2024-4-19

16

0

0

Разум и страсть – руль и паруса корабля вашей души. И то, и другое необходимо, иначе вам придется либо отдаться на волю ветра, либо остановиться в открытом море. Ведь разум в одиночку бессилен, а неуправляемая страсть разрушительна, как всепожирающее пламя.
Халиль Джебран*

Из главы 27:
Но ничто, ничто не подготовило меня к тому, что происходит сразу после этого.
Я поворачиваю голову и замечаю…
…всего в нескольких шагах от эскалатора, с букетом красных роз в руке, стоит Джейкоб.
И потрясенное выражение его лица говорит о том, что он видел всё.

– Джейкоб, – шепчу я, чувствуя неприятную легкость в голове из-за стремительного оттока крови. Рука Эдварда, поддерживая, сжимает мое плечо, однако я не могу повернуться, не в силах отвести взгляд от глаз Джейкоба. Я вижу в них сожаление и злость, но преобладает боль: нескрываемая, острая… и исключительно из-за меня. Всё моё тело вибрирует от напряжения, которое только усиливается от присутствия рядом со мной Эдварда.

Отступаю в сторону.

– Изабелла? – в знакомом голосе, хриплом от эмоций, слышны неуверенные интонации, словно Джейкоб сомневается, я ли это.

Он такой же, каким я его помню. Рабочий комбинезон, испачканный смазкой и машинным маслом, подтверждает, что встречать меня Джейкоб примчался прямо из гаража. Как можно быть такой глупой? Не желая ранить его, я сделала самое плохое, что только способна себе представить. Эдвард подходит ближе и под пристальным взглядом Джейкоба собственническим жестом протягивает ко мне руку.

– Не надо, – шепотом прошу я, едва заметно качая головой. Эдвард роняет руку, сжимает ее в кулак, и я мельком вижу, как его лицо омрачается тревогой и обидой. Хочу сказать ему, что ничего такого не имела в виду… и просто не знаю, что делать. Мне не справиться с этим. Я… Я должна подумать.

– Джейкоб, пожалуйста… я…

Прежде чем я успеваю продолжить, он перебивает меня:
– Так вот почему ты захотела приехать домой пораньше, да? – бормочет он, проводя свободной рукой по аккуратно подстриженным волосам. – Чтобы плюнуть мне в душу? После всего… – он морщится, сжимая в ладони стебли роз. Я мгновенно пугаюсь, представив, как шипы вонзаются в его кожу.

– Нет. Это не…

– Как ты могла поступить так со мной?

– Я не хотела…

– Не надо. Я вижу, что происходит. Я не слепой, Изабелла. Больше не слепой, – он почти выплевывает последние слова, с отвращением бросает розы на пол и поворачивается на каблуках. Несколько оторвавшихся лепестков сиротливо рассыпаются по линолеуму.

– Ты не понимаешь! – говорю я, догоняя его, пока он не ушел слишком далеко. Краешком сознания отмечаю, что Эдвард идет за мной, но сейчас мне нужно поговорить с Джейкобом. Это не должно было произойти вот так. – Пожалуйста, позволь объяснить. Я совсем не собиралась…

– Что? – резко обрывает меня Джейкоб, оборачиваясь. – Чего именно ты не собиралась сделать, Изабелла? Приехать домой с каким-то парнем в насмешку надо мной? Теперь мне ясно, что происходило в Чикаго, почему… – внезапно он, кажется, вспоминает, что мы не одни, и, тяжело уставившись за мое правое плечо, спрашивает: – А кто это, кстати?

– Я Эдвард Каллен, – раздается рядом со мной. Взгляд Джейкоба немедленно впивается в лицо Эдварда.

– Каллен… – его черты искажает внезапное понимание… Недоверие. Шок. Ярость. Сколько раз слышал Джейкоб это имя, когда я плакала на его плече… – Да как ты смеешь? – рычит он, надвигаясь на Эдварда, который стоически встречает предстоящее нападение. Мое сердце уходит в пятки, когда они обмениваются свирепыми взглядами, сблизившись почти вплотную, и ни один не собирается отступать. Это маленький аэропорт, и проходящие мимо уже открыто глазеют на нас. – Как ты СМЕЕШЬ! – голос Джейкоба становится громче. – Какая наглость – вернуться после того, как ты бросил ее!

Нужно уходить, пока нами не заинтересовалась служба безопасности. Или пока кто-нибудь не пострадал.

