- Нет, спасибо, вы для меня уже сегодня столько всего сделали, что мне неудобно злоупотреблять вашей безграничной добротой, - ледяным голосом ответила Селин, чувствуя, что по непонятной причине перемена в незнакомце терзает ее ужасно. – Но, раз уж вы так добры, и великодушны, и очаровательно любезны, объясните мне следующее…
- Слушаю? – вот теперь его удивленность стала искренней. Странный человек тут же оборонительно сложил руки на груди, и вся его поза, хотя и непринужденная внешне, приобрела оттенок неявной угрозы.
- Зачем вы все это сделали? – с трудом унимая накопившуюся злость, спросила Селин.
- Селин…простите меня, ради бога…- ответил на это человек кающимся голосом, в то время как выражение глаз вовсе тону его не соответствовало, а, скорее, противоречило. – Я и сам не знаю…все пытаюсь найти хоть какое-нибудь мало-мальски приемлемое оправдание своему поступку…Я признаю, что повел себя чудовищно. Кой черт меня понес, в самом деле? – тип разнял скрещенные руки и пожал плечами. - Ну, ударил бы он вас своим бетонным кулачищем – какое право имел я вмешиваться в частную жизнь? Вам государство и так предоставило бы уникальную возможность затаскать Джейкоба по судам. Ведь в государстве цивилизованном наличествуют специальные органы, - он при этих словах выразительно обвел глазами полицейский участок, - которым и вменяется в обязанность защищать граждан…И вы тысячу раз правы, каждый должен делать то, что находится в пределах его ко-омпетэнции. В моей компетэнции было пить коньяк и помалкивать…Простите, честное слово, я не хотел…
- Джейк бы меня не ударил…- тихо проговорила Селин. Инерция понуждала ее по-прежнему защищать Дюгаля, хотя теперь Селин вовсе не имела твердой уверенности в том, что говорила.
- Да, конечно, наверняка…По меньшей мере, не при большом стечении народа, - тут незнакомец коротко рассмеялся, не скрывая более своего пренебрежения к Джейку. – А все остальное – это ерунда, мелочи жизни. Бывает намного хуже, хотя и не столь часто.
Селин непроизвольно покосилась на явственно проступавший у незнакомца на лице синяк, оставленный Джейковым знатным хуком справа. Дюгаль попал англичанину в челюсть, почти у самого подбородка, и, надо сказать, довольно чувствительно попал. Все более смущаясь от собственной нецеремонности, Селин несколько времени всматривалась в его лицо, решительно не похожее и ни на одно из прежде виденных ею, и несшее следы какой-то таинственной катастрофы. Наконец, вежливости ради, она решила осведомиться:
- А-а…вас он, кстати, как, сильно?...
- Ну, приложил, конечно… - с улыбкой ответил англичанин, и стало очевидно, что при всей своей формальности, интерес Селин ему польстил. – Но у меня голова крепкая, зубы тоже, - он опять ухмыльнулся, опять обнажил клыки. – А в целом, Джейк мне напомнинает лирического героя одной трактирной песни, который хвастался: «Я разбил ему локоть своим лицом». По мне, так слишком расточительно. Все-таки… я могу быть чем-нибудь полезен? – он вдруг резко крутанул разговор, возвращая его в наметившееся ранее, довольно двусмысленное и опасное русло.
- Денег на штраф не одолжите? А то у меня ничего с собой нет, - язвительно промолвила Селин, надеясь сбить с незнакомца эту обходительную самоуверенность, больше всего пугавшую именно своей естественностью и галантностью.
- Я бы с удовольствием, - ответил тот и чуть поклонился, - но я точно в таком же положении, что и вы. У меня в кармане двадцать семь баксов, а кредитку я не взял.
- Издеваетесь, да?
- Да с чего вы взяли?!
- Да потому что не надо делать вид, что вы более альтруистичны, чем вы есть на самом деле, только ради того, чтобы мне понравиться, - повышая голос, обвинительно воскликнула Селин.
- Вы сами сказали, что я добр и великодушен.
- Я это сказала с иронией, причем с горькой иронией, заметьте это особо!
- Вам такси хотя бы поймать? – с губ его не сходила совершенно очаровательная улыбка, и с этой очаровательной улыбкой он мягко, любезно и неотступно влек ее за собой к какой-то чертовой матери.
- Нет, я еще не уезжаю.
- Тогда телефончик не оставите?
Тут Селин едва не задохнулась от возмущения.
- Чт…что? Вы…вам известно, что вы нахал?
- Нет, первый раз слышу, - он ловко спрятал свое чуть-чуть холодноватое плутовство за серьезным выражением. – Честное слово, я не нахал. Верно, мне приходится действовать быстро и решительно – нахалы тоже действуют быстро и решительно. Однако на этом между нами всякое сходство заканчивается, хочу вас заверить.
