I will not die (I will not die)
I will survive

Наверное, самый большой циник в мире - это сама жизнь. Она преподносит нам сюрпризы каждый день, даже когда мы спокойны и не ждём ничего дурного. Жизнь и смерть одно и то же. Тот же злой смех. Существо с двумя лицами - двуликий Янус, слепой бог пустоты.
Все время, пока я была без сознания, мне казалось, что лечу куда-то. Тормозов больше не было, были только дикий полет в самое сердце ветра и бесконечное чувство эйфории...
А потом вернулась боль.
Я ослепла, оглохла, потеряла ориентацию, забыла где я и кто я. Мысли, сознание - все было даже не в огне, а сплошной огонь. Я попыталась подняться, но мне не удалось даже шевельнуться. Мне вдруг показалось, что лежу на раскаленных углях. Весь мир был соткан из пламени. Ничего другого в нем просто не осталось. Раскаленные языки его тянулись ко мне со всех сторон.
Я поняла, что это смерть. Не пройдет от минуты, как от меня останется лишь пепел.
Боль становилась невыносимой. Я рванулась, пытаясь подняться, но меня остановили чьи-то сильные руки. Кожу обожгло холодом.
Дышать, просто дышать. Я хватала ртом воздух, но его словно наполнили стекловатой. Каждый вдох отдавался невыносимой болью в горле и легких.
Откуда-то издалека до меня донеслись чьи-то крики. "Господи, неужели это я кричу?!" - вспорхнула шальная мысль и тут же пропала.
Шли минуты, пламя не угасало, а я, вопреки всем законам мироздания, была до сих пор жива. Объяснение этому я находила лишь одно - огонь существовал лишь в моем сознании. Больше всего мне сейчас хотелось вновь провалиться в беспамятство, чтобы ничего не чувствовать, но искра сознания, совсем крошечная, все же продолжала тлеть.
Постепенно боль утихла; я не знала - надолго ли. Я боялась пошевелиться: мне казалось, что я сожжена дотла, и лишь боль помогала понять, что я до сих пор существую.
Вдох.
Выдох.
Я закусила губу и открыла глаза. Перед ними все плыло: создавалось впечатление, что я смотрю сквозь мутное стекло. Я так и не успела понять, где я нахожусь - меня накрыло очередной волной боли.

Боль то отступала, то возвращалась, и я вновь и вновь корчилась в судорогах. Лица касались чьи-то холодные руки, кажется, мне что-то говорили, но я почти ничего не соображала.
Мне казалось, что по моим венам течет раскаленная лава. "Если эта пытка не прекратится, я, должно быть, сойду с ума от боли" - с ужасом подумала я во время очередной передышки. Я не понимала, что со мной происходит, и хотела лишь одного: чтобы все это поскорее закончилось. Мне было уже неважно - умру я или нет, хотелось покоя.
Я просто лежала и прислушивалась к мерному гулу голосов в комнате, пытаясь найти среди них хоть один знакомый.
По телу пробежала еще одна волна боли, но я не обратила на это внимания. Я услышала его голос. Мне хотелось увидеть, что происходит и я открыла глаза.
-Как ты можешь сейчас думать об этом?! Зачем ты сделала это?! Зачем обрекла на вечные страдания?! Твои видения не дают тебе права вершить чужие судьбы, что бы ты ни видела! Они субъективны! А теперь уже ничего нельзя поделать! Черт возьми, теперь я желаю ей смерти! - надрывался обладатель прекрасного баритона.
Смысл его слов дошел до меня не сразу. Сознание отказывалось воспринимать услышанное. Почему он меня так ненавидит? Сердце болезненно сжалось; чтобы хоть как-то прийти в себя я сделала глубокий вдох. Воздух обжег горло.
Повисла мертвая тишина. Эдвард медленно обернулся. Я посмотрела ему в глаза, и мое тело сковал суеверный ужас. Из комнаты словно разом выкачали весь воздух.
Красные...Его глаза были красные...
-Прости, - выдохнул Эдвард.
Мне казалось, что еще секунда и я лишусь рассудка. К счастью, уже в следующую секунду мышцы сжал болезненный спазм, а кровь в венах словно закипела. Все вокруг смешалось. Глотнув воздуха, дельфин разума надолго скрылся под водой, уйдя туда, где были бесконечные ощущения и совсем не было мысли.

