Остаток дня прошел спокойно, но вечер, как обычно, все испортил.

- В следующий раз буду собирать чемодан сама, - прошептала моя пунцовая от смущения жена, залезая в кровать в тончайшей сорочке из полупрозрачного материала.

Я был с ней согласен. И не согласен. Согласен, потому что со стороны Элис было неправильно не учитывать вкусы подруги. И не согласен, потому что сорочка, так же как и вчерашняя шелковая пижама, была просто сногсшибательна, и превращала мою невинную жену в соблазнительную красотку. И пусть я не мог в полной мере насладиться подарками Элис - смотреть, восхищаться и мечтать мне никто не запрещал.

- Тебе очень идет, - прошептал я Белле слова утешения, обнимая холодными руками.
- Правда? - она тут же развернулась ко мне лицом, и даже в темноте было видно, как засверкали ее глаза.
- Спокойной ночи, любимая, - проворковал я, надеясь направить ночь в правильное русло.
- Я не устала, - прильнула Белла ко мне всем телом. Ее горячие губы пропутешествовали по моей шее и щеке к губам.

Я ответил ей сдержанно, а затем быстро развернул к себе спиной и нежно чмокнул в затылок.
- Поспи, я помогу тебе заснуть...

Белла начала водить пальцами по моим рукам.
- Может, перестанешь уже терзаться и попробуешь...? Я не против...
- Белла, - спокойно, но непоколебимо ответил я, - я не намерен больше подвергать тебя опасности, так что разговор закончен.
- Нет никакой опасности, - упрямо возразила она, - а синяки меня не волнуют.
- Это доказательство, что я ошибся, и ответ на твое беспечное заявление об опасности.
- Я люблю опасность.

Уж это я знал.

- И совсем тебя не боюсь. Я готова рискнуть...

Этот разговор снова начал меня раздражать.
- Белла, в этом риске нет смысла! - немного подождать, и ты станешь бессмертной, подумал я, но не договорил.
- Для меня есть смысл! - горячо возразила Белла. - И ты знаешь, какой!
- Понятия не имею, - я стиснул зубы. Какого черта она не хочет спать? Если бы она достаточно устала, у нее не было бы сил спорить и настаивать...
- Ну как же? Ты же сам хотел, чтобы я испытала как можно больше, пока я человек! Помнишь? Так вот, я хочу испытать именно это, еще раз.
- Белла, пока ты человек, этого больше не будет! - я прикусил язык, снова страшась подтолкнуть ее к решению поторопить обращение.

Признаться, я был удивлен, что она до сих пор не попросила меня об этом. Не то что бы разочарован, нет! Это как раз было замечательно, что она не спешит. Но мне казалось, я хорошо изучил ее натуру, поэтому был обескуражен, что мои отказы не провоцируют у нее желания, чтобы я изменил ее немедленно. Я не был готов, но уверен, что она вот-вот потребует сделать это с ней, поэтому ее молчание приводило меня в смятение.

- Но я хочу этого именно как человек! - с болью и отчаянием выкрикнула Белла и добавила сердито: - Ты обещал!
- Нет, Белла, - твердо повторил я, сжимаясь от того, с какой мольбой звучал ее голос.
- Ты обещал! - к ее глазам подступили слезы.

Было так тяжело смотреть на ее несчастное лицо, и мне понадобилась вся моя воля, чтобы не сдаться, но я смог.
- Я выполнил свое обещание, - процедил я сквозь зубы, от внутренней борьбы мой голос прозвучал чересчур грубо и жестко.

Лицо Беллы побледнело от гнева, а губы сжались в обиженную тонкую линию. Она резко отвернулась, подтянув колени к груди, и отбросила с себя мою руку.

- Прости, - чувствуя вину за то, что обидел, но не за то, что прав, пробормотал я, отваливаясь на спину и скрещивая руки.

Так мы лежали достаточно долго, злясь друг на друга. Я отчаянно пытался придумать что-то, что могло бы отвлечь Беллу от неуемного желания, переключить ее энергию на что-нибудь более полезное. Может, устроить поход к другой оконечности острова? Кто знает, если мне удастся утомить ее достаточно, она заснет быстрее, чем вспомнит о своей человеческой потребности? В голове уже созрел план, что мы будем делать завтра...

====== * * * * * =========

Дни шли за днями. Мой план работал.

