Немного искренности - опасная вещь, много же искренности - вещь безусловно роковая.

Раньше я часто завидовал семнадцатилетним. Да-да, вы не ослышались, я, тот, кому навечно 17 завидовал им. А знаете почему? Да потому что в душе мне было уже давно не 17 и даже не 117, мне было гораздо больше. Иногда создавалось такое впечатление, что я прожил сотню жизней в тысячах миров и эпох. Я видел все, я был везде, в мире для меня не осталось непознанного. Слушая мысли тысяч людей, проживая с ними их, пусть и маленький кусочек жизни, я становился старше намного быстрее, чем остальные члены моей семьи. Даже не так, не старше, а старее. Когда видел уже все варианты, когда знаешь наперед, становишься безразличным. Тебя перестает трогать десятитысячная измена или трехтысячная несчастная любовь. И в моем случае всезнающая старость это безразличие, апатия и моральная усталость. Я смотрел на мир глазами миллионов людей во всех уголках мира. Я видел то, о чем другие не догадывались, я знал о них то, чего они не знали сами о себе. Когда ты держишь в своих ладонях весь мир, тебе перестает заботить что-то конкретное, ты видишь только общую картинку, серую массу, не различая лиц, голосов, чувств и эмоций. Это всего лишь фон, просто серость. Как при полете с большой высоты, перестаешь замечать детали ландшафта, а видишь только общую картину. Как философы, выводя свои теории, обобщали людей, надевали им ярлыки, категории. Усредняли, как могли личность, что бы она вписывалась в их теорию. И получалось что теория уже о людях и народах, но не о человеке, не о конкретном человеке, и его история, страдания и жизнь, в общем, не важны не великим философам, не великим правителям. За годы чтения мыслей, за век жизни в умах других я стал прекрасным психологом, мне уже даже не нужно было заглядывать в мысли человечества, чтобы знать, о чем оно думает. Всегда одно и то же: деньги, власть, секс, карьера... Серость, беспросветная, беспроглядная, напоминающая дождливое небо Форкса. Но пришла ты и перечеркнула все, что было до этого. Ты стала тем единственным светлым днем в году, когда на небосводе сияло солнце. Как мир обрел новые краски, когда я стал вампиром, так проявилась их истинная глубина и красота, когда я обрел тебя. Бессмысленна совершенная красота мира, когда некому ее подарить. Когда ты попробовал максимум, когда начал жить на скорости 200 миль в час, то потом очень сложно согласиться на меньшее. В жизни у каждого есть максимум, то, к чему он стремится и когда он это получает, пути назад нет, нужно всегда так жить, потому что когда возвращаешься к минимуму, жизнь уже не та, яркие краски никогда не заменить серым фоном, как бы не старался. Даже если этих красок всего две: черное и белое. Как две крайности одного мира, но ты уже никогда не променяешь их ни на что. Так и я уже не смог жить без тебя и никогда не смогу. Если когда-то наступит последний день твоей жизни, он станет последним и для меня.
Сегодня ты снова вернула мою юность. Мне больше нечему и некому завидовать, теперь у меня есть все. В тот миг вся моя вселенная была у мня в руках. Не думая ни о чем, я просто прижал тебя к своей груди. Погоня за мечтой закончилась, ты была у меня в объятиях. Твой запах стал запахом моего рая, который я, проклятое существо, обрел на земле. Мои губы скользили по твоим волосам в немой молитве, в кричащем благоговении. Есть только ты, есть только мы. Твое сердце стучало так гулко возле моей груди, что мне казалось, что на самом деле это бьется мое сердце. Хотя, почему же только казалось, так и было. Ведь ты была моим сердцем, сильные и мерные удары которого я ощущал внутри себя. Когда наши взгляды встретились, мне показалось, что я тону и мне совсем не хотелось, чтобы меня спасли, мне не нужна была соломинка, за которую бы я цеплялся, мне нужна была только ты, мой океан, моя пристань. На какое-то мгновение весь мой мир сосредоточился на твоих губах, которые казались мне лепестками чайной розы, такие же нежные, розовые, такие же ароматные. Память вампира совершенна, я помнил какими сладкими они были, как мед, когда я просто прикасался к твоим губам, словно пробуя на вкус. Снова чувствовать твои губы своими губами - это стало моей жизненной необходимостью, новой дозой моего сорта героина, о которой сейчас умоляло не только тело, но и разум и душа. Секунда, две и произошло бы то, к чему я так стремился все это время… Эммет… Для меня это слово теперь сродни нецензурщине. Никогда я не был так близко к братоубийству, как в тот момент, когда эта груда мышц вырвала тебя из моих рук. Даже сейчас, когда я об этом вспоминаю, с моих губ срывается рычание зверя. Чем бы все могло закончится, как бы все было, если бы не эта соавторская ошибка природы и дьявола, все поняли, что я имею ввиду Эммета. Но история не знает сослагательных примеров и все происходит именно так, как и должно. Что это – рок, судьба или просто насмешка высших сил? Но на нашем пути никогда не бывает больше испытаний, чем мы в состоянии вынести, если так произошло, значит, мы можем и мы готовы к тому, чтобы идти дальше.
