- Назову его Эдвард, - сказала старая женщина, ставя статуэтку на камин. - У него такое же выражение лица, как у моего покойного мужа, когда я просила его о чём-либо.
Окрещённый Эдвардом насупился ещё сильнее. Старая женщина протёрла его сухой тряпкой и ушла, слегка приглушив свет.
С камина хорошо обозревалась вся комната, и Эдвард увидел, что он в ней не один такой.
Всюду на полках, столиках и комодах проживали разнообразные фигурки, статуэтки, шкатулки, куколки, которые, как только скрылась хозяйка, тут же принялись переговариваться и хвастаться друг перед другом своей красотой и дороговизной.
- Меня выковал знаменитый английский мастер! - заявила музыкальная шкатулка с серебряными узорами на боках. - Сама королева восхищается его изделиями!
- А меня искусно создали из фарфора! - тут же перебила её соседка - высокая китайская ваза. - Мне тысячу лет, а я до сих пор молода и очень красива!
- А я приехал из самой Индии! - пробасил совсем рядом начищенный медный человек с головой слона. Он крутанулся на месте и спросил у Эдварда: - А ты откуда?
Эдвард угрюмо промолчал. Ничего знаменательного из своего прошлого он не помнил и похвастаться благородным происхождением не мог. До того, как попасть в дом к старой женщине, он жил в лавке у антиквара и о себе знал только, что его выстрогал неопытный подмастерье из какой-то части древней деревянной мебели. Ученик антиквара был совсем юным и со столярскими инструментами обращался неумело, и Эдвард у него получился грубым, с острой головой и большими руками, не отделёнными от тела.
Человек-слон, так и не дождавшись ответа, пожал плечами и отвернулся, принявшись беседовать с миленькой итальянской куколкой, одетой в шёлковое зелёное платье.

- Господи, Эвелина, зачем ты купила это убожество! У тебя же всегда был тонкий вкус! - Высокая дама в огромной шляпе схватила Эдварда и брезгливо его оглядела. - Какая ужасная работа!
- Мне показалось, в нём что-то есть. Если не приглядываться, то в целом он неплох.
- Он не вписывается в твою изумительную гостиную, дорогая. Смотри-ка, какое старое дерево, всё в трещинах.
- Да полно тебе. Если надоест, брошу в камин. Пойдём лучше пить чай, Корнелия.
Гостья хозяйки со стуком вернула Эдварда на место и удалилась. Едва за дамами закрылась дверь, как все статуэтки, фигурки и куколки громко засмеялись и зашумели, показывая ручками и поворачиваясь в сторону Эдварда.
- Ах, он и правда убожество! - хохотала китайская ваза.
- В нём скоро заведутся насекомые! - вторила ей шкатулка, а индийский божок хлопал руками и приговаривал:
- В огонь его, в огонь!
Эдвард отодвинулся подальше к стене и ещё больше погрубел.
Вскоре в гостиную пришла служанка старой женщины и стала вытирать пыль, тщательно обмахивая каждый экземпляр хозяйкиной коллекции. Дойдя до камина, она с удивлением посмотрела на Эдварда, покрутила его в руках и поставила в самый угол, передвинув на его место поблёкший пузатый кувшин, который тут же расстроился от того, что на старости лет попал на всеобщее обозрение. Вещицы ещё поглумились некоторое время над Эдвардом и постепенно забыли о нём.