- Послушайте, - процедила Селин, - в одной старой песне поется: «Знаешь мое имя - посмотри номер в справочнике». Предлагаю вам последовать этому совету!
- Классика жанра, - сказал он тихо, обращаясь в большей мере к себе самому, нежели к Селин. - Отлично, видимо, мне именно так и придется поступить. Значит, вы уверены, что вам ничего не нужно?
- От вас – нет.
- Хорошо. Разрешите в таком случае откланяться. Всего доброго, - секунду поразмыслив, он присовокупил к уже сказанному следующие слова: - Учтите, мне будет очень не по себе оттого, что я не знаю, благополучно ли вы добрались до дома этой дивной во всех прочих отношениях ночью.
- Всего доброго, - отрезала Селин.
- Всех благ.
И ушел, оставив Селин наблюдать за тем, как удаляется его элегантная фигура, вся словно бы сотканная из туманной сумрачности и живой энергии в одно и то же время.
«Que le diable t'emporte!» - возникло откуда-то у Селин в голове, и было пришедшее ей на ум восклицание как нельзя более созвучно ситуации.
…Чтоб тебя черт унес! Той же дорогой, что он тебя, со всей очевидностью, и принес! Дьявол клыкастый! Ясноглазый демон-искуситель с порезанным лицом! Поверишь тут в злых гениев…Явился как из-под земли. Разметал к черту нищенские остатки их с Джейком любви (не забывайте, на такой же скудной почве выросла и расцвела не одна крепкая американская семья) и провалился в тартарары…Нечистая сила! Сатана!...

«Нечистая сила» и «сатана» растворился в бурлящей ночной тьме города, которая напирала на двойные стеклянные двери полицейского участка. Селин продолжала сидеть по-сиротски на краю диванчика. Губы ее дрожали все сильнее, пока, наконец, она не разрыдалась, закрыв лицо тонкими бледными руками. Рыдала она беззвучно, не позволяя душившим ее жалким всхлипываниям вырваться вовне, и лишь плечи ее иногда судорожно подергивались.
Тоска Селин была необъятна. Ее захлестнула волна отчаяния столь громадного и всеразрушающего, что оно совершенно не соизмерялось с масштабами заурядной бытовой катастрофы, каковой являлись по сути события этого злосчастного вечера. Селин подозревала себя в том, что стремительно теряет веру в человека и в человечество. В равной степени она теряла веру и в себя самое, видя, сколь обманулась в своих чувствах и суждениях. На что было ей теперь опереться, если даже человек, вместе с которым когда-то она испытала столько счастья, разделила столько мыслей и надежд, превратился в совершенно омерзительного хулигана, хама и свинью? Бывает же так, что здание, тщательно возводимое не один год, вдруг дает огромную безобразную трещину прямо по фасаду. Трещина растет, расширяется, и заканчивается все тем, что в здании становится просто опасно находиться. Дворец с мраморными лестницами, с сияющими янтарным блеском паркетными полами, с белоснежными лепнинами и колоннами грозит обрушиться в любой момент. А все потому, что построен он был на болоте, чья зыбкая почва сначала деформировала, а потом и вовсе разрушила самый его фундамент. И вот, значит, какое великое болото открылось у Джейкоба в душе – багрово-черный Стигийский омут, в котором от века предуготовлено мучиться гневным.
Селин сама не знала наверняка, что именно оплакивает: то ли нежные мечты, которые были похоронены заживо, когда ее маленький любовный кораблик натолкнулся на бытовые рифы и стремительно пошел ко дну; то ли безнадежную порочность человеческой природы, которая отчаянно стремится к гармонии и столь же отчаянно ее не приемлет. Скорее всего, ей было больно видеть себя еще одним грустным доказательством того факта, что удел человека – испытывать ослепляющую эйфорию, в то время, как уз вечной преданности, понимания, и (черт бы ее побрал!) любви не было, и нет вовсе! И загробной жизни тоже нет…И нет вообще ничего, кроме блуждания в потемках бессмысленности и абсурда… А тут еще и этот… ушедший и растворившийся, как было означено выше, в ночной тьме…

Селин терзала запасную упаковку одноразовых салфеток, когда услышала неподалеку шорох плавных кошачьих шагов. Головы она не подняла. Ей вовсе не хотелось показывать лицо, макияж на котором уже побывал, так сказать, в семи водах и, натурально, пришел от этого в состояние, достойное всякого сожаления. Она лишь краем глаза следила за тем, как к ней осторожно приблизились. Развалистая походка человека удивительным образом противоречила беззвучности и мягкости, с которой он ступал. Он остановился совсем рядом, немного помялся и заговорил голосом низким, приятным, но имевшим особый тембр, который Селин мысленно тотчас охарактеризовала как «разбойничий». Человек произнес:
- Простите, мэм, вам чем-нибудь помочь?
