- Ну, все, мы на месте. Готовы?
Не дожидаясь ответа, Дин, бессменный телохранитель Роберта, открыл переднюю дверь машины и вылез наружу, привычно раздвигая своим мощным телом толпу визжащих от восторга фанаток.
В рамках промо-тура это была очередная встреча, на которой опять придется в тысячный раз отвечать на одни и те же вопросы, радостно улыбаться, несмотря на то, что тебе совсем не весело, и шутить, потому что от тебя ждут шуток, ставших твоей визитной карточкой.

- Пора.
Тяжело вздохнув от невозможности увильнуть от предстоящего мероприятия, Кристен улыбнулась вдруг совершенно счастливо, как ребенок долго, ждущий рождества и, наконец, обнаруживший под елочкой подарок. Если бы Роберт не видел за минуту до этого ее сосредоточенное и грустное лицо, он бы и сам поверил в то, что эта встреча с журналистами для нее самое желанное событие.
Таковы правила. Не он их выдумал, не ему их и менять. И улыбаться он не стал, но чертовщинки в глаза напустил, отчего лицо, по которому сходили с ума миллионы девчонок по всему миру, неожиданно стало радостно-озорным. Теперь они замечательно сочетаются друг с другом: две веселых красивых мордашки, два кумира целой толпы поклонниц, два актера, два умелых лгуна…
Они оба играли свою роль. Играли не только на съемочной площадке. В жизни ведь играть ещё труднее, это он знал точно.
По контракту с киностудией они должны были изображать влюбленную пару, не только на экране, снимаясь во франшизе, но и в действительности. Да, не просто показывать на каждом углу, что они вместе, и жизни друг без друга не представляют, при этом делая вид, что ни одной живой душе об этом знать не положено. Друзья мы, просто друзья. А вы что подумали? И «случайно» столкнуться с толпой журналистов, выходя из затрапезного кинотеатра с просмотра старого фильма. Или попасться на глаза фанатам во время прогулки, держась за руки.
Убеждать весь мир в том, что между ними «что-то есть», но не говорить об этом в открытую, очень тяжело. Его бы воля, он бы за такие представления «Оскара» выдавал. Ведь его влюбленный вампир и в подметки не годился по сложности игры с одной такой конференцией.
Самое ужасное в его положении - ему не надо было изображать из себя влюбленного, достаточно просто снять маску. Быть самим собой. Жить своей жизнью. На какие-то пару часов несбыточные мечты становились реальностью. Его реальностью. Ну и что с того, что все это неправда? Так хочется верить, что полные лукавства светло-зеленые глаза полны настоящей, а не наигранной любви. Каждый раз он в это искренне успевал поверить и неудержимо расплывался в ответ в счастливой улыбке. Обнимал хрупкие плечики, чувствовал тоненькие пальчики на своей руке и наслаждался каждым моментом, подаренным контрактом с Summit Entertainment.
То есть, не о каком контракте он думать не мог, когда она была рядом. Каждый раз он сам себя тщательно подготавливал, убеждал не быть наивным дураком, и каждый раз, стоило Кристен бросить на него один только взгляд, моментально забывал обо всем: верил, что она его тоже любит и что они всегда будут вместе.
Кошмар начинался каждый раз, когда спектакль, разыгрываемый для прессы и фанатов, заканчивался: они садились в машину, через затонированные стекла которой не проникали любопытные взгляды, или захлопывалась, отделяя их от всех, дверь номера в гостинице (иногда это был актерский трейлер). Стоило им остаться наедине, вся магическая сила во взгляде Кристен сходила на нет. Любовь гасла в ее глазах, как будто кто-то нажимал на невидимый выключатель. Раз - и взгляд потух.
Сколько раз такое видел, а привыкнуть так и не смог: только что с ним рядом было его личное, по-весеннему яркое солнышко, которое светило ему одному и его одного согревало своими лучиками, а потом налетел, откуда не возьмись, резкий порыв ветра, и оказалось, что солнышко – это просто нарисованная картинка. Обман. Ничего этого нет, и не было. Просто так хотелось поверить в ложь, что она стала казаться правдой.