– Джейкоб, ты не понимаешь, – говорю я, переводя взгляд с него на Эдварда и обратно. Хотя Эдвард гораздо выше ростом, Джейкоб более мускулистый – годы тяжелой работы добавили его телу мышечной массы. У обоих парней глаза опасно сверкают, но я внезапно пугаюсь за Эдварда… мысль о том, что он может пострадать, приводит меня едва ли не в панику. – Просто дай мне возможность сказать. Мы ошибались. Я ошибалась… ты должен выслушать.

– Не вмешивайся, Изабелла, – предупреждает Джейкоб, не сводя с Эдварда убийственного взгляда.

– Не надо… указывать мне, что делать, – я приближаюсь к ним, и Эдвард предостерегающе смотрит на меня. Он беспокоится из-за нарастающего раздражения Джейкоба, и просто необходимо как-то разрядить обстановку.

Джейкоб не обращает на меня внимания.
– Ты сломал ее. А мне пришлось собирать обломки. Мне, – говорит он и тычет себя в грудь большим пальцем, подчеркивая свои слова. – Она могла вообще не… а ты, где все это время был ты, а? И как пролез обратно в ее жизнь?

– Ты прав, – ровным тоном соглашается Эдвард, его лицо спокойно и серьезно. – Белла много страдала, в том числе и по моей вине. Но ты не знаешь всего.

Я горжусь тем, что Эдвард не теряет самообладания, но понимаю злость и недоумение Джейкоба.

– Это ТЫ не знаешь всего! – вскипает Джейкоб. – Я готов порвать тебя на части за все, что ты сделал с ней.

– И как, по-твоему, это подействует на Беллу? – парирует Эдвард.

– Спасет от самой большой ошибки в ее жизни.

– Самой большой ошибки в ее жизни, насколько я знаю, Белла только что чудом избежала.

Лицо Джейкоба становится свирепым:
– Почему ты…

– Прекратите. Просто прекратите! Вы оба! – я бросаюсь между ними и, упираясь Джейкобу в грудь, чувствую под ладонью безумно частое сердцебиение. – Не надо так, Джейкоб. Это не ты.

Тяжело переведя дыхание, он наконец слегка расслабляется под моей рукой и отступает на пару шагов, а потом поворачивается ко мне:
– Ты рассказала ему, Изабелла? Рассказала, через что прошла, через какую боль? О том, как не могла есть? Спать? Об операциях… и письмах, которые ты писала, не получая ответа?

Эдвард встречается со мной взглядом и сразу же отводит глаза, однако ему не удается скрыть стыд за напускным спокойствием. Мы уже обсуждали это, и для меня не секрет, насколько мучительно Эдварду думать о моих страданиях. Но внезапная мысль затмевает всё остальное: Джейкоб упомянул о письмах. Он не знает!
– Джейкоб…

– Или ты забыла обо всем, когда увидела его хорошенькую мордашку?

Этот упрек для меня – словно удар ножом: Джейкоб думает, что я могла бросить его из-за такой ерунды. Разумеется, он слишком взвинчен, чтобы разговаривать об этом здесь, особенно в присутствии Эдварда. И рассказу о Билли Джейкоб ни за что не поверит, пока я не уговорю его уехать куда-нибудь, где он смог бы успокоиться.

– Не смей говорить с ней в таком тоне! – рявкает Эдвард, в его зеленых глазах ярость.

Джейкоб делает шаг к нему:
– Не смей указывать мне, как разговаривать с невестой!

Эдвард стискивает зубы, и я понимаю, что он изо всех сил удерживается от напрашивающегося резкого ответа. Почти сразу ловлю его обеспокоенный взгляд – Эдвард волнуется, как я справляюсь. Я не справляюсь. У меня ничего не получается, и мне нужно наконец как-то начать.

– Это не должно было произойти так. Я взяла с собой Эдварда не для того, чтобы причинить тебе боль или унизить тебя. Ему необходимо обсудить кое-что с Билли, и мне тоже.

– С отцом? Зачем? – требовательно переспрашивает Джейкоб, и его темные глаза вспыхивают.

– Вначале я хочу поговорить с тобой.

– Изабелла, скажи мне, что происходит.

– Я все объясню, – обещаю я, собирая остатки своей решимости. Все пошло совсем не так, как планировалось, и дальше наверняка будет не лучше. – Так можем мы поехать куда-нибудь, чтобы поговорить?