Непостижимо! Все без исключения устремились ей помогать. Притом, чем больше они помогали, тем сильнее запутывалась и усугублялась ситуация. Селин, не отнимая бумажных платочков от лица, посмотрела на того, кто с ней заговорил.
И увидела перед с собой Аполлона, явившегося ей в образе мужчины, который был «зело велик и украшен лицем». Для странствий по земной юдоли божество переоблачилось в одежды полицейского чиновника: дешевый коричневый пиджак от Marks&Spencer, светло-серую рубашку и темные брюки. Однако скромный наряд ни в коей мере не умалял совершенно невообразимой, как Селин показалось, красоты этого человека.
Привлекательные, рождающие невольную симпатию лица не редки. Селин окружало много довольно милых людей, за которыми было приятно наблюдать со стороны. Их облик и манеры приводили в благодушное расположение. Таков был начальник Селин, Терри, и даже чернявый улыбчивый пуэрториканец, который продавал хот доги на углу около ее дома, и еще у тысяча других людей, с которыми она сталкивалась ежедневно в нескончаемом нью-йоркском мальстреме.
Если же говорить о чувстве глубоком, то питать нежность можно к любому лицу, пусть бы оно было некрасиво, простовато, странно или вовсе уродливо. Джейк, к примеру, не отличался миловидностью, его физиономия была словно составлена из крупных рубленых линий и плоскостей.
Но иногда – может, один раз за всю жизнь – доводится увидеть такое лицо, которое совершенно захватывает воображение. Какие-то не поддающиеся определению, иррациональные силы укореняют его образ в душе, словно отсвет далекой и недостижимой чистой красоты, которая в надмирных сферах, существует сама по себе, не соединенная с материей. Притягательную ее силу не объяснить вульгарно-научной «целесообразностью» и «равновесием частей», она неразложима на составляющие и несет в себе искру, созерцание которой приводит в трепет все существо созерцающего.
Невозможно было бы с точностью передать словами, в чем заключалось поразительное совершенство облика этого человека. Слово не приспособлено для отражения тончайших нюансов, которые составляют саму индивидуальность предмета, сфера слова – обобщение, которое взывает к коллективному опыту. Поэтому, говоря общо и приближенно, можно лишь отметить, что заговорившему с Селин мужчине на вид было лет около тридцати, что он был высок, атлетически сложен и зеленоглаз.
Но разве это объясняет что-нибудь? К примеру, объясняет ли это, почему Селин, не мигая и не в силах оторвать взгляд, долго смотрела в его теплые, но серьезные, и даже где-то, в самой глубине, грозные глаза? Или почему немного настороженная, однако озорная улыбка, которой он ободряюще Селин улыбнулся, показалась ей самой удивительной улыбкой из когда-либо ею виденных?…Была, правда, еще одна… удивительная…Впрочем, это нисколько дела не меняло.
Он внимательно разглядывал Селин некоторое время, взор его все более и более смягчался, разгорался оживлением, веселостью. Наконец, негромко кашлянув, он сказал:
- Мэм, у вас все в порядке? Что-то случилось? – он подсел к ней на диванчик. - Я детектив Харрис… Дин Харрис из Отдела криминалистической экспертизы Нью-Йоркского Полицейского Департамента, - назвался он, показывая удостоверение. Его жест был быстрый, привычный, официальный. – Может быть, я вам чем-то могу помочь?
- Я…я даже не знаю, - проговорила Селин, пытаясь наскоро вытереть глаза. – У меня какая-то глупая…и дикая ситуация…Да…простите, очень приятно, - она протянула свою тонкую ручку с ухоженными аристократическими пальцами, и детектив Дин Харрис мягко пожал ее, едва касаясь, словно боялся сломать хрупкую и ценную вещь. Ладонь его была твердая, как деревяшка, с жесткими мозолями и рубцами, но излучала при этом удивительное тепло.
- А вас зовут… – подсказал он, видя, что девушка в легком замешательстве.
- Ой…верно, извините…Селин Пфеффер.
- Мне тоже очень приятно. Так, что же у вас стряслось?
…И что на это прикажете отвечать? … Что два негодяя устроили из-за нее скверную сцену в питейном заведении?...Что ей отвратительны полицейские участки?...И что в глубине души она желает встать и уйти, бросив Джейка на произвол судьбы, по меньшей мере, до завтрашнего утра…И корит себя за это!...
- Вы знаете…- медленно подбирая слова, проговорила Селин Пфеффер. При этом пристально смотрела на детектива, и ей казалось, что при каждом движении его длинных темных ресниц у нее под сердцем образуется сосущая пустота, - это так, ничего… На меня немного действует обстановка. Моего… знакомого задержали за скандал в баре. И вот, я тут... жду своего торжественного выхода! – она нервно и суховато рассмеялась.
- А зачем же так переживать? – искренне удивился детектив Харрис.
