Tell me what you want to hear
Something that were like those years
Sick of all the insincere
So I'm gonna give all my secrets away
This time, don't need another perfect line
Don't care if critics never jump in line
I'm gonna give all my secrets away
Oh, got no reason, got no shame
Got no family I can blame
Just don't let me disappear
I'mma tell you everything

Мобильный выдавал беззвучную трель, чертя дугу по поверхности стола. Синим мигало имя «Крис», но мне не хотелось брать трубку. Что–то подсказывало – это будет грубая ошибка, за которую разъяренная Марго покарает меня нещадно. Поймав настороженный взгляд полный странного недовольства, все же решил поднять эту чертову трубку. Гори ты, Кристен, огнем, что за феноменальная способность появляться в самые ненужные моменты?
– Привет, Кристен.
Лицо Марго смешно вытянулось, приняв ещё более грозный вид. До чего де она милая, когда злится!
– Он... он... он... бросил меня! – Кристен захлебывалась слезами. – Роберт скотина! Он спал с этой стервой из «Помни меня», как её звали? Да, не важно! Только что Том прислал фотки на фейсбук. Как он мог? Как? Тейлор, я покончу с собой, в этот раз точно. Больше такое унижение терпеть нет сил! Тей... – Кристен захлюпала носом, а слова стали совершенно не разборчивы.
Эти их ссоры с Робертом были редкими, но меткими. Страстные влюбленные большую часть года превращались в кровных врагов в остатки этого самого года. Схема проста как пальчиковые батарейки: Роберт зависал где–то с Томом, его лучшим другом ещё со школы. Совершенно неадекватный Томас спаивал Роба и подкладывал под знаменитость все, что готово подкладываться. Делал фото и высылал их Крис. Стюарт, естественно шла в разнос. Била посуду, заламывала руки, плакала, попутно расцарапывая Робу лицо, а, в конце концов, запиралась в комнате с телефоном, чтобы набрать мой номер. Мы лучшие друзья, я очень люблю Крис, но порой хочется удушить эту маленькую истеричку.
Перестань, я сейчас приеду. Главное не уезжай. – Последнее можно было не добавлять. Крис не сдвинется с места, даже если начнется ураган, наподобие того, что показывали в «Послезавтра», разрушающий её дом. Кажется, плохо начавшийся ужин придется отложить без логичного завершения. Вот уж не знаю, благодарить за это Крис или нет?
– Кристен попала в беду. Мне придётся уехать.
– Что–то серьезное? – плохое расположение Марго улетучилось, словно его и не было. Личико приняло озабоченное выражение, а глазки забегали. Марго – не Кристен. Случись беда – Марго примет её стойко, без лирических отступлений и истерик. Нечто во взгляде зеленых глаз, в строгих, но четких линиях лица, говорило о невероятной душевной силе у хрупкой с виду девушки. Моей девушки.
Я не могу сказать что, но Кристен – мой лучший друг. Я просто обязан съездить и помочь.
Выражение лица любимой непередаваемо изменилось. Марго слегка отклонилась, словно я ударил её словом. Удивление, даже некое разочарование залегло складкой на лбу, в глазах вопрос. Боже мой, какое у этой малышки говорящее лицо. Иногда оно выдает её с головой, как лжеца нервозные движения рук. Пришло в голову, что это наверное из–за потерянного вечера, времени у нас оставалось всего пару дней; так же как и ей мне не хотелось тратить их в пустую.
Ну что же, этой ночью я смогу восполнить потерянное. В голове уже крутились интересные варианты поз, нами ещё не опробованные.
– Спасибо тебе, любимая, за понимание. Я приеду, как смогу.
Думаю, двух сотен вполне хватит, чтобы заплатить по счету, а мне стоит поспешить, если я хочу вернуться, как можно быстрее.
Склонившись к Марго, поцелуем закрепил наш с ней договор, обещая все, что могу предложить после возвращения, давая этим самым некий аванс.
– А когда я вернусь, мы займемся, чем захочешь.
Ох, не стоило мне врать, но так будет лучше. Компромисс. Роб всегда говорил о нем, как о каре небесной. Длинное такое слово обозначающие дрожащие поднятые руки к потолку. Девушки особо ценили это слово, но ненавидели парней, когда те ему следовали. Парадокс. У Роберта была своя удивительная теория, опробованная на Кристен не раз и не два. Принцип прост: соглашаешься, но, подыгрывая, гнешь ненавязчиво свою линию, мягко, без давления. Если девушка глупа, то усилия не нужны, ну, а если умна... Я не люблю простых вариантов, но стоит попробовать. С Марго это будет интересно, а может даже опасно. Идя к двери, я ни разу не обернулся. Сколько боли мне принесло такое решение. Возможно, обернувшись, я бы смог приметить боль на лице любимой и остановиться, почуяв неладное. Но я спешил вернуться, поэтому ничего не видел.

***
Дверь в квартиру оказалась открытой. Под ногами хрустнуло стекло, занавески развивались на ветру. Хорошо, я пропустил основную часть, уже легче.