Похоже, он сбит с толку, его взгляд мечется между мной и Эдвардом. Когда Джейкоб снова нарушает молчание, в его голосе звучит надежда, которая заставляет меня сжаться.

– Так вы не?.. – я просто вижу, как у него ум за разум заходит от стараний придумать другое объяснение поцелуям на эскалаторе и собственническому поведению Эдварда.

– Мы очень даже да, – сквозь зубы говорит Эдвард.

Лицо Джейкоба снова ожесточается.

Вдруг его взгляд падает на мою руку. Кольцо, которое он дал мне, сейчас засунуто поглубже в мои вещи. Джейкоб резко вдыхает и отшатывается, словно пытаясь избежать этого окончательного подтверждения. И я вижу, как гаснут его глаза.

– Не знаю, о чем здесь еще говорить, – безнадежность его слов наполняет меня паникой. Я не могу позволить ему уйти, только не вот так, без моих объяснений.

– Джейкоб! – вскрикиваю я. – Не уходи. Пожалуйста. Если я хоть что-нибудь для тебя значу, ты меня выслушаешь. Я… не хотела ранить тебя.

Он медленно поворачивается ко мне, с трудом сглатывает.
– Ты сделала это.

– Прости меня…

– Ты лгала мне, Изабелла.

Прежде чем я успеваю ответить, к нам подходит немолодой тучный охранник с выражением крайней подозрительности на лице. Он цыкает зубом и, подбоченившись, встает перед нами.
– Здесь всё в порядке? – спрашивает он, глядя в основном на парней. Так я и знала, что кто-нибудь обязательно сообщит о нас.

– Да. Спасибо, – заверяет его Эдвард. – Мы уже собирались уходить.

– Ну, будьте осмотрительнее.

С этими словами он поворачивается и уходит, недовольно оглядываясь. Вероятно, работая в Порт-Анджелесском аэропорту, он редко имеет дело с чем-то настолько же драматичным.

Нам необходим план… и быстро.

– Джейкоб, мне нужно сказать пару слов Эдварду. Твой грузовик здесь?

Он медленно кивает.

– Выведи его со стоянки и подожди меня.

– А что будет делать он?

– Пожалуйста, просто выполни мою просьбу.

Без дальнейших возражений Джейкоб шагает прочь, и его напряженная, почти неестественно прямая осанка так отличается от свободной походки Эдварда… Они не могли бы быть более разными. Как масло и вода. Глупо было бы пытаться соединить их.

– Белла, – шипит Эдвард, как только мы остаемся одни. – Мне не нравится, что ты собираешься сесть к нему в машину, когда он так рассержен. Господи, о чем ты думаешь? Куда вы поедете? – он отчаянно дергает себя за волосы, отчего они встают дыбом. Каждая моя клеточка требует успокоить его, заставить понять.

– Я должна сделать это… и в любом случае это было частью плана, помнишь? Мне ни за что не пробиться к нему, если ты будешь рядом.

– Но сейчас всё изменилось…

– Да, и худшее позади. Я практически уверена, что он понятия не имеет о письмах. А эта новость о Билли… она его сломает. Особенно если ты будешь рядом. Твое присутствие его просто добьет.

– Мне всё равно, – резко отвечает Эдвард. – Я не хочу, чтобы ты подвергалась опасности. То, как он себя повел… Я ему не доверяю.

– Он расстроен, Эдвард. Послушай, Джейкоб девять лет был моим лучшим другом. Он не причинит мне вреда.

– Как ты можешь быть в этом уверена? Тебе еще не приходилось сталкиваться с ним в подобной ситуации. Люди совершают дурацкие поступки, когда злятся, Белла. Я не хочу так рисковать.

– Не надо. Не надо так со мной. Пожалуйста, для меня очень важно, чтобы ты понял, – я тяну его за рубашку, чтобы заставить посмотреть мне в глаза, но, когда это удается, встречаю лишь настороженный взгляд.

– Похоже, у меня нет выбора, – обреченно говорит он.

– Возьми машину и отвези наши вещи в «Приют». Мы с Джейкобом зайдем в кофейню или еще куда-нибудь, а потом я тебе позвоню. Это не займет больше пары часов. Хорошо?

– В кофейню?

– Да. Куда-нибудь, где мы будем на людях. Это тебя успокоит?

– Да, – неохотно соглашается он. – Немножко.

– Не сердись. Я тебя люблю.

Внезапные объятия Эдварда так сильны, что у меня в буквальном смысле захватывает дух.

– Я люблю тебя, – бормочет он, уткнувшись мне в волосы.

