательных синих глаз, кажется, заглядывающих в самую душу, переворачивающих в ней все верх дном. В его присутствии сдерживать рвущуюся наружу правду становилось практически невозможным. Ей бы только немного времени, совсем чуть-чуть! Чтобы успокоить рвущееся из груди сердце, очистить разум от путающихся мыслей и вновь собрать крупицы сил для того, чтобы пробить брешь в уверенности Сапфо и раз и навсегда убедить его в своем решении.

Но у нее не было этого времени. Она слышала тяжелые размеренные шаги позади себя, безошибочно различая их даже среди гомона праздновавшей толпы.

Заскочив в отведенную ей комнату, девушка прислонилась затылком к стене и прикрыла глаза, не сомневаясь, что через несколько секунд её единение будет нарушено. Бродяга мог быть невероятно упрямым, когда речь шла о чем-то важном для него.

Он даже не стал стучаться – просто стихли шаги, и через секунду дощатая дверь поехала в сторону, впуская высокую фигуру мужчины. Плащ окутывал его с головы до ног, скрывая от посторонних глаз, но даже в таком одеянии от короля исходила сила, власть, уверенность. В эту минуту меньше всего на свете стоило предаваться пустым размышлениям, но Эллери не могла выкинуть из головы сладко-горестные воспоминания об их первой встрече, когда она еще не знала, кем суждено будет стать в её жизни этому неулыбчивому мужчине. Какой она была тогда глупой! Считала его ограниченным мужланом, умеющим только махать мечом, и только пережив вместе его ранение, начала открывать для себя истинного Бродягу.

Эти мысли шумной волной омыли тоскливый берег её сознания, а Сапфо уже бегло осматривал просторную комнату, наконец, вынеся скупой вердикт:
– Это не место для тебя.

– Я не собираюсь здесь селиться, – её ответ прозвучал чуть раздраженней, чем она того хотела. Но переживания и стянутые в тугой комок нервы дали о себе знать, принцесса ощущала себя натянутой, звенящей от напряжения тетивой, готовой вот-вот сорваться и запустить стрелу.

– А что ты собираешься делать? – он сразу перешел к главному, словно неким чутьем осознавая, что стоит только дать собеседнице немного времени – и она закроется, вновь уйдет в глухую оборону, прорывать которую придется долго. – Сколько ты еще собираешься бегать от меня?

– Нисколько. Сапфо… Я ухожу в монастырь.

Отцовские слова вдруг услужливо вынырнули из глубин памяти. Эллери не собиралась их говорить, как и не позволяла мыслям о будущем заходить так далеко, но сейчас эта фраза была единственной, подоспевшей на подмогу.

На долгие-долгие минуты повисла тишина.
А затем…

– Да? – одними глазами желчно усмехнулся мужчина, сжимая в кулак здоровую ладонь, обтянутую тонкой перчаткой. – Позволь полюбопытствовать, какому именно монастырю так не повезет в будущем?

Принцесса непонимающе нахмурилась, и мужчина снисходительно продолжил, в упор глядя на нее и обжигая штормом, бушевавшем в темном океане его взгляда:
– Ведь я приду под его стены с армией. Слышишь, Эллери? Куда бы ты ни направилась, я приду за тобой.

На глаза девушки навернулись бессильные злые слёзы, которые она незаметно смахнула рукой. Это было по-настоящему жестокой шуткой судьбы – слышать такие важные и упоительные слова, и одновременно понимать, что они отчаянно запоздали. Услышь их раньше – она бы с ума сошла от восторга и радости, что сумела стать для кого-то настолько небезразличной. Но только не теперь, когда каждое проявление чувств Сапфо означало для мужчины еще один шаг навстречу смерти.

– Чего ты добиваешься? – с трудом выдавила из себя принцесса. – Моих слёз? Мольб? Унижения? Скажи, Сапфо, что я должна сделать, чтобы ты отпустил меня и больше не появлялся в моей жизни?

Под конец у неё все-таки дрогнул голос. Но это было сущей малостью – измученная девушка даже сама не понимала, откуда еще в ней остаются силы на борьбу, и какие неведомые источники поддерживали угасающую душу и помогали лгать, глядя прямо в синие глаза, затянутые пеленой боли.

