Дорогой Джеймс,
Ты всегда знал, что будет с нами. Невозможно поверить. Но это правда. Ты ушёл, как до этого уходили другие. Однако я не испытывала невыносимой боли в груди. Я не забивалась в себе. Я продолжала жить. Никаких угрызений совести. Даже слабого намёка на грусть. Я просто притворялась перед подругами, что мне плохо. И больно. Как же сейчас всё это выглядит ужасно. Я сама себе противна. Вот чего ты добился. Я презираю себя. Но эти слова пусты. Они ничего теперь не значат.
Совершенно запуталась. Ты не дал мне шанса понять, осознать, что происходит.
Боже, я никогда не думала, что может быть так больно, так удушливо больно .. без тебя.

Внезапно я остановилась. Руки застыли на клавиатуре. Я быстро пробежалась по тексту, который только что написала и тихо вскрикнула: - Боже, что я пишу?!
Я немедленно стерла текст. Моя шея болела от напряжения. Да и всё тело просило меня лечь спать. Но я не могу. Я должна написать ему, хоть пару строк. Но не таких. Нет. Я должна написать, что у меня всё хорошо. Учёба - стабильно. Семья так же. Что я такая же, какой и была при нём. Что я скучаю по нему и жду. Да, именно это он должен прочитать. Улыбнуться. И продолжать верить, что он вернётся. Как же это глупо, милый?!
Не заметила, как вошла мама.
- Роуз, ляг спать. Ты очень устала? – сказала она тихо, застыв в дверях.
- Ещё минутку маму? – вяло ответила я, не взглянув на неё.
- Роуз, прошу тебя. Ты так изменилась за эти месяцы, а особенно за последний. Ты так исхудала, побледнела/.. – мама зашла робко. Её дрожащие руки потихоньку тянулись ко мне. Я это замечала, не смотря на неё.
Я молчала. Продолжала писать.

Ты помнишь нашу первую, единственную ссору? Наверно, да. Я вела себя эгоистично, потому что привыкла к свободе, к самолюбию. Ты всё время меня терпел: мои детские выходки. Подросток, что с меня взять. Почему ты не дал мне пощёчину тогда, в том номере мотеля? Я ведь её заслужила. Почему ты остановил свою руку? Почему тебя нет рядом? Ударь меня сейчас. Ударь!

Снова слёзы. Чёрт. Грёбаная фигня. Мой нос начинается забиваться, и я задыхаюсь. Подняла свои глаза наверх. Я велела слезам возвращаться. Нет, плакать я не буду. Я ведь твоя девочка, Джеймс – я буду сильной, слышишь!
Мама прижалась ко мне сзади, обняв за плечи. Она прижалась ко мне так сильно, что я не смогла сдержать этих поганых слёз.
- Рози, Рози, прошу тебя, отпусти его. Он не вернётся, – кричала она.
Я знала, что ей больно. К сожалению, она была наблюдателем моей деградации. От суперзвезды до помойки. А, может, наоборот. Я осознала то, что не понимала раньше.
- Конечно, он не вернётся, – удивительно спокойно сказала я, убирая её руки.
Мама, ты увяла вместе со мной. Беспомощность – вот твоя болезнь, а моя – он.
Она отошла. Поплелась к двери.
- Мы все будем его помнить, – сказала она, каким-то странным незнакомым мне тоном, похожим на мой в день его отъезда в Ирак.

Джеймс, я люблю тебя. Я знаю, ты это знаешь.
Прости за истерики. Я просто не могла иначе тебя остановить. Выразить своё негодование. Почему ты меня не слушал? Глупец, я же говорила. … Но вот опять, прости, я не хотела.
Пожалуйста, возвращайся скорей.