Глубоко вздохнув, запускаю руки под кожаную куртку и глажу его по спине, заряжаясь силой. Мне это нужно, чтобы пройти через всё.

– Люблю тебя, – еще раз шепчу я перед тем, как отстраниться. Его лицо все еще выражает тревогу. Я хочу разгладить пальцем морщинки у него на лбу, но Эдвард ловит мою руку, подносит ко рту и нежно целует.

– Будь осторожна. Пожалуйста.

– Буду.

– Ненавижу это.

– Я знаю. Мне так жаль. Я ненадолго. Обещаю.

Еще раз напоследок сжав его руку, почти бегу прочь, пока он не заметил слезы у меня в глазах. Невыносимо причинять ему боль, но выбора нет. Я сама вырыла себе эту яму, и выбираться мне придется самой.

У выхода из терминала меня приветствует, как старый друг, прохладный влажный воздух полуострова. Я глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться, а потом устраиваюсь на пассажирском сиденье знакомого черного пикапа, стоящего с включенным двигателем возле тротуара.

Джейкоб, едва взглянув на меня, отворачивается, включает первую передачу и выезжает на проезжую часть.

Вначале его молчание дает мне возможность привести мысли в порядок, попытаться обдумать, как лучше приступить к разговору. Но несколько минут спустя тишина становится невыносимой. К тому же я не знаю, куда мы едем, и неизвестность нервирует меня.

– Джейкоб…

– Нет, – негромко предостерегает он. – Не начинай, Изабелла. Только не сейчас, когда я веду машину.

Я понимаю недосказанное: он опасается выйти из себя, находясь за рулем.

– Просто хотела спросить, куда мы едем.

– В Ла Пуш, – коротко отвечает он. Черт. Я обещала Эдварду, что буду находиться где-то среди людей, а теперь направляюсь на самый пустынный пляж полуострова.

– Я думала, мы могли бы зайти к Джуди…

– В кофейню? Нет. Я не намерен вести такой разговор при всём Форксе. Если ты этого хочешь, лучше прямо сейчас выходи из пикапа.

Ультиматум Джейкоба раздражает меня, и все же я, наверное, ожидала чего-то подобного. Эдвард очень рассердится, но какие у меня варианты в таких обстоятельствах? Я вздыхаю и, повернувшись к своему окошку, молча слежу за тем, как Порт-Анджелес остается позади.

Остаток поездки проходит в гнетущей тишине – даже радио выключено и не на что отвлечься. Я бездумно смотрю на проплывающий мимо сельский пейзаж, с его зеленью и густыми лесами – мне так не хватало этого в большом городе. Я люблю эти места. Но недостаточно сильно, чтобы захотеть остаться здесь.

Время от времени я искоса поглядываю на Джейкоба, а он сидит, уставившись на дорогу. Я вижу, как ходят желваки у него на щеках – наверное, единственное, чем они с Эдвардом похожи. Можно представить себе, что и направление мыслей у них сейчас, вероятно, одинаково – оба отчаянно пытаются осмыслить происходящее.

Наконец, больше часа спустя, мы подъезжаем к противоположному краю побережья. Высокие деревья уступают место серповидному каменистому пляжу. Я устало прислоняюсь головой к стеклу, и в этот холодный ноябрьский день оно запотевает от моего дыхания.

Джейкоб останавливается на обочине дороги – на том самом месте, где мы столько раз парковали машину. Пляж сейчас пустынен, над волнами кружат несколько морских птиц. Не нарушая молчания, Джейкоб выпрыгивает из грузовика и шагает прочь, а я спешу за ним, на ходу поплотнее запахивая пальто, чтобы защититься от ветра. Теперь я точно знаю, куда мы направляемся – к Китовой Бухте.

– Подожди, – кричу я, но мой голос тонет в звуках прибоя. Джейкоб легко передвигается по пляжу и быстро обгоняет меня, пока я выбираю, куда ступить, опасаясь поскользнуться на влажных камнях.

Он застывает на месте, по-прежнему спиной ко мне, и ждет.

– Джейкоб… – я совсем запыхалась и, подойдя, машинально тянусь к его руке, чтобы опереться. Он отшатывается, резко отворачиваясь. Пораженная, я понимаю, что он плачет.

Я не в силах отвести испуганно расширенные глаза, а он кривится и пинает камень своим тяжелым ботинком.

– Твою мать!