Но не только её терпение оказалось на исходе.
– Почему? Черт возьми, почему? – неожиданно взревел мужчина, с силой ударив кулаком здоровой руки по стене. На потемневшем от времени дереве осталась внушительная вмятина, и Эллери едва успела побороть интуитивное желание подскочить, проверить, не поранился ли король.

Впервые на ее памяти он выглядел настолько уязвленным. В нем не осталось ничего общего с тем сдержанным воином, выверяющим каждое свое слово и каждое движение.

О Небо, что же она с ним сделала?

– Так надо. Сапфо, пожалуйста, просто поверь и отпусти! Не мучай меня!

– Ну уж нет, Лери! Если думаешь, что я удовлетворюсь таким ответом, то ты чертовски заблуждаешься, – он выглядел мрачно и оскорблено.

«Он стал слишком много богохульничать» – отстраненно успела подумать девушка, прежде чем сильная ладонь, обтянутая тонкой кожей перчатки, схватила ее за плечо. И ощутимо тряханула.

– Ответь мне! Что случилось на самом деле?

– Ну почему ты не можешь мне просто поверить? Я устала от такой жизни! Не хочу больше страдать и мучиться, я хочу покоя! – она дернула плечом, высвобождаясь и делая шаг назад, а внутри все ныло от тоски, сладко обожженное коротким прикосновением мужчины.

– И ты думаешь, я поверю? Черт побери, Эллери! Мы прошли через столько всего!

– Вот именно! – перебила его отчаявшаяся девушка, невольно выдавая частицу правды. – И посмотри, к чему нас это привело!

Он осекся. В синих глазах мелькнуло ошеломленное недоверие.
– Так ты считаешь, мы – причина этого? – он даже мотнул головой, словно выбрасывая нелепое предположение из разума. – Ради Бога, женщина, хотя бы один раз давай обойдемся без подобной чуши!

– Думаешь, что я несу чушь? – взвилась принцесса, донельзя уязвленная пренебрежительной легкостью, с которой он отмахнулся от такой выстраданной и вымученной ею правды.

Ответа она не услышала. С девушкой начало происходить нечто странное: в комнате внезапно подскочила температура, воздух загустел, стало трудно дышать. Голова с резкой силой закружилась, отчего фигура мужчины, застывшего напротив, принялась двоиться. Кажется, он даже что-то хотел произнести, но девушка не стала дожидаться. Пользуясь мимолетной передышкой, она выскочила в коридор.

Её с силой потянуло наружу – туда, где так свободно и привольно дышится полной грудью, где под сенью мрачных елей, окружавших постоялый двор, можно будет, наконец, выпустить давно назревшие рыдания и оплакать крушение своей жизни.

Грудь сдавливали рыдания, но она не была бы собой, если позволила слезам пролиться наружу вот так – на виду у случайных постояльцев или редких слуг, попадающихся навстречу.
Как она покинула здание, даже не запомнилось. Только что принцесса вот вроде стояла в коридоре, а в следующий миг впереди уже показались пышные силуэты вечно зеленых деревьев, смотревшихся неуместно сейчас, когда трава под ногами давно пожухла, а в воздухе ощутимо пахло надвигающейся зимой.

В голове набатом звучало эхо слов Бродяги.
О, как он был прав! Прав в том, что не хотел её отпускать. Сапфо действовал ровно так, как когда-то мечталось ей, он был именно тем самым мужчиной, о котором она вольно или невольно грезила всю свою жизнь. Сильным, решительным, упрямым, способным справиться с чем угодно – вот только не со смертью.

Не сдержавшись, Эллери все-таки всхлипнула. Приблизившись к шершавому стволу, она обхватила его руками и прислонилась лбом, закрывая глаза. Слезы теплыми дорожками заскользили по щекам, падая на мягкую от осыпавшейся хвои землю.

«Эллери».
Этот тихий нежный голос, внезапно прозвучавший где-то совсем рядом, заставил принцессу потрясенно распахнуть глаза и на несколько мгновений даже позабыть о недавних слезах.
Нет, это было совершенно невозможно!

Она растерянно начала озираться, все еще не доверяя своему слуху.
«Эллери».
Голос зазвучал вновь. Мягкий, напевный, почти позабытый под сонмами прошедших лет, но вспыхнувший в памяти яркой искрой, стоило зазвучать переливчатым, чуть укоризненным ноткам.
Это был голос её матери!

