Глава 2. Из разряда дурацкого
Она спала.
Я знал это еще стоя за пределами ее комнаты, задумчиво разглядывая дверную ручку.
Я слышал там, за стеной, ее тихое мерное дыхание и ленивый стук ее сердца. Чувствовал ее полную расслабленность и спокойствие.
Только во сне Ренесми могла быть такой безмятежной и тихой. В остальное время, она была маленьким торнадо, несшимся по жизни с горящими глазами. В ее золотистой головке постоянно вертелись сотни мыслей, ее глаза пылали какими-то новыми идеями, ее мозг обдумывал планы… Она была вечно увлеченной. Чем угодно, кем угодно. Это могла быть новая книга или новый предмет в колледже, музыка или курсы японского, поход с друзьями в театр или план мести бывшему бойфренду ее подружки. Казалось, у нее хватает времени на всех и на все. Но чтобы успеть все, что она планировала своим вечно занятым мозгом, у нее не было времени на расслабление. Она была маленькой батарейкой энерджайзер, и я обожал ее за это.
Я осторожно открыл дверь и бесшумно вошел в спальню.
Серое сонное утро застенчиво заглядывало в ее комнату, в которой царил привычный беспорядок. В углу были свалены рулоны ватманов, на маленьком столике – десятки палитр и баночек с красками, а на мольберте был какой-то новый чертеж – видимо в ее голове уже созрела идея новой картины. Рядом с кроватью на полу неровной стопочкой были сложены учебники и тетрадки.
Занавески были не задернуты - она любила, засыпая, смотреть в окно на звезды.
Она спала, свернувшись клубочком на середине кровати.
Я не мог оторвать он нее глаз. Просто физически не мог. Казалось, кто-то насильно приклеил мои глаза к ее постели.
Я почувствовал знакомую тяжесть внизу живота и легкое головокружение, вызванное ее запахом.
Боже, я так хотел ее! Хотел во всех смыслах этого слова.
На секунду я закрыл глаза.
Успокойся и сконцентрируйся!
Я медленно вдохнул в легкие воздух. Воздух, который был ее эссенцией. Воздух, который был ею, потому что она пропитала собой каждый предмет в этой комнате.
Чувствуя, что тело успокаивается, я открыл глаза и вновь посмотрел на Ренесми.
В животе стало тепло. Уже не столько от желания, сколько от радости.
Она была здесь, рядом. И ради того, чтобы продлить эти мгновения наедине с ней, я готов был совладать с любым монстром, живущим внутри меня.
Ах, да. Вот еще что. Прежде, чем я вытворю что-нибудь в высшей степени дурацкое и не в своем фирменном стиле «я-супер-и-ты-тоже-это-знаешь», я прошу вас запомнить раз и навсегда, что рядом с Ренесми, я перестаю отвечать за свои поступки и слова. Я теряю над собой контроль. Ну, становлюсь совершенно другим чело… существом. Вообще. Крышу сносит повыше, чем когда я катаюсь на борде, а это уже говорит о многом.
Ренесми порой, сама того не понимая, заставляет меня делать удивительные вещи. Дурацкие, глупые, постыдные для настоящих парней вещи.
Мне кажется, на то есть несколько причин. Первая – я вампир, а у нее в организме есть кровь. И я хочу ее кровь. Вторая – я все еще мужчина, а она – просто нереально сексуальная девушка. И я хочу ее тело. И в третьих… В третьих, я ее люблю. Просто так. Без всяких оговорок и условий. Люблю за все и вопреки всему. Просто люблю. И, да, я хочу ее душу. Не думаю, что в своей жизни я когда-нибудь любил кого-то так, как я люблю Ренесми.
Так о чем я? А, ну да… В общем, все причины сводятся к одному итогу – я не могу связно мыслить и рассуждать логически, когда она рядом, смотрит на меня своими шоколадно-карими, почти Эдвардовскими глазищами, дышит так сладко, забавно морщит нос и улыбается. Эта ведьма с золотисто-рыжими локонами, которые сейчас разметались по подушке, начисто лишала меня разума.
Я сделал несколько шагов и присел на корточки рядом с ее кроватью.
