Все сознательное детство я мечтала о путешествиях. Заоблачный город в Перу, пустыни в Египте, горы Альп… Фантазия порой заводила так далеко, что подчас мои оценки совсем не радовали родителей. А потом мама и папа оставили Ольгу на меня и уехали жить своей жизнью. В пятнадцать началась моя совершенно взрослая жизнь в роли мамы для восьмилетней Ольги. Пришлось искать работу, воспитывать сестру и не забывать об учебе. Мечты стать путешественником так и остались мечтами.
В двадцать, получив диплом по бизнес–английскому и будучи лучшей на курсе – хорошо трудоустроилась в знаменитую фирму «Олд Вэви», торгующую одеждой и аксессуарами. Нашими основными партнеры были Америка и Китай. Так что знание языка на высоком уровне – базовый критерий успешной карьеры.
С новичками, недавними выпускниками ВУЗов, обращались просто ужасно. Для персонала они являлись чем–то средним между уборщицей и официанткой. Но я справилась, а благодаря папиным знакомым смогла получить шанс на повышение. Поездка в Лос–Анджелес – первая ступенька к карьере менеджера по продажам. Никогда моя мечта о заграничных поездках не была так близка к осуществлению. Моя первая рабочая командировка, первый тренинг и первый шаг к новой жизни. Аэрофобии придётся подождать своего часа.
Перелет до Лос–Анджелеса дался мне тяжело. Тринадцать часов – из них десять я спала, но и то, лишь после стакана виски, которое я выклянчила у жалостливой стюардессы. Три часа я сдерживала себя. Звать стюардессу каждые пять минут и не спрашивать: «Мы не падаем? Все хорошо? А то, что–то трясёт», – было стыдно. Если мне приходилось вставать, то голова тут же начинала кружиться. В общем, на обыденном языке этот синдром назывался – паника.
Приземлились мы хорошо, так, что я почти не почувствовала. Но когда выходила из самолета, была готова пасть на колени и целовать землю, заливаясь слезами. Такого облегчения я не испытывала уже давно.
Город встретил меня шумом. Машины постоянно сигналили, люди кричали и куда–то спешили. Лос–Анджелес вдвое жарче и шумнее Москвы. Но это ничтожный минус, полностью окупаемый их обслуживание. В отеле я нашла свой рай. Горячая вода без перебоя, услужливый и вежливый персонал. Нет пьяных постояльцев, которые так и норовят засунуть руку тебе под юбку. Агентство может себе позволить резервацию номера в пятизвездочном отеле Хилтон, и это не далеко от Warner Brothers. Туда я планировала наведаться сразу после тренинга в Хантингтоне.

Собственно, сама история и началась во время обратного перелета из Хантингтона. Рейс был не долгим, всего полтора часа, но и этого времени мне хватило, чтобы довести персонал до белой горячки.
– Мисс, вы не могли бы принести ещё чаю?
– Да, минутку, – стюардесса ушла, а я откинулась на спинку кресла, закрывая глаза. Шестая по счету чашка чая, ещё капля и лопну. Бух, останется только мокрый след на кресле. Мой мочевой пузырь просто горел огнем, и когда сил терпеть не осталось, я вскочила с места и стала в спешке пробивать себе дорогу до туалета.
– Простите, пропустите… Оооо, – мой жалобный стон разнесся над головами ждущих в очереди. Толпа оказалась огромной, мне точно не выстоять. Кроме как в хвосте самолета туалеты были еще и в центре салона. Я бросилась к ним, но и тут меня постигла неудача.
Сил терпеть – не осталось. Прислонившись лбом к пластиковой панели туалета, я приготовилась к худшему в своей жизни происшествию.
– Мисс, с вами все в порядке? – спросила стюардесса, тронув мое плечо.
– Ещё секунду, и я описаюсь, – зашипела я, надеясь, что подобрала правильно слово на английском. К счастью, стюардесса поняла. Её глаза округлились, и она замялась.
– Мне очень жаль, но это единственные туалеты, если только… Секунду, – она исчезла за шторкой ведущей в бизнес класс и вернулась спустя пол минуты.
– Идемте, но только очень быстро, мисс, это туалет пилотов, и нам нельзя водить туда пассажиров.
Счастью не было предела. Я шла за спасительницей, но постоянно пыталась её обогнать, чуть ли не перепрыгивая через сиденья. Нам на встречу ехала тележка с бизнес–ланчем. Богатых пассажиров кормили не так как остальных. Им накрывали и сервировали стол. Белая салфетка, стеклянная посуда. Но ведь и билет стоил немалых денег. Если бы мне так не хотелось в туалет, я бы точно подумала, прежде чем сделать то, что сделала – но нет. В тот момент для меня не существовало ничего кроме дверцы, которая приглашающее открылась всего через одно сидение от меня.
