Глава 3. Кто я.

Январь 2010 г.

Майкл открыл глаза, и взгляд его уперся в потрескавшуюся штукатурку потолка. В комнате было светло, но ярких солнечных лучей не было. Он повернул голову в сторону окна и посмотрел на улицу. Метель, начавшаяся ночью, не утихала. Огромные снежные хлопья кружились за затянутым морозным узором стеклом. Небо было серое, покрытое густыми облаками. Майкл снова закрыл глаза. Ему не хотелось просыпаться. Он не любил дневной свет, в котором не было места теням. Он любил ночь, когда все представало неясным, скрытым в темноте. До его сознания донеслось чье-то легкое дыхание. Он прислушался к этому едва заметному звуку. Может, это его дыхание? Он задержал воздух в легких, замирая, но звук продолжал прорываться сквозь тишину, царившую в комнате.

Открыв глаза, Майкл повернул голову, и взгляд его упал на нежное девичье личико. При свете дня ее кожа казалась еще светлее, она была словно прозрачная. Майкл протянул руку, чтобы коснуться ее, убедиться в том, что она настоящая, реальная, а не плод его воображения. Но тут же он опустил руку, боясь разбудить ее своим прикосновением. А этого он не хотел. Она была так прекрасна. И он не хотел потерять это волшебное ощущение, растущее в его груди.

Некоторое время он лежал и смотрел на нее. Дыхание ее было ровным и спокойным. На губах застыла легкая улыбка, как будто ей снился прекрасный сказочный сон. Она лежала на боку, подложив маленькие ладошки под щеку и подтянув колени к груди. Плед, которым она была укрыта, почти сполз и лежал теперь между ними. Осторожным движением, стараясь не разбудить ее, Майкл снова укрыл ее и медленно, очень тихо поднялся с кровати. Осторожно ступая по старому, потемневшему от времени ковровому покрытию, которое когда-то было светло-серым, он пошел в ванную, прихватив из комода чистые вещи.

Приняв душ, Майкл вернулся в комнату. Волосы его были все еще мокрые, и он потирал их небольшим, темно-синим полотенцем. Сделав себе большую чашку крепкого кофе, парень подошел к окну и выглянул на улицу. Это было похоже на сказку. Столько снега он не видел уже давно. Огромные белые сугробы покрывали всю землю. Только дороги уже были расчищены. А по бокам от проезжей части высились метровые холмы снега. Деревья были словно укутаны пушистой ватой. Не было видно ни стволов, ни веток. Только снег, повторявший форму дерева.

Майкл на минуту задумался, вспоминая, какой сегодня день. Воскресенье. Он снова напряг память. Кажется, 17 января. Бросив быстрый взгляд на новенький календарь, висевший на стене возле окна, он прикинул, сколько уже находится в этом городишке, названия которого он так еще и не запомнил. Он приехал сюда уже после Рождества, но до Нового Года. Значит, между 25 декабря 2009 и 1 января 2010. Точнее он вспомнить не смог. Он здесь уже три недели. Может чуть больше. И впервые за это время ему не хочется выпить. Он хотел быть абсолютно трезвым, когда она проснется.

Майкл сделал несколько глотков горячего кофе. Вкус был не то чтобы отвратительным, но и приятным его нельзя было назвать. Прошли те времена, когда он пил дорогой натуральный кофе в роскошной гостиной из маленькой фарфоровой чашечки, так заботливо принесенной мамой. Глаза его заблестели, и слезы начали собираться в уголках глаз. Майкл сделал глубокий вдох, поджав губы и прищурив глаза, и взгляд его снова стал равнодушным. Он уже привык прогонять прочь непрошеные воспоминания из прошлой жизни. Только это и позволяло ему держать себя в руках, продолжать жить. Хотя жизнью это тоже нельзя назвать. Это именно то, что называют существованием. Он просто плывет по течению. Ни к чему не стремится, ничего не желает. Слишком сильный, чтобы не сгореть в этом пожирающем пламени, но слишком слабый, чтобы противостоять ему.

Чей-то голос, донесшийся из коридора, вывел Майкла из состояния ступора, в который его привели монотонно кружащиеся снежинки за окном. Он отвернулся от окна и посмотрел на кровать. Девушка все еще спала. Она лежала в той же позе, и только по размеренному дыханию можно было понять, что она жива. Он глянул на электронные часы на тумбочке. Почти полдень. В животе у него заурчало. Обычно, алкоголь забивал чувство голода. Но сегодня впервые за несколько месяцев он начал утро с кофе. И почувствовал, что хочет есть. Парень задумался. Она, наверное, тоже будет голодная, когда проснется.

Он медленно прошелся по комнате в поисках вчерашней одежды. Джинсы валялись на сером кафельном полу в ванной. Присев на корточки, он начал рыться по карманам, выскребая мелочь. Целых два доллара и даже пятьдесят пять центов. Не густо. Он вернулся в комнату и взял куртку. Пройдясь по всем карманам, он насобирал что-то около пятнадцати долларов. Этого хватит на пачку сигарет и бутылку дешевой выпивки. Есть, конечно, деньги, которые он откладывал на дорогу, когда закончится оплата за комнату в мотеле. Но он подумал, что пока не будет их тратить. Сегодня обойдется без спиртного. Вечером, в баре по любому получит свои пару рюмок бесплатно.

