Глава 15. Замкнутый круг

Эдвард сосредоточенно срывал свисающие с каменного свода отмершие корни растений.
Приютившая его маленькая пещера была до отказа заполнена извилистыми, словно ленивые змеи, отростками. Они мешали, разрывали цельную картинку, рассекая пространство на формы причудливых линий.
Было странно, что по приходу он их не заметил, не обратил на них внимания.
Да в принципе, что странного-то? В те минуты дикой страсти он бы не заметил наличия посторонних, не то, что каких-то веток.
Сейчас же они мешали нормально видеть ее.
Она стояла у противоположной стены, скрестив на груди руки, поджав в тонкую линию губы, изредка бросая на него быстрые, колючие взгляды.
С того момента, как он остановил ее, она так и не произнесла ни слова.
Молчание угрожающе зависло над ними, создавая пустоту, в которую словно паразиты стекались тяжелые мысли.
Эдвард яростно сдернул последний вставший на его пути корень и в сердцах бросил в центр пещеры. Еще секунду назад он не спеша скидывал их в кучу. Намеренно делая это медленно, пряча за плавными и ленивыми движениями всю ту резкость и нетерпение, что тугим кольцом сдавливали грудную клетку.
Внешне он пытался оставаться спокойным, хотя безумно барабанящее сердце выдавало с головой. И как ни пытался контролировать себя, хоть немного обуздать рвущиеся на свободу эмоции, он не мог. Не мог спокойно дышать, спокойно думать, не мог, черт возьми, даже сосредоточиться.
И ее молчание лишь усугубляло и так напряженную атмосферу.
Он хотел понять ее мотивы. Хотел поговорить, разложить все по полочкам. Выяснить все до мелочей, и больше никогда к этому не возвращаться.
Когда она вывалила на него тяжесть своего прошлого, он буквально остолбенел. Правда давалась не так легко, как ему казалось изначально, и принять ее оказалось не так просто.
Он всегда был больше эгоистом и собственником в отношениях. Не воспринимал в жизни своих подружек других мужчин. Хоть и были эти подружки мимолетны.
А здесь… Женщина, которая смогла затронуть его настолько глубоко, что он готов был ради нее творить глупости, имела не просто какого-то мифического далекого возлюбленного. С таким можно жить, не зная о нем ничего, не сравнивая себя с ним.
Другое дело, когда этот возлюбленный тот, кто был идеалом подражания для него самого столько долгих лет.
Эдвард всегда считал, что с его отцом никто не мог сравниться.
И даже в страшном сне не мог представить, что когда-то будет соперничать с ним за сердце женщины.
Но как бы он не любил родителя, поступаться своим правом на счастье не собирался.
Она вывалила на него свою правду и, не дожидаясь его ответа, просто решила сбежать.
Его это категорично не устраивало.
В каком бы ступоре не находился Эдвард, он не собирался так просто отпускать ее. Не после того, что между ними было.
Эдвард не колебался ни на миг, сомнения в правильности выбора не закрались в душу.
И как бы ни надоедливо жалило сознание, он уверенно отмахивался от него.
За него говорило его сердце. И оно сжималось от боли, видя ее нерешительно застывшую у входа фигурку, такую одинокую и беззащитную, безжалостно намокающую под сильными струями дождя.
Жгучее желание защитить ее, согреть, сжать в объятьях и больше никогда не отпускать пронзило сознание. Он вмиг оказался подле нее. И решительно протягивая к ней руки, уткнулся носом в намокшие от ливня волосы.
Жадно вдыхая концентрированный волнующий аромат, собственнически обхватил хрупкое тело ладонями, заковывая в плен своих рук.
Хотелось так много сказать ей: что ему все равно, кто был до, что для него это неважно, что ему плевать на все, что было до него, но почему-то не мог. Все, что сорвалось с онемевшего языка, это – не уходи.
Замерев, она мочала. Оставаясь под проливным дождем, не говоря ни да, ни нет, испепеляя ожиданием и неизвестностью.
Они снова промокли до нитки, но Эдвард давно перестал обращать на это внимание.
Он терпеливо ждал, повторяя лишь одно слово, словно мантру.
Он тогда сжимал ее в объятьях, чувствовал, как под пальцами дрожит напряженное тело, и больше всего на свете хотел знать, о чем она думает. Что творится в ее странной душе.
Это желание укоренилось сильнее, когда ничего не говоря, лишь тяжело вздыхая, она вырвалась из его объятий и сделала шаг обратно, в пещеру.

Присев на корточки, Эдвард уставился невидящим взглядом на поваленную груду корней.
И смотрел так долго, словно они могли успокоить бушующий в душе ураган или дать ответы.