(Клик – сохранить - не отправлено)
Снова всё получилось не связанно. Дерьмо. Так хочется много написать. Но мысли постоянно сбиваются.
Стопка таких писем оказалась огромной. Полгода - это много.
На часах было уже три часа ночи. Пожалуй, пора спать.
Утро не дало ничего нового, кроме головной боли. Я неохотно собиралась в школу. Это место перестало быть клёвым. Чистилище.
Странно. Реакция на мой внешний вид до сих пор не прошла. Есть же такие идиоты, которые всё лыбятся и лыбятся, глядя на меня.
Никто больше не услышит из моих уст приятных слов. Я ругаюсь как сапожник. Это Джеймс меня научил. Он столько сделал для меня, что мне стыдно. А что я дала взамен? Геморрой на задницу. Смешно. Но я не улыбаюсь. Теперь нет.
Бывшие друзья с грустью смотрят на меня. Просят вернуться. Но как, придурки, я могу вернуться?! После всего, что произошло – это нереально. Гламурная тусовка – фигня. Но раньше я так не считала. А жаль. Столько времени потратила в пустоту!
Столовая – это лишь слово для меня, а значение потерялось. Здесь неуютно. Все смотрят, как ты ничего не ешь и сидишь в наушниках. Поэтому я выбираю стол, поближе к окну: там редко садятся из-за солнечных лучей.
Закрыв глаза, я снова вернулась в омут воспоминаний. Как же они близки и далеки. Это грёбаное «время» забирает у меня Джеймса. Воспоминания всё бледнеют. Я уже не помню его запах, кожу на ощупь, наши поцелуи. Отчётливо оставались лишь эпизоды наших мелких ссор, «бессмысленных» разговоров..
С грустью осознаю, что у той Розали Хейл было всё, а сейчас ничего не осталось. У неё был он, а у меня его нет.
Все думают, что я из-за депрессии перекрасилась в чёрный цвет, коротко подстригла волосы. Нет. Я это сделала, потому что, смотря в зеркало, я видела не то, что хотела. Мой внутренний мир отличалась от внешности, а мне нужно было единство. Я безжалостно расправилась с красавицей Розали. Её теперь нет. Она умерла, а я осталась. Правда, это бред! Наверное, я действительно сошла с ума: пишу письма по ночам и не отправляю их. Чёрт!
- Привет, Роуз! – сказала девушка.
Устало вздохнув, я открыла глаза. Это была моя подруга. Мулатка. Красавица. Элис.
- Что будешь делать на летних каникулах? – продолжала она, не замечая моего раздражения.
- Ничего, – сухо ответила я.
Минутку помолчав, она положила на стол подарочную коробку.
- С днём рождения! Я ещё помню, – бодро произнесла она.
Я замялась. Точно. День рождения. А я и забыла.
- Спасибо. Не стоило тратиться! – промямлила я.
- Да что ты. Только подумай, а?! Полгода назад мы мечтали с тобой о самой офигенной вечеринке. Хотели пригласить звёзд. МТВ. А сейчас...
Когда она это говорила, то не смотрела на меня. А потом улыбка сошла с её лица, взглянув на меня.
- У тебя через неделю день рождение. Закатишь вечеринку нашей мечты, – мягче сказала я.
Мне совершенно не нравится эта тема разговора. Но, по ходу, Элис плевать на это.
- А если я сделаю эту вечеринку мечты. Ты придёшь? – психологически давя на меня своим обиженным взглядом, сказала она.
Я промолчала. Я – коза. Упёртая и рога у меня длинные.
- Ну ты и козочка. Пока! – смеясь, сказала она.
Встала медленно со стула и грациозно (в своём стиле) ушла.
Я положила подарок в портфель. Это уже неважно. Зря я так! Ненавижу свою совесть!
После уроков я пошла в парк. Снова прогуляться по тем местам, где были мы. Они - мои единственные источники памяти.
Солнце сияло, радовало всех. Как же это раздражает.
…
Моя боль любила подсовывать мне неприятные воспоминания. Как и сейчас. Я спала. Я это осознавала, лежа под тенью деревьев на траве.