– Я…

– Что, совсем невтерпеж стало? В этом всё дело? – он избегает моего взгляда… я знаю, как он относится к сексу вне брака, поэтому, скорее всего, видит сейчас во мне низменную лживую шлюху.

И какое-то мгновение меня больно жалит мысль, что он недалек от истины.

Но в том, что случилось между мной и Эдвардом, я ни на секунду не раскаиваюсь. И не позволю Джейкобу вывалять в грязи наши отношения, пусть даже в сложившихся обстоятельствах ему трудно воспринимать ситуацию иначе. Мне приходится собрать всю храбрость для главного признания.
– Я люблю его, – шепчу я. Ветер уносит мои слова к морю и высушивает уже пролившиеся слезы.

– А меня ты когда-нибудь любила? – спрашивает Джейкоб, всё еще глядя в землю. Он пинает очередной камень, на этот раз не так сильно.

Не знаю, что ему ответить. Да, я любила его. И сейчас люблю. Но не той любовью, которая необходима для брака.

– Я люблю тебя, Изабелла.

Инстинктивно тянусь к его плечу – дотронуться, утешить, ведь нас связывают годы любви и дружбы.

– Не смей, – хрипло говорит он, отталкивая мою руку. Отворачивается и продолжает идти, шагая с той же скоростью, что и до остановки.

Последние недели я эмоционально отстранялась от Джейкоба, но всё равно оказалась не готова к тому, чтобы навсегда потерять своего самого близкого друга. И сейчас реальность наносит сокрушительный удар. Мне не следовало принимать его предложение – ведь если бы мы остались друзьями, то ничего подобного не случилось бы. А теперь всё разрушено. Всё.

Китовая Бухта, которую назвали так мы с Джейкобом, когда несколько лет назад впервые приехали сюда, чтобы увидеть мигрирующих горбатых китов, – это обычный узенький залив, берег его отделен от остального пляжа и защищен от ветра крупными валунами. Сделав последний поворот, я выхожу к знакомому месту, а Джейкоб уже сидит на нашем камне, глядя пустыми глазами на море.

Я устраиваюсь рядом, стараясь не слишком приближаться. Он не двигается, но даже на расстоянии я чувствую его напряжение.

– Как? – спрашивает он. Короткий вопрос, но сколько в нем смысла.

– Эдвард учится в том же университете. Прямо на первом занятии выяснилось, что мы с ним в одной группе.

– Значит, с первого же дня?.. – он бормочет что-то вроде тихого ругательства, ошеломляя меня: Джейкоб редко сквернословит, а за сегодня это уже второй раз.

Пытаюсь объяснить:
– Я не… Всё было совершенно не так... Я думала, он меня ненавидит.

– Почему ты скрыла от меня вашу встречу?

– Вначале… просто не хотела волновать тебя и Билли.

– И поэтому соврала.

Мне нечего возразить, остается только молчать в знак согласия.

– Ты должна была сказать мне.

– Но я… – «…пыталась защитить тебя»? Какая ложь. Правда в том, что я пыталась защитить себя.

– Ты должна была сказать мне, – повторяет он.

– Я не хотела делать это по телефону. Мне очень жаль. Прости.

– И мне жаль, но сейчас я не могу принять твои извинения, – он глубоко вздыхает и обхватывает руками колени. Несмотря на внушительные размеры, в этой позе он выглядит совсем юным. И таким родным.

– Понимаю.

Некоторое время мы оба молчим.
– И что произошло потом?

– Потом… ох… получилась такая путаница...

– Расскажи всё еще раз с самого начала, – он роняет эти слова со страхом и покорностью человека, идущего к гильотине.

И я рассказываю. О том, какой ужасной была наша первая встреча с Эдвардом, как напряженно поначалу проходили еженедельные занятия, как нас заставили работать в паре и какое недоумение вызывала у меня его враждебность.

Когда моя исповедь доходит до смерти Элис, глаза Джейкоба недоверчиво расширяются, но он молчит, явно находясь под впечатлением. Я приближаюсь к самому главному – истории с письмами, хоть и не упоминаю о той ночи, когда Эдвард впервые пришел ко мне:

– Они действительно писали мне, Джейкоб.

– Как это? Ты же не получила ни одного письма!

– Знаю… – я с трудом сглатываю, горло болезненно сжимается. – Билли и Карлайл перехватывали их.

– Что? – рявкает он.

– Да. Я расскажу тебе, как узнала. Но вначале мне нужно задать тебе один вопрос… и прошу ответить честно. Тебе было что-нибудь известно о… письмах Эдварда и Элис?