- Дебютный спектакль, знаете ли… Никогда таких происшествий у меня не случалось.
- Да ладно вам. Помурыжат немного и выпустят, - он говорил, как человек, тонко знающий все особенности подобного рода происшествий. - Ваш знакомый что-нибудь сломал? Набил кому-нибудь физиономию?
- Да-а…в общем-то, не без этого, - Селин постаралась придать своим словам тень немного небрежной, благородной иронии.
- Ох, даже так? – удивился детектив, и улыбка его сделалась чуть кривоватой.
- Угу, - кивнула Селин.
Опять разбитое в кровь странное лицо. От одного лишь воспоминания о нем по спине прошел необъяснимый холодок.
…Да что же это такое, в самом деле?...
- И часто этот ваш знакомый так развлекается? – поинтересовался детектив Харрис многозначительно. – Вы меня простите, но вы, мне кажется, как-то совершенно не вяжетесь с такой компанией, - прибавил он, разъясняя тем самым расплывчатый намек, который явственно прозвучал в его интонации.
Селин не удержалась от кокетства, хотя сама и понимала, что назвать его тонким никак нельзя.
- Это почему же? – поинтересовалась она.
Детектив живо и с большой охотой ответил, словно только и ждал повода сказать какой-нибудь комплемент:
- Ну… - пожал он плечами. - Вы слишком красивы, слишком элегантны, слишком интересны и вообще слишком хороши для того, чтобы попадать в такие передряги, - опять у него в глазах засветились теплые искры. – Ну, это мое чисто объективное профессиональное мнение, вы ничего не подумайте.
- Жалко, - совершенно осмелев, хохотнула Селин. – А я уж, было, чего только не собралась подумать!
- Ну, если уже собрались, то я вас остановить не смогу, - хмыкнул полицейский детектив.
В этот самый момент по участку разнеслось:
- Дин!!! Где тебя носит? Иди сюда уже!
Настойчивый призыв, долетевший из дальнего конца обширного холла, оказался настолько внезапен, что детектив Харрис заметно вздрогнул, словно бы голос заставил его очнуться от мыслей, концентрировавшихся, со всей очевидностью, вокруг девушки. Детектив чуть-чуть смешался и его благородное, мужественное лицо приняло выражение досады. Там, вдалеке, стоял очень рослый парень с широченными плечами и махал детективу Дину Харрису желтой пластиковой папкой.
- Дин! Срочно! – рявкнул опять длинный. По всему, это был напарник. – Ты нужен!
- Селин…Можно я буду вас по имени?...
- Да, конечно, - пожала она плечами.
- К сожалению, служба, - сказал он и извинительно заулыбался. – А как вы относитесь к тому, чтобы обменяться контактами? – синие глаза Селин сделались огромны. – Ну, мне кажется, всегда полезно иметь знакомства в полиции…если что, я всегда готов помочь. Вы можете на меня рассчитывать, в любой момент я к вашим, так сказать, услугам.
Совершенно размякшая от многочисленных треволнений, которые обрушились на нее в последние несколько часов, Селин продиктовала Дину Харрису, детективу Отдела криминалистической экспертизы Нью-Йоркского Полицейского Департамента, номер своего мобильного телефона.

***
Наверное, если бы кто-нибудь сказал братьям Винчестерам, что они окажутся на Восточном побережье США из-за английской желтой прессы, они бы удивились необычайно. Впрочем, лишь на первый взгляд это утверждение могло показаться парадоксом.
А дело было в том, что уже довольно давно Дин взял за правило просматривать британские газеты. Натурально, его не интересовали респектабельные «Таймс» и «Дэйли Телеграф». Но при этом он регулярно, раз в полтора-два месяца, заглядывал на сайты британских таблоидов. Дин делал это не сказать, чтобы с какой-то конкретной целью, а скорее так, на всякий случай. Иногда на электронных страницах второсортных изданий попадались заметки, несомненно, достойные его внимания. В некоторых совершенно неправдоподобных историях не стоило труда угадать следы тайной деятельности их с Сэмом безымянных заокеанских коллег. В этом было нечто ободряющее, консолидирующее. Из отчетов ничего не ведающих журналистов Дин имел возможность извлекать истинный смысл происходившего, и это лишний раз напоминало о том, что Винчестеры не одиноки. Пускай братья давно свыклись с положением неугодных, опасных бунтарей и отщепенцев, отринутые в равной степени как большим обывательским миром, так и сообществом охотников. Все же принадлежать группе – пусть и номинально – было утешением.
Имелась, правда, и еще одна причина, по которой Дин читал английскую прессу, но о ней позже…
Примерно за две недели до событий, о которых идет речь, на сайте «Ньюз ов зэ Уорлд» появилась статья под заголовком «След Дракулы уводит через Атлантику». Увидев такое название, да еще и набранное крупным шрифтом, Дин удивился. «Мировые Новости» имели свою четко определенную тематику, и за ее рамки редко выходили. С величайшим упорством день за днем они рылись в шелухе, щедро разбрасываемых вокруг себя вселенской ярмаркой тщеславия, и редко поднимали голову из ее мишурного праха. А тут вдруг – Дракула.