– Крис! Кристен!
В глубине квартире что–то грохнулось, видимо стеклянная ваза, а затем приглушенное рыдание послужило точным навигатором место положения.Остановившись перед закрытой дверью в ванную, я попробовал провернуть ручку, но тщетно.
– Крис, открой, это я, Тейлор.
Всхлипы прекратились, но дверь не открылась.
– Я не хочу выходить. Я выгляжу как свинья!
Тяжелый вздох вырвался сам собой. Ничего, терпения мне не занимать.
– Перестань, это глупо.
– Все равно, – упрямо гнула свое Крис, – лучше так.
– Ладно, как скажешь, – сев около двери я задумчиво обводил разгромленную комнату взглядом, – может, расскажешь, что случилось, подробней?
– Сложно что–то прибавить. Он приехал пару часов назад. Радостный, даже тошно. «Милая, давай сходим, поедим?» А перед глазами у меня все маячила картина, как он похабно облизывает эту сучку. Её рука в его штанах, ноги раздвинуты. Фу, чуть не вырвало.
Кристен зашлась слезами, громко всхлипывая, сморкаясь в носовой платок. Моё внимание привлек мигающий огонек на автоответчике. Почему–то подумалось о родителях, звонка которых ждал уже неделю. Может, позвонить самому, дабы они не забывали моего голоса?
– А я ему «Да пошел ты на хер, Роберт Патинсон! Иди к сучке, которую так сладко драл, пока был в своем долбаном Лондоне. Хороши же у тебя поездки к родителям. Надеюсь, они увидят это фото и будут гордиться сыном».
Мысли потекли совсем в другое русло. Представил лицо родителей Роба, когда им в руки попадет нечто описанное Крис. Мама закроет лицо руками, отец подожмет губу, бросив на сына один единственный, но тяжелый, укоряющий взгляд. «Ты всех нас подвел, Роберт. Такое поведение не приемлемо для члена нашей семьи», – скажет он. Роберт опустит взгляд в пол, сгорбится, выражая тем самым полную покорность старшему. Это высшее наказание в небольшой, чопорной семье Паттинсонов. Даже смешно. Мой папаша забрызгал бы слюной всю гостиную, а потом бы недели три не разговаривал, отвергая существование сына в целом. Затем ещё три недели укоряющих замечаний, ну а в конце – грозная лекция, перетекающая в отбирание карманных денег. Ему было бы плевать, что я по большому счету уже кормлю всю семью.
– А он? – буркнул я, чтобы создавать видимость заинтересованности. Кристен обязательно должна выговориться. Только так можно было спасать её от депрессии.
– Да что «он»? Изменился в лице, опустил руки и застыл, не смея сдвинуться. А главное – молчит, сука, молчит! Смотрит так жалостливо, покорно, как щеночек. Но на меня этот номер больше не действует! Нет, сэр, не действует! Увидев, что меня не проймешь, он начал оправдываться: «Прости, Крис, это все водка, виски и игры. Я не хотел, она сама запрыгнула». Дальнейший бред я слушать не стала. Сняла с полки вазу и разбила об его немытую голову.
Молчание длилось недолго. Мнимый энтузиазм обиженной девочки сменился жертвенными слезами. Теперь Крис ревела в голос.
– Ну, за что он так со мной, Тейлор? Может, правы все сплетни, и я для него лишь рейтинг? Ведь фаны так любят нашу пару, так поддерживаю! Если мы расстанемся, неизвестно к чему это приведет наши карьеры! Может, я его люблю, а он меня нет? Другого объяснения его поступку не вижу!
Огонек автоответчика гипнотизировал. Вспыхивая, затем, угасала, красная лампочка. До тумбочки можно было дотянуться рукой, и от нечего делать я подцепил аппарат за шнур, подтягивая к себе.
Кристен по–прежнему всхлипывала за дверью. Интересно, кто звонил в её отсутствие? Может, мама? Тогда любимый голос будет лучшей поддержкой. Мама Кристен – самая радушная женщина из всех, которых мне приходилось видеть. Трепетно любя дочь, она заботилась обо всех вокруг. Приезжая на съемки, всегда подкармливала меня и Роба чем–то вкусным, домашним. Кристен стеснялась, старалась держать маму подальше от нас и не позволяла ей на людях таскать себя за щеки, считая этот жест унизительно детским. По мне так это ужасно мило, семейно.
Звонки же превращались в комедийное шоу с сюсюканьем и припоминанием детских случаев. Порой мы с Робом по полу катались, выслушивая все подробности времен, когда Кристен осваивала горшок.
Улыбка сама собой появилась на моем лице. Если это мама Крис, то вернее способа выкурить её из туалета не было.