Он качает головой, глядя на меня темными серьезными глазами:
– Нет. Не было. Как ты можешь думать, что я скрыл бы такое от тебя?

– Не знаю! После того как Эдвард сообщил, что писал мне и ни разу не получил ничего в ответ, я больше не понимала, кому верить.

– И все-таки поверила ему. Почему? Как ты могла ему поверить, ведь он… бросил тебя?! Из-за твоих ожогов.

– Он не бросал…

– Откуда ты знаешь, что он не бросит тебя снова?

– Он этого не сделает, – твердо говорю я, однако слова Джейкоба действуют исподволь, размывая мою хрупкую уверенность. В глазах горячо щиплет от слез, но я быстро вытираю их. Эдвард любит меня. Всю. Он меня не покинет.

– Так что там с этими мнимыми письмами?

Я рассказываю ему о нашей встрече с Калленами и признании Карлайла в сговоре с Билли. Об их намерении разлучить нас… Но когда я начинаю говорить о том, как Билли продолжал следовать их жестокому плану, даже узнав о болезни Элис, и не прекратил перехватывать письма, несмотря на просьбу Карлайла, Джейкоб взрывается:

– Чепуха! Мой отец никогда так не поступил бы. Этот мужик, Карлайл или как там его, он врет!

– Мне так не кажется.

– Ты жила с нами десять лет. Знаешь моего отца. Он хороший человек. Как ты могла поверить во всю эту ерунду?

– Потому что в этом есть логика, Джейкоб. Эдвард не лжет о том, что писал мне. А Карлайл и Эсме признались, что обманывали его. Он с ними сейчас даже не разговаривает. Зачем они стали бы выдумывать такое, сознавая, как много могут потерять?

– Представления не имею. Может быть, чтобы оправдать себя, Изабелла. Тебе не приходило это в голову? – он делает паузу, после чего меняет тему: – И всё это время ты думала, что я причастен к пропаже писем? Теперь понятно, почему ты разговаривала со мной через силу.

– Я сомневалась…

Он со стоном трёт лицо ладонями:
– Это больно.

– Прости… мне казалось, что… Но когда я узнала о Билли…

– Похоже, этот парень пытается возложить основную вину на моего отца, чтобы спасти собственную шкуру. Но мы выясним всё до конца, – он быстро встает и отряхивает брюки.

– Что ты имеешь в виду?

– Давай поедем домой и спросим у моего отца. Я докажу, что эти Каллены врут.

– Ты мне не веришь? – спрашиваю я, а в душе поднимается обида.

– Не знаю. Но, насколько мне теперь известно, Калленам не привыкать врать.

Я сердито вздыхаю: это всё равно что разговаривать с кирпичной стеной.
– Они не врут. Эдвард не врет.

– Ну а мне нужны доказательства. Одних твоих слов, извини, недостаточно. Теперь уже нет. Я должен поговорить со своим отцом.

Мои мысли хаотично мечутся.
– Но Эдвард…

– Эдвард может подождать, – гневно говорит Джейкоб. – Господи, Изабелла, да ты ли это!? Приезжаешь домой с новым бойфрендом и вываливаешь на нас такие обвинения… Я ведь предполагал... Чувствовал, что ты изменишься, если уедешь в Чикаго, – отвращение в его голосе заставляет меня отшатнуться.

– Я наделала ошибок, Джейкоб. Но я всё та же, – шепчу я. Он никогда по-настоящему меня не понимал, теперь это более чем ясно. Придумал себе образ идеальной девушки – невинной, слабой, зависимой от него – и наделил меня ее чертами. Мои реальные человеческие качества, должно быть, стали для него невероятным разочарованием.

– Хмм, – ворчит он, подбирая камень и бросая его в море. – Так ты признаёшь, что он был ошибкой?

– Нет. Эдвард – не ошибка. Ошибкой была моя ложь тебе. Теперь я это понимаю, и мне очень жаль.

Он презрительно усмехается:
– Ну… для этого уже немного поздно.

– Я знаю.

Еще раз выругавшись, он засовывает руки в карманы.
– Пошли.

Когда мы возвращаемся к пикапу, я сразу же достаю из сумки мобильник и включаю его. Отъехав от обочины, Джейкоб поворачивает к дому, а я нетерпеливо смотрю на темный экран. Через несколько секунд он все еще не подает признаков жизни. Я снова нажимаю кнопку и гляжу на телефон с негодованием, поскольку ничего не происходит. Черт! Он вырубился, а мое зарядное устройство у Эдварда. И теперь у меня нет способа с ним связаться… если только он уже не в «Приюте».