Вот тут ему и приходилось играть самую тяжелую для себя роль - роль друга. Весело улыбаться, в то время когда глупое сердце, в очередной раз поверившее в любовь, сначала замерзало до температуры абсолютного нуля после того, как погасло солнце, а потом развалилось на острые осколки. Чувствовать, как обломки ледышек впиваются в легкие, и пить пиво, болтая о всякой ерунде.
Кристен играла для толпы, изображая любовь к нему. Он играл для одной только Кристен, изображая равнодушие к ней. Пойди разберись, что сложнее.
А пока они вовсю изображали счастливых, но скромных влюбленных.
Пробившись сквозь толпу разгоряченных ожиданием фанатов, раздали бесчисленное множество автографов, сфотографировавшись немыслимое количество раз на великое множество фотоаппаратов. Кто-то дотрагивался до них липкими от пота руками, кто-то пытался что-то спрашивать, но в общем шуме тяжело было разобрать отдельные слова.
Кристен и Роберт улыбались и ничем не показывали свою усталость от излишнего, порой навязчивого внимания.
По признакам, которые он легко научился различать за время работы телохранителем, Дин понял, что общение с толпой пора прекращать. Потянул обеих звезд из толпы, осторожно, но настойчиво раздвигая фанатов.
До заграждений Дин изображал из себя ледокол, прокладывая путь в плотном море людей. Когда они, наконец, вынырнули из толпы на свободное место, Кристен неуловимым для глаз движением одернула на Паттинсоне пиджак, сбившийся на сторону.
Сама она выглядела так, как будто только что вышла из рук костюмера: платье сидело как влитое, нигде ни складочки.
Потом было все так же, как всегда: вопросы, улыбки, поздравления….
Они все это уже проделывали не раз, и это была точно такая же часть их работы, как и непосредственно съёмки в картине. Скучная киношная рутина, без которой не обходится ни один фильм. День за днем разъезжать по странам и континентам, служа живой рекламой. К концу любого промо-тура актеры и режиссеры уставали до такой степени, что с радостью променяли бы представление своего фильма на съемки в любом другом проекте.
К концу дня ноги болели от долгого стояния на одном месте, щёки устали улыбаться, правая рука саднила от многочисленных рукопожатий и росчерков, в глазах плясали бордовые пятна от вспышек, и даже язык устал говорить. Но показывать свое утомление было бы неуважением к тем, кто пришел на тебя посмотреть, к тем, кто ещё множество раз просмотрит твое интервью в интернете, к тем, кто разберет на скриншоты запись сегодняшней встречи, поэтому ни малейшего намека на усталость ни один человек не смог бы отыскать на лицах актеров.
Кристен и Роберт жизнерадостно раздали очередную порцию любви и автографов фанатам, все так же толпящимся возле ограждений, и с благодарностью приняли помощь Дина, затолкавшего их в автомобиль.
Все. Можно перевести дух. До того момента, когда они приедут в отель.
Хлебнув в полной мере внимания и обожания очередной группы фанов, поджидающих их у отеля, наконец, они поднялись в номер. Вообще, номеров было два: у каждого - свой. В гостиничном вычурном коридоре они попрощались и шагнули в двери, расположенные друг напротив друга. Шутка администраторов, очень красноречиво говорящая: «Если кто-то к кому-то задумает наведаться, достаточно сделать всего четыре шага». Весь мир думал, что все знает про их взаимоотношения. Весь мир знал, а она ничего не знала.
Через пару часов, когда он успел отдохнуть, раздался стук в дверь и сразу вслед за этим голос от двери: «Смотри, что я нашла в баре».
Кристен стояла в дверях, хитро улыбаясь и держа в вытянутой руке миниатюрную сувенирную бутылку водки с красноватой этикеткой. Все не может забыть историю с подарком Никки Рид. Футболка, украшенная эмблемой «столичной», была такой удобной, что он износил ее до дыр.