Старший Винчестер скептически хмыкнул и немедля принялся за статью.
Он был удивлен вдвойне, когда первая часть «Следа Дракулы» на поверку оказалась более или менее содержательным криминальным обзором, посвященным странным убийствам, произошедшим за последние два с половиной месяца в городе…Нью-Йорке. Дину сразу вспомнилось промелькнувшее в Интернете упоминание о чем-то подобном. Однако в американском источнике содержался лишь намек на «серийника», и никаких подробностей сообщено не было. «Ньюз ов зэ Уорлд», как ни поразительно, четко расписали ситуацию: убийца выходил на охоту через относительно равные промежутки времени и убивал девушек, поздно возвращавшихся домой с работы. Первая из жертв была студенткой, вторая - инструктором по йоге, третья работала менеджером на какой-то фирме. Все в возрасте от 21 до 23 лет. Объединяла девушек лишь красота, молодость и свежесть. Все убийства произошли в радиусе двух километров от Центрального Парка. Далее было сказано, что на шее у троих имелись глубокие укусы со следами длинных клыков, а тела жертв были полностью обескровлены.
И вдруг, изложив все эти скудные, но крайне ценные сведения, автор статьи сделался буен. А сделавшись буен, он, ни с того, ни с сего, вывалил на головы читателей свою теорию о вирусном происхождении вампиризма. На словах «…при попадании лейкоцитов человека в кровь вампира, они воспринимаются лейкоцитами вампира как чужеродный агент, после чего происходит лейкоцитарный фагоцитоз.…» Дин бросил читать. Не могло быть никаких сомнений в том, что статья была написана охотником-естествоиспытателем. Либо сумасшедшим. Либо со слов одного из них. Сверхъестественным, скорее, выглядело то, что статью вообще напечатали в «Ньюз ов зэ Уорлд»: ведь через ее теоретическую часть было совершенно невозможно прорубиться! Какой представитель целевой аудитории станет, стоя в метро, разбирать этакую заумь?
Ясно было одно: у Винчестеров наметилось дело в «Большом Яблоке».

Нью-Йорк встретил Винчестеров жаром, лихорадкой и учащенным пульсом жизни, от которых братья порядком отвыкли, вояжируя по самым, что ни на есть, медвежьим углам страны. Безостановочная суета города подействовала на них воодушевляюще. Оба, Сэм и Дин, ощутили нарастающий азарт, мощный и обновленный, каким он был много лет назад, когда охота лишь начиналась. Завладевшее ими чувство было странно и двойственно. С одной стороны, заниматься сыском в норах, переходах и лабиринтах этого колоссального человеческого термитника было тяжело и опасно. Непременно на ум приходили приснопамятные стог сена и иголка, причем, всегда был шанс, что разыскиваемая иголка воткнется в задницу, стоит только отереть пот с чела и присесть, дабы отдохнуть от трудов. С другой стороны, самый масштаб предстоящей работы возбуждал воображение. Город, циклопический и легкий, и темный, и блестящий, и страшный, и заманивающий в свои сети и ловчие ямы, наваливался на Сэма и Дина Винчестеров. Сливаясь в единый поток, мелькали тысячи лиц, среди которых Винчестерам предстояло отыскать одно – то, которое лишь притворялось человеческим.
Первые шаги их расследования были осуществлены с изрядным изяществом: Дину и Сэму удалось добыть отчеты полиции и побеседовать с офицером, который обнаружил первый труп. Они даже исхитрились проникнуть в морг и осмотреть тело новой жертвы - четвертой по счету, - убитой ровно за день до появления Винчестеров в городе. Однако результаты их изысканий содержали несколько сюрпризов.
Первым сюрпризом оказалось то, что все девушки имели на шее следы от тонкой удавки. Убийца сначала нейтрализовал сопротивление, и только потом вцеплялся им, полузадушенным, в горло. Когда выяснилось данное обстоятельство, Дин вопросительно посмотрел на склонившегося над трупом задумчивого Сэма, почесал затылок и воскликнул: «Что за хрень, прости господи?»
Далее стало известно, что никакого полного обескровливания организма не наблюдалось. Кровь если и была выпита, то лишь частично, и убийца во всех случаях оставлял девушек умирать от удушения и кровопотери. Сами же раны выглядели рваными прокусами, хотя, судя по фотографиям, от раза к разу становились более аккуратными. Кроме того, по свидетельствам полицейских, у первых двух жертв на теле было куда больше повреждений, чем у последующих. Нападавший, со всей очевидностью, совершенствовал технику.
