- В-в-виктория? – еле выговорила я имя той, чей смех только что услышала.
Снова этот ужасный звук, хохот, пробирающий до самых костей, раздирающий уши и вызывающий нечеловеческую дрожь, а потом она заговорила:
- Никому не позволю убивать тебя. Я это сделаю сама! – она смеялась так громко, что я испугалась за Чарли.
Если вдруг он проснется и придет сюда, то тоже пострадает. А в этой заварушке должно быть плохо только мне. Мое время пришло еще в Финиксе, в аэропорту, но тогда меня спас Эдвард. Так что Виктория просто завершит начатое.
Надеюсь только, что Элис сейчас слишком занята, чтобы предвидеть мою гибель, иначе, спасая меня, она тоже может покалечиться. А этого я хочу меньше всего. У нее есть Джаспер, который возненавидит меня еще больше, если с Элис что-то случится. К тому же у подруги есть своя семья, которая не должна потерять самого светлого и веселого ее члена.
Трясущимися руками я нащупала выключатель ночника и зажгла тусклую лампочку. В ее неярком свете знакомое лицо, дьявольски прекрасное, обрамленное огненно-рыжими волосами, показалось мне таким зловещим и пугающим, что сердце моментально сошло с ума от того количества адреналина, которое забурлило в моей крови. Кажется, в этот момент я поняла, почему никогда не испытывала страх перед Эдвардом. Даже когда меня принесли к нему, когда его глаза были налиты алой кровью, он выглядел как-то... по-доброму, более по-человечески. Не знаю, что было у него на уме в те самые первые минуты нашего знакомства, но я до сих пор не могу поверить, что он когда-либо мог сделать мне что-то плохое. Вместо этого он спасал меня, спасая вместе с этим и самого себя. Может и это я придумала? Но почему-то с каждым его хорошим поступком, которых он совершил, надо признать, немало, в моих глазах он превращается в кого-то более... человечного.
- Давай закончим с этим, и все будем довольны, – наконец набралась я храбрости и обратилась к Виктории.
Но та только снова засмеялась.
- Ты думаешь я сделаю это так быстро? Скукотища! – фыркнула она.
Сердце мое замерло в груди, а потом стало быстро наверстывать упущенное. Дыхание сбилось. Я боялась, боялась смерти, в который раз за последний месяц она была так близка. Вот только вряд ли кто-то меня спасет снова.
Виктория двигалась медленно в мою сторону. Каждый маленький шажок сопровождался небольшой паузой, усмешкой, каждое движение было нарочито медленным, чтобы я могла увидеть все, в полной мере ощутить свой страх, посетовать на беспомощность.
Адреналина стало еще больше, страх закипел и прожег мое тело. Как назло в голову полезли воспоминания об утренних размышлениях, когда я подумала, что сегодня, возможно, последний День рождения в моей жизни. От этого стало еще хуже. Каждая мышца моего тела напряглась, налилась свинцом и застыла. Я хотела бежать, но не могла пошевелиться, хотела кричать, но голосовые связки, как будто онемели, пыталась что-то лихорадочно придумать, но голова не могла соображать. А потом пришло осознание того, что нельзя больше оттягивать неизбежное. И раз меня не убил Эдвард, как это подразумевалось, то кто-то должен восстановить всемирное равновесие и завершить его дело.
Я приказала себе не бояться, сидеть смирно и тихо ждать конца, но одно дело - подумать, а другое – сделать. Несмотря на внешнее спокойствие, мое сердцебиение и дыхание с лихвой выдавали весь ужас, который я испытывала, и Виктория, конечно же, прекрасно это слышала и пользовалась этим.
- Скажи, за что? – взмолилась я и пожалела.
Если она не ответит, то пострадает мое любопытство, а если все же скажет, то это только оттянет неизбежное, заставив меня бояться и страдать намного дольше.
- Ты человек, который слишком много знает, – неожиданно с охотой ответила вампирша. - Вольтури это не понравилось.
- Вольтури?
- О, да! Можешь считать их чем-то вроде правительства нашего мира.
В памяти сразу же всплыли слова Эдварда, что вся эта компания занималась свержением местных «королей». Они хотели установить свои законы, а не жить по тем, которые их не устраивали. Кажется так он сказал тогда?
- Подожди, но вы же... были против них.
- Были, – безразлично сказала Виктория. – Но из-за тебя пришлось все переиграть. Мелкий гаденыш сбежал вместе с тобой и мог предать нас.
- То есть... он так и не вернулся к вам? Его же не было в Форксе очень долго.
С тех пор, как он оставил меня с больной рукой!
- Нет! – Виктория начала терять терпение.
Ее руки потянулись к моей шее и стали отодвигать волосы, освобождая место для острых зубов. Не знаю, видно ли было глазам пульсацию моих сонных артерий, но ощущения были именно такими.
Я вздрогнула от отвращения, когда ее холодные руки коснулись моей кожи, и почувствовала, как по ней поползли мурашки. Ощущения даже близко не лежали с теми, что я испытывала от прикосновений Эдварда, в крайнем случае, Элис или рук Карлайла, заботливо осматривающего мою поломанную конечность. Тогда его холодная кожа приносила только облегчение, приятно холодила воспаленную ткань. И хотя их кожа ничуть не отличалась от той, что была у рыжей вампирши, видимо, сам факт того, что они никогда не пытались мне навредить, касаясь меня, заставлял мой организм реагировать по разному на Викторию и Калленов.
Волна дрожи, вперемешку со страхом, прокатилась по моему телу, когда Виктория стала медленно нагибаться, противно облизываясь в предвкушении.
Говорят, что в такие моменты перед глазами должна проноситься вся жизнь, что необходимо раскаяться в том, что совершил в жизни плохого, порадоваться из-за всего хорошего, случившегося с тобой, мысленно пожелать счастья тем, кого любишь... Вместо этого в моей голове снова и снова всплывали фрагменты последних нескольких недель моей жизни. Вот меня хватает Лоран в аэропорту, вот я оказываюсь у Эдварда, и он сначала снимает ужасную веревку с рук, а потом соглашается на последнюю просьбу. Еще тогда чувствовалось, что между нами что-то не так, а потом... потом мы оказываемся вдвоем в машине, и он удовлетворяет все мои человеческие потребности, кормит, поит, дает поспать, позже спасает от Джеймса, отпускает... А потом пронесся наш первый и последний танец со всем, что ему предшествовало и тем, что последовало. Кажется тогда я подумала о нем, как о прототипе идеала.
О, нет. Он и есть тот самый идеал, мой идеал, запутавшийся, сошедший с верного пути. Ему требуется помощь, чтобы найти дорогу назад, вернуться к семье, где и есть его место. Жаль только, что я не смогу больше ничем помочь... Ведь всего через несколько часов Чарли найдет на этом месте мое обескровленное тело...
Все было как в замедленной съемке: холодное дыхание Виктории уже начало обжигать мою шею, острые зубы готовы были впиться в кожу в любой момент, а я все думала об Эдварде. Только теперь я поняла от чего так горько плакала, когда мы распрощались в первый раз, когда он отказался от дружбы, только теперь я поняла тот полу-осознанный жест, когда спрятала его куртку в своем шкафчике в женской раздевалке. Со мной произошло то, чего не случалось на протяжении всей жизни. Я влюбилась. Влюбилась в далеко не совершенного, но все же идеального... вампира. И, кажется, не могу с этим ничего поделать. К счастью или сожалению, уже слишком поздно что-то делать – секунды моей жизни сочтены.
Виктория наклонила мою голову так, чтобы было удобней вонзить зубы в шею. Я не сопротивлялась. Слишком ошеломленная догадкой, как будто в ступоре, я не осознавала больше, что происходит в реальности. Мои мысли были где-то далеко, где-то рядом с ним. Наверное хорошо, что все закончится именно сейчас. Это избавит меня от страданий, ведь, в любом случае, я не интересна Эдварду. А даже если это вдруг и так, то мы вряд ли сможем быть вместе, только если... меня обратить!
Вот несправедливость, он был одним из них, из плохих парней. Но не лишенный доброты, стал для меня еще опаснее. Ведь я была на грани, на грани разрыва от собственных эмоций, погибели от неразделенных чувств. Я готова была принять смерть лишь бы не мучиться, и все этого из-за того, что он не такой плохой, как остальные.
С этими мыслями я закрыла глаза и стала ждать. Я чувствовала, что Виктория приближалась слишком медленно, смакуя момент. Она уже была близко. Слишком близко. Оставались считанные секунды.
И в тот момент, когда я смирилась с таким концом, нашла в нем положительную сторону, а именно то, что рыжая сейчас избавит меня от страданий неразделенной любви, в тот момент, когда она едва коснулась меня острыми клыками, но не успела еще вонзить их в артерию, в тот момент, когда должна была прерваться моя жизнь, Викторию крепко схватили за волосы и оттащили ее голову от меня.
Началась потасовка, участников которой разобрать было невозможно - они двигались с нечеловеческой скоростью. Я знала только то, что Викторию пытаются скрутить сразу несколько Калленов, и то, что я была спасена. И в ту самую секунду, когда слезы были готовы сорваться с моих глаз, кто-то очень родной прижал меня к себе и стал гладить по голове, позволив уткнуться носом в сильную грудь.