Так и продолжалась бы жизнь в гостиной своим чередом, так и хвастались бы её обитатели каждый день друг перед другом, если бы не случилось однажды нечто совершенно особенное.
Глубоким вечером старая женщина вошла в гостиную, бережно неся перед собой небольшую бархатную коробочку. Аккуратно поставив её на столик в самом центре, она принялась вскрывать её дрожащими в руках ножницами. Волнение хозяйки передалось и всем жителям полок и тумбочек, осторожно, чтобы не привлечь её внимание, они вытягивали шейки, подбирались к краю и с интересом высматривали, что за новенького к ним подселяют. И даже Эдвард выглянул из-за кувшина поглядеть. Хозяйка убрала коробку, и все куколки, статуэтки и шкатулки разом ахнули от восторга - на столике появилась прехорошенькая хрустальная фигурка. Старая женщина всплеснула руками и подвинула её на самый центр столика под лучи света. Фигурка заискрилась, тонкая, чудная. Это была девочка-балерина, вытянувшаяся на носочках и поднявшая кверху прозрачные ручки. Она наверняка бы упала, если бы не тяжёлая подставка, на которой она стояла. Хозяйка ещё немного полюбовалась ею и ушла, и тут же со всех сторон на фигурку посыпались вопросы и любезности.
- Ах, она чудо как хороша!
- Просто прелестная!
- Какая грация!
Девочка опустила ручки и скромно потупилась. Крошечное точёное личико залилось румянцем. Эдвард, притаившийся за кувшином, почувствовал, как что-то внутри него затрещало и зашевелилось.
- Откуда вы прибыли к нам? - стал заигрывать с фигуркой портрет бравого генерала, которому посчастливилось стоять на столике рядом с новенькой.
- Из Германии, - застенчиво ответила девочка. - Меня подарила одна достойная госпожа.
- Наверное, вы очень дорогая и редкая вещь!
Девочка покраснела ещё сильнее.
- Вы правы, мистер, таких как я больше не сделали.
- Ох, прошу вас, зовите меня просто Ричард, - воскликнул генерал, подкручивая седой ус. - Позвольте узнать ваше имя.
Фигурка хотела ответить, но тут в гостиную вернулась хозяйка в сопровождении давней подруги Корнелии.
- Посмотри, дорогая, - сказала старая женщина. - Посмотри, какую прелесть прислала мне моя внучка из Берлина! Это по её образу из хрусталя сотворил известнейший немецкий мастер!
- О, Эвелина! Что за чудо! Никогда прежде не видела столь прекрасной вещицы! Подумать только, просто вылитая Изабелла! Кстати, как успехи у твоей внучки?
- Всё просто отлично! Моей девочке всего семнадцать, а она уже танцует главную роль в балете! Ох, я совсем не разбираюсь в балете! Поеду к ней на Рождество, их театр даёт «Ромео и Джульетту».
- Чудно, чудно!

С появлением маленькой танцовщицы Изабеллы гостиная ожила. Ни днём, ни ночью не утихал в ней многоголосый гул, каждая вещица считала своим долгом высказать хрустальной фигурке своё почтение, сделать комплимент, а уж от сватающихся кавалеров и вовсе отбоя не было.
- Подумайте над моим предложением! - чеканил медный, порыжевший от времени солдат с ружьём на плече. - Никто не посмеет обидеть вас, если я буду рядом.
- Моя полка самая удобная и красивая, - уговаривал звонкий графин с тонким горлышком. - К тому же мы с вами из одного теста слеплены и будем идеальной парой.
Терпеливо и учтиво отказывала Изабелла, смущённо потупив взор, - не лежало ни к кому из ухажёров её трепетное хрустальное сердце. А её подставка топала и бранила очередного жениха:
- Ещё чего! Никому не отдам, пока совершеннолетие не справим!
Не предлагали руку и сердце прозрачной красавице только Эдвард да старый кувшин, без умолку кряхтящий и норовящий рассыпаться прямо на камине.
- Никакого покоя, никакого покоя, - повторял он. - Дадут мне поспать или нет? Галдят и галдят, а ведь у меня трещины внутри, мне покой нужен…
Эдвард молча слушал кувшин и выглядывал из-за его круглого бока, посматривая на фигурку. Непреодолимо тянуло его к Изабелле, и старое дерево, из которого он был выстроган, болело и ссыхалось всё сильнее от любви. Не смел он даже думать о том, чтобы хотя бы постоять рядом с Изабеллой - куда ему, такому грубому и некрасивому, только на смех поднимут. Поэтому жался он в угол, чтобы ни один луч света не выхватил его из темноты и не показал на глаза возлюбленной.
Но человек предполагает, а бог располагает, так люди говорят.

- Луиза! Пойди сюда, быстрее!
Служанка вбежала в гостиную и поклонилась старой женщине, одетой в дорожное платье, подхватила чемодан из её рук.
- Луиза, пару дней я погощу у кузины. Она захворала, а живёт одна-одинёшенька. Пригляди за домом, чтобы порядок везде был, следи, чтобы дочь кухарки нашей не бегала здесь. Гостиную запри, а то я знаю её. Но убираться здесь не забывай, пыль протирай, особенно фигурку моей внучки, её береги как зеницу ока.
- Слушаюсь, госпожа.
Хозяйка подошла к камину, провела рукой по полке над ним. Нахмурилась, вытаскивая Эдварда из его пристанища.
- Что это такое? Разве я его в угол ставила? Луиза, этот кувшин давно пора убрать, отнеси в кладовую. А этот пусть здесь стоит, не прячь.
- Хорошо, госпожа.
Радостно забубнил кувшин в руках у служанки, отправляясь на заслуженный покой. Эдвард же застыл от страха и стыда, снова выставленный всем на потеху. Мечтая осыпаться древесной пылью, он мрачно опустил голову и стал ещё угрюмее обычного. Ждал, что вот сейчас рассмеётся хрустальная девочка весёлым смехом, скажет что-то колкое и обидное, что убогий Эдвард и что место его в каминной золе среди головней.
Но Изабелла всплеснула руками и прижала их к груди, подалась вперёд, вслед за вылетевшим птицей сердцем, и если б не подставка, то и сама бы вспорхнула со стола испуганной ласточкой.