– Привет, Крис, вижу, ты ещё не приехала. Тут моросит, но это нормально для Лондона. – Вещал голос Роберта из динамика. За дверью все стихло. Рыдания оборвались как по мановению волшебной палочки. – Уже ужасно скучаю по тебе. Передавай Тейлору привет. Видел номер, на который мы снимались. Ха, я все равно круче. Крис, я тут задержусь, вернусь к концу недели. На пятницу ничего не планируй. Надеюсь, моя семейка не выжмет из меня последние. Представь, планируют поездку в Оксфорд, как последние туристы.
Речь Роберта прервался, но запись ещё шла. Девичий голос крикнул, что еда готова и пора к столу. Роб отозвался, что уже идет, и снова заговорил в трубку:
– В общем, кажется, тут будет так же весело как в дождливый день в Ванкувере. Надеюсь на твои молитвы. Пока.
В квартире стало как–то темнее, или мне только так казалось. Кристен все же открыла дверь и теперь смотрела на меня, стоя на четвереньках с ужасом в идеально накрашенных глазах. Никаких следов слез.
Молча проверив дату голосового сообщения, я лишь убедился в том, что она врала мне. Час назад. Скорее всего, Роб звонил за пару минут до моего прихода. Удивительно, что Кристен его не слышала.
Теперь бардак в квартире предстал совсем в ином свете. Стала заметна чистота импровизированной ссоры. Осколки лежали только на коврике при входе. Вода разлита исключительно там, где впитаться не могла: на ламинате, кафельной плитке около ванной и кухонной доске. Вещи разложены, но не разбросаны. Будь моя вера в слова Крис хоть немного меньше, я бы сразу заметил подвох.
– Я могу все объяснить...
– Зачем тебе было врать мне, Крис? Что за дурацкие игры?
– Послушай, послушай, – подруга подползла ко мне, схватила за руку, мешая подняться, – просто все зашло слишком далеко. Это понимаю даже я. Тей, ты мой лучший друг, и я хочу тебе помочь!
– В чем помочь? О чем ты?
Раскрыв рот, Кристен хотела что–то ответить, но телефон в моих руках ожил. Звонки проходили один за одним, а затем включился автоответчик.
– Кристен. Заканчивай представление. Марго выехала в аэропорт. Кстати, почему мне приходится звонить тебе домой? Включи телефон!
Пошли длинные гудки. Голос Алана невозможно спутать ни с каким другим.
– Прости, Тейлор, прости меня. – Заговорила Крис, хватаясь за мои плечи руками. – Это все для твоего блага. Эта Марго утопит тебя, я же вижу. Ты любишь её так же сильно как я Роберта. Но у нас есть будущее, а она простая девочка.
Когда моя ярость достигает точки кипения, то лицо становится каменным. Сложно догадаться, что я злюсь. Сейчас внутри бушевал вулкан, но лицо приняло безмятежное выражение. Кристен подавилась словами, замерев на полуслове.
– Это даже была не моя идея. Алана. Он купил человек, чтобы тот ей заплатил за отъезд. Она думает, что бежит от суда. Тейлор, она продалась за жалкие копейки. Все что угодно лишь бы не доходило до суда!
Слова доходили до сознания, но звучали в голове эхом. Отбросив руки Крис, я встал, наткнулся на тумбочку, кажется, перевернул ее, разбив об стену. Стюарт кричала что–то в спину, но это было мелочью.
Выскочив в коридор, я поймал такси, не доверяя себе в таком диком бешенстве сесть за руль. Сев в салон я поднял взгляд к небу.
Безоблачную гладь рассекал один единственный авиалайнер. Самолет вставал на крыло, разворачиваясь по большой дуге. Металлический бок вспыхнул, отражая солнце. Ехать в аэропорт? Постараться догнать её? Остановить? В голове я уже давно понял, что не успею. Возможно, именно этот самолет уносит Марго в далекую Россию.
В момент нашего первого столкновения я удивился, что встречаю человека с жуткой аэрофобией на борту самолета. Обычно такие люди делают все, чтобы оставаться на земле. А Марго была настолько смелой, что боролась с этим страхом. Я даже думал, что это все фарс, игра. Но, прижимая дрожащее тельце к себе, чувствовал, – это не так. Страх был реальностью, но Марго побеждала его, раз за разом поднимаясь на самолет. Отчаянная смелость русских или просто сильный характер?
Марго не могла продаться. Нет, недопустимо. Иметь силу бороться с собой, но сломаться перед другим. Абсурд, смешно. Кристен... Нет, о ней лучше подумать потом. Факт, что она за одно с Аланом жег углями, как такое вообще возможно? Мы же в одной лодке. Она как никто другой должна понимать мое стремление к нормальным отношениям. К настоящему, не поддельному.

Выскочив из такси, я в один миг оказался у кабинета Алана. Дверь открывать не пришлось, на её счастье, Алан появился в проеме как раз вовремя.
– А, герой–любовник. Как раз вовремя, милости прошу.
Джессика закричала, когда Алан влетел в стену. Раздумывать долго было незачем. Давнишнее желание: врезать хорошенько по этой оплывшей жиром морде, наконец–то осуществилось.