И последнее. Слюну, которая была обнаружена на ранах девушек, эксперты идентифицировали, как человеческую: белый мужчина, вторая группа крови, резус отрицательный.

Глубокой ночью Дин и Сэм покидали 18-й участок Полицейского Управления. Попавшийся в руки охотников офицер Николс поделился с ними подробностями обнаружения последней жертвы. Вытянув информацию, братья решили наконец-то отправиться прямиком в номер и как следует выспаться. Дело, подброшенное заморской газетой, определенно, оказалось запутаннее и необычнее, чем они полагали.
Дин сел за руль «Импалы», включил диск AC/DC, завел мотор и стал аккуратно выруливать с парковки. «Машиной уже надо заниматься…» - неопределенно подумал он, прислушиваясь к звуку мотора, в котором некоторое время назад появились настораживающие обертоны. «Детка, я тебя прошу, не вздумай превращаться в ржавое корыто! Что за кисляк! Жизнь прекрасна и удивительна!»
- Дин, - сказал Сэм, листая материалы в своей рыжей пластиковой папке. – Честно хочу тебе признаться, у меня с каждым днем растет подозрение, что мы присвоили дело, которое по праву принадлежит полиции.
- Ну, Сэмми, у меня такие подозрения в огороде тоже растут, - Дин пожал плечами. – Но, прежде всего надо дождаться информации от Бобби. А потом будем думать. Ты же сам говорил, что, согласно восточноевропейским источникам, некоторые вампиры душили людей.
- А Бобби тоже считает, что все эти убийства смахивают больше на дело рук какого-то маньячеллы…
- Положим, смахивают…внешне, - возразил Дин. – Но я лично боюсь нарваться на этом дельце, если мы начнем пороть горячку. Тебе не приходило в голову, что вампиры тоже не идиоты, и им вполне под силу додуматься до подобной уловки: обставить охоту, как серийное убийство. А, Сэмми?
Сэм пожал плечами.
- Просто, такого случая в нашей практике еще не было.
- Как будто у нас не было уникальных случаев, Сэм! – Дин выехал на дорогу, и теперь «Импала», плавно покачиваясь, быстро летела по ночным улицам в поредевшем потоке автомобилей. Вопреки своему имени, она походила более на черную убийцу-пантеру, нежели на тонконогую и глуповатую антилопу. Еще более сходна она на была с демоницей, вставшей на сторону добра. Что-то здесь было нечисто. Наверное, демоница эта полюбила охотника…
- А кроме основной, - продолжал Дин, - у нас имеется еще пара версий, которые было бы неплохо обкатать. Да и вообще, Сэм, разве тебе не нравится? Такая красота! Большой город, большая работа!
- Ну…в целом, ты прав, - согласился Сэм. – Даже если этот мерзавец окажется обычным маньяком, то мы все равно избавим мир еще от одного представителя нечисти… нечисти, обладающей всеми свойствами человека.
- Сэм, я всегда утверждал, что нечисть я понимаю, а люди – сплошь шизанутые, - заявил Дин, постукивая по рулю в такт музыке, и смотря куда-то влево. – Потусторонние твари живут по своим потусторонним законам, и с нашими законами их законы не пересекаются. Надо питаться кровью – иди, убей человечишку. Другое дело, что человек не хочет, чтобы его засосали насмерть...
- И тогда приходят они… - рассмеялся младший Винчестер.
- То есть мы, - кивнул Дин. - Ну да! Простой закон джунглей. Но когда свои же начинают обедать, завтракать и ужинать себе подобными и еще поделки из них мастерить…Помнишь Бендеров?
- Точно. Вся семейка оказалась сдвинутой. «Шамая лучшая дичшь – это чшеловек…» - неприязненно передразнил Сэм нечленораздельную речь папаши Бендера.
У Дина тотчас возникли в памяти его рот и отвратительные миазмы, которое старик распространял вокруг своим гнилостным дыханием. Он был словно пропитан зловонием всех кошмарных смертей и страданий, которыми другие оплачивали его извращенную страсть. Дин скривил лицо в гримасе крайнего омерзения.
- Надеюсь, этот не будет, по крайней мере, так смердеть, - хмыкнул Дин. – Объятия папочки Бендера мне показались совершенно не сэкси…А его детишки! Интересно, кто ж ему нарожал такую ораву вурдалаков?
- Как мне показалось, - произнес Сэм с глубокомысленным выражением, однако было заметно, что он старается подавить хихиканье, - семейство Бендеров жило совершенно изолированно…Может, от грязи завелись?
- Сэм! Сэм! Не пугай меня! Я надеюсь, ты не забыл, что производство вурдалаков требует соучастника! – Сэм заржал. Дин тоже.
Отсмеявшись, Дин вдруг сделался серьезен и спросил без перехода:
- Сэм, послушай, а ты видел…ее?