Отпихнув в сторону стюардессу, я втянула живот и пошла бочком, стараясь протиснуться в явно слишком маленькую щель. Моя попа с силой вдавилась в кресло, и я провалилась в пустоту. Так как ноги оставались все ещё зажатыми, они подогнулись в коленях, и я застряла, удачно сев на что–то задом. Послышался звон посуды, что–то упало на пол и покатилось. Тележка тронулась вперед, высвобождая меня из тисков. Я встала и последним рывком бросилась к туалету. Времени разглядывать, на что я там села, и что со штанами не было. От катастрофы меня отделяли считанные секунды.
Уже в кабинке я внимательно оценила урон, нанесённый одежде. Все было залито каким–то пюре, но, вроде, легко отчищалось. Наскоро застирав джинсы в раковине, я с ужасом думала, как буду сидеть на мокрой попе, а потом ещё долго ехать до отеля. Выходя из туалета, я была готова проклясть тот час, когда вошла в этот самолет. Джинсы было жалко до слез, так что настроение испортилось на весь остаток дня. Но, подняв глаза от штанов, я замерла, онемев от удивления. Рот открылся, как в этих ужасных анимационных мультиках.
Прислонившись к стене, передо мной стоял тот, ради которого моя сестра была готова перестрелять половину обитателей своего форума. Его футболка и джинсы были залиты тем же пюре, что и мои. По выражению лица, я поняла: дело пахнет судом. Американцы, кажется, любят судиться по любому поводу, да?
– Ты хотя бы представляешь, сколько стоят мои вещи?
– Мне очень жаль, сэр, я не нарочно, – начала лопотать я, заливаясь краской. Терпеть не могу, когда меня отчитывают, словно школьницу. Особенно, когда я знаю, сколько этому парню лет. Но сейчас вроде как виноватой была я, да и к тому же села на обед не какого–то там простого смертного, а всемирно известной звезды. В голове крутились слова сестры, когда–то распевающей дифирамбы доброте и пониманию Тейлора. Если она хоть на половину права – я спасена.
– Не заливай мне в уши этой хрени! – воскликнул мой оппонент, распаляясь на глазах. – Как же, не хотела. Сесть на звезду и отделаться только «извините, я не хотела?» При этом испачкать одежду стоимостью с твою зарплату?
– Ну, не думаю, что футболка так дорого стоит, – скептически заметила я прежде, чем додумалась прикусить язык.
– Да плевать, сколько она стоит! Важно только то, что ты за нее в жизни не расплатишься. – Он врезал по перегородке у меня над головой кулаком. – Как вы меня достали. Думаете, что какие–то особенные. Стоит только попасться мне на глаза и бах, сказка! Скажи своим подружкам, чтобы оставили меня в покое. Я сыт по горло вашими выходками.
Он замолчал, явно стараясь взять себя в руки.
– Убирайся, чтобы я тебя больше не видел.
Я осталась стоять на месте униженная его словами. Если до этого, я испытывала хоть что–то похоже на романтическое предвкушение перед встречей со знаменитым актером, то сейчас оно испарилось окончательно.
Попе было сыро, желудок выделывал сальто, руки вспотели, и приходилось постоянно вытирать их об джинсы. Сердце колотилось как сумасшедшее. Я была готова заплакать от обиды, но продолжала стоять, стараясь найти равновесие.
Внезапно моих ноздрей коснулся запах его одеколона. Резкий и горький, достаточно известный, один из ароматов Келвина Кляйна.
– Это Келвин Кляйн? – Тейлор со свистом вобрал в себя воздух, и я поняла, что сморозила явную глупость. Хорошо, что не пришло в голову вот так с ходу попросить автограф для сестры.
– Ты глухая или тупая? – саркастически поинтересовался он. – С каждой секундой, счет за мою одежду будет расти. Хотя, я знаю, вы готовы на все что угодно, лишь бы пару секунд остаться со мной наедине. Ну, что же, тебе очень повезло, правда, учти, я стою дорого.
С этими словами он отстранился и быстро исчез за шторкой в бизнес класс. А я осталась стоять, трясясь от пережитого шока. Новый образ Тейлора никак не укладывался у меня в голове.
На всех фотографиях, которые я видела, Тейлор всегда улыбался. В его глазах светился странный огонь, заставляющий кровь вскипать. Тогда я даже не пыталась переубедить сестру в её глупости, потому что сама видела – этот парень действительно сводит с ума. И я смотрела в его глаза и видела там доброту. Мужественную доброту, ту самую, которая в последствии делает из мальчиков настоящих мужчин.
Сейчас же я увидела зазнавшегося болвана, в котором не было и намека на того самого Тейлора с обложки журнала. Дорвавшийся до славы и денег ребенок богатеньких и влиятельных родителей. Эта история стара как мир, а глупенькие девочки, такие, как моя сестра, ведутся на образ созданный агентами.
Даже готовая к такому повороту событий, я разочаровалась. Сильная обида плотно поселилась внутри. Чувство вины сгорело в быстро разрастающейся ненависти. Я уже была готова к тому, чтобы войти в салон и высказать этому сосунку все, что думаю. И пускай потом меня уволят с работы и лишат денег, но я не дам этому кретину втаптывать меня в грязь.