Белла восприняла идею о путешествиях с энтузиазмом. Она была в восторге, когда мы ходили на косу - ту самую, которую разглядывали с яхты при свете луны. Счастлива, когда я затащил ее в южные джунгли, в гости к совершенно диким, не привыкшим бояться человека, попугаям, которых она кормила с руки. Восхищена, когда я уговорил ее подняться на скалистый пик бывшего вулкана, с которого открывался вид на любую оконечность острова. Очарована мрачной природной архитектурой подводной пещеры.

В небольшой бухте на мелководье она играла с молодыми дельфинами.
- Они не опасны? - спросила она с сомнением.
- Нет.

Белла рассмеялась. Сделала несколько шагов в сторону пляжа, но тут же в удивлении оглянулась, заметив, что я остаюсь в тени пальм.
- А ты? Даже не подойдешь поближе?

Я захихикал и закатил глаза.
- Белла, они умнее людей и рыб, вместе взятых. Они точно знают, кто я.

Не двигаясь с места, Белла скептически подняла одну бровь.

- Хочешь проверить? - изумился я.
- Да.

Я пожал плечами и вышел на солнце. Дельфины немедленно замерли. В отличие от рыб, в дельфинах текла настоящая кровь. И, хотя они имели отвратительный рыбий привкус и не вызывали у меня никакого желания пробовать их, прекрасно чувствовали, что я их природный враг. Едва мои ноги ступили в воду, как блестящие спины мелькнули и исчезли, настороженно появившись метрах в двухстах от первоначального места.

- Так вот, - резюмировал я разочарованной Белле, - если не хочешь гоняться за ними по всему пляжу, мне лучше остаться здесь. Не волнуйся, я пригляжу за тобой издалека, - я подмигнул ей и удалился в сторону пальм.

Немного завидуя дельфинам и бесконечно скучая по Белле, хотя мы и были в трехстах метрах друг от друга, я понуро наблюдал за любимой издалека.

Примерно час спустя она стала настойчиво поглядывать в мою сторону. Дельфины уже не волновали ее так сильно, как в начале. Посчитав это сигналом, и обрадованный фактом, что она тоже скучает, я вскочил на ноги и помчался по пляжу. На вампирской скорости я врезался в скопление сероватых спин, подняв фонтан брызг и напугав дельфинов до смерти. Стая мгновенно бросилась врассыпную. С ехидной и по-ребячьи довольной ухмылкой я обернулся, садясь - воды было по колено. Белла смотрела на меня потрясенно, даже испуганно, так что я пожалел, что не подумал о своем поведении раньше. Но затем она свободно расхохоталась и, абсолютно довольная, подползла ко мне.

Мои способности удивительным образом разнообразили возможности досуга.

Например, единожды, я притащил ей огромную морскую черепаху, предлагая покататься. Правда, я был слегка разочарован ее отказом, и потом, когда ее лоб вновь прорезала глубокая складка, несколько мучительных секунд ждал, что она вот-вот предложит съесть ее, памятуя опыт с крабами. К счастью черепахи, ее Белла решила помиловать.

Вечерами, когда мы возвращались - пешком, естественно - Белла едва могла доползти до кухни, где я кормил ее плотнее обычного, готовя как можно вкуснее, чтобы она не смогла отказаться. Мои поварские способности совершенствовались, о чем свидетельствовал растущий аппетит моей жены. Мне оставалось только удивляться, помня, как мало она ела дома, но я относил ее прожорливость к усталости после прогулок и своим кулинарным талантам.

После обильного ужина Белла в изнеможении валилась на кровать и уже с гораздо меньшей настойчивостью пробовала уговорить меня на секс. Было стыдно использовать ее человеческую слабость для достижения своей примитивной цели, но мне было важно, просто необходимо, чтобы она перестала думать о том, что невозможно и больше недопустимо. Я был убежден в своей правоте и непреклонен, считая, что бессмысленно рисковать ее жизнью, когда до обращения остались считанные недели.

Через несколько дней споров, после очередной ссоры, Белла, наконец, смирилась с ситуацией.

В тот день мы отдыхали на западной оконечности острова, где берег был скалистый и достаточно опасный, зато я надеялся показать Белле всю прелесть океанского заката.

Я не был разочарован ее реакцией, когда низкое краснеющее солнце окрасило изумительным оттенком воду и прибрежную скалу, на которой мы расположились. Пейзаж преобразился в закатных лучах таким образом, что мы будто переместились на другую планету - Марс, к примеру.