И снова я куда-то падала, но на этот раз даже не пыталась ухватиться за что-либо, знала, что бесполезно. Но все же, где-то в глубине моей души теплилась надежда, что этот кошмар когда-нибудь кончится, и я изо всех сил цеплялась за эту надежду, как за последнюю жалкую соломинку. Хотела чуда. Точнее, поверить, что оно возможно. Сердце колотилось, как боевой барабан. С каждой новой волной боли все быстрее и быстрее.
Кто-то ласково сжал мою руку, и я изо всех сил вцепилась в ледяную ладонь, ища в ней поддержку.
А я вновь слышала голос Эдварда. Он становился то громче, то тише, словно доносился из плохо настроенного радиоприемника. Скорее всего, это плод моего воображения.
Закусив губу до крови, я терпела боль, не позволяя себе кричать. Глупо...
Я почти поверила, что больнее уже не будет, когда пламя вдруг вспыхнуло с новой силой. Я не могла себя больше сдерживать, но вместо ожидаемого пронзительного визга с губ сорвался хрип. Тело содрогалось в судорогах. Я подтянула колени к груди, надеясь, что так я смогу бороться с болью, но это не помогло. Я горела заживо.
Внезапно, я почувствовала, что меня подняли в воздух. Господи, да меня же взяли на руки, как маленького ребенка, будто я совсем ничего не весила! Впрочем, едва я почувствовала кожей прохладу, я забыла про все на свете, погрузившись в странное забытье и наслаждаясь тем, что пожар внутри наконец утих.
Не знаю, сколько я просидела вот так. Боль периодически возвращалась, но прохладные объятия удивительно утешали. Сознание прояснялось. Мне захотелось посмотреть на того, кто держал меня на руках.
Я зашевелилась. Левая рука отозвалась болью, но я даже не обратила на это внимания. Я не поверила своим глазам, когда встретилась взглядом с парой настороженных красных глаз. Эдвард.
"Должно быть, я сошла с ума", - подумала я, когда он заправил мне за ухо выбившуюся прядь.
Наверное, следовало испугаться, но мне не было страшно. Все мои чувства на данный момент составляло бесконечное изумление. Я отчаянно пыталась сказать хоть слово, чтобы доказать себе, что Каллен реально существует, что мне не мерещится, но в горле пересохло. Эдвард осторожно и даже ласково прикоснулся к моей щеке.
Наверное, сердце сейчас выскочит из груди...
Простое прикосновение помогло мне успокоиться, и я просто прижалась к его ладони, закрыв глаза. Впервые за долгие часы боль отступила и я просто наслаждалась затишьем. А беспокоиться я буду потом.

Шум мотора. По стеклам машины сбегают холодные, тяжелые капли.
Я сижу в машине и не понимаю, что происходит, не могу влиться в этот бешеный поток событий.
Я ощущаю далекую, неведомую прохладу - меня кто-то держит за руку. Я слегка сжимаю чуть прохладную ладонь - последний остов надежности и жизни в океане боли, в котором я вот-вот утону.

Потом это странное видение уходит и я вновь возвращаюсь с небес на землю.
Боль. Ломка. Агония.
Должно быть, я все же умираю. Страшно умирать вот так, в 17 лет. Хотя, наверное, умирать страшно в любом возрасте.
Я едва могла дышать. Сердце билось невыносимо быстро, отбивая свои последние удары. А пламя внутри меня все полыхало и, не находя пищи, сжигало уже свою собственную ярость.
Сердце запнулось, пропустило удар, еще один.
Грудь болезненно сдавило.
Бушующий огонь гневно зашипел, побледнел, выцветая, и отступил, собравшись в звезды и пушистым желтоглазым котенкам свернувшись в колодцах черных дыр. Боль отхлынула.
А я и не должна ничего чувствовать.
Сердце остановилось.
Я умерла.
-Дыши, Белла, - послышался тихий голос совсем рядом со мной.