- Доброе утро, мисс Стэнли! Звонил мастер и сообщил, что не придет и пожелал всего доброго. - Я вошла в кухню, напуская на себя важный вид.
Подруга фыркнула и отпила из стакана сок. Выглядела она божественно в белом свитере, ее золотистые волосы спадали свободно, как шелк, прямые и глянцевые. Не то, что мои. Это была целая драма.
Усевшись за завтрак в огромной столовой, мы мрачно оглядели километровый стол, накрытый белоснежной кружевной скатертью.
- Может, выкинем эту скатерть? Она попахивает нафталином, - -проворчала блондинка.
- Да ты не волнуйся, скатерть меркнет в сравнении с крысами.
Она выпучила глаза.
- Крысы?!
- Да, я слышала их в своей спальне или на чердаке. - Я отложила нож для масла и поморщилась. - Боже, у нас еще и чердак есть...
- Исключено, - уверенно возразила Джесс, отхлебывая кофе. - Я на чердаке провела полдня. Там нет крыс.
- Значит, у нас завелось привидение, - раздраженно ответила я. Этот звук не мог мне послышаться.
- Может, трубы гудят?
- Нет. Я слышала стук и шелест.
- Брось, Беллз! - отмахнулась подруга. - У нас нет крыс и денег на ловушки.
- Я сама куплю их с первой зарплаты.
Когда Джесс ушла, я отправилась в кухню вымыть посуду. Наши дела могли пойти неплохо, если бы родители не упекли обеих семнадцатилетних девушек в старый дом на краю света. Сейчас Портсмут казался мне провинциальным городком по сравнению со знойным Финиксом.
Размышляя о превратностях судьбы, я уронила чашку, которая с оглушительным звоном разлетелась на мелкие осколки. Вот черт!
- Беллз, ты в порядке? - крикнула сверху Джессика. Ее голос звучал в недрах дома как собачий вой.
Я хихикнула, приседая на корточки.
- Все...
Мой рот непроизвольно открылся, в то время как глаза отчетливо рассмотрели на полу тянущуюся дорожку пыли. Она не выглядела заметной, пока на нее не обратишь внимание, но ее точно не могли оставить ни мы, ни грузчики, потому что она вилась красными крупинками к подвалу дома.
- Беллз?
Быстро подобрав осколки, я выпрямилась, быстро обдумывая сказать ли подруге о странной пыли. Но ведь в крыс на чердаке она не поверила.
Девушка показалась в дверях.
- Ты как?
Молча продемонстрировав осколки, я постаралась улыбнуться. Должно сработать.
- Она мне никогда не нравилась, - отмахнулась Джесс. - Ты едешь со мной?

Сколько я себя помню, я всегда мечтала стать учителем.
И я говорю не о детских мечтах из садика, когда мы хотим быть принцессами, балеринами или кем-то подобным, я о ситуациях, когда нам уже лет по 14-15, и мы более-менее всерьез задумываемся о том, чем хотим заниматься в жизни.
Так вот, я всегда хотела преподавать. Мне всегда нравилось делиться своими знаниями с другими, даже если я просто помогаю однокласснику со сложной темой в математике, потому что учителем именно данного предмета я мечтала стать.
И сейчас, несколько лет спустя поступления в ВУЗ по совершенно другому направлению, я понимаю, что мои мечты всегда были лишь мешающей и надоедливой пылью на амбициях и желаниях другого, важного человека в моей жизни.
Пылью, которую только и хочется, что стереть раз и навсегда...

Сгорая наше тело превращается в прах, его развевают на ветру превращая в пыль, превращая ни во что.
***
Долгих три года я ждала … ждала этих страстных поцелуев, этих крепких объятий, этого жаркого шепота с хрипотцой у своей шеи. Никто ни мог мне заменить его, только с ним я могу окунутся в блаженное беспамятство. Его губы… мягкие, настойчивые, требовательные, что, когда теряешь с ними контакт ты лишаешься воздуха, тебе нечем дышать, ты задыхаешься. Его губы, вот спасительный глоток воздуха. Его сильные руки гуляют по моему телу оставляя обжигающий след, заставляя дрожать все тело. Прикосновение кожа к коже, вот оно единение души и тела. Проникновение… толчок… один… второй… еще… его дыхание опаляет мою кожу, сознание выхватывает шепот «моя… моя…моя». Я горю… я сгораю… я превращаюсь в ничто… я превращаюсь в пыль.