После крупной ссоры мы не виделись пять дней. Пять мучительных дней. Я гуляла как ненормальная. Из одного клуба в другой. Бокал за бокалом. Я даже переспала с кем-то в пьяном состоянии. А на пятый день не выдержала. И ночью выйдя из клуба, уже пьяная пошла пешком к нему домой. Удивительно, как я точно знала, где он. Входная дверь в его квартиру была открыта. Неужели он ждал меня?! Я с наглостью вошла. Его искать долго не пришлось. Джеймс сразу же встретил меня в зале. Полуголый, в одних шортах. Он с ужасом смотрел на меня. В руках у него была бита. «Вора ждал, не меня, вора» - пьяно бредила я.
- Ты? – прошептал он.
Чувство сожаления и разочарования сразу настигло меня. Облокотилась об косяк и смотрела на него.
- Роуз. Что с тобой?
Я молчала. Потом медленно скатилась в низ, смотря себе под ноги. Джеймс подбежал ко мне. Быстро догадался, что я пьяна до чёртиков. Взял меня на руки и отнёс в ванную. От холодной воды я закричала. Но Джеймс крепко держал меня за плечи. И всё пихал мне шланг от душа.
- Ну, ты и засранка! – шептал он.
- Всё хватит. – завопила я.
Он ушёл. А я прижалась к стене и скатилась снова вниз, закрывая лицо руками. Я плакала, даже не вспомню, почему именно. Почувствовала, как он накрыл меня полотенцем. И снова ушёл. И тут мне словно мозг удалили. Начала говорить как бы с ним, не зная, слышит ли он меня.
- Думаешь, я кукла. Поматросил и бросил. Я знаю, что ты презирал мою роскошную жизнь. Не любил моих друзей. Но это ведь лишь условности, - жалобный тон (раздражает меня сейчас). – Я не кукла. Да, у меня нет такого жизненного опыта, как у тебя. но... – я никогда не признавалась ему в любви. Считала это пустословием.
- Я не считаю тебя куклой, Роуз. И дело не только в разнице в возрасте, дело во мне и отчасти в тебе. Мы друг другу не подходим, – говорил он громко и чётко. Я не слышала в его тоне надежду на то, что мы будем вместе.
Да, Джеймс был старше меня на 10лет.
Укрывшись полотенцем, я вскочила и побежала. Обогнув угол двери, где сидел он, замерла. Джеймс медленно встал. И собирался уходить, встав спиной. Я обняла его сзади. Уперлась носом в спину. И прошептала: - Я люблю тебя, придурок!
Вот и весь сон. Помешали проклятые солнечные лучи. Сонно встав, я направилась на мост. Его любимое место. Он глубокой ночью и на рассвете обожал гулять здесь. Я не могла тогда понять его увлечения. Черт. Сколько же всего я пропустила из-за своей фигни. Вцепилась в железный забор моста. Только сейчас я поняла, почему ему так нравилось здесь быть ночью и утром. Машин нет. Красивый вид. А ночью мост сияет разнообразными огоньками. Я всё это пропустила.
Ещё один проблеск грустного воспоминания. Наша последняя встреча. Я кричала на него. А он молчал.
Эти последние слова так и слышатся эхом вокруг меня.
«Ненавижу, ненавижу тебя. Как ты мог, так со мной поступить. Ты обо мне подумал?»
«Роуз, я должен помочь другу. Он единственный, кто выжил тогда в Афганистане. Я не могу его предать. Эта мужская дружба. Я вернусь, обещаю обе…щаю… о…бе…щаю» Ещё сильнее отдавались эхом его слова.
«Ты меня недостоин. Просто НЕДОСТОИН МЕНЯ».
- Нет, это неправда, – закричала я, словно пытаясь заглушить те слова.
Люди, стоящие недалеко от меня, с испугом пошли прочь. Ну и идите. Слеза скатилась по щеке.
- Это я тебя недостойна, – прошептала я.
Я помню, как он рассказывал мне о попытке суицида на этом мосту. Кто бы мог подумать, что я сделаю то же самое. Я трусиха. На доли секунды отвернулась, и меня схватил коп. Я так была обессилена болью, что не могла сопротивляться.
Как трудно переваривать всё это.
...
Моя темница – моя комната. Я полгода не выходила за границы нашего особняка. Сидела в комнате и лежала на кровати, зашторив окна. Темнота давала иллюзию, что он рядом.