– Это ты заставил Марго уехать! – руки сами трясли шефа за воротник. Голова Алана болталась из стороны в сторону как на шарнирах. Лицо расплылось в улыбке, из носа потекла кровь. Вначале тихо, но затем сильнее из глотки Алана вырывался булькающий смех. Обессилев, я тряхнул его последний раз, шандарахнув головой стену, а затем разжал руки, позволяя шефу кулем свалиться на пол. Но смех только усилился.
– Глупенький, наивный мальчишка! Надеялся, что проведешь с этой шлюшкой всю жизнь? Найдешь способ оставить её рядом?
– Заткнись! – заорал я. – Закрой рот!
– Ну, уж нет. Ты услышишь все. Твоя просьба о том мужчине из фирмы навела меня на гениальную мысль. Я купил заместителя этого не состоявшегося насильника и предложил ему неплохую сумму за то, что он сделает. Все просто. Надо было только сходить к Марго и предложить ей деньги взамен судебного разбирательства. А ещё обратный билет срочного порядка до России. Поверь мне, малыш, если бы Марго сказал «Нет», то я бы отказался от своих притязаний. Я ведь тоже не из железа. Понимаю, что найти по-настоящему верную и бескорыстную девушку крайне сложно. Будь она такой, то плевать на все, живи, как хочешь. Да вот только на проверку отказалось, что Марго обычная… продажная...
Договорить я ему не дал. Глаза Алана в ужасе расширились, когда мой ботинок впечатался в его пухлое брюхо. Воздух со свистом покинул его легкие, а изо рта полилась какая–то желтая зловонная жидкость. Кашляя и отплевываясь, Алан пополз к столу Джессики, которая в ужасе барабанила по телефонному аппарату. Руки тряслись, а пальцы промахивались мимо кнопок. Девушка чертыхалась, начиная набирать номер заново.
– Нет, Джессика, повесьте трубку. – Опираясь на хлипкий стол Алан поднялся на дрожащих ногах. – Только полиции сейчас не хватало. Вы, кстати, свободны.
– Но, босс...
– Убирайся, живо!
Джессика развернулась, поспешно собрала вещи и сгинула в нише для лифтов. Мы с Аланом остались наедине.
– Ты понимаешь, мальчик, что будет, если я заявлю на тебя в суд? – разворачивая свое грузное тело, Алан почти полностью облокотился на стол. – Знаешь, какую шумиху раздует из этого пресса?
– Плевать я хотел на прессу.
Ах, плевать. Глупый волчонок, нет – котенок. Глупенький, бесхитростный маленьких щенок, возомнивший себя волком. Да я раздавлю тебя как букашку. Ты дал мне такие козыри в руку, что ни один джокер тебя не спасет!
Признаюсь, на секунду я струхнул. Весь пройденный путь пролетел перед глазами. Лицо мамы, когда она узнала о роли в Сумерках. Гордая осанка отца, хваставшегося перед другом, что его сын успешный актер, и они с мамой всегда это знали. В миг я представил, что будет, если Алан воплотит угрозу в жизнь.
А потом память подкинула образ дрожащей Марго, шатающейся, но идущей по проходу самолета. Храбрая девушка боролась со страхом, даже не подозревая, насколько он иллюзорный. В голове что-то щелкнуло, складывая факты в единую картину.
– Да, ну? А что, если я скажу, что ты уволен?
Улыбка Алана слегка потухла, но, взяв себя в руки, мужчина засмеялся громче обычного.
– И что это теперь изменит? Ты избил меня! Мне не обязательно быть твоим агентом, чтобы иметь над тобой власть. Один звонок...
– И твоя карьера полетит к черту, так же как и моя. Только поэтому ты отпустил Джесс. Побоялся, что она все же дозвониться, куда хотела.
– Абсурд! – Алан развел руками в сторону, но при этом глаза забегали по кабинету. – Мальчик, ты не понимаешь, о чем говоришь.
– А давай представим, что будет, если пресса узнает, что творится за дверьми этого кабинета?
Алан замер, внимательно вглядываясь в моё лицо, словно ища намек на фальшь. Оказалось, что это не я в его руках.
– Махинации, подкупы, угрозы... Звони в полицию, нам будет вместе весело.
– Ты не сделаешь этого. Не только моя карьера полетит к чертям...
И вот Алан уже у меня на крючке. Вытащив айфон, нажал пальцем приложение диктофона на запись.
– Ну, так что? Звоним? – записывая наш разговор, я краем глаза увидел, как Алан рванул на меня. В порыве бегущего на водопой бегемота огромная туша бывшего агента бросилась на меня. Рев стоял дикий, но моя реакция оказалась быстрее.
– Я не позволю тебе загубить мою карьеру! У тебя на меня ничего нет! Ни документов, ни записей! Даже свидетелей нет! – рычал Алан.
– Есть. Даже больше, чем вы себе представляете. Ваш кабинет – кладезь.