Белла прильнула ко мне спиной, с мечтательной улыбкой глядя вдаль, а я смотрел, как солнце играет в ее волосах, делая их еще краснее. Румянец на загорелых щеках тоже изменился, но вместо здорового выглядел, наоборот, слегка болезненным. Ее черты в свете загадочного вечернего солнца заострились, лицо выглядело осунувшимся и усталым. Под глазами, несмотря на загар, едва заметно темнели круги - такие я видел только после ее бессонных ночей. Я почувствовал легкий укол совести, догадываясь, что не последняя причина ее состояния - мое одержимое стремление отвлечь и утомить ее. Может, стоило немного сбавить обороты?

- Ты хорошо себя чувствуешь? - спросил я встревоженно.
- Ужасно есть хочу, - пожаловалась Белла, поворачивая ко мне голову.

Я слегка нахмурился, так как в этом ракурсе круги под ее глазами стали еще заметнее.
- Устала? - виновато произнес я, мягко проводя пальцами по теплой щеке, ощутив внезапно сомнения в пользе своих развлечений. Я всерьез задумался о том, чтобы объявить на сегодня перерыв и донести ее на спине.

Ее дыхание вдруг стало чаще.
- Нисколько, - прошептала она, проворно обнимая меня за шею. Ее глаза смотрели прямо в мои, а пальцы нервно перебирали волосы на моем затылке, посылая приятные импульсы по всему телу.

Раньше, до свадьбы - до того, как последний барьер между нами рухнул - мы и то позволяли себе больше. Сейчас же, когда я вынужден был вновь ввести ограничения, мы отдалились настолько, насколько возможно - почти не целовались и касались друг друга только по необходимости. Я безудержно скучал по проявлениям нежности как с ее, так и со своей стороны, но знал, как опасно подходить слишком близко к черте.

Поэтому, несмотря на то, что все мое существо кричало, эгоистично убеждая, что от одного прикосновения ничего страшного не случится, я немедленно убрал руку от любимого и такого желанного лица и отвернулся в сторону заката.

Белла, однако, и не думала сдаваться.

Ее разочарованный стон возвестил о том, что очередного неприятного разговора не избежать.
- Эдвард... - шепнула она, пытаясь повернуть мою голову к себе. Я сопротивлялся, но она была настойчива: - Эдвард...

Мне пришлось взглянуть в ее глаза, готовя аргументы. Которые тут же рассыпались в прах при взгляде на ее губы, оказавшиеся неожиданно близко от моих. Они притягивали меня с такой силой, что скрутило живот, и голова закружилась. Желание впиться в эти губы в самом отчаянном поцелуе горело во мне, возможно, даже сильнее, чем в ней.

Вместо этого я, сглотнув, возразил:
- Белла, если я тебя поцелую, тебе захочется большего, а я не...
- Мне и так все время хочется большего, - перебила она меня, - так что без разницы.
- Белла... - прошептал я, чувствуя, как от ее слов жар прокатывается по всему моему телу.
- Ну, пожалуйста... - пискнула она, и ее губы уже коснулись моих, обжигая, а сердце стучало в мою грудь с неистовой силой, и мысль о том, что ей приходится умолять меня, вызвала непереносимое чувство вины.

Я поцеловал ее аккуратно, но с жадностью, зарыв пальцы в шелковистые волосы. Боясь, что я скоро оттолкну ее, Белла попыталась получить как можно больше - крепко вцепилась в мою шею, и ее язык заскользил по моим губам, вызывая дрожь внутри меня. Голова пошла кругом, и я чуть было не поддался искушению - уж слишком сладким и отчаянным был этот поцелуй. Все мое тело пронизало электричество. Одной рукой я сгреб в кулак длинные волосы, а другой прижал Беллу за талию к себе так, что она издала стон. Через секунду я уже держал ее на расстоянии вытянутых рук, впиваясь в нее глазами:
- Белла, Белла, посмотри на меня!

Она медленно открыла глаза. Ее лицо пылало, а дыхание было тяжелым.

Я поймал ее взгляд и сказал твердо:
- Белла, нельзя. Не сейчас.
- Но почему? - долго сдерживаемая обида начала появляться на ее лице.

Я тяжело вздохнул.
- Пожалуйста, Белла! Ты должна понять, - внушал я умоляющим голосом. - Не вынуждай меня снова рисковать тобой. Я не хочу больше причинять тебе боль! - я почувствовал, как мое лицо искажается в муке, когда одновременно со словами приложил ладонь к плечу Беллы - туда, где еще багровел суровым напоминанием отпечаток моей руки - и сжал пальцы.