Все началось раньше. Не с городов-пустынь и высушенных океанов, не с дорожных разбоев, где главной добычей стали не деньги, а вода. И не с пистолета, нацеленного на моего лучшего друга.
Для меня конец света наступил, когда Зак впервые подарил мне предательство.
Наша с ним дружба была предопределена. Соседние трейлеры на огромной выжженной беспощадным солнцем площадке, которая когда-то звалась Йеллоустонским озером. Родители, вместе сбежавшие из ультрасовременной микроволновой печи, которую по ошибке люди называли мегаполисом. Переезжая с места на место в поисках клочка не обезвоженной природы, мы стали одной семьей. Хотя в нынешних условиях правильней было бы называть нас стаей. С ружьями наперевес наши вожаки-отцы защищали свой маленький прайд от нашествия Гиен. Смрадные, с кожей больше похожей на иссохший пергамент, и бесконечной злобой на медленно поджаривавшийся мир и его обитателей – воины-дорог, как они себя называли, устанавливали собственный тариф за проезд по «их» территории. Как и их зеркальное отражение в животном мире, они нападали всем скопом, брали не качеством, а количеством.
Наш мир все больше приближался к животному. Люди теряли совесть, честь, рассудок - все, что определяло нас как личность.
Но меня никогда не заботил остальной мир. Только наша семья, только Зак.
Каждый раз, когда я вспоминаю тот день, внутри что-то обрывается. Умирает.
Истекая кровью, как лежащий на пыльной дороге отец. Захлебываясь, и пытаясь зажать дрожащей рукой рваную рану на шее, как мать. Стоя на коленях, вымаливая жизнь для сына, как мистер Прингстон, и вместо надежды получая пулю прямо в центр высокого лба.
Но когда я ночами просыпаюсь от сухого кашля из-за забитых пылью легких, то вспоминаю не их страшную смерть. В сопровождении тонкого, надрывного крика миссис Прингстон, в сознании всплывают светло-голубые глаза Зака, и его непонятные мне тогда слова: «Забирайте их, делайте что хотите. Только возьмите меня с собой. Научите выживать!».
Я не понимала, почему он не подбирает отцовское ружье и не отбивается от скалящих свои вонючие, гнилые зубы Гиен? Не верила, что он бросил нас. Ведь не мог львенок в один миг превратиться в шакала, пусть и пройдя крещение кровью.
Но мне пришлось осознать страшную истину. Нас не только окружают пыль и песок. Наша жизнь превратилась в пыль. Дружба, любовь, верность – все это так легко развеять легчайшим порывом ветра, оставляющим после себя сухость во рту и странную, расточительную влагу на глазах.
В тот день, лежа на полу заброшенного склада, пытаясь абстрагироваться от обступивших и жаждущих разорвать мое тело Гиен, я смотрела в безучастные глаза Зака и принимала его первый подарок по случаю моего шестнадцатилетия. Предательство.
После, мы долго не встречались. Возможно он думал, что мое тело умерло также как истерзанная душа. Но я дышала, жила, хотя правильней сказать – существовала. Вопреки апокалипсису и опустошающим мир песчаным бурям. Вопреки умершему в тот день сердцу. Не потому, что любила жизнь или имела возвышенную цель по спасению человечества. Мы обречены. Это я понимала очень четко.
Но я не могла принести свое тело в жертву беспощадной и бесконечной пыли до тех пор, пока не подарю своему лучшему другу прощальный подарок.
И сейчас, подъезжая на видавшем лучшие времена мотоцикле к логову Гиен, я чувствую, что цель близка.