«Когда мы приедем, я смогу позвонить ему с домашнего телефона».

Мне становится немного легче, но мысли о предстоящей встрече с Билли тут же опять заставляют меня помрачнеть. Что если он будет всё отрицать? Что если Джейкоб прав и Каллены оговорили Билли, чтобы уменьшить свою вину?

«Почти смешно, до чего же неудачно осуществляется наш план», - угрюмо думаю я.

Подъезжая к дому, мы видим Билли, сидящего на террасе в своем кресле-качалке. Он, как всегда, читает газету. Поднимает голову на звук двигателя, улыбчиво прищуривается, потом хватает свою трость и с усилием встает. Человек, которого я считала вторым отцом. А теперь? – Тот, кого я, оказывается, совсем не знала.

В мгновение ока Джейкоб выскакивает из машины.

Я следую за ним с гораздо меньшим рвением, всё еще ругая себя за то, что не проверила свой мобильник в аэропорту. Эдвард хотел присутствовать при этом разговоре и наверняка расстроится, узнав, что я поехала сюда, не предупредив его. Вдобавок ко всему прошло уже больше трех часов, и он, возможно, сейчас сам не свой от беспокойства.

– Пап, не утруждай себя, – говорит Джейкоб, когда Билли начинает ковылять вниз по ступенькам – сгорбившись, перенося вес на здоровую ногу. Я потрясена тем, как он сдал всего за пару месяцев. Даже его волосы еще больше поседели.

Билли отмахивается от озабоченного Джейкоба и, выпрямившись, находит меня взглядом.

– Билли, – хрипло говорю я, меня переполняют противоречивые эмоции. Я так соскучилась по нему… но он предал меня. Я приехала получить ответы, однако в этот момент мне даже не хочется ничего знать.

– Не обнимешь старика? – наконец спрашивает он, вероятно, удивляясь, почему я замерла, уставившись на него.

– Конечно, – говорю я и обхватываю его похудевшие плечи. Он прижимает меня к себе свободной рукой, а потом отстраняется и делает шаг назад, опираясь на трость. Хотя мне полагается злиться на него, я не могу не тревожиться из-за того, каким хрупким он сейчас выглядит.

Должно быть, он видит, насколько я озадачена переменой, произошедшей с ним, потому что вяло улыбается, словно предвосхищая мои вопросы:
– Плоховато спал. А так я в порядке.

Они с Джейкобом переглядываются, и я догадываюсь, что от меня что-то скрывали.

Но Билли быстро меняет тему:
– А где твои вещи, Изабелла? Ты ведь останешься на уикенд, разве нет? – он шутит, а я в смятении понимаю, что у меня нет с собой рюкзака. Но какая разница, даже если это кажется странным? Прежде чем я успеваю ответить, Джейкоб делает это за меня:

– Не уверен, что Изабелла останется, папа, – говорит он.

– Что? – Билли смотрит на нас с Джейкобом и наконец улавливает напряжение. – Что-то случилось?

– Да, – отвечаю я, всё-таки обретая дар речи. – Билли, мне нужно задать тебе несколько вопросов.

– О чем? – всего на мгновение что-то едва уловимое появляется в его глазах, а лицо заметно бледнеет.

И снова Джейкоб опережает меня. Я настороженно слушаю, как он коротко излагает ситуацию:
– Пап, Изабелла возобновила связь с Калленами. Они наплели ей какую-то историю, которая ее расстроила – какую-то фигню насчет того, что ты якобы взял несколько писем, отправленных ей младшими Калленами. Она встретилась с одним из них в Чикаго. С Эдвардом. Он говорит, что тоже ничего от нее не получал, – Джейкоб сохраняет небрежный тон и помалкивает о разрыве наших отношений. Защищает отца? Или всего лишь не хочет избавлять меня от позорной необходимости признаться в измене еще и Билли? Похоже, он вообще не верит тому, что я рассказала, и это видно.

Становится так тихо, что, кажется, я вот-вот услышу собственный пульс.

– Пришел день расплаты. Может быть, Господь простит меня, – шепчет Билли.

Джейкоб вскидывает голову и недоуменно смотрит на отца:
– Что?

Лицо Билли из бледного становится пепельно-серым. Заметно, как у него дрожат ноги.