- Кого ее? – совершенно не понял младший.
- Девушку в участке.
- Дин, это ты у нас можешь круглосуточно работать в режиме «мультитаск»: и цыпочек кадрить, и убийство расследовать. Я все больше сосредотачивался на деле.
- Учись, пока я жив…
И Дин почему-то замолчал. В другой ситуации такая неожиданно нахлынувшая задумчивость насторожила бы Сэма. Сэм не любил упоминаний о смерти, в особенности, если те исходили от Дина. Даже если он преподносил их в форме шутки. Ибо тут пролегала чудовищная зияющая пропасть, отделившая Дина от Сэма, и от всего человечества. И иногда Сэм спрашивал себя, правда ли ему удается докричаться до брата, стоящего на другой стороне разлома, или это только иллюзия?
Однако сейчас старший сделался не столько задумчив, сколько мечтательно-рассеян. Настроение это было для Дина необычно, но не представлялось Сэму чем-то опасным. В ярких зеленовато-карих глазах брата вспыхнули так хорошо знакомые Сэму и столь любимые им теплые огоньки. А на губах поселился ангелоподобный мерцающий призрак улыбки.
Старший Винчестер остановил машину на светофоре. Сэм, подперев щеку рукой, невнимательно поглядывал в окно. Загорелся уже зеленый свет, когда Сэм вдруг подскочил на месте и уставился на что-то вдалеке.
- Дин! – завопил младший.
- Что? Не хватай пальцами стекло.
- Ты видишь?! – кричал младший.
-Что? Кого?
- Там! Вон на переходе! – Сэм энергичным жестом указывал куда-то. – Да вон же!
- Черт! Ни хрена себе! – Дин тоже увидел. – Провалиться мне сквозь асфальт прямо на этом месте! – сзади уже посыпались раздраженные сигналы других автомобилей. – Дьявол! За ним, только не упустить!

***
Здесь, отступая от прямой, как стрела, линии нашего повествования, надо бы сообщить, что во вторник, то есть, на следующий день после феерического вечера в Баре Кларка на 55-й стрит, у мисс Пфеффер состоялось два занимательнейших телефонных разговора.

Первый звонок застал Селин утром в офисе. Сидя за рабочим столом, она, не выспавшаяся и крайне рассеянная, совершенствовала схематический эскиз макияжа, каковой был сделан ею перед выходом из дома.
…Пизанелло. Лошадиная голова с трензелями. Перо, чернила, по наброску итальянским карандашом…
Мысли Селин Пфеффер были меланхоличны и полны мрачной самоиронии. Воспоминания о вчерашних происшествиях неотступно следовали за ней и казались нелепой фантасмагорией, в которой она сама, поддавшись действию необъяснимых флюидов, мыслила и действовала, словно какая-нибудь мечтательница и утопистка.
Вдруг унылое течение этих рассуждений было прервано, когда ее мобильный телефон запел голосом Литтл Эвы «Everybody’s doing a brand new dance now, come on, babe, do the locomotion…»
Мисс Пфеффер сказала:
- Доброе утро, Селин Пфеффер слушает.
- Привет! – прозвучало в трубке. – Вы меня, помните? Вчера, в участке…
- О, господи!
- Никому не говорите! Для всех я - просто Дин.
- Неужели Дин Харрис? – испытывая несказанно приятное удивление, воскликнула Селин, громче, чем следовало. Тут же поймала на себе любопытные взгляды коллег. Она слегка покраснела, встала и пошла прочь из комнаты в коридор.
- Значит, помните? – спросил этот низкий, чуть грубоватый, но, как Селин с удивлением отметила, уже милый ей голос.
- Как не помнить!
- Ну…я хотел узнать, чем у вас завершилось вчера дело?
- А я, знаете ли, ушла, - сказала Селин, пряча за небрежным тоном изводившие ее угрызения.
- Да ну?
- Да…встала и ушла, после того, как мне сказали, чтобы я отправлялась домой. Моего знакомого все равно не выпустят до встречи с адвокатом, - и голос ее невольно сделался на несколько мгновений холодным. – Но, вы, наверное, не только ради этого звоните, Дин?
- Ну…не буду ходить вокруг, да около, - сказал детектив. – Хотел узнать, есть ли у вас какой-нибудь не занятый вечер?
- А на что он вам? – хохотнув, кокетливо поинтересовалась она.
- Как бы сказать…у меня есть вечер, положим, у вас тоже есть свободный вечер. Если их соединить, то может получиться какая-нибудь симпатичная штуковина. Как считаете?
- Даже не зна-аю…- протянула Селин Пфеффер, прохаживаясь по коридору туда и обратно. – Еще один вечер в компании полиции? А, детектив?
- А мы пошлем детектива куда подальше! – весело ответствовал Харрис. – Детектив Харрис, проваливайте ко всем чертям, я тут девушку приглашаю, а вы лезете не в свое дело!
