Глава 27. Наше счастье и наша боль

Я стояла у кроватки дочери и заворожено смотрела на спящую малышку. Девочка тихонько посапывала, раскинув ручки в стороны. Я наклонилась и поцеловала дочь в щечку. Потом провела пальчиками по ее грудке и ручке. Она была совершенна, прекрасна и очаровательна. Девочка родилась абсолютно здоровой, хотя, учитывая мои переживания во время беременности, все могло быть не так уж хорошо. Но нам повезло. Дочь становилась все больше похожа на Эдварда. На ее головке появились волосики бронзового цвета, как у ее отца. И только глазки карего оттенка давали понять, что малышка и моя дочь. Я смотрела на ребенка и не могла наглядеться. Мне хотелось постоянно, ежесекундно быть рядом с ней. Меня даже есть и спать приходилось уводить силой, потому что я категорически отказывалась покидать малышку хоть на несколько минут. Эдвард понимал причины моего поведения, а вот все остальные удивлялись и называли меня «сумасшедшей мамочкой».

- Белла, ты опять здесь? – Я обернулась и увидела вошедшую маму. Она качала головой и уперла руки в бока. Подойдя ко мне, она поправила малышке одеяльце и взяла меня под руку.

- Я просто смотрю, как она спит.

- Тебе нужно поесть. Девочка никуда не денется, мы все рядом. Иди на кухню и покушай.

- Я не хочу, - отказалась я и опять наклонилась к кроватке, поглаживая дочь по ножке.

- Белла, ты ведь кормишь грудью, тебе нужно есть. К тому же мы Новый Год отмечаем, все ждут только тебя.

Я тяжело вздохнула, но поняла, что не стоит спорить с Рене. Включив радионяню, я еще раз посмотрела на малышку и последовала за мамой вниз.

Сегодня тридцать первое декабря. И мы все-таки отмечаем Новый Год все вместе в доме родителей. Конечно, Элис, Розали, Джаспер и Эмметт тоже приехали к нам. Мы спустились вниз и зашли в столовую, где все родственники и гости пили шампанское и поздравляли друг друга.

- Наконец-то ты оторвала ее от ребенка, дорогая, - хихикнув, похвалил маму отец. – Белла, присаживайся.

Я молча села рядом с папой, который поставил передо мной тарелку с кашей, которую подала ему мама. Хоть сейчас и праздник мне разнообразная пища не светит. Я все-таки кормлю грудью и должна соблюдать диету. Все ради дочери.

- Белла, вы все еще не выбрали девочке имя? – поинтересовалась Эсми, когда я закончила есть.

- Нет, - мотнула головой я. Хотя на самом деле я придумала дочери имя, просто хотела, чтобы его первым узнал муж.

- А где Эдвард? – спросила я, оглядываясь по сторонам.

- Где-то в доме, - пожала плечами мама.

Вдруг из радионяни послушался шум и плач малышки.

- Моя девочка, - воскликнула я и, выскочив из-за стола, побежала наверх.

- Белла, куда ты? – крикнула мне вслед мама, но я даже не оглянулась.

Взбежав по ступенькам, я подбежала к детской и, остановившись у порога, облегченно вздохнула. У кроватки стоял Эдвард и так же заворожено смотрел на дочь, как и я десять минут назад.

- Слава Богу, все хорошо, - проговорила, облегченно вздохнув, я, подходя к мужу, который обернулся и заключил меня в свои объятия.

- Она просто капризничала, - успокоил меня любимый, целуя в лоб. Мы повернулись к кроватке, и Эдвард обвил руками мою талию.

Мы молча стояли и смотрели на нашу прекрасную девочку. Слова были излишни. Я будто чувствовала счастье витающее вокруг нас. Я ощущала его присутствие. Оно было здесь, рядом, совсем близко. Оно окутало нас невесомым облаком тепла и гармонии. А спокойствие и умиротворение накрыли нас огромным покрывалом.

- Белла, она удивительная, - проговорил едва слышно Эдвард, касаясь губами моей щеки. – Разве может ребенок быть столь прекрасным?