Белла посмотрела туда, потом на меня, и в ее глазах не было ничего. Ничего, похожего на понимание.
- Ерунда, - заявила она, - ничего даже не болит.

Ее сердце гулко стукнуло несколько раз - наверняка, она лгала. Я вымученно улыбнулся:
- Пожалуйста, Белла... У нас еще будет возможность делать это, потом... - я прикусил язык, не желая договаривать.
- Но я хочу сейчас!
- Я понимаю... - пробормотал я, в очередной раз удивляясь, почему она не просит меня обратить ее тотчас же.

Выпустив хрупкие плечи, я встал и начал собирать вещи, справедливо полагая, что наш пикник на этом закончен.

Белла молча наблюдала за мной какое-то время, а потом выпалила:
- Почему ты не хочешь попробовать? Может, все будет хорошо? Может, второй раз тебе будет легче?

Я сжал зубы, избегая смотреть ей в глаза.
- Белла, второго раза не будет, - процедил я в сотый раз. Не пока ты человек, но я не сказал этого вслух.

Я все собрал и обернулся, закидывая рюкзак на плечо. Протянул руку, чтобы взять ее ладошку, но Белла проигнорировала мой жест, и пошла впереди меня. Между нами повисло тяжелое, мрачное молчание.

Конечно, она обиделась. Чего еще я мог ожидать после того, как был груб с ней? И мне некого было винить в этом, кроме себя.

Я не пытался догнать ее, просто шел сзади, подавленный и виноватый. Чудовище, которое не в состоянии сделать любимую счастливой, не причиняя ей боли. Все, за что бы я не брался, выходило не так, как надо! Я снова ненавидел свои руки и их силу, свою сущность. Я был преисполнен мучительным желанием стать человеком. Ненавидел себя за неспособность хотя бы быть похожим на него. Мучился, что заставляю ее страдать, что вынужден обижать, даже если это ради спасения. Не знал, как исправить все и что делать дальше.

Молчание действовало на меня угнетающе. Оно длилось всю дорогу - почти два часа! За это время я перебрал в уме все возможные способы извинений, но ни один не показался мне достаточно оправданным. Таким, чтобы это не привело к худшему.

И, когда мы уже почти дошли до дома, Белла вдруг тихо произнесла:
- Когда я стану такой как ты, ты от меня не отвяжешься...

Это была победа. Она признала поражение, сдалась. Но меня изумило другое. В ее голосе не было ни обиды, ни разочарования - только прежние тепло и мягкость, трепет, любовь.

Осознание, что она снова простила, хотя я даже не посчитал нужным извиниться, ошеломило меня. Так просто? Я не достоин ни капли ее великодушия, я не заслужил прощения ни одним своим поступком! И все же она простила меня... Просто так. Невероятно.

Бросив рюкзак, я в мгновение оказался перед ней, заключая в объятия. Это был порыв отчаяния и радости, а затем я наклонился, захватывая ее лицо в ладони и заглядывая глубоко в шоколадные глаза:
- Обещаю, когда ты станешь такой, как я, тебе не придется просить!

Мы долго смотрели друг на друга - я со значением, Белла таяла от моих слов, я видел это.

- Ловлю тебя на слове, - улыбнулась она, но одними уголками губ, лицо осталось печальным.
- Идет, - прошептал я и, неуверенный, что сейчас, после всего, что было, она этого хочет, приблизился к ее губам, ища одобрения в грустных глазах.

Этот поцелуй был мягким, нежным, осторожным. Я постарался вложить в него все свои чувства, все обещание большего. Она представления не имела, как сильно я сам хотел того же, что и она. Хотел оказаться способным быть с нею, не причиняя боли, не страшась за ее жизнь. Отвечать на ее чувства, не задумываясь о последствиях, отпустив себя. Но вот мне снова пришлось разорвать наши объятия, в которых я и сам отчаянно нуждался. И прежде, чем Белла справилась с эмоциями, я успел заметить промелькнувшую на ее лице досаду.

Сжав зубы, чтобы не показывать своей боли, я поднял рюкзак и подал Белле руку. Теперь она, не противясь, подала свою, и мы медленно побрели к дому, который уже виднелся впереди. Белла зевнула пару раз, и я почувствовал едкий укол совести, что так бесстыдно пользуюсь ее слабостью, лишь бы ей не хватило сил на другие потребности. Что ж, похоже, в этом я преуспел - вечерами она валилась от усталости с ног.