Все началось раньше. Не с городов-пустынь и высушенных океанов, не с дорожных разбоев, где главной добычей стали не деньги, а вода. А с момента, когда я приставила дуло к виску моего лучшего друга и нажала на курок…

Жажда. Невыносимая жажда — это все, что чувствовал Джек. Он не помнил ни сколько шел под палящим солнцем, ни куда, ни для чего он это делал. В голове набатом стучало только одно: желание выпить — нет, напиться — хоть какой-нибудь жидкости. Несмотря на незавидное положение, в котором он оказался, было и что-то, что радовало Джека. Отсутствие других мыслей. Одна элементарная неудовлетворенная потребность затмевала собой все остальное и дарила странное наслаждение от неспособности думать о чем-то другом.
Как давно он об этом мечтал.
Работа финансового аналитика крупной корпорации и без того непростая, а в условиях мирового кризиса уровень стресса зашкаливал.
Сначала пришла бессонница, сперва просто маскировавшаяся под нарушение сна — Джек ни с того ни с сего вскакивал посреди ночи и подолгу не мог заснуть. Чуть позже маскировка прошла, и он просто разучился засыпать без употребления каких-либо вспомогательных средств — снотворного, а иногда и алкоголя. Отсутствие сна потянуло за собой раздражительность, а за ней саркастичные ответы коллегам, агрессию во время вождения, озлобленность на всех и вся. Естественно, не обошлось и без домашних скандалов — на почве бытовой, денежной, любой мелочи было достаточно, чтобы вызвать бурю негодования и обрушить волны несправедливого гнева на его супругу.
Налетевший внезапно ветер поднял и закружил столб пыли вокруг Джека. Песок заскрипел на зубах и попал в глаза, вызывая слезы.
Она предложила взять перерыв и отдохнуть друг от друга, «пока он не придет в себя». И вроде Джек понимал, что так будет лучше, так еще останется возможность сохранить то, что они построили за несколько счастливых лет семейной жизни… Но скрыть обиду не получалось. Она его бросила, пусть и облекла в более мягкую словесную форму.
Песочно-пылевая воронка становилась плотнее, окутывая Джека, залетая за воротник футболки и неприятно скребя спину.
Джек с головой окунулся в работу, проводил там дни и ночи, сходя с ума от огромного количества данных и их постоянных изменений и превращаясь в красноглазого зомби.
Мужчина начал размахивать руками, пытаясь вырваться из песчаного кокона на свободу. Он боролся со стихией, которая угрожала его жизни — мелкие частички залетали в нос, мешая дышать. С закрытыми глазами он молотил руками по воздуху, как утопающий барахтается в воде, силясь удержаться на поверхности.
Джек забыл обо всем — и о размолвке с женой, и о друзьях, и уж тем более об отдыхе. Даже его босс — жесткий руководитель, требовавший ото всех отдачи работе по максимуму — и тот заговорил о том, что не мешало бы уйти в отпуск. Но Джек не видел в этом никакого смысла — для чего ему отпуск, если его все бросили, а оставаться наедине с самим собой он попросту боялся?
Не прекращая попыток вырваться из песочного кулака, Джек отчаянно махал руками и пинался, пробивая себе путь вперед, словно через кирпичную стену. Силы были на исходе, разум помутнел, появилось желание сдаться, покориться воле судьбы и прекратить сопротивление неизбежному. В сердцах вскинув кулак и ударив по пылевому столбу в последний раз, окончательно выбившийся из сил Джек упал без сознания, не успев заметить, что вокруг него все прояснилось.
— Джек, милый, ты очнулся! — Голос жены привел мужчину в замешательство.
— Ч..что?.. — Язык еще не хотел подчиняться. — Откуда ты?..
— Постарайся пока не говорить, у тебя пока слишком мало сил. — Женщина заботливо погладила его по щеке. — У тебя нервное истощение. — Она нервно вздохнула, словно сдерживая всхлип. — Ты потерял сознание на работе, мне позвонили сразу же, как доставили тебя сюда. — Она замолчала. — Не следовало мне тебя оставлять одного…
Джек прикрыл глаза в знак понимания и улыбнулся, насколько позволяло его состояние. Знак принят и осознан. Он все наладит.