Я врал, это был маневр. Если в кабинете чисто, Алан поймет, что я блефую. В какую–то минуту я подумал, что проиграл. Стоун смотрел на меня стеклянными глазами с непередаваемым выражением. Оно могло обозначать все, что угодно.
– Ты не мог найти бумаги по делу Крэгга, о них не знал даже Джекс!
– Ну, почему же? Я столько часов провел в ожиданиях...
– Нет, нет. Исключено, этот замок я разрабатывал сам. Надежнее не бывает.
– Ну, оказывается, бывает, – я встал напротив Алана, руки сами по себе скрестились на груди, а подбородок вздернулся. Сложно провести афериста со стражем, но стоит попробовать. – Я же знаю!
– Да, что ты знаешь, мальчишка! – при этом руки его конвульсивно сжались в кулаки. Напряжение стало видно невооруженным глазом. Алан боялся, что я все же что–то знаю. Терять нечего.
– Я четко знаю, что Крэгг не виновен в ситуации, в которой вы его обвинили. Все, что подстроено, можно опровергнуть при наличии хотя бы одного свидетеля. Ну, к примеру, меня.
Повисла пауза. Алан закипал как чайник, разве что пар из ушей не валил. Пространство между нами сократилось. Почти уткнувшись носом мне в грудь, Стоун захрипел.
– Ты не посмеешь. Не рискнешь. Слишком много вопросов, на которые ты не сможешь дать ответы.
– А зачем мне давать им ответы? Я наведу ИХ на вас. Пусть разбираются. Скажу, что слышал разговор с Джексом о Крэгге. Они в любом случае придут с вопросами к вам.
Кто придет, с какими вопросами, о чем мы вообще с ним говорим? Кто такой Крэгг в конечном итоге? Все ответы лежали в иной плоскости мне не доступной. Но для диктофонной записи эти сведения должны быть произнесены в слух.
– ФБР нет дело до такого человека как я. Прикинусь мелким посредником и все дела. Наркота все равно шла не через мои руки.
– Ну, да. Вы же устроили так, чтобы она якобы шла через руки Крэгга?
– Это было просто, но тебе Тейлор, этого никогда не доказать. Я чувствую твой блеф, вижу его в твоих глазах. Актер из тебя никудышней. Назови мне имя Крэгга, цвет папки. Любую другую мелочь, указывающую на твою осведомленность.
Ответом Алану было лишь молчание, а ещё улыбка полная призрения. Почувствовав себя победителем, Алан отошел к столу Джессики. Подцепив трубку телефона начал набирать какой–то номер. Взгляд устремлен на меня с ужасно приторной победной улыбкой.
Внутри бушевал вулкан. Куда я влез? Зачем? Почему молчу с полным безразличием? Надо что–то делать, как–то выкручиваться из ситуации. Но молчание продолжалось. Внезапно улыбка Алана спала. Швырнув трубку на рычаг, он снова подлетел ко мне.
– Ты не посмеешь, нет. Ты ничего не знаешь.
При этом мужчина сновал по комнате, уже совсем не замечая окружающего. Затем все случилось мгновенно. Увидев засунутую руку с диктофоном за спину, Алан взбесился. Ринувшись на меня, неожиданно нарвался на кулак. Удар получился излишне сильным, мужчина повалился на пол без сознания.
– Ты уволен, Алан.
Смотря на поверженного агента, я набрал номер полиции.

. . . . .

– Тейлор, послушай меня, – папа сел напротив. – Сейчас очень важно, чтобы твое имя не всплыло рядом с именем Алана в деле наркотиков. Вся эта история с наркотиками никак тебя не касается. С полицией я уже поговорил, но остается пресса.
– Не волнуйся, па, все будет хорошо. Никто меня не видел, а я и без Алана смогу правильно говорить. Только прошу тебя...
– Нет, Тейлор, нет. – С тяжким вздохом отец мягко потрепал меня по плечу.
– Я могу уехать и без твоего разрешения, – сказал я, вставая.
– Можешь, сын, но не сделаешь этого. Неужели тебе не жаль меня с мамой? Мы так много сделали ради твоей карьеры. Стольким пожертвовали, чтобы ты был первым... Ты сам вкладывался в это весь.
Передо мной лег лист бумаги. Нехотя я посмотрел на него, горло при этом сдавил спазмом.
– Ты подписал его ещё несколько месяцев назад. Турне начинается вечером. Тейлор, если ты откажешься, то в четвертом фильме сниматься уже будешь не ты. Это строгое условие контракта.
– Но я не могу...
– Жить без неё, – закончил за меня папа.
Пришлось посмотреть в окно, за которым раскинулся огромный город. Мелкие нитки дорог, крошечные вспышки светофоров, афиш. В гостиничном номере так тихо, что слышен глухой говор телевизора за стеной.
Прежде чем приехала полиция, я успел позвонить отцу. Картина с избитым Аланом предстала в истинном свете, заставив запаниковать. Это мой агент, он избит мной, лежит у моих ног, а у меня лишь невнятная запись на диктофоне.