Это было невозможно по всем законам логики и порядка, но принцесса слышала его столь же отчетливо, как и шелест ветра над головой.
Но рядом никого не было! Эллери несколько раз оглянулась, чтобы удостовериться в этом, словно все это звучало лишь в её разуме.
А голос продолжал звучать, лаская, утешая, точно призывая куда-то. Не в силах противиться этому зову, девушка неуверенно двинулась – не зная куда, но повинуясь звучавшему голосу матери.

Спустя несколько шагов Эллери заметила впереди чью-то движущуюся тень и против воли остановилась, жадно впившись взглядом в приближающийся силуэт.

Фигура в знакомом сером плаще – точь-в-точь как из её сегодняшнего сна! – странными замедленными рывками двигалась навстречу. Принцесса стояла, точно зачарованная, и ощущала, как между ними натягиваются сотни, тысячи незримых взору нитей.

Все её существо замерло в ожидании неминуемого сближения. Разум пребывал в странной пустоте, вне связи с прошлым и настоящим, словно сознание ослепло, оглохло и растворилось в томительном предвкушении, с каждой секундой усиливающимся. Тяжесть на сердце, нараставшая на протяжении многих недель, в это мгновение разрослась до размеров булыжника, надежно придавив принцессу к земле.
Девушка почувствовала, как что-то глубоко внутри нее закричало об опасности, исходящей от приближающегося человека, но этот крик звучал так отдаленно и нечетко, словно доносясь из-под толщи воды. Она понимала, что это глупо, но уже не могла заставить себя сдвинуться с места. Наверное, так себя может ощущать беспомощная мошка, запутавшаяся в липкой паутине и с ужасом и бессилием наблюдающая за приближением паука.

Чем ближе становилась фигура, тем явственнее принцесса понимала, что это – не человек. Ни у кого из людей не могло быть такой странной изломанной походки, словно невидимый кукловод где-то сверху дергает за ниточки, управляя неизвестным существом, но нити перепутались, отчего конечности отказывались слушаться. Черт лица его или тела было не разглядеть под слишком свободным балахоном плаща.

Как Сапфо успел оказаться рядом с ней, принцесса так и не поняла. Просто в какой-то момент, не желая смотреть в лицо своему противнику, она совсем не по-королевски прикрыла глаза – а в следующий момент почувствовала чье-то стремительное приближение.

Эллери удивленно распахнула глаза в тот момент, когда лезвие меча тускло блеснуло в серой дымке дня. Мужчина загородил девушку собой, демонстрируя противнику, что не позволит до нее добраться.

Такое положение дел не пришлось существу по вкусу. Оно не издало звука, но девушка каким-то внутренним чутьем, необъяснимой связью между ними почувствовала глухую злобу и раздражение на неожиданно возникшее препятствие.

Сапфо одной рукой удерживал меч, вторая же была плотно перебинтована и прижата к телу, и девушка с тревогой осознала, что в таком положении он не сможет сражаться как раньше.
Существо напало первым. Движения его были замедлены, но в них отчетливо читалась сила. Мужчина с легкостью ушел от направленного удара, взамен обрушив на протянутую к нему конечность серебристый клинок. Но вместо ожидаемых Эллери брызг крови произошло неожиданное – меч внезапно увяз в плоти, скрытой серой тканью, а на образовавшейся складке проступили темные, но никак не алые пятна.
Потрясение на секунду мелькнуло на лице Сапфо, прежде чем он справился с собой и дернул на себя меч. Тот вышел с каким-то чавкающим звуком, на лезвии остались черные разводы. Мужчина, нахмурившись, бросил короткий взгляд на сталь, а существо уже двинулось в новую атаку.

Эллери наблюдала за напряженной схваткой со стороны, с каждым мгновением все сильнее ощущая подступающее отчаяние.

Сапфо не справлялся.
Пусть существо было не таким изворотливым и плавным, как опытный воин, однако у него было одно неоспоримое преимущество – оно не уставало. И не было раненым, как синеглазый король, каждый взмах меча которого эхом боли отдавался в неподвижной руке. Для кого-то другого выражение лица Сапфо могло показаться таким же бесстрастным и сосредоточенным, как прежде, но только не для принцессы. В его глазах, в едва уловимом движении губ Эллери читала отголоски боли столь же ясно, как если бы он был для нее открытой книгой.