- И взашей его, пожалуйста, будьте так любезны, - подыграла Селин.
- Уже! Полетел с лестницы, - рапортовал торжествующе Дин. – Ну как?
- Вы очень милы.
- И-и…?
- И обаятельны, - Селин, широко улыбаясь в трубку, таинственно молчала.
- Ну, а как, у вас времени для милого и обаятельного меня найдется? – чуть напряженно спросил голос.
- В четверг после пяти подойдет?
- Еще спрашиваете! Обожаю четверги, а после пяти – с детства мое любимое время! Где мне вас встретить?...
Окончив разговор, Селин еще минут десять не входила в офис, потому что явственно ощущала, что лицо у нее рдеет, как раскаленная кочерга. Опять налетело это необоримое вчерашнее чувство, растворившееся, казалось, с первыми лучами рассвета. Опять кто-то толкал ее локтем в бок и нашептывал, что, мол, можно…можно перетряхнуть старые вещи, сжечь старые письма и оборвать былые связи, не боясь, что за дерзостью последует расплата и возвращение всего на круги своя…возвращение позорное и унылое.

Вечером того же дня, мисс Пфеффер, готовясь отойти ко сну, листала какую-то переводную книгу, которую принес коллега. Читать ей не хотелось, тем более, не было сил вникать в законы неизвестной, совсем иной и бесконечно далекой реальности. Поэтому Селин лишь не спеша переворачивала страницы, и взгляд ее падал то на одну, то на другую фразу.
…Just like a murderer jumps out of nowhere in an alley, love jumped out in front of us and struck us both at once! The way lightning strikes, or a Finnish knife!..
Вдруг Литтл Эва опять запела из-под подушки о своей вечной и неизменной локомоции. Селин достала телефон – номер определился незнакомый.
- Алло? – настороженно сказала она.
- Приветствую. Это Селин Пфеффер?
Селин словно окатило горячим душем – в точности такое же чувство, как накануне, ощущение ревущего жара, проносящегося через затылок. Повинуясь какому-то неясному порыву, она вскочила с постели и поспешила надеть на себя халатик.
- Да…
- Добрый вечер, это доктор Эрик Джей Стентсон. Помните меня? Мне кажется, я прошел первое испытание, - было слышно, что он улыбается, произнося эти слова. Селин отчетливо представила себе его улыбку, необыкновенную и жуткую.
- Доктор? Не слишком ли? – выдавила Селин, лихорадочно собираясь с мыслями.
- Что вы! В самый раз.
- Как вы меня нашли? Вы, кстати, какими науками занимаетесь, доктор Эрик Джей Стентсон? – Селин с некоторой язвительностью обратилась к нему в официальной форме.
- Филологическими, я – любитель словес по роду занятий, - сказал он как бы между прочим. - Селин, я не большой охотник зазря получать, pardon moi, по морде. Неужели вы думаете, что я бы просто ушел, не будучи уверен хотя бы на девяносто девять процентов, что потом смогу вас разыскать? Способ поиска, который вы предложили, в наше время, к сожалению, уже не работает. Новые времена требуют новых шпионских технологий. Это было не в пример более сложно, чем в 1969 году, но я это сделал.
- Вы настойчивы…
- Однако не назойлив, я надеюсь, - короткий тихий смешок, немного напряженный, но полный веселого азарта.
- Чего же вы теперь хотите?
- Жажду нового испытания, готов абсолютно на все! – отчеканил он.
- На тяжкое преступление пойти готовы?
- Ограблю, украду и всех переубиваю ради такого дела, - ответил он ритмично, заимствуя слова из какого-то старого блюза.
- Вы голову только не теряйте, - посоветовала Селин, не зная, то ли ей смеяться, то ли втянуть рожки и спрятаться куда-нибудь подальше и поглубже.
- Увы! И отыскать ее – задача почище, чем раздобыть ваш номер.
- Ваши предложения? - сказала Селин суровым голосом.
- Ужин в Le Cirque, - коротко и твердо ответил он.
- Это будет испытание в большей мере для вашего кошелька, нежели лично для вас, - саркастически заметила мисс Пфеффер.
- Хорошо, чтобы произвести впечатление, я попытаюсь уйти оттуда, не заплатив.
- Не надо, вас опять побьют. Давайте остановимся на чем-то более безобидном.
- Как скажете. Никакой экзотики или излишеств. Завтра, после работы. Согласны?
Селин долго молчала и, наконец, медленно промолвила:
- Черт с вами.
- Вы не представляете, как я польщен, - в его голосе не было ни малейшего признака иронии. – Хорошо, вы не будете против, если я позвоню завтра днем, чтобы уточнить детали?
- Нет, с чего бы?
- Тогда доброй ночи.
- До свидания…
…Ууууфф…Кошмар какой-то!