Внезапно ночную тишину квартиры разорвал тихий стон. Я моментально слетел с дивана и оказался у твоей двери. Стон. Потом еще и еще. Я чуть было не взломал дверь. Но тихое бормотание остановило меня, тебе что-то снилось. Но это был не стон боли или страха. Это был стон удовольствия, стон желания и сладострастия. Мой личный жертвенный огонь опять заполыхал подо мной. Теперь уже стон сорвался с моих губ и я прислонился лбом к двери. Я слушал твое тяжелое дыхание, учащенное биение твоего сердца, которое постоянно меняло свой темп. Слушал, как ты ворочаешься в своей постели. Мои руки сжались так, что костяшки пальцев побелели. Если бы в руках был кусок гранита, он бы уже превратится в пыль. Страсть сжигала меня изнутри. Меня обуревали чувства до сих пор невиданной мне силы. Желания… Жажда крови теперь казалась незначительным пустяком в сравнении с жаждой обладать тобой. Каждой частичкой твоего тела и души. Всей, до последней ниточки разума, до последнего вздоха… Я слышал, как ты проснулась, вскочила в кровати, я слышал, как сбилось твое дыхание, как застучало сердце. Я слышал, как ты снова уснула. Я улавливал каждое изменение в твоем состоянии. Так я и просидел под дверью твоей комнаты до самого утра.
Когда у тебя есть все, очень сложно поверить своему счастью, открыть душу и вместить его туда. Когда у тебя нет ничего, тебе нечего терять, кроме пустоты в себе. Бросая вызов себе, ты бросаешь вызов миру, если ты проиграл себе – ты проиграл всем и больше ничего не важно.

Если величественное понятие Судьба рассмотреть под микроскопом, ты непременно разглядишь в нем маленький затерянный корешок начала всех начал – случай.

Позднее утро в Нью-Йорке встретило меня городским шумом и хмурым небом, на котором собрались тяжелые дождевые облака. Но, почему-то, на душе было невероятно легко. Оковы сна уже окончательно отпустили меня, рассеиваясь, как туман на солнце. Мое тело больше не горело в лихорадке, а мысли не путались. Я точно помнила глаза Эдварда, в тот миг, когда распахнула свои, стараясь убежать от «страшного» сна, стараясь понять, к кому я бегу. Его глаза были в огромном зеркале, которое висело прямо перед моей кроватью. Глаза расплавленного золота и застывшего времени янтаря, глаза моей жизни, я смотрела в зеркало и видела их, ведь в зеркале, как и в твоих глазах, отражалась я. Счастливо потянувшись в постели я откинула одеяло. Вчерашнее чувство обновление не покидало меня и сегодня. Мне все равно, что будет завтра, есть только сейчас и даже если завтра мои сомнения вернуться, сейчас я не хочу об этом думать, ровно так же, как и не хочу думать о том, что было в прошлом. Французы говорят, что нужно ловить миг, ловить день, я его поймала. Этот день был вчера, этот день будет сегодня. Будет ли он завтра? Посмотрим. Завтра ведь будет новый день и новое счастье или путь к нему.
У вас когда-то был такой себе день непослушания, когда вы напрочь забывали о существовании слов «надо» или «должна». Когда вы возвращались в то далекое время, в детство, в котором вы принадлежали только себе и делали все, что заблагорассудится. Бывало? Ну, тогда вы меня поймете. У меня сегодня был именно такой день, и я решила не противится своим желаниям. Которые, надо сказать, были очень далеки от перспективы просидеть весь день за работой над текстом. Слетев с кровати я бросилась в душ, через пол часа, я уже была одета в джинсы и рубашку, сделала легкий маккиях и уложила волосы в таком лирически продуманном беспорядке. Я вошла в гостиную, где сидел Эдвард с какой-то книгой.