Майкл надел куртку, застегнул молнию, подняв воротник повыше, и натянул черную трикотажную шапку почти на глаза. Уже через минуту он вышел на улицу, и рой снежинок налетел на него, покалывая лицо. Втянув голову в плечи, он шагнул на пушистый снег и побрел в сторону той части тротуара, где уже не было сугробов. Засунув руки в карманы куртки, он весь сжался. Ветер пробирал насквозь. Майкл ускорил шаг.

Пройдя два квартала, он перешел на другую сторону улицы и зашел в небольшое кафе с теплым названием «У камина». Посетителей внутри практически не было. Лишь компания из четырех подростков сидела за дальним от входа столиком, громко беседуя и попивая шоколадный напиток из больших белых чашек, от которых шел легкий дымок, наполняя воздух приятным ароматом. Майкл подошел к стойке, сел на высокий стул с темно-бардовым кожаным сиденьем и взял в руки меню.

В эту же минуту к нему подошла женщина лет сорока, немного полная, но очень привлекательная. Это была жена хозяина кафе. На ней было темно-красное платье и белый фартук с рюшами на бретельках. На одной из бретелек висела карточка, на которой красивыми с завитушками буквами было выведено «Молли».

- Привет, Майк, - с улыбкой поздоровалась она.

Парень посмотрел на нее из-под густых бровей, и взгляд его явно выражал удивление. Они знакомы? Вряд ли. Он никогда здесь раньше не бывал. Ел он только в баре, в котором работал. Но она знала, как его зовут. Откуда? Майкл не знал этого. Женщина заметила удивление в глазах парня и, все еще улыбаясь, сказала:

- Мы почти каждый вечер бываем у Гарри, - немного погодя, она добавила: - Мне очень нравятся твои песни.

- Спасибо, - растерявшись, ответил Майкл.

- Я очень рада, что ты, наконец, зашел к нам. Ты уже почти месяц в городе, но так ни разу у нас не был, хотя мы несколько раз приглашали тебя.

Майк нахмурил брови, пытаясь вспомнить хоть что-то, но в памяти было пусто. Он видел Молли впервые, по крайней мере, так ему казалось. Наверное, это все из-за спиртного. Он постоянно пребывал на подпитии, поэтому все воспоминания стирались из памяти, так и не успев зацепиться. События последнего месяца были как в тумане, какие-то люди в баре слушают его песни, смотрят на него восхищенными взглядами, хлопают, когда он заканчивает играть. Но ничего определенного. Только силуэты, но никаких четких лиц. Только голоса, но никаких разборчивых фраз.

Глядя на него, Молли поняла, что парень совершенно не понимает, о чем она говорит, но она решила не акцентировать на этом внимание.

- Хочешь, я приготовлю тебе свой самый лучший омлет? С беконом, помидорами и тертым сыром.

При упоминании о еде желудок Майкла жалобно заурчал, а рот наполнился слюной. Он сглотнул и инстинктивно глянул в меню на колонку с ценами в поисках указанного омлета. Но в этот момент Молли демонстративно забрала брошюрку в плотном бордовом переплете и со стуком опустила на стойку подальше от него. Привычным движением она поставила перед ним широкую белую чашку и наполнила ее ароматным кофе. Придвинув чашку ближе к нему, она сказала:

- Все будет готово минут через десять, а ты пока выпей кофе. Только что сварила, - она улыбнулась и, развернувшись, пошла на кухню.

Майкл взял чашку своими тонкими, музыкальными пальцами и почувствовал почти обжигающее тепло. Поднеся чашку к лицу, он прикрыл глаза и вдохнул приятный кофейный аромат. Да уж. Это не та дрянь из пакетиков, которую он уже привык употреблять. Он сделал маленький глоток, и горячий напиток разлился теплом по его телу. Как приятно. Он сделал еще один глоток. Парня настолько захватил этот процесс, что он не заметил, как пролетело время, и перед ним на стойке появилась тарелка со свежеприготовленным омлетом. Он был горячий, ярко-желтого цвета, с темно-коричневыми прожилками жареного бекона и красными кружочками помидор. Сверху он был присыпан мелкорубленой зеленью. Молли поставила перед ним бутылочку с соусом, подставку с розовыми салфетками и вилку, завернутую в белоснежное маленькое полотенечко.

В нос ему ударил приятный аромат свежей еды, и ему показалось, что кто-то сжал желудок изнутри. Он поставил почти опустевшую чашку на стойку и несколько секунд смотрел на тарелку, сдерживая непреодолимое желание наброситься и проглотить все за одну секунду. Но он понимал, что денег у него не хватит расплатиться за омлет и взять кое-какой еды для девушки, которая спала в его номере в мотеле. Он смущенно поднял глаза на Молли, которая с улыбкой смотрела на него. В ее взгляде промелькнула жалость.

- Вы можете завернуть это? - пробормотал он. – Я поем в мотеле.