Знаете, я в жизни не думал, что любовь может делать с людьми такое.
Ну, я типа знал, что некоторые обещают любить друг друга «пока смерть не разлучит нас» и все такое, но мне всегда казалось, что это больше выдумки. Фантазии. Тот случай, когда желаемое выдается за действительное. Просто люди хотят друг друга физически и привыкли друг другу – они упаковывают эти чувства в коробочку и завязывают красной ленточкой с названием «Любовь» - вот и вся история. Но встреча с Ренесми поставила эту мою теорию под большой вопрос. Хотя, точнее сказать, она просто разнесла ее в пух и прах, буквально перевернув мою жизнь вверх тормашками.
С тех самых пор, как я встретил ее, все перестало быть таким, каким было раньше. Счастье стало счастливее. Грусть – грустнее. Небо выше, земля тверже. Желание томительней, одиночество – отчаянией. И я узнал, что такое любовь. Ну и вдобавок, что такое нетерпение, сомнение, забота и ревность, которая выворачивает тебя наизнанку…
Сейчас эта разрушительница спокойной жизни отчаянного-балбеса-спортсмена тихонько сопела во сне, обняв подушку.
Она всегда спала так – обняв что-либо. В короткий «медовый месяц», как я называл про себя те несколько дней, которые мы вместе провели в Лондоне до аварии, она всегда обнимала меня. Она неосознанно обхватывала мои плечи и шею своими тонкими теплыми руками и доверчиво прижимала свою голову к моей груди. И я оказывался в ее плену. В сладком плену.
Сейчас в ее плену была подушка. И если бы не трудно контролируемые процессы в моем теле, я бы с удовольствием заменил подушку собой. Это было рискованно, а когда дело касалось безопасности моей девочки, я предпочитал не рисковать. Поэтому, я просто ласково коснулся холодными пальцами ее лба и тонкой брови и сел на кресло, рядом с ее постелью.
Fuck!
Вот опять это! Ну, то самое из разряда «в высшей степени дурацкое», о котором я говорил раньше.
Если бы мне кто-то всего год с лишним назад сказал, что я буду с наслаждением следить за тем, как спит девушка, я бы рассмеялся в лицо этому глупцу. Я бы рассмеялся, покрутил пальцем у виска и пошел бы искать очередную пассию на ночь. Если бы кто-то сказал мне об этом сегодня, я бы только стыдливо опустил глаза. Это была правда.
Я любил смотреть, как спит Ренесми. Я бы ни за что на свете не признался в этой своей слабости никому, даже самой виновнице этого моего помешательства. Но я не мог отказать себе в этом удовольствии, даже зная, как по-дурацки выгляжу. Поэтому я удобно устроился в кресле, подпер рукой теперь вечно гладкий подбородок и начал рассматривать свою спящую принцессу.
Это было… смущающе. Смотреть, как другой спит, и находить в этом удовольствие? Боже, зачем ты сделал это со мной? Это так глупо и так по... по-девчачьи! По средневеково-рыцарски-дурацки и отвратительно-слюнтяйски. Я чувствовал себя идиотом из какого-нибудь романа, которые сотнями читала моя мама.
Я просидел без движения примерно с час, ловя ее движения, чувствуя ее дыхание.
Ренесми вздохнула во сне и повернулась на спину. Подушка выскользнула из ее рук.
Начинается.
Я затаил дыхание.
Больше, чем наблюдать, как она спит, мне нравилось, следить, как она просыпается. Как мучительно медленно выплывает из водоворота своих принцессиных снов, приходит в себя, потягивается, как вздрагивают ее ресницы, все еще не решив, подняться им или продолжать охранять мечтательную ночную тайну, как улыбка появляется на ее губах, как легкий вздох срывается с губ…
Она никогда не поднимается сразу. Какое-то время она еще лежит с закрытыми глазами и только потом, наконец, приподнимается на постели. И потом она замечает меня. О, это мой самый любимый момент! Я обожаю ее реакцию на меня. Я точно знаю, что больше никто во всем мире не вызывает в ней такую бурю чувств как я. Без лишней скромности.