- Наверное, может, - я улыбнулась и, повернувшись к мужу, обвила руками его шею. – Я люблю тебя.

- И я тебя люблю, родная. И всегда буду любить.

Эдвард мягко коснулся моих губ, теснее прижимая к себе. Больше нас ничего не разделяло, больше не было моего огромного живота, и боязнь за ребенка улетучилась. Но даже сейчас момент, которого мы оба желали, мог наступить не раньше чем через шесть недель. Даже учитывая, что роды прошли без осложнений. Хотя я прекрасно видела, с каким трудом любимый сдерживает себя. Впрочем, я тоже держалась из последних сил.

- Знаешь, - сказала я, отрываясь от губ мужа, – я придумала имя нашей дочери.

- Правда? – Эдвард широко улыбнулся. – Тогда говори, я тебя внимательно слушаю.

- Я хотела, чтобы ты первый его узнал. Ну и сообщить имя на Новый Год, это оригинально, по крайней мере.

- Белла, не тяни. Я в нетерпении.

- Не знаю понравится ли тебе, - проговорила я, поглядывая на дочь.

- Белла, пожалуйста, я ведь уже говорил, что соглашусь на любое имя.

Муж нетерпеливо посматривал на меня.

- В общем, как ты знаешь, я хотела назвать дочь в честь своих родителей. Но потом я подумала, что так не совсем правильно и стоит учесть и твоих родителей. Поэтому я подумала и соединила имена мам и пап.

- Белла, - простонал Эдвард, – мое терпение на исходе.

- Итак, дорогой, познакомься. – Я повернулась и указала рукой на спящую девочку. – Нашу дочь будут звать Ренесми Карли Каллен.

Глаза мужа расширились, потом он прищурился и попросил:

- Повтори.

- Ну что непонятного? Я хочу назвать дочь Ренесми. Это имя получилось после соединения имен наших мам, то есть Рене плюс Эсми. А второе имя, Карли, получилось после объединения имен пап: Карлайл и Чарли. К тому же это имя единственное в своем роде, а значит, просто идеально подходит нашей особенной девочке. Тебе не нравится?

Я смотрела на Эдварда, пытаясь понять, одобряет он мой выбор или нет. Муж задумался, потом посмотрел на дочь, затем опять на меня.

- Ренесми, - проговорил он. – Странное имя. Хотя знаешь… Мне нравится. Правда. Оно ведь необычное.

- Точно нравится? – уточнила я, обнимая любимого за шею.

- Точно. И спасибо, что использовала имена моих родителей. Они будут счастливы.

- Пожалуйста, - я хихикнула и, чмокнув мужа в губы, крепко его обняла. Интересно, как сильно будут рады мои родители? - Думаю, стоит всем рассказать. Они уже давно пытаются узнать имя ребенка.

- Тогда идем, - кивнул Эдвард и, взявшись за руки, мы покинули детскую и пошли вниз.

В столовой празднование продолжалось, все уже ели торт. Как же мне хочется съесть хотя бы кусочек торта. Увидев нас с Эдвардом, родные улыбнулись и похвалили моего мужа за то, что он увел меня от ребенка. Я же покачала головой и обратилась ко всем присутствующим:

- Вы давно пытаетесь узнать имя, которое мы выбрали девочке. Так вот, мы с радостью вам сообщаем, что готовы его озвучить.

- Неужели? – воскликнула мама.

- Наконец-то, - проговорил папа.

- Мы уже и не думали что дождемся, - хихикнула Эсми.

Эдвард погладил меня по плечу, а я торжественно произнесла:

- Нашу дочь зовут Ренесми Карли Каллен.

- Как-как? – переспросила удивленно мама.

- Ее зовут Ренесми.

- Странное имя, первый раз слышу, - пожал плечами отец.

- Правильно, потому что это я его придумала. Оно единственное в своем роде.

- Белла, а разве нельзя было выбрать простое имя? У тебя выбора, что ли не было? – Мама удивленно и пораженно на меня посмотрела.