Отодвинув шторку, я шагнула на встречу потенциальной безработице и даже открыла рот, но в этот момент самолет сильно мотнуло в сторону. Сдавленно пикнув, я упала на Тейлора, который только и успел, что поднять на меня глаза.
Ненависти как не бывало. Животный страх полностью поглотил моё сознание. Я прижималась к парню, который старательно пытался меня отцепить от себя, и плакала почти навзрыд, молясь всем богам, чтобы самолет перестало мотать.
Тейлор встал и легко поднял меня на руки. Я обхватила его шею и, не открывая глаз, глубоко дышала. Мне очень хотелось, чтобы в этом каменном истукане, хоть на секунду проснулась жалость. Признаться, я совсем не любила плакать на людях. Спрятав лицо на его плече, я ждала, когда он сделает то, ради чего встал.
Развернувшись, Тейлор усадил меня на кресло рядом с собой.
– Отпусти руки, пожалуйста, – сказал он мягким, вкрадчивым голосом. Я разжала руки, чтобы не сделать себе ещё хуже.
– Сэр, пожалуйста, сядьте на место.
– Долго будет трясти? – спросил он, усаживаясь рядом.
– Думаю, до самого Лос–Анджелеса, сэр. Такая турбулентность не редкость, – тут стюардесса заметила меня, – мисс, с вами все в порядке?
– Принесите воды, – сказал Тейлор.
– Я боюсь, сейчас это невозможно. Капитан приказал занять свои места.
– Ну, сделайте хоть что–нибудь! Успокоительное, транквилизаторы, что угодно! – этот ужасный человек, не переставал поражать своей черствостью.
– Я сейчас принесу, сэр.
И стюардесса ушла.
– Какие же вы все истерички. Эй, ты, как тебя там, – он толкнул меня в плечо, – ты что, боишься летать?
– Не разговаривай так со мной, я тебе не кусок мяса, – рявкнула я в ответ. Из–за адреналина бушующего в моих венах, я позабыла про хорошие манеры, которым меня мама с папой учили.
– Хорошо, разговаривать ты уже в состоянии. Наверно, тогда и уйти отсюда сможешь?
Меня заколотило. Такой гаммы эмоций я не испытывала уже давно.
– Эй, я к тебе обращаюсь! – он ещё раз встряхнул меня за плечи, и в это момент самолет ухнул.
Я всхлипнула, вцепившись в его руку, и зажмурилась. Слезы сами собой хлынули из глаз. Сквозь гудение моторов, я услышала, как отстегнулся ремень безопасности, и тут же меня крепко прижали к себе, приобнимая одной рукой.
– Знаешь, в пустыне под копытами осликов гибнет больше людей, чем в авиа катастрофах. В «Weekly» печаталась целая статья, где подсчитывали процент вероятности крушения самолета от турбулентности.
– Я знаю, – выдавила я сквозь слезы, – но ничего не могу с собой поделать. Это сильнее меня.
Тейлор тяжело вздохнул.
– Это какой–то кошмарный сон, я сейчас проснусь у себя дома, и все будет как прежде.
– Мне бы тоже хотелось там оказаться. Отдам все, чтобы это было сном, – в сердцах заявила я.
– Ну, уж нет, у меня дома ты не окажешься никогда. Ни одна фанатка не переступит его порога.
Я закатила глаза – опять туда же.
– А в журнале ты говорил иное. Моя сестра даже вырезала это интервью и повесила на стене в комнате.
– Ну, мой агент посчитал это неплохим ходом: дать липовую надежду для привлечения клиента.
– Ну, ты и лицемер! – его руки разжались, и он оттолкнул меня в сторону. – Тебе не жаль девочек, которые сходят по тебе с ума обманутые лживым образом? Тысячи считают тебя хорошим парнем, а ты на самом деле яйца выеденного не стоишь. Избалованный маленький мальчик!
Самолет опять мотнуло, и я прижалась к нему. Я ждала, что он оттолкнет, но нет: его рука снова водрузилась мне на плечо.
По крайней мере, я не трясусь как заяц от легкого укачивания, – в его голосе я услышала неподдельный смех.
Прижимаясь к нему, я испытывал ни с чем не сравнимое спокойствие. Даже уверенность, что, по крайней мере, в этом самолете есть он, и ему совсем не суждено сегодня разбиться. Да, потом я буду сильно себя ненавидеть за проявленную слабость к явно недостойному этого парню. У Тейлора были крепкие, сильные руки, мощная грудь в которой все рокотало, когда он говорил. Я слышала, как быстро бьется его сердце, ощущала щекой его тепло и вдыхала запах одеколона. Сейчас Тейлор, видимо, забылся и гладил мои плечи медленными, успокаивающими движениями. Его подбородок лежал на моей макушке. Я ощущала себя как запеленатый младенец. Защищенной со всех сторон.
– Тейлор, кто эта красавица? – раздался голос у нас над головой. Я зажмурилась сильнее, а рука Тея дернулась.
Кажется, он совсем забыл, что летел не один.