- Доброе утро. – пропела я.
Эдвард обернулся и на его губах появилась кривоватая улыбка.
- Ты так поздно встаешь, что не поймешь, что это – позднее утро или ранний полдень. – насмешливо проговорил Эдвард.
Я улыбнулась.
- Ну, знаешь, как оно бывает, интересные сны и все такое. Бывает сон настолько более привлекателен, чем реальность, что не хочется в нее возвращаться.
Мне показалось или он как-то странно напрягся. Но виду не подали ни я, ни он. Повисла какая-то напряженная тишина, поэтому я быстро решила сменить тему и перейти к основному.
- Эдвард, у меня сегодня день непослушания. - проговорила я, огибая диван и усаживаясь в противоположном углу так, чтобы смотреть прямо на Эдварда. Он вопросительно изогнул бровь.
- Ммм? И что бы это значило? «Хочу конфеты ем, хочу пряники ем?» - насмешливо процитировал он один детский фильм или мультфильм, я уже и не помню.
- Угу, а еще надену в песочницу новое платье и наконец возьму лопатку и ведерко из нового наборчика. - съязвила я и чуть не показала язык, но Эдвард только рассмеялся.
- Эдвард, я не хочу сидеть дома, не хочу сегодня работать! Я хочу погулять! Я хочу забыть обо всем и наслаждаться свободой! Свободой от всего! Я хочу прожить этот день так, как будто он первый в моей жизни. Понимаешь?! Первый день!
Эдвард какую-то минуту задумчиво смотрел на меня, изучая мое лицо. Я не могла понять о чем он думает, но на его лице бушевала целая буря сменяющихся эмоций: недоверие, радость, благоговение, счастье. Все это проносилось одно за другим в стремительном водовороте.
- Ну, если в этих планах есть место для меня, то есть, если я тоже пойду с тобой в песочницу, образно говоря, и мне выдадут лопатку, то я согласен.
Я чуть не рассмеялась, потому что слышать из уст вампира, что-то о песочнице и лопатках – это действительно невероятно смешно.
- Ну не знаю, мне нужно подумать, и вообще, впишешься ли ты в нашу компанию на площадке. - задумчиво и насмешливо проговорила я.
Но потом заметила, как дрожат плечи Эдварда, он смеялся, уже в который раз. И я не сдержавшись, тоже рассмеялась.
- Значит, решено, сегодня гуляем. - проговорила я, вскочив на ноги.
И пошла на кухню, где меня уже ждал заботливо приготовленный завтрак. По дороге я остановилась, чтобы вдохнуть аромат нового букета цветов, который красовался на столе. Эдвард… Это была единственная мысль в голове.
Завтрак прошел очень быстро, а который раз я восхитилась кулинарными способностями Эдварда. Ну, вот как так может быть. Просто отказываюсь понимать. Убрав со стола, я быстро вернулась в свою комнату, надела удобные туфельки без каблука, прихватила кожаный пиджак и вышла в гостиную, где меня уже ждал Эдвард. Без лишних слов мы спустились вниз и, выйдя из дома, зашагали в сторону набережной.
Город жил своей жизнью. Все куда-то спешили. Кто-то встречался, а кто-то расставался. Люди и машины лились нескончаемым потоком, казалось, что мы находимся в океане среди косяка мелких рыбок, которые плывут и поворачивают в каком-то заданном, понятном только им, темпе и направлении. А мы были среди этого всего, как что-то нерушимое, вечное, то, что не исчезнет никогда. Мы шли по улице среди толпы горожан, которые проскальзывали мимо нас, так же проезжали и машины, и мне казалось, что мы идем по жизни, и мимо нас пролетают года, десятилетия, столетия, но нас они не задевают. Мы все такие же, мы не меняемся, всегда вместе, всегда рядом. С гордо поднятой головой бросаем вызов времени и предрассудкам. Только сейчас я заметила, что мы идем держась за руки и это было так естественно, как будто только так и должно быть, словно мы родились уже держась за руки.