- Это имя особенное, потому что я придумала его, соединив имена бабушек дочери: Рене и Эсми. А второе имя, Карли, получилось путем объединения имен дедушек: Карлайла и Чарли. Все просто.

- Ты серьезно? – спросила мама, стирая со щеки слезы.

- Абсолютно.

- Это так мило, спасибо огромное, - наконец произнесла Рене и, подойдя, крепко меня обняла.

- Спасибо, дорогая, ты даже не представляешь, что это для нас значит. – Ко мне подошла Эсми и тоже прижала к себе.

Затем нас с Эдвардом поблагодарили отцы, а потом все родители, усевшись обратно за стол, стали обсуждать новость друг с другом.

- Белла, ну ты даешь, - воскликнула Элис, когда мы с друзьями прошли в гостиную. – Ну у тебя и фантазия.

- Да ты мозг, - похвалил меня Эмметт.

- В следующий раз, когда у вас будет еще один ребенок, соедини наши с Элис имена, - попросила на полном серьезе Розали.

- И наши с Эмметтом, - присоединился к подруге Джаспер.

- Вы шутите? – спросила я, посмотрев на мужа и покачав головой.

- Вовсе нет. Это же интересно. Ты придумаешь что-нибудь красивое. Я уверена. – Роуз похлопала меня по плечу.

Я улыбнулась и кивнула. Сомневаюсь, что я смогла бы придумать что-нибудь красивое, но дело даже не в этом. А в том, что другого ребенка у нас с Эдвардом, к сожалению, не будет. И ничего с этим не поделаешь. Посидев в гостиной всего пять минут, я услышала плачь малышки через радионяню. Вскочив с дивана, я бросилась к лестнице.

- Белла, может, кто-нибудь другой сходит к девочке? – спросила Элис улыбаясь.

- Нет, она кушать хочет.

- Как ты определила? – хихикнув, поинтересовалась Роуз.

- По плачу, конечно, - отозвалась я, когда была почти на втором этаже. Хотя дочери всего шесть дней я уже могу различать ее плачь и прекрасно понимаю, что она хочет. Может, это странно и необычно, но так и есть. Я же все-таки мама.

Я вбежала в детскую и, подскочив к кроватке, осторожно достала оттуда плачущую малышку.

- Иди к мамочке, мое сокровище. Сейчас будем кушать, солнышко, - ворковала я пока усаживалась в кресло и прикладывала дочь к груди. Девочка тут же успокоилась и, причмокивая, стала сосать молоко. Я же продолжала сюсюкать: - Ты моя радость, мой маленький котенок. Девочка моя, я так сильно тебя люблю.

- А как сильно ты любишь меня?

Я подняла голову и увидела стоящего в дверном проеме Эдварда. Он улыбался и, медленно подойдя к нам, опустился на корточки.

- И тебя я тоже очень сильно люблю.

- Уж точно не так сильно как я вас.

Муж усмехнулся и, привстав, поцеловал меня в лоб.

- Белла, ты прекрасна, когда вот так кормишь дочь, укачиваешь ее, говоришь всякие ласковые слова. У меня в голове не укладывается, что я могу все это в одночасье потерять, что могу потерять тебя.

Я тяжело вздохнула, стараясь не заплакать, а Эдвард, отвернувшись, подошел к кроватке дочери. Я даже не представляла, как он держится, зная правду. Это ведь был приговор не только для меня, но и для Эдварда. Это был приговор для нас. Это боль, которую невозможно ничем заглушить, которая разрывает тебя изнутри на мелкие кусочки и от которой тебе никуда не спрятаться. Я собственными руками убивала любимого каждую секунду с того самого момента, когда все ему рассказала. Я сама вогнала в его сердце острый кинжал. А очень скоро мне придется то же самое сделать со своими родителями.

Я вновь глянула на дочь. Та отстранила головку от груди, давая понять, что уже наелась.