В тот момент, когда наши глаза встречаются, на какую-то долю секунды она застывает и все внутри ее тоже застывает – мне кажется, я перестаю слышать даже стук ее сердца. А потом, когда первый шок проходит, все внутри нее приходит в движение. Кровь бурлит, сердце бьется чаще, а я с удовлетворением наблюдаю, как легкий румянец заливает ее щеки, и загораются глаза.
- Доброе утро, - прошептала она, нежно улыбаясь, проводя рукой по спутанным волосам.
Все еще сонная, вся такая мягкая, и нежная, и теплая…
Контролировать себя на долю секунды стало еще сложнее.
- Привет, - прошептал я.
Пару секунд мы молчали. Просто смотрели друг на друга и улыбались. И, честное слово, я должно быть выглядел ужасно глупо, но, при этом, совсем не чувствовал себя глупо. Я чувствовал себя хорошо. Это редкое мгновение, когда мы были наедине, было таким прекрасным, что ничто не могло быть здесь и сейчас «глупым».
Ренесми подтянула одеяло и завернулась в него, словно в кокон.
- Иди ко мне.
Не раздумывая, я поднялся с кресла и опустился на край кровати. Медленно, как бы привыкая к тому, что она снова рядом. Но Ренесми, как обычно, не стала ждать и наблюдать за моими маневрами. Она высунула одну руку из-под одеяла и опрокинула меня на кровать, а сама легла рядом. Ее голова уютно устроилась на моей груди.
Я вздохнул и обхватил ее руками, поверх одеяла, в которое она была замотана.
- Я соскучилась, - прошептала она. – Я как последняя дурочка упросила Суви и ее бойфренда подбросить меня до дома, хотя уже было поздно и у них явно были другие планы на вечер, потому что хотела устроить тебе сюрприз, - она вздохнула. - А тебя не оказалось дома! Так всегда! Стоит мне захотеть чего-нибудь спонтанно и неожиданно, так я никогда не получаю этого! – в ее голосе слышалась такая явная обида и разочарование, что я постарался сдержать смех, чтобы не обидеть ее. – Я хотела увидеть тебя, а получила только пустую холодную спальню.
Я чувствовал, что на моем лице расплывается улыбка.
Она хотела увидеть меня.
Я почувствовал, что Ренесми начала возиться в своем одеяле. Она приподняла голову и заглянула мне в лицо.
- Тебе смешно? – спросила она изумленно и недоверчиво. Ее ладошка шлепнула меня по груди. – Тебе смешно! – повторила она.
Я засмеялся, уже не сдерживаясь и не таясь.
- Ты – прелесть, - сказал я и сморщился - мой голос прозвучал как сладкая карамельная начинка.
Фу, я ненавидел, когда я говорил таким голосом. Помните про «в высшей степени дурацкое»? Такой голос – это одно из проявлений этого синдрома.
- Ты не ценишь меня, Дэвис, - вздохнула Ренесми, снова удобно устраиваясь в одеяле на моей груди. – Совсем не ценишь.
Ее волосы были так близко от моего лица, что я не удержался и коснулся их губами. Боже, ее волосы пахли просто божественно.
- Мммм… - вырвалось из моего горла, против моего желания.
- Мммм? – она опять подняла голову и посмотрела на меня. – И это все что ты можешь сказать?
- Ты вкусно пахнешь.
Я заметил, что в внутри ее глаз загораются язычки гнева. Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь по ее мнению обидное (а на самом деле, наверняка, ужасно милое), но я коснулся ее губ своим пальцем, заставляя ее замолчать.
- Я тоже соскучился. Очень. Ты же знаешь, я писал тебе миллион смс на этой неделе. И каждая из них заканчивалась словом «Скучаю».
Ее лицо просветлело. Боже, как быстро он меняет свое настроение! Она улыбнулась.
Я отнял палец от ее губ.
- Можно я тебя поцелую? – спросил я, поддавшись внезапному порыву и не совсем отдавая себе отчет, о чем я ее прошу.
В ее глазах я явно прочитал изумление. Ее улыбка стала еще шире. Она с готовностью приблизила свое лицо ко мне.