- Ох, нет. Ты опять опустошаешь гостиничные бары, - изобразив ужас, протянул Роберт.
Она была одета в простую майку и джинсы, волосы вились в беспорядке, чуть влажные после душа - простая и домашняя, совсем не звездная красавица. И почему, едва только он ее видел, не знал как себя вести?
- У тебя, похоже, бар уже разорен. - Она ткнула рукой в пустую бутылку из-под пива, стоящую на журнальном столике.
- Хотел составить тебе компанию, когда тебя перестанут пускать в приличные отели.
- Да, будем вместе ночевать под мостом.
- Или на вокзале.
- Под мостом романтичнее.
- А на вокзале теплее.
Она первой не выдержала серьёзного тона и, прыснув со смеху, плюхнулась на диван.
- Неси фрукты, будем пить водку. Давно хотела попробовать.
- Ты же не пьешь ничего крепче пива. - Он с сомнением посмотрел на расхрабрившуюся девушку.
- Сегодня можно. Мне предложили новую роль. Нужно это как-то отпраздновать.
- Пригласить тебя в ресторан?
- Хочешь в очередной раз искупаться в море любви наших фанатов?
- Ради тебя все что угодно.
- Тогда никуда не идем.
Бутылка, устрашающим объёмом в четверть литра, опустела через пару часов. Они болтали, дурачились, пробовали пить неразбавленную водку, заедая ее маринованными корнишонами, которые принес из ресторана невозмутимый официант.
Потом Крис как-то внезапно «развезло», и она уснула прямо на диване в гостиной. Ничего удивительного: она нечасто употребляла алкоголь, и доза размером с наперсток была для нее критической. Роб осторожно перенес ее в спальню. Нести ее через коридор он не решился: мало ли кто может увидеть их в отеле. Пронырливые журналисты умеют из пальца высосать сенсацию, а он совсем не жаждал наутро прочитать в газетах о том, что они с Кристен напились и устроили дебош. Уложил на кровать, которая предназначалась для него, укрыл одеялом и пошел спать на диван в гостиную.
Ворочался под пледом и думал о том, что в соседней комнате на его кровати спит самая удивительная девушка на свете. Так продолжалось полночи. А потом она к нему пришла.
- Мне приснился кошмар, можно, я рядом полежу, - пробормотала невнятно, явно ещё не протрезвев.
Легла под плед, уютно положила свою голову ему на плечо, одну, легкую как перышко руку пристроила на грудь и засопела, провалившись в глубокий и спокойный сон.
Кому - глубокий и спокойный сон, а кому – не уснуть. Как уснешь, когда острые коленки упираются в ногу, когда нежная рука лежит прямо над твоим захлебывающимся от возбуждения сердцем. Сумасшедшая ночь осуществляла самые сокровенные желания.
Пусть не полностью, пусть не совсем так, как он об этом мечтал, но даже то, что она сейчас спит с ним рядом, уже казалось чем-то из рода фантастики. Скосив глаза, можно было безнаказанно разглядывать безмятежное лицо, белеющее в слабом свете ночника, чувствовать на своей руке тяжесть милой головки, обнимать тонкую талию и даже гладить потихоньку разметавшиеся спутанные волосы.
Как ни жалко было упускать время, подаренное насмешливой судьбой, под утро усталость взяла свое, и он уснул, продолжая во сне прижимать к себе теплое и такое желанное тело.

***
Ещё до того, как открыть глаза, она знала, что зашла слишком далеко. Нельзя было расслабляться, нужно было держать себя в руках, получалось же у нее сохранять дистанцию до вчерашнего вечера, до того момента, когда она набралась храбрости и пришла в номер своего партнера по съёмкам. Зачем пришла? Это вопрос риторический. Она уже совершеннолетняя, и считается, что может отвечать за свои поступки. Полгода уже как взрослая.