Мысленно я убеждал себя, что это ради ее же блага, и это помогало мне выстоять. Скоро все закончится, говорил я себе. Еще две-три недели, и мы сможем вернуться. Вернуться, чтобы... А когда все закончится, у нас будет целая вечность, чтобы я смог сделать ее счастливой так, как она желает. Что для меня ожидание в две-три недели? Даже год? Ничто! Я ждал ее восемьдесят лет, подожду и еще. Столько, сколько придется.

======== * * * * * ==========

Между нами установилось взаимопонимание. Белла больше не пыталась уговаривать меня, да и сил у нее по-прежнему не оставалось, так как я не бросил затею с приключениями. Однажды она даже заснула после ужина прямо за кухонным столом, и мне пришлось переносить ее в кровать, мучаясь угрызениями совести.

Несмотря на усталый вид, вызванный, безусловно, моими утомительными путешествиями, она загорела и выглядела сияющей. Меня беспокоили тени под ее глазами - такие, будто она не высыпается ночами, хотя спала она очень крепко, впервые так крепко за все время, как я ее знаю. Зато меня радовал ее аппетит - никогда не видел, чтобы Белла так много и с таким удовольствием ела. Особенно радовало потому, что повар - я.

Постепенно синяки - клеймо моего позора и моя боль, жестокое напоминание о том, кто я есть - начали светлеть и исчезать, превращаясь в болезненные воспоминания. Но я был так же далек от того, чтобы простить себя, как и в первый день. Я не собирался сдаваться.

Однако судьба думала иначе. Чтобы испытать мое терпение и волю, она подбросила мне несколько неожиданностей.

Самым главным мучением для меня стал чемодан Беллы, собранный любезной Элис. Я не знал на самом деле, злиться мне на сестру или поблагодарить ее. Недостижимость цели разжигала во мне искушение, с которым трудно было бороться. Тем не менее, я так страстно желал лицезреть все эти фантастические кружева на Белле, что у меня от любопытства почти сводило зубы каждый вечер, когда моя жена отправлялась в ванную. Гораздо безопаснее было держать свои мысли подальше от этого чемодана и его содержимого, но соблазн вступал в борьбу со здравым смыслом и каждый раз уверенно побеждал. Признаюсь, после первого вечера, когда Белла мерила тот синий комплект, который мне так и не удалось толком разглядеть, у меня было огромное желание доделать задуманное - выбросить все подарки Элис в ближайшие кусты. Но, стоя в ту ночь перед раскрытым чемоданом, я понял, что любопытство во мне сильнее всего остального. К тому же, я не был уверен, что Белла оденет что-то, кроме этой светлой шелковой пижамы. Мне было интересно, насколько далеко она сможет пойти. И... все эти кружева... они были так красивы, так убийственно шикарны, что, когда я представил все это на своей жене - мысленно - я немедленно закрыл чемодан, задвинув свой здравый смысл подальше и отдавшись на волю судьбы.

А Белла - то ли чувствуя мою слабость, то ли действуя интуитивно, а может, в самом деле не видя выбора - подливала масла в огонь, надевая перед сном все более откровенные наряды.

Я был потрясен тем, что сестра ослушалась меня, но еще более потрясен, что Белла воспользовалась ее предложением. Я был уверен, что невинное и скромное создание, какой, без сомнений, и являлась Белла, никогда не решится одеть на себя нечто подобное, да еще и посмеет щеголять в этом передо мной. Я не мог читать ее мысли, чтобы понять, что ею движет - желание соблазнить меня или ей действительно понравились подарки Элис, либо отсутствие выбора. Я должен был думать, что последнее, потому что осознание первого свело бы меня с ума.

К счастью и моему облегчению, стыдливый румянец моей милой, скромной жены снимал все подозрения на тот счет, что она действует намеренно.

Каждый раз, когда она скрывалась за дверями ванной комнаты, я в предвкушении очередного сюрприза вступал в борьбу с самим собой, готовясь к встрече. И всякий раз я был готов. И не был. Был, потому что я по-прежнему не собирался уступать, разрешая себе лишь наслаждаться прекрасным видом любимой. Мне доставляло огромное удовольствие наблюдать, как она осваивается в новом образе, привыкая быть женщиной. И не был, потому что моего самообладания хватало только на внешнее поддержание безразличия, тогда как, стоило Белле отвернуться, и я пожирал ее глазами, жадно глотая слюни. И все равно, даже мучаясь, не мог отказать себе в удовольствии смотреть.