Испуг был таким сильным, что руки сами набрали номер отца. К моему счастью он был в городе по делам.
Когда приехала полиция, началось разбирательство. Папа кричал, ругался, доказывал, но все решили деньги. Офицеры забрали сведения, запись и вычеркнули наши имена из протокола. Словно нас там никогда не было. Я же звезда, надежда, опора.
Уже свыше часа я рассказывал отцу о Марго. Обо всем, что произошло за эту неделю с момента моего отъезда. Удивительно, но папа слушал внимательно. Обычно злость, ярость, вызванная моим непослушанием, заставляла его едва ли не бить мебель в доме.
– Да, не смогу. Она – все. – На душе стало легче, проще.
Стоя перед окном внутренне я внезапно стал безразличным. Тело налилось свинцовой тяжестью, а глаза закрывались.
Что было в течение этой недели? Я пережил подъем, страсть, огромное совершенно невероятное счастье. В висках стучала кровь, но стоило закрыть глаза, как мягкая улыбка Марго представала передо мной, словно приклеенная к внутренней стороне век. Я знал, что выживу без нее. Работа, семья, друзья не дадут оступиться, подставив плечи как костыли. Но будущее, в котором нас с Марго не существовало, казалось таким серым и убогим, что я готов бросить все, чтобы его предотвратить.
Папа подошел сзади, его рука сжала моё плечо. Жест получился неловким, неуверенным. Переминаясь с ноги на ногу, он подыскивал слова. Словно в воздухе витала очевидная безысходность.
– Тей, она же уехала ради тебя. Понимаешь? Ради твоего будущего, жизни. Ты же сам только что сказал, что её это волновало больше всего. Стало главной преградой.
– Да, я понимаю.
– Тогда о чем ещё думать? Неужели ты позволишь её жертве пропасть даром? Все говорит о том, что тебе пора заняться делами. Твой рейс вылетает ночью, уже завтра с утра первая конференция. Мы присоединимся к тебе, как только сможем, а на время съемок «Похищения» переедем в съемный дом...
Отец говорил что–то ещё, но меня привлекал только вид за окном. Уехала ради меня. Кристен сказала, что её купили, но это не так. Я отказываюсь в это верить. Но желание поговорить с ней росло с каждым ударом сердца. Почему она не попрощалась? Не сказала, что уезжает? Смятение оказалось слишком сильным, чтобы перенести его в гнетущей тишине рядом с отцом. Замолчав, папа просто сжимал моё плечо, находя это лучшей поддержкой.
– Я хочу побыть один.
– Тейлор...
– Я не уеду вслед за ней, но сейчас хочу остаться один.
– Хорошо, малыш. Я положу билеты на стол.
Отец отошел, опустив билеты на тумбочку. Оборачиваться не было смысла. Видеть откровенную жалость в его глазах, заставлять отца ощущать ещё большую неловкость, было невыносимо.
– Знаешь, это не последняя девушка в твоей жизни. Будут ещё.
– Иди, пап, до связи.
Отец кашлянул, бросил что–то в духе: «Ну, я ушел, малыш», – закрыл дверь, оставляя меня наедине со своими мыслями.

. . . . .

Внутри все горело огнем. Сидеть на месте наедине с тяжелыми мыслями стало совсем не выносимо. Боль. Пустота. Это больше меня.
Выскочив за дверь, я тут же наткнулся на Майкла.
– Куда прикажете, шеф?
Вид у Майка был взволнованный. Тот, как он незамедлительно подлетел, и что вообще стоял в коридоре, а так же необыкновенная жалось в темных глазах, сказали больше, чем требовалось.
– В «Хилтон».
Майкл замялся, словно решаясь что–то сказать.
– Босс, вы знаете, что Марго...
– Уехала. Да, знаю. – Слова прозвучали слишком резко, жестко. Майкл закрыл рот, видимо, передумав говорить что–либо. До машины мы шли молча.

. . . . .

Что я искал, приехав в отель? Кажется, весточки, письма, записки – да, чего угодно указывающего на желание продолжить знакомство. Но у стойки регистрации для меня информации не оказалось. Женщина с интересом разглядывала меня, явно узнав не только имя. Ощущения усталости крепло, но нужно было что–то делать. Срочно.
Внезапная мысль заставила воспрять духом. Открыв телефон, на глазах у женщины за стойкой я нашел номер, который Марго не стерла после разговора. По этому номеру можно найти адрес Марго, ведь они с сестрой живут вместе. Усталость, как рукой сняло. Теперь у меня был план действия.
Майкл тонко почувствовал перемену в настроение. Расталкивая скопившихся людей, он словно ледокол вел меня сквозь толпу. Сбоку вспыхивали всполохи фотокамер, привычный галдеж репортеров, но внезапно я выхватил знакомые интонации. Русские. Женщина заметила меня сразу. В миг со всех сторон наехали камеры, протянулись диктофоны, микрофоны, кто–то записывал, а счастливица вся сияла от неожиданной удачи. Оператор отсчитал секунды, и вот пошла запись.