Представьте, что сегодня первый день вашей жизни, что вы родились взрослыми и перед вами белый лист и неограниченные возможности. Именно такое чувство у меня было сейчас. Потому что все вокруг я воспринимала иначе, словно вижу впервые, чувствую впервые, живу впервые. У меня нет багажа прожитых лет, нет груза разочарований, нет тягостных обид. Есть только огромный мир перед нами, который нужно познать и понять, мир, наполненный новыми яркими красками и новыми эмоциями. Это ощущение можно еще сравнить с пыльными линзами очков, которые вы носили всю свою жизнь и видели все как в тумане или просто в тусклом свете, и наконец вы не то, что протерли стекла, вы просто сняли очки, сняли и выбросили их и вот он мир.
Через какое-то время поток людей вынес нас на набережную. Глядя на гладь воды, можно было забыть, что мы в центре большого яблока и только если поднять глаза немного выше, то наталкиваешься взглядом на небоскребы и сразу возвращаешься к реальности. Мой взгляд устремился в даль и на губах тут же появилась детская улыбка, полная восторга и любознательности. Я потянула Эдварда за собой.
- Что? Куда мы идем, Белла? - проговорил непонимающе Эдвард.
- Мы идем осуществлять мою детскую мечту.
- Ты тянешь меня в салон для новобрачных, а потом в церковь?
Шутливо предположил Эдвард. А я закатила глаза в беззвучной молитве.
- Нет, а что ты хотела, все девочки в детстве мечтают выйти замуж за принца, вот я и подумал. - подразнил меня Эдвард.
- Ну, отчасти ты прав, конечно. Только не пойму какое отношение ты имеешь к принцу и почему я тебя должна тащить в салон. Если мне понадобится советчик в выборе платья я позову Эллис. - невозмутимо проговорила я, пряча улыбку.
У Эдварда был вид оскорбленной невинности, но через минуту он уже тихо посмеивался.
- Моя принцесса выросла, но осталась все такой же крохой. - проворковал он, целуя меня в макушку, от чего я чуть не споткнулась. Ну вот разве так можно. Впрочем, мне ли жаловаться. И вот оно, место детства. Эдвард скептически посмотрел на туристический пароход и на меня. А затем вздохнул и, схватив меня на руки, понес на кораблик, на ходу протягивая деньги за проезд контролеру. Раньше бы я сопротивлялась такому жесту, колотила бы его кулачками, чтобы отпустил. Но ведь это все было в прошлой жизни, со старой Беллой, поэтому я просто обняла его за шею и под завистливыми взглядами попутчиков, мы пошли на верхнюю обзорную палубу. Только там Эдвард аккуратно поставил меня на землю, но не отпустил из своих объятий, он просто остался стоять сзади, крепко сжимая меня в кольце своих рук и вдыхая запах волос, пока я восторженно широко открытыми глазами оглядывала все вокруг. Ветер трепал мои волосы, шум волн и кораблика врезался в сознание, но для меня это было своего рода музыкой, гимном жизни.
- Что ты видишь, Белла? - прошептал Эдвард мне на ухо.
- Жизнь. - не задумываясь, ответила я.
- Мы одинаково смотрим на мир. - тихо рассмеялся он.
Я повернулась и увидела, что он смотрит на меня.
- Но… Ты ведь смотришь на меня…
- Вот именно.
Говорят, что в разговоре двух сердец слова излишни. Но так ли это? Иногда так важно услышать одно единственное слово, слово, которое в состоянии перевернуть жизнь.