Желание обжигало меня похлеще жажды. Я боролся с ним каждую секунду, и чем сильнее сопротивлялся, тем отчаяннее оно пыталось взять надо мной верх. Удивительно, как эта невинная девочка, даже не стараясь, умудрялась разжечь во мне такие низменные страсти, которые я держал под контролем сотню лет!

Физическая близость оказалась самым невероятным, самым впечатляющим ощущением за всю мою жизнь. И теперь, когда я знал, каково это - быть с ней - я желал Беллу гораздо сильнее, чем раньше, когда не знал, чего лишаюсь. Сдерживать себя стало сложно. Стоило ей пройти мимо, как меня охватывала дрожь. Стоило прикоснуться к ее нежной, шелковистой коже, как меня пронзал электрический разряд. Будто мы были настоящими магнитами, и стоило нам оказаться поблизости, между моим и ее телом возникало напряжение, разорвать которое было почти невозможно.

А Белла продолжала нечаянно испытывать мое терпение, подводя все ближе к краю пропасти, в которую я не имел права сорваться.

Однажды я провел целую ночь, буравя глазами краешек кружевного белья, мечтая, чтобы он волшебным образом сдвинулся и обнажил прелестную грудь, скрытую от меня, полностью. Не смея прикоснуться, чтобы не растравливать себя еще больше, я, однако, до самого восхода солнца не сводил обезумевшего взгляда с кружевов и вздыхал.

Неожиданным мучением для меня стало и то, что Белла ни разу не заикнулась об обращении. Мой страх, что она потребует обратить ее немедленно, сменился недоумением, неуверенностью и, наконец, к моему стыду, острой жаждой видеть ее такой, как я. То, что я не просто допускаю мысль, а ЖЕЛАЮ этого, вызывало презрение к самому себе. Как мог я пасть так низко? Я чувствовал себя предателем в собственных глазах. Но каждый вечер снова я, глотая слюни, ловил себя на том, что считаю дни до нашего возвращения в Форкс. И тогда я, наконец, смогу, отбросив сдержанность, обладать своей женой. В результате, к концу недели единственное, что помогало мне устоять перед ослепляющей красотой Беллы в фантастический комплектах Элис, было то, что ждать мне осталось совсем недолго.

===== * * * * * =========

Теперь мы перебрались спать в голубую спальню, так как уборщики еще не приходили и в белой до сих пор высились горы перьев. Эта спальня была меньше, да и кровать скромнее, но я заметил, что Белле она понравилась - наверное, она чувствовала себя тут уютнее, так как сама была скромна и не привыкла к роскоши.

Этот вечер обещал быть особенно интересным. Делая вид, что увлеченно смотрю новости по телевизору (это уже вошло в привычку), я краем глаза отметил, с каким пунцовым лицом Белла улизнула в ванную, сжимая в руках комочек, выбранный в чемодане.

Любопытство обожгло меня с небывалой силой, и я немигающим взглядом уставился на запертую дверь. Шум льющейся воды, новости, которые я смотрел минуту назад - все это потеряло значение. Даже зная, что делаю себе только хуже, разжигая искушение, я жаждал увидеть то, чем Белла удивит меня на этот раз.

Мое неправильное, неуемное любопытство было справедливо вознаграждено.

Белла превзошла саму себя, появившись, словно Богиня Ночи, в черном кружевном комплекте, прозрачном и не оставляющем простора воображению. У меня отвисла челюсть.

Белла вспыхнула в ответ на мой пристальный, изучающий взгляд, от чего ее привлекательность увеличилась в тысячу раз. Это смотрелось настолько гармонично - кружевное, довольно провокационное белье и невинность его обладателя. Мне казалось, что моя жена идеальна. Прекраснее ничего и быть не может.

– Ну как? – тихо спросила она, кружась и краснея еще больше.

Я сглотнул. Короткий топ на тончайших бретельках, оставляющий открытой стройную талию и плоский, соблазнительный живот, аккуратные шортики, выгодно подчеркивающие изгибы тела и прикрывающие бедра лишь наполовину. И все это абсолютно прозрачное.

Мне пришлось откашляться прежде, чем я смог внятно, почти безразлично, ответить:
– Очень красиво. Ты всегда красивая, - добавил я с эгоистичной надеждой поощрить ее и в дальнейшем радовать мой взор.
– Спасибо… – протянула она с легкой досадой.

Неужели она думала, что кружева способны разрушить мой контроль, приобретенный десятками лет жесткой самодисциплины? Я боролся с искушением всю свою жизнь, я смог устоять даже перед жаждой ее крови, а это искушение было посерьезнее испытания французским бельем.