На серой ткани плаща противника уже темнело множество следов от попадания меча, но раз за разом существо наступало все столь же неотвратимо, словно эти раны не доставляли ему никакого неудобства.

Внезапно откуда-то со стороны метнулась высокая тень – и сражающихся с чудовищем мужчин стало двое.
Эллери узнала в неожиданном помощнике того самого слугу, который когда-то не пожелал оставлять её наедине с королем. И которому впоследствии она поручила заботу о Сапфо вместо себя. Сейчас, наблюдая за уверенным обращением мужчины с оружием, принцесса не могла отрицать, что у него это получалось куда лучше, чем у неё. По её вине Сапфо только лишь всякий раз попадал в неприятности, каждая из которых грозила ему гибелью.

При помощи Брана королю удалось оттеснить существо в сторону, где, наконец, итог сражения решил сильный выпад слуги. Меч рассек тело незнакомца, вязко войдя в чужую плоть и разрубив её пополам до самых бедер.

Эллери все-таки ожидала увидеть, как из рассеченного туловища наконец-то потечет кровь. Но вместо крови хлынула… болотная грязь?
Она текла и текла, плащ сполз на землю грудой тряпья, а то, что обнажилось под ним…
Не поддавалось никаким доводам рассудка!
Вязкая жижа, побелевшие от времени кости животных, пожухлая листва и куски мха.
Это не было человеком, как не было даже животным.

Потрясенная девушка пошатнулась, прижав руку к губам, чтобы заглушить резкий позыв тошноты, и последней мыслью, мелькнувшей в ослабевшем от ужаса сознании, была слабая радость, что она так и не успела ничего съесть.

***
Эллери неохотно разомкнула веки, в первые секунды не различая ничего вокруг. Когда глаза привыкли к серому рассеянному свету, первое, что увидела принцесса, – мужская фигура, сгорбившаяся в слишком узком для неё кресле.

Бродяга сидел, устремив взгляд в окно. Она смотрела на его точеный профиль, уставшие черты осунувшегося лица, так отчетливо вырисованные на фоне светлого проема, и в гулкой пустоте медленно приходящего в себя сознания набатом звучала только одна горькая мысль. За какие же грехи они были обречены на разлуку?

Почувствовав на себе её взгляд, мужчина повернул голову.
– С возвращением.

– Что это было? – хриплые, каркающие слова привели её в ужас. Голос не желал подчиняться, словно она пробыла без сознания так долго, что разучилась им пользоваться. Но одновременно с тем во всем её теле царила странная легкость. Тяжкий груз, тяготевший над душой в последние месяцы, растворился, оставив после себя чувство невероятного облегчения.

Сапфо сжал губы.
– Это лучше ты мне скажи, – казалось, мужчине с трудом давалось обманчивое спокойствие. Следующие же его слова подтвердили это ощущение: – Я видел своими глазами, Эллери, как ты пошла ему навстречу! Почему ты это сделала? Да от него за милю разило опасностью! Я пытался предупредить, кричал тебе, но ты меня не послушала! Почему ты это сделала?

– Ты кричал? Но я ничего не слышала. Не слышала никаких голосов, кроме одного, – призналась она ему, заново переживая невообразимую смесь радости и потрясения, затем сменившуюся ужасом, пригвоздившим её к земле. – Голоса моей мамы.

– Но ведь она…

– Мертва, – Эллери молниеносно перебила его, решив, что если сама проговорит это слово, оно причинит меньше боли. Несмотря на прошедшие годы, смерть матери по-прежнему оставалась той темой, которую принцесса предпочитала избегать. – Я знаю, как это звучит со стороны, но я действительно её слышала!

– Эллери, – мужчина постарался придать голосу убедительности, но в его глазах все равно читалась настороженность. – Я был рядом и не слышал ничего похожего на женский голос. Это существо молчало! Да оно и не смогло бы говорить! Ты же сама его видела!

– Значит, – сокрушенно прошептала принцесса. – Голос звучал только в моей голове. – Эллери вздрогнула и нарочито бодрым голосом отозвалась, отгоняя воспоминания: – В любом случае это существо – кем бы оно ни было – мертво и беспокоиться больше не о чем.

– Боюсь, все не так просто, Эллери, – Бродяга был непривычно хмур. – И если мои подозрения окажутся правдой, то продолжение не заставит себя долго ждать.