- Уже все? Умница. Доченька, тебе нравится имя Ренесми? Теперь это твое имя. Оно самое красивое и необыкновенное, как и ты.

Я поцеловала девочку в лобик и щечку, и мне показалось, что она улыбнулась. Хотя ребенок в таком возрасте этого еще не умеет. Я аккуратно поддерживала малышку, чтобы она срыгнула и смотрела на Эдварда. Он все еще стоял спиной ко мне. И если сначала я страдала от мысли, что покину любимых мне людей, то теперь мне приносят жуткие страдания моменты, когда я вижу, как мучается любимый.

- Давай мне, - попросил муж, поворачиваясь и подходя к нам. Я осторожно передала Эдварду ребенка, а он нежно взял дочь и зашептал: - Иди к папе, моя принцесса. Сейчас мы тебя переоденем.

Любимый уложил девочку на пеленальный столик и достаточно быстро поменял ей подгузник. Я заворожено смотрела на практически профессиональные действия Эдварда и не могла не восхищаться мужем. Он взял дочь на руки и зашептал ей едва слышную колыбельную. Эдвард оказался потрясающим отцом. Он сам менял дочери памперсы, купал ее и укачивал. Было видно, как сильно он ее любит. Я ни секунды не пожалела о том, что рассказала любимому правду. У моей девочки будет замечательный отец. Ренесми в общем была спокойным ребенком, но когда начинала капризничать успокоить ее могли только два человека: я и Эдвард. Только у нас на руках она мгновенно переставала плакать. По крайней мере, теперь я спокойна за дочь. Она не будет одна. Никогда.

Тихо покинув детскую и оставляя Эдварда наедине с дочерью, я спустилась вниз и обнаружила, что в гостиной и столовой никого нету. Оказалось, что все пошли на улицу запускать фейерверки. Тогда я решила тоже выйти во двор, но вспомнила, что оставила кофту в спальне. Поднявшись наверх, я хотела идти к себе в комнату, но услышала голос мужа из детской. Неслышно подойдя к двери, я заглянула в комнату. И увиденная картина заставила тугой ком застрять в моем горле. Эдвард стоял на коленях у кроватки дочери и делился с ней своей болью.

- Нет, ты не думай, малышка, твой папа сильный, он все выдержит. Просто я никогда не думал, что можно так любить и так страдать. Я будто и не жил вовсе до встречи с твоей мамой. Она показала мне истинную правильную жизнь. Я изменил свой взгляд на многие вещи. Я понял, как прекрасно, когда ты любишь, и когда любят тебя. А теперь все рушится. После того как Белла рассказала мне что умирает, я словно сам умер в ту же секунду. Мое сердце бьется, я физически здоров, но душа разрывается на части от осознания, что я скоро потеряю твою маму. Я чувствую, что как только сердце Беллы перестанет биться, моя душа умрет вместе с ней. Я буду жив физически, но внутри жизни уже не будет. И это невыносимо. Лучше бы я не знал этой правды. Я пытаюсь держаться, пытаюсь выглядеть счастливым, но это дается мне с огромным трудом. Белла тоже страдает, когда видит как больно мне. А мне не просто больно, мне… Я даже слов подобрать не могу, чтобы выразить, что я сейчас чувствую. У этой боли нет характеристики, потому что она всепоглощающая и невыносимая. И я не знаю, что мне делать, как унять эти нестерпимые муки. Я так хочу, чтобы Белла жила. Она как никто другой достойна жить в этом мире. Быть рядом с тобой и со мной. Дочка, подскажи, как мне справиться? Как справиться со всей этой болью нам?

Кажется, Эдвард заплакал, но я уже ничего не видела и не слышала. У меня перед глазами все поплыло, и я медленно сползла по стене, опускаясь на колени. Я знала, что любимый мучается, но что он страдает так сильно, я даже представить себе не могла. Спазмы сжили мое горло, я обхватила руками плоский живот и разрыдалась. Громко и отчаянно. За окном слышались взрывы фейерверков, а я рыдала в голос. Ко мне подбежал Эдвард и, опускаясь рядом, прижал к себе. Я крепко вцепилась в рубашку мужа, прижимаясь к нему с такой силой, что казалось, вот-вот его задушу. Дочь тоже разрыдалась, видимо, чувствуя нашу боль.