Справившись с собой, я приглашающе раскрыл объятия, надеясь поскорее усыпить Беллу и потратить ночь на бесстыдное разглядывание ее восхитительного тела. Сейчас же, заключая ее в кольцо своих прохладных рук, я старался не думать о самой Белле и как она прижимается ко мне, о том, что на ней надето белье, и особенно о том, что находится под ним.

— Хочу заключить с тобой сделку... — пробормотала она вдруг сквозь подступающий сон.
— Я не буду заключать с тобой никаких сделок, — жестко пресек я, мгновенно вспомнив, к чему приводили в прошлом беседы, начинающиеся таким невинным образом.
— Ты ведь даже не знаешь, что я хочу предложить...
— Не имеет значения, - я не желал даже слушать. Наверняка что-то, что я не смогу выполнить, иначе зачем было так загадочно начинать.
– Ну и пусть, – со вздохом сдалась Белла. – Я просто хотела… А, ладно.

Она зевнула и замолчала.

Жажда узнать, о чем она думает, всегда была на первом месте пьедестала моих эмоций. Любопытство вспыхнуло, пересиливая осторожность. Белла знала, как раздразнить во мне зверя. Я боролся с искушением, пока менее благоразумная моя сторона не убедила меня, что не осталось ничего, в чем я мог бы сейчас уступить Белле, и ничего нового, о чем она могла бы попросить.

– Хорошо. Рассказывай, что ты хотела, - нетерпеливо проворчал я.
– Мне тут подумалось… - сонно пробормотала она, но голос по мере разговора становился все бодрее. - По идее, Дартмут всего лишь прикрытие, но что плохого, если я действительно поучусь семестр в колледже? Буду развлекать Чарли историями о студенческой жизни. Обидно, конечно, если не смогу угнаться за институтскими умниками. И все же… Восемнадцать, девятнадцать – какая, по большому счету, разница? Морщинами за год я вряд ли покроюсь.

Она затаила дыхание в ожидании моего ответа, а я попросту окаменел в попытке постичь логику ее мыслей. Мне не верилось - она что же это, предлагает повременить с обращением ее в вампира? Или это такой изощренный способ вынудить меня на близость? Или это жестокая месть за отказы? Или она... вновь сомневается в своем выборе?

От последнего внутри меня что-то пошатнулось, я перестал дышать.

– Ты хочешь подождать. Побыть человеком,- прошептал я во внезапной агонии.

Белла промолчала, и я принял это за согласие.

И тут я увидел свое будущее даже без дара Элис. Драма всей моей вечности развернулась перед моими глазами с кристальной четкостью. Она хочет побыть человеком. Потом она захочет им остаться. А потом, например, в том же колледже, где полно богатых, красивых и вполне достойных ее учеников, она встретит кого-то, кто тронет ее сердце, и оставит меня одного. Кого-то, кто сможет дать ей больше - то, что она хочет - без угрозы, нависающей над ее жизнью. Кого-то более подходящего...

Она хочет остаться человеком... Это то, чего я всегда желал для нее, то, чего она заслуживает!

Здравый смысл кричал во мне, что я должен немедленно согласиться. Отпустить ее, снова. Позволить ей выбрать свою жизнь. Я же этого и хотел. Разве нет?

Так почему же именно сейчас, когда я добился своего, получил отсрочку, о которой молил месяцы, это приносит такую боль?!

Ярость и обида полыхнули во мне адским пламенем. Мне казалось, что мое счастье, мой внутренний оазис едва обретенной уверенности в правильности и закономерности наших отношений рушится у меня на глазах. Почему я теряю все именно тогда, когда поверил в свое хрупкое будущее?

– Зачем ты так со мной? – выпалил я, не в силах бороться с чувствами.

Страх потерять ее и желание обладать безраздельно заставляли меня говорить эти слова в отчаянной попытке оставить все как есть.
– Думаешь, мне и без этого не тяжело? – с вызовом вскричал я, сгребая в кулак душераздирающе красивые кружева. Она была моя, она уже принадлежала мне, я не хотел делить ее ни с кем, снова. Даже думать об этом!

С трудом я заставил себя разжать руку.
– А, все равно, - опустошенно выдавил я. - Я не буду заключать с тобой никаких сделок.
– Я хочу в колледж, - упрямо заявила Белла, и это прозвучало как издевательство. Как будто мы поменялись местами.
– Нет, не хочешь, - с тем же упрямством возразил я. - Ради чего снова подвергать твою жизнь опасности? Ставить ее под удар? Это причиняет тебе боль.
– Я правда хочу. Не столько в колледж, если честно, сколько еще чуть-чуть побыть человеком.