Следующие несколько часов мы провели, разглядывая вид города с водной глади. Странно, оказывается можно столько лет прожить тут и не знать и сотой доли того, что я узнала и увидела за этих пару часов. С воды город почему-то не казался таким огромным кипучим муравейников, тут было какое-то спокойствие, которое нарушалось лишь восторженными восклицаниями туристов. Впрочем, не только туристов, потому что я то и дело тянула Эдварда за руку к какой-то из палуб, показывая что-то, по моему мнению, безумно интересное. А он безропотно выносил все мои детские выходки, потому что я и правда ничем не отличалась от присутствующих тут детей. Такая же непосредственность. Такой же неподдельный восторг. На что любимый только улыбался и, вы знаете, в некоторые моменты, ничем не отличался от меня. Стоп. Я сказала любимый? Любимый… Да, любимый. Пришло время быть честной, по крайней мере с самой собой. С кораблика мы сошли обнявшись, и сразу же направились в сторону магазинов, десятки сувенирных лавок, книжных магазинов, мы перемерили кучу талисманов и амулетов, кучу вещей с символикой Нью-Йорка, накупили книг. В это время мы были просто подростками, со стороны могло показаться, что мы просто влюбленная пара, которая познает прелесть первой любви, которые только начинают свой путь в этом мире и которые верят, что жизнь прекрасна сегодня, завтра – всегда…
Огромные первые капли дождя упали мне на лицо так неожиданно, что я даже вздрогнула. Буквально через минуту разразился настоящий ливень. Эдвард быстро снял с себя пиджак и, натянув его словно навес над нами, потянул прочь, в поисках укрытия. Мутные потоки воды быстро побежали по тротуарам и дорогам. Ноги промокли насквозь. Когда мы пробегали по небольшому пешеходному мостику, я внезапно остановилась, подставляя лицо дождю и поднимая руки, и начала смеяться. Дождь, он смывал с меня все остатки прошлого, впуская в душу свет нового дня, открывая ее настежь. Зачем бежать от такого? Разве бежит человек от воды, которая смывает с него грязь. Моей «грязью» было прошлое. Эдвард остановился и смотрел на меня как на ненормальную, но всего лишь миг. А потом на его лице появилась счастливая улыбка. Так получалось, что все в моей жизни было связано с дождем. Дождливый Форкс стал отсчетной точкой моей судьбы, каким-то первым пунктом назначения в огромном пути под названием жизнь. Гроза, которая разразилась несколько недель назад, вернула к жизни, а этот ливень смыл оковы и вернул свободу. Тогда мне просто захотелось жить, а теперь мне захотелось жить с НИМ. Два дождя стали символическим началом чего-то нового. Новой судьбы…
У меня было такое чувство, что ангелы открыли передо мной ворота рая, но только я при этом все еще жива. Рай ведь может быть и на земле. Капли дождя стекали по моему лицу, как слезы. Только я не плакала, нет. Вместо меня плакало небо, оплакивая мою смерть и радуясь моему рождению. Никогда я не была настолько сильной, как в этот момент, никогда я не была столь беззащитной, как сейчас. Спасибо тебе за это. К кому я обращаюсь? К Богу? К ангелам? Или…
Я вновь перевела взгляд на Эдварда, мои губы сами раскрылись, и я прошептала:
- Спасибо.
За что я его сейчас благодарила? Да за все. За жизнь, за смерть, за второй шанс. За то, что он сейчас тут со мной, под этим дождем, который делал наши души чище, а нас смелее. Спасибо за каждый день, и каждый год за время с ним и без него, за то, что научил меня жить, действительно жить. За то, что был в моей жизни, за то, что ушел и вернулся. И, наконец, за то, что сейчас смотрел на меня глазами полными любви, в которых плескалась вся нежность мира. Я не заметила, как одним движением он преодолел то крошечное расстояние между нами. В следующий момент я уже оказалась в кольце его рук, Эдвард приподнял меня так, что мое лицо было на одном уровне с его лицом. Нас разделяли какие-то сантиметры. А всего через секунду его губы накрыли мои в сводящем с ума поцелуе. Не думая ни о чем я обняла его за шею и ответила на поцелуй. Годы боли, одиночества и страданий канули в Лету. Все ради этого, ради одного единственного момента длинною в жизнь. Дождь смывал все… Говорят, что дождь не может идти вечно, а вечно и не нужно, достаточно одного мига, мига, который стал вечностью.
А ливень все не прекращался, как не прекращался и наш поцелуй. Капли на щеках Эдварда… Это были слезы, которые подарила ему природа. Я снова закрыла глаза и перенеслась в свой рай. Я знала, что глаза Эдварда были так же закрыты, ведь сейчас мы оба были в нашем раю – в объятиях друг-друга. Прервав поцелуй из-за того, что мне просто нужно было дышать, Эдвард прижался лбом к моему лбу. Его глаза все так же были закрыты, а руки прижимали меня к груди. Мы стояли на том же месте, так и не шелохнувшись, насквозь промокшие и насквозь счастливые. Не нужны речи, не нужны признания… Но… …И только одно слово, которое дарило мне вселенную сорвалось с его губ:
- Люблю.
В который раз в моей жизни все произошло случайно, неслучайно сложившись в причудливую мозаику Судьбы.
А ливень все не прекращался…

Саунд к части главы, о прогулке по Нью-Йорку очень рекомендуется слушать во время прочтения. Jimmy Eat World - Hear You САЧАТЬ
Глава 23. Жизнь в ритме танго. Часть 2