Извилистые, коричневые, они бесформенной грудой лежали у его ног. И как-то само собой всплыло совсем недавнее воспоминание, как во время интимной близости, плавясь в его объятьях, Белла в поисках опоры схватилась за один из них, выкрикивая в порыве страсти его имя.
Тряхнул головой, скидывая ненужные сейчас картинки, и быстро заработал руками, поджигая небольшой пучок соломы, бросая в центр импровизированного костра.
Яркий свет, разорванными бликами полыхающего пламени, неровно осветил пещеру.
Ему не нужен был этот свет, он и без него отчетливо видел каждый уголок этого захудалого пространства. Просто на мгновение захотелось хоть немного согреть холодные стены, добавить каплю уюта в их временное пристанище.
Белла так и оставалась в намокшем платье, и явно не собиралась снимать его. Близость пламени могла подсушить промокшую ткань, но она не спешила присоединяться к нему.
Так и осталась стоять на своем месте, не реагируя на его приглашающий жест. Лишь упорнее поджала сомкнутые губы, сильнее, до хруста стиснула кулаки.
Ему это не нравилось, но он терпел, прекрасно понимая, что пробить стену отчуждения между ними будет не так просто. Волшебство минувшей близости испарилось подобно миражу в знойный день, момент откровения упущен. Белла стала снова той же далекой и отчужденной, злой. Такой, как обычно.
Но все же она была здесь. Почти рядом с ним, и это давало мизерный шанс, что хоть что-то у них получится.
Он продолжал беззвучно сидеть возле костра, изредка подкидывая корни в истлевающую древесную груду.
Он не знал, что сказать ей, как начать разговор, как вообще подступиться к ней. Никогда он еще не чувствовал себя так неуверенно, никогда так не боялся ошибиться. Казалось, он словно сапер на минном поле, одно неправильное движение – и она сорвется… и он больше никогда ее не увидит.
Но так больше не могло продолжаться.
- Белла? – он тихо позвал ее, пытливо всматриваясь в ожесточенно нахмуренное лицо.
Собственный голос прозвучал на удивление сухо, и никак не соответствовал раздирающим его на куски эмоциям.
Она вскинула голову в ответ на свое имя, в глазах вспыхнул немой вопрос.
- Нам нужно поговорить…
Девушка какое-то время внимательно смотрела на него, прожигая злым взглядом. Затем, хмыкнув, отвела взгляд, неохотно ответила:
- О чем? – но буквально мгновенно мнимая апатия исчезла из ее голоса, и она зло прошипела: - Что ты еще хочешь знать? Сколько раз? В каких позах?
Ее слова ударили словно пощечина, злость на нее буквально захлестнула. За что она так с ним? Зачем нарочно злит и делает больно?
Да, жизнь однозначно потрепала ее, ожесточила. Но он же не сделал ей ничего плохого, наоборот, хотел вытащить из всего того болота, в которое она себя загнала.
Она лишь усложняла и так непосильную задачу.
Его буквально разрывало от желания хорошенько встряхнуть ее, вправить мозги.
Он даже вскочил, но сдержался, заламывая руки, с трудом заставляя тело оставаться на одном месте. Тяжело дыша, выпалил на одном дыхании:
- Меня не волнует, что у тебя было с Карлайлом…
Она скептически усмехнулась.
- Да? – ехидно прищурившись, изучала его реакцию. – Неужели? А мне показалось, что волнует. Тебя так перекосило, что…
- Я сказал, меня это не волнует! – зло рявкнул Эдвард.
Она лишь усмехнулась, зля его еще больше.
- Я вижу!
- Ничего ты не видишь! – в сердцах крикнул он, преодолевая разделяющее их расстояние, останавливаясь почти вплотную рядом с ней. – Да, мне было неприятно! Черт, любому было бы неприятно! Но я справлюсь, слышишь?
Эдвард осторожно заключил ее лицо в свои ладони, разворачивая к себе, и уже более спокойно добавил.
- Я справлюсь. Ради тебя, ради себя. Ради нашего будущего.
Она неоднозначно хмыкнула и убрала его руки от своего лица, отошла в сторону на шаг, оставляя его стоять одного у стены.
- Какого будущего, Эдвард? – ехидно усмехнулась, с издевкой смотря на него, игнорируя пронзительный, испепеляющий взгляд. – О каком будущем ты говоришь, не имея настоящего? Ты настроил себе иллюзий там, где их нет, и быть не может. Или ты забыл, почему ты здесь? Зачем приехал? Ведь с тех пор ничего не изменилось…
Эдвард внимательно и сосредоточено слушал каждое оброненное ею слово. Обдумывая то, что она говорила.
А Белла тем временем зло сжала кулаки, и окинула его ядовитым взглядом.
- Или судьба твоей любовницы тебе больше не интересна?
Он сначала не понял, о чем она. Какая любовница? И недоверчивое:
- О чем ты? – само вырвалось из груди.