От такого приглашения я просто не мог отказаться, как бы опасно все это не было.
Я сглотнул и медленно потянул Ренесми на себя.
Если я почувствую, что не могу себя контролировать, я просто оттолкну ее. И она сможет спастись. Да, точно.
Я зачарованно всматривался в ее лицо, чувствуя где-то совсем рядом ее дыхание.
- Ой! – вскрикнула она. Наши губы замерли в паре сантиметров друг от друга.
- Что? – спросил я шепотом, начиная волноваться, уж не испугалась ли она, и не причинил ли я ей боли, сам того не подозревая.
- Можно я сначала почищу зубы? – спросила она, краснея. – Вчера вечером я съела огромный бутерброд, который мама принесла, когда я была уже в постели. А потом, я чувствовала себя такой усталой, что мне было лень вставать и идти чистить зубы на ночь еще раз.
Я недоуменно уставился на нее.
- Я переживу, - пробормотал я, вдыхая ее запах. - Ты пахнешь чудесно.
Я приблизился к ней еще ближе, но она уперлась руками в мою грудь.
- Нет! Ты весь такой идеальный и вкуснопахнущий какими-то явно эротическими афродизиаками, - затараторила она обиженно. – А я не чистила зубы вечером! Блин, если бы я только знала, что ты устроишь мне такой подарок с самого утра, я бы поползла в ванную, даже если бы умирала от усталости! – она вздохнула. - Не хочу отпугивать тебя несвежим дыханием, а то вдруг ты потом не захочешь целовать меня снова.
Я был в ступоре. Она что, шутит?
- Дай мне пару минут. Я быстро, - с этими словами, она постаралась выбраться из моих крепких объятий, но я не позволил.
Она вопросительно подняла на меня глаза.
Сжимая ее руки чуть повыше локтей, ощущая манящее тепло ее кожи, одну долгую секунду я боролся с искушением привлечь ее к себе в объятия и на деле показать, как глупо было ее опасение отпугнуть меня «несвежим дыханием».
О чем она вообще думает? Она пахнет божественно! Она же мой рай!
Но потом, я вздохнул и освободил ее.
Ренесми вскочила с постели, а я разочарованно откинулся на подушки, наблюдая, как она прошлепала босыми ногами в ванную.
На ней были только короткие шорты и майка, и она была охрененно сексуальная.
Успокойся, сказал я сам себе. Ничего способного удовлетворить ЭТОТ аппетит в ближайшие месяцы, если не годы, в меню не предусмотрено.
Эта мысль ввергла меня в еще один шок. Месяцы? Годы???
Я поднялся на кровати и тупо уставился на какую-то невидимую точку на стене.
Сколько у меня уже не было секса? Год?
OMFG!
Я скоро стану импотентом! Да! И когда я, наконец, научусь контролировать свою жажду крови, мне просто нечем будет удовлетворить Ренесми!
От этой мысли мне стало плохо.
В этот момент из ванны выскочила моя пассия. Свежая и умытая. С волосами собранными в хвостик на затылке. Садовая соня, кажется, так я назвал ее когда-то, в другой жизни… Она опять улыбнулась мне.
- Погоди еще секундочку, ладно? – попросила она. – Я сейчас.
И не успел я возразить, как она выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Я уставился на захлопнутую дверь.
Она что, меня динамит?
Я не понимал этого человека! Не понимал. Она всегда жаловалась, что я не отвечаю взаимностью на ее романтические порывы. Но что это сейчас происходит? Она делает то же самое! Это ее изощренная вендетта?
Она вернулась спустя минуту. Бросила что-то в ящик своего стола и прыгнула на кровать рядом со мной. Ее руки обвились вокруг моей шеи.
- Я готова, - прошептала она, подставляя губы.
Мне очень хотелось сказать ей, в отместку, что теперь не готов я, но она пахла так вкусно и была так красива, что я засунул подальше свою потоптанную гордость и осторожно коснулся губами ее губ.
Я услышал, что с ее губ сорвался не то стон, не то вздох.