Я закрыл глаза и заставил себя глубоко дышать. Логика ее разума была непостижима для меня, голова пошла кругом от безуспешных попыток разгадать и понять ее.
– Белла, ты меня с ума сведешь! - с болью простонал я. - Сколько было разговоров на эту тему, и каждый раз ты умоляла сию же секунду сделать тебя вампиром.
– Да, но… Теперь у меня есть причина остаться человеком подольше.
– Какая причина? - выдохнул я, не скрывая досады.
– Догадайся, – она сползла с подушек и начала меня целовать.

И тут до меня дошло, что все это фарс. Облегчение от осознания, что она не собирается бросить меня, было настолько сильным, что смыло панику и страх, посеянные моей недогадливостью. Более того, кажется, я только что получил лучший комплимент, о котором только может мечтать мужчина. Ощущение жизни вернулось в мое ледяное сердце вместе с чувством благодарности. Я бережно отстранил Беллу и, обвив руками, прижал к груди.
– В тебе и так столько человеческого, Белла, - мягко молвил я. - Поведением правят гормоны.
– В том-то и дело, Эдвард, - горячо заговорила Белла, - эта часть человеческой натуры мне нравится. И я пока не хочу с ней расставаться. Пройдут годы, прежде чем я перестану быть жаждущим крови новорожденным вампиром и снова обрету эту радость.

Она зевнула, вызвав мою улыбку.
– Ты устала. Поспи, любимая, - предложил я и начал напевать колыбельную.

Возможно, утром все будет иначе. Поняв, что не добьется своего, Белла успокоится и все пойдет по старому плану. Жаль, условие, поставленное ею, оказалось невыполнимым, не то я непременно воспользовался бы возможностью отсрочки. Успокоившись, я понимал, что это было бы величайшей радостью - для нее - даже ценой моей вечности рядом с ней спасти ее душу.

– Интересно, откуда взялась усталость? – саркастически пробормотала Белла, заставив меня усмехнуться. – Ты ведь совсем ни при чем, да?

Я коротко рассмеялся и продолжил напевать.

– Учитывая, как я еле до кровати доползаю, должна была бы спать как сурок.
– Так и есть. Спишь как убитая. За все время, что мы тут, я от тебя во сне и слова не слышал. Если бы ты не храпела, подумал бы, что впадаешь в кому.

Белла фыркнула в ответ на мою шутку о храпе.
– И не металась во сне? Странно. Обычно, когда снятся кошмары, я всю постель переворачиваю. И кричу.
– Тебе снятся кошмары? - ужаснулся я.

Белла действительно спала все ночи на острове очень спокойно. Мне казалось, перемена обстановки, здоровый климат и усталость хорошо повлияли на ее душевное состояние. Она спала крепко и мирно, и я никак не предполагал, что ей снится что-либо вообще, тем более кошмары.

Вольтури. Так или иначе, но именно я становился причиной ее кошмаров. Было больно, что Вольтури не дают ей покоя даже во сне. Не страх должен быть причиной ее желания стать такой, как я, а осознанный выбор. Только так я мог примириться с этим обстоятельством.

– Чем тебе помочь? - ласково поглаживая ее волосы, прошептал я.
– Это просто сны, Эдвард, - успокоила она меня.
– Хочешь, я буду петь колыбельную? Всю ночь. И ни один кошмар близко не подберется.
– Ну, там ведь не только кошмары. Некоторые сны очень красивые. Разноцветные. Как будто я плаваю под водой, среди рыб и кораллов. Как наяву, совершенно не чувствуешь, что спишь. Наверное, все дело в этом острове. Тут везде такие яркие краски…
– Хочешь домой? - спросил я с маленькой надеждой.
– Нет. Пока нет. Мы можем еще тут побыть?
– Сколько угодно, Белла, – пообещал я, чувствуя облегчение, вновь смешанное с удивлением.
– А когда начинается учебный год? - поразила меня Белла своим вопросом. - Раньше-то я не задумывалась об этом.

И внезапно я осознал, что насчет отсрочки она вовсе не шутила... Я глубоко, тяжело вздохнул. Если Белла решила упрямиться, то она будет гнуть свою линию, пока не добьется своего...

Под звуки колыбельной сон сморил любимую быстро, а я на всю ночь погрузился в безрадостные, мрачные раздумья...