– Это правда, Билли? – спрашиваю я, а слезы бегут у меня по щекам. Я и так знала, но получить подтверждение… неожиданно больно. Просто дополнительное мучение для всех. Мне нужен Эдвард.

– Это правда? – нарушает молчание Джейкоб.

Билли переводит взгляд с меня на него и обратно, и виноватое выражение лица само по себе служит достаточным подтверждением. Я в состоянии только молча смотреть на него и плакать против собственной воли.

– Почему? – наконец удается выговорить мне.

– Пойдемте в дом, Изабелла, сын, – Билли поворачивается и с помощью Джейкоба снова поднимается на крыльцо.

В доме, как и раньше, пахнет сосновой древесиной и трубочным табаком Билли – только теперь этот знакомый запах кажется чужим. Я неловко стою в прихожей, как незваная гостья.

– Пап? В чем дело? – спрашивает Джейкоб, в его голосе слышится нарастающее раздражение.

Билли отводит глаза:
– Иди и сядь, пожалуйста.

Не говоря больше ни слова, он направляется к своей спальне, его медленная походка затрудняет задачу. Меня мутит. Что бы ни сказал Билли, ему уже не стереть свою ложь из моей памяти.

Джейкоб не смотрит на меня, но я и по его профилю вижу, что ему трудно справляться с этим. В любой другой день мы нашли бы утешение друг у друга. Но не сегодня. И никогда больше.

В конце концов я с облегчением опускаюсь на диван. Потом вспоминаю об Эдварде, но не успеваю взяться за телефон, как Джейкоб раздраженно вздыхает.
– Какого чёрта он там делает? – сердито вопрошает он.

– Не знаю.

Он молча встает и выходит из комнаты, вероятно, собираясь найти Билли.

Пользуясь этой возможностью, я беру из-под журнального столика телефонный справочник и ищу номер отеля. Эдвард будет сильно расстроен, но тут уж, наверное, ничего не поделаешь.

– Изабелла! – донесшийся из другой комнаты вопль Джейкоба пугает меня, и мой палец замирает над кнопками. – Вызывай «Скорую»!

– Что? – справочник выпадает у меня из рук. Я моментально оказываюсь в задней части дома, где находится спальня Билли. Джейкоб склоняется над распростертым телом отца, пытаясь нащупать пульс у него на шее. У его ног я мельком замечаю перевязанную стопку чего-то… бумаги?

Билли не двигается.

– Билли? – шепчу я, и мои глаза в ужасе расширяются.

Джейкоб оглядывается, на лице его такой же ужас:
– «Скорую»! Сейчас же! – и снова поворачивается к отцу: – Пап. Папа. Всё будет хорошо. Не оставляй меня. Пап…

Спотыкаясь, выбегаю из комнаты, в голове пусто. Телефон. Телефон. Мне нужен телефон.

Дрожащими пальцами набираю номер, но проклятые кнопки срабатывают недостаточно быстро.

– Алло, это 911, какая у вас экстренная ситуация?

Я торопливо называю адрес, и диспетчер задает мне пару вопросов.

– Пожалуйста, поскорее, – успеваю прошептать я, прежде чем слышу сигнал разъединения.

В хаосе мыслей всего две связные: «Только бы они не опоздали!» и «Мне необходим Эдвард».

Преодолевая тошноту, подбираю с пола упавший справочник… руки трясутся так, что с трудом удается перелистывать тонкие страницы.

– Алло. «Приют», – слышу в трубке гнусавый женский голос.

– Здравствуйте, – глухо отвечаю я. – Мне нужно поговорить с одним из ваших постояльцев? Не знаю, в каком номере он поселился.

– Имя? – она небрежно щелкает жевательной резинкой – резкий, неприятный звук, от которого я вздрагиваю.

– Эдвард Каллен.

– Подождите секундочку.

Через минуту-другую голос возвращается:
– Такого здесь нет.

– Может быть, номер снят на мое имя? Изабелла Блэк.

– Не-а.

– Вы уверены? Он должен был поселиться у вас совсем недавно, примерно час назад.

– Милочка, я здесь весь день. Никто не снимал номер.

Я кладу трубку, но не могу справиться с дрожью. В доме слышны только голос Джейкоба и тиканье часов в углу над каминной полкой. Каждую секунду жизнь Билли может угаснуть.

Ох, Эдвард, где же ты?

---

* Джебран Халиль Джебран (1883 – 1931) – ливанский и американский философ, художник, поэт и писатель.