Честно говоря, я и сам едва сдержался. Но вы вообще представляете, какой бы это был позор, если бы я застонал от одного малюсенького прикосновения губ, которое год назад я бы постыдился назвать поцелуем?
Неважно.
Она была горячей. Не такой горячей-горячей или обжигающей. Скорее, очень теплой. Я мог поклясться, что там, где соприкасались наши губы, моя ледяная плоть начинала оттаивать. Я чувствовал, будто медленно растекаюсь, как мороженное на солнце.
Ее язык, неожиданно, скользнул по моим губам. Это был запрещенный маневр! И она, черт возьми, знала об этом! Это было слишком. Слишком опасно. Слишком тяжело. Но слишком приятно, чтобы я мог отказаться от этого.
Я напрягся, отчаянно стараясь оставить свой мозг незамутненным ее запахом и вкусом, а в это время ее язык уже коснулся моего языка.
- Ренесми, - пробубнил я. – Ты играешь с огнем.
- Угу.
Ее рот вновь прижался к моему, заставляя меня замолчать. Ее тонкие пальцы зарылись в мои волосы.
Я больше не мог сдерживаться и играть в Мистера Невозмутимость. С тихим рычанием я обхватил ее за талию и прижал к себе, одной рукой, обхватывая ее голову.
Внутри меня был пожар. Хотя, скорее, даже не пожар. Это было адское пламя, на котором папа Ренесми будет поджаривать меня через секунду, когда ворвется в комнату. Но пока Эдвард был в пути, я решил максимально полно прочувствовать этот волнующий момент.
Я упивался им и мучился. Я наслаждался и страдал.
Это был самый долгий, самый чувственный поцелуй, который был у меня с Ренесми за последний год. И когда мы, наконец, оторвались друг от друга (я был в легком шоке оттого, что Эдвард так и не появился), то оба выглядели потрясенными и растерянными.
- Совсем неплохо, Дэвис, - прошептала она, проводя кончиком языка по своим губам.
Этот ее жест вызывал во мне новый приступ желания, и мне пришлось приложить нечело… невампирские усилия, чтобы сдержаться и не наброситься на нее снова. – Еще чуть-чуть практики, и мы сможем перейти к следующей стадии.
Эти слова словно отрезвили меня.
Я замер на мгновение, отстранился от нее и встал с кровати.
- Ты бредишь, - сказал я грубовато. Почему-то я разозлился на нее. Кто бы увидел нас сейчас, то подумал бы, что она соблазняет меня, а я, как невинный девственник, отказываюсь. Но это было не так! Черт возьми, это было совсем не так! Я хотел ее больше всего на свете. Особенно в свете открывшейся мне минутой ранее истины о возможной импотенции. Умение терпеливо дожидаться чего бы то ни было, отказываясь при этом от удовольствия, никогда не входило в список моих добродетелей. Никогда. Но сейчас у меня просто не было выбора. И иногда мне казалось, что Ренесми этого не понимает. Словно для нее это все игра и она не осознает всей серьезности ситуации и того вреда, который я по неосторожности могу ей причинить. – Похоже, наш поцелуй годичной давности, когда я чуть не сожрал тебя, ничему тебя не научил! Пойми Ренесми, я не настолько хорошо владею собой! И я не знаю, буду ли я вообще когда-нибудь владеть собой достаточно для того, чтобы… - я не закончил свою мысль, но она и так была нам обоим понятна.
Я отошел к окну, нервно приглаживая волосы.
Черт! Я не хотел срываться и, тем более, кричать на нее!
Это все этот клубок из обоюдного запретного желания и печальных мыслей о моей сексуальной жизни…
- Дэниэл, - я услышал ее тоненький голосок совсем рядом. Я почувствовал, что ее лоб уперся мне в плечо.– Прости. Прости, пожалуйста. Я знаю, как тебе тяжело. В сто тысяч раз тяжелее чем мне… Прости. Просто я так сильно хочу тебя…
Боже, ее слова были блаженным лекарством, капающим на мою израненную желанием и сомнением душу.
Я опустил глаза и посмотрел на ее склоненную голову. На затылок с собранными в хвостик волосами, на тонкую шею…
Я любил ее так сильно.