– Скажите, Тейлор, сложно встречаться с русской? – вопрос сходу стал неожиданным. Я обещал Марго, что её оставят в покое. Пора было выполнять данное слово.
– Я не встречаюсь с русской. У нас с Марго все кончено.
Кажется, блондинка была готова взорваться от того, что такая сенсация попалась именно ей, но и другие репортеры ничего не пропускали. Теперь все, эта информация быстро разбежится по сети к облегчению фанов. Важно, что Марго не пострадает.
– Какая печальная новость. Мне казалось, вы были прекрасной парой!
В миг, когда все, что хотелось сказать, было сказано, навалилось раздражение. Словно время открутили на неделю назад. Раздражение подобной силы захватило меня около дома престарелых в Хантингтоне. Когда несколько девочек вошли внутрь чтобы взять у меня автограф. Напугав стариков шумными возгласами, они вбежали в палату бабули, а той от внезапности стало плохо.
– Это обоюдное желание.
– То есть ваше сердце снова свободно?
Вопрос показался ужасно смешным. Свободно сердце, мне кажется, теперь оно будет занято навсегда. Каждую я буду равнять с той, что уехала. Буду искать черты, приметы, знаки. Теперь это станет для меня так же естественно, как дышать, но всего этого я сказать не смею.
– Думаю, все фанаты меня поддержат сейчас, но Марго никак не могла выдержать конкуренцию Кристен. – Блондинка не переставала меня удивлять. Внезапно в её речи появилось имя Кристен, о которой я успел забыть из–за происшествия с Аланом.
– Причем тут Кристен? Мы с Кристен хорошие друзья ничего большего.
Заученная фраза, которая только сейчас стала ложью.
Боль новой волной захлестнула меня. Теперь – от осознания того, что близкий друг нашел в себе силы предать меня. Хотя мы должны быть вместе с Крис, на одной стороне. Сколько раз схожая ситуация была и у нее, а я ни разу не позволял себе решать за подругу. Но все это уже произошло, стоит думать о будущем.
Краем глаза я заметил, как Майкл занервничал. Женщина рядом взвизгнула, когда Майкл тронулся ко мне, зажимая телефон рукой. Лицо стало суровым и обеспокоенным.
– Мистер Лоутнер. Алан.
Удивление быстро сменилось гневом. Выхватив трубку, я спешно распрощался с репортершей, указывая Майклу, что нам пора. Я подумал, что ему каким–то образом удалось избежать наказания. Полиция могла посчитать запись несущественным доказательством его вины и отпустить под залог.
– Мелкая тварь! – услышал я первым делом от бывшего агента, стоило мне только сесть в машину. – Хренов ублюдок! Это так ты отплатил мне за работу? За успех?
– Это то, чего вы заслужили. – Холодно отчеканил я. Машина тронулась.
– Щенок. Ты и твой отец – полные дураки. Не понимаете, что без меня сгинете!
– Ты, – фамильярно начал я, – Алан, решил использовать единственный звонок, чтобы сообщить мне эту новость? Зря стараешься. Пока сгинул только ты. Счастливой отсидки.
Я повесил трубку, откидываясь на сидение. Глаза закрывались, а ещё размеренная езда убаюкивала. С сегодняшнего дня началась моя индивидуальная война с реальностью. Тет–а–тет, как говорится.

. . . . .

Находиться рядом с Крис, давалось мне с огромным трудом. Стоило нам только сесть в самолет, как девушка начинала говорить не замолкая. Она говорила, говорила и говорила, но я не слышал то, о чем она мне вещала. Все мои мысли были далеко от всего этого. Словно я улетел с Марго, и теперь реальность – это телепередача по телеку. Нежные руки Марго коснутся лица, заставляя выключить скучную программу, предлагая более интересные занятия.
Для того чтобы достать адрес и телефон Марго, потребовалось пару звонков. И целые сутки, чтобы набраться храбрости. Кристен оставила попытки возобновить отношения, но с тройным усилием улыбалась на конференции. Роберт к нам не присоединился. В прессу проник слух, что они в ссоре. Якобы Крис не хочет его видеть. Бред, конечно, но работает.
Моя рука набрала номер Марго, прежде чем я успел передумать. Пошли длинные гудки, не очень громкие из–за междугороднего звонка. Сердце застучало в предвкушении. Один звонок, второй, третий.
Трубку сняли. Хриплый, похоже, мужской голос сказал что–то по–русски.
– Марго можно?
– Тейлор, прости.
Ошибиться было невозможно – говорила Марго.
Сердце подпрыгнуло до самого горла. Услышав родной голос, хотелось закричать от счастья.
– Простил уже. Но почему...
– Так правильно, так надо. Я не хотела ломать твою жизнь. Карьеру...
Отец оказался прав. Горло сдавил спазм. Интересно, что делала Марго все эти дни? Как она жила и жила ли? Что сказала сестре, как уладила дела с боссом. Вот так в один день чужая жизнь стала до крайности интересной.