- Нет, пока ты донесешь, все остынет. Поешь здесь.

- Но мне надо с собой.

Молли внимательно посмотрела в его серо-голубые глаза и, чуть прищурившись, сказала:

- Я приготовлю еще одну порцию для того, кто ждет тебя в мотеле. А это ты съешь здесь.

Тон ее был настолько твердым, что, казалось, у парня даже не должно возникнуть желания спорить с ней, но все же он сказал:

- Не надо еще одну порцию, я не смогу…

Но Молли прервала его на полуслове, положив свою мягкую, теплую ладонь ему на руку.

- Я не возьму с тебя ни цента за еду.

- Я заплачу, - поспешил заверить он.

- Мне не нужны твои деньги, сынок, - тихо сказала она, улыбаясь. – Пусть это будет моя благодарность за твои песни.

Майк удивленно уставился на нее. Он даже подумать не мог, что его песни могут кому-то так сильно понравиться, что возникнет желание за них благодарить. Ему самому они казались очень странными, грустными, даже тоскливыми. Но сейчас, глядя в карие глаза этой улыбающейся женщины, он верил ей. Верил в то, что ей действительно хочется отблагодарить его за музыку, которую он каждый вечер играет в баре Генри Кардэлла.

- Спасибо, - тихо ответил он и, опустив глаза, взял в руку вилку.

Он ел медленно, смакуя каждый кусочек, который клал в рот. Вкус был просто восхитительный, то ли потому, что он не ел омлет уже очень давно, то ли потому, что не ел горячей еды, настоящей еды, уже несколько месяцев, а может и лет. Он точно не помнил. В барах, где он работал, ему перепадали лишь сэндвичи, заработанные деньги он тратил на жилье, постоянные переезды, сигареты и спиртное. В любом случае, омлет показался ему божественным.

Когда он доел, Молли поставила перед ним пакет, в котором был пластиковый контейнер с таким же омлетом, завернутый в фольгу, чтобы не остыл по дороге, и прозрачный пакет, в котором было несколько кусков яблочного пирога. Майклу стало не по себе от подобной щедрости чужого, по сути, человека. Он полез в карман и вытащил деньги, зажав их в кулак. Но как только он протянул руку, Молли уверенным движением отодвинула ее и сказал:

- Я же сказала, что не возьму деньги, - и чуть погодя, добавила: - Ты только не трать их на выпивку.

- Хорошо, - ответил Майк, грустно улыбнулся и спрятал деньги в карман.

Встав из-за стойки, он взял пакет с продуктами и попрощался с Молли. Когда он уже был почти у выхода, он услышал ее приятный бархатный голос:

- Приходи еще, обязательно.

Парень повернулся, кивнул в знак согласия и улыбнулся. На это раз улыбка была мягкая и светлая.

***

До мотеля Майкл дошел быстро. Он спешил, чтобы еда была еще теплой. Войдя в номер, первым делом он бросил взгляд на кровать. Смятая постель была пуста. Он обвел глазами пустую комнату, быстрыми шагами подошел к столу, поставил на него пакет с едой и подошел к ванной. Прислонившись к двери, он прислушался. За дверью было тихо. Он осторожно постучал. Ответа не последовало. Он постучал чуть громче. Ничего, все так же тихо. Тогда он медленно повернул ручку и потянул дверь на себя. Она легко поддалась. Осторожно заглянув в ванную, он сразу же увидел ее. Девушка стояла, упершись руками в маленький умывальник и пристально глядя в потертое зеркало на стене. На лице ее отражались сейчас сотни чувств: непонимание, смятение, разочарование… Она даже не заметила, как Майкл вошел и стал позади нее.

Глядя в зеркало на ее отражение, парень ощутил необычайный по силе прилив нежности. Ему захотелось обнять ее, успокоить, приласкать… Может даже, поцеловать, хотя в последнем он не был уверен. Это был не тот случай, когда он думал о сексе. Сейчас он думал об этом меньше всего, но ему безумно захотелось коснуться губами ее белой, почти прозрачной, бархатной кожи.

- Я ничего не помню, - прошептала она.

От звука ее голоса сердце Майкла сжалось, столько боли и тоски в нем было. Парень не смог подавить желание прикоснуться к ней, и нежно положил ладони ей на плечи. Она вздрогнула, как будто не знала, что он находится рядом, и, резко повернувшись к нему лицом, посмотрела на него своими ярко-синими глазами.

- Кто я? – тихо спросила она, и в глазах ее отразилась мольба, как будто он мог ответить на ее вопрос.

И он ответил:

- Ты – мой ангел.

Он обнял ее за плечи и прижал к себе. Она легко поддалась этому объятию и прильнула щекой к его груди. Майкл тяжело вздохнул и коснулся губами ее мягких белых волос. По всему его телу разлилось невероятное тепло. Воспоминания бурей ворвались в его сознание. Те самые воспоминания, от которых он так долго пытался избавиться. Воспоминания о том дне, когда он впервые обнял девушку и так же прикоснулся губами к ее волосам. С той лишь разницей, что у той, другой, волосы были огненно-рыжие.