Так сильно, что иногда мне было больно. Больно потому, что я не мог сейчас дать ей все то, что она хотела. Отдаленная перспектива, что мы когда-нибудь сможем быть как все другие пары, приносила мало утешения.
Для меня Ренесми олицетворяла все, что я любил и ценил в девушках. Насколько я вообще мог любить и ценить их раньше. Когда-то я хотел от них только двух вещей: удовольствия и поменьше хлопот, но когда я узнал Ренесми, я перестал искать нечто необременительное и мало продолжительное – с ней мне вдруг захотелось вечности.
Я не только хотел ее физически, я хотел владеть ее душой и умом, знать все ее мысли, все печали и радости.
С ней невозможно было скучать. Никогда. Она просто по определению не могла быть скучной – она была такой необычной! Я знал, что она особенная, еще до того, как понял, НАСКОЛЬКО она особенная.
Ее смена настроений первое время изумляла меня, потом стала просто развлекать. Я наслаждался, наблюдая, как непредсказуемые вспышки страстности сменяются на ее лице отрешенностью, словно она уже упорхнула в другой мир известный ей одной. Или как пожар неожиданного гнева сменяется на ее лице внезапной улыбкой, словно после грозы сквозь тучи выглядывает солнце. Часто, она задумчиво стояла перед своей очередной картиной, грызла деревянный кончик кисточки, а потом вдруг начинала сеяться и кисточка летала по белому листу, нанося штрихи, краски и создавая нечто чудесное. Иногда она была не в духе. Просто так, без причины. Она дулась и отмалчивалась, а потом, словно по мановению волшебной палочки, ее дурное настроение исчезало в непонятном направлении и уголки ее губ ползли вверх…
В этом была вся она. Неожиданная, страстная, ласковая, интересная и яркая.
Мои руки обвились вокруг ее плеч.
- Ты будешь должна мне миллион ночей, когда я еще немного привыкну к этим относительно новым ощущениям и твоему запаху, который сводит меня с ума, - прошептал я примирительно, не отрывая взгляда от ее тоненького обнаженного плечика, разделенного пополам бретелькой майки, и всем сердцем сожалея, что я не могу сейчас поцеловать ее плечо, а потом и все остальное. - И когда я перестану хотеть съесть тебя целиком.
- Съесть меня целиком, - повторила она. - Звучит ужасно заманчиво. И сексуально.
- Ренесми, - сказал я укоризненно.
- Знаю-знаю, - она вздохнула. - Прости.
Какое-то время мы постояли молча, и тишина не тяготила нас. Тишина в этот момент была совершенной. Такой же совершенной, как и моя Ренесми.
- Пойдем на причал? – внезапно спросила она, заглядывая мне в глаза.
- Вдвоем? Не думаю, что Эдвард одобрит эту идею.
- Мы его не будем спрашивать.
- Ага, - я недоверчиво усмехнулся. - Ты сама веришь в то, что говоришь? Он, наверное, уже несется по лестнице, чтобы запретить нам…
Я демонстративно уставился на дверь, словно ожидая с секунды на секунду появления Эдварда.
Ренесми засмеялась. Мне нравилось, как она смеется.
Эдвард не появлялся.
- Вот видишь. Папа не так уж и плох, - пробормотала она, целуя мою шею.
- Угу, - я уже не мог думать об Эдварде. Все мои мысли сконцентрировались на легких прикосновениях ее теплых губ к моей шее.
- Ну, пожалуйста, - прошептала она, продолжая ласково целовать теперь уже мое горло. - Давай сходим на причал. Я хочу нарисовать что-нибудь. Вернее, я знаю, что хочу нарисовать, но мне нужно увидеть океан. Обязательно-обязательно. Нужно вдохновение.
Я поднял брови. Мы оба знали, что у нее была идеальная память, и ей не надо было идти на берег, на котором она была сотни раз, чтобы вспомнить что-то. Но я сделал вид, что верю ей и ее глупой причине пойти погулять.
- Разве я могу тебе отказать? – сказал я, целуя ее в макушку.
- Спасибо.