– Что ты имеешь в виду? – предчувствуя непростой разговор, принцесса с трудом приняла сидячее положение. От мысли, что встреча с тем чудовищем была не последней, девушку начала бить крупная дрожь. Что случилось бы, не приди ей на помощь Сапфо и Бран?

– У меня есть догадка, откуда пришло это существо, – начал собеседник, устремляя на неё тяжелый взгляд. – Но сперва я должен задать тебе один вопрос.

Эллери сглотнула, решив, что упрямый король решил воспользоваться её беспомощностью и желает вновь поднять болезненную тему их расставания.
Но Сапфо в очередной раз удалось удивить.

– Во время путешествия через Седую Долину, – он медленно подбирал слова. – Когда тебя понесла лошадь и сбросила прямо в топь… Меня интересует кое-что из того, что произошло потом.

– До или после того, как ты угрозой заставил меня раздеться? – хладнокровно уточнила девушка, стараясь скрыть смущение.

Кажется, её спутнику это чувство тоже было не чуждо. В замешательстве он на мгновение опустил глаза, но когда вновь поднял на девушку взгляд, в нем не было ничего, кроме мрачной сосредоточенности.
– Ты точно ничего не забирала и не оставляла там?

Эллери нахмурилась, вспоминая. Всю одежду, вымазанную в болотной грязи, они сожгли прямо там же в долине, ничего с собой не забрав.
– Медальон! – вспышка озарения пронзила девушку, оставив пугающее предчувствие, что её признание отчего-то сильно не обрадует Сапфо. – Точно! Я так и не смогла его отыскать, но точно помню, что он был на мне в то ужасное утро!

Король нервным движением взъерошил волосы.
– Ну вот мы и нашли твою потерю, – невесело произнес он. – И сегодняшняя встреча обрела свое объяснение.

– Но какая может быть связь между этим чудовищем и украшением моей мамы?

– Твоей матери? – переспросил воин с непонятной паузой.

– Да, – недоумевающе подтвердила принцесса. – Этот медальон до моего рождения принадлежал ей, а после перешел по наследству мне, просто к имевшейся там пряди волос мамы добавили мою.

Сапфо пораженно застыл, и даже ничего не понимающая Эллери поняла, что дело совсем плохо.

– Ты хочешь сказать, что в том медальоне находились ваши волосы? Твои и твоей матери?

– Да, все так, – с возрастающей опаской согласилась девушка. – Сапфо, скажи, но почему это так важно?

Не выдержав, мужчина стремительно поднялся из кресла и прошел к окну, становясь к принцессе спиной. Она понимала, что его распирает от глухой ярости и раздражения, но не могла понять причину появления сейчас этих чувств.

– Из всего многообразия существующих в мире предметов ты выбрала наименее подходящий для того, чтобы потерять в том проклятом месте.
Мужчина повернулся лицом к замершей на кровати принцессе и заговорил. Его голос звучал глухо и невыразительно, чувствовалось, что король уже взял себя в руки.

– Есть старая-престарая легенда, появившаяся задолго до твоего или моего рождения – да что там, даже до рождения наших с тобой предков. И повествует она о страшном месте, которое когда-то было утопавшей в зелени долине. Я слышал этот рассказ только единожды в далеком детстве от старика, и что-то было в нем такого, что запомнилось на долгие годы. Долина была прекрасна и нетронута, пока не сошлись однажды на ней в смертельной схватке две армии. И бились они ночь, и день, и снова ночь, и проливались реки крови на зеленую траву, орошая землю. А на третий день не осталось ни единого воина – ни с одной, ни с другой стороны – способных продолжать сражение. Только горы бездыханных тел, стонущие раненые да стервятники, кружившие над трупами. А в следующую ночь появился странный туман. Он наполз откуда-то с горизонта и накрыл захлебнувшуюся кровью землю и умиравших на ней людей. И не стало больше растений, опустела когда-то пышная зеленая равнина, ушли оттуда животные, высохла река. Лишь остался приходящий каждую луну туман. По преданию, в нем восставали призраки убитых воинств и продолжали они свой смертельный бой, не имеющий и ныне конца. Лишенные плоти, они состояли лишь из клочков тумана, и вместо крови всякий раз после них оставалась вода – поначалу небольшие мутные лужицы с застоявшейся водой, но разрастающиеся все больше с каждой новой луной.