- Белла, прости меня. Я идиот. Прости, родная, что заставляю плакать. Ты ни в чем не виновата. Слышишь? Я люблю тебя больше всего на свете. Умоляю, не плачь.

- Это ты меня прости, я не должна была тебе ничего рассказывать. По крайней мере, о болезни. Я не хотела, чтобы ты так страдал.

- У тебя не было выбора. Ни у кого из нас его сейчас нет.

Я пыталась успокоиться, но слезы продолжали бежать из глаз. Наконец я смогла унять всхлипы. Эдвард помог мне подняться, и мы подошли в плачущей малышке. Я взяла дочь на руки и прижала к груди. Муж обнял нас, целуя по очереди в лоб.

- Прости, Ренесми, мы больше не будем плакать, - проговорила я, оставляя поцелуй на щечке дочери.

- Ради тебя мы будем сильными. Мы справимся со всем ради нашей семьи, - произнес Эдвард, крепче прижимая меня к себе.

Я выровняла дыхание и, как только мы с Эдвардом успокоились, девочка тут же затихла.

- Она все чувствует, - прошептала я, покачивая дочь.

- Нам больше нельзя позволять себе такие срывы. А ведь это я сорвался.

- Не вини себя, ты ведь не железный.

- Ты намного сильнее меня, Белла. А я мужчина и чуть не позволил себе сломаться. А ведь это я должен быть опорой тебе и нашей дочери. Я должен поддерживать вас и оберегать. А получается все наоборот. Прости меня, родная. Давай начнем все с начала. Давай на эти несколько месяцев забудем, что у тебя неутешительный диагноз. До обследования мы будем жить, как будто ничего страшного произойти не должно. У нас все хорошо. Этот Новый Год мы должны встретить счастливыми.

- Я согласна, пусть будет так.

Я кивнула и, уложив дочь в кроватку, крепко обняла мужа. Эдвард был прав. Мы столько раз пытались жить, не думая о будущем. Так почему мы не можем сделать вид, что у нас все замечательно? Следующие три месяца мы обязаны прожить так, будто у нас действительно все хорошо и впереди целая жизнь. А после моего повторного обследования решим, что будем делать дальше. Нельзя позволять боли и отчаянию победить и затащить нас в глубокую пропасть. У нас есть ради чего жить. У нас прекрасные родители и друзья, которые ни о чем не знают. У нас замечательная дочь, которой нужны счастливые родители. В конце концов, мы есть друг у друга. И нельзя позволять нашей личной боли причинять еще большие страдания нам. Иначе эта боль может объединиться и тогда ничто и никто с ней не справится. Конечно, переживания никуда не уйдут, но мы ведь можем хотя бы ненадолго запереть их в дальний угол сознания. Забыть обо всем плохом, что было или что будет. Жить только настоящим. Счастливым настоящим. Мы справимся, я верю в это. Все будет хорошо. Все должно быть хорошо. Хотя бы в ближайшие несколько месяцев. Иначе нет смысла даже пытаться жить нормальной жизнью. Именно поэтому мы должны заменить нашу боль счастьем. Должны затмить ее им. И у нас обязательно это получится. Ведь у нас есть все для этого необходимое. У нас есть самое главное – любовь.

____________________________________________________________________________________

Приветствую всех читателей! Мы узнали имя девочки и увидели как все счастливы. Хотя мы так же смогли увидеть, как страдают Белла и Эдвард. Монологом Эдварда я хотела показать все его чувства и ощущения, которые он пытается держать в себе. Теперь я надеюсь больше ни у кого не возникнет сомнений, что Эдвард по-настоящему любит Беллу. Хотя сама Белла усомнится в муже уже в следующей главке. А пока впечатлениями от новой главы Вы можете поделиться на Форуме