Всю ночь простояли они, во все глаза глядя друг на друга, словно и не было больше вокруг никого, кроме них. Не слышал деревянный Эдвард обидных слов и насмешек, а хрустальная Изабелла не уделяла и капли своего внимания никому вокруг. А наутро дверь гостиной отворилась, и вошла Луиза с тряпкой. Первым делом она направилась к Изабелле и сняла её с подставки, аккуратно натерев её до блеска. Отложив её в сторону, она взялась за подставку, но тут руки Луизы дрогнули, и подставка упала на пол, расколовшись на множество частей. Служанка схватилась за голову и выбежала из гостиной, вернувшись вскоре с горничной Марией.
- Ах, что мне делать? - причитала Луиза. - Старая карга выгонит меня взашей!
- Не реви! Ты же не саму статуэтку разбила. Я знаю, что делать. За бакалейной лавкой живёт стеклодув Мартин, беги скорей к нему. Он сделает такую же из простого стекла, ворчливая перечница ничего не заметит.
- Да, да, сейчас же к нему и пойду, завтра она уже приезжает. А куда пока статуэтку пристроить? Она же сама не стоит.
Мария подняла Изабеллу и подошла к камину. Посмеиваясь в ладонь, она прислонила фигурку к широкой груди Эдварда. Тонкие ручки обвились вокруг деревянной шеи.
- Ты что делаешь, Мария? Хочешь, чтобы тебя карга со свету сжила? - в ужасе прошептала Луиза.
- Да брось ты, она ничего не узнает. Мартин сделает новую подставку, и к её приезду эта штуковина будет стоять на месте как новенькая.
Едва девушки скрылись за дверью, как в гостиной поднялся гвалт, статуэтки и вазы, шкатулки и поделки возмущались и бранились, выкрикивая со своих мест и грозя.
- Какая наглость! Какая неслыханная дерзость!
- Вы видели это? Мы чуть не сломались все, добиваясь внимания, а этот неотёсанный чурбан получил всё просто так!
- Как он смеет так прижиматься к нашей Изабелле? Я этого не потерплю!
- Они правы, за что мне такая благодать? - тихо произнёс Эдвард, когда к нему вернулся дар речи. - Ведь так не бывает, чтобы дорогой хрусталь стоял рядом со старым трухлявым деревом.
- Не слушай их, - ответила Изабелла. - Лучше держи меня крепче, без тебя я упаду и разобьюсь.
Прозрачная и красивая, как ледяная роспись на окне, Изабелла склонила голову на грудь Эдварду, и они замерли странной и прекрасной композицией на самом краю.

Недолгим оказалось хрупкое кукольное счастье. Как только большие напольные часы пробили полночь, разгневанная индийская статуэтка человека с лицом слона подкралась к влюблённым и что есть силы толкнула фигурку хрустальной девочки. Взмахнув ручками, девочка покачнулась и соскользнула с края, разлетевшись сотнями брызг, замерцавших на полу крошечными слезами-звёздами. Тотчас внутри деревянного Эдварда что-то громко затрещало, и он раскололся надвое.

Луиза давилась слезами, ползая в ногах у хозяйки и сметая щёткой осколки девочки-балерины.
- Дурища, лентяйка! - кричала госпожа. - Как ты только умудрилась? Немыслимо, уму непостижимо! И внучку мою разбила, и Эдварда разломала! Двоих моих любимых куколок!
Женщина повалилась в кресло и жадно припала к стакану воды, поданному горничной.
- Мария, - простонала хозяйка. - Велите управляющему рассчитать эту мерзавку.
Услышав это, Луиза заплакала в голос, но хозяйку было не разжалобить.

Осколки дорого хрусталя и деревяшки, ощетинившиеся щепками и занозами, высыпали в один мешок, где они перемешались и вскоре отправились в помойную яму.

To be continued...