Джеймс, а если бы меня не было в твоей жизни. Может быть, судьба поменяла бы свои координаты, и ты был бы жив? Может, это я виновата во всём.
Почему я не подходила к телефону, когда ты звонил? Всё дулась. Не дорожила твоим голосом. Не писала писем. Когда ты был там, в Ираке. И мог умереть в любую секунду. Почему я была так уверена, что увижу тебя снова? Я не боялась потерять. Я не могла поверить, что ты покинешь меня навсегда.

Джеймс, я сбита с толку. Ты был моим компасом. И вдруг исчез. Я не знаю, куда идти. Что делать. Доходит даже до абсурда: что одеть, что съесть, что прочитать. Я не знаю, чего хочу. Без тебя весь смысл исчез. Но одно я уверенно понимаю: ты мой идеал. Сейчас я это понимаю. Я хотела видеть в тебе идеала голливудской звезды, жизни и ты старался для меня его сделать. Но нет, милый, я ошибалась. Ты был идеалом, когда был самим собой. Как жаль, что тебя сейчас нет. Я стала такой, какой должна была быть для тебя.

Распечатав 80 писем, сложила в конверт. Потом аккуратно уложила в чёрную коробку. И понесла с собой. В одном я всегда была уверена: куда пойти вечером. Сначала в бар. Немного выпить. Посидеть посмотреть по сторонам. Как он это любил делать. И в день нашей первой встречи. Джеймс холодно игнорировал мой напор. Но я так хотела с ним познакомиться, что он сдался и разрешил с ним гулять по мосту. Смешно. Я всегда просила разрешения. Он приподнимал бровь и через секунду с улыбкой отвечал: - Конечно, милая!
Мне этого не хватает.

[Я иду по пустынной дороге,
По единственной дороге, которую я знаю.
Мне неведомо, куда она ведёт,
Но для меня она, как дом, и я иду по ней один.

Я иду по этой безлюдной улице,
По бульвару разбитых надежд,
Там, где спит город,
А я один, и я иду в одиночестве. ]
[Green Day - The Boulevard of Broken Dreams]

Я шла медленно. Наверное, впервые в жизни я не спешила к нему, вообще никуда. Отчётливо слышала ночное шипение то ли животных, то ли машин или прочей техники. Эта тишина меня не пугало. Наоборот, давала моему разуму лёгкий фон – направление.
Дошла до его могилы. Смотреть не могу на эту плитку с его чёрно-белым фото в центре. Нет, милый, ты жив. Это я мертва. Присела. Вновь ощупала траву. Чёрт. Она выросла немного. Вдохнув холодный воздух, я достала чёрную коробку с письмами.
- Они твои...
Намеренно не взяла с собой лопату. Лучше руками. Сделав небольшое углубление, я положила туда коробку. И, кажется, пора закапывать. Но я не могла пошевелиться. Это ведь роковой момент. Что будет потом? Мне страшно.
- Я не хочу тебя забывать...
Я почти плакала. Всеми силами сдерживала слёзы. Всё, хватит. Закопала. Руки все в земле. А это даже приятно. Я легла вдоль его могилы, как бы параллельно ему самому, там в земле. Ночь. Холод. На небе чисто. Только чернота.
- Как дальше жить? – вновь спросила я его. Я не ждала ответа. Но вдруг...
Просто дыши
Электрический заряд прошёлся по телу.
- Джеймс, – прошептала я.

Продолжение следует