Вчера после утомительного дня, стоя под душем, она и решилась: «Пойду и сама сделаю первый шаг». Через два дня к ним присоединятся Билл Кондон и Эшли Грин. Тогда выбрать момент и остаться вдвоем будет проблематично.
Полная решимости, переступила порог номера напротив и стушевалась. Что сказать? Как дать понять парню, для которого ты ровным счетом ничего не значишь, что не знаешь, как жить без него?
Друзья. Они с ним друзья. Хороша дружба! Он такой милый и улыбается ей всегда так открыто, что она чувствует себя предателем. Каждый раз, встречаясь с ним взглядом, она сжимается внутренне от страха: «Если он догадается, то не захочет меня даже видеть». Девушки и так не дают ему прохода, пугая своей настойчивостью и готовностью пойти на все ради него. Они знакомы четыре года, все это время он считает ее своим другом. Так не хочется терять дружбу в обмен на сомнительное удовольствие присоединиться к армии озабоченных девиц, преследующих его повсюду. Страх лишиться хоть какого-нибудь общения с ним заставлял каждый раз, когда они оставались вдвоем, старательно делать равнодушное лицо, не глазеть на него, как все остальные влюбленные в него дурочки. Зато перед камерами можно отпустить свои чувства на волю. Может, поэтому ей и нравилось участвовать с ним в этом проекте. Жаль, что он подошел к концу.
Все имеет свойство заканчиваться: и сага из пяти фильмов, и время, отпущенное им наедине.
Вчера она так ни на что и не решилась. Вместо того чтобы провести с ним ночь, полную любви (пусть одна ночь, но пусть бы она была), она глупо и неожиданно сама для себя напилась и вырубилась.
Проснулась посреди ночи на кровати одна. Одетая. Во рту сухо и противно. В голове гудит. Пошла к холодильнику за минералкой, и, только оказавшись в гостиной, поняла, что это не ее номер: на диване, вытянувшись во весь свой не маленький рост, лежал, прикрывшись пледом, Роберт. Джентльмен! Так-перетак его английское воспитание вместе с его галантным отношением к женщинам. Он не захотел воспользоваться ее слабостью? Значит, своей слабостью придется воспользоваться ей самой. Подойдя к дивану, она наглым обманом устроилась у него под боком. Он был теплым и каким-то уютным. Как будто его специально под Кристен и создали. Пристроила голову на его плечо. Очень легко было вообразить, что он ее обнимает. Оказавшись в такой небывалой близости от него, она не стала разгонять его сон, вместо этого закрыла глаза и моментально уснула.
Ей показалось, что она задремала на чуть-чуть. Не больше чем на полчаса, но когда открыла глаза, было уже утро. Неяркий ноябрьский рассвет разлил по небу розовую краску.
С трудом веря своим ощущениям, она поняла, что Роберт Паттинсон проспал всю ночь, обнимая её. Это было так странно. Во сне он был спокойным и беззащитным. И так легко казалось поверить, что она что-то значит для него, что их связывает нечто большее, чем просто дружба.
Она долго лежала без единой мысли в голове, просто наслаждаясь ситуацией, рассматривая его длиннющие ресницы, прямой нос и даже щетину бороды. Потом ему что-то приснилось, и он страдальчески нахмурился.
Кристен не удержалась и легонько разгладила пальцем шелковистую широкую бровь. Одновременно с этим произошло ещё два действия: руки, обнимавшие ее, легонько стиснули Кристен, по-собственнически прижимая к жесткому мужскому телу, а серые глаза распахнулись и уставились на нее счастливо-ошеломленно. Ни одного слова ещё не было произнесено, а она уже знала, что он ее любит. Столько времени подбирать слова и, в итоге, обойтись без единого слова – это ли не ирония судьбы?
Потом они задыхались от нежности, тонули в накатывающих волнах страсти, сгорали от желания, умирали от остановки сердца и возрождались из пепла, как птица Феникс, для того, чтобы вновь сгореть.
И оба верили, что это навсегда.