– Я понял, – из груди вырвался тяжелый вздох, – но почему ты не дала мне шанса проститься?
– Прости, я так тоскую. Так сильно, что, кажется, разорвется сердце. Понимаешь?
Её голос дрожал невероятно. Я слышал слезы, мольбу, раскаяние. Озвучивая вслух мои собственные чувства. Никогда не предполагал, что жизнь может стать пресной, унылой, как дождливый день. Что будет момент, когда не захочется делать любимое дело. Казалось, что выхода нет. Тупик.
– Да.
Я понимал. Слишком хорошо понимал, что происходило с нами двоими.
– Я люблю тебя. Люблю. Скажи, а ты любишь меня? Если любишь, то не все потеряно. Не важно, сколько придется ждать, но мы сможем быть вместе.
Но вместо ответа Марго расплакалась, тихо всхлипывая в трубку.
Я звонил ей из холла с автомата. Через стеклянную перегородку я видел Кристен, скромно улыбающуюся папарацци. Она ждала меня, надеясь, что сегодня я сменю гнев на милость. Но Кристен была совершенно в другом мире. Весь мой мир, вся реальность сгустилась как смола в одной точке, в одном звуке, в голосе Марго, которая плакала, понимая, к чему ведет наш разговор.
– Люблю, – выдавила сквозь слезы, – люблю тебя, Тейлор. Сильнее всех людей мира я люблю тебя. Как маленькая девочка, как полная дура, но люблю.
Уверенность, план, цель на будущее родилась сразу. Но в эту игру придется играть в слепую, и вдвоем. Без Марго я не справлюсь, не смогу справится. Её вера в меня, её любовь, вот что станет моей путеводной звездой.
– Значит мы уже вместе против всего мира. Это будет наш заговор. Я люблю тебя, не забывай. Однажды заберу тебя насовсем.
– Обещаешь?
Голос Марго стал таким робким, по–детский жалобным, что я не сдержался и засмеялся.
– Обещаю, кстати, автограф твоей сестре я уже выслал. Ольга, верно?
Это действительно было правдой. Когда я нашел адрес, то тут же выслал по нему на имя сестры автограф. Тогда я еще не был уверен, что позвоню Марго.
– Да, она будет счастлива. Тейлор, ты будешь мне звонить?
Ну, вот мы подошли к самому важному моменту разговора.
Мой мир, что он из себя представлял? Тусовки с нужными людьми, многомесячные съемки, тренажерный зал и сотни часов на съемочной площадке. Я могу ей звонить, но чувствовал, что так будет только хуже для нас обоих. Расстояние и ревность убьют все то, что может быть. Если я смогу сохранить её образ внутри, пронести его вперед, в будущее, то и будущее настанет быстрее. Оказывается, внутри я давно решил, что не буду звонить Марго.
– Соври мне, скажи, что будешь!
Голос любимой резанул по перепонкам. Соврать. Ну что же, теперь мне придется врать чуть ли не постоянно, на каждом интервью, в любой из газет. Но мы справимся.
– Буду, – уверенно соврал я. – Конечно, буду.
– Тогда пока? До связи?
– Да, прощай.
Я помедлил, впитывая последнюю секунду нашего разговора до дна, а затем уверенно положил трубку, отрезав себя от любимой на шесть долгих лет.

. . . . .

Дни, за ними недели, а затем месяцы бежали по нарастающей. В первые несколько месяцев было зверски сложно. Я выматывал себя на съемках и в тренажерном зале, появляясь дома только для того, чтобы спать. Вечные крики, слезы, фанатские подарки. Все слилось в одну сплошную линию, улыбка стала рефлексом при любом громком звуке. С Кристен стали общаться снова, но былой теплоты не осталось. Я вычеркнул эту девушку из своей жизни раз и навсегда. Кто–то говорит, что я не умею давать второй шанс, но на самом деле это не так.
Самую сильную поддержку обеспечила семья. Мама, Макена, папа окружили такой заботой, что и не снилось. Переезжая со мной с одной съемочной площадки на другую, они ни разу не пожаловались. Макена беспрекословно меняла школы, заводила новых знакомых, отшелушивая старых. Со временем малышка выросла и больше не нуждалась в братской опеке.
В двадцать один я окончательно съехал от родителей, позволив им, наконец, жить для себя. В этот же год в руки попал сценарий малобюджетного фильма, который агент подкинул мне без всякой надежды. Только увидев название, я сразу понял, что снимусь в картине.
«Прекрасная Маргарет» стала самым большим прорывом в моей кинокарьере. Даже Сумеречная Сага не дала мне такой известности, хотя была популярна на всем земном шаре. Перед съемками решил прочесть роман, о котором раньше только слышал. Беря в руки том Хаггарда, я испытывал трепет от мысли, что этого самого писателя обожает Марго. Перечитав все его романы, пережив ни с чем несравнимое удовольствие, путешествуя с героями, я ни на секунду не отпускал образ Марго.