Эллери слушала размеренный голос Сапфо с тяжело бьющимся сердцем, ощущая, как старинная легенда оживает прямо здесь, в этой комнате.

– Долгими годами продолжалось это незримое сражение, разлились на многие мили вокруг огромные болота, но бесплотные духи не знали усталости. Кровожадность их мертвых сердец лишь нарастала. В воздухе витало ощущение чужой ненависти столь осязаемой, что люди давно перестали ездить через эту долину, и только лишь случайные путники нет-нет да забредали в эти края. И на них обрушивалась вся злоба неупокоенных воинов, давно превратившихся в призраки. По преданию, это продолжается и поныне.

– Ты считаешь, что это существо – один из тех духов? – Озвученное предположение казалось просто немыслимым. – Но как с этим мог быть связан мой медальон?

– Не могу знать точно, я мог уже что-то позабыть, – мужчина с сожалением качнул головой. – Но уверен, между потерянным медальоном и сегодняшним утром точно имеется связь! И ведь не зря ведь ты слышала именно голос матери! – он помолчал немного, прежде чем мрачно заключить: – Кажется, я знаю того, кто может нам помочь.

– Кто это?

– Старый Боэль, старик, который когда-то и рассказал мне эту легенду. Я точно помню, что он записывал свои воспоминания в толстенные книги. Наверняка среди его записей есть и рассказ о Седой Долине. Осталось только найти того, у кого они могли сохраниться.

Боэль? В глубинах памяти шевельнулось смутное воспоминание.

– Где я смогу найти его записи? – собравшись с духом, проговорила принцесса, тоскливо предчувствуя новую волну негодования.

Она не ошиблась.
Глаза мужчины опасно сощурились, он даже немного подался вперед – словно чтобы пристальнее разглядеть лицо той, кто так упрямо пытается отвергнуть его помощь.
– Где сможешь сделать это ты – не знаю, – он намеренно потянул паузу, прежде чем мрачно закончить. – Но я знаю, где найти информацию сможем мы. Ты и я, вместе. Ты ведь не думаешь всерьез, что я отпущу тебя одну?

Она опустила голову. Следующий вопрос дался ей непросто.
– Почему ты так настойчив? Почему остаешься рядом, даже после того, что я тебе наговорила? Я ведь знаю, что любой другой уже опустил бы руки, но только не ты! Почему? – принцесса с мольбой подняла на него глаза.

– Потому что я вижу, – его тяжелый взгляд прожигал её насквозь. – В то, что ты по-прежнему меня любишь. Об этом кричат твои глаза каждый раз, когда ты смотришь на меня. Ты потому и избегала меня все это время, да, Эллери? Знала, что не сможешь скрывать свои истинные чувства, потому трусливо пряталась за чужими спинами? Но все напрасно. Я знаю, что ты любишь, и я не позволю тебе уйти. Я столько всего потерял в жизни – и я не хочу новых потерь! Эллери, ты нужна мне.

Его слова разбивали сердце принцессы. Каждый звук, каждое новое слово углубляли кровоточащую рану в душе девушки, ей стоило бы вскочить, стоило бы прервать плавно льющийся голос, но… Остановить эту изощренную пытку она оказалась не в силах. Все, на что оказалась способна Эллери, – это несколько коротких слов, приоткрывших дверь в её персональную бездну.

– Сапфо. Пожалуйста, поверь, нам нельзя быть вместе.

– Почему? – его тихий уставший голос достиг, кажется, самого дна сердца. И у нее просто не осталось сил больше скрываться.

Быть может, всему виной послужило ужасное утро и встреча с чудовищем, потрясшая девушку до глубины души. А, может, произошло то, чего она подсознательно так долго избегала, – находясь в обществе своего короля, принцесса просто не могла дольше сопротивляться и молчать, в то время как каждая клеточка её тела стремилась к возлюбленному, стремилась раскрыть правду.

Поэтому девушка сделала глубокий вдох и призналась.
– Сапфо, я – причина всех твоих бед. Это из-за меня ты столько раз оказывался на краю гибели, это по моей вине твоя рука была поражена стрелой! А затем тебя чуть не убил Гордон в ту ночь! И даже сегодня, если бы не подоспевший вовремя Бран, ты бы пострадал. Судьба постоянно дает понять, что нам нельзя быть вместе, раз за разом её уроки все болезненней и беспощадней, но мы оказались слишком наивны и слепы, чтобы сразу распознать эти знаки. Но отныне я больше не позволю тебе рисковать. И если ради этого необходима разлука – значит, я пойду даже на такой шаг.

Вот и все. Она наконец-то обнажила перед ним свои самые сокровенные страхи, не дававшие покоя измученному сердцу так много времени.

Мужчина молчал, и его молчание тяжелым камнем легло на сердце. А затем он медленно заговорил, тщательно взвешивая каждое слово.
– Ты виновна лишь в моих бессонных ночах. В том, что я ни на минуту не могу заставить себя не думать о тебе, не вспоминать твое лицо. Не могу приказать пальцам забыть, как мягки на ощупь твои волосы. Не могу заставить губы стереть воспоминание о том, как сладко ты касалась их своими губами. – Девушка застыла на месте, позабыв, что собиралась произнести. Впервые за все время их знакомства она слышала из уст Бродяги такое пылкое признание. А ведь когда-то, глядя на вечно безразличное и равнодушное лицо этого мужчины, она и подумать не могла, что кто-то будет способен вызвать у него столь сильные чувства. Что это сможет сделать она сама! А мужчина все продолжал: – И если кто и виноват во всем, что произошло с нами, так это лишь я один. Это ведь я тянул время, доверившись твоему отцу, это я опоздал тогда, когда должен был быть рядом. Эллери, только мы вдвоем вершим нашу жизнь, я верю только в это! И никакие Боги никогда не смогут заставить меня отказаться от тебя.

Сердце девушки билось в груди так сильно! Она на мгновение прикрыла глаза, чтобы не видеть взгляда своего синеглазого короля, устремленного на неё с такой уверенностью. Но даже эти слова не могли заставить принцессу позабыть, что своим решением прежде всего она хотела спасти возлюбленного.

– Ты не знаешь всей правды, Сапфо! Это не просто моя блажь, ерунда, от которой так легко отмахнуться и забыть! И если ты не веришь – пожалуйста! Но я не отступлюсь. Я больше не хочу видеть тебя умирающим, я просто не смогу этого пережить! Не заставляй меня страдать, пожалуйста!

– Хорошо, хорошо! – король зубами нервно стянул с руки перчатку. Протянул пальцы, чтобы успокаивающе коснуться ледяной ладони принцессы. – Эллери, позволь мне доказать тебе, что это все неправда? На этот раз я обещаю, клянусь тебе, что все будет хорошо! Что больше ничего и ничто не встанет у нас на пути, я не позволю! Поверь мне.

Эллери не верила. Он читал эту нехитрую истину в налитых слезами измученных зеленых глазах. И от этого нехитрого осознания мужчина вдруг ощутил глухое отчаяние.

Несмотря на все его заверения любимая женщина не верила! Не верила в его силу справиться с любыми трудностями и преградами ради их любви! Осознание этого разъедало, причиняло почти физическую боль. Он был готов сразиться с любым врагом из плоти и крови, с полчищем самых умелых и беспощадных воинов – но чувствовал себя беспомощным бороться с демонами в голове своей принцессы.

– Ты позволишь мне сопровождать тебя? Ты поедешь со мной? – преодолевая страх бессилия, он пытался не сдаваться.

Эллери была в отчаянии.
Повторения сегодняшнего нападения она просто не переживет, но провести какое-то время с Бродягой, в его обществе, и не поддаться соблазну забыть обо всех предупреждениях и, тем самым, обречь его на смерть… Она боялась, что у нее не хватит сил сопротивляться.

Догадавшись о её сомнениях, король шумно выдохнул, признавая свое поражение в этой битве.
– Я прошу тебя об этом не в качестве добивающегося твоей любви мужчины. А просто как человек, которому небезразлична твоя жизнь. Как человек, который единственный знает, как помочь. Ты можешь позволить мне эту малость? Обещаю, что не заставлю тебя пожалеть об этом решении! И пока ты не окажешься в безопасности, клянусь, что эту тему больше не подниму.

С этими словами он протянул ей здоровую руку. Эллери глядела на сильную мозолистую ладонь, испещренную тонкими линиями судьбы, сверху которых белели и наслаивались друг на друга полосы застарелых шрамов.

Она нерешительно кивнула, втайне кляня себя за слабость. Но руки не подала.

---

ФОРУМ