Белле захотелось стукнуть его чем-то, от его лицемерия злость буквально разрывала на части.
- Я про Адель! – зло зашипев, она сильнее, до хруста в пальцах стиснула кулаки, видя, как резко меняется выражение его лица. И жестко рассмеялась, услышав его нелепые оправдания.
- Адель – моя сестра!
- Сестра?! – короткий смешок слился с яростным рычанием. – Сестра! Это сейчас так называется?
- Сестра! - Эдвард с трудом сдержался от колкой реплики в ответ на презрительную усмешку. Белла не имела права ему что-то предъявлять.
Ее поведение было просто абсурдным, жестокий смех злил. Необоснованная претензия раздражала. Но все же, хоть и видел, что Белла не верит его словам, поспешил с отрицанием. Не хотелось, чтобы еще и это стояло между ними. К счастью, врать не приходилось.
- Она никогда не была моей любовницей! – твердо ответил Эдвард, мысленно сопоставляя для себя открывающиеся факты. Ее версия многое проясняла.
- Конечно! Значит, я слепая! – ее смех резко оборвался, она зло уставилась на него.
Все эти фотографии, поцелуи на камеру. У нее полная папка подобного дерьма, и после этого он смеет утверждать, что Адель просто сестра?! Так типично для рода Каленов. Карлайл тоже вначале представил ее, как сестру. И эта наивная дура Эсми поверила, пока не стало поздно.
Что ж, яблочко от яблоньки…
- Если не веришь мне, спроси у нее!
Белла скривилась в презрительной усмешке.
Как же. Спросит. Нечего ей больше делать, как бежать к Адель и привести за собой хвост.
Прищурившись, она пытливо прожигала его взглядом, внимательно сканируя каждую проскальзывающую эмоцию. Эдвард переживал, она видела это. И переживал не за нее, а за пустоголовую предательницу, марионетку его дражайшего папаши. И его переживания были ей не на пользу. Уж что, но выпускать на свободу сестрицу она не собиралась.
Возможно, позже прикажет Джеймсу накормить ее, но не больше.
Судьбу Адель она решила давно, и не одно смазливое личико не в силах было хоть как-то на это повлиять.
Тем более он не мог повлиять. Белла никогда не страдала благородством, и сейчас не собиралась. Не к чему ей была Адель на свободе.
Эдварда злило ее молчание, прищуренный разрез глаз, полыхающий огнем недоверия взгляд.
Его задевало, что она ни на грамм не усомнилась в своей правоте.
- Мне скрывать нечего, - сухо прошипел он.
Она хмыкнула, скептично изогнув бровь. Мгновение смотрела на него, пронзительно, выжидающе, цокнула языком. И, равнодушно пожав плечами, отвернулась от него.
- Мне все равно…
Эдвард молча смотрел на ее выпрямленную, словно стрела спину. Горькое разочарование растекалось по венам. Он думал, что они смогут поговорить, хоть что-то выяснить, найти компромисс. Ошибся.
Она не готова была вести с ним диалоги. В его понимании просто не хотела.
Ей было сложно верить ему, она вообще никому не верила. За долгие годы жизни она разучилась верить другим, слишком уж часто предавали именно те, кому доверяла.
То, что для него было простым и понятным, для нее было сложным и запутанным, искаженным столетиями лжи и обманов.
И все же, он хотел поговорить, протянуть между ними хоть тонкую нить взаимопонимания. Белла выплюнула ему в лицо связь с Адель. Что ж, он готов был рассказать ей все, как оно было, без утайки.
Подойдя к ней, осторожно, бережно притянул к себе, полной грудью вдыхая манящий аромат. Ему было тяжело держать себя на расстоянии от нее. Их разговор не предрасполагал к близости, но он больше не мог чувствовать разделяющие их метры. Да и захотелось сжать ее в объятьях, чтобы иметь иллюзорную возможность удержать. Ведь кто знал, как она отнесется к его словам о другой.
И втайне надеялся получить откровенность на откровенность.
Ее предположения о том, что Адель его любовница, многое объясняло.
Ловушка была расставлена на него. Эдвард в нее слепо попался.
И он был просто обязан хоть как-то это исправить. Адель не должна была расплачиваться за грехи его отца. Вот только как донести это до Беллы?
Он начал тихо, практически шепотом, но буквально с первых слов почувствовал, как напряглась в его руках Белла.
- Сколько я себя помню, Адель волновала меня. Словно к ней что-то притягивало, манило. Чувство, сродни зависимости. Я не буду отрицать, что хотел видеть ее рядом с собой. Ты не можешь винить меня в этом, я взрослый мужчина, и до тебя у меня была личная жизнь. Но с Адель у меня никогда ничего не было.
Белла хмыкнула.
- И что так?
Он слышал издевку в ее голосе, она все так же не верила ни единому его слову. Но он попытался не обращать на это внимания. И постарался оставаться честным до конца.
- Она не захотела. Всегда сторонилась меня, говорила, что я не предназначен ей.
- А фотографии?
Эдвард нахмурился, вспомнил расставленные на каминной полке деда фотографии. Похоже, за его жизнью следил не только он.
- Это всего лишь фотографии…
Белла не ответила. Она прокручивала в мыслях все то, что он сказал. И злость на саму себя по мере этих мыслей набирала обороты. Если Эдвард не врал, она могла четко сказать, в чем прокололась. Она-то наивная, посчитала, что Адель любой ценой спасет любовника. Поставила на это, изначально считала своим главным козырем. А если их никогда не связывали подобные узы? Если Эдвард не был ее слабостью?
Захотелось обреченно застонать. Теперь она понимала, почему та не стала спасать Эдварда. И легче от этого не становилось.
Желание добраться до Карлайла никуда не испарилось, и то, что она позволила себе на мгновение увлечься его отпрыском, ничего не меняло.
Своим рвением, желанием ею обладать Эдвард лишь помогал ей. Оставалось только понять, что это несет ей самой. И как правильно и грамотно распорядиться новыми возможностями.
Она вздрогнула, когда почувствовала его дыхание на своем плече. Оно опаляло кожу, мягкие губы проворно скользили по краю ключицы, оставляя за собою влажный след.
Легкими, словно крылья бабочки касаниями его губы прокладывали дорожку из поцелуев к ее шее, слегка задерживаясь в том месте, где под кожей билась учащающимся пульсом сонная артерия.
Белла шумно выдохнула, когда его губы сомкнулись на мочке ее уха, и задрожала, уловив так непривычное ее телу томление. Всего лишь легкое касание языка – и от слабости, распространившейся по телу со скоростью урагана, подкосились коленки.
Она так толком и не успела понять, что с ней стряслось, как его низкий шепот разрушил все очарование.
- Послушай, Белла, отпусти ее…
Белла резко дернулась, гнев буквально исказил еще только мгновение назад расслабленные черты.
- Нет! – зло зашипела она.
- Почему? Она ни в чем не виновата! – выпуская из объятий вырывающуюся девушку, Эдвард обреченно вздохнул. Почему? Черт возьми, почему с ней было так сложно?
- Потому что нет! – выкрикнула она, с каждым словом отступая от него на шаг, и уже жалея, что вообще оказалась с ним один на один в этой пещере. Если бы могла, убила бы его одним взглядом, но к своему стыду, осознавала, что мысли о его смерти уже не приносят такого упоения, как раньше. И от этого становилось еще паршивее. – Я никогда! Слышишь? Никогда не отпущу ее! – зло выплюнула она, испепеляя черным от ненависти взглядом.– А если тебя это не устраивает, катись к черту!
Белла резко развернулась, пыхтя от раздирающей ее на части злости, и от греха подальше поспешила к выходу.
Хватит с нее на сегодня Каллена. Его последняя просьба взбесила ее основательно, и руки тряслись от желания свернуть ему шею. Или ей.
Белла зло стиснула зубы, борясь с желанием отправиться в пещеру и по душам поговорить с сестренкой.
Но, похоже, Эдвард не разделял ее желаний. Стоило ей отойти всего на пару шагов, как он с силой впечатал ее в стенку.
- Так не пойдет, Белла! – прошипел он, и по уровню сквозящей в голосе злости он не уступал ей. – Хватит уже от меня убегать!
- Пусти! – Белла резко дернулась, но даже ее силы не хватало, чтобы вырваться из его железных объятий.
- Нет! – упрямо ответил он. – Пока не выслушаешь, ты никуда не уйдешь!
Белла зло фыркнула.
- Ты ошибаешься…
Она сузила глаза, и он застонал от бессилия. Руки сами собой разжались, и безвольно упали вдоль тела. Чертовка снова использовала на нем свою силу.
И с язвительной ухмылкой свободно отошла, избавляясь от веса его тела. Лишенный опоры, он уткнулся лбом в холодный камень, и беспомощно зажмурился.
Не хотелось видеть эту победную ухмылку. Это торжество в жестоких глазах.
И так стало досадно, пусто на душе.
Ярость на нее, на ее поведение клокотала в обессиленном теле. Это было так унизительно, поддаваться чужой воле, давлению чужого разума.
Он был так зол на нее, что на данный момент ему стало все равно, что она уйдет. Он слышал шелест ее шагов, слышал сбивчивое дыхание, когда она снова задержалась на пороге.
Силы возвращались в его тело, онемевшие конечности обретали былую ловкость. Но он не сдвинулся с места, не остановил, позволяя ей сделать шаг под покровы ночи.
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Спасибо